Стихий безумные удары Буянов Евгений

Трещины!.

…Июль 1987 года, Памиро-Алай, Матчинский горный узел, поход пятой категории сложности в составе семинара высшей туристской подготовки. До этого, за 20 лет походов я ни разу не попадал в аварию. Но в тот год казалось, что весь воздух, весь эфир были наэлектризованы от трагических событий, происходящих вокруг нас и в нескольких десятках километрах юго-восточнее, на Памире, в зоне неуверенного приема наших портативных коротковолновых радиостанций «Карат-2М».

– Авария на Утрене!..

– Авария на перевале Матча-2!…

– Погибла группа Москальцова! (Это – уже с Памира).

– Повышенная лавинно опасность!..

Постоянные предупреждения об опасности и тревожное кружение вертолетов над головой…

А горы улыбаются солнцем, манят чарующим блеском вершин, ледников, перевалов… Горы высокие, крутые, мощнее Кавказа!

Первая «ласточка» аварии посещает нас на подходе к перевалу Щуровского. Замечаю некую неуверенность в ходьбе одного из участников соседней группы и… тут же забываю. А вот врач семинара Саша Крупенчук тоже замечает и реагирует профессионально. После обследования он запрещает больному продолжать поход и вместе с ним медленно направляется вниз. Здесь возможный опасный исход был предупрежден, но группы семинара на некоторое время лишились своего врача… Этот случай – урок! Мало заметить, надо вовремя прореагировать! Прежде чем проявить свой мерзопакостный характер авария аккуратно «ходит на цыпочках»…

Более серьезно авария «показала зубы» на следующий день, в ущелье Джиптык. На подъеме к перевалу ОПТЭ мы медленно нагоняли идущую впереди группу Володи М. – такую же учебно-тренировочную «пятерку», как и наша (еще чуть впереди шла еще одна наша группа). Внезапно по всей нашей цепочке проносится тревожный сигнал: что-то случилось с идущей впереди группой. Первый возглас: «Нужна аптечка!» Сбрасываю рюкзак и бегу вперед. Возглас второй: «Нужна веревка!» Сбегаю назад, выхватываю веревку из-под клапана своего рюкзака и опять вверх, всего-то метров 100–150… Там – пожар страстей и общая суматоха. Что случилось и как? По отрывочным, невнятным возгласам начинаю понимать: кто-то упал в ледовую трещину! Да, провалились трое, в том числе руководитель группы и два идущих за ним участника! Остальные, зафиксировав конец связочной веревки, забросили в трещину конец второй и спешно готовятся вытаскивать Асю, которая в общей связке группы шла второй. Конечно, девушку надо вытащить первой («женщина немного дороже человека»), за девчат страшнее всего! Что внизу – неясно, и общая торопливость частично вызвана желанием прояснить обстановку, ведь хуже всего неизвестность!

В этот момент запомнились мельтешение, хаотичность наших действий. Лихорадочно соображаю: «…Взять руководство на себя?.. А ты хорошо понимаешь, что случилось и что надо делать? Может, кто-то из участников, присутствовавших здесь с самого начала, лучше чувствует обстановку?.. Кроме того, по возрасту и опыту здесь, наверху, я второй после Георгия Николаевича, – Гарика Худницкого, руководителя нашей группы. Сейчас и он будет здесь…» В конце концов, внутренне решаю не проявлять руководящей активности, чтобы не навредить, а просто помочь действием «в общей струе»… К краю трещины не подходим: не только опасность срыва, но и опасность сбросить вниз, на головы, куски льда и снега. Переговоры с упавшими вниз затруднены: их голоса еле слышно.

На секунду взгляд задерживается на зеленой веревке, лежащей на снегу. Один ее конец «не при деле», а второй, закрепленный на ледобуре, уходит в трещину. Это их связочная веревка, на которой повисли провалившиеся, а вытаскивать они собираются другой… Есть ли страховка? Кажется, нет… Впрочем, она, наверно, не нужна: основная веревка выдержит… И… вот здесь опять возникает некое отсутствие реакции на обстановку, а может, замедление реакции. Еще не успел «влезть» в обстановку для правильного решения и поправить действия участников. Уже через пару минут вопрос о страховке возникает вновь, но уже с ощущением ужаса и, казалось, естественного вывода: «Да, теперь „мало“ не будет… Будет, наверно, с тяжелой травмой!..»

…Впятером тянем Асю изо всех сил. Веревка идет сначала легко, потом заметно тяжелее, глубоко врезаясь в снег. Но постепенно вытягиваем и вот уже голова Аси появляется из трещины…

Внезапный хлопок! Рывок!!! И мы валимся назад! Ася опять исчезает в трещине, проваливаясь вторично!!!

Что случилось!? Оборвалась основная веревка? Нет, веревка цела! Но на ее узле вместе с карабином и ледорубом висит оторванный узел из толстой 25-мм стропы – кусок петли самостраховки. Ася пристегнулась к веревке не поясным карабином, а через эту петлю, на конце которой висел ледоруб… Тогда среди многих бытовало представление, что толстая 25-мм стропа не уступает по прочности основной веревке. Однако практика показала, что в реальных условиях нагрузки эта стропа существенно (в 2–4 раза) уступает по прочности основной 10-мм веревке. Кроме того, из-за большей, чем у веревки ширины, такая стропа уменьшает несущую способность карабинов (это замечание по результатам испытаний я слышал от Павла Самойловича Зака, который показал и фотографии разорванных на стропе карабинов)… Позже кто-то из участников заметил, что на перегибе трещины ледоруб зажало между склоном и веревкой, а стропа прошла по зубчикам… Ее достаточно чуть-чуть подрезать, чтобы уменьшить прочность в десятки раз! Кроме того, ледоруб на перегибе создал дополнительное сопротивление, мы рванули изо всех сил и… стропа не выдержала!..

Дальше работа налаживается. Беру на себя организацию страховки. Так надо было с самого начала! Расчищаю лед, надежно заворачиваю ледобур, продеваю свою веревку и закрепляю ее через тормозную шайбу. Теперь медведя удержу! Узел страховки опускаем в трещину, проверяем закрепление в натяг… Две минуты вытяжки и Ася наверху! Совершенно целая и невредимая после двух падений!

Также быстро вынимаем Сашу. Он внешне тоже «в порядке», но несколько чувствует последствия тазобедренного ушиба. Последним извлекаем Володю. Голова у него в крови от ударов об лед и от падения сверху кусков льда. Коля, наш медик, обрабатывает рану. Вспомнив полезный практический урок десмургии еще на занятиях в школе, беру бинт и делаю Володе перевязку повязкой-шапочкой…

Выясняем сначала подробности подъема, а потом и самого срыва. При подъеме Ася сначала не отцепила связочную веревку от Володи и, вытягивая ее, мы, после выбора конца связочной веревки, потянули вверх и Володю. Поэтому веревка шла так тяжело: на ней были двое. При обрыве петли Володя и Ася провалились на ту же глубину, что и при первом срыве: здесь решающими факторами были длина отрезка связочной веревки и трение о стенки трещины. Конец связочной веревки мы не догадались выбрать как страховку и это, конечно, было нашей ошибкой.

При втором подъеме и внизу и наверху мы работали правильно: Ася отстегнула узел связочной веревки, пристегнула и страховочную и подъемную веревки. Поодиночке мы вытащили их без особых усилий. Конечно, допущенные ошибки при подъеме объяснялись частично психологическим шоком участников, а частично недостатком информации у тех, кто находился наверху: знай, мы четко, как внизу соединены участники, мы бы работали правильнее… Очень тяжелый и неравномерный ход веревки при вытаскивании – плохой признак! Значит, что-то «не так» (у нас была одновременная вытяжка двух участников и заклинивание ледоруба в снегу на перегибе края трещины).

Зацепив самостраховку, подползаю к краю трещины и заглядываю вниз. Впечатляет! Колодец диаметром около метра, почти полтора метра снега, а затем ледовая расщелина, на глубине 6–7 метров непроглядно темная. Коварная штука! Очень опасная!

Возникает спортивное желание «порыться в брюхе» у трещины. Изъявляю готовность слазить в трещину за оставленным в ней рюкзаком Володи. Но у Гарика другое мнение: поход учебный и наше дело – дать возможность поработать молодежи. В трещину «делегируется» Дима Балыбердин, я его подстрахую. Красивый высокий парень, однофамилец известного альпиниста. Рюкзак быстро достали. В качестве «сувенира» ледник Щуровского получил зеленую каску Володи, которая провалилась очень глубоко. К сожалению, в момент срыва она находилась не на голове, а на рюкзаке и при падении оторвалась… Да, каска должна быть на голове не только на камнепадоопасных участках, но и везде, где возможен срыв с опасным падением: на крутых склонах, при движениях по леднику с трещинами, на переправах через реки!..

Трещина находилась на перегибе ледового склона, сильно прикрытая снегом, практически невидимая. Володя спокойно перешел ее и остановился, просматривая путь через туман летящих облаков. Вслед за ним трещину перешла Ася. Вся группа из 7 человек шла, связавшись одной веревкой. Третьим шел Саша, пристегнувшись к веревке карабином самостраховки. Конечно, при таком нежестком способе пристежки идти легче: меньше «дерганий» между участниками, но и недостатки у такой пристежки есть… Я в своей практике такой способ никогда не применял (и другим не советую, поскольку при срыве участник, закрепленный на самостраховке, не сможет эффективно удержать партнера).

Провалился третий – Саша. Своим весом через скользящий карабин самостраховки он сдернул за собой Асю, а Ася сдернула Володю. Все трое рухнули в трещину на глубину до 8 метров. Далее их удержали связочная веревка и заклинивание рюкзаков между стенками. Идущая следом четверка участников смогла только придержать их падение, резко подавшись назад: их не сдернуло рывком, поскольку они находились ниже по склону…

Гарик на дневной связи сообщил о происшествии руководству туриады. Сейчас ясно, что тогда, под воздействием стресса, наш медик явно перестарался, вколов Володе 5 мл димедрола. Володя стал очень вялым и едва не засыпал. Идти сам он не мог. После предварительной разведки пути по леднику мы начали спускаться, неся Володю на себе. Это была тяжелая работа, и преодоление ледника отняло весь остаток этого дня…

За вечерним ужином Ася уже со смехом рассказывала, как растерялась в первый момент срыва и как сразу приободрилась, разобравшись, что она не одна, а «в коллективе»… Уже несколько «привычными», «обыденными» были ее впечатления от вторичной «прогулки» в трещину.

Ночь у ледника выдалась весьма холодной: большая часть теплого снаряжения осталась наверху, у девчат нашей группы. Коврик и пуховка у меня были, а роль импровизированного спальника выполнял рюкзак, натянутый на ноги…

На следующий день Володе стало значительно лучше (действие димедрола и стресса закончились), он уже шел сам, почти без поддержки. Во второй половине дня, дойдя до кошары, мы договорились о дальнейших передвижениях: группа Володи с помощью нанятых лошадей должна дойти до промежуточной точки наших маршрутов – кишлака Зардалы. Мы идем туда же через перевалы ОПТЭ и Матча-1… Группы разделились. Пройдя чуть выше по ущелью, мы увидели, как к кошу спланировал вертолет. Он забрал Володю и еще двух участников. Ася, боевая девушка, улетать не захотела, ее не смутили два срыва в трещину, и она продолжила поход. Приятно ходить с такими людьми!

Кто-то перехватил наши радио переговоры и сообщил вертолетчикам санитарного рейса о нашей аварии. Оставшаяся четверка участников вышла в Зардалы и продолжила поход вместе с нами. Авария нас сдружила, мы интересно прошли группу перевалов в узле плато Космонавтов, купались в горячих источниках Янгидавана. Последствия аварии были ликвидированы ценой некоторой «скомканности» походов двух групп и схода трех участников с маршрута… Замечательно, что ни слова, ни чувства упрека между нами не пролегло…

Для руководителя нашей группы Гарика Худницкого (многолетнего руководителя горной комиссии федерации туризма Ленинграда) ледовые трещины были старыми «приятельницами». Про него в нашей секции даже ходила байка, что в каждом походе он «традиционно» падает в трещину. Каждый раз, вылезая, он называет «номер» трещины («семнадцатая» точно была!). Мои совместные с ним походы подтвердили правильность этой «шутки».

В 1978 году на леднике Бодхоны в Фанских горах через видоискатель фотоаппарата я пронаблюдал его исчезновение в ледовой трещине. Через три минуты мы его вытащили мокрым, как из-под душа. В 1980 году в Заалайском хребте (Памир) я с партнерами удержал его при падении в опасную трещину ледника Кок-Киик. Трещина имела ширину около метра и под снегом пересекала весь ледник – от края и до края, более километра. Под снегом ее не было видно, и лишь у краев чуть просматривались окончания. Волнистыми стенками отполированного, монолитного льда она уходила вниз на десятки метров…

Но бывает и коварство другого рода. Когда трещина вроде бы хорошо просматривается и вроде ее легко перешагнуть… Вот так я легко перешагнул трещину при подъеме на перевал Гарваш (Центральный Кавказ) в 1982 году. Трещина не казалась широкой, ледник был открытый, но зевы трещин прикрывал снег. Мы только приготовились связаться, надев обвязки. Повернувшись назад, я увидел, как следующий за мной участник не доступил в мой след буквально на полступни и моментально провалился в трещину! К счастью, его рюкзак заклинило на глубине около двух метров, и он повис на лямках. Срыв был очень опасен. Я знал, что в тех же местах имел место случай, когда в результате срыва в сужающуюся трещину альпиниста заклинило так, что несколько десятков человек наверху не смогли его спасти от смерти из-за сдавливания и переохлаждения!.. Похожий случай имел место и на склонах Эльбруса: при катании снегоход провалился в трещину и, выброшенная со снегохода девушка глубоко провалилась, и ее заклинило между стенками. Спасти ее не удалось…

Упавшего в трещину мы быстро и благополучно вытащили… Конечно, для руководителя группы должны быть одинаково дороги жизни всех участников. Но я не мог не испытать в этой ситуации весьма специфических по горечи чувств: ведь в трещину сорвался мой отец! В результате моей недоработки, как руководителя группы!.. Полузакрытые трещины весьма коварны именно своей видимостью и в то же время нечетким контуром краев, скользкими переходами на краях, ненадежностью снежных мостов!

Июль 1983 года. Идем по Высокому Алаю к перевалу Авиационный, пересекая в связках закрытый ледник. Под снегом встречаются опасные трещины. Неподалеку замечаем другую группу нашего семинара, – группу Лены Лукиной. Ребята идут не поперек ледника, как мы, а вдоль, в сторону перевала Дальний. Идут плотной группой, без связки, но первый тщательно зондирует снег лыжной палкой. Кричу им, рекомендуя связаться. Мои участники меня «придерживают»: «…ну чего им указывать. Они сами знают…» Замолкаю, и мы расходимся. Но тревога в сердце остается до того момента, пока не замечаю, что Лена остановила группу для передышки и связывания… К чему ненужный риск! Зондирование еще не гарантирует от срыва в трещину, да и потери времени и сил при зондировании снега неоправданно велики. Предупреждение же о видимой опасности – никогда не излишнее действие, поскольку другие могут ее не видеть. Вот делать это надо осторожно, в деликатной, мягкой форме рекомендации, совета, а не жесткого указания, – тогда вас сразу поймут без жестких ответных проявлений характера. Задевать характер резкостями всегда нежелательно, а в вопросах обеспечения безопасности особенно, – вас не поймут и могут сделать наоборот просто для демонстрации независимости. Такие проявления в походах я наблюдал неоднократно…

Какие же советы можно дать тем, кто выходит на разорванный ледник? Помните: связаться лучше чуть раньше, чем «чуть позже»! Обвинять кого-то в перестраховке здесь нельзя: слишком велик риск тяжелого исхода. Право на обеспечение безопасности силами группы имеет каждый ее участник, а не только руководитель: каждый вправе не просто попросить, а жестко потребовать, чтобы его безопасность была обеспечена коллективными действиями! И если требование не будет выполнено, каждый вправе остановиться! И это не будет нарушением дисциплины. А вот пренебрежение личными правами, даже под прикрытием «демократического большинства» и старшинства руководителя, безусловно, будут таким нарушением.

Если вы прощупали край трещины и «шагнули» правильно, не особенно рассчитывайте на то, что и другие «дошагнут»: они могут не дошагнуть… В частности, у женщин, девушек и низкорослых участников шаг короче, чем у мужчин среднего и высокого роста. Если через скрытую трещину прошел один, это еще не означает, что перейдут остальные: провалиться может и второй и третий, и последний, – такие случаи совсем нередки. Протоптанная на леднике в снегу тропинка еще не гарантирует от срыва в трещину: днем снежный мост может подтаять и не выдержать новой нагрузки…

Участники часто вовремя не связываются по самым различным причинам: просто ленятся доставать снаряжение, действуют по инерции, не хотят замедления ходьбы (возникающего при связывании), недооценивают опасность, не получают своевременного указания руководителя… Руководитель группы, постепенно подводя ее к закрытой части ледника, должен психологически и технически подготовить группу к иному способу движения. Подготовить к движению в связке: предупредить утром о необходимости подготовки снаряжения (чтобы обвязки и карабины не оказались на дне рюкзака), заранее указать на приблизительное место связывания. И, как бы невзначай, на требуемом месте остановить группу на отдых и для связывания… Участники должны иметь стойкие навыки действий во время срыва партнера. Действия отрабатываются на тренировках в системе комплекса действий по задержанию партнера по связке. На крутом склоне, на подъеме и на спуске, при различных срывах, когда партнер идет впереди или сзади, на конце веревки или в середине связки, при большой или малой слабине связочной веревки и т. п. Движение по закрытому леднику – технический прием, характерный уже для походов второй категории сложности. В отдельных случаях он может применяться даже в «единичках», поэтому обучать его азам надо даже новичков… Психологическая или техническая неподготовленность участников могут вызвать их неудовольствие, непонимание, недоумение при требовании связаться, а во время срыва партнера – неправильные действия и панику…

Помните: связка не всегда способна эффективно удержать при падении в трещину. Ее действия обычно неэффективны при срыве более одного участника, при нежестком закреплении участников на связочной веревке, при срыве участника, находящегося ниже по склону, как в описанном случае: один сдернул двух. А также при срыве на открытом льду, на крутых слонах, при срывах с большой слабиной веревки на большую глубину и т. п. Реально оценивайте возможности связки и в рискованные моменты вовремя изменяйте технику: применяйте попеременную страховку и перила, искусственные точки опоры (ИТО: ледобуры, ледоруб в уплотненном снегу)… В общем, любой технический прием, даже с виду достаточно простой, еще не освобождает от необходимости думать и принимать решения, исходя из конкретной обстановки, особенностей рельефа, опыта, подготовленности участников и снаряжения…

Техника альпинистов и горных туристов при движении по закрытому леднику несколько отличается: альпинисты обычно ходят двойками и тройками. Горные туристы обычно нагружены больше альпинистов, и это затрудняет действия по задержанию сорвавшегося участника не только из-за его большего веса, но и из-за большей скованности, несколько замедленной реакции человека, нагруженного тяжелым рюкзаком. Поэтому горные туристы обычно связываются тройками и четверками, а иногда и большим числом участников на кратковременных переходах, исходя из обстановки. Вдвоем или втроем, конечно, легче удержать одного. Двигаться над скрытыми снегом трещинами надо всегда стараться перпендикулярно их возможному направлению на перегибах (выпуклостях, вогнутостях), поворотах ледника, у его краев. Такая тактика предохраняет от опасного срыва нескольких участников связки, идущей вдоль трещины, над ней или по краю.

Ледник становится заметно более опасным в середине и в конце жаркого дня, а также после дождя из-за таяния снежных мостов. Вспоминается сильно разорванный ледник Дорофеева (Памир,1988 год): заночевав на нем, мы утром вышли «по холодку» и сразу ощутили, насколько увеличилась прочность снежных мостов, подмороженных ночью.

О применении снаряжения. При реальной опасности падения в трещину применение КАСКИ обязательно! Крепление каски должно быть надежным и удобным (если каску можно сорвать с головы движением руки, – крепление не годится, – ее так же легко сорвет в начале срыва). Широкий РЮКЗАК повышает безопасность при движении среди трещин, поэтому старайтесь не снимать его на леднике. Подснежные трещины и пустоты ведущий участник легче обнаруживает и чувствует, если пользуется зондом, – длинным альпенштоком или альпинистской (лыжной) палкой со снятым кольцом (для главной руки). Побочный, отрицательный, эффект здесь состоит в некотором замедлении движения (начинают уж очень тщательно и осторожно прощупывать снег). Длинный альпеншток (длиной от вашего плеча до вашего роста, с металлическим заостренным наконечником и древком из палки или трубки диаметром 4 см, выдерживающий ваш вес при нагрузке в середине и опоре концов) при правильном использовании может заметно повысить безопасность ведущего. При срыве надо держаться за него, уложив плашмя на склон, перпендикулярно трещине (конечно, применение альпенштока не избавляет от необходимости связывания).

В походах я встречал группы с очень разным отношениям к ледовым разрывам: от откровенно боязливого до опасно-пренебрежительного. Обычно у групп со средним уровнем подготовки отношение вполне нормальное, уважительное и спокойное. А вот у некоторых достаточно искушенных групп, прошедших не один сложный ледопад, наблюдалась явная недооценка опасности «ровного», закрытого ледничка. Заметьте, при хороших знаниях об этой опасности…

Памиро-Алай, Матча, август 1987 г. Записано 03.10.97 г. Статья опубликована с небольшими изменениями под названием «Коварные трещины» в газете «Вольный ветер», № 38, с. 11.

Е.В. Буянов, А. Щеголев

«Воронки»

Эта трагичная история пролегла у меня в душе следом таинственной загадки. Я ее услышал только сейчас, спустя 23 года, после того похода по Высокому Алаю в 1983-м году с переходом по леднику Абрамова. Историю рассказал мне Саша Щеголев, – участник моей группы.

Спустя 15 лет после этого похода в романе «Истребители аварий» я немного «нафантазировал». Придумал драматический фрагмент событий, когда двое моих героев чуть не погибают в мощном водосливе потока, уходящем через отверстие с водоворотом вниз, под ледник. Сам я такую ситуацию представлял «теоретически» возможной, но все же несколько «надуманной», поскольку не видел воронок с водоворотами на леднике, и не слышал ничего о гибели людей в таких воронках. Правда, озера и даже фонтан воды на леднике я однажды видел, и видел мощные потоки на леднике Абрамова, текущие в ледовых желобах. Там же, на леднике Абрамова, было много и других неожиданных находок: валялись обрывки кабеля, доски, железная арматура и много другого хлама. Все из-за соседства метеостанции. А у самой метеостанции на морене слышался то шум вертолета, то стрекочущий звук мотоцикла, на котором метеорологи катались по леднику…

А сейчас в личном разговоре Саша случайно поведал мне, что при выходе на ледник Абрамова он немного задержался и имел небольшой разговор с гляциологом. Я помню, как этот парень вышел нам навстречу из небольшой времянки на берегу реки, через которую там перекинут сборный железный мосток и натянут трос с приспособлениями для замера стока воды. Гляциолог рассказал Саше, что у них недавно произошел несчастный случай, – бесследно пропал на леднике их молодой сотрудник, изучавший интенсивность водостоков на леднике. Этот сотрудник был аспирантом и готовил диссертацию. Для изучения режимов водослива он привез с собой целый рюкзак с пузырьками специальной жидкости-красителя. Большая часть потоков, текущих по поверхности ледника, уходила вниз, под ледник в трещины и водосливы, некоторые из которых образовывали отвесные колодцы со своеобразными водяными воронками наверху из-за закрутки воды. Края колодцев были очень мокрыми и скользкими. Ширина некоторых таких колодцев с водосливами была вполне достаточна для того, чтобы в них мог провалиться человек.

Подойдя к колодцу, аспирант выливал в поток порцию красителя и замечал время. А партнеры внизу, у места выхода горной речки из-под ледника, отмечали, в какое время появлялась вода, подкрашенная этим красителем. Таким способом определяли время прохождения воды через ледник из разных его точек, и делали выводы о скоростях и направлениях водотоков через ледник…

Но в один из дней аспирант не вернулся с ледника. Долгие поиски были безуспешны, – его так и не нашли. Постепенно поняли, что он, видимо, пропал в одном из этих водосливов, поскольку крупных трещин в нижней части ледника не было. Вероятно, он поскользнулся на льду края водослива и сорвался в поток. На переходах по пологому льду он не использовал кошки и ледоруб (не говоря уже о страховке веревкой на ледобурах), и зацепиться ему было не за что…

Вот так я получил факт горького подтверждения своей литературной фантазии… Факт редкой, достаточно своеобразной опасности ледника, которая в определенных обстоятельствах сумела «найти» свою жертву…

Сейчас моя память поднимает подробности того похода с вопросом: «А, может, ты и раньше слышал эту историю»?.. Но не могу я пока найти в «дальних» уголках памяти ни самой этой истории, ни вида водяных воронок. Может, боль этого события передалась мне каким-то экстрасенсорным путем? Я сам не «верю» в «необъяснимые» паранормальные явления (я верю в то, что все они объяснимы на определенном уровне понимания)… Но кто знает, где граница между полетом фантазии и механизмами нашего восприятия? Может, Саша рассказал эту историю кому-то из товарищей, а я услышал ее во сне, и хранил ее в глубинах памяти без понимания, откуда и как она пришла?.. Или я услышал ее, как некий «посторонний» разговор в отдалении, без вслушивания и понимания?.. И уже много позже она «проросла» из подсознания, как литературная фантазия?..

А небольшие круглые дырку-трубу я встретил на леднике Безенги в этом году. Она имела диаметр около 20 см, ее немного искривленный канал уходил вглубь ледника примерно на 2 м, а ниже он был наполнен прозрачной водой. Расположенные радиально кристаллы льда образовывали в теле ледника своеобразную трубу с толщиной стенки около 6 см. Рядом обнаружили подобное образование, но без внутреннего отверстия, – кристаллы льда радиально сходились в его центре. Образуются такие «вещи» в результате определенного режима таяния и замерзания льда. Я, правда, заподозрил, что они, может, имеют и искусственное происхождение – в результате бурения льда гляциологами для извлечения и изучения цилиндрического «керна». А потом дырка от керна заполняется водой, расширяется, зимой замерзает, и образуются вот такие каналы с ледовыми кристаллами… Надо бы их спросить…

07.12.06

Камень!!!

Это обычный тревожный возглас в горном походе, и раздается он всегда, когда опасно падает камень или какой-то другой предмет: кусок льда, упущенное снаряжение…

Оля стояла крайней справа, ближе всего к скалам, и камень шел прямо на нее… Камень большой, массой в несколько десятков килограммов… Ей нужно было сделать шаг в сторону! Она метнулась туда, сюда, и… камень ее задел!

Эта группа нашей секции была во многом и «моей» группой: четверо участников, включая Олю, начинали горные походы в моей «единичке» 1977 года и к первой нашей памирской экспедиции 1980 года «доросли» до «четверки». Одним из участников этой группы был и мой отец, который в тот драматический момент стоял рядом с Олей…

…Удар был сильным! Оля упала навзничь, повиснув на самостраховке, и на короткое время потеряла сознание. Ее спустили на ближайшую площадку, уложили в поставленную наспех палатку, привели в чувство и оказали первую помощь. Руководитель группы Виктор В. направил одного из участников, Юру Панькова, в альпинистский лагерь Ачик-Таш за помощью альпинистов. Юра бегом добрался до альплагеря.

В международном лагере на луковой поляне (отсюда альпинисты ходят на пик Ленина, 7134 м) тогда оставалась небольшая группка альпинистов, готовившаяся к отъезду. Пять опытных ребят, взяв акью (спасательные сани-волокушу) и веревки, быстро поднялись к месту аварии и спустили Олю вниз. Хвала сильным! Оля стойко перенесла почти 300-километровый путь до Ошской больницы. Там у нее обнаружили переломы шести ребер, ключицы и лучевой кости предплечья правой руки. В больницу попал и руководитель группы: сильная психологическая травма его подкосила обострением, казалось, давно залеченной язвы желудка… Как могли, мы постарались его утешить…

Слетевший камень был чуть-чуть потревожен ведущим участником, который взялся за него, но тут же отпустил, поняв, что камень еле держится на разрушенной скале. Через три минуты камень «созрел» и покатился на стоявших внизу…

Наша же группа проходила этот самый перевал «50 лет Октября» (в Сев. Отроге Заалая от вершины Раздельной) три дня спустя и мы еще не знали о случившемся. Я заметил на осыпи обрывки лекарственных упаковок. Они сильно размокли от снега и потускнели от солнца, и мы не придали им значения…

Скоро я почувствовал эти скалы! Когда пришлось лазанием с рюкзаком пройти пятиметровую стенку (зажима для веревки у меня тогда еще не было). Ухватиться можно было только за веревку: все остальное шаталось под руками и ногами. Чувствую, что лежащий сверху камень вот-вот скатится прямо в лицо. Прошу убрать его стоящему надо мной товарищу, который уже вылез на полку без рюкзака, по другому маршруту. Он поднимает камень и предупреждает, что сейчас сбросит его вниз. Прижимаюсь к скале и даю согласие. Полкирпича падают мне на каску с высоты двух метров. Ощущение не из приятных! Неужели нельзя было сбросить мимо головы? Конечно, он не хотел попасть в стоящих ниже… Наконец, вылез. Советую другим здесь не ходить. Находим новый, более безопасный вариант подъема…

– Гарик, скалы очень разрушены! Будь осторожен!

– Гарик, полезли здесь, по снегу, в обход скал! – присоединяется ко мне Юра Иванов.

Но Георгий Николаевич, Гарик Худницкий, наш руководитель, решает лезть по скалам.

– Страховка готова…

Трах!!! От скалы отваливаются два куска килограммов под сто каждый! Резко назад и в сторону, с прыжком, Гарик, как кошка, в долю секунды уворачивается от них. Обломки скатываются в боковой кулуар, по которому внизу начинает бушевать камнепад. Как хорошо, что там никого нет! Незлобиво ругнувшись, уже без разрешения, Юра пристегивает страховочную веревку и лезет по снегу в обход скал. Спад напряжения и эта сцена вызывают у меня приступ легкого веселья (ХИ-ХИ-ХИ, стараюсь сдерживаться, про себя). Гарик некоторое время с интересом рассматривает небольшой камень, размером в ладонь. Потом показывает его нам, говоря, что обрушение скалы произошло после того, как он вынул этот камень из скал, захватив его в качестве зацепки. А на камешке многое держалось… Дальше мы взобрались без особых приключений…

В многолетней истории нашей секции, секции Гарика Худницкого, в десятках успешных горных походов, это был единственный случай тяжелой травмы… Мы позаботились, чтобы Оля получила хорошее лечение, устроили ее в Военно-Медицинскую академию, регулярно навещали. Оля поправилась, и дальнейшая ее судьба сложилась благополучно: она окончила институт, вышла замуж, вырастила сына… Иногда я ее встречал на маршруте 15-го троллейбуса. Жаль только, что потерял ее тогда наш коллектив: после всего она дала слово маме не ходить в горы. Да, волею случая ей перепало существенно больше, чем, например, мне, или другим, чей путь в горах был значительно длиннее… Была у нас еще одна характерная травмочка, также связанная с камнями, еще тогда в Дигории, в 1977-м. Володя, племянник Гарика, попытался остановить рукой скатывающийся из-под ног камень. В следующее мгновение другой камень ударил его по руке, припечатав ее к первому… Володю пришлось проводить вниз в больницу, но через несколько дней он продолжил поход… После этого у нас появилась строжайшая инструкция: камни руками не останавливать! Только ледорубом! В крайнем случае, ногами (которые все же защищены ботинками)…

Володя кроме туризма занимался и альпинизмом и был как бы «племянником» всей секции, олицетворяя наше некое «родство» с альпинистами. На сборе альпинистов с ним приключилась еще одна опасно-камнепадная история. На крымских скалах по расщелине на него спустили целый рой крупных камней. Он вжался в небольшую скальную нишу… Камни повредили ему ногу, сорвали рюкзак и набили на спине большую кровавую шишку-гематому. Но он остался жив и залечил раны без последствий… Об этом случае я вспомнил в 1986 году при спуске с перевала Цухбун. Спуск по веревке завел меня в расщелину скал с камнями, скрепленными только травой и конгломератом. Стало ясно, что даже если я не потревожу эти камни, их мне или другим на голову может сбросить ушедшая в расщелину веревка… Оглядевшись, я ушел от расщелины в сторону, заложив косой дюльфер сбоку, по отвесной монолитной стенке. Легко спустившись, я присел внизу и так же направил остальных участников. Спуск прошел без эксцессов…

Да, косой дюльфер – эффективный технический прием, часто позволяющий уменьшить опасность камнепада. Такой спуск сложнее прямого, т. к. появляется эффект маятника из-за момента силы тяжести относительно точки подвеса. Приходится идти на трении… В ряде случаев это неудобство можно преодолеть или уменьшить, закрепив веревку внизу и повесив дополнительные оттяжки сбоку, или закинув веревку на надежные, монолитные выступы скал. Преимущества косого дюльфера состоят в том, что:

– отклонение в стороны позволяет обойти наиболее опасные участки (камнепадные желоба, участки с плохо лежащими камнями;

– сброшенные собственной веревкой камни падают не прямо на вас, а сбоку;

– он позволяет уйти в сторону от верхних участников, спускающих на вас камни; это и веревку уводит в сторону от возможных повреждений этими камнями.

По тем же причинам косой подъем и косые перила могут быть более безопасны, чем прямой подъем по линии падения воды. Конечно, возможность применения косого дюльфера во многом определяется выбранным рельефом скалы, т. е. тактикой спуска, возможностью бокового движения. Оно возможно на достаточно ровных скалах без расщелин и выступов. Надо помнить, что боковое движение при дюльфре может быть причиной сброса камней спусковой и страховочной веревками…

Конечно, наиболее мощный тактический прием ухода от камнепада – движение по гребню. Расщелины и кулуары существенно увеличивают опасность камнепада – в них устремляются падающие обломки. Опасные зоны надо покидать возможно быстрее!

Обычная, стандартная логика действий при сходе камнепада: постараться увидеть камень и уклониться. Такие действия эффективны, если камень летит не очень быстро и хорошо виден на фоне рельефа. Однако в ряде случаев действовать надо по другой схеме: по принципу «укрытия» или «прикрытия». Надо заранее видеть на рельефе возможности укрытия за выступом скал, в углублении, в нише, за крупным камнем. Чтобы скала защитила своей массой и отразила камень, чтобы камни прошли поверху. Укрытием может служить и трещина: в книге В.Шатаева «Категория трудности» описан уникальный случай спасения от очень мощного камнепада путем прыжка в ледовую трещину, в рандклюфт (между скалой и ледником). В данном случае сыграл роль еще один фактор, о котором надо знать: фактор прикрытия от камней собственным рюкзаком (рюкзак еще и остановил падение в трещине). Да, рюкзак может служить прикрытием от некрупных камней.

…1983 год, Памиро-Алай, перевал Двойной. На подъеме подходим к скальному кулуару, идущему слева направо под отвесной стенкой скал. Внезапно в воздухе раздается зловещий шелест. Бах! Бах! Бах! На осыпи возникают фонтанчики пыли от ударов камней. Люда Бурышева резко оборачивается и в этот момент камень ударяет по осыпи в 30 см от ее руки, которую обжигают горячие осколки… Камни небольшие, 100–200 граммов, но скорость падения огромна и уследить за ними на фоне скал невозможно! Вот здесь и стоило прикрыться рюкзаком… Все обошлось, мы быстро покинули опасное место. Отвесная стена скал опасна в случае, когда она имеет верхний, пологий скат, «крышу», с которой скатываются камни. Конечно, «крыша» не так опасна, если она содержит каровое углубление…

…1986 год, Кавказ, перевал Суган. На спуске временами возникают характерные звуки, – то «пропеллерный» (от закрученных камней), то просто короткий шумовой. Ясно, что над головой, в тумане низких облаков что-то пролетает. Камни! Чувства, конечно, не из приятных: вот-вот в тебя или кого-то другого может попасть камень. Стараюсь выбирать путь так, чтобы максимально прижаться к скалам, хотя бы частично укрываясь за выступами. И под защитой этих выступов оборудую пункты страховки. При первой возможности «сваливаюсь» дюльфером под крутой козырек скал…

Прием уклонения неэффективен при цепном развитии камнепада. Я однажды наблюдал очень мощный цепной камнепад на ребре Буревестника (при спуске с памирского фирнового плато в 1988 году). Кто-то «из наших» спустил с гребня камень на боковой скат. Камень вызвал цепную реакцию камнепада: каждый новый задетый камень катился вниз, сбивая несколько других. Уже в 200 метрах ниже камнепад падал сплошным «одеялом» над разрушенными скалами, колыхался волнами над крупными неровностями крутого склона. Хорошо, что ниже, сбоку от ребра никого не было: уклониться от этой лавины было бы невозможно. Но имелись отдельные выступы скал и перегибы склона, которые могли служить местом укрытия…

Тактически надо стремиться двигаться так, чтобы уходить от опасных мест, а если и проходить их, то максимально быстро и не оборудовать в таких местах пункты страховки.

Надо помнить, что всегда опасны сужения склона над осыпными или снежными конусами выноса. Даже при совершенно ровном с виду характере склона над таким сужением: небольшая вогнутость всегда есть и камни, в отличие от снарядов, «падают в воронку», в крупные углубления рельефа.

Перевал ОПТЭ, 1987, Матча. Гарик предупреждает, что сейчас сбросит мешающий ему камень. Мы готовы. Сильно размахнувшись, он бросает камень в сторону. Тот сначала катится прямо вниз, как «надо», а потом упрямо все-таки поворачивает в нашу сторону. А мы в сужении, на самостраховках, сместиться вбок практически невозможно… Как можем, «вжимаемся» в склон… Камень проходит рядом, менее чем в метре… Через такие сужения часто поднимаются! Если уж нельзя обойти такое место, надо позаботиться, чтобы в нем не оказалась станция страховки, чтобы в нем не скапливались участники. А проходить его надо поодиночке и максимально быстро, использовать наблюдателей для предупреждения…

Перевал Северный Белаг, 1986, Дигория. Спустились и сидя внизу обсуждаем перипетии спуска. Вдруг видим, как со скал обрушивается тяжелый обломок где-то в полтонны весом и, расколовшись на три куска, пропахивает, «проутюживает» то самое место, где полчаса назад у нас был пункт страховки и временами стояло до четырех участников. В сужении над снежным конусом! Вовремя же нас пронесло!

Удар камнем менее опасен, если камень не успел набрать скорость, если удар не прямой, а касательный, если вы прикроетесь рюкзаком… В Фанских горах камень попал мне в корпус… Но удар был неопасным: камень не успел набрать скорость и ударил не прямо по ребрам, а «пощекотал» их через плотный ремень обвязки…