Крестоносцы Сенкевич Генрик

— Мне надо уйти.

Джин закрыла файл с фотографией и встала из-за стола.

— Я понимаю. — Мэгги поднялась. — Если я понадоблюсь, я буду в госпитале, на своем обычном месте.

— Я знаю. — Джин чмокнула подругу в щеку. — Я рада, что с Александром у вас все так хорошо сложилось.

— А я как рада! Ой-ой! — Мэгги улыбнулась и закатила глаза, мотнув головой.

— Что-то от Джавада?

Джин вошла в кабинет Дэвида. Она чувствовала, как от волнения у нее дрожат кончики пальцев. Неужели все получилось? Или провал? Ответа пришлось ждать недолго.

— Садись. — Дэвид показал на стул. — Я получил сообщение от агента из Багдада.

— И?.. — Джин взволнованно наклонилась вперед.

— Муктада позвонил Джаваду два часа назад и назначил встречу.

— Назначил встречу? — растерянно повторила Джин, не зная толком, что думать — хорошо это или плохо.

— Все нормально, — видя ее обескураженность, успокоил Дэвид. — Ничего особенного здесь нет. Джавад — опытный человек. Его хорошо подготовил мой агент, поэтому какой бы поворот ни приняла их беседа, прокола не будет. Такой звонок состоялся! Это самое важное. Значит, наш план сработал, и Селим сделал свое дело. Судя по всему, Магеллану остались считаные дни, а может, и часы.

— Меня поразила теперешняя уверенность Селима. — Джин опустила голову на руки. — Муктада имеет на него колоссальное влияние. Селим благоговеет перед ним, а скорее даже боится, но ради Энн он преодолел свой страх. Она не переменила решение, и это тоже хороший знак. Она согласна работать у Джавада и уже поручила своему адвокату расторгнуть контракт с клиникой. Все-таки я удивлена теперешней решимостью Муктады. Я полагала, все ограничится звонком, ведь за Джавадом могут следить.

— А дальше? — воскликнул Дэвид. — Пусть следят! Не Джавад же первым сделал шаг к этой встрече. Муктада позвонил ему и попросил консультацию по теологии, а он может позвонить кому угодно. Джавад — крупный специалист в данной области, и к нему обращаются разные люди. Почему бы им не встретиться и не поговорить на религиозно-философские темы? О чем они будут говорить, люди Магеллана никогда не узнают. — Дэвид едва заметно улыбнулся. — Возможно, узнает сам Магеллан — за мгновение до того, когда будет поздно.

— Что можно сейчас сделать? — Джин внимательно смотрела на Дэвида.

— Ничего, — пожал он плечами. — Ждать. Ждать, пока все придет к тому результату, которого мы желаем. Механизм запущен, он должен сработать. Будем надеяться, он сработает до конца, если вдруг не случится непредвиденного сбоя, как я никогда не устаю повторять. Вот тогда нам все придется начинать сначала. В случае нашей неудачи Магеллан вообще ляжет на дно, и тогда попробуй достать его оттуда. Явно придется попотеть.

— Ты считаешь, есть такая вероятность?

— Я считаю, ее всегда надо держать в голове. Не все зависит от нас, но уж поверь, — Дэвид прикоснулся пальцами к руке Джин, — у меня есть некоторый опыт. Мне кажется, все пройдет гладко, только забегать вперед — неблагодарное занятие. Остается только ждать.

— Ждать.

— Да, нелегкая задача, хотя кажется и наоборот, — Дэвид снова наклонился к компьютеру. — Противная задача, особенно в нашем деле. Именно здесь терпение и умение ждать значат необыкновенно много, а поспешность порой дорого обходится.

— Да, я понимаю, — вздохнула Джин. — Значит, я могу спокойно заняться своими делами в госпитале?

— Можешь, — кивнул Дэвид. — Пока Магеллан не обезврежен, на патрулирование я тебя больше не отпускаю. Приступай к своим непосредственным и, насколько я понимаю, любимым обязанностям.

— Ага. Я даже соскучилась, если честно, — призналась Джин.

— Хочется кого-нибудь разрезать? — пошутил Дэвид, быстро взглянув на нее.

— Вроде того. Мэгги все эти дни справлялась одна и не жалуется, но я же представляю, как она устала. Теперь я заменю Мэгги. Ей сейчас есть с кем приятно провести время.

— Вот как? — Дэвид вскинул брови. — У Мэгги новый роман?

— Да, и она весьма очарована.

— Когда вы только успеваете?

Зазвонил телефон. Кивнув Джин в подтверждение ее ухода, Дэвид снял трубку. Джин вышла из кабинета, направляясь в госпиталь. У магазина ее окликнул Коновалов:

— Джин! Я только что говорил с Маринкой.

Он подбежал к ней.

— Они приехали в Краков. Маринка просто не находит слов, как их приняли. Ее поселили в «Шератон Краков Отель». «Шератон»! Я чуть с ума не сошел. — Алексей прижал сжатый кулак ко лбу. — Сколько ж стоит! У нас в Киеве «Шератон» вообще только для олигархов. Номер с видом на старый замок. Завтрак и ужин — ешь — не хочу, и для нее все бесплатно. Даже новую одежду Маринке приготовили…

— Это мама, — улыбнулась Джин. — Я думаю, ее личный подарок. Она сама из России и знает, как может чувствовать себя бедная советская женщина в европейской столице. Обычно мы этого, конечно, не делаем, но ваш случай — исключительный.

— Маринка в жизни такого не носила, никогда столько не ела и не спала в такой постели. Даже и не мечтала. Самое главное… — Коновалов от волнения поперхнулся и закашлялся. — Простите. Самое главное, Ванечке уже провели первые исследования. У него отдельная палата. Там все чисто, аккуратно, но на больницу не похоже. Все какое-то цветное, веселое, как в весеннем саду. Ему очень нравится, и игрушек много. Маринка опять плачет. — Алексей смутился. — Теперь от счастья. Твоя мама звонила ей. Маринка просто потрясена, какая это женщина — вежливая, заботливая, предупредительная. Она, по словам лечащего врача Ванечки пана Новака, одна из главных медицинских светил в мире. У нас-то к светилу медицины без миллиона долларов не подпустят. Если только ты космонавт, медийное лицо, какой-нибудь министр или хотя бы депутат. Я даже представить не могу, как такой знаменитый врач бесплатно лечит! В советское время тоже такого не было. Попасть на консультацию? Раз не за деньги, то только по большому блату. Ты мне услугу, а я потом тебе тоже помогу. Если ты услуги оказать не можешь, то сиди и помалкивай. Такая же коррупция, только теперь она с деньгами, а тогда была без. Прямо-таки коррупция связей.

— У нас тоже не бесплатно, — поправила его Джин. — Я говорила тебе. Лечим на благотворительные пожертвования.

— Кому хоть спасибо сказать? — неожиданно спросил Коновалов. — За кого свечку ставить, за кого молиться, кому в ноги поклониться? Фамилию можно узнать?

— Нет. — Молодая женщина отрицательно покачала головой. — В наши фонды жертвуют и отдельные люди, и большие компании. Деньги присылают «Майкрософт» с «Эппл», «Дженерал моторс» и «Даймлер-Бенц». Список бесконечен. Многие знаменитые политики, киноартисты, бывшие президенты США и не только США, бывшие премьер-министры по примеру Уинстона Черчилля, пожертвовавшего в фонд своей супруги и моей бабушки почти все премиальные средства, которые он получил за литературные труды, отчисляют суммы с гонораров за свои лекции и выступления. Звезды эстрады, знаменитые писатели и спортсмены — все, кому, как думают, принадлежит мир. Самые простые граждане, служащие банков, клерки, даже мусорщики, если считают возможным, шлют деньги. Мы принимаем и один доллар, и миллион долларов с одинаковой благодарностью, по никогда не рекламируем имена тех, чьи деньги тратим на лечение тяжелобольных людей. Это непререкаемое условие, ведь речь идет о вкладе тех, кто может помочь, ради тех, кто себе помочь не в силах, совершенно бескорыстный и на добровольной основе. Никто никого не заставляет. Это долг перед Богом и человечеством. Мы на Западе думаем о таких вещах, помня о конечности человеческого пути. Всех нас ждет Господь с вопросом — что ты сделал в жизни, простой смертный, чтобы я мог простить тебе твои грехи? Чем ты заслужил бессмертие? Никаких имен я тебе не назову, Алексей. Просто благодари Бога, если все выйдет удачно. Я почему-то думаю, раз мама взялась за это дело, именно так и случится.

— Говорят, у вас нет социальной справедливости. Врут они все! Врут и дальше воруют. — Алексей зло махнул рукой. — Вот вам социальная справедливость, да еще по доброй воле, без всякого принуждения! У нас нет социальной справедливости. Вообще никакой. Человек — раб системы. И при советском, и при теперешнем миропорядке мы — рабы. Как был человек мусор, так он и есть, особенно бедный, обычный человек. Он просто мешает всем прочим, и чем скорее сгинет с лица земли, тем лучше. Закопать и забыть, как говорится, а потом вновь воровать.

— Что говорит доктор Новак по поводу состояния Ванечки? — Джин перевела разговор на другую тему. — Марина не сказала тебе? Впрочем, я это узнаю от мамы, а он ей обязательно доложит. Доктор Новак — хороший врач. Ему можно доверять во всем.

— Маринка сказала, это чувствуется. — Алексей кивнул. — Он очень внимательно к Ванечке отнесся. Как будто у него вообще нет других пациентов, столько доктор Новак ему уделяет внимания. У него две прекрасные помощницы, медицинские сестры. Они очень предупредительные и полностью Ванечку обслуживают, Маринке вообще ничего делать не надо — не умывать, не подмывать. Сиди и играй с мальчиком. Он чистый, ухоженный. Никакого раздражения. Поляки только улыбаются — хорошо, будьте любезны, не стоит беспокоиться. Маринка говорит, мол, давайте, я сама его покормлю, а они — не стоит, пани, мы все сделаем. Мальчик уже не хочет у матери есть, ведь ему интересно, как его кормят. Ванечке нравится. Он теперь улыбается все время, а до этого вообще улыбаться не мог.

Голос Алексея дрогнул. Он опустил голову, словно размышляя.

— Доктор Новак сказал, все не так и плохо, как наши расписали, — добавил мужчина через минуту, закурив сигарету. — Наверное, сгустили краски с целью денег побольше содрать. У нас повсюду обман. Слова честного нигде не услышишь, даже в церкви. Все врут. Жизнь такая. Забыли и слово «правда». Две операции расписывали мне, а то и три, только деньги несите на коттеджи. Доктор Новак говорит, можно вполне одной операцией обойтись. Нечего ребенка мучить. Потом природа сама подправит, только вот надо правильно ее направлять. Организм растущий, все может измениться. Остается следить и корректировать. Доктор легко Маринке объяснил, и она поняла, причем без всяких заумных слов и диагнозов.

— Мама сказала, она сама ему операцию в Париже сделает, — сообщила Джин. — Вообще она собирается приехать в Краков для знакомства с Мариной и Ванечкой. Сама все хочет посмотреть, а не только по результатам исследований, которые ей присылают. Если мама будет оперировать, то вероятность успеха почти стопроцентная.

— Смотрите, какая штука, — вышел из «Пэкса» Парамонов. — Смотри, Леха. Ты чего? — Он заметил взволнованное лицо Коновалова.

— Да, так, ничего, — вздохнул тот. — Чего прикупил-то?

— Зажигалка «Зиппо»!

— Тебе своих зажигалок мало? — Коновалов усмехнулся.

— Нет, эту на память домой возьму. — Парамонов повертел вещицу в руке. — Своим показывать буду. Тут видишь, картинка какая. — Он подсунул зажигалку Коновалову под нос. — Три американских солдата в форме…

— Гражданской войны, — подсказала Джин. — Конца девятнадцатого века.

— Ага, вот тот-то я вижу, что у них шляпы, прямо как у мушкетеров, — усмехнулся Парамонов. — Еще надпись есть. Вроде по-английски…

— Покажи. — Джин взяла зажигалку. — «Дикий Запад» написано, — перевела она Парамонову, возвращая зажигалку.

— Вот те на, — почесал тот за ухом. — Мои вообще прибалдеют. Главное, — он снова взглянул на Коновалова, — когда ее зажженную роняешь, она вообще не тухнет.

— Ты откуда знаешь? — съязвил Леха. — Пробовал прямо в магазине?

— Не, я такую у одного из амеров видал, — прищурился Парамонов, вспоминая. — У Ромео, кажется.

— Ромео Фокстрот, — подтвердила Джин. — У него есть такая, но она дешевая.

— Мне дорогая зачем? — Парамонов пожал плечами. — Главное — память. Сыну покажу потом. Скажу, смотри, эта штука сделана в Америке, и я купил ее в Ираке, на иракской войне, когда мы вместе с амерами саддамовских выродков и террористов из Аль-Каиды чихвостили. Такая зажигалка была у приятеля моего сержанта Фокстрота. Потом включу ему киношку «Апокалипсис»: «Говорит Ромео Фокстрот. Потанцуем?» Скажу, твой папа тоже знался с такими ребятами, и пожимал им руки, и на задания ходил вместе с ними. Даже искреннее дружил с америкашками и ничем от них не отличался. Вот он удивится! Пофиг, сколько стоит эта зажигалка, если я так ему сказать смогу. Может, к тому времени и про иракскую войну такой же хороший фильм снимут? Мы с тобой, Леха, там тоже за героев сойдем. — Он подтолкнул Коновалова в бок. — Снимет такой Коппола и про нас. Представь, мы с тобой на БТРах едем, над нами вертушки американские, танки по пустыне пыль поднимают, кругом стрельба, а мой Петька и твой Ванечка, совсем здоровый, на нас смотрят и оба говорят — мой папа тоже здесь был. Здорово будет.

— Может, и снимут. — Коновалов улыбнулся. Фантазия Парамонова ему явно понравилась. — Только ты очень уж размечтался. Впрочем, и мне надо что-то потом на память присмотреть. Джин, подскажешь?

— Конечно, — согласилась она. — Сходим вместе перед твоим отъездом домой, да еще Майка позовем. Он больше моего понимает в памятных вещицах военного типа.

— Мэм, скорее, — подбежал к Джин ее помощник Фредди. — У большой дамбы перестрелка. Привезли несколько раненых, и есть тяжелые. Капитан Долански просит вас вернуться в госпиталь.

— Сейчас иду.

— Коновалов, Парамон! — из танка выбежал Михальчук. В одной руке он держал два пакета чипсов, а в другой — мобильный телефон. — Да, да, я все понял, — кричал он в трубку. — Мы выдвигаемся. Слушаюсь. Срочно на выезд. — Отключив телефон, он сунул его в карман. — В городе перестрелка, а в старой части, у кофейни Саладина, подрыв. Трое убитых, около пятнадцати раненых. По машинам!

— Удачи, ребята!

Джин побежала в госпиталь. Обернувшись, она видела, как украинцы запрыгивают на выехавшие к воротам базы БТРы, вслед за ними выдвигались два американских «Хаммера».

— Фредди, срочно халат — надо обработать руки, и еще маску с перчатками! — приказала она, вбежав в операционную.

— Бери вот этого. — Когда Джин была готова, Мэгги показала ей на молодого человека в форме полицейского. — Непроникающее, огнестрельное черепа. Задача по твоей части. Скорее всего, рикошет. Он без сознания и у него шок.

— Я поняла. Фредди, дайте свет!

Джин быстро склонилась над раненым.

— Да, парню повезло, — заметила она через мгновение, осматривая повреждение. — Ранение локализовано в пределах кости. Поврежденную кость я вижу на дне. Рана сильно загрязнена. Что ж, Фредди, будем работать. Снимите с него обмундирование, введите морфин и приготовьте необходимый инструмент. В первую очередь надо остановить кровотечение.

Очистив рану и удалив посиневшие части кости, Джин промыла рану антибиотиком.

— Ушиб тяжелый, похоже, образовалась подоболочечная гематома. — Молодая женщина покачала головой. — Придется вскрывать. Конечно, не хочется, но другого выхода нет.

Удалив гематому, Джин уже накладывала первичный глухой шов, когда Фредди кивком указал ей на стеклянную стену операционной. Джин повернулась и увидела стоящего за стеклом Дэвида. Он сделал знак, чтобы она подошла. Джин только подняла руку в перчатке и с инструментом, показывая, мол, не могу, работаю. Тогда Уитенборн сделал жест в сторону противоположного здания, и она поняла, насколько срочное у него дело.

Джин кивнула.

«Какие-то сведения о Магеллане, — мелькнула тревожная мысль. — Что-то произошло? Непредвиденное?»

— Так, рану мы обработали, кость резецировали, детрит и инородные тела удалили. — Она снова сосредоточилась на раненом. — Выраженного отека нет, поэтому шов лег неплохо. Я оставляю здесь дренаж, но за ним надо очень внимательно следить, Фредди, так как в ране не должна накапливаться жидкость. Сейчас отвезете его в палату. Голову надо держать на небольшом возвышении, чтобы жидкость не растекалась. Поскольку рана сильно загрязнена, нейроинфекции нам не избежать. Требуется усиленная терапия. Сейчас поставите ему капельницу — физраствор 1000 миллилитров и глюкоза 500 миллилитров. Инъекции антибиотика через каждые четыре часа. Успокоительное для снижения последствий психического шока. Я посмотрю пациента через несколько часов. Мэгги, — сняв окровавленные перчатки и бросив их в пакет, она подошла к Долански, — я должна подняться к Дэвиду. Он вызывает меня.

— Хорошо, — Мэгги кивнула, не отрываясь от раненого, — иди. Самое трудное мы сделали, а дальше я справлюсь сама.

— Спасибо, — благодарно сказала Джин.

Молодая женщина вышла из операционной. Переодевшись в соседней комнате, она быстро прошла по коридору и, сбежав по ступенькам, направилась в противоположное здание. Дэвид сидел за столом перед компьютером. Когда Джин вошла, он быстро взглянул на нее.

— Закончили?

— Не совсем, но Мэгги позволила мне уйти.

— Она заслуживает поощрения. — Дэвид улыбнулся.

— Мэгги понимает, как я нужна тебе здесь.

Джин села на стул.

— Какие-то новости о Магеллане? — спросила она настороженно.

— Похоже, да, — кивнул Дэвид. — Мне пару минут назад сообщили, что на шоссе Эль-Кут — Эс-Сувейра — Багдад обстрелян автомобиль, в котором ехали несколько представителей администрации города и полицейские. Все погибли. Мы связались с мэрией. По их данным, аль-Кариди выехал в сопровождении охраны именно в этом направлении за полчаса до того, как произошло нападение. Он направлялся в Эс-Сувейру для встречи с какими-то людьми, с кем конкретно, мэру неизвестно, так как ему он ничего не сообщил.

— Тогда как мы поймем, аль-Кариди ли это был? — спросила Джин.

— Пока не знаем, но я связался с капитаном Фостером. Они находится в городе вместе с твоими украинцами. Фостер возьмет с собой мэра, и они поедут на опознание. Скоро мы узнаем. Ждать осталось недолго. Майк сразу же сообщит мне результаты.

— Кто стрелял?

— Тоже пока неизвестно, но вполне возможно, люди Муктады. Оружие использовалось исключительно западных модификаций, причем самых последних. «Армия Махди» снабжалась таким оружием для несения полицейской службы в городах и населенных пунктах. У Аль-Каиды, как правило, вооружение разношерстнее. Всего понемногу, как говорится.

— Ждать тяжело, — Джин вздохнула, — но вариантов нет.

— Я думаю, это он. — Дэвид успокаивающе прикоснулся пальцами к ее руке. — Никогда не надо забегать вперед. Мы с тобой уже договаривались.

— Тогда я вернусь к Мэгги? — Джин встала.

— Хорошо. Я сообщу тебе, когда поступит точная информация.

Джин вышла из кабинета Уитенборна и снова пошла в госпиталь.

— Судя по характерному звуку всасывания, пуля прошла внутрь.

Через несколько минут молодая женщина уже осматривала мальчика, попавшего в перестрелку у дамбы.

— Диафрагма сокращается, и воздух входит в грудную клетку через отверстие в ней. Какой пульс, Фредди?

— Очень слабый, мэм, нитевидный, — ответил помощник. — Сердцебиение учащенное. Давление низкое и все время снижается.

— Гиповолемический шок и большая потеря крови, — кивнула Джин. — Морфин вводить нельзя, так как он еще больше понизит давление, а этого мы допустить не можем. Приготовьте местную анестезию, Фредди. Надо сейчас работать максимально быстро, и тогда пациент не почувствует боли.

— Джин, — подошла к ней Мэгги. В руке она держала мобильный телефон. — Тебя снова Дэвид.

— Подержи, пожалуйста, я не могу взять. — Джин прислонила ухо к трубке. — Я слушаю. — Она постаралась говорить как можно спокойнее. — Фредди, вводите анестезию, не ждите, — распорядилась Джин, взглянув на санитара.

— Я тоже мог бы потянуть время, прямо как Фредди, — услышала она в трубке голос Дэвида. — Понимаю, как это важно для тебя. Я хочу сказать тебе…

— Он мертв? — Джин не утерпела и перебила его.

— Да, — подтвердил Уитенборн. — Наш план сработал, Джин. Мэр опознал своего заместителя. Его убили люди Муктады, и осмотр места обстрела подтвердил нашу версию. Обнаружено несколько характерных деталей.

— Он мертв…

Против воли слезы навернулись на глаза Джин. В какое-то мгновение она снова увидела перед собой горящую Южную башню Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, охваченную черно-серыми клубами дыма, страшный вой падающих конструкций, и прощальный стон Криса, погибающего под ними, зазвучал в ушах молодой женщины. Пальцы разжались. Мобильник скользнул из рук. Джин с трудом его удержала.

— Анестезия готова. — Голос Фредди снова вернул ее к действительности.

— Да, я вижу. Дэвид, у меня раненый. Большая кровопотеря. — Взяв в себя в руки, Джин постаралась ничем не выдать своих чувств.

— Я понимаю. Действуй, волшебник Гэндальф, — шутливо произнес начальник. — Не смею задерживать. Магеллана привезут сюда, на базу, в морг. Тебе еще придется повстречаться с ним. Потом сожгут и развеют прах. Думаю, даже пыли от него не останется. Я намерен ходатайствовать о награждении тебя Серебряной звездой. Я считаю, ты ее заслужила.

— Моя мама получила Серебряную звезду во Вьетнаме. — Джин смутилась от неожиданности. — По сравнению с тем, что ей пришлось там испытать, я почти ничего не сделала.

— Мне виднее, — ответил Дэвид. — Обезвредить такого матерого шакала, как Магеллан, — заслуга ничуть не меньшая, чем спасти от смерти несколько сотен солдат и офицеров, раненных вьетнамцами в джунглях. Теперь другая война, Джин, и подвиги на ней порой не столь заметны, но от этого они не становятся менее важными. Я не изменю своего решения.

— Спасибо, Дэвид.

— Когда освободишься, зайди ко мне, — попросил он. — Волшебник Гэндальф, — снова засмеялся Дэвид.

— Хорошо.

Начальник повесил трубку.

— Спасибо, Мэгги. — Джин взглянула на подругу, и ее глаза блестели от слез.

— Все в порядке? — Мэгги взяла Джин под локоть. — Ты можешь оперировать? Или мне заменить тебя?

— Нет, я в полном порядке, — покачала головой молодая женщина. — Ты и так уже заменяла меня здесь неприлично долго. Теперь твоя очередь отдохнуть, а моя как раз поработать. Не волнуйся, я со всем прекрасно справлюсь.

— Хорошо. Смотри.

Мэгги отошла в сторону.

— Фредди, подайте мне чистые перчатки и маску, — попросила Джин. — Кровезаменитель поставили?

— Так точно, мэм.

— Что мы имеем? — Она снова склонилась над мальчиком. — Прилегающее к париентальной плевре легкое задето, повреждена грудная артерия. Дайте мне зажим, Фредди, надо ее блокировать, ведь только после этого мы сможем осушить кровь. Следите за давлением и сердечными сокращениями, — попросила Джин санитара. — Сейчас мы уберем кровь, и тогда станет ясно, как лежит пуля, а также способы ее извлечения.

— Он лежал на земле, на обочине дороги, лицом вниз. Когда труп перевернули, мэр сразу узнал своего заместителя, да и я тоже.

Капитан Фостер и его солдаты вернулись на базу к трем часам пополудни. Они привезли тело Магеллана. Теперь он лежал в морге, на столе, совершенно голый, лишь накрытый простыней по пояс. Дэвид, Джин и Майк стояли рядом. Их голоса, необыкновенно звучные в царящей вокруг мертвой, — без всякого преувеличения, — тишине, эхом отдавались под сводами зала.

— Зачем он ездил в Эс-Сувейру? — спросил Дэвид. — Мэр так ничего и не вспомнил?

— Нет, — покачал головой Майк. — Ему и вспоминать нечего. Аль-Кариди не поставил его в известность по поводу своей поездки. В последнее время они не ладили, можно даже сказать, между ними кошка пробежала. Аль-Кариди вообще игнорировал мэра, старался ни в чем не соприкасаться с ним и действовать самостоятельно. Мэр же на это злился.

— Причины, почему они поссорились, нам известны, — усмехнулся Дэвид.

— Все, кто находился в машине с аль-Кариди, погибли, — продолжал Майк. — Взять с них показания не удастся. Сотрудникам мэрии также ничего не известно.

— Мы можем предположить, что, судя по такой секретности, аль-Кариди направлялся на встречу с Муктадой, — задумчиво произнес Дэвид. — Иначе как люди Муктады так быстро узнали о его намерении посетить Эс-Сувейру, если не их лидер сам пригласил туда Магеллана?

— Как прошла встреча Джавада с Муктадой? — спросила Джин. — Из Багдада уже прислали отчет?

— Мой агент прислал отчет, — подтвердил Дэвид. — Разговор, по словам Джавада, длился около трех часов. Муктада принял его в своей резиденции недалеко от Эн-Наджафа, но это лишь предположение Джавада, так как его привезли туда люди Муктады. Само собой, с завязанными глазами, поэтому дороги он не видел. Из Багдада ехали довольно долго, и, судя по косвенным признакам, это был именно Эн-Наджаф. Джавад сообщил о любезных манерах Муктады. В основном разговор действительно вращался вокруг религиозных тем. Имя аль-Кариди — аль-Бандара всплыло только в самом конце. Муктада крайне завуалированно поинтересовался, насколько верны некоторые слухи, которые недавно достигли его ушей. Вы знаете, как они здесь на Востоке умеют поговорить, — иронично произнес Дэвид. — Вроде ни о чем, а на самом деле как раз о том самом. Джавад у нас опытный дипломат. Он также завуалированно подтвердил все сведения, которые мы передали Муктаде через Селима. Муктада поблагодарил его, и доктора отвезли обратно в Багдад. Результат их разговора — перед нами. — Дэвид показал на мертвое тело Магеллана. — Скорее всего, Муктада вызвал его к себе для обсуждения дальнейших совместных действий и по пути организовал засаду с приказом никого не оставлять в живых. Как бы то ни было, но мертвый Магеллан лично меня вполне устраивает. Я думаю, и остальных тоже, не исключая лидера шиитов аятоллу ас-Садра.

— Здесь холодно. — Джин пожала плечами. — Странно, почему-то сегодня я чувствую это.

— Да, рядом с покойниками находиться неуютно, — согласился Уитенборн. — Пошли ко мне. На Магеллана мы, кажется, налюбовались. Не знаю, как отнесется к нему Аллах, но это уже проблемы преступника.

Они вернулись в кабинет Дэвида.

— Интересно, что он сказал Селиму, когда тот сообщил ему об аль-Бандаре, — вспомнила Джин. — Как проходил этот разговор?

— Это можешь узнать только ты, — Дэвид развел руками, — когда в очередной раз поедешь перевязывать Удея.

Он сел за стол.

— Я думаю, меня больше не позовут туда, — сказала Джин, занимая свое привычное место напротив. Майк расположился на диване. — Положение Удея стабилизировалось. Селим теперь сам может оказывать ему помощь. Зачем Такуби лишние люди в доме, когда в них нет никакой необходимости?

— Селим наверняка захочет узнать последние известия о приезде Энн Баскет, — заметил Дэвид. — Не изменила ли она своего решения? Если Такуби больше не пошлет за тобой, он вынужден будет сам искать возможность, как с тобой общаться. Селим — бесценный канал для получения информации о настроениях в стане Муктады.

— Верно. — Джин наклонилась вперед, опершись подбородком на руку. — Можно предположить, что он будет действовать через Ахмета, моего водителя, или через Михраб. Даже, скорее всего, через нее, ведь Ахмет — полицейский. Он наверняка относится к Селиму с опаской, а больше он не знает никого, кто знаком со мной. Мне надо предупредить Михраб.

Джин выпрямилась, доставая из кармана мобильный телефон.

— Подожди, — остановил ее Дэвид. — С Михраб лучше всего переговорить на месте, сегодня вечером. Селим вряд ли что-то предпримет до наступления темноты. Он не захочет рисковать, ведь в связи с перестрелкой на дамбе и взрывом в Старом городе патрули усилены.

— Да, я собираюсь сегодня в городскую больницу, — подтвердила Джин.

— Отлично, — заключил Дэвид. — Я полагаю, Селим даст тебе знать о себе, ведь он тоже хочет поделиться тем, как все прошло, и узнать об Энн. Эту связь мы ни в коем случае не должны потерять.

— Об этом не надо предупреждать, — улыбнулась Джин. — Если Энн и приедет, она уже никуда не потеряется. Во всяком случае, я так думаю.

Как только вечером Джин приехала в госпиталь, Михраб в самом деле передала ей записку от Селима — свернутый вчетверо листок бумаги.

— Вот, записку принес сегодня мальчик, который продает воду, — сказала сестра, помогая Джин надеть халат.

— Когда? — Джин просунула руки в рукава.

— Часа два назад. — Михраб проворно завязывала тесемки на спине.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет, только, мол, передайте срочно госпоже Байян, и сунул это.

— Спасибо, Михраб.

Джин отошла к окну и развернула записку.

«Все, как и предполагал Дэвид», — подумала она, едва прочитав начало.

«Буду ждать сегодня в восемь вечера на набережной у большой дамбы, — писал Селим. — Там недалеко живет один из моих родственников. Очень нужно поговорить».

— Добрый вечер, коллега, — в предоперационную вошел доктор Фарад.

Джин поспешно спрятала записку Селима в карман халата.

— Здравствуйте, — спокойно произнесла молодая женщина.

— Рад вас видеть в здравии. У нас опять много работы. Сегодня в городе прогремело несколько взрывов. В двух случаях благодаря патрулям обошлось без тяжелых, а вот на мосту и напротив лавки с пряностями в Старом городе много пострадавших. Только что привезли юношу оттуда. Он ранен при взрыве фугаса. Осколок глубоко вошел в брюшную полость. Большая кровопотеря. Положение критическое.

— Сейчас иду, — кивнула Джин. — Вы распорядились сразу отвезти его в операционную?

— Конечно, госпожа, — кивнул Фарад. — Раненый уже там.

В назначенное время Ахмет привез Джин к дамбе. Уже стемнело. Белый затуманенный полумесяц висел над Тигром, отражаясь в подернутой рябью воде. С пустыни дул сухой, душный ветер. Он шевелил запыленные листья пальм, голубые свечки тамарисков и плотно облепленные крупными розовыми цветами ветки олеандров в парке. Где-то протяжно завывали и перелаивались собаки. Набережная пустовала. Когда машина остановилась, Джин сразу увидела Селима. Он вышел из тени дома напротив дамбы и направился к ним — в потертых джинсах, такой же видавшей виды джинсовой куртке, на шее намотан пятнистый шарф. Джин распахнула дверцу автомобиля.

— Садись, — предложила она. — Поговорим здесь.

— Нет, — он покачал головой, усаживаясь в машину, — лучше отъедем в переулок. Здесь слишком открытое место. Все видно.

— Ты кого-то опасаешься?

— Лучше всегда быть настороже.

— Правильно, — кивнула Джин. — Ахмет, — обратилась она к водителю, — отъезжай туда. — Джин показала рукой на ближайшую улицу.

Селим молчал.

— Ты не хочешь, чтобы Ахмет слышал нас? — догадалась она.

Молодой человек молча кивнул.

— Хорошо. Ахмет, — когда машина остановилась, Джин наклонилась к полицейскому, — покури пока там под олеандрами, мы недолго.

— Как угодно, сестра.

Ахмет вышел, хлопнула дверца. Еще несколько мгновений царила тишина. Джин видела, как Ахмет присел на лавку под розовым кустом и наклонился, закуривая. В темноте, покачиваясь, мелькнул огонек зажигалки.

— Магеллан мертв, — негромко произнес Селим.

— Я слышала об этом, — кивнула она. — Сообщили по местному каналу, что заместитель мэра аль-Кариди погиб в перестрелке. Мэр очень расстроился и прослезился в камеру. Ты был там?

Джин внимательно посмотрела на молодого человека. Его участие, по ее догадкам, в уничтожении Магеллана не ограничилось всего лишь беседой с аятоллой по просьбе доктора Джавада.

— Не только был, — сдержанно произнес Селим. — Я сам убил его. В упор.

Джин вздрогнула. Такого она не ожидала.

— Аятолла приказал мне сделать это.

Опустив стекло машины, парень закурил сигарету, а потом отвернулся. Джин не торопила его, ожидая, когда Селим продолжит сам. Через некоторое время он продолжил:

— После вашего отъезда я набрался смелости и сам позвонил аятолле. Сказал, что имею для него важные сведения. Все сделал в обход Такуби и других приближенных. Он очень удивился, но разрешил мне к нему приехать. Сначала аятолла смотрел на меня с иронией, но когда я назвал ваше имя, а затем имя доктора Джавада, я видел, он стал все воспринимать серьезно. Он ни о чем не расспросил меня, только выслушал — и все. Затем поблагодарил и попросил заботиться об Удее. Я не знал, будет ли какая-то реакция на мое сообщение. Потом я узнал, что он посылает людей Такуби в Багдад. В обрывке разговора они договорились привезти какого-то доктора. Я догадался, что, скорее всего, речь идет о докторе Джаваде. Значит, Муктада понял меня правильно, и я все сделал как надо. Я не видел, как приехал доктор из Багдада, тем более не присутствовал при их разговоре, но сразу после того, как Джавада увезли, Муктада вызвал меня. Он попросил меня оказать ему услугу. Его кровный враг поедет по шоссе из Эль-Кута в Эс-Сувейру, и я вместе с моими людьми должен срочно убрать их. Он пристально смотрел на меня, когда говорил это. Отступать было некуда. Я выразил свою полную готовность. Он дал мне номер машины, на которой поедет его враг, но не назвал имени. Я уже знал, что это Магеллан. Когда я уходил, аятолла попросил меня действовать надежно и аккуратно, без лишнего шума, но если случайно никого в живых в этой машине вообще не останется, он не расстроится. Я правильно понял его. — Селим вздохнул. — Мы устроили засаду и подорвали машину. Большинство из тех, кто ехал в ней, получили серьезные ранения, и мы их добили, но Магеллан не пострадал. Он выпрыгнул из горящей машины и пытался бежать, отстреливаясь. Магеллан очень хорошо стрелял, просто как какой-то робот, без малейшей доли страха или сомнения. Я преследовал его, наверное, мили две. Просто чудом он ни разу не задел меня. Наверное, я бы его упустил, но мне помог случай. Крупный варан попался Магеллану под ноги. Он пошатнулся, сделал паузу, и в это время я накрыл его очередью. Потом взял тело и притащил уже мертвого обратно к машине, бросил со всеми, чтобы его сфотографировали для аятоллы — мертв.

«Мы и понятия не имели о погоне, — подумала Джин. — Решили, все погибли на месте. Конечно, в каменистой пустыне следы исчезают очень быстро».

— Дальше? — тихо спросила она, видя, что Селим снова замолчал. — Аятолла поблагодарил тебя за твой смелый поступок?

— Да, он позвал меня к себе сегодня. Я был у него. — Селим стряхнул пепел с сигареты за окно. — Очень внимательно рассматривал снимки, особенно мертвого Магеллана. Потом одобрительно кивнул и спросил, сколько денег я хочу в награду. Я сказал, что вообще не хочу денег. Я прошу его дать мне разрешение видеться с Энн. У нее есть возможность приехать сюда. Говорю, доктор Джавад по вашей просьбе готов взять ее к себе на кафедру в университет. Муктада внимательно посмотрел на меня, потом подошел и положительно отозвался о докторе Джаваде. Ученики у него хорошие, достойные уважения, сказал он про вас, так как аятолла доволен выздоровлением Удея, но вот об Энн молчал. Я уже решил, он так ничего и не скажет.

— И?.. Не сказал?

— Сказал, — вздохнул Селим. — Долго держал паузу. Потом словно невзначай заметил, что в Лондон он меня не отпустит, но, если эта женщина готова все бросить и приехать сюда, он не будет возражать по поводу наших свиданий. Я спросил его, могу ли я написать ей письмо. Он даже разрешил воспользоваться своим компьютером, пообещав, что не будет читать, о чем мы там пишем, но даже если и будет — для меня нет разницы. Вот я и попросил вас приехать. — Селим затушил сигарету и повернулся к ней. — Хочу взять адрес Энн и сам написать ей письмо. Дадите мне?

— Да, конечно, — кивнула Джин.

Селим достал из кармана смятый кусок бумаги и карандаш:

— Вот, напишите здесь.

— Хорошо. — Джин наклонилась к свету. — Энн мне сообщила, что будет очень рада работать у доктора Джавада и уже поручила своему адвокату расторгнуть контракт с клиникой Виктории. Она будет счастлива, если ты напишешь ей сам. Энн несколько раз спрашивала меня, почему ты не пишешь. Я объясняла, но понимала — ни я, ни мои объяснения вашего общения с ней заменить не могут. Вот, возьми. — Джин протянула ему адрес. — Передай ей от меня привет, хотя мы тоже с ней еще будем общаться. Нам с доктором Джавадом надо устроить приезд Энн, позаботиться о ее жилье в Багдаде, согласовать все с чиновниками. Ты знаешь, — Джин откинулась на спинку кресла, — я предполагала такой поворот событий. Ты это испытание выдержал, преодолев страх и робость. Чтобы совладать с таким человеком, как аль-Бандар, хладнокровным саддамовским офицером, для которого убийство — основная профессия, надо действительно иметь большую цель, не чувствовать страха и не поддаться слабости. Он, наверное, вдвое старше тебя, у него огромный опыт и отличная выучка. Ты и понятия не имеешь о многом, чему его учили и какими приемами Магеллан владел.

— Не знаю, но если б не эта ящерица, выскочившая из норы, справился бы я? — Селим пожал плечами.

— Ты никогда не думал, что Аллах, который учит нас добру, иногда посылает помощь в самом неожиданном виде? В моем представлении аль-Бандар, как и его предводитель Саддам, — прислужники зла, его прямое олицетворение, апологеты и рыцари, если хочешь. По силам ли простому человеку справиться с теми, кто с младых ногтей учился убивать и сеять зло? Аллах увидел непропорциональность сил и послал тебе помощь. Ты же знаешь, природа, звери, всевозможные твари большие и маленькие — все они послушны ему, и всеми Аллах повелевает. Аллах знает, как ты хочешь увидеться с Энн, и знает, что сердце твое чисто, знает о твоем испытании разлукой, которое ты выдержал. Он послал своего ангела, быть может, в образе варана, чтобы мечты твои сбылись.

— Аллах послал мне не только варана, — взволнованно произнес Селим и взял Джин за руку. — В первую очередь он послал мне вас. Теперь я все понимаю. И тяжелое ранение Удея, и наша встреча… Если б не вы, я не знал бы, ради чего мне жить. Ища смерть, я был обречен ходить по кругу. Я рад, что я рассказал вам об Энн. Вы решили потратить личное время на разговор с ней. Это в корне изменило окружающую обстановку. Наша встреча просто перевернула мою жизнь и наполнила ее смыслом. Сколько б времени ни прошло, я буду благословлять Аллаха, благословлять вас, моего доброго ангела, ведь я все-таки нашел в себе силы совершить главное — снова найти Энн и встретиться с ней.

Джин улыбнулась.

«Волшебник Гэндальф за работой, — вспомнились ей слова Дэвида. — Тебе можно позавидовать. Как у тебя все получается?»

— Ты в первую очередь должен благодарить себя, — мягко ответила молодая женщина. — Тебе представился шанс, и ты не упустил его.

— Я бы упустил, — признался он. — Женщина, приехавшая из Европы, совсем не такая, как наши, почти иностранка, не дала мне даже задуматься. Просто заставила получить шанс из ее рук, и сейчас у меня нет слов, настолько я ей признателен.

Селим опустил голову. Джин ласково провела рукой по его волосам, сказав:

— Никогда не поддавайся страху. Так учили меня, и я следую этому правилу всю жизнь, уча людей, встречающихся на моем жизненном пути. Я думаю, когда Энн приедет, мы познакомимся с ней, и подружимся, и будем часто видеться все вместе.

— Если у нас родится дочь, я назову ее в вашу честь — Аматула, — негромко произнес Селим. — Сына, думаю, в честь погибшего брата. Мне пора идти. — Справившись с волнением, он взглянул на часы. — Аятолла может хватиться меня. Я должен быть с Удеем.