Кровавый поход Макклеллан Брайан

30

«Огненная каракатица» была обычной рыбацкой таверной. Как и «Пышнохвостая русалка», она располагалась в конце причала, в десяти футах над водой. Но, в отличие от «Русалки», публика ее заполняла разношерстная: фабричные рабочие, швеи, мельники и даже несколько оружейных мастеров. Таверна была известна по всему городу дешевыми, но восхитительными на вкус пресноводными устрицами. В одном углу комнаты скрипач выводил матросский танец, и весь причал ходил ходуном от топота сотни каблуков.

Официантка уверила Адамата, что здесь это в порядке вещей.

Адамат отхлебнул пива и снова окинул взглядом таверну. Он сидел лицом к залу, наблюдая за входом. Но не заметил нигде ни Долеса, ни кого-то из его людей. Ни сына.

Близилась полночь. Долес должен был встретиться с ним вчера, но до сих пор не появился. Стараясь сохранять оптимизм, Адамат наутро вернулся в таверну и целый день прождал, держа на коленях саквояж, в котором лежали двести пятьдесят тысяч кран. Он устал и переволновался и с каждой минутой свирепел все больше.

Соу-Смиз рядом с ним с трудом сдерживал зевоту. Он барабанил пальцами по столу в такт мелодии. Взгляд его блуждал по сторонам. Адамат почувствовал, что теряет терпение.

– Бездна! – не выдержал он и вскочил на ноги.

– А? – Соу-Смиз вздрогнул.

Кулачный боец настороженно огляделся, выискивая признаки опасности.

– Он не придет! – прокричал Адамат сквозь топот танцующих. – Нас оставили в дураках.

Соу-Смиз вышел вслед за ним в ночь. Во второй раз за неделю Адамат оказался в темноте на пристани, ничего не добившись. Он пнул сваю пирса и выругался, ушибив палец. Инспектор едва не выбросил саквояж в воду, но Соу-Смиз перехватил его руку:

– Потом пожалеешь.

Адамат посмотрел на саквояж. Все его сбережения, деньги, полученные от Бо, и еще пятьдесят тысяч, одолженных у Рикарда. Да. Он пожалел бы.

– Теперь мне придется отправиться в Норпойн, – заявил Адамат.

Он уже провел подсчеты в уме. Нужно нанять лодку – и не только лодку, но и контрабандиста, который провезет его в кезанский город. Затем Адамат найдет и освободит Жосепа. В этом деле могут быть замешаны Избранные, хотя ходили слухи, будто бы Таниэль Два Выстрела уничтожил большую часть Королевского совета Кеза на Южном пике. Потом ему понадобится…

Соу-Смиз потряс его за руку.

– В чем дело? – спросил Адамат, раздраженный тем, что его размышления прервали.

– Норпойн? Ты с ума сошел?

– Нет. Я должен вернуть сына.

Соу-Смиз вздохнул, вытащил из кармана трубку, набил ее табаком и сунул в рот. – Брось ты эту затею, – проворчал он.

– Это мой сын, – возразил Адамат. – Как я могу его бросить?

Он споткнулся о ту же самую сваю, которую только что пнул.

– До него уже не добраться, – спокойно ответил Соу-Смиз.

– Нет. Не может быть. – Адамат попытался восстановить прерванный ход мыслей. Столько всего нужно сделать. – Ты поедешь со мной?

Соу-Смиз попыхтел трубкой:

– Да.

– Спасибо.

Адамат почувствовал облегчение. Норпойн в любом случае был очень опасен, но отправиться в Кез в одиночку – и вовсе самоубийство.

– Одно условие.

– Какое?

– Сначала выспимся.

Инспектор задумался на мгновение. Сегодня ночью он хотел подготовиться к отплытию. Собрать все необходимое, найти контрабандиста… с другой стороны, утром отыскать его будет намного легче. К этому часу большинство нужных Адамату людей уже спали.

– Хорошо, – согласился он. – Сначала выспимся.

Соу-Смиз проводил Адамата, а затем пошел к себе. Инспектор подождал, пока экипаж с Соу-Смизом прогрохочет по улице, и направился к дому.

Дом был тих, не считая приглушенного плача кого-то из детей. Адамат снял ботинки и шляпу, повесил сюртук возле двери. Прошел мимо детских комнат, остановившись ненадолго возле двери Астрит. Это она плакала. Фаниш крепко держала ее на руках, раскачивая взад и вперед и негромко напевая. Адамата они не заметили.

Он проскользнул в свою комнату. Лампа слабо горела, как всегда, когда инспектор задерживался допоздна.

Фей сидела на постели. Глаза ее покраснели, длинные растрепанные локоны обрамляли измученное лицо. Как только она увидела мужа, слабый свет надежды в ее глазах умер. Адамат ссутулился от сознания неудачи. Он сел на кровать и закрыл лицо руками.

– Ты сделал все, что мог, – попыталась успокоить его Фей.

За последнюю неделю она окрепла, проводя много времени с детьми, и выглядела лучше. Фей все еще сторонилась окон и опасалась выходить на улицу, хотя Адамат не мог понять причину. Возможно, боялась, что ее заметит кто-то из бывших похитителей?

– Я поеду в Норпойн, – объявил Адамат, справившись с собой.

Ладонь Фей, мягко поглаживавшая его руку, замерла.

– Зачем?

– Чтобы вернуть Жосепа. Я разыщу там нашего мальчика, а если даже не найду его самого, то хотя бы возьму след.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Это значит «нет», – твердо повторила Фей. – Я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью. Больше не хочу. Я потеряла Жосепа, но у меня есть еще восемь детей, и я не смогу присматривать за ними и защитить их без твоей помощи.

– Но ведь ты же…

– Я сказала «нет».

По ее тону Адамат понял, что спорить бесполезно. Совсем никакой надежды. Она сделает все, что в ее силах, дабы помешать ему.

– Но…

– Нет.

Инспектор попытался набраться смелости и возразить ей. Сказать, что должен вернуть сына, что его еще можно вернуть.

Смелости так и не хватило.

Утром Адамат отправился к Рикарду, чтобы возвратить одолженные деньги.

Секретарь встретила его в холле новой резиденции Рикарда. Она уже открыла рот, чтобы поприветствовать Адамата, но что-то в выражении лица инспектора заставило ее молча отвести его в кабинет Рикарда.

Новый был намного больше прежнего, но ничуть не чище.

По всей комнате разносился резкий запах. На полке стояла тарелка с устрицами, вероятно из той же таверны, в которой Адамат побывал прошлой ночью. Судя по вони, они пролежали там три дня. Благовония, горевшие на столе Рикарда, лишь усиливали запах.

Адамат не ответил на приветствие хозяина и плюхнулся напротив. Тот нахмурился и откинулся в кресле. Несколько мгновений они рассматривали друг друга. Взгляд Рикарда задержался на саквояже, стоявшем на коленях Адамата.

– Они так и не появились, – объяснил инспектор, бросая саквояж на пол. – Взяли задаток в пятьдесят тысяч и исчезли. Вместе с моими надеждами. Теперь сын пропал навсегда. Я не должен был доверять им.

Адамат не сумел скрыть раздражение.

Рикард посмотрел на него с таким видом, будто собирался сказать: «А что я тебе говорил?» Но вместо этого спокойно заметил:

– Все мы делаем ошибки.

Адамату хотелось сломать что-нибудь. Дать волю своей ярости, сокрушить дорогую мебель Рикарда, разбить люстры и хрустальные графины, а затем броситься в самую середину этой кучи и зарыдать.

– Я не знаю, что делать дальше, – признался он.

– Тебе стоит взглянуть на одну вещь.

Адамат уставился на него долгим, неподвижным взглядом. Неужели старый друг думает, что он захочет взяться за дело прямо сейчас?

– Это отвлекло бы тебя, – продолжал Рикард. – Мне сообщили о спекуляциях в адроанской армии. Я должен разобраться с этими обвинениями и найти доказательства.

– Это работа для профосов.

– Не в том случае, когда в воровстве замешан Генеральный штаб.

– Нет, я покончил с военными делами. Найди кого-нибудь похрабрее и поглупее меня.

Рикард сдержал усмешку:

– Самый храбрый и самый глупый из всех, кого я знаю, – это ты.

– Могу подтвердить, – донесся голос из дальнего конца кабинета.

В дверях стоял Избранный Борбадор: с румяным после утреннего бритья лицом, в обтягивающем сюртуке, с тростью в руке, но без перчаток Избранного.

– Бездна, кто вы такой? – спросил Рикард.

– Избранный Борбадор, к вашим усугам. – Бо слегка наклонил голову. – Я так понял, что у вас есть письмо для меня.

– О-о! – протянул Рикард с выражением замешательства на лице. – Как вы узнали, что у меня для вас письмо?

Бо лишь улыбнулся в ответ.

– Действительно есть. От Таниэля Два Выстрела.

Рикард порылся в бумагах, нашел письмо и передал Бо.

Избранный прочел его, прислонясь к дверному косяку. Затем перевернул лист, просмотрел написанные на обороте подсчеты и, прищурившись, взглянул на Адамата.

– Вы сказали ему, что Тамас жив?

– Да, сказал.

– У нас нет доказательств, – развел руками Рикард.

– Он жив, – заверил его Бо. – И когда вернется, распотрошит Генеральный штаб.

– Если армия израсходует весь порох, Адро будет завоеван задолго до того, как вернется Тамас.

Бо задумчиво пожевал губу.

– Есть какие-то известия о Таниэле? Кроме этого письма, я имею в виду.

– Сейчас его судит военный трибунал. Я послал своего заместителя, чтобы вмешался от моего имени, но результат узнаю лишь через несколько дней.

– Трибунал? – ледяным тоном спросил Бо. – За что?

Возможно, у Адамата просто разыгралось воображение, но ему показалось, что в кабинете стало холоднее.

– Главным образом по сфабрикованным обвинениям. Неисполнение приказов, нападение на члена Генерального штаба. Но Таниэль подозревает, что кто-то из генералов замешан в спекуляциях боеприпасами, а может быть, даже состоит в сговоре с Кезом. Это объяснило бы, почему они решили отдать под трибунал единственного порохового мага в армии.

Бо помахал письмом:

– Да, я прочел это. Бездна! Проклятая кровавая бездна! Я отправлюсь туда и убью их всех, если Таниэля до тех пор не повесят.

– Это было бы не очень хорошо для военной промышленности, – заметил Адамат. – А кроме того, мы так и не узнаем, кто из генералов замешан в спекуляции.

– Вы думаете, меня хоть немного волнует, кто замешан в этой проклятой спекуляции? – огрызнулся Бо.

Он поднял руку, и, хотя на ней не было перчаток Избранного, Адамат съежился в своем кресле. Бо глубоко вздохнул и прикрыл глаза на несколько минут.

– Я позабочусь об этом, – пообещал он потом и добавил, обращаясь к Рикарду: – Мне может понадобиться ваша помощь.

– Вся моя организация в вашем распоряжении.

– Отлично.

Бо исчез так же внезапно, как и появился. Адамат снова остался наедине с Рикардом.

– Что ж, это интересно. Ты обзавелся довольно впечатляющими друзьями.

Рикард вытащил полусгоревшую сигару из пепельницы и стал рассматривать с таким видом, словно решал, докуривать или нет. Затем выбросил ее в мусорное ведро у себя в ногах.

– Я вовсе не стремился к этому, – пробормотал Адамат.

– Тебе нужно отдохнуть. Больше никакой работы. Теперь я это понял. Ты должен отправиться со мной.

– Что? Куда?

– На торжественное открытие Деливского канала!

Рикард встал и откинул портьеры на окне, за которым виднелись уродливые фабричные фасады и гавань. Над Адроанским озером шел дождь. Рикард удивленно приподнял бровь при виде такой погоды и снова задернул портьеры.

– Я думал, его назвали каналом Короля Манхоуча?

– Никаких королей и никаких каналов имени короля.

Рикард открыл коробку с сигарами и предложил одну инспектору, но тот отказался.

– Тебе незачем меня развлекать, – сказал Адамат другу.

Тот плавно провел рукой перед собой, словно изображая вывеску на стене.

– Я собирался назвать его «Переправой Тумблара», но мой предвыборный штаб, кажется, считает, что скромность избирателям понравится больше. А комитет хотел бы упрочить связи с Деливом. – Он зажег спичку и раскурил сигару. – Я уступил ради общей пользы.

– Бедняга, – усмехнулся Адамат.

– Ты поедешь на открытие?

– Нет.

С чего Рикард взял, что Адамат согласится куда-то поехать после всех пережитых испытаний? Инспектор прикрыл глаза, пытаясь не замечать вони от устриц.

– Как насчет Избранного Борбадора?

– Я дам распоряжение своим людям, чтобы они помогли ему. Поехали со мной. Я настаиваю.

– Абсолютно невозможно. Моя жена сейчас не в таком состоянии, чтобы куда-то ехать. А дети…

– Дети тоже могут поехать. Я найму нянек, вы с Фей поедете в моей карете. Мы отправляемся сегодня днем.

– Фей не поедет!

– Она уже согласилась.

Адамат прищурился:

– Лжец.

– Провалиться мне на этом месте! – поклялся Рикард. – Я навещал ее вчера.

– Она мне ничего не сказала.

– Забыла, наверное. Ступай домой и спроси. Держу пари, она уже собрала вещи. Вам обоим будет полезно на время уехать из города.

– Если ты заранее все решил, к чему была вся эта чепуха о генералах, замешанных в спекуляции?

– Я хотел, чтобы ты подумал об этом деле. Ты был не очень-то расположен к разговорам.

– Я не могу себе позволить…

– Все расходы я беру на себя, – успокоил его Рикард. Он наклонился к столу и тут же поморщился от ударившего в нос запаха благовоний. – Иди домой и подготовься. Через три часа моя карета приедет за вами. Никаких возражений.

– Не надо на меня давить.

Адамат попытался рассердиться. Он хотел перегнуться через стол и ударить Рикарда, но ярость тут же схлынула. Рикард прав. Нужно уехать из города и побыть немного на свежем воздухе. Если дети тоже могут поехать, а Фей уже согласилась, то, возможно, это действительно пойдет всем на пользу.

– Через три часа, – повторил Рикард.

Адамат пнул саквояж, рассыпав пачки банкнот по полу.

– Хорошо, будь ты проклят! Только выброси эти мерзкие устрицы!

Рикард выпрямился и кивнул, зажимая нос от резкого запаха.

– Договорились.

Таниэль не знал, радоваться ему своей удаче или проклинать ее.

Генерал Кеть вполне могла отправить его на виселицу. Судя по всему, ее поддерживали и остальные генералы – все, кроме Хилански. Фель появилась как нельзя вовремя, а контракт с «Крыльями», который предложила Абракс, позволит ему остаться на фронте.

Но быть изгнанным из адроанской армии? Одна мысль об этом приводила его в отчаяние. Он вырос в армии. Он маршировал и стрелял, убивал и истекал кровью вместе с ней почти половину своей жизни, а теперь его выбросили, как ненужный хлам. И все потому, что он обвинил Генеральный штаб в пособничестве Кезу.

Возможно, так оно и было на самом деле. Сигналы к отступлению звучали на удивление не вовремя, а нежелание генералов удерживать позиции, даже когда кезанцы оказывались разбиты, не могло не вызывать подозрений.

Таниэль ничего не мог с этим поделать, кроме как поступить в «Крылья Адома». У него снова появилась возможность убивать кезанских Избранных. Может быть, как только проклятые маги будут мертвы, кезанцы прекратят создавать Стражей. Конечно, Таниэлю еще нужно придумать, как раздобыть кровь Кресимира, чтобы Ка-Поэль могла убить его.

Это представлялось самым простым из всего.

От неожиданного взрыва Таниэль едва не упал. Через мгновение он уже снова твердо стоял на ногах. Откуда прилетел этот звук?

В адроанском лагере царил обычный беспорядок, – похоже, взрыв донесся с юга. Таниэль помчался к пригорку и посмотрел в сторону кезанского лагеря.

Вдали, в нескольких милях позади огромного столба, на котором висела под палящим солнцем Жулен, он различил город Будвил. Стены города горели. Над ними клубились низкие облака – или это был дым? Там взрывали порох? Возможно.

Кезанский лагерь охватило возбуждение, все обернулись назад к Будвилу. Неужели вернулся Тамас? Нет, этого не могло быть. Тамас не стал бы атаковать кезанцев с тыла, не будучи уверен, что адроанские бригады нападут с фронта.

Но все равно это был подходящий момент для атаки. Таниэль поднял голову и прислушался, не заиграют ли трубы, призывая солдат к оружию.

Потом перевел взгляд к столбу, установленному посреди кезанского лагеря, к висевшему на нем телу Жулен. Почему она там оказалась? Она была такой упрямой и такой могущественной. Может, это сделал Кресимир? Таниэль не мог представить, кто еще обладает достаточной властью, чтобы так наказать ее.

Таниэль подождал еще немного. Тишина. Не прозвучал даже сигнал тревоги, на случай если кезанцы попытаются внезапно напасть.

Солнце уже садилось, когда он добрался до своей комнаты в небольшом бараке. У него было в запасе два часа, чтобы найти Ка-Поэль и собрать вещи. Должен ли он попрощаться с кем-нибудь? С Этаном он будет видеться и дальше. С кем еще?

Таниэль прислонился к двери в барак, служивший ему жильем. Нет. Больше никого не было. За все это время он не завел друзей в адроанской армии. Наверное, так легче будет уйти.

Наверное…

Таниэль открыл дверь. Тускнеющий солнечный свет хлынул в комнату.

Ка-Поэль лежала голой на раскладушке, ее руки были вытянуты за головой, лицо скрывалось в тени. Таниэль покраснел и отвел взгляд.

– Поэль, что ты делаешь?

В живот врезался кулак, и Таниэль согнулся пополам. Чьи-то руки затолкали его внутрь. Таниэль упал на пол, пытаясь сообразить, что происходит. Дверь захлопнулась.

Он попробовал встать на ноги, но что-то грубо врезалось в спину. Он почувствовал возле горла лезвие. Во рту мгновенно пересохло.

– Не шевелись, пороховой маг.

В темноте чиркнула спичка, возле кровати зажглась лампа. В каморку набилось пятеро солдат, злобно смотревших на Таниэля. Каждый держал дубинку или нож. От них разило перегаром. Все были в адроанских мундирах с нашивками, изображавшими лопату.

Землерылы из Третьей бригады. Самые грязные подонки во всей адроанской армии.

Люди генерала Кеть.