Цезарь и Клеопатра Шоу Бернард

Цезарь. Ну, маленький Птолемей может жениться на другой сестре, и мы им подарим остров Кипр.

Потин. Кому нужен твой остров Кипр?

Цезарь. Неважно. Возьмите во имя мира.

Британн (неведомо для себя предвосхищая одного будущего политика). Почетного мира, Потин.

Потин (возмущенно). Цезарь, это нечестно. Деньги, которые ты требуешь, это плата за наш суверенитет. Получи их и дай нам самим решать нашу историческую судьбу.

Придворные из более смелых (ободренные тоном Потина и спокойствием Цезаря). Да, да. Египет для египтян.

Конференция превращается в перебранку, египтяне все больше и больше распаляются. Цезарь невозмутим; Руфий же свирепеет и становится все упрямее, а Британн высокомерно негодует.

Руфий (с презрением). Египет для египтян! Забыли, что здесь стоит римская оккупационная армия? С тех пор, как Авлий Габиний посадил на трон вашего игрушечного царя?

Ахилла (вдруг решив заявить о своих полномочиях). Теперь она под моим началом. Я здесь римский командующий.

Цезарь (явно забавляясь этой ситуацией). И вдобавок египетский командующий?

Потин (с торжеством). Именно так, Цезарь.

Цезарь (Ахилле). Значит, ты можешь объявить войну египтянам от имени Рима, а если понадобится – римлянам, то есть мне – от имени Египта?

Ахилла. Вот именно, Цезарь.

Цезарь. И на чьей же ты сейчас стороне, позволь спросить?

Ахилла. На стороне богов и права.

Цезарь. Ха! А много у тебя солдат, Ахилла?

Ахилла. Узнаешь на поле боя.

Руфий (свирепо). Твои солдаты – римляне? Ежели нет, тогда неважно, сколько их, лишь бы не было больше пятисот к одному.

Потин. Ты нас не запугивай, Руфий. Цезарь терпел поражения и может потерпеть здесь. Несколько недель назад он бежал от Помпея, спасая свою жизнь. А через несколько месяцев, глядишь, побежит от Катона и Юбы Нумидийского, африканского царя.

Ахилла (подхватив речь Потина, с угрозой). Что ты можешь с четырьмя тысячами солдат?

Теодот (подхватив речь Ахиллы, пронзительным дискантом). И без денег? Поди прочь!

Все придворные (с гневными криками обступают Цезаря). Долой его! Египет – египтянам! Убирайся вон!

Руфий кусает бороду, онемев от гнева. Цезарь сидит благодушно, словно завтракает, а кот-попрошайка мяукает, требуя кусочек колбасы.

Клеопатра. Почему ты им позволяешь так с собой разговаривать? Цезарь, ты их боишься?

Цезарь. Да нет, детка, но они же говорят правду.

Клеопатра. Если ты уйдешь, я не стану царицей.

Цезарь. Я не уйду, пока ты не станешь царицей.

Потин. Ахилла, если ты не дурак, захвати эту девчонку, пока она у нас во дворце!

Руфий (подзадоривая его). Почему тебе заодно не захватить и Цезаря?

Потин (с еще большим задором). А что? Хорошая мысль!

Руфий. Попробуй! (Кричит). Эй, охрана!

Лоджия сразу наполняется легионерами Цезаря. Они обнажили мечи и ждут приказа своего центуриона, у которого в руке жезл. Мгновение египтяне стоят, гордо глядя на них, потом угрюмо расходятся по своим местам.

Британн. Прошу всех присутствующих считать себя пленниками Цезаря.

Цезарь (благодушно). О, нет, нет! Ни в коем случае. Вы гости Цезаря, господа!

Клеопатра. И ты не отрубишь им головы?

Цезарь. Как? И твоему брату?

Клеопатра. А он? Он отрубил бы мою с удовольствием, если бы смог. Правда, Птолемей?

Птолемей (упрямо). И отрублю, когда вырасту.

Теодот. Тихо, не обостряй момента.

В Клеопатре происходит борьба между недавно обретенным царским достоинством и непреодолимым желанием показать брату язык. В следующей сцене она не принимает участия, а только наблюдает за происходящим с любопытством и удивлением, нетерпеливо ерзая, как ребенок. Когда Цезарь поднимается с треножника, она занимает его место.

Потин. Цезарь, если ты попытаешься нас захватить…

Руфий. И захватит, египтяне, не думайте. Мы овладели дворцом, побережьем, восточной гаванью. Дорога к Риму открыта, и вы пройдете по ней, если такова будет воля Цезаря.

Цезарь (вежливо). Я был вынужден это сделать, чтобы обеспечить моим войскам отход. Я отвечаю за жизнь каждого из них, Потин. Но вы все можете уйти. Те, кто сейчас в зале, и все остальные, кто во дворце.

Руфий (возмущен его снисходительностью). Как?! Отпускаешь перебежчиков?

Цезарь (смягчая характеристику). Римский оккупационный контингент.

Потин (с недоумением). Но… Но… Но…

Цезарь. Да, мой друг?

Потин. Ты нас выгоняешь из собственного дворца на улицу – да еще с таким видом, будто даришь нам свободу! Это ты должен уйти отсюда.

Цезарь. На улице твои друзья, Потин. Там тебе безопаснее.

Потин. Это обман. Я опекун царя и отказываюсь уходить. Мы – законное правительство. А где твое право?

Цезарь. В ножнах у Руфия. Если вы будете мешкать, я могу его там не удержать.

Волнение среди придворных.

Потин (озлобленно). И это римская справедливость!

Теодот. Но не римская благодарность, надеюсь?

Цезарь. Благодарность! Я чем-то обязан вам, господа?

Теодот. Разве жизнь Цезаря так мало значит для него, что он забыл, кому обязан ее спасением?

Цезарь. Моей жизни? И только-то?

Теодот. Твоей жизни. Твоих лавров. Твоего будущего.

Потин. Это правда. Я докажу, что если бы не мы, римская оккупационная армия во главе с ее великим полководцем Помпеем захватила бы Цезаря. (Кричит в сторону лоджии.) Люций Септимий! (Цезарь поражен, вздрагивает.) Если ты слышишь меня, приди и свидетельствуй перед Цезарем.

Входит Люций Септимий – гладко выбритый, подтянутый атлет, лет сорока, с правильными чертами лица, решительной линией рта и красивым тонким носом. На нем одежда римского офицера. Цезарь на миг прикрывает лицо краем плаща, потом, овладев собой, опускает полу и с достоинством смотрит на трибуна.

Потин. Засвидетельствуй: Цезарь пришел сюда, преследуя соперника. Разве мы дали приют его сопернику?

Люций. Стоило Помпею сойти на берег Египта, как его голова пала под моим мечом.

Теодот (со злобным сладострастием). На глазах у жены и ребенка! Помни это, Цезарь. Они смотрели с корабля, с которого он только что сошел. Мы помогли тебе в полной мере насладиться местью.

Цезарь (ужасается). Местью!

Потин. Нашим первым даром тебе, когда твой корабль причалил к берегу, была голова человека, который оспаривал у тебя власть над миром. Свидетельствуй, Люций Септимий: это так или нет?

Люций. Так. Вот этой рукой, что сразила Помпея, я положил его голову к твоим ногам, Цезарь.

Цезарь. Убийца. Ты убил бы Цезаря, если бы победил Помпей.

Люций. Горе побежденному! Когда служил Помпею, я убивал людей, не менее достойных, чем он. Но они были побежденными. Теперь пришел его черед.

Теодот (вкрадчиво). Ты ведь сам не убивал, Цезарь? Это сделали мы. Вернее, я: это сделано по моему совету. Благодаря нам за тобой останется слава человека милосердного, и вместе с тем ты удовлетворил свою жажду мести.

Цезарь. Месть, месть! Ах! Если бы я мог унизиться до мести, чего бы я не взял у вас за кровь Помпея! (Они пятятся от него в испуге.) Разве не был он моим зятем, моим старым другом? Разве не правил он двадцать лет великим Римом и тридцать лет не добывал ему славу своими победами? И мне, римлянину, не доставалась ли доля этой славы? Разве мы с Помпеем виноваты, что судьба вынудила нас бороться за мировое господство? Что я – волк? Как вы смели бросить мне под ноги седую голову старого солдата, коварно отрубленную вот этим подлецом? И еще требуете от меня благодарности? (Люцию Септимию.) Ступай вон, ты внушаешь мне ужас.

Люций (холодно, без робости). Вздор, вздор! Можно подумать, Цезарь, что ты никогда не видел отрубленных голов и правых рук! Помню, их были тысячи, когда ты победил Верцингеторикса! Где было твое милосердие? Ведь ты тогда мстил, Цезарь?

Цезарь. Если бы я мстил! В мести есть хоть что-то человеческое. Нет. Отрубленные руки, храбрый Верцингеторикс, подло задушенный в подвалах Капитолия, – все это было (поежившись, с ядом) «разумной строгостью», «государственной необходимостью», «защитой общественных интересов». Словом, безумием, куда более кровавым, чем честная месть. Боже, каким я был тогда глупцом! И подумать только, что человеческая жизнь может зависеть от произвола глупцов. (Смиренно.) Прости меня, Люций Септимий. Разве может убийца Верцингеторикса осуждать убийцу Помпея? Ты волен уйти с остальными, а если хочешь – останься. Я найду тебе место в моих войсках.

Люций. Нет, Цезарь. Сейчас ты слабее, я ухожу. (Направляется к лоджии.)

Руфий (разгневан тем, что добыча ускользнула). Выходит, он республиканец.

Люций (обернувшись на ступенях лоджии, с вызовом). А сам ты кто?

Руфий. Цезарианец, как все солдаты Цезаря.

Цезарь (вежливо). Поверь мне, Люций, Цезарь не цезарианец. Будь Рим истинной республикой, Цезарь был бы первым республиканцем. Но ты сделал выбор. Прощай.

Люций. Прощай. Пойдем, Ахилла, пока он не передумал.

Цезарь, видя, что Руфий может не сдержаться, кладет ему руку на плечо и отводит в зал, от греха подальше. Британн их сопровождает, идя по правую руку от Цезаря. Втроем они приближаются к Ахилле. Тот надменно отходит на другую сторону, к Теодоту. Люций Септимий уходит сквозь строй легионеров. За ним следуют Потин, Теодот и Ахилла в сопровождении придворных, которые явно опасаются легионеров. Те смыкают ряды и движутся следом, бесцеремонно подгоняя уходящих. На троне остается царь, жалкий, упрямый, с дрожащими руками и подбородком. Все это время Руфий громко ворчит.

Руфий (глядя вслед Люцию). Ты думаешь, он бы нас выпустил, если бы мы попали к нему в лапы?

Цезарь. Я не вправе считать, что мои поступки менее низменны, чем его.

Руфий. Вздор!

Цезарь. Если я буду подражать Люцию Септимию и перестану быть Цезарем, ты будешь мне служить?

Британн. Цезарь, в ваших поступках не хватает здравого смысла. Ваш долг по отношению к Риму требует, чтобы его потенциальные враги были заранее обезврежены.

Цезарь только улыбается – его неизменно забавляет деловитое морализаторство британца.

Руфий. С ним бесполезно говорить, Британн, не трать напрасно слов. Но ты послушай меня, Цезарь. Хорошо тебе быть милосердным, а как быть твоим солдатом – ведь им завтра придется сражаться с теми, кого ты сегодня помиловал? Ты можешь распоряжаться как тебе угодно, но твое милосердие приведет к тому, что следующая победа будет стоить большой крови. Я, во всяком случае, пленных брать не буду, я буду убивать врагов на месте. Ты потом можешь проповедовать милосердие сколько влезет, а я не желаю сражаться с ними второй раз. Теперь, с твоего позволения, я провожу отсюда этих господ. (Собирается уйти.)

Цезарь (тоже повернувшись, видит Птолемея). Какой стыд! Они бросили ребенка одного.

Руфий (взяв Птолемея за руку, поднимает его с трона). Пойдем, ваше величество.

Птолемей (выдернув руку, Цезарю). Он гонит меня из собственного дома, Цезарь?

Руфий (угрюмо). Оставайся, если хочешь.

Цезарь. Иди, мальчик, я тебя не обижу, тебе спокойнее там, с твоими друзьями. Здесь ты – в пасти льва.

Птолемей (перед уходом). Я не льва боюсь (глядя на Руфия), а шакала. (Уходит через лоджию.)

Цезарь (одобрительно смеется). Храбрый мальчик!

Клеопатра (завидуя, что похвалили брата, кричит ему вслед). Глупый мальчишка. Думаешь, умно сказал?

Цезарь. Британн, проводи царя. Передай… ну, этому, Потину.

Руфий (показывая на Клеопатру). А что делать с этим сокровищем? Ну, уж тут ты, надеюсь, справишься сам. (Уходит через лоджию.)

Клеопатра (покраснев, сжимает кулаки и набрасывается на Цезаря). Ты хотел, чтобы я тоже ушла?

Цезарь (погруженный в свои мысли, вздыхает, направляется к трону). Делай, как знаешь, это твое право.

Клеопатра. Значит, тебе все равно, уйду я или останусь?

Цезарь (с улыбкой). Конечно, мне было бы приятнее, если бы ты осталась.

Клеопатра. Гораздо, гораздо приятнее?

Цезарь (кивая). Гораздо, гораздо приятнее.

Клеопатра. Тогда я, так и быть, останусь. Но имей в виду, против своей воли.

Цезарь. Еще бы! (Зовет.) Титатота!

Фтататита, не поднимаясь с места, мрачно на него смотрит.

Клеопатра (захлебываясь от смеха). Ее зовут не Титатота, а Фтататита. (Зовет.) Фтататита! (Та немедленно встает и подходит.)

Цезарь. Тфатафита, прости римлянину его плохое произношение. Тота! Двор царицы будет здесь, в Александрии. Сделай всё, что для этого требуется.

Фтататита. Управлять царским двором буду я?

Клеопатра. Нет, управлять царским двором буду я! Делай, что тебе велено, а не то прикажу сегодня же бросить тебя в Нил. Пусть крокодилы отравятся тобой, бедные!

Цезарь (шокирован). О, нет, нет!

Клеопатра. Да, да, да! Уж очень ты сентиментальный человек, Цезарь. Но ты не глуп и, если будешь меня слушаться, то скоро научишься руководить.

Цезарь, совершенно потрясенный такой наглостью, смотрит на нее во все глаза. Фтататита зловеще улыбается, показывая два ряда великолепных зубов, и уходит, оставив их вдвоем.

Цезарь. Клеопатра, кажется, мне все-таки придется тебя съесть.

Клеопатра (стоя возле него и нежно заглядывая ему в глаза, говорит наполовину искренне, наполовину представляясь). Ты не должен больше говорить со мной, как с ребенком!

Цезарь. Ты, конечно, очень повзрослела с тех пор, как нас познакомил Сфинкс, но напрасно ты думаешь, что уже знаешь больше, чем я.

Клеопатра (оправдываясь). Неправда, я этого не думаю, не такая уж я дурочка. Но… (вдруг) ты на меня не сердишься?

Цезарь. Нет.

Клеопатра (с сомнением). Тогда почему ты такой задумчивый?

Цезарь (поднимаясь). Мне надо идти работать.

Клеопатра (отстраняясь). Работать? (Обиженно.) Тебе надоело со мной разговаривать, ты просто хочешь от меня избавиться?

Цезарь (садится, чтобы успокоить ее). Ладно, ладно, еще минуту. А потом – работать.

Клеопатра. Работать! Какая чушь. Не забудь, что я сделала тебя царем. Цари не работают.

Цезарь. Ну кто это тебе сказал, котенок?

Клеопатра. Мой отец был царем Египта и никогда не работал. А он был великим царем и отрубил голову моей сестре, потому что она восстала против него и отняла у него трон.

Цезарь. Ну, и как же он вернул себе трон?

Клеопатра (возбужденно, с горящими глазами). Скажу. Через пустыню с множеством всадников пришел прекрасный юноша с сильными руками, он убил мужа моей сестры и вернул отцу трон. (С сожалением.) Мне было тогда только двенадцать лет. Вот если бы он сейчас пришел, когда я царица! Я бы сделала его своим мужем.

Цезарь. Пожалуй, это можно устроить. Ведь это я послал прекрасного юношу на выручку твоему отцу.

Клеопатра (в восторге). Ты его знаешь!

Цезарь. Знаю.

Клеопатра. И он пришел с тобой? (Цезарь качает головой; она жестоко разочарована.) Ну почему ты не привел его? Если бы я была чуть старше! Он не считал бы меня котенком, как ты. Но, может, ты просто старый? Ведь он гораздо моложе тебя!

Цезарь (кисло). Да, несколько моложе.

Клеопатра. Как думаешь, он захочет стать моим мужем, если я попрошу?

Цезарь. Вполне возможно.

Клеопатра. Но мне нельзя просить. А ты не можешь уговорить его, чтобы он сам попросил? Только чтобы он не знал, что я хочу?

Цезарь (тронут ее наивностью, тем, что она не имеет представления о натуре этого прекрасного молодого человека). Бедное дитя!

Клеопатра. Почему ты так говоришь? Может быть, он любит другую?

Цезарь. Боюсь, что да.

Клеопатра (со слезой в голосе). Тогда я буду не первая, кого он полюбит?

Цезарь. Не совсем первая, он пользуется большим успехом у женщин.

Клеопатра. Ничего, если он меня полюбит, я его заставлю всех их убить! Скажи, его сильные руки светятся на солнце, как мрамор?

Цезарь. Светятся. Он в превосходной форме, особенно если учесть, сколько он ест и пьет.

Клеопатра. Ты не должен о нем так говорить! Потому что я его люблю. Он бог.

Цезарь. Он отличный командир конницы и вдобавок быстроногий, как никто в Риме.

Клеопатра. Как его настоящее имя?

Цезарь (озадаченно). Настоящее?

Клеопатра. Да. Я всегда зову его Гором: Гор – самый красивый из наших богов. Но скажи его настоящее имя.

Цезарь. Его зовут Марк Антоний.

Клеопатра (нараспев). Марк Антоний. Марк Антоний. Марк Антоний! Какое красивое имя! (Обнимает Цезаря за шею.) Ох, как люблю тебя за то, что прислал его на помощь моему отцу! Ты очень любил моего отца?

Цезарь. Нет, дитя; но, как ты говоришь, твой отец никогда не работал. А я всегда работаю. Поэтому, когда он потерял власть, ему пришлось пообещать мне шестнадцать тысяч талантов, чтобы я вернул его на трон.

Клеопатра. Он с тобой расплатился.

Цезарь. Не полностью.

Клеопатра. И правильно сделал – ты запросил слишком дорого. Весь мир не стоит шестнадцати тысяч талантов.

Цезарь. Может быть, и так, Клеопатра. Те египтяне, которые работают, заплатили мне столько, сколько смог из них выжать твой отец. И кое-что еще должны. Но, поскольку я скорее всего этих денег не дождусь, надо снова приниматься за работу. Так что беги пока и пришли сюда моего секретаря.

Клеопатра (упрашивает). Нет, я хочу остаться и еще послушать про Марка Антония.

Цезарь. Если ты не дашь мне работать, нас отрежут от гавани и тогда путь в Рим будет закрыт.

Клеопатра. Ну что ж! Я все равно не хочу, чтобы ты уезжал в Рим.

Цезарь. Но ты хочешь, чтобы я прислал тебе оттуда Марка Антония?

Клеопатра (вскакивает). О, да, да! Я забыла. Работай, работай, Цезарь. И смотри, чтобы путь с моря был открыт для моего Марка Антония! Я люблю его. (Убегает в лоджию, посылая за море воздушный поцелуй Марку Антонию.)

Цезарь (живо проходит к ступеням лоджии и зовет). Британн! (К его удивлению, на верхней ступени возникает раненый римский солдат.) Что случилось?

Солдат (показав на перевязанную голову). Вот что, Цезарь, – и два моих товарища убиты на базарной площади.

Цезарь (спокойно и внимательно). Так. Почему?

Солдат. В Александрию вошли войска, называют себя римскими.

Цезарь. Римская оккупационная армия. Дальше?

Солдат. Ею командует какой-то Ахилла.

Цезарь. Так?

Солдат. Как только войска вошли в город, жители восстали. Я и еще двое были на базарной площади, когда об этом разнесся слух. На нас набросились. Я пробился, и вот я здесь.

Цезарь. Ясно. Я рад, что ты жив. (В лоджии появляется Руфий, быстро проходит за спиной солдата и через арку смотрит на набережную внизу.) Руфий, мы осаждены.

Руфий. Как? Уже?

Цезарь. Сегодня или завтра – какая разница? К этому всё и шло.

Вбегает Британн.

Британн. Цезарь…

Цезарь. Знаю. (Руфий и Британн спускаются из лоджии по обе стороны от Цезаря, а тот задерживается перед ступенями и говорит с солдатом.) Друг, передай, чтобы заняли набережную и стояли наготове у лодок. Пусть займутся твоей раной. Иди. (Солдат поспешно уходит. Цезарь идет по залу между Руфием и Британном.) Руфий, в западной гавани у нас стоят корабли. Сожги их.

Руфий (с изумлением). Сжечь?

Цезарь. Возьми все корабли из восточной гавани и захвати Фарос – остров, где стоит маяк. Это – ключ к Египту. Половину солдат оставь охранять берег и набережную возле дворца – это дорога домой.

Руфий (неодобрительно). Ты хочешь сдать город?

Цезарь. Мы им не владеем. У нас только дворец! И… что это за дом рядом с нами?

Руфий. Театр.

Цезарь. И его занять. Он господствует над берегом. А в остальном Египет – для египтян!

Руфий. Тебе виднее. Это всё?

Цезарь. Всё. Корабли еще не сожжены?

Руфий. Не беспокойся. Я не буду мешкать. (Выбегает.)

Британн. Потин желает с вами говорить. По моему мнению, он нуждается в уроке. Ведет себя нагло.

Цезарь. Где он?

Британн. Ждет снаружи.

Цезарь. Караул, впустите Потина.

В лоджии появляется Потин и гордо подходит к Цезарю.

Цезарь. Ну, Потин?

Потин. Я пришел предъявить наш ультиматум, Цезарь.

Цезарь. Ультиматум? Дверь была открыта: тебе следовало выйти через нее, прежде чем объявить войну. Теперь ты мой пленник… (Подходит к трону и развязывает тогу.)

Потин. Я твой пленник? (С издевкой.) Ты забыл, что ты в Александрии? Ты, видно, не знаешь, что царь Птолемей с армией, в сто раз многочисленнее твоего жалкого отряда, владеет городом?

Цезарь (небрежно бросает тогу на трон). Ну что ж, мой друг, попробуй отсюда выбраться. И скажи твоим друзьям, чтобы больше не убивали римлян на базарной площади. Моим солдатам чуждо мое прославленное милосердие и они, чего доброго, убьют тебя. Британн, предупреди караул. И принеси мои доспехи. (Британн выбегает. Руфий возвращается.) Ну, как?

Руфий (показывая ему облако дыма над гаванью). Смотри!

Потин взбегает по ступенькам, чтобы посмотреть.

Цезарь. Уже горит? Невероятно!

Руфий. Да, пять кораблей и пять барж с маслом. Но это сделал не я – египтяне избавили меня от труда. Они захватили западную гавань.

Цезарь (с тревогой). А восточная? А маяк?

Руфий (с внезапной обидой; спускается с лоджии и отчитывает Цезаря). Разве я могу за пять минут посадить на корабли целый легион? Первая когорта уже на берегу. Если хочешь, чтобы все делалось быстрее, иди и командуй сам!

Цезарь. Хорошо, хорошо. Не горячись, Руфий.

Руфий. Не горячись! Кто тут горячится, ты или я? Сидя здесь, легко поторапливать.

Цезарь. Прости меня, Руфий. Только поторопи их, прошу…