Большая книга ужасов – 60 (сборник) Волков Роман
– Ну, что думаешь? – спросил Масляев, в десятый раз перечитывая непонятные строчки.
– Честно говоря, даже не знаю, что и думать, – отозвался Роман, засунув руки в карманы джинсов. – Звучит это все, как горячечный бред сумасшедшего. При чем тут вообще подвалы? Какие подвалы?
– Ну, наверное, наши, школьные какие-то.
– Да какие там у нас могут быть суперподвалы? Да еще из которых «приходит зло». Что за ересь?
Тут беседу друзей прервало хлопанье двери и тяжелые шаркающие шаги. Ребята оглянулись. К умывальникам направлялся пожилой мужчина в брезентовом халате с большим ящиком инструментов. Это был сантехник Кузьмич, местная знаменитость. Дед обладал почти неисчерпаемыми знаниями по истории Пензы и, в частности, этой школы. Поговаривали даже, что когда-то он был преподавателем истории, а потом запил, и карьера его покатилась по наклонной. Жил Кузьмич, в отличие от всех учителей, в небольшой каморке в подвальных помещениях школы, по соседству со столовой и тиром. Хотя ему не раз предлагали выделить комнату в общежитии, странный сантехник почему-то остервенело держался за свою грязную комнатушку.
Поставив на кафельный пол свой ящик с инструментами, он с кряхтеньем присел на корточки и стал разглядывать трубы под раковинами, что-то щупать там и подкручивать. Масляев свернул записку и сунул ее в карман. Не сговариваясь, друзья направились к выходу, но Роман решил перед уходом вымыть руки – все же туалет не самое стерильное место. Но когда он собрался открутить кран одного из умывальников, сантехник его остановил:
– Эй-эй, не трогай!
– А что такое?
– Да с водопроводом сегодня нелады. Ржавая вода фигачит с самого утра. И я никак не могу понять, с чего бы. Конечно, тут трубы столетней давности – школа-то старая. И не удивлюсь, если водопровод со времен господ Червяковых еще не меняли. Но все равно не ясно, что стряслось. А в здешних катакомбах сам черт ногу сломит. Надо, наверное, мне разведку боем сделать по подвалам, трубы поглядеть…
– А не боитесь? – спросил Роман.
Сантехник тяжело выпрямился, похрустев суставами, и чуть насмешливо уставился на товарищей.
– А вы, молодое поколение, интересуетесь червяковскими подвалами?
Волкогонов и Масляев переглянулись.
– Ну, не то, чтобы интересуемся…
– Ха! – Старик вытер руки о штаны и покачал головой. – А стоило бы! Я в ваши годы… Хотя без карты туда и соваться опасно… Да и с картой, пожалуй, тоже.
– А у вас карта есть? – в один голос выпалили друзья, во все глаза уставившись на сантехника.
– Эх, молодежь. Диггеры-спелеологи… – Снова покачал головой пожилой мужчина, поигрывая газовым ключом.
– Нет, Кузьмич, мы серьезно. Мы давно хотим… – начал Роман.
Сантехник опустился на одно колено и принялся что-то откручивать под крайней раковиной.
– Нечего вам там делать! – кряхтя и отдуваясь, отрезал Кузьмич. По туалету растекался густой перегарный дух. – Говорю же, там лабиринты почище, чем у царя Миноса и его Минотавра. Да и бог знает, кто или что там поселилось за столько-то лет. Всякое рассказывают…
– Ну можно мы к вам после уроков зайдем? Вы хоть покажите… Мы же знаем, что у вас много старых документов, а нам интересно.
И тут грянул звонок, отмечающий начало следующего урока. Сантехник махнул ребятам рукой, они так и не поняли, согласие это или знак, чтобы они отстали. Но выяснять времени не было, сейчас начиналась алгебра, а за опоздание математичка по прозвищу Жужа могла и в пифагоровы штаны скрутить, так что ребята рванули на занятия.
После занятий, не откладывая в долгий ящик, они отправились к каморке сантехника. Располагалась она в тупике полуподвала, почти напротив тира, но дверь оказалась заперта. Андрей постучал, однако ответа не последовало.
– А где вообще тут вход в подвал-то? – задал вопрос Роман и огляделся по сторонам. Дверей в коридоре было довольно много. Но похоже, что все были заперты, кроме столовой, откуда слышались голоса младшеклашек с продленки.
Для очистки совести ребята проверили каждую дверь, но открытой оказалась только та, что вела в тир. Военрук сидел за столом, положив руки на столешницу и постукивая указательным пальцем. Впечатление эта картина производила странное – подергивающаяся рука в желтом кругу света от настольной лампы, а вся остальная фигура военрука была практически не видна в тенях неосвещенного помещения. Когда Волкогонов и Масляев заглянули, Виктор Григорьевич поднял голову, и свет лампы блеснул в его глазах красным.
– Извините, – Роман резко захлопнул дверь, внутренне сжавшись.
Конечно, этот отблеск мог ему и привидеться, но парень готов был дать руку на отсечение, что Контуженый посмотрел на него красными светящимися глазами и лампа тут ни при чем. Однако делиться своим странным наблюдением с Андреем Роман пока не стал – еще решит, что у товарища чердак начал протекать.
Но тем не менее вход в подвал друзья нашли. Он располагался прямо напротив входной двери черного хода и тоже был заперт, но из щелей ощутимо тянуло холодным сырым воздухом. И это, кстати, было странно, ведь по логике вещей там должны проходить отопительные системы, а школа пока еще вовсю обогревается: в марте было холодно.
Не сговариваясь, Роман и Андрей припали ушами к двери, стараясь хоть что-нибудь расслышать за ней. Конечно, они ничего не услышали, а попытки заглянуть в замочную скважину успехом не увенчались – она была слишком узкая, под современные ключи. Замок, судя по всему, меняли достаточно недавно, он еще даже блестел, резко выделяясь на фоне потускневшей и местами облупившейся краски.
– Ладно, пора двигать баржу, – подвел неутешительные итоги Волкогонов, потирая руки, будто хотел стереть с них местную пыль. – Завтра Кузьмича разыщем… Блин, ну и грязища тут.
Когда друзья направились к лестнице, ведущей из полуподвальных помещений, двери в тир резко открылись, и у мальчиков на пути оказался военрук. Взгляд у него был какой-то затуманенный, зато поза свидетельствовала о сильном напряжении.
– Волкогонов, а ну-ка… – начал Виктор Григорьевич, но не закончил фразу, натолкнувшись взглядом на Андрея, который остановился в полушаге от товарища. – А, ты тут не один… Идите домой, уроки давно кончились. Нечего слоняться…
Снова оборвав самого себя, Горбунов резко скрылся в кабинете и дверь захлопнул. Ребята услышали резкий щелчок ключа в замке. Недоуменно переглянувшись (Волкогонов очень, просто очень-очень был рад в эту секунду, что друг рядом), они направились в гардероб за вещами.
Василий Платонович в школе был по совместительству и охранником, и вахтером. Многие его недолюбливали, а Масляеву с Волкогоновым удалось найти к старичку подход, они узнали, что он большой любитель «дамских романов» (и как только можно читать эти сопли в сахаре, поражались оба парня). Они стали снабжать его «новейшими изданиями», которые мама Андрея закупала и штудировала целыми стопками. Зачастую именно от Василия Платоновича друзья узнавали последние школьные сплетни, слухи и другие ценные сведения.
– Вы к Виталию Алексеевичу-то в больницу зайти собираетесь? А то, говорят, он совсем плохой, можно и не успеть, того, проведать… – проскрипел вахтер, поднимаясь из-за своего стола.
– В смысле? – удивился Андрей, натягивая свою куртку. – Как это «плохой»? Нам сказали, что ничего страшного!
– А, ну… – Василий Платонович замялся, сообразив, что по всему выходит, что сболтнул лишнего, но отступать уже было поздно.
– Так что с ним? Конечно, мы сходим, – усилил напор еще и Роман.
– Ну, это… в коме он. Я когда его в кабинете нашел, чуть со страху не помер. Лежит, глаза закатились… Тут с утра такая суматоха была! Я «Скорую» вызывать, они его несут, носилки оборвались, мы к Горбунову – у него попрочнее носилки, военные… ооох…
– Ого! Ничего себе!
Друзья действительно были в шоке. Посмотрев друг на друга, они сразу же поняли, что думают об одном и том же – записка. Странное послание от Виталия Алексеевича, которое они сперва приняли за какой-то бред или шутку, теперь приобретало совсем другое, гораздо более зловещее значение. А что если кома биолога связана совсем не с его весом? Что если ситуация, которая и так не предвещает ничего хорошего, в итоге оказалась еще более страшной и опасной? Уж слишком невероятным казалось ребятам совпадение, что Личун впал в кому на следующий день после того, как они поделились с ним своими подозрениями. Вся ситуация просто кричала о своей связи с делом о пропавших учениках. Что если биолог только сделал вид, что не поверил им, а сам сунулся куда-то, из-за чего теперь и оказался в коме. «…Зло пожирает нашу школу…» Становилось понятно, что теперь это дело никак бросать нельзя. Даже если оно опасно, да к тому же еще и ощутимо начинает отдавать какой-то чертовщиной. Друзья теперь чувствовали ответственность перед своим таким нелюбимым, но, похоже, гораздо более умным, чем они сами, учителем. Ведь не расскажи они ему о своем расследовании, вполне вероятно, что с Личуном ничего бы и не произошло. Но получается, он понял что-то такое, что натолкнуло его на верные выводы… которые, впрочем, привели к плачевным последствиям. Только их-то двое, есть кому прикрыть спину, помочь и поддержать. Остается только выяснить, что же такое узнал биолог? Что заставило его написать эту странную записку и привело к больничной койке?
Теперь Волкогонов и Масляев были совершенно уверены, что им надо проникнуть в подвал. Оставалась небольшая загвоздка: узнать, где хранится ключ, и получить его «во временное пользование». Это позволит провести разведку на месте, посмотреть, что же такое скрыто в подвалах пензенской школы № 4.
Глава 6
На улице уже темнело. Однако холодно, как ни странно, не было. И промозглый сырой ветер, который так доставал последние дни, сейчас тоже улегся. В воздухе пахло сырой землей и недавно растаявшим снегом. Весна как-то особо не ощущалась. Скорее, погода больше походила на осеннюю.
Настроение у друзей было странное, немного встрепанное, растерянное, но боевое. Роман даже подумал, что так, наверное, себя чувствуют солдаты перед решающей битвой с превосходящими силами противника. Только пока было не ясно, с кем эта битва должна состояться. Или с чем… Сначала «зло приходит из подвалов школы…», а потом еще этот багровый взгляд военрука. Чертовщина какая-то. Может, все-таки показалось?
Не сговариваясь, Андрей и Роман остановились, спустившись с крыльца, и посмотрели по сторонам. Вокруг было тихо, не долетали даже обычные звуки города, хотя рядом со школой шла дорога, а по ней обычно ездило много машин. Но именно сейчас почему-то она была пуста. Да и вообще вокруг царила непонятная атмосфера, от которой по спине пробегал неприятный холодок. Масляев сразу вспомнил все перечитанные им мистические романы, где из самых обычных составляющих внезапно складывались чудовища и разные кошмарные твари. Тьфу ты!
Невеселые раздумья товарищей внезапно прервал девчоночий голос, разбив окружающую тишину на тысячу осколков:
– Отдайте сумку! Не трогайте!
Голос показался смутно знакомым, да и его интонация не предвещала ничего хорошего. Оглядевшись по сторонам, Волкогонов и Масляев поняли, что в школьном дворе, кроме них, никого нету – все остальные дети разбежались по домам (продленка не в счет).
– Пусти, урод! – еще громче и тоньше зазвучал голос из-за угла школьного здания.
– Гы-гы. Молчи, сопля. Отдала бы деньги сама, давно бы уже к мамочке топала.
Ну этот-то противный гнусавый рык закадычные друзья не спутали бы ни с каким другим – Кабан. Тут уж отпадали все сомнения, и стоять на месте или просто уйти шансов не было – необходимо было вмешиваться и спасать девчонку, угодившую в загребущие лапы ненавистной пары хулиганов.
Парни пристроили свои рюкзаки так, чтобы их легко было сбросить на землю (потому что дело, скорее всего, закончится рукопашной) и направились на звук голосов.
Когда они завернули за угол, перед ними предстала уже не раз виденная картина: Кабан держит жертву, Жорик роется в сумке. Сегодня эти гады поймали Надю Ушакову (вот почему голос девочки показался знакомым).
– Эй! У вас совсем чердак потек, что ли? Уже девчонок обираете? А ну, верните вещи! – без разбега вступил Волкогонов, глянув на бледное личико Нади, готовой вот-вот разреветься. От утреннего спокойствия и рассудительности не осталось и следа.
– Ты гляди-ка, кого принесло, – поднял голову Жорик и противно осклабился. – Она тебе что, невеста? Валите отсюда, пока рожи целые.
– Отпустите девочку. И вещи ей отдай, Мухин…
– Или что?
– Или зубами будешь плеваться. А новые зубы вставлять обойдется дороже, чем все ее бабки.
Роман неотрывно смотрел в глаза своего врага и даже не моргнул ни разу. Андрей медленно спустил на землю рюкзак с плеча и пару раз сжал и разжал кулаки, чтобы кровь быстрее забегала. Хотя она и так уже вовсю бурлила.
– Поумничать зашел, Волкогонов? – неприязненно отозвался Жорик. – Ну давай, посмотрим, какой ты герой.
Он бросил Надину сумку на землю и выпрямился, ухмыляясь. Ростом Мухин был почти на голову выше Романа, да и телосложением природа его не обидела. В общем-то оба – и Кабан, и Жорик – были внушительных габаритов. Андрею с ними еще можно было бы потягаться (тяжелая кость), но у Романа, казалось, не было шансов. Однако рыцарь и не подумал отступать. Он тоже освободился от своего рюкзака и бросился на Жорика.
Противник сильный, опыта в драках у него, безусловно, больше. Да и бить он будет без жалости и интеллигентских колебаний. Значит, нужно захватить инициативу сразу, потому что «потом» может уже и не наступить.
Тут Волкогонов заметил, что Жорик сунул руку в карман и его ухмылка стала еще кривее и гаже. Какое-то оружие. Не важно, что там, кастет, нож или свинчатка – такое преимущество может слишком дорого обойтись. Ну, значит, тем более нет времени на раздумья. И, рванув с места, выставив вперед руки и прилагая массу сил, чтобы не зажмуриться, Роман лягнул соперника в голень своим тяжелым ботинком с титановым «стаканом» в носке. Расчет был простой: бить руками Жорика бесполезно – маловато сил, а он здоровенный шкаф. Это только если в лицо, но здесь Волкогонов был не совсем уверен, что сможет так уж легко звездануть другого человека, ни на секунду не задумавшись, а промедление, как известно, в такие моменты смерти подобно. Вот он и вспомнил о куче просмотренных боевиков и прочитанных инструкций по самообороне.
Мухин тут же присел, взвыв и схватившись за поврежденную ногу. Рядом об асфальт звякнул какой-то металлический предмет. Глянув на него мельком, Рома увидел тусклый свинцовый отблеск, но рассматривать подробнее не стал – какая теперь разница? Дальше события стали разворачиваться с умопомрачительной скоростью. Или Волкогонову так только казалось, потому что в ушах продолжала стучать кровь, а дрожь отдавалась по всему телу (посмотрев на руки, он понял, что ему не кажется – они трясутся). Но что-то в этом состоянии было невероятно приятное. Победа! Настоящая победа физической силы! Надо же, он никогда бы не подумал, что может выйти из такого состязания чемпионом, в споре – да, но в драке? Роман был горд собой, но на размышления время не тратил, а продолжал действовать.
Быстро обежав поверженного врага, парень подобрал портфель Ушаковой и развернулся к Кабану, ошалело выпучившему глаза на скрючившегося кореша. Но времени поразглядывать Жорика у него не оказалось, потому что Масляев уже был тут как тут, преодолев все расстояние, разделявшее его и хулигана, чуть ли не в один прыжок.
– Отпусти девочку, – тихо сказал он, сдавив толстую лапу Кабана своей немаленькой пятерней. Кабанов почему-то даже не подумал спорить и разжал захват. Надя тут же рванулась и побежала к выходу со школьного двора. Друзья переглянулись, бросили прощальный взгляд на арену своего триумфа и тоже припустили за ней, подхватив на ходу брошенные рюкзаки.
– Я тебя еще поймаю, гад! – донесся им вслед надрывный голос Жорика. – Ножичка моего попробуешь!
Друзья на бегу переглянулись – сомневаться в подлинности угрозы особо не приходилось.
А впереди бежала, не оглядываясь, Надя, и казалось, что останавливаться она и не собирается.
– Эй! Постой!
– Надя! Эй!
Не сговариваясь, крикнули ей в спину друзья.
– Да подожди! Ты же сумку забыла!
Девочка пробежала еще десяток шагов, потом затормозила шаг и обернулась.
Вид у нее был, как у маленькой птички, которую хорошенько потрепало сильным ветром – волосы выбились из косички и торчат во все стороны, на щеках лихорадочный румянец, в глазах все еще плавает какой-то потусторонний ужас, дутое пальтишко как-то все перекрутилось и сбилось. В общем, вид разжалобил бы и каменную статую. И выглядела она лет на тринадцать, особенно сейчас: маленькая, худенькая, напуганная.
– Ты сумку забери, – усмехнулся Волкогонов, подойдя к Наде поближе и протянув руку с сумкой.
И тут девочка плюхнулась на землю и разрыдалась.
– Эй! Ты чего? Перестань, кончилось же уже все. Чего ты?
Ребята стояли над ней совершенно растерянные и абсолютно не представляли, что делать. Ни у одного, ни у второго сестер не было, подружек тоже, так что, как справляться с подобными нештатными ситуациями, они понятия не имели.
– Земля же холодная, слушай. Ну поднимайся.
Роман тоже присел.
– Ну хватит плакать. Все цело? Ничего не забрали?
Надя, не прекращая рыдать, заглянула в сумку. Перебрала учебники и тетрадки. Вытащила свою электронную книгу, проверила, цел ли экран (с ним все было в порядке). Потом заглянула в карманчик, где хранились пенал и всякая мелочовка, – мобильник тоже был на месте (судя по всему, Жорик с Кабаном просто не успели добраться до этого отделения, так как оно было застегнуто на молнию).
– Все на месте? – переспросил Масляев.
Девочка кивнула, утирая с лица слезы, и встала на ноги.
– Спа… спасибо, – все еще всхлипывая, произнесла она тоненьким голосом.
– Да не за что. Ты где живешь? Давай мы тебя проводим, что ли?
Роман вопросительно посмотрел на друга, но тот вполне поддерживал его намерение. Не бросать же ее прямо сейчас – зареванную и все еще перепуганную.
– Не… не обязательно. Я тут… мне рядом… пять минут от школы…
– Ну тогда тем более. Раз рядом, то нам несложно, а на душе будет спокойнее.
Надя кивнула, еще раз громко всхлипнула, вытерла глаза, поправила пальто и закинула лямку сумки на плечо.
– Мне туда.
Несколько минут они шли молча: девочка брела с опущенной головой, а друзья вышагивали рядом, периодически переглядываясь. Было как-то неловко, хотя и непонятно почему.
Вдруг Надя нарушила молчание и, не поворачивая головы, сказала:
– А вы ведь так и не ответили, зачем вам сведения про Зою.
– Ну…
– Мы думаем, что ее похитили, – выпалил Андрей, которого напряжение последней половины часа и дневные головоломки порядком измотали. Девятиклассница стрельнула в него глазами, плотно сжав губы, и кивнула.
– У меня тоже появилась такая мысль после того, как я с ее мамой поговорила. – Девочка помолчала секунду. – Подумала, что ей полиция запретила сообщать кому-либо о случившемся. Ну там слухи чтобы не поползли, паника не началась.
– Ага, – вступил Роман. – Зато в школе все время крутят предупреждение про пропавших без вести ребят. Спокойствия добавляют.
– Ну да, глупо. Но мне не хотелось связывать Зою и это объявление… Да и всего один случай, мало ли…
– Не один. – Волкогонов помолчал чуть-чуть, сомневаясь, говорить уже все до конца или нет, но, посмотрев на сосредоточенное лицо Нади, которая буквально впилась в него взглядом, закончил: – Только в нашей школе уже четверо.
– Ничего себе!
Голос Ушаковой был тихий и какой-то ватный. Она явно о чем-то размышляла, видимо, анализировала полученную информацию. Внезапно девочка остановилась перед деревянной, крашенной бордовой краской дверью.
– Я тут живу…
Ребята кивнули. Пора было прощаться, но Надя явно что-то не договорила, и все трое медлили, глядя в разные стороны. Тут девочка вздохнула, видимо, приняв какое-то решение, и произнесла:
– Вы, может, зайдете? Мама с папой на работе еще, так что сможем все обсудить… Ну и я чай там сделаю, бутеры…
Щеки девятиклассницы порозовели, но взгляд остался таким же сосредоточенным и спокойным – теперь она в упор смотрела на обоих друзей даже с каким-то вызовом: давайте, мол, мальчишки. Хватит героизма зайти к девочке в гости?
– Ну… можно, наверное. – Роман посмотрел на товарища.
– Ну да. Давай, чего уж…
Ушакова кивнула и открыла старую тяжелую дверь, из-за которой пахнуло словно навеки впитавшимися в стены подъезда запахами еды, плесени и сырой штукатурки. Дом был старый, трехэтажный, покрашенный облупившейся желтой краской. «Дореволюционный, наверное», – подумал Роман, делая шаг в подъезд.
Глава 7
Квартира у семьи Ушаковых была маленькая. Надя не повела гостей в комнаты, а пригласила на кухню, попросив предварительно разуться. Стаскивая ботинки – высокие берцы, и не какой-нибудь фуфельный «Камелот», а настоящие «Доктор Мартенс», Роман вертел головой и осматривался. Обстановка в прихожей была не бог весть какая, но все чистенько, аккуратно, каждая вещь на своем месте.
Надя быстро достала хлеб, масло из холодильника и колбасу, поставила на огонь чайник. Пока она все это делала, в помещении царила тишина, только изредка у ребят вырывались какие-то внезапные покашливания. Все-таки очень неловко было сидеть у девчонки дома. Но девчонки, они всегда девчонки, какими бы умными и хладнокровными ни казались. Вот заревет снова, как тогда на улице, и что с ней делать?
Но реветь Ушакова, слава богу, не собиралась. Она быстро расставила чашки на столе, положила в каждую по пакетику чая и посредине водрузила сахарницу. Друзья даже не заметили, когда она успела бутерброды настрогать. И тут оба почувствовали, что жутко проголодались. У Андрея даже неприлично заурчало в животе.
– Чайник сейчас закипит, но можно его и не ждать, – деловито сообщила хозяйка и взяла бутерброд. Парни последовали ее примеру. – Ну так кто остальные?
– Есть еще трое ребят. Ковтун и Шалимов. Один из 8-го «А», второй из 9-го «Б». И Валерка Мазуренко – из нашего класса, – начал Роман. – Толик Шалимов ходил с Андрюхой в одну секцию по конькобежному спорту. Про Ковтуна, его Олегом зовут… Так вот, про Ковтуна мы случайно узнали, Личун пару дней назад жаловался военруку, что этот самый Ковтун бойкотирует его уроки. Мол, с утра его в школе видели, а к нему на пару он не явился, и остальные в классе отказываются говорить, где он. Мол, никто ничего не знает. Военрук сказал, что Олег уехал к бабушке, типа она заболела, и они всей семьей и уехали. Вроде бы завуча известили. Странно, что она ничего не сказала биологу.
Дальше продолжил Андрей, чтобы дать возможность товарищу подкрепиться:
– Ну мы из любопытства раздобыли Ковтуна телефон, позвонили ему в общем, и оказалось, что мама-то его дома, а вот Олег действительно уехал к бабушке. И забавно то, что совершенно то же самое нам и родители Валерки Мазуренко сказали. Это были уже двое. Совпадение? Ну мы и подумали: ладно, мало ли, может, и вправду уехали к родственникам. А потом на 8 Марта увидели, что Родионовой нет, она же всегда выступала со стихами. Спросили у вашей классухи, и оказалось, что и Зоя к бабушке уехала. Ну вот. Так что такие пироги.
Надя задумчиво кивнула и уставилась в свою чашку с чаем, явно над чем-то размышляя.
– А ты не была с Родионовой? Ну в смысле в день, после которого она не появилась? – прервал это затишье Роман, озвучив явно только что посетившую его идею.
– Да вот я и пытаюсь вспомнить. То есть я была, но день был как день. Обычные уроки. Зойка такая же, как всегда. Мы с ней договорились в кино сходить на следующий день, а то у нас должна была быть контрошка по ОБЖ… Стоп!
Девочка резко подскочила и уставилась блестящими глазами на Волкогонова. В них даже искорки какие-то заплясали, да так лихо, что он невольно подумал, что Ушакова очень даже симпатичная, хоть и какая-то маленькая…
Тем временем Надя быстро заговорила:
– Я вспомнила, что в этот день было странного! Зоя после уроков, когда мы уже собрались уходить, пошла к нашему военруку, хотела у него с контрольной отпроситься, потому что у нее была как раз репетиция в «Заре», ну в танцевальной секции нашей. Ей мама даже записку написала по этому поводу или с танцев справку дали – не помню точно. Короче, она к Виктору Григорьевичу зашла, но через минуту вышла и сказала, что он попросил подойти попозже, потому что очень занят. Ну и она подумала, что заглянет к нему вечером. Вот… и больше я ее не видела.
Закончила свою речь девочка тихо, вертя тонкими пальчиками опустевшую чашку.
– Я думаю, завтра надо будет поспрашивать и остальных, может, кто-то тоже вспомнит какую-то странность… Ну или мало ли что-то, за что можно будет зацепиться.
Волкогонов посмотрел на Андрея, и тот согласно кивнул, вполне поддерживая план друга. Надя тоже встретилась с Романом глазами и внезапно сказала:
– Я тоже хочу участвовать. – И, видя скептические взгляды обоих мальчишек, упрямо продолжила: – Я могу помочь, могу с кем-то поговорить… Ну и еще, может, какая-то помощь понадобится.
– Ладно, – согласился Волкогонов. – Тогда мы завтра в своем классе с народом поговорим и в классе Шалимова, а ты можешь к Ковтуну наведаться.
– Хорошо.
Выработав на завтра план действий и договорившись встретиться на большой перемене в школьной столовой, друзья почувствовали, что пора прощаться. Да и времени было уже прилично. Хотя если совсем честно, может, троица бы еще сидела и обсуждала великие планы, но Роману позвонила мама, узнать, где это он запропастился и когда его ждать домой. Уроки не сделаны, на носу контрольные. Мог бы и предупредить, что задержится.
– Прогресс – зло, – глубокомысленно изрек Волкогонов, пряча мобильник в карман, поднимаясь из-за стола и отправляя грязную чашку с блюдцем в раковину. По правде говоря, домой идти не хотелось – было удивительно приятно и как-то спокойно сидеть вот так с друзьями и обсуждать стратегические планы раскрытия преступления (а что они расследуют серьезное преступление, Роман не сомневался). Да и ведь это куда важнее какой-то домашки!
Парень даже не заметил, что записал в друзья девочку, с которой вчера утром еще не был знаком. Однако у всегда скрупулезного и внимательного Ромки не мелькнуло подобной мысли – все казалось очень правильным и закономерным.
– Что думаешь о ней? – деловито поинтересовался Масляев, когда товарищи вышли из парадного на улицу.
Волкогонов пожал плечами:
– Да ничего не думаю. Она вроде довольно сообразительная, так что вполне может пригодиться. К тому же быстрее будем двигаться, раз нас теперь трое.
– Как бы она не проболталась, девчонка же, у них всегда язык как помело.
– Да нет, не должна. К тому же с классом у нее отношения явно не самые теплые.
– Ну это да…
Слова друга Андрея не убедили, но он решил, что спорить пока ни с чем. Посмотрим, как Ушакова завтра себя проявит. В конце концов, может, и среди девочек бывают исключения.
Ребята попрощались у дома новой подруги и разошлись в разные стороны: Масляев пошел к себе домой пешком, а Волкогонов решил доехать на автобусе, так будет быстрее, а то мама что-то очень сильно напряглась. Он бежал чуть ли не вприпрыжку, обдумывая все случившееся и внимательно глядя по сторонам, столкнуться с Кабаном и Жориком в одиночку совсем не улыбалось. Но, пробегая мимо школы, Роман заметил не двоих хулиганов, а знакомую фигуру военрука. Не узнать его было сложно, Виктор Григорьевич отличался своеобразной какой-то дерганой походкой. Но шел он не из школы, а наоборот, в школу. По идее, даже продленка уже должна была закончиться через каких-нибудь минут сорок, а военрук не вел продленных групп. В голове всплыли все обсуждавшиеся сегодня факты…
Стараясь держаться в тени домов и деревьев, Волкогонов, не раздумывая, двинулся за учителем. Когда тот скрылся в здании школы, мальчик рысью припустил за ним, и, остановившись у двери, слегка приоткрыл ее, заглядывая внутрь и молясь, чтобы старые петли и пружины не заскрипели.
– …да забыл тетради в тире, а надо до утра проверить, – сказал вахтеру военрук, забирая протянутый ему ключ. – Через пять минут верну.
Роман тихонько прикрыл дверь и рванул к задней стене школы, где был спуск в подвальные помещения. Сам вход в подвал, конечно, был закрыт на сто замков, но зато там имелись окошки, через которые можно было заглянуть в тир, если немного исхитриться.
В тире зажегся свет, и в дверях показалась фигура Виктора Григорьевича. В окно он не глянул, даже головы в его сторону не повернул – сразу прошел к своему столу, нагнулся и достал из-под него ученический рюкзачок. То, что это вещь кого-то из школьников, становилось понятно по нескольким ярким наклейкам на крышке. Волкогонов так и прикипел взглядом к этой сумке, уж очень она походила на ту, с которой таскался Валера Мазуренко.
Поразглядывав с каким-то недовольством рюкзак, Горбунов оторвал наклейки, вынул из кармана связку ключей, открыл дверь углового шкафа, сунул портфель туда и снова запер. Роман неотрывно следил за всеми его манипуляциями, потому и успел оперативно соскользнуть вниз, когда военрук повернулся к окну и даже направился в его сторону. Скорчившись под карнизом, Роман радовался только одному, что на улице уже почти совсем стемнело – март все-таки, и его сложно будет заметить, даже если выглянуть в окно. Но окна никто открывать не стал. Через долгую минуту парень услышал, как в кабинете хлопнула дверь, и свет, падавший из окна на стену, погас.
Глава 8
Утром Волкогонов рассказал о своем вечернем приключении Андрею, о красных газах все-таки умолчав (то, что он видел, уже начало у него вызывать серьезные сомнения – может, и правда, просто лампа так блеснула?). У друга буквально челюсть отпала от этих сведений. Спали оба снова плохо, и Масляев сказал, что мама его сегодня тоже чуть на работу не проспала, хотя с ней никогда такого раньше не бывало. А утром готовила завтрак ему и отцу с таким видом, будто привидение увидела. На вопрос что стряслось, ответила, что голова всю ночь болела – спать не давала. Только сын ей не поверил, потому что, отвечая, она глаза спрятала – верный признак обмана. Врать Андрюхина мама никогда не умела.
Когда Волкогонов, запыхавшись от быстрого шага, рассказал, как шел за Горбуновым от школы, Андрей мрачно произнес:
– Ну теперь не остается сомнений, что военрук тут замешан.
– Похоже на то. И уже точно нужно будет слазить в аудиторию ОБЖ и проверить, что это за рюкзачок. А заодно посмотреть, что наш доблестный вояка еще прячет в своем шкафу.
– А как мы шкаф-то откроем? Ломать – слишком палевно.
– Посмотрим по обстоятельствам, – отмахнулся Роман. – Если там что-то суперинтересное, то и сломать не грех. Тем более что это паршивая ДСП, раскрошится от хорошего тычка. Главное – в кабинет попасть, а там на месте сориентируемся.
– И когда устроим вылазку?
– Сегодня, понятное дело. Откладывать нельзя, мало ли, вдруг Горбунов перепрячет улики, тогда ищи свищи их.
– Через вахтера пойдем?
– Нет, лишние свидетели ни к чему. В девчачьем туалете на втором этаже на той неделе стекла меняли и решетки на место еще не поставили, так что можно через него. Там труба рядом и куски пожарной лестницы – взобраться будет нетрудно.
– Что, стекло разобьем? – удивился и даже немного испугался Масляев. Бить стекла в школе ему совершенно не хотелось, это могло вылиться в кучу проблем.
– Не смеши. Надю попросим оставить одну раму приоткрытой. Так, чтобы не было видно, что она открыта, и уборщица ее не заперла.
– А если она – Ушакова в смысле – вместе с нами захочет пойти?
– Ну… – Роман задумался. – Оставим ее на шухере стоять. Может, даже пригодится.
– Не нравится мне это, Ромео. Это, знаешь, напоминает «баба на корабле – к несчастью».
– Ой, да перестань. Что за старомодные суеверия? К тому же, может, она еще и не станет напрашиваться. В столовке увидимся, там и поглядим.
Однако слова друга Масляева не успокоили. Настроение у всегда позитивного Андрея было пасмурное, а на душе скребли кошки от плохих предчувствий. В подобном состоянии ему казалось, ходить на такие рискованные мероприятия, как проникновение в кабинет и взлом учительского шкафа, не стоит, потому что опасно и чревато разными нехорошими последствиями. Но с другой стороны, Роман прав – откладывать нельзя. Эх! Придется рисковать. А пока время «Ч» не наступило, надо еще раз поговорить с одноклассниками Шалимова и с Костиком Корниловым.
Чтобы убить сразу двух зайцев, друзья разделились – Волкогонов отправился в 9-й «Б», а Масляев отвел в сторонку Корнилова (этот круглолицый, похожий на Купидона парнишка недолюбливал Волкогонова и считал его высокомерным выпендрежником. Впрочем, тот ему платил примерно такой же монетой).
– Костик, ты не помнишь, Валерка к военруку не заходил в последний день перед тем, как уехал?
Купидон подозрительно посмотрел на Андрея:
– А что такое?
– Ты тут в детские игры не играй – вопросом на вопрос не отвечай. Спрашиваю, значит, надо, – чуть вспылил Масляев, но тут же выдохнул и сменил тактику. – Да Горбунов мне сегодня утром сказал, что Валера ватно-марлевую повязку не сдал после предпоследнего занятия, а я помню, что тот ходил в кабинет ОБЖ в тот день… Так занес же, наверное. Но я уже не уверен, думаю, может, приснилось…
– Не приснилось. Он ходил. Правда, я не помню, чтобы с повязкой. Просто сказал, что ему надо с военруком поговорить насчет зачета. Что-то там по поводу оценки, я не помню точно. Но у Горбунова он точно был, так что если респиратор не сдал сразу, то, скорее всего, вернул потом.
– А ты с ним не заходил?
– Не, мне сеструху тогда из детсада забрать надо было, так что я сразу после уроков свалил.
– Понятно. Ладно, спасибо. Пойду. Скажу Горбунову, чтобы у себя повязку искал. А то выходит, если я за военку ответственный, так можно мне весь мозг изжевать.
– Ага, давай. Гуд лак.
Масляев сделал вид, что пошел к лестнице, по которой можно было спуститься в школьный подвал, но между пролетами его уже поджидал Роман.
– Ну? – выпалил он нетерпеливо.
– Все четко. Ходил Мазуренко к Горбунову после уроков, стопудово.
– Ну тогда у нас уже три совпадения. Потому что шалимовский друган тоже вспомнил, что Толик что-то там хотел выяснить у препода ОБЖ. И мало того, Горбунов через минуты три выглянул из кабинета и погнал друга на фиг. Сказал, что у них с Шалимовым разговор долгий и нечего болтаться под дверями. Ну пацан говорит, что еще минут двадцать подождал Толика у школы, а потом плюнул и домой пошел…
– То есть даже неизвестно, вышел ли Шалимов из кабинета ОБЖ или нет, – протянул Андрей, глядя на друга завороженным взглядом.
– Вот именно! А может, от него и Родионова с Мазуренко тоже не вышли – никто же их не ждал, никто ничего не видел. Если и у Нади такая же картина…
– Тогда однозначно нельзя откладывать рейд, – закончил за товарища мысль Андрей и вздрогнул, потому что над головами учеников грянул звонок.
Урок истории тянулся катастрофически медленно, друзья титаническим усилием воли заставляли себя сидеть на месте. Голова была занята другим настолько, что когда Волкогонова вызвали к доске и учительница истории начала задавать ему вопросы, наверное, впервые в жизни Роман нес совершенно бессмысленную околесицу, за что получил трояк, и то исключительно потому, что Татьяна Николаевна, похоже, и сама была в шоке от такого вопиющего поведения. А ведь один из любимых учеников, который никогда не подводил ее и всегда был примером для одноклассников. Вернувшись на место, Волкогонов усиленно потер лоб, будто отгоняя дурные мысли.
– Ты чего? – шепотом спросил Масляев.
– Да хрень какая-то… Ты ничего не видел?
– Что именно?
– У Тани (так Роман покровительственно звал историчку) с глазами все ОК было, пока я отвечал?
– В смысле? – Андрей недоуменно округлил глаза и еще пристальнее уставился на друга.
– Да понимаешь… мне в какой-то момент показалось, что у нее в глазах черное что-то клубится, с красными отблесками… Фигня, короче. Спать больше надо, – сам себя оборвал Волкогонов и уставился в учебник.
Масляев внутренне похолодел, вспомнив странную одноклассницу Родионовой, в глазах которой ему тоже что-то привиделось, хотел еще что-то спросить у товарища, но тут уже его самого вызвали к доске.
В общем, до большой перемены друзья дотянули с трудом. И как только прозвенел звонок, тут же сорвались и, сопровождаемые удивленными взглядами учительницы и одноклассников, побежали в столовую.
У входа в столовую Нади еще не было. Мальчишки заняли очередь за пирожками и неотрывно таращились на входную дверь, дергаясь каждый раз, как она открывалась. А так как это была большая перемена, когда половина школы ринулась перекусить, то можно себе представить, сколько нервов они израсходовали за те минуты, которые простояли в ожидании. Но наконец-то в дверном проеме появилась маленькая нахохленная фигурка с косичкой.
Друзья замахали ей руками, и девочка подошла к ним под неодобрительное ворчание учеников, построившихся за неугомонной парочкой, которая внезапно стала троицей.
– Привет. Пока ничего не рассказывай, сейчас сядем где-нибудь, все обсудим. Нам есть чем поделиться, – выпалил, как из пулемета, Роман, лишь только Ушакова открыла рот.
– Ладно. Привет.
Больше не было сказано ни слова, пока ребята со своими пирожками и чаем не устроились за самым дальним столиком.
– Короче, все подтверждается, – начал Масляев, откусывая сразу половину пирожка с повидлом и запивая все это чаем.
– Да, я вчера случайно наткнулся на военрука по дороге домой, – подхватил Роман и пересказал Наде все свои приключения, присовокупив еще и добытую сегодня информацию.
Девочка слушала молча, не перебивая, потихоньку отщипывая кусочки булочки с корицей и запивая их мелкими глотками яблочного сока.
«Прямо не верится, что ей пятнадцать», – подумал в какой-то момент Масляев, отвлекаясь от рассказа друга. Надя была серьезной и сосредоточенной. Если не знать, что она девятиклассница, то из-за ее хлипкого телосложения ей можно было бы вполне дать и двенадцать. Но глаза такие, прямо…
Читать бесплатно другие книги:
