Интермир. Серебряная греза Гейман Нил

Учился он как оголтелый – наверное, хотел себя показать. В общем-то, я его понимаю, сама вгрызалась в науку изо всех сил, как только подросла для ервого путешествия. Но в плен к бинариям я не попадала, а вот команду Джозефа захватили маги их ХЕКСа.

Об этом сохранилось много материалов. То ли агент поработал, то ли кого-то удачно допросили. Агентурные донесения надежнее свидетельских показаний, но в досье ничего не сказано о заброске нашего агента.

И вот еще что. Насколько я знаю (а знаю я немало, уж поверьте), Харкер – единственный за всю историю Путник, которого вышибли из Интермира. Отправили восвояси, потому что он один вернулся на Базу с рассказом о том, как его команда попала в плен. Рисковать в Интермире не любят, и если ты заронил хоть кроху подозрений, пиши пропало. Что ни говори, это очень странно: вся команда угодила в ловушку, а он вырвался.

Хотя Джозеф-то, конечно, не виноват. Его спас этот кроха мутныш, и я не сомневаюсь, что благодаря ему же к Джозефу потом вернулась память. Не знаю в точности, как именно Интермир промывает мозги, но результаты видела. Чистый лист. С Джозефом иначе. Ему полностью стерли память об Интермире, но дружок мутныш его разыскал. И тогда он вспомнил, что умеет Шагать, и единолично вызволил свою команду из лап ХЕКСа. Меня проняло, когда я об этом читала, ей-богу.

И еще этот мутныш… Даже захотелось с ним подружиться. Поди знай, вдруг пригодится? В досье о нем мало что сказано, да и вообще о многомерных формах жизни известно немного. Они опасны, но у нас других забот хватает. Почему, кстати, я тут и оказалась.

Итак, я прочла досье Джо Харкера от корки до корки – не считая того, что засекречено. Кстати, меня слегка разозлило, что там есть секретная часть. Пусть я молода для агента, но у меня высший допуск, а парень не числится среди руководства. Кроме того, я сама вызвалась на это задание, и хорошо бы знать, чего ожидать. Выходит, мы оба плывем вслепую, только я не собираюсь его об этом извещать. М-да… Буду притворяться, что ничего не знаю о его прошлом (хотя я знаю) и все знаю о его будущем (хотя ни фига не знаю). В общем, плывем в шторм.

Джозеф Харкер, аномалия Интермира. Должна признать: хоть он и занудливый салага, но вроде как мне нравится.

Глава четвертая

В такой ситуации нелегко решить, какой вопрос покажется менее глупым. Традиционный вариант «Как ты сюда попала?» скорее всего ее рассмешит, а в ответ на столь же банальную версию «Что ты здесь делаешь?» она, судя по опыту, выдаст остроту, и я буду выглядеть полным придурком. Потому я решил застать ее врасплох. Не отдавать ей преимущество глупым вопросом, но уличить в невежестве и, если повезет, набрать очки.

– Скажи, ты что-нибудь слышала про Лэсси?

Ох, не зря сложили столько поговорок о благих намерениях…

– Да. В середине двадцатого века был такой сериал о колли.

Наберешь тут очки. Сам-то я лишь краем уха слышал о шоу про умную собаку.

– Хм. Похоже, ты разбираешься в телепередачах.

Акасия усмехнулась и дернула плечиком.

– Да. – В тоне ее слышалось невысказанное «само собой». – Через 76 это телешоу транслировали на Земли K35.

– А-а… Ну да, конечно, – промямлил я. – Просто я…

– А 18й, естественно, передавал на T12, и некоторые выпуски шли не в записи, а…

– Просто меня окружают ребята, которые не знают о моем мире вообще ничего. А иногда…

– Хочется с кем-нибудь поговорить о том, что тебе дорого.

Она будто знала, что так оно и есть. Словно прочла это в моих мыслях. Или в дневнике, куда пару месяцев назад я записал именно эту фразу.

А сейчас этот дневник лежал у нее на коленях.

Акасия перехватила мой взгляд, однако даже не попыталась спрятать тетрадку. Она ждала моего отклика, но меня хватило только на реплику прокурорским тоном:

– Ты читала мои записи!

Акасия усмехнулась, правда, уже не так самоуверенно:

– Ты, часом, не псих?

– Нет. – Я надеялся, что сумею удержать румянец, пожаром подбиравшийся к щекам. – Это не обычный дневник. Здесь от всех требуют регистрировать свои действия и ощущения.

– Знаю. – Акасия сдержала облегченный вздох. – Потому и сообразила, что ты не чокнутый.

К своему удивлению, я обрадовался, что из психов переведен в рохли.

– Откуда ты столько всего знаешь?

Она засмеялась, встала и, захлопнув дневник, бросила его в кресло. Потом сложила руки на груди и тряхнула волосами.

– Я получила отменное образование. Не говоря уже о долговременной голографической оптимизации памяти. А что у тебя? Не хочешь показать, чему тебя здесь научили?

– Не хочу, – машинально ответил я. Акасия удивленно вскинула брови, и я промямлил: – Ну, понимаешь…

– О допуске не беспокойся. Все равно я доберусь до всего, что мне хочется знать, а тебе я не опасна. Если только не дашь повода, – добавила с улыбкой, напомнившей мне разъяренную Джейкон. В такие минуты Джаи называл ее «чеширской волчицей».

– Старик разрешил тебе остаться? – уточнил я.

– Ага. Но только с постоянным сопровождающим.

– Здесь ты была одна, – сказал я и от толчка Тони качнулся вперед. О нем я совсем забыл. Я покосился через плечо – возмущенный мутныш побагровел. – Извини, Тони.

Приятель мой сменил цвет на розовый, посимпатичнее прежнего, и Акасия рассмеялась:

– Пока тебя не было, он держался между мною и дверью. – Она взяла меня под руку. – Ну, пошли на экскурсию.

Я понимал, что если покажусь с этой девицей под ручку, мне кранты. На веки вечные. В квадрате и кубе. К этому я был не готов, а потому на пороге высвободился – якобы для того, чтобы открыть дверь. И галантно склонился, пропуская даму вперед.

Акасия ответила книксеном, но лукавая усмешка ее была столь же красноречивой, как перемены окраски Тони. Мысленно взмолившись о том, чтобы мои знакомые – то есть по факту все обитатели Базы – оказались в классах или на заданиях, в сопровождении загадочной девицы и мутныша я двинулся по коридору.

– Где это мы? – Акасия огляделась, точно на прогулке в тематическом парке. Вот только разглядывать здесь было особо нечего – трубы от пола до потолка, стойки да панели.

– В коридоре. Если точнее, на двенадцатой палубе.

– Спасибо, это я поняла. Какой сектор?

Непонятно, зачем я вообще потащился на эту экскурсию, если она и так знала местоположение моей каюты и термин «сектор», которым обозначались отсеки корабля, но, похоже, затея ей нравилась. (Кстати, когда она произнесла слово «сектор», в памяти у меня что-то шевельнулось, точно полузабытый сон.)

– Просто казарма. Извини, но красивого названия не придумали.

– Пока что, – вставила Акасия. Казалось, она меня подначивает. Наверное, казарма всегда называлась казармой. А чего мудрствовать-то? Кому это надо, если она даже не разделялась на мужскую и женскую, коль скоро некоторые ее обитатели совмещали в себе оба пола или были вовсе бесполые. Говорю же, Акасия – первая настоящая девушка, а не одна из наших версий.

– С чего начнем осмотр? – спросила она.

– А что ты хочешь увидеть?

Нормального ответа я, естественно, не получил, да особо на него и не рассчитывал.

– Всё, что сочтешь нужным показать.

Я сдался. Акасия решила, что я должен быть при ней, и мне, пожалуй, не отвязаться. Хотя, в общем-то, я был не против; она интересная и загадочная, а меня слегка задело, что я не смог ответить ни на один вопрос о ней. Вероятно, в столовой я пережил пик своей популярности, однако насладиться этим не удалось.

– Ладно, – сказал я и свернул в коридор, уводивший от столовой. Сейчас там полно народу, а роль экскурсовода лучше исполнять без публики. – Вот, сразу за казармой – каптерки. Там мы переодеваемся, уходя на задания. Сейчас никого не отправляют, поэтому здесь пусто.

– Ух ты, целый ярус каптерок! – Акасия как будто старалась изобразить заинтересованность. Очень старалась.

Через холл я подвел ее к двойным дверям в раме контрольного устройства. Створки осветились, красные огоньки сканера обежали меня и перескочили на Акасию. Надо бы ее представить, сообразил я, иначе машина примет ее за опасного незнакомца.

– Джо Харкер, а со мной…

– Прошу, Джои. – Этот снгсшибательно невозмутимый голос взрослой женщины доводил до белого каления. Всего-то бестелесная фонограмма, но казалось, будто тетка ухмыляется. – Прошу, Акасия. Входите.

Двери разъехались, я взглянул на свою спутницу. Ухмылка ее была именно такой, какую я расслышал в теткином голосе. Не надеясь на прямой ответ, я все же спросил:

– Как это машина тебя распознала?

– Говорю, у меня допуск. – Акасия прошла в комнату инструктажа, и я поспешил следом.

Потом мы осмотрели приемный шлюз. Пусть Акасия самостоятельно отыскала Базу и мою каюту, но сейчас она послушно следовала за мной. Я прошел ускоренный курс по языку телодвижений и мимики и потому был на сто процентов уверен, что плана корабля она не знала. Еще я понял, что, случись у нас спарринг, она бы заставила меня попотеть. Экономность движений свидетельствовала о хорошей подготовке в каком-то боевом искусстве, а тягучая пластика завораживала, выдавая в Акасии опасного противника.

– Значит, сюда попадают новобранцы? – Опершись на перила, Акасия разглядывала пространство за куполом. Границу внешнего мира и Базы сразу не определишь – купол прозрачный, а пол приемного шлюза укрыт идеально ухоженной травой.

– Обычно сюда, если не возникает сложностей. – Чуть помолчав, я продолжил. Раз уж Старик дал ей высший допуск, значит нет смысла таиться. – Формула, которую все мы заучиваем, подобна адресу широкого назначения; она доставит на Базу в любом из миров. Потом запускаешь радар и пилоты подвозят Интермир. В критической ситуации аварийная команда телепортирует Путников прямо на Базу (как правило, в изолятор), но чаще всего сам корабль останавливается и они поднимаются на борт.

– Наверное, это впечатляет, – пробормотала Акасия и, запрокинув голову, посмотрела в небо. За куполом смеркалось.

– Да уж. – Я припомнил, как подобрали меня самого. Рядом неподвижный Джей, а я уже ничего не чувствовал. – Пошли. – Я неожиданно осип. – Хочу еще кое-что показать.

В Интермире почти во всем соблюдали военную аккуратность. Наши сады, библиотеки, спортзалы и даже игровые комнаты содержались в опрятной чистоте, за чем следили педагоги и командиры, назначенные Стариком. На Базе не увидишь граффити, мусора или жвачки, прилепленной к парте. Ни фресок, ни кустов, подстриженных под динозавров, ни статуй – никаких признаков того, что мы люди, наделенные мыслями, чувствами и воображением.

Это если не считать Стены.

Акасия шагнула в вестибюль, отделявший приемный шлюз от изолятора, и любопытство ее сменилось неподдельным изумлением.

– Что это?

– Стена. Да, название так себе. Она тут испокон веков. Мы уж не помним, кто это затеял. Здесь все, что осталось от наших павших.

Акасия осторожно коснулась одной фотографии – очередная моя версия, только с серебристыми глазами. Девушка пошла вдоль стены, стараясь ничего не пропустить. Но осмотреть всё, конечно, не могла. Там были сотни снимков, голографических и плоских. Благодарственные и прощальные записки. Посвящения, рисунки и надписи краской. А еще – сброшенная змеиная кожа (в идеальном состоянии), перышки, лоскутки, одежда, украшения, ракушки и совершенно непонятные вещицы из миров, о которых я слыхом не слыхивал. На одних голограммах изображение двигалось, на других замерло. На Стене нашлось место всему, что чем-то было дорого погибшим на заданиях.

– Чудесно, – наконец промолвила Акасия, и я увидел, что она не притворяется. Ухмылку на ее лице сменила легкая печальная улыбка.

– Да, – ответил я, глядя на свое собственное приношение. Я долго не осмеливался что-нибудь оставить на Стене. Меня все проклинали за гибель Джея. К тому времени ему уже создали маленький мемориал. Джей играл на Базе важную роль, его подразделение было одним из самых крупных. Кто-то принес его фото, кто-то – салфетку с забавными каракулями, понятными лишь тем, кто сидел с ним за одним столом, а кто-то – книгу с надписью «Спасибо».

Вообще, главной частью его памятника были благодарности. Разными почерками, на разных языках, разноцветные. Пришпиленные, начерченные и нацарапанные вокруг его фотографии. Свое «спасибо» я выложил камушками из мира, где он испустил дух.

Акасия перехватила мой взгляд и сама всмотрелась в фотографию Джея.

– Кто он?

Я ждал этого вопроса, но ответил не сразу.

– Джей. Он спас мне жизнь, – отрывисто сказал я. – А я его угробил.

Удивительно, как искреннее чувство заставляет забыть о всяком выпендреже.

– Намеренно?

Я оторопел:

– Нет!

– Тогда не вини себя. – Акасия отвернулась. – Он тебя защищал и знал о возможном исходе.

– Он погиб, потому что я его не послушал. – Я сдержался, чтобы не рявкнуть. – Кинулся на выручку мутнышу, хотя Джей меня остерегал.

– Это был Тони? – спросила Акасия.

Я кивнул.

– Он влип… Я не знал, кто он такой, но видел, что он жутко перепуган. Как выяснилось, бояться было чего: его поймал в ловушку гирадон. Позже я порылся в справочниках и выяснил, что за тварь на нас напала. Легче не стало, но хотя бы не чувствуешь себя олухом, который даже не понимает, что случилось, и не в силах ничего объяснить.

Акасия покивала – мол, наслышана об этом монстре.

– И все равно ты поступил правильно. Ты спас Тони.

– Ну да. – Я перевел взгляд на Стену. Отдал Джея за Тони. Честная сделка? Тони уберег меня от магов ХЕКСа, и я смог выручить свою команду… Но если бы Джей не погиб, все могло бы сложиться иначе. Может, мы бы вообще не попали к тем магам и не пришлось бы никого спасать…

Голову сломаешь. Я молча смотрел на фотографию Джея, но Акасия нарушила мои раздумья:

– Ты многих из них знал?

– Только его, – выговорил я и почувствовал себя виноватым, словно не имел права целехоньким стоять перед павшими. Это называют комплексом выжившего. Но что с того, что знаешь, как это называется? Жить все равно не легче.

– Узнаешь и других, – сказала Акасия. – Со временем.

Как ни странно, ее слова меня не задели. Она не выпендривалась и не старалась показать, что лучше осведомлена. Я понимал, что она права. Не бывает войны без потерь, и, как ни старайся их предотвратить, имен на Стене прибавится. Возможно, там появится и мое имя.

– Да, – ответил я. – Я знаю.

Акасия взяла меня за руку.

Я привел ее к портовому шлюзу (у нас спорили об истоках этого названия: одни объясняли его возможностью телепортации отсюда в разные части Базы, другие – местоположением по левому борту[3]), а затем, сделав круг по второму ярусу каптерок, показал маленький театр и игровые автоматы и через библиотеку вернулся к учебным классам. Уроки уже закончились, но несколько педагогов еще сновали туда-сюда.

На верхние палубы мы добрались как раз к очередному перемещению. Коварнейшая особенность Интермира – способность переноситься во времени назад и вперед в пределах более ста тысяч лет. Чтобы затруднить слежку магам и бинариям, солитонные двигатели запрограммированы также на «боковое» скольжение во времени, то есть пересечение стен Дирака[4], разделяющих параллельные Земли. Число миров, через которые мы проходили в Альтиверсуме, и срок пребывания в каждом из них определялись на основе квантовых случайностей, и кодовая комбинация не поддавалась взлому.

Последние две недели защита и воздушные фильтры работали на полную мощь, так как данная конкретная Земля отмечала своего рода юбилей (если так можно выразиться) – завершение меловой эры, то бишь исчезновение динозаврика Барни[5] и всех его многочисленных сородичей. Занимался багровый рассвет, и сквозь плотную облачность еле просматривалась неприглядная картина: обугленная планета укрыта толстым слоем золы, в которую превратились величественные многовековые леса.

– Ваш корабль путешествует во времени? – спросила Акасия, выслушав мой рассказ. Похоже, он ее чрезвычайно заинтересовал, а я проникся благодарностью за вопрос, на который наконец-то мог ответить.

– И да и нет. – Я попытался скопировать уклончивую манеру моей спутницы, но нельзя сказать, что преуспел. Акасия недоуменно вскинула бровь, и я разъяснил: – Выбранный наугад маршрут пролегает через параллельные измерения трех миров. Корабль гоняет взад-вперед, но…

– Произвольно остановиться не может, – уверенно закончила за меня Акасия, сопроводив свои слова понимающим кивком. – Пункт назначения выбран случайно, однако вы привязаны к альфа-курсу.

Об этом я понятия не имел, но виду не подал. Похоже, мой ответный кивок удовлетворил Акасию. Наверное, так оно и было, к тому же я знал, что наши перемещения во времени не выходят за пределы главных миров. Я решил покинуть верхнюю палубу и препроводить гостью к учебным классам. Мы двинулись вдоль иллюминаторов, густо залепленных пылью и пеплом.

– Привет, Жейяр, – сказал я, входя в открытый класс. В отличие от обычной школы, тут не обращались к учителям по фамилии с добавлением «мистер» или «мисс», тем более что у некоторых педагогов вообще не было фамилии.

Жейяр сфокусировал на мне свой единственный глаз (я полагал, что он и до этого меня видел, потому и поздоровался, но с этими одноглазыми поди знай) и ответил широкой улыбкой и приветственным взмахом руки. Жеяйр преподавал импровизацию и культуру. Он пришел к нам с одной из магических Земель и утверждал, что на родине у него весь мир – театр в буквальном смысле слова. Этого я толком не понимал, но выглядел Жейяр как цирковой укротитель и обладал нравом доброго дядюшки.

– Привет-привет! Знакомишь даму с нашим житьем-бытьем?

Как и большинство наших учителей, он, похоже, всегда был в курсе всех событий.

– Ага. – Я замялся на пороге. – Это Акасия Джонс.

– Милости просим, дорогая, милости просим! – В три огромных шага Жейяр пересек класс и пожал девушке руку. Та ничуть не смутилась. – Как вам tour du jour, madame?[6]

– Vachement, monsieur![7]

Припомнив курс основных языков, я распознал воодушевленный отклик.

Брови Жейяра взлетели к полям его цилиндра, усы встопорщились в ухмылке:

– Merveilleuse, ma bichette![8]

– Я собирался показать ей Опасную зону, – сообщил я, вызвав новый взлет бровей.

– Вот как? Ну что ж, а почему бы и нет, в самом-то деле? Раз уж нашей гостье дан высший допуск, не вижу к этому абсолютно никаких препятствий! – Порой Жейяр смахивал на Джаи, но коньком его были не столько многосложные слова, сколько обычное многословие. – Не составить ли вам компанию в вашей удивительной прогулке?

Это было неожиданно; но не успел я подыскать благовидный предлог для отказа, как на пороге возникла новая фигура.

– Контора. Собрание, – сказала она, мазнув по мне взглядом.

Учительница алхимии Жират не тратила двух слов, если могла выразить свою мысль одним. Она выглядела совсем как человек, но с маленькой оговоркой: клетки ее состояли из эктоплазмы, а не протоплазмы. И оттого в неподвижности тело ее казалось полупрозрачным серым сгустком. Но стоило ей пошевелиться… Человеческий организм сотворен из шести с лишком триллионов клеток, большую часть которых составляет вода. При всяком движении Жират казалось, будто наблюдаешь преломление света в шести триллионах призм. Можно сказать иначе: на твоих глазах взрывалась радуга.

– Меня тоже вызывают? – Никаких объявлений по трансляции я не слышал, но, может быть, произошло что-то важное.

– Нет. – Жират многозначительно посмотрела на Жейяра и двинулась к нижней палубе. Когда она пересекла багровый солнечный луч, ее обнаженные руки и плечи вспыхнули многоцветной рябью, точно фейерверк.

– Извини, сынок, – пробормотал Жейяр. – Похоже, приглашают только командный состав. – Он приложился к ручке Акасии. – Безумно рад знакомству, дорогая. Как-нибудь поболтаем, а сейчас надо бежать.  bientt.[9]

– Enchant![10] – на прощание бросила Акасия.

В коридоре я увидел других педагогов, поспешавших к каюте Старика. Что за совещание? Возможно, насчет Акасии. Старик решил отменить ее допуск? Вряд ли… Если б не доверял, отказал бы сразу.

– Спорим, это из-за меня? – бодро предположила Акасия. Даже если ее и посетила та же мысль, что и меня, девушка не подала виду.

– Возможно. Тебя это не беспокоит?

– Я бы забеспокоилась, если бы совещание не созвали, – ответила она, и я даже остановился. – Идет война, а у вас на борту внезапно появляется «заяц». Разве ты не захотел бы проверить, все ли готовы к потенциальной угрозе?

– Старик не счел тебя опасной.

– Думаешь? – Акасия пригнулась ко мне: – Он выдал мне допуск, однако решил подстраховаться. На всякий случай.

Я помолчал, прокручивая в голове, что и как она сказала.

– А ты… и правда это?

– Что?

– Потенциальная угроза?

– Ты же Путник, верно? Перемещаешься между измерениями. И знаешь, что «потенциальный» – непростое слово.

Я не сдержал улыбки:

– Точно. Значит, ты и впрямь потенциальная угроза.

– Конечно, – серьезно сказала Акасия. Я уже отметил ее удивительные фиалковые глаза, но выглядела она совершенно человеком. Ну, если не считать ногтей-плат. – Либо союзник. По-твоему, только от меня это зависит?

Мир, мерцавший в иллюминаторах, искривился и преобразовался в совершенно иную, но столь же невероятную реальность. Мы парили над экваториальным ледником. Добро пожаловать на Землю-Снежок, где даже океаны миллионы лет закованы льдом. Я покосился на свою спутницу – заметила она маленький прыжок во времени? Акасия смотрела в иллюминатор, на губах ее играла странная умиротворенная улыбка.

– Не только, – ответил я. Акасия взглянула на меня. Мы направились в сектор физподготовки. Работали обогреватели, но, ей-богу, мне было бы тепло от одной ее улыбки.

Глава пятая

Зона Риска – это как офигенная система виртуальной реальности, с той лишь разницей, что при всяком удобном случае (вернее, при малейшей возможности) она постарается тебя прикончить. Представьте себе пять уровней разной сложности «Голодека» и «Опасной комнаты» в одном флаконе. И это не значит, что на первом уровне можно не напрягаться и только на пятом придется туго, – нет, разница между ними лишь в том, насколько тяжелые повреждения вам грозят. Одни опасности реальны, другие иллюзорны, но на каждом уровне в программу заложены непредвиденные пакости, вроде камня, о который ты споткнешься, увертываясь от тучи дротиков, или осиного гнезда, которое ты растревожишь выстрелом из бластера.

Покалечиться в Зоне Риска – сродни обряду посвящения. Ты еще не член команды, если не побывал в лазарете с ожогом третьей степени после того, как на секунду усомнился, что огнедышащая саламандра, выскочившая из пещеры, и впрямь чего-нибудь тебе сделает.

Учишься быстро. Я, например, не тормозил.

Первый поход в Зону Риска дался мне довольно легко (по сравнению с тем же Джей/О, который сломал свой сервопривод, когда под его весом просела земля), но и потяжелее, чем некоторым (в сценарии «Нападение на школу» Ежи Харкар лишь порезался бумагой). Я проходил тренировку в виртуальных джунглях и напоролся на шипастых собак. Если вы о таких не слыхали, не переживайте – для меня они тоже были в новинку. Псы явно знали, зачем у них шипы и как ими пользоваться. Я же понятия не имел, что шипастыми они прозваны не только по объективной внешней причине, но и из-за среды обитания. Не желая тревожить собачье логовище, я нырнул за ближайшее дерево, ухватился за ствол – и чуть не вывернулся наизнанку от боли: кора мгновенно раздулась, точно иглобрюх. Сотни крохотных шипов вонзились в мою ладонь, и я не только выскочил под прицел агента ХЕКСа, с которым играл в кошки-мышки, но и завалил всю тренировку, поскольку по локоть онемевшая рука больше не могла вскинуть бластер.

Я и представить себе не мог, что бывает так больно, – а ведь меня еще ждало удаление шипов из руки, которая потом две недели плохо слушалась. Однако боевых шрамов не осталось, и похвастать было нечем.

Акасия оглядела пустой зал. Как у всх новичков, взгляд ее светился скептическим интересом, но я вовсе не желал, чтобы после первого же визита она очутилась в лазарете.

– Не такое уж большое помещение, – заметила Акасия, шагов за двадцать пять перейдя от стены к стене.

– Нет, если только не спасаешься бегством от кибернетического велоцираптора. Пол – разнородная движущаяся дорожка. Вокруг – сменяющаяся декорация. Всё выглядит всамделишным, когда перестаешь бояться, что механизм откажет и ты врежешься в стену.

– А такое случалось? – хихикнула Акасия.

– На моей памяти нет, но опасение все-таки живо.

– Я бы тоже опасалась. – Она помолчала. – А можно…

Отказывать ей ужасно не хотелось. Но, сам не знаю почему, я все же отказал.

– Нет. Код знают всего несколько человек, а сейчас они… в отлучке. – Я подумал, не напомнить ли о совещании, которое, хоть и не особо ее тревожило, скорее всего, посвящалось ей. Однако хотелось быть радушным – ведь она могла у нас задержаться. – Возможно, завтра. Залом пользуются постоянно, а ты – наша гостья, так что, наверное, это можно будет устроить.

– Ладно. А где у вас кухня? Умираю с голоду.

– Понимаешь… – Я замялся. Кухня – это столовая, где полно народу. Стало быть, конфуз. – Наверное, сейчас там битком…

– Не страшно. Куда идти? – Акасия одарила меня лучезарной улыбкой, от которой сердце мое екнуло. На пару с желудком. Однако я побаивался вести девушку туда, где все упорно принимали ее за мою подружку.

– Тем же путем обратно.

На пороге я подал руку Тони, поджидавшему нас за дверью. Он терпеть не мог Зону Риска. Однажды малыш заглянул ко мне на тренировку, так я думал, его хватит инфаркт (если у мутнышей есть сердце). Тони сделался пепельно-серым, потом прошел через все оттенки от розового до багрового, каждый из которых означал тревогу, а затем весь так и заиграл огнями, словно дискотечный шар. Короче, идеально представил все симптомы сердечного приступа. После этого малыш сгинул на целую неделю. Я уже начал всерьез беспокоиться, когда он наконец объявился.

Мои попытки его расспросить ни к чему не привели. Всякий раз Тони замыкался в себе, едва я поднимал эту тему. Однажды, когда мы с ним, так сказать, «законтачили», я понял, что, с его точки зрения, в Промежутке все устроено разумно. А Зону Риска он, видимо, воспринимал так же, как моя мама – виртуальные аттракционы тематических парков. «Мой организм, – говорила она, – вступает в противоречие с окружающим миром, меня мутит, и я вообще не понимаю, где я». Наверное, все эти трехмерные спецэффекты и иллюзии сбивают мутнышей с толку.

Эскорт из девушки и мутныша меня не вдохновлял. Ведь я и так уже был белой вороной (знаете, каково быть белой вороной среди собственных версий?), а спутники мои лишь всё усугубляли. Из-за меня погиб Джей. Я угодил в лапы магов. Подружился с мутнышом. Второй раз попался магам и потерял весь свой отряд. Меня вышибли из Интермира, но я умудрился все вспомнить и отыскать соратников. И я первым за всю историю притащил на Базу незнакомку. Никто не мог похвастать даже одним таким геройством, не говоря уж о полном наборе… И вот извольте: в компании чужой девицы (не подружки!) и мутныша я слоняюсь по коридорам, словно мне все пофигу.

Неудивительно, что кое-кто из моих квазиинкарнаций меня недолюбливал.

– Задумался? – спросила Акасия, и я сообразил, что пренебрег обязанностями гида. Мы миновали несколько коридоров, а я молчал. Хотя там не было ничего интересного. Коридоры и коридоры. Кое-где были двери, которые вели в другие коридоры.

– Извини. Я всё насчет столовой… Сейчас там не протолкнешься, – уведомил я.

Уверенный ответ «Ничего, справлюсь» ничуть меня не удивил.

И я открыл дверь.

Конечно, хотелось бы сказать, что нас атаковала галдящая толпа рыжих и конопатых Путников-папарацци. Я думал, так и будет, честно. И не сомневаюсь, Акасия сумела бы их отшить. Но на деле мы застали сцену из старого ужастика или какого-нибудь девчачьего фильма, когда вдруг повисает мертвая тишина.

Я открыл дверь, и всё стихло.

Буквально замерло. Один за другим разговоры смолкли на середине фразы, и все взгляды обратились к нам.

Потом очень медленно, точно волна, подкрадывающаяся к берегу, звуки вернулись. Понемногу народ возобновил прерванные занятия – еду, беседу, чтение и возню с мобильными устройствами, – но шуму было далеко до его первоначальной мощи.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя так неуютно, а это о многом говорит.

Похоже, Акасия разделяла мое состояние. Вряд ли кто заметил, но она стала держаться ко мне чуть ближе. Тони, точно попугай, унасестился на моем плече: на людях он всегда занимал эту позицию.

– Вот наша столовая, – ровным голосом сообщил я. Ничего особенного, я всего лишь провожу экскурсию. – Кухня открыта. Разносолов нет, но кормежка сносная, когда привыкнешь.

– Дай угадаю: витаминизированный сгущенный белок? – Акасия легко прошагала к буфету.

– Угу. Совсем как мамина готовка, – пошутил я. Интересно: сейчас воспоминание о маме лишь кольнуло грустью, хотя обычно накатывала гнетущая тоска. Возможно, это было как-то связано с понимающим взглядом моей спутницы.

– Ну да, если б мама была армейским поваром. – Усмешка Акасии плохо вязалась с ее мягким тоном.

Не спрашивая, что есть что, гостья нагрузила себе полную тарелку. Наверное, и сама все знала – или ей было все равно. Ее не поймешь, но не надо создавать впечатление, будто я пытаюсь в ней разобраться. Меня вдруг обуяла галантность, и я принес ей стакан воды и белковый коктейль. Акасия ни о чем не спросила, только вскинула бровь и благодарно кивнула. Не знаю, откуда взялась моя галантность, но этот кивок, не насмешливый, а именно благодарный, подтвердил, что я молодец.

– Вкуснятина, – пробормотала Акасия, вгрызаясь в крупяной хлебец – одно из немногих земных блюд в нашем меню.

Я терпеть не мог эти хлебцы, однако промолчал.

– Где ты живешь? – Я долго сдерживался и не рассчитывал на прямой ответ, но уже умирал от любопытства. Откуда она столько всего знает об Интермире и прочих мирах?

– Неподалеку. – Акасия загадочно улыбнулась и дернула плечиком. Улыбка ее вроде бы поощряла к дальнейшим расспросам.

– А сколько тебе лет?

– Ужасная невоспитанность. Вас тут не учат хорошим манерам?

– Культура культуре рознь. – В кои-то веки я быстро нашелся с ответом. – Кое-где вопрос в лоб считается знаком уважения.

Акасия прихлебнула коктейль и оценивающе меня оглядела.

– Я из других мест, – игриво сказала она.

– Ладно. Круг поиска сузился до нескольких миллионов вариантов. – Я не получил ни одного ответа, но игра наша мне нравилась. Пусть скрытничает. Я хотел больше о ней узнать и, хотя не получал фактов, узнавал, какая она. Уже кое-что.

В своем интересе к ней я был не одинок. Потоптавшись на почтительном расстоянии, народ стал подтягиваться к нашему столику. Терзавшее меня беспокойство слегка улеглось: никто больше не величал Акасию моей «подружкой», что переполняло безмерной благодарностью и напрочь сбивало с толку. Если уж дразнили без нее, разве не в кайф было бы подразнить и при ней?

Хотя, может, и нет. Все мы из очень разных мест, но в принципе одна личность. Вот, скажем, я, переживший немало унижений в школе, никогда не стану изгаляться даже над злейшим врагом, не говоря уж о собственном двойнике. В общем, у меня отлегло от сердца, когда тема «подружки» замялась, и я охотно наблюдал за тем, как Акасия потчует мои альтер-эго такими же уклончивыми ответами.

– Надолго ты к нам? – спросил Джиро, самая мелкая моя копия родом с темной и холодной Земли. Он весь порос мехом и больше смахивает на копию моего чучела (ну, если бы я был зверем). У него большие бесцветные глаза, когти и острые клыки. Его прозвали у нас «Плюшевым», что его изрядно бесит.

– Пока не отзовут.

– Куда?

– На родину.

Тони, съежившийся до размера бейсбольного мяча и умостившийся в капюшоне моей куртки, вдруг подскочил к моему уху и с тихим хлопком исчез. Я невольно вздрогнул, а тут еще дважды взвыла сирена, требуя всеобщего внимания. По трансляции раздался голос Старика:

– Внимание, Путники! Получен код «Меркурий».

В столовой и так было не шумно, но теперь наступила мертвая тишина. За все время, что я провел в Интермире, код «Меркурий» ни разу не поступал. Конечно, моя подготовка подразумевала знакомство со всеми терминами, сигналами и прочим.

Код «Меркурий» означал, что в одном пограничном мире обнаружен Путник, которого проморгали и бинарии, и ХЕКС.

Глава шестая

Придется кое-что разъяснить, чтобы вы поняли всю грандиозность события. Мультиверсум – это всё на свете, то есть все бесконечные варианты миров, которые когда-либо существовали, могли бы или будут существовать. Альтиверсум – сравнительно малая часть Мультиверсума, ее бурлящий водоворот, в котором заключены все бесконечные варианты Земли, прошлые и настоящие, будущие и только возможные.

Кроме того, есть Дуга. Представьте себе ущербную Луну – видна только ее часть, остальная масса затенена, но существует. Дуга – это светлая доля целой картины, видимые миры всего спектра. Темная же часть – это все наличествующие вероятности и возможности, то есть эдакие маленькие альтернативные реальности, которые возникают всякий раз, как принимается какое-нибудь судьбоносное решение.

В одной части Дуги преобладает магия, в другой – технология. Земли, расположенные у оконечностей Дуги, называют пограничными мирами. Обитатели их весьма ценятся, так как пограничные миры пребывают под столь сильным влиянием науки или магии, что тамошние Путники гораздо мощнее нас, выходцев из средней части Дуги. Пришельцы из магической части способны на все что угодно: от полетов до колдовства. Причем летают они не так, как наша крылатая Джо, умеющая парить лишь там, где воздух хорошо пропитан магией. Нет, они летают, когда им заблагорассудится. Даже в безвоздушном пространстве – настолько сильна их магия. А вот Джей/О смахивает на выходцев из технологической части – насколько я знаю, за последние десятилетия у нас не было никого более похожего на обитателей той части спектра.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

В 1945 году в течение одного боевого похода на подводной лодке Балтийского флота С-13 капитан 3-го р...
«Казнить смертников вывели на рассвете. Двоих: тощего плешивого мошенника и кряжистого рыжего иновер...
Получив во владение земли Черного барона, купец Алекс, казалось бы, достиг всего, чего хотел. Богатс...
«Майор Самохин затянулся по последнему разу, протянул остаток беломорины.– Кури, – сказал он. – Ах д...
Книга посвящена анализу проблем теории, законодательного регулирования и практики применения норм, р...
«Корабль с Земли прибыл ранним утром, затемно. Лейтенант Дювалье хмуро козырнул троим выбравшимся из...