Ключ к Ребекке Фоллетт Кен
– Да уж, – ухмыльнулся Вольф. – Но имейте в виду, что я – не Аристопулос.
Она слабо улыбнулась в ответ.
– О'кей.
Они выехали за городскую черту, и Вольф стал давать указания шоферу. «Интересно, где он раздобыл такое такси», – подумала Элин. По египетским меркам, это была шикарная машина – американский лимузин с большими мягкими сиденьями, очень просторный внутри и довольно новый.
Они проехали мимо нескольких деревень и свернули на проселочную дорогу. Автомобиль взобрался по извилистой колее вверх по склону холма и очутился на крошечном плато на вершине обрыва. Прямо под ними текла река, а вдали за рекой Элин увидела аккуратные, похожие на лоскутное одеяло поля, простиравшиеся до самой линии горизонта, где они переходили в светло-желтую полоску пустыни.
– Красиво, правда? – спросил Вольф.
Возразить было нечего. Стайка стрижей, взлетевшая с противоположного берега, заставила ее поднять глаза к небу, и она увидела, что вечерние облака уже порозовели по краям. От берега шла молодая девушка с огромным кувшином воды на голове. Вверх по реке плыла одинокая фелюга, движимая легким бризом.
Шофер вышел из машины, отошел ярдов на пятьдесят в сторону, сел к ним спиной, закурил и развернул газету.
Вольф достал корзинку с провизией из багажника и поставил ее на пол машины между собой и Элин. Пока он распаковывал еду, Элин спросила:
– А как вы узнали о существовании этого места?
– Моя мать приводила меня сюда, когда я был маленьким. – Он вручил ей бокал с вином. – После смерти отца мать вышла замуж за египтянина. Время от времени она уставала от мусульманского быта и в такие дни привозила меня сюда и рассказывала мне… о Европе и так далее.
– Вам это нравилось?
Он колебался с ответом.
– У моей матери была способность портить удовольствие другим. Она говаривала так: «Ты эгоист, такой же, как твой отец». В том возрасте я предпочитал арабское окружение. Мои сводные братья были, в сущности, предоставлены сами себе. Мы воровали апельсины из чужих садов, бросались камнями в лошадей, протыкали велосипедные шины… Только моя мать возражала против такого поведения и предупреждала, что мы дождемся наказания. «В один прекрасный день тебя поймают, Алекс», – говорила она.
«Она была права, – подумала Элин. – Тебя поймают, Алекс».
Страхи ее прошли. Правда, мысль о том, что у Вольфа, наверное, с собой тот самый нож, которым он зарезал капрала в Асьюте, заставляла ее нервничать. Но в целом ситуация была вполне нормальной: красивый мужчина устраивает пикник на берегу реки с молодой девушкой. Она даже на какое-то время забыла о своем задании.
– А где вы живете? – спохватилась Элин.
– Мой дом… забрали англичане. Я живу у друзей.
Он вручил ей кусок копченой лососины на фарфоровой тарелке, а затем кухонным ножом разрезал пополам лимон. Элин смотрела на его ловкие руки. Ему ведь что-то нужно от нее, раз он так старается угодить ей.
Вэндем чувствовал себя прескверно. Лицо жутко болело, грандиозная операция с арестом шпиона провалилась. Вольф так легко ускользнул от него. В профессиональном смысле он начисто проиграл Алексу Вольфу и, кроме того, «подставил» Элин.
Вэндем сидел у себя дома со свежей повязкой на щеке и пил джин, чтобы заглушить боль. Он был уверен, что Вольф на самом деле не подозревал о засаде, – иначе бы он вообще не появился. Нет, он всего-навсего принял меры предосторожности – и они оказались чертовски эффективными.
У людей Вэндема было подробное описание такси: шикарная машина, почти новая, а кроме того, Джейкс запомнил номер. Все муниципальные и военные полицейские в городе были оповещены о ней и получили приказ немедленно ее задержать и арестовать всех ее пассажиров. Рано или поздно они найдутся – Вэндем, правда, был уверен, что поздно. Но все равно он ждал у телефона.
Что сейчас делает Элин? Может быть, сидит в ресторане при свечах, пьет вино и смеется шуткам Вольфа? Вэндем представил ее в кремовом платье, с бокалом в руке, с ее особой улыбкой, которая, кажется, обещает собеседнику все, что тот пожелает. Он посмотрел на часы: может быть, они уже поужинали. Что они будут делать потом? Обычно в таких случаях едут смотреть на пирамиды при лунном свете: черное ночное небо, звезды, бесконечная плоская пустыня и четкие треугольники фараоновых усыпальниц. Вокруг никого, кроме, может быть, еще одной парочки влюбленных. Они, может быть, взберутся на несколько ярусов – сначала Вольф прыжком заберется наверх, а затем поможет Элин подняться к нему; очень скоро, однако, она выбьется из сил, прическа ее растреплется и платье слегка помнется, она скажет, что ее туфли не годятся для альпинизма; поэтому они присядут на огромные каменные блоки, еще не остывшие после жаркого дня, вдохнут ласковый ночной воздух и будут смотреть на звезды. Идя назад, к такси, Элин задрожит от холода в своем вечернем платье без рукавов, и Вольф, возможно, обнимет ее за плечи, чтобы согреть. Поцелует ли он ее в такси? А может, сразу предложит поехать к нему или к ней? Вэндем не знал, что лучше. Если они поедут к нему, то утром Элин позвонит, и Вэндем сможет арестовать Вольфа прямо у него дома и изъять передатчик, шифр и, возможно, узнать каналы его связи с немцами. С профессиональной точки зрения так было бы лучше, но это значит, что Элин придется провести ночь с Вольфом, а эта мысль почему-то очень злит Вэндема. По другому сценарию – если они поедут к ней домой, где их ждет засада, состоящая из Джейкса, десяти охранников и трех машин, – Вольф будет схвачен прежде, чем он успеет…
Вэндем вскочил и зашагал по комнате. На глаза ему попался роман «Ребекка», который, как он предполагал, Вольф использует для шифровки своих донесений. Вэндем взял книгу и прочитал первую строчку:
«Прошлой ночью мне приснилось, что я вернулась в Мандерлей».
Он положил книгу обратно, затем снова взял ее и стал читать дальше. История беззащитной, угнетаемой девушки отвлекла его от собственных волнений. Когда ему стало ясно, что девушка выйдет замуж за привлекательного вдовца, который был старше ее, и что на их брак упадет призрачная тень его первой жены, он захлопнул книгу и положил ее на место. Насколько он сам старше Элин? И как долго над ним будет витать призрак Анжелы? Она, как и Ребекка, была воплощением холодного совершенства, а Элин, как героиня романа, была молода, импульсивна, и ее тоже нужно было спасти от той жизни, которую она вела. Эти мысли вызвали у него раздражение – не собирается же он на самом деле жениться на Элин! Вэндем закурил сигарету. Почему время идет так медленно? Почему молчит телефон? Как он мог два дня подряд упускать Вольфа, когда тот был почти у него в руках? Где Элин?
Где же все-таки Элин?
Один раз в своей жизни он уже подверг женщину риску. Это произошло после того ужасного провала, когда Рашид Али ускользнул из Турции под самым носом у Вэндема. Для установления контакта с немецким агентом, который поменялся одеждой с Али и помог ему бежать, Вэндем направил женщину. Он хотел узнать все об этом агенте, чтобы хоть как-то поправить дело. На следующий день женщину нашли мертвой в гостиничном номере. От этого воспоминания у него похолодело внутри.
Не имело смысла сидеть дома. Спать он не мог, а больше заняться ему было нечем. Надо идти туда, где находятся Джейкс и остальные, несмотря на указания, полученные от доктора Абутнот. Вэндем надел китель и фуражку, вышел из дома и выкатил из гаража свой мотоцикл.
Элин и Вольф стояли рядом у края обрыва, глядя на мерцающие вдалеке огни Каира и на отблески крестьянских костров в темных деревнях. Элин представила себе крестьянина, трудолюбивого, бедного и суеверного: вот он стелит соломенную циновку на земляной пол, укрывается грубым одеялом и находит утешение в объятиях своей жены. В жизни Элин бедность осталась позади – хотелось бы думать, что навсегда, но иногда ей казалось, что вместе с бедностью там, в прошлом, осталось еще что-то, без чего она не могла обойтись. В Александрии, где она жила ребенком, люди окунали свои ладони в синюю краску и отпечатывали их на красных глинобитных стенах – изображения рук должны были отпугнуть злых духов. Элин не верила в силу этих отпечатков, но, несмотря на бедность, на ночные вопли избиваемых ростовщиком двух жен, засилье насекомых и крыс, на детскую смертность, тогда она верила в существование чего-то неведомого, что отводило этих людей от беды. Элин и потом в это верила, когда приводила мужчин к себе домой, ложилась с ними в постель, принимала от них подарки, ласки и деньги, но она больше не хотела этим заниматься. Слишком много времени и сил потрачено в поисках любви там, где ее не могло быть. Она не хотела повторять все это с Алексом Вольфом. Несколько раз Элин спрашивала себя: «Почему бы не попробовать еще разок?» Ведь то же самое предложил ей и Вэндем. Но каждый раз, когда она раздумывала о том, вступить ли ей в связь с Алексом Вольфом, ее начинала преследовать мысль, от которой она не могла отделаться на протяжении последних нескольких недель: желание соблазнить Уильяма Вэндема. Она хорошо представляла, как это произойдет: он будет смотреть на нее с невинным удивлением и дотронется до ее тела с широко раскрытыми от восторга глазами. Думая об этом, она на мгновение почувствовала себя беспомощной от нахлынувшего желания. Элин точно знала, как поведет себя в постели Вольф. Со знанием дела, умело, эгоистично и без эмоций.
Не говоря ни слова, она повернулась и пошла назад к машине. Настал момент, когда Вольф должен показать свои намерения по отношению к ней. Они закончили ужин: шампанское выпито, термос с кофе пуст, цыпленок и виноград съедены. Теперь он рассчитывает на вознаграждение. Она наблюдала за ним, сидя в машине. Вольф еще постоял немного у края обрыва, а затем направился в ее сторону, по дороге окликнув водителя. У него была этакая уверенная грациозность, которая присуща рослым мужчинам. Он привлекательный мужчина, гораздо импозантнее, чем любой из прежних любовников Элин, но она боялась его – не потому, что знала, кто он такой, а оттого, что интуитивно понимала его внутреннюю суть: она догадывалась, что его обаяние создано им искусственно и что его щедрость происходит от того, что он хочет использовать ее. «Хватит, ею уже достаточно попользовались!»
Вольф сел на сиденье рядом с ней.
– Вам понравился пикник?
Она сделала над собой усилие, чтобы казаться веселой.
– Все было замечательно. Спасибо.
Машина тронулась с места. Он либо пригласит ее к себе, либо поедет к ней и зайдет «выпить рюмку». Нужно найти способ ему отказать. Эта мысль вдруг показалась ей нелепой; она ведет себя, как напуганная девственница. Для кого она себя бережет – для чужого дяди?
Она слишком долго молчит. Ей нужно быть разговорчивой и остроумной. Надо с ним заговорить.
– Какие новости с фронта? – спросила она и сразу почувствовала, что выбрала не самую удачную тему для разговора.
– Немцы пока побеждают, – сказал он. – Как и следовало ожидать.
– Почему «следовало ожидать»?
Он снисходительно улыбнулся.
– Мир делится на хозяев и рабов, Элин. – Он говорил с ней, как со школьницей. – Англичане слишком долго были хозяевами. Они стали чересчур мягкотелыми, поэтому пришла очередь других людей.
– А египтяне – они хозяева или рабы?
Элин знала, что лучше промолчать, но его самодовольство взбесило ее, и она вступила на тонкий лед.
– Бедуины – те хозяева, – сказал он. – А средний египтянин уже родится рабом.
«Он ведь на самом деле так думает», – подумала она и содрогнулась.
Они въехали в пригород. Время перевалило за полночь, и кругом было тихо, хотя в городе сейчас, наверное, полным ходом идет ночная жизнь. Вольф спросил:
– Где вы живете?
Элин назвала адрес. «Итак, мы едем ко мне», – подумала она.
– Мы должны это повторить, – уверенно произнес Вольф.
– С удовольствием.
Они въехали в район Шариа Аббас, и он приказал шоферу остановиться. «Ну и что дальше?» – подумала Элин. Вольф повернулся к ней и сказал:
– Благодарю за чудесный вечер. Надеюсь, скоро увижу вас снова. – И вышел из машины.
Она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Он наклонился к окну со стороны водителя, вручил ему деньги и назвал адрес Элин. Водитель кивнул. Вольф постучал ладонью по крыше автомобиля, и водитель нажал на газ.
Через заднее стекло Элин увидела, как Вольф помахал ей на прощание рукой. Перед тем, как машина завернула за угол, она заметила, что Вольф зашагал по направлению к реке.
«Ну и как это все понимать? – спросила она себя. – Никаких приставаний, никакого приглашения домой, даже без прощального поцелуя. Какую игру он ведет?»
Она раздумывала обо всем этом, пока таксист вез ее домой. Наверное, Вольф применял такие методы с целью заинтриговать женщину. Как бы там ни было, она благодарна ему. Возможно, он просто эксцентричная натура. Она откинулась на сиденье и расслабилась. Ей не пришлось выбирать: отбиваться от его ухаживаний или ложиться с ним в постель. И слава богу.
Таксист остановил машину напротив ее дома. Вдруг непонятно откуда на них с ревом вылетели три автомобиля. Один затормозил прямо перед такси, другой сзади и третий сбоку. Из темноты возникли мужские фигуры. Все четыре двери такси рывком распахнулись, и внутрь глянули дула четырех револьверов. Элин взвизгнула.
Затем в салон такси просунулась голова, и Элин узнала Вэндема.
– Сбежал? – спросил Вэндем.
Элин начала понимать, что происходит.
– Я думала, меня собираются застрелить, – сказала она.
– Где он вышел?
– В Шариа Аббас.
– Как давно?
– Пять или десять минут назад. Можно мне выйти из машины?
Он подал ей руку, и она шагнула на мостовую.
– Мы не хотели тебя напугать, – объяснил Вэндем.
– Это называется запирать дверь конюшни после того, как украли лошадь.
– Именно так.
Он выглядел совершенно подавленным. Элин вдруг ощутила прилив теплого чувства по отношению к нему. Дотронувшись до его руки, она сказала:
– Ты не представляешь, как я рада тебя видеть.
Он бросил на нее странный взгляд, не зная, верить ей или нет.
– Почему бы тебе не отпустить твоих людей и не поговорить у меня дома? – предложила Элин.
Он помолчал, колеблясь.
– Хорошо.
Повернувшись к одному из офицеров, он сказал:
– Джейкс, допросите шофера такси. Людей отпустите. Примерно через час встретимся в генштабе.
– Хорошо, сэр.
Элин повела Вэндема за собой внутрь дома. Как приятно очутиться у себя в квартире, плюхнуться на диван и сбросить туфли. Все было позади – Вольф исчез, а Вэндем был рядом с ней. Она предложила:
– Налей себе чего-нибудь.
Вэндем сел напротив нее и достал сигарету.
– Мы рассчитывали, что Вольф попадет в засаду, но он оказался слишком подозрительным или, по крайней мере, осторожным, и мы упустили его. Что было потом?
Элин откинула голову на спинку дивана, закрыла глаза и в нескольких словах рассказала ему о пикнике. Она не стала говорить о своих сомнениях насчет того, чтобы лечь с Вольфом в постель, а также умолчала о том, что Вольф почти не дотрагивался до нее в течение всего вечера. Ей хотелось забыть обо всем.
– Налей мне чего-нибудь выпить, – попросила Элин.
Вэндем направился к буфету. Она чувствовала, что он взбешен. Посмотрев на его повязку, она вспомнила, что уже видела ее в ресторане, и озабоченно спросила:
– Что у тебя с лицом?
– Мы почти поймали Вольфа вчера вечером.
– Да что ты!
Итак, две неудачи за одни сутки – неудивительно, что у него такой подавленный вид. Ей до боли захотелось утешить его, обнять, положить его голову себе на колени и погладить по волосам. Элин решила – импульсивно, как принимала все свои решения, – пустить его сегодня к себе в постель.
Он протянул ей бокал. Себе все-таки тоже налил. Когда он наклонился, чтобы передать ей бокал, Элин дотронулась кончиками пальцев до его подбородка и повернула его голову, чтобы разглядеть щеку. На мгновение Вэндем замер, давая ей посмотреть, затем отодвинулся в сторону.
Никогда до этого она не видела его таким напряженным. Он пересек комнату и присел на краешек стула лицом к ней. Казалось, что ярость готова выплеснуться из него наружу, но, посмотрев ему в глаза, она увидела, что это была не ярость, а боль.
– Что ты скажешь о Вольфе? – угрюмо спросил Вэндем.
Она не совсем поняла, что он имеет в виду.
– Обаятельный. Умный. Опасный.
– А внешне?
– Холеные руки, шелковая сорочка, усы, которые ему не идут. А что ты вообще хочешь узнать о нем?
Вэндем раздраженно махнул головой.
– Все. И ничего.
Он снова закурил.
Они явно не понимали друг друга. Ей захотелось, чтобы он сел рядом с ней и сказал ей, какая она красивая и храбрая и как у нее все хорошо получилось; в то же время она понимала, что спрашивать об этом бесполезно. И все же она не выдержала:
– Я хорошо все сделала?
– Не знаю. А что ты сделала?
– Ты сам знаешь.
– Да. Я очень признателен тебе.
Вэндем улыбнулся, но она знала, что улыбка эта не искренняя. Что с ним происходит? В его злости было что-то знакомое – она сразу поймет, что это такое, как только они преодолеют отчужденность. Он злой не потому, что его постигла неудача. Дело было в его отношении к ней, в тоне, которым он с ней разговаривал, в том, как он сидел и как смотрел на нее. На его лице было выражение… близкое к отвращению.
– Вольф сказал, что увидится с тобой опять? – спросил Вэндем.
– Да.
– Надеюсь, что так и будет.
Он уперся подбородком в ладони. Лицо его было напряжено.
– С божьей помощью.
– Он еще прибавил: «Мы должны это повторить»… или что-то в этом роде, – вспомнила Элин.
– Понятно. «Мы должны это повторить?»
– Ну да, что-то вроде этого.
– А что он конкретно имел в виду, как ты думаешь?
Она пожала плечами.
– Еще один пикник, еще одно свидание – черт возьми, Вэндем, какая муха тебя укусила?
– Мне просто интересно, – сказал он. На его лице играла кривая усмешка, которой она раньше никогда не видела. – Я хочу знать, что вы там вдвоем делали, кроме того, что ели и пили, на просторном заднем сиденье такси, там, на берегу реки; ну ты понимаешь, мужчина и женщина вдвоем, в темноте…
– Заткнись.
Она закрыла глаза. Теперь она все поняла. Не открывая глаз, Элин резко произнесла:
– Я иду спать. Можешь убираться отсюда.
Через несколько секунд она услышала, как хлопнула входная дверь.
Она подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу. Вэндем вышел из подъезда, сел на свой мотоцикл, ударил ногой по стартеру, мотор взревел, и на бешеной скорости он скрылся из виду. Элин очень устала, и ей было немного грустно оттого, что придется провести эту ночь в одиночестве, но несчастной себя не чувствовала, ведь она поняла причину его озлобления, и это давало ей надежду. Когда он исчез из виду, Элин слегка улыбнулась и произнесла вполголоса:
– Уильям Вэндем, я знаю, что ты меня ревнуешь.
Глава 6
К тому времени, когда майор Смит в третий раз навестил плавучий домик в свой обеденный перерыв, Вольф и Соня уже отработали технологию его приема. В назначенное время Вольф прятался в шкафу, а Соня встречала майора в гостиной, держа наготове бокал с выпивкой. Она приглашала его сесть и, целуя, заставляла снять шорты. Убедившись, что портфель остался в гостиной, Соня вела его в спальню.
Вольфу было совершенно ясно, что майору никогда раньше не приходилось испытывать ничего подобного, – Смит будет рабом Сони до тех пор, пока она сама не прогонит его. Вольф был благодарен судьбе: все могло повернуться иначе, имей они дело с более волевым мужчиной.
Как только Вольф слышал скрип кровати, он вылезал из своего убежища, вынимал ключ из кармана шорт и открывал портфель. Блокнот и карандаш он держал наготове.
Второй визит Смита разочаровал Вольфа – он уже начал думать, что Смит не всегда носит с собой важные документы. Сегодня, однако, Вольф наткнулся на чрезвычайную информацию.
Генерал сэр Клод Аучинлек, которому подчинялись ближневосточные войска, принял командование 8-й армией от генерала Нила Ритчи. Это сообщение представляло ценность для Роммеля, так как свидетельствовало о панике в рядах союзников. Для Вольфа это означало, что теперь планы операций будут разрабатываться в каирском, а не в полевом штабе, что повышало вероятность того, что к Смиту попадут копии боевых планов.
Союзники отступили и сформировали новую линию обороны у Мерса Матрух, таким образом, самым важным документом в портфеле Смита была сводка о новой диспозиции.
Новая оборонительная линия начиналась у прибрежной деревни Матрух и простиралась на юг, в пустыню, до укрепленного района Сиди Хамза. В Матрухе стоял 10-й корпус; за его позициями на пятнадцать миль в глубь пустыни простиралось противотанковое минное поле, за ним шло десятимильное противопехотное минное поле, а дальше с южной стороны укрепленного района были позиции 13-го корпуса.
Прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни, Вольф изучал план обороны. Картина была более или менее ясной: оборонительная линия союзников сильна по краям и слаба в центре.
Они, видимо, рассчитывают, что Роммель, скорее всего, пойдет вокруг южной оборонительной линии, то есть предпримет свой классический обходной маневр, тем более что пятисот тонн горючего, захваченного им в Тобруке, для этого хватит. Если наступление начнется по такому пути, оно будет остановлено 13-м корпусом, состоящим из мощной 1-й бронетанковой дивизии и 2-й новозеландской дивизии – последняя, как заботливо указывалось в сводке, специально перебрасывалась из Сирии.
Теперь, когда Роммель получит донесение от Вольфа, он сможет нанести удар в слабозащищенный центр линии обороны и направить основные силы в прорыв, как это бывает с мощным потоком воды, прорывающим плотину в самом слабом месте.
Вольф улыбнулся своим мыслям. Он чувствовал, что играет важную роль в борьбе за германское превосходство в Северной Африке, и эта мысль возвышала его в собственных глазах.
За шторой в спальне хлопнула пробка.
«Смит на удивление быстро удовлетворяет свои сексуальные потребности», – подумал Вольф, остается всего несколько минут, чтобы привести все в порядок, прежде чем майор придет за своими шортами.
Он собрал бумаги, запер портфель и положил ключ на место. Теперь он уже не забирался обратно в шкаф – хватит с него одного раза. Сняв башмаки и засунув их в карманы брюк, он прокрался на цыпочках вверх по ступенькам на палубу и затем по мостику на берег. Там он обулся и отправился обедать.
Пожимая руку Вэндему, Кемель вежливо осведомился:
– Я надеюсь, ваша рана заживает, майор?
– Садитесь, – предложил Вэндем. – Мне больше надоела повязка, чем сама рана. Что у вас?
Кемель сел, положил ногу на ногу и расправил складки своих черных хлопчатобумажных брюк.
– Я подумал, что будет лучше, если я сам принесу вам отчет о наблюдении. Боюсь, правда, в нем нет ничего интересного для вас.
Вэндем взял у него конверт, достал отчет, уместившийся на одной странице, и стал читать:
«Соня вернулась домой одна – предположительно из клуба „Ча-ча“ – вчера в одиннадцать вечера. На следующее утро она появилась около десяти – ее видели на палубе в домашнем халате. Около часа дня приходил почтальон. Соня ушла в четыре и вернулась в шесть с фирменным пакетом одного из самых дорогих магазинов одежды в Каире. В это время произошла смена наблюдателей».
Накануне посыльный принес Вэндему аналогичный отчет от Кемеля за первые двенадцать часов наблюдения. Получалось, таким образом, что в течение двух дней Соня вела себя самым обычным образом, и ни Вольф, и никто другой не навещали ее в плавучем домике.
Вэндем был здорово разочарован.
– Люди, которым поручено вести наблюдение, абсолютно надежны и докладывают непосредственно мне, – заверил Кемель.
Вэндем хмыкнул, затем заставил себя вежливо сказать:
– Да, конечно. Спасибо за то, что пришли.
Кемель поднялся.
– Не стоит, – ответил он. – До свидания.
После его ухода Вэндем остался сидеть в задумчивости. Он перечитал отчет Кемеля, как будто там мог быть какой-то подтекст. Если Соня была связана с Вольфом – а Вэндем не сомневался, что так и было, – значит, эта связь не была слишком близкой.
Если она и встречается с кем-нибудь, значит, эти встречи происходят не в плавучем домике.
Вэндем подошел к двери и позвал:
– Джейкс!
– Сэр?!
Вошел Джейкс. Вэндем сказал:
– С сегодняшнего дня вы будете каждый вечер проводить в клубе «Ча-ча». Ведите наблюдение за Соней и за всеми, с кем она садится за столик после представления. Кроме того, подкупите официанта, чтобы тот докладывал вам обо всех, кто посещает ее в гримерной.
– Слушаюсь, сэр.
Вэндем кивком отпустил его и добавил с улыбкой:
– Вам разрешается повеселиться, Джейкс.
А вот улыбаться не стоило: от растягивания мышц лица боль усилилась. Хорошо хоть можно было прекратить питаться глюкозой, растворенной в теплой воде, – Гаафар готовил ему картофельное пюре и подливку, которые можно было есть ложкой и глотать не жуя. Это блюдо, да еще джин составляли всю его пищу. Доктор Абутнот также сказала, что он слишком много пьет и курит, и он пообещал ограничить себя – после войны. Про себя же подумал: «Когда поймаю Вольфа».
Если Соня не выведет его на Вольфа, то это может сделать Элин. Вэндему стало стыдно за свою выходку дома у Элин. Он ужасно разозлился из-за своей неудачи, а мысль о том, что могло произойти между Элин и Вольфом, разъярила его окончательно. Элин – хорошая девушка, она рисковала жизнью, чтобы помочь ему, – и уж он никак не должен был грубить ей.
Вольф сказал, что еще раз встретится с Элин. Вэндем надеялся, что это случится скоро. Но мысль о том, что они встретятся наедине, бесила его. С другой стороны, теперь, когда наблюдение за плавучим домиком не дало результатов, Элин была его единственной надеждой. Он сидел за своим рабочим столом, со страхом и надеждой ожидая телефонного звонка.
Во второй половине дня Элин отправилась за покупками. Проведя целый день дома, не зная, чем заняться, и не понимая, радоваться ей или горевать, она почувствовала приступ клаустрофобии и, надев яркое полосатое платье, вышла на залитую солнцем улицу.
Ей нравилось ходить на фруктово-овощной базар. Это было очень оживленное место, особенно к концу дня, когда торговцы старались избавиться от непроданного товара. Она остановилась, чтобы купить помидоров. Продавец выхватил один треснутый помидор с чашки весов и театральным жестом отбросил его в сторону, а затем наполнил бумажный пакет ровными целыми плодами. Элин засмеялась: она знала, что, как только она уйдет, выброшенный помидор снова займет свое место на прилавке и вся пантомима повторится со следующим покупателем. Элин слегка поторговалась, но продавец почувствовал, что она делает это для проформы, и в конце концов она заплатила почти ту же цену, которую он назначил.
Еще она купила яиц, намереваясь сделать на ужин омлет. Было приятно нести корзинку с провизией, да еще с запасом на несколько дней. Она хорошо помнила времена в своей жизни, когда об ужине речь вообще не шла.
Выйдя с рынка, она отправилась разглядывать витрины с женскими платьями. Большую часть своего гардероба Элин покупала, поддаваясь минутному порыву, не раздумывая, – у нее был свой определенный вкус в одежде, поэтому она не всегда могла найти нужную ей вещь в магазине. Элин мечтала когда-нибудь завести свою собственную портниху.
«Интересно, – подумала она, – а Уильям Вэндем может позволить это для своей жены?»
Мысли о Вэндеме приводили ее в радостное состояние, но потом она начинала думать о Вольфе и мрачнела.
Она знала, что может избежать встречи с ним, если захочет, просто отказав Вольфу в свидании или не ответив на его записку. Она не обязана выполнять роль приманки в ловушке, устраиваемой для убийцы. Элин не могла отделаться от этой мысли, подобно тому, как не может человек, у которого шатается зуб, не трогать его.
Неожиданно платья перестали ее интересовать, и она отправилась домой. Ей захотелось приготовить омлет на двоих, но, видимо, придется ужинать в одиночестве. «И за это спасибо. Невозможно забыть, как болит живот по утрам, когда, заснув без ужина, ты просыпаешься и знаешь, что завтрака тоже не будет». Когда Элин было десять лет, ее занимал один вопрос: сколько времени человеку нужно мучиться от голода, прежде чем он умрет? Она была уверена, что детство Вэндема не было омрачено такими вопросами.
Входя в подъезд своего дома, Элин услышала знакомый голос:
– Абигайль!
Девушка застыла на месте. Это был голос призрака. Она боялась повернуть голову.
– Абигайль!
Она заставила себя обернуться. Из тени вышла человеческая фигура: старый, плохо одетый еврей со свалявшейся бородой. У него были голые ноги со вздувшимися венами, обутые в сандалии из автомобильной покрышки.
– Отец! – прошептала Элин.
Он удивленно смотрел, не смея прикоснуться к ней.
– Такая красивая и не бедная! – наконец вымолвил он.
Импульсивно она шагнула ему навстречу, поцеловала его в щеку и сделала шаг назад. Элин не знала, что говорить.
– Твой дедушка, мой отец, скончался, – печально произнес он.
Она взяла его за руку и повела вверх по лестнице. Все происходило, как во сне.
Когда они вошли в квартиру, она сказала:
– Ты должен поесть, – и провела его на кухню.
Поставив сковородку на огонь, Элин начала взбивать яйца для омлета.
– Как ты меня нашел? – спросила она.
– Я знал, где ты живешь. Твоя подруга Эсми пишет своему отцу, а я иногда встречаюсь с ним.
Эсми была знакомой, а не подругой, Элин встречала ее раз в два-три месяца, но она никогда не упоминала о том, что пишет домой письма.
– Я не хотела, чтобы ты стал звать меня обратно домой, – стала оправдываться Элин.
– А что я мог сказать тебе? Приезжай, твой долг – голодать вместе с семьей? Нет. Но я знал, где ты живешь.
Она порезала помидоры в омлет.
– Ты бы заявил, что лучше голодать, чем вести аморальный образ жизни.
– Да, я сказал бы это. Я был бы не прав?
Она обернулась и посмотрела на него. Глаукома, которая поразила его левый глаз много лет назад, теперь распространилась на правый. По ее подсчетам, ему было пятьдесят пять, но он выглядел на семьдесят.
– Ты был бы не прав, – сказала она. – Жить все-таки лучше.
– Может быть, так оно и есть.
У нее, наверное, было удивленное лицо, поэтому он пояснил:
Читать бесплатно другие книги:
