Венец безбрачия Свириденкова Ольга
Антон повертелся на диване, принимая удобное положение, и начал рассказ:
— Когда я узнал, что Белявский скупил все мои долговые расписки и продал их тебе, я пришел в такое отчаяние, что даже не поехал на маскарад графа Нарышкина. Как загнанный в ловушку зверь, я метался по своему номеру, накачиваясь вином и не зная, что теперь делать. Ничего не придумав, я уже хотел ложиться спать, как вдруг ко мне в дверь постучали. Я открыл — и в первое мгновенье мне показалось, что у меня галлюцинация! Передо мной стоял мужчина в темном плаще и надвинутом на лоб цилиндре, а его лицо… было скрыто бархатной полумаской, какие надевают на маскарады!
«Черт побери, что это за дурацкие шутки?!» — воскликнул я, разозленный, что передо мной кто-то вздумал ломать комедию. Незнакомец зловеще рассмеялся и сказал, что вовсе не собирается со мной шутить, а, напротив, желает говорить об очень серьезных вещах. Потом он закрыл дверь на засов и властным голосом велел мне сесть в кресло. Его глаза так угрожающе поблескивали в прорезях полумаски, что я невольно подчинился. Какое-то время он молча сверлил меня тяжелым взглядом, а затем оскалился в улыбке и спросил, известно ли мне, что два часа назад на моего кузена напали.
«Напали? — изумленно переспросил я. — На Матвея?»
«Так известно вам об этом или нет?» — повторил он вопрос.
«Разумеется, нет! — ответил я. — Откуда я мог об этом узнать, если весь вечер не выходил из номера?»
«То есть убийцы, которых вы наняли, еще не доложили вам, что дело сорвалось?» — спросил он удивленно, а затем издевательски рассмеялся.
«Да как вы смеете?!» — закричал я, вскакивая с кресла, но он тут же насильно усадил меня назад и велел замолчать. А затем рассказал мне, что платье княжны Прозоровской испортили перед маскарадом, и из-за этого ей пришлось уехать домой, а ты поехал следом. По дороге тебя пытались убить, и дело сорвалось лишь потому, что у тебя оказался с собой пистолет.
«Но при чем же здесь я? — спросил я, вне себя от ужаса и негодования. — Разве кроме меня некому желать смерти Матвея?»
«Да в том-то и дело, — с усмешкой ответил он, — что ни у кого другого, кроме вас, не было причин желать его смерти. А вот у вас была и есть: ведь если б ваш брат погиб, вам не пришлось бы платить по векселям, которые он недавно выкупил у Белявского!»
«Но я этого не делал!» — в панике закричал я.
«Знаю, — ответил он. — Но ваш кузен уверен, что это вы, и жаждет расправы».
«Что же мне делать?» — машинально спросил я.
Тут он сел рядом со мной и вкрадчиво сказал, что может помочь. Мол, если я буду его слушаться и сделаю все, как он скажет, то не только не попаду под подозрение, но еще и избегну уплаты по векселям.
«Для начала вы должны завтра рано утром отправиться на почтовых лошадях в Петербург. К себе домой не заезжайте, остановитесь в гостинице, которую я вам укажу, и ждите там меня для дальнейших указаний. В дороге нигде не задерживайтесь, потому что ваш кузен будем мчаться за вами по пятам и, если настигнет, скорее всего, убьет».
После этого он дал мне деньги на подкуп станционных смотрителей и ушел, предупредив меня, что, если я ослушаюсь его, меня ждет большая беда.
— И ты вот так запросто доверился незнакомому человеку? — удивился Матвей. — И даже не поинтересовался, какую выгоду он преследует в этом деле?
Антон сокрушенно вздохнул.
— Я был в таком состоянии, что, признаться, об этом не задумался. Но вчера вечером, когда мы снова встретились, я, конечно же, задал ему этот вопрос. Однако он отмахнулся, сказав, что сейчас не время для объяснений, и велел мне писать под его диктовку письмо — то самое, что привез тебе Молчанов. Потом сказал, что я должен ехать к одному из своих товарищей, рассказать ему ту же выдуманную историю, что описана в письме, и просить спрятать меня на даче. А завтра утром послать товарища с этим письмом к тебе. Я выбрал Молчанова, потому что знал, что у него есть дача на Каменном острове. Я приехал к нему, наплел с три короба, и он отвез меня на дачу, где мы вместе заночевали. А утром я отправил его искать тебя.
— А как же тот человек узнал, где ты находишься?
— Он следил за мной. И как только Молчанов покинул дачу, тотчас явился и рассказал, как я должен вести себя с тобой и что говорить. Признаться, я струхнул, когда он заговорил про дуэль: я-то прекрасно знаю, что у меня нет ни одного шанса против тебя, если мы будем стрелять одновременно. Но он сказал, что это неважно, ибо выстрела тебе сделать не дадут. Как только мы станем к барьеру, нагрянет полиция и тебя арестуют. Я спросил, а не арестуют ли заодно и меня. Он ответил, что я могу не беспокоиться — он за меня похлопочет. И еще сказал, что идти на попятную мне уже поздно, так как влиятельные люди, устроившие все это, меня не простят, и тогда мне уже будет грозить не только разорение, но и кое-что похуже.
«Смотри же, — говорит, — голубчик, не подведи меня. А не то мы вместо твоего братца прищучим тебя самого».
— Одним словом, — со вздохом закончил Антон, — он так меня запугал, что у меня и мысли не возникло ослушаться.
— И что же? — спросил Матвей. — Ты так ни разу и не видел его с открытым лицом?
— Ей-богу, ни разу, — перекрестился Антон. — Клянусь своей жиз… О, милосердное небо, но где же врач?! Неужели я так и умру, не дождавшись помощи?!
— Не бойся, кузен, — ответил Матвей, — ты не умрешь, потому что от касательного ранения в плечо не умирают.
— От кас… касательного ранения? — не веря своим ушам, переспросил Антон. — Так, значит, моя рана не опасна, и никакая смерть мне не грозит?!
— Не грозит, — повторил Матвей. И, посмотрев в окно, добавил: — Если не веришь мне, то врач, который сейчас как раз подходит к дому, это подтвердит.
К неописуемой радости Антона, врач сказал, что его ранение не опасно для жизни и даже не обязательно отлеживаться в постели. Однако после ухода врача радость Антона сменилась тревогой. А вдруг тот ужасный человек снова попытается его убить? Может, ему и впрямь стоит поскорее уладить дела с векселями и махнуть за границу?
— Поедем скорей к нотариусу и подпишем договор о передаче особняка на Фонтанке в обмен на векселя, — предложил он Матвею. — И можешь уже сегодня располагаться. Только дай мне провести там последнюю ночь, чтобы тот тип меня не выследил и не прикончил.
— Конечно, — сказал Матвей, — можешь оставаться там, сколько хочешь.
— Ну уж нет, — возразил Антон. — Ни там, ни вообще в Петербурге. Прикажу камердинеру уложить сундуки — и только меня здесь и видели!
К вечеру все дела были улажены и Матвей с Антоном поехали в особняк на Фонтанке. Обессилевший Антон сразу отправился отдыхать, а Матвей велел дворецкому собрать слуг и торжественно объявил им, что теперь этот дом и они все снова принадлежат ему. Известие обрадовало дворовых, которые всегда любили Матвея, а Антона считали узурпатором. Всем хотелось сказать Матвею что-то хорошее, и когда он, наконец, отделался от слуг, был уже поздний вечер.
— Самое время отметить новоселье, а заодно и мое очередное чудесное спасение от верной погибели, — с усмешкой сказал он себе.
В девять вечера все уселись ужинать в парадной столовой. Выждав немного, Матвей задал Юлии два вопроса, ответы на которые ему уже давно не терпелось получить: как он и с Виолеттой смогли приехать в Петербург и, главное, как оказались в нужный момент на даче Молчанова.
— Я знала, что тетушка не отпустит меня, и придумала целую аферу, — поведала Юлия, переглядываясь с Виолеттой. — Еще до вашего отъезда я написала ей письмо от имени дальней родственницы, которая якобы тяжело заболела и просит ее срочно приехать. Это письмо принесли утром, вскоре после вашего отъезда. Тетушка с мужем тотчас поспешили к «больной», а мы с Виолой, не теряя времени, двинулись в дорогу. Мы ехали очень быстро и оказались в Петербурге сегодня утром. Остановившись в гостинице, мы привели себя в порядок, а потом взяли наемный экипаж и поехали к Николаю, рассудив, что вы должны быть там. Когда мы уже подъезжали к дому, то увидели, как вы с каким-то мужчиной садитесь в кабриолет. И, не раздумывая, решили ехать следом. Но на Каменном острове наша карета отстала и мы упустили вас из виду. Тогда мы двинулись наугад и, к нашей неописуемой радости, увидели возле одной дачи тот самый кабриолет! Мы прошли через незапертые ворота во двор и услышали голоса из сада. Направившись туда, мы увидели жуткую картину: вы с Антоном стояли с пистолетами, а какой-то тип, прячась за каретным сараем, целился прямо в тебя! Не раздумывая и секунды, я достала свой пистолет и выстрелила в этого человека… Остальное вам известно.
— Ты спасла мне жизнь, — сказал Матвей, глядя на Юлию с нежной, признательной улыбкой.
— Да, — с гордостью подтвердила она. — Какая я все-таки молодец, что решилась поехать за вами в Петербург!
— Конечно, ты молодец. Вот только не представляю, что скажет Наталья Борисовна, когда узнает про твой обман.
— Она не узнает, потому что нашей родственнице я тоже послала письмо, где рассказала про свою маленькую хитрость и попросила не выдавать меня… А впрочем, какая разница? — глаза Юлии снова наполнились тревогой. — Матвей, неужели ты опять был на волосок от гибели? И только случайность спасла тебя?!
— Случайность — это и есть судьба, — глубокомысленно заметила Виолетта. — И если Матвей остался жив, значит, ему не судьба погибнуть молодым.
— Но ведь тот страшный человек по-прежнему разгуливает на свободе! — с отчаяньем воскликнула Юлия. — А значит, снова будет строить против нас свои козни. — Она в волнении вскочила со стула, потом подошла к Матвею и обняла его за плечи. — Дорогой мой! А что если нам с тобой прямо сейчас обвенчаться и тоже уехать за границу? Неужели он не оставит нас в покое и там? Ты думаешь… не оставит? — ее рука бессильно соскользнула с его плеча. — Да, конечно, я не имею права рисковать твоей жизнью.
— Моей жизнью, — задумчиво повторил Матвей. — Дорогая, скажи мне… Когда ты выстрелила в того человека, что произошло потом?
— Его подельник, которого мы сразу не заметили, бросился ко мне и отобрал пистолет.
— А потом?
— Потом оба бросились бежать.
— И не попытались причинить тебе никакого вреда?
— Нет, ничего такого не было, — ответила за нее Виолетта. — Я ведь стояла рядом и все видела. Когда тот, второй человек, напал на Юлию, я хотела броситься ей на помощь, но от растерянности замешкалась. А потом моя помощь была уже не нужна.
— А тот человек, которого ранила Юлия… Он что-нибудь говорил своему подельнику?
— Нет. Он просто оттащил того в сторону. А потом они метнулись в кусты и скрылись из виду.
— Понятно, — сказал Матвей, вставая из-за стола. — Я оставлю вас ненадолго. Хочу выкурить во дворе сигару и спокойно обо всем поразмыслить.
Полчаса спустя Матвей вернулся в дом. Но прошел не в гостиную, а в служебное помещение на первом этаже. И тотчас велел позвать к нему старшего конюха.
— Скажи-ка мне, Тимофей Иванович, — обратился Матвей к нему, — не найдется ли в нашей конюшне хоть одного выносливого скакуна?
— Как не найтись, батюшка Матвей Александрович? — ответил конюх. — Есть, и даже не один, а целых два.
— А способны ли они выдержать дорогу из Петербурга в Москву?
Глаза конюха изумленно округлились.
— Как, барин? Вы хотите ехать до Москвы верхом?!
— Да, — кивнул Матвей, — потому что мне надо как можно скорее там оказаться. Ну так как же? Выдержат твои питомцы такое путешествие?
— Да они-то выдержат, а вот вы, батюшка? Это ведь, знаете ли, не шутка — трое суток в седле!
— Трое суток? — переспросил Матвей, и его лицо внезапно просияло. — Да, это как раз то, что мне надо. Так ты уверен, что лошади не свалятся в дороге?
— Головой ручаюсь, батюшка.
— Прекрасно. Тогда вели оседлать мне одну из них.
— Зачем же одну, барин? — возразил Тимофей. — Двух! Потому что, если ваш приятель с вами не поедет, то поедет мой сын. Он парень крепкий и наездник хороший. Да и вам будет надежней путешествовать со слугой: мало ли что в дороге может случиться!
— Отлично, — улыбнулся Матвей. — Ну что ж, ступай, готовь лошадей, а я вскоре буду.
Услышав, что Матвей собирается прямо сейчас в Москву, да еще не в экипаже, а верхом, все пришли в ужас. На Матвея со всех сторон посыпались вопросы, но он проявил неожиданную скрытность и не стал ничего объяснять.
— Не беспокойтесь за меня: в этот раз со мной, уж точно, ничего не случится, — убежденно заявил он.
— А что же делать нам? — потрясенно спросила Юлия.
— Выждать денек и возвращаться в Москву, — невозмутимо ответил Матвей. — И главное, не забивать головы напрасными тревогами.
— Когда ты уезжал в Петербург, ты тоже так говорил, — хмуро заметила Юлия. — И если бы я последовала твоему совету, случилась бы беда.
— И все-таки, в этот раз все будет иначе, — возразил Матвей, прекрасно понимая, что его слова звучат не слишком убедительно. — У меня появилось подозрение на одного человека, и я должен немедленно ехать в Москву, чтобы проверить его.
— Ты можешь хотя бы сказать, кого подозреваешь? — возмущенно вскинулся Николай.
Но Матвей лишь непреклонно покачал головой:
— Пока нет. Но если моя догадка верна, вы скоро все узнаете. А теперь простите, мои дорогие, но мне надо ехать.
И, запечатлев на губах Юлии жаркий поцелуй, он вышел из комнаты.
27
Вернувшись в Богданово, Юлия, к своей непередаваемой радости, застала там живого и невредимого Матвея. В этот же вечер между ними состоялся долгий, серьезный разговор. Результатом его стало то, что на другое утро Юлия послала Самборскому записку с просьбой как можно скорее приехать к ней. Так как Андрей Евгеньевич находился в Москве, он уже в час дня был в Богданове. Юлия встретила его на крыльце и тотчас увела в библиотеку.
— Ах, дорогой Андрей Евгеньевич! — с волнением заговорила она, как только они уселись на диван. — Вы даже не представляете, какие невероятные события произошли с нами за последние две недели! — и она во всех подробностях поведала ему, что случилось после отъезда Матвея и Николая в Петербург.
— Да, это, действительно, невероятно, — задумчиво промолвил Самборский. — Так покушение на Матвея устроил не Антон? Но, черт побери, кто же тогда?!
Юлия сокрушенно вздохнула и развела руками:
— Не знаю. И, честно говоря, даже ума не приложу, на кого думать. Может быть, это сделал кто-то из моих врагов, а может — кто-то из врагов Матвея. В любом случае, мы решили, что с нас хватит. Мы не будем больше ломать над этим голову, а… — в ее глазах появился заговорщицкий блеск, — просто-напросто последуем примеру Антона.
— То есть, вы собираетесь уехать за границу?
— Да, Андрей Евгеньевич, именно так. Мы решили уехать. И притом, как можно скорее… сегодня же ночью!
Самборский в волнении поднялся с дивана.
— Дорогая моя, но как же… Конечно, я вас прекрасно понимаю и даже считаю, что в создавшейся обстановке это единственно верное решение. И все-таки… Ведь нельзя же вот так, сразу! Надо хотя бы дождаться вашей тетушки: ведь она Бог знает что подумает, когда вернется и не застанет вас дома!
— Да, конечно, не слишком хорошо уехать, не простившись с тетушкой, — со вздохом согласилась Юлия. — Однако боюсь, что, если мы будем медлить, с нами случится еще какое-нибудь несчастье. Поэтому мы поедем прямо сегодня.
— Мы — это кто? — спросил Самборский, глядя на нее с растущей тревогой. — Вы и Виолетта, или…
— Я и Матвей, — докончила за него Юлия. — Только, ради Бога, не подумайте ничего дурного! Перед тем как отправиться в дорогу, мы собираемся обвенчаться.
— Тайно?
— Разумеется. А как же еще в нашем положении?
— И где вы собираетесь венчаться? Здесь?
— Да, в нашей церкви. Священник уже предупрежден. — Юлия немного помолчала, будто набираясь решимости. — Андрей Евгеньевич, у меня к вам две большие просьбы!
— Да, мой ангел, говорите.
Юлия подошла к секретеру и достала из ящика голубоватый конверт.
— Передайте, пожалуйста, это письмо тетушке. Я написал ей, что выхожу замуж, и объяснила причины, по которым решила венчаться тайно. Но вы, пожалуйста, расскажите ей все еще и на словах! Я знаю: она будет убита известием о моем тайном венчании, которое, конечно же, вызовет в обществе море злорадных пересудов. Постарайтесь как-нибудь утешить ее, убедить, что мне не оставалось ничего иного.
— Не беспокойтесь, моя милая, я все сделаю, — заверил Самборский. — Не сомневайтесь: ваша тетушка все поймет и не станет держать на вас зла. А пересуды… Что вам мнение людей, от которых в вашей жизни ничего не зависит?
— К тому же, мне не привыкать, — усмехнулась Юлия. Потом с теплой улыбкой посмотрела на Самборского и добавила: — Андрей Евгеньевич, это моя первая просьба. А вторая… Могу я просить вас, чтобы вы стали моим посаженным отцом?
— Разумеется, мой ангел! — с готовностью отвечал Самборский. — Когда я должен подъехать?
— Приезжайте к десяти вечера. К этому времени я буду полностью готова. Как только стемнеет, пойдем в церковь, а после венчания вернемся сюда. Отметим свадьбу, а потом мы с Матвеем, не дожидаясь утра, под надежной охраной двинемся в путь.
— Под надежной охраной?
Юлия многозначительно улыбнулась:
— Я отобрала несколько человек из дворовых мужиков, чтобы сопровождали нас в дороге. Конечно, путешествовать с такой свитой накладно, но мои средства это позволяют. К тому же тот ужасный человек может выследить нас и снова попытаться убить Матвея.
— Да, мой ангел, вы правы: без надежной охраны никак нельзя отправляться в дорогу, — согласился Самборский. Потом посмотрел на часы и поднялся с дивана. — Ну что ж, дорогая Юленька, я с вами пока прощаюсь. Вам надо собираться, а мне — уладить кое-какие дела.
— До вечера, Андрей Евгеньевич.
— До вечера, мой ангел, — сказал Самборский, благоговейно склоняясь к ее руке.
Около десяти вечера Самборский снова приехал в Богданово. Предупрежденный лакей сразу провел его в парадный зал, где уже собралось немало народа. Кроме Николая и Виолетты, здесь были двое приятелей Матвея: Григорий Азанчевский и еще один офицер в гусарской форме, выглядевший несколько старше. Так как Самборский не был с ним знаком, Юлия тотчас представила их друг другу, а затем, отойдя с Самборским в сторонку, шепнула ему на ухо:
— Азанчевский и Кондырев — служили с Матвеем на Кавказе. Они будут сопровождать нас до Смоленска, поэтому они в походной форме и сапогах.
— Очень хорошо, — протянул Андрей Евгеньевич. — Теперь я за вас окончательно спокоен.
— И я почти спокойна, — ответила Юлия. — Единственное, что меня расстраивает — это то, что я буду венчаться без фаты и подвенечного платья. Но мне некогда было съездить к модистке!
— Пустяки, моя дорогая, — с улыбкой возразил Самборский, — об этом ли сейчас думать? Ваше бальное платье вполне сойдет за подвенечное. Если не ошибаюсь, это то, что вы надевали на бал в дворянском собрании?
— Да, — кивнула Юлия. — То самое, в котором я была на памятном балу… Но, однако, пора идти, — сказала она, заметив, что Матвей делает нетерпеливые знаки. — Половина одиннадцатого — священник уже ждет!
Так как церковь была в десяти минутах ходьбы, туда направились пешком. После обряда венчания, который промелькнул для Юлии как в тумане, вернулись в дом. В большом зале был накрыт стол с шампанским и скромным угощением. Впрочем, все были так взволнованы, что не стали садиться, предпочтя выпивать и закусывать стоя. Да и некогда было рассиживаться: молодые собирались в путь.
Поначалу все чувствовали себя скованно, но после третьего тоста заметно повеселели. Азанчевский принялся травить армейские байки, а его молчаливый товарищ старательно наполнял шампанским бокалы. Наконец Азанчевский так разошелся, что потребовал гитару и, когда горничная принесла ее, с чувством исполнил романс в честь новобрачных. Пел он так хорошо, что все невольно заслушались, а затем разразились аплодисментами.
— А теперь — тост! — весело скомандовал Азанчевский, отложив гитару. И когда все подняли бокалы, торжественно провозгласил: — За любовь до гробовой доски!
— Стойте! — внезапно раздался громкий и взволнованный голос Виолетты.
Она быстро подошла к Матвею, взяла у него бокал и отступила.
— Из этого бокала нельзя пить, — сказала Виолетта, выразительно поглядывая на собравшихся. — В нем яд! Только что я видела, как его подсыпал… Андрей Евгеньевич Самборский!
— Мне тоже показалось, что господин Самборский что-то насыпал в бокал Елагина, — подал голос Кондырев, подходя к Виолетте.
— Да вы что, господа, в своем ли вы уме?! — потрясенно воскликнул Андрей Евгеньевич и поднес руки к лицу, как бы защищаясь от нелепого обвинения. — Какой… какой яд?! Да разве я… Юлия Николаевна! Дорогая моя, неужели вы допускаете мысль…
— Ах нет, это невозможно! — испуганно воскликнула Юлия. — Андрей Евгеньевич… Матвей!
Она бросила на мужа отчаянный взгляд, но он ничего не ответил и сделал ей знак молчать. А затем быстро подошел к Виолетте и осторожно взял из ее рук бокал.
— Спокойно, друзья мои, не надо так волноваться! Я думаю, что произошло досадное недоразумение и сейчас оно разъяснится. Андрей Евгеньевич! — громко обратился он к Самборскому. — Вас только что обвинили в чудовищном поступке, и у вас есть только один способ поскорее снять с себя подозрение. Выпейте содержимое этого бокала!
— Да что… да что вы все, в самом деле, себе позволяете?! — оскорбленным голосом произнес Самборский. — Юлия Николаевна! Разве вы пригласили меня в посаженные отцы, чтобы меня поливали грязью?
— Матвей, в самом деле… — Юлия смертельно побледнела и схватилась за сердце. — Но ведь это… ведь это не может быть правдой!
— Разрази вас гром, Самборский, да выпейте же вы, наконец, это проклятое шампанское! — воскликнул Азанчевский, подступая к нему. — Вы же видите! На вас пало подозрение, княжна… то есть, графиня сейчас в обморок упадет от волнения, а вы все о своем самолюбии печетесь. Опорожните бокал — и дело с концом!
— Или я сейчас велю слугам скакать в город за исправником, — угрожающе прибавила Виолетта.
Смерив их презрительным взглядом, Самборский решительно шагнул к Матвею и взял у него бокал.
— Ну что ж, любезные господа и дамы! Раз вы все так на меня ополчились…
Он отступил на свободное пространство комнаты и, сделав глубокий вдох, поднес бокал ко рту. Но вместо того чтобы выпить содержимое, он быстро подошел к ведущим на террасу дверям и скрылся за ними.
— Держите мерзавца, не дайте ему уйти! — закричал Азанчевский, срываясь с места.
Все устремились за ним. Но нужды ловить Самборского уже не было: двое дюжих молодцев, заранее спрятавшихся на террасе по указанию Матвея, крепко держали его за руки. Правда, Андрей Евгеньевич успел выплеснуть содержимое бокала в траву, а сам бокал разбить о каменные ступени лестницы.
— А! Так это была ловушка, подстроенная с целью оклеветать невинного человека?! — закричал он, едва завидев Матвея. — Ну что ж, клянусь честью, вы за это ответите! Занимался, видите ли, всякими махинациями, нажил себе врагов и теперь в каждом человеке видит убийцу и злодея! Яд! — иронично передразнил он. — Какой яд? Где он? Ищите! Только вызовите сначала исправника, чтобы все было по закону!
— Исправник уже здесь, — внезапно услышал он.
Андрей Евгеньевич повернулся на голос… и оторопел.
— Вы? — пробормотал он, изумленно глядя на Кондырева. — Так, выходит…
— Вас подозревали еще до сегодняшнего вечера, — спокойно докончил за него исправник.
— А вот и доказательство, — Виолетта торжественно вручила исправнику массивный золотой перстень, найденный в траве возле террасы. — Здесь, под этой печаткой, есть емкость, в ней яд. Ведь это ваш перстень, Андрей Евгеньевич?
Самборский взглянул на нее с бешеной ненавистью. Потом перевел глаза на Матвея и расхохотался полубезумным, истерическим смехом.
— Андрей Евгеньевич, неужели… — пробормотала Юлия, подходя к нему, — неужели все эти ужасные вещи делали вы?!
— Да, мой ангел, — невозмутимо ответил он. — Это все я… начиная со смерти вашего третьего жениха, Ивана Долгорукова.
— А сплетни про мой «венец безбрачия»?
— Тоже моих рук дело. И «взбесившиеся» лошади, и испорченное платье, и все остальное.
— Но… почему?!
Самборский посмотрел на нее долгим, выразительным взглядом.
— Любовь? — спросила она с горькой усмешкой. — Но какая же это любовь, когда человека пытаются довести до безумия?
— Безумная любовь, — многозначительно произнес Самборский. — Впрочем, я вовсе не собирался доводить вас до сумасшествия, а, напротив, хотел, чтобы вы долго и счастливо жили… со мной. Я был немного влюблен в вас, когда вы были еще ребенком, но окончательно понял, что вы нужны мне, два года назад, когда вы вернулись в Москву после смерти второго жениха. Однако я сознавал, что вы не примете мое предложение, пока за вами будут увиваться молодые красавцы. И я решил их устранить — всех, до единого. И все бы у меня получилось, если бы на моем пути вдруг не появился он. — Андрей Евгеньевич кивнул на Матвея. — Отчаявшись выйти за молодого красавца, вы бы приняли мое предложение, и все было бы прекрасно и замечательно. Но судьба распорядилась иначе… А теперь, любезные господа, — вдруг деловито проговорил он, — позвольте мне пройти к столу и выпить последний бокал за здоровье моей дорогой Юленьки. А потом исправник уведет меня.
Юлия вопросительно посмотрела на Матвея, и тот дал знак отпустить Самборского. Андрей Евгеньевич двинулся к столу, но по пути сделал резкое движенье в сторону исправника и выхватил у него перстень. Потом метнулся к столу и высыпал яд в первый попавшийся бокал. Несколько человек одновременно бросились к нему, но Юлия так громко крикнула: «Не подходите!», что они остановились.
— Благодарю, мой ангел, — сказал Самборский, затем поднял бокал и на одном дыхании выпил шампанское. — Ну, вот и все, конец. Это очень хороший яд, господа, от него не мучаются, а спокойно и безболезненно засыпают… навсегда. Стало быть, не успею я с господином исправником доехать до Москвы, как умру. Что ж, это гораздо лучше, чем гнить в сырой тюрьме или на каторге. Надо уметь достойно проигрывать. Прощайте, моя дорогая, — с улыбкой обратился он к Юлии и безразлично протянул исправнику руки, чтобы тот связал его.
После того как Самборского увели, на несколько минут повисло тягостное молчание. Наконец Юлия встряхнула головой и, тяжко вздохнув, пробормотала:
— Боже мой, Боже мой, и это моя свадьба!
— Нет, дорогая, ты ошибаешься, — мягко возразил Матвей. — Это не свадьба, а мистификация. Настоящая свадьба у нас впереди.
Юлия ошеломленно взглянула на него:
— Как? Значит, священник был не настоящим и наше венчание — тоже?
— Да, — виновато признался Матвей. — Все было подстроено, чтобы заманить Самборского в ловушку. Потому что я был уверен, что именно он и есть «таинственный злодей». Но чтобы доказать его вину наверняка, нужно было поймать его на горячем.
— И ты… и ты ничего не сказал мне?! — с негодованием воскликнула Юлия.
Матвей взял ее за руку и с мольбой посмотрел в глаза:
— Пойми, я не мог этого сделать! Если бы ты заранее знала, что это Самборский, ты бы не смогла вести себя с ним непринужденно и он заподозрил неладное. И тогда бы мы никогда не смогли вывести его на чистую воду.
Юлия на мгновение прикрыла глаза. Потом посмотрела на стоявших в дверях слуг и сказала:
— Уберите шампанское и бокалы. А взамен… принесите рюмки и пару бутылок коньяка.
28
Чтобы избавить Юлию от волнений, Матвей договорился с исправником и «делу Самборского» не дали хода. Подкупленный врач вынес заключение «внезапная остановка сердца», и Андрей Евгеньевич был похоронен на освещенном кладбище при одном из московских монастырей. По мнению Матвея, он этого не заслуживал, но Юлия хотела, чтобы все произошло именно так. Чувства ее были понятны: она столько лет считала Самборского близким другом и, несмотря на причиненное им зло, ей было его жаль.
Лишь на другой день после похорон Самборского Юлия с Матвеем, наконец, нашли время прогуляться вдвоем по парку и обо всем поговорить.
— Он любил меня! — с волнением проговорила Юлия. — Но я ни о чем не догадывалась. Столько времени общаться с человеком и не разглядеть, что творится у него в душе!
— Самборский был очень скрытным, хотя на первый взгляд вовсе не казался таковым, и, к тому же, прекрасно владел собой, — многозначительно заметил Матвей. — Ты говоришь, не догадывалась. А я? Я ведь тоже общался с ним, но до разговора с Антоном у меня и мысли не мелькнуло, что Самборский может оказаться «таинственным злодеем»!
— Но как ты понял? — изумленно спросила Юлия. — Ты ведь так до сих пор ничего мне и не рассказал!
— Первое подозрение у меня мелькнуло, когда Антон начал излагать свой разговор с таинственным гостем. Что-то в речах и манерах этого типа показалось очень знакомым, но я никак не мог понять, что именно, пока не услышал «голубчик» и «прищучим». Именно эти слова я слышал от Самборского, когда мы с ним искали Антона. Ухватившись за эту зацепку, я начал искать остальные, и пока мы с кузеном колесили по городу, меня все больше охватывали подозрения насчет Андрея Евгеньевича. — Матвей немного помолчал. — Антон не смог описать пришедшего к нему человека, потому что не видел его лица. Однако ему показалось, что тот не слишком молод и не слишком худощав. Эта была вторая зацепка. А третья — то, что тебе не причинили никакого вреда, хотя ты ранила одного из стрелявших. Я подумал: если бы это был кто-то из моих недругов или же человек, страстно ненавидящий тебя, стал бы он с тобой церемониться? — Матвей выразительно посмотрел на Юлию. — Думаю, едва ли. Но главное даже не это, а…
— Поведение Самборского перед твоим отъездом в Петербург, — докончила Юлия. — Ведь это именно он внушил тебе, что наемных убийц нанял Антон, и подтолкнул к мысли броситься вдогонку. Стоило тебе заподозрить его, как ты начал все это вспоминать, и твои подозрения быстро переросли в уверенность.
Матвей окинул ее ласково-восхищенным взглядом.
— Ты, как всегда, догадлива… Да, так и было. Пока Самборский находился вне подозрений, все казалось неясным, нелогичным, но как только я подумал на него, кусочки мозаики начали быстро складываться в картину. В самом деле, подумал я, а почему этим «таинственным злодеем» не может оказаться наш милейший Андрей Евгеньевич? Ведь у него-то как раз есть причина желать, чтобы ты осталась без женихов: он сам хочет на тебе жениться. То, что мы все принимали за отцовскую нежность, на самом деле было страстной, всепоглощающей любовью к молодой, очаровательной женщине, которая, к тому же, весьма богата.
— Но, конечно, все это были лишь домыслы и предположения, — с лукавой улыбкой заметила Юлия. — А в таком деле нужны твердые доказательства. И чтобы добыть их, ты решил без промедления ехать в Москву. Твоей целью было оказаться там раньше Самборского: ведь в этом случае ты получал возможность узнать, а точно ли он был в Петербурге!
— Да, — подтвердил Матвей. — И я это узнал. Самборский ездил в Петербург. Выехал на полсуток раньше меня, а вернулся через пять дней после моей несостоявшейся дуэли. Узнав это, я поехал к знакомому исправнику и все рассказал. Мы составили план действий, и ты сама знаешь, что вышло.
— Но как ты мог быть уверен, что Самборский предпримет еще одну попытку убить тебя? И почему ты предполагал, что на сей раз это будет яд?
— Ты ошарашила его известием о нашем венчании и внезапном отъезде, сказала, что мы двинемся в путь под надежной охраной. И что ему оставалось? Либо махнуть на свою затею рукой и упустить тебя из рук, либо решительно действовать. Отказаться от тебя он уже не мог — ведь он столько усилий положил на то, чтобы достичь желаемого! Стало быть, ему оставалось действовать. И как же? Застрелить или прирезать меня не удалось бы, значит, оставался яд. Такая мысль пришла мне в голову еще и из-за кольца, на которое я давно обратил внимание. Это очень старинный перстень итальянской работы, именно в таких делали емкости для ядов.
— Я этого не знала, — нахмурилась Юлия. — Да и сам перстень как-то не замечала, наверное, потому, что все время видела его на руке Самборского.
— А я заметил. И подумал, что он может спрятать яд именно в этом перстне. Поэтому я велел нашим друзьям и исправнику внимательно наблюдать за ним, особенно в «самый подходящий момент», когда Азанчевский начнет петь романсы.
Юлия досадливо посмотрела на Матвея.
— Значит, все, кроме меня, были предупреждены? И лишь одна я, как последняя дурочка, ни о чем не догадывалась?
— Ну, почему же? — с улыбкой возразил Матвей. — Азанчевский тоже ничего не знал…
— Азанчевский! — с негодованием воскликнула Юлия. — Спасибо, дорогой, мне было очень лестно узнать, что, кроме меня, за нос водили еще и Азанчевского!
Матвей примирительно заглянул ей в глаза.
— Любимая, неужели ты до сих пор сердишься на меня за этот небольшой обман?
Юлия попыталась состроить непреклонное лицо, но не удержалась и улыбнулась.
— Ну конечно же, нет! — воскликнула она, порывисто обнимая его. — Как я могу сердиться, когда я так счастлива! Неужели этот кошмар закончился и теперь я смогу жить, не ожидая очередного удара в спину?
— Да, любовь моя, все закончилось, — проговорил Матвей, ласково гладя ее по волосам. — Впереди нас ждет веселая свадьба и много-много радостных дней.
Юлия слегка отстранилась от него, и в ее глазах появилось так хорошо знакомое Матвею, но подзабытое за последние дни озорное выражение.
— Представляю, каким сокрушительным ударом это известие станет для Лизы Горчаковой! — мечтательно протянула она. — Особенно когда она узнает, что ты выкупил у Антона особняк на Фонтанке, который, по иронии судьбы, находится как раз напротив ее дома!
— Да, черт побери, это будет для нее не слишком приятной новостью, — усмехнулся Матвей. И, внезапно посерьезнев, добавил: — Кстати, моя радость, я давно хотел рассказать тебе одну историю, связанную с Лизой… и с нами. Вернее, ты уже слышала от меня эту историю, но тогда я не все тебе рассказал. О самом главном как раз-то и умолчал. Вернее, мне пришлось умолчать, потому что я опасался, что ты не поверишь.
— И что же это за история?
Матвей лукаво усмехнулся:
— Дело было в марте этого года, на маскараде у барона Корфа…
И он рассказал ей, что на самом деле произошло на том маскараде и как он узнал, что двойником Юлии была Лиза Горчакова.
— Бедный ты мой, — пожалела его Юлия, когда он закончил рассказ. — Могу представить, как ты себя чувствовал, выслушивая мои намеки, а затем и обвинения, и не имея возможности оправдаться! Ведь эта история с костюмами кажется настолько нереальной, что я не поверила бы тебе тогда.
— По большому счету, я сам во многом виноват, — криво усмехнулся Матвей. — Коли не хочешь ввязаться в историю, не ищи сомнительных приключений!
Юлия строго посмотрела ему в глаза:
— Больше никаких сомнительных приключений и никаких недомолвок, даже ради моего блага!
— Никогда! — заверил ее Матвей, скрепляя обещание жарким поцелуем.
— А с Лизой Горчаковой я еще рассчитаюсь, — пообещала Юлия. — Как ты думаешь, ведь это же обязательно нужно сделать?
— Непременно, — согласился Матвей. — И я даже подскажу тебе идею. Скажи ей при случае, что мы с тобой сблизились именно благодаря этой истории. Мол, ты была так зла на меня, что решилась обвинить в недостойном поведении, а я, устыдившись, принялся усиленно заглаживать вину и в лепешку разбился, чтобы расположить к тебе московских кавалеров. И тогда ты поняла, что я вовсе не так плох, как показался вначале, а когда узнала, что у меня еще и состояние имеется, то совершенно растаяла и дала согласие быть моей женой. Одним словом, поблагодари ее за жениха.
— Поблагодарить за жениха? — переспросила Юлия, глядя на Матвея с притворным испугом. — Милый, но это слишком жестоко, она этого не перенесет!
К ЧИТАТЕЛЯМ
Прекрасную эпоху, в которой живут герои романа, уже не вернуть. Но если вы хотите глубже проникнуть в ее атмосферу, я буду рада вас увидеть в гостях на своей странице в Живом Журнале http://sviridenkova.livejournal.com и на своем сайте http://blog4woman.ru.
Читать бесплатно другие книги:
