Мой прекрасный негодяй Брук Кристина
– Только вот это, – хриплым голосом отозвался Давенпорт. Он привлек ее к себе и поцеловал.
Он ожидал укоров и обвинений, но вместо этого она, ухватившись за лацкан его сюртука, притянула его к себе.
От этого поощрения страсть вспыхнула в нем с новой силой. Он так и упивался ею, прижав девушку к бархатным подушкам в углу сиденья.
Ее рот был подобен теплому влажному шелку, прильнув к его собственным губам, скользя по ним, давая ему все, чего он желал – и куда больше, чем он ожидал. Она была таким невинным созданием, и с его стороны было чистым безумием заниматься с ней подобными делами в движущемся экипаже, когда ее дом находился совсем недалеко. Тем не менее он уже не мог остановиться, как нельзя остановить несущуюся по небу комету.
Экипаж остановился слишком быстро. Давенпорт приподнял голову и прислушался. Судя по всему, они еще не достигли Халф-Мун-стрит.
Прерывистое дыхание Хилари под ним заставило его взглянуть на нее. Ее глаза все еще горели возбуждением, мягкие губы хранили сладость его поцелуев. Ее нежную кожу окрасил розовый румянец – от прелестных грудей до самых кончиков ее плохо уложенных волос.
– Я обожаю вас, – выдохнул он.
Ее глаза вспыхнули, словно звезды, и затем ее ресницы опустились в порыве бессознательного кокетства.
Экипаж по-прежнему не двигался с места, поэтому Давенпорт, протянув руку, приподнял занавеску и выглянул в окно. Затор в уличном движении вынудил их остановиться. По-видимому, многие из гостей леди Арден покинули дом в одно и то же время, и теперь просто невозможно было тронуться в путь, пока затор в конце улицы не рассосется. Он снова опустил занавеску и заметил:
– Похоже, поездка займет больше времени, чем я предполагал.
Ошеломленная Хилари даже не имела времени подумать над тем, что он имел в виду под своим последним замечанием. Он пододвинулся, пристроившись с ней рядом, затем подхватил на руки и быстро, но осторожно опустил себе на колени. Ставшая уже явной выпуклость в его панталонах слегка касалась ее ноги. Воспоминание о том, как он обладал ею минувшей ночью, заставило ее вздрогнуть.
– Что, если кто-нибудь откроет дверь? – прошептала она, уже покрывая поцелуями его обращенное к ней лицо, от висков к резко очерченным скулам и упрямому подбородку.
– Не откроет. – Рука Давенпорта скользнула вниз к ее колену. Подхватив под колено, он приподнял ее ногу так, что в конце концов она оказалась сидящей на нем верхом, как всадник на лошади.
Хилари поцеловала мочку его уха, разделяя его уверенность потому, что это вполне совпадало с ее собственными желаниями, а еще потому, что, как она подозревала, его слуги были приучены не вмешиваться, когда он находился в экипаже наедине с дамой.
Она дерзко провела губами по краю его уха. Он так и вздрогнул, придвинувшись к ней бедрами.
– Вам так нравится? – прошептала она.
– Мне нравится, когда вы касаетесь меня, Хани, не важно, какой частью тела.
Она отстранилась, чтобы взглянуть на него. С каждым разом Давенпорт казался ей все красивее. Как такое вообще было возможно?
Отпустив его плечи, Хилари обхватила руками его лицо и поцеловала его – так же крепко и властно, как он ее незадолго до того.
Экипаж чуть накренился вперед, раскачивая их обоих, так что он ненароком коснулся ее лона. Его эрекция заставила ее приоткрыть рот, руки, державшие ее за талию, снова и снова притягивали ее поближе – грубая ткань против влажной, чувствительной плоти. Должно быть, влага просочилась сквозь его панталоны, но Давенпорта это, похоже, совсем не заботило. Он просунул палец между слоями платья, касаясь ее так умело, что почти довел до безумия. Самообладание – или, вернее, то, что от него осталось – окончательно покинуло ее. Вздрогнув и приоткрыв рот, она принялась целовать его страстно и неистово, буквально впившись в его губы.
– Войдите в меня, – еле выговорила она. – Я хочу вас.
– Да. – В его глазах не осталось и следа той беспечной веселости, которую она так часто видела в них раньше. Их пронизывающий взгляд был полон самой пылкой страсти.
Быстрыми, порывистыми движениями он высвободил свой пенис и проник в нее, одновременно заставляя ее двигаться поверх него. Шок от его вторжения был таков, что она испустила сдавленный крик. Его руки обхватили ее за талию, пока он делал один выпад за другим, властный и бескомпромиссный. Она могла бы приподняться повыше, однако он полностью доминировал над ней, обладая ею с такой откровенной, неприкрытой чувственностью, о существовании которой Хилари прежде только догадывалась. Волосы ее у самых ушей выбились из прически, она старалась не отставать от него, полностью сосредоточившись на его присутствии внутри себя. Каждое его движение превращалось для нее в утонченную пытку.
Глаза Хилари раскрылись в изумлении, когда она почувствовала уже знакомое напряжение, нараставшее мало-помалу в… том самом месте. Она едва не застонала от нетерпения, смешанного с досадой, крепко ухватившись за его плечи. Туго завитые локоны упали ей на лицо, Давенпорт подхватил одну прядь и притянул голову девушки к себе, так что его губы скользнули по ее щеке. Хриплым, грубоватым голосом он произнес самую непристойную фразу из всех, какие ей когда-либо приходилось слышать, обдувая жарким дыханием ее ухо, и затем проник в нее еще глубже. Охваченная судорогами Хилари приникла к нему, беря от него все и увлекая его вместе с собой на край света.
Глава 18
По возвращении домой Давенпорт добился от Хилари позволения проникнуть тайком в ее спальню, чтобы снова заняться с ней любовью, но уже в более спокойной и уютной обстановке. Учитывая степень опьянения миссис Уэйкер, она бы ничего не заметила, даже если бы в стенах ее дома происходила оргия, однако девушка из страха перед слугами все же потребовала от него забраться к ней через окно.
Когда они наконец насытились друг другом, Хилари приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз.
– Как же так получилось, что вы исчезли из Лондона? – спросила она, проводя любопытным пальчиком по его груди. – Вы мне никогда об этом не рассказывали.
Давенпорт ухмыльнулся:
– Вы действительно хотите это знать?
Она утвердительно кивнула, а Давенпорт тем временем пытался решить, что именно он мог ей сказать и с чего ему начать. До сих пор он не доверился никому, кроме Ашборна. Сесили знала, но лишь потому, что Давенпорт разрешил ее мужу поделиться с ней. Казалось, то была история совсем из другой жизни.
Наконец он произнес:
– Я исчез, чтобы скрыться от разного рода правительственных служб, а также… других людей, которые охотились за мной.
– Но почему? Что такого вы натворили?
Ее лицо выражало тревогу. Без сомнения, она опасалась, что он совершил какой-нибудь непростительный поступок. Она была права в отношении его прошлого, но по совсем другой причине.
– О, ничего противозаконного или даже аморального, – заверил он ее. – Ашборн рассказывал вам о том, что я когда-то был ученым, не так ли?
Она кивнула.
– Я изобрел некое взрывчатое вещество, которое… Впрочем, не имеет значения, каким образом оно было получено и какие разрушения способно произвести в случае применения. Так или иначе, у меня хватило глупости сообщить о своем достижении не тем людям. Военные и владельцы оружейных мануфактур в равной степени были заинтересованы в том, чтобы использовать мое открытие – не говоря уже о французах. – Он кисло улыбнулся. – И, само собой разумеется, так они и поступили. Я был так чертовски наивен, так полон радостного волнения от своего открытия, что военная значимость этого вещества даже не приходила мне в голову. «Подумать только, сколько людей могут быть им убиты или искалечены в мгновение ока, – говорили мне они, – и какие оно принесет доходы!» Когда же я понял, к какому безумию может привести мой достойный Прометея порыв, было уже поздно. Боги уже решили наказать меня.
– Так вот почему вы исчезли! – Ее ладонь поглаживала грудь Давенпорта, отвлекая его. – Неужели они заключили вас в тюрьму? И вы провели все эти годы в камере?
Он сжал руку Хилари и притянул ее к себе, сплетая ее пальцы со своими.
– Нет-нет, ничего подобного. Но я не сомневаюсь, что они с удовольствием посадили бы меня под замок или даже хуже, если бы я не начал действовать первым. Я сжег дотла свою лабораторию, чтобы изобразить свою смерть. Был пущен слух, что я погиб во время пожара. Мне тогда помог Ашборн.
– Ашборн? – Она удивленно посмотрела на него. – У меня сложилось впечатление, что ваш зять не слишком к вам расположен.
– Он что, называл меня шарлатаном? Позором для всего Королевского института? – Давенпорт фыркнул от смеха, в котором, однако, не было ни следа веселья. – Только благодаря Ашборну я вообще смог вернуться к прежней жизни. Видите ли, он использовал все свое влияние, чтобы дискредитировать мою работу. Именно он выставил меня хвастуном и позером, превратив во всеобщее посмешище…
Он явно осуждал действия Ашборна, хотя и соглашался с тем, что другого выхода у них не оставалось. Какая-то часть его существа до сих пор их осуждала. Похоже, интеллектуальное высокомерие в нем не хотело сдаваться без боя.
Хилари задумалась над его словами.
– Так что теперь никто не верит, что вы способны что-либо изобрести, – закончила она, стиснув в ответ его пальцы. – И вы не можете вернуться к прежней работе из страха, что они узнают правду.
Ему не понравилось выражение жалости в ее глазах.
– По крайней мере одного человека это не убедило, – произнес он. – Кто-то преследует меня – предположительно с тем, чтобы выяснить, не розыгрыш ли все это и не посещаю ли я тайком по ночам лабораторию вместо того, чтобы развлекаться до упаду. Долгие месяцы бессмысленного гедонистического существования не уверили его в обратном.
– Преследует вас? – Взгляд ее переметнулся к окну, рука сжала крепче его пальцы. – Не могли ли они видеть, как вы взбираетесь сюда?
– Я был крайне осторожен, – ответил Давенпорт.
В тот вечер он устроил так, чтобы его заметили отъезжающим в экипаже от ее порога, прежде чем вернуться обратно. А прошлой ночью он потерял из виду свою «тень» до того, как приблизился к дому. Но, так или иначе, было уже слишком поздно скрывать их отношения. К этому времени его преследователь уже должен был знать, что они вместе прибыли в Лондон.
– Можете быть уверены, что ни его, ни его хозяев мои любовные похождения не заботят, – добавил Давенпорт, моля Бога, чтобы это оказалось правдой.
Хилари задумалась на мгновение и, судя по всему, приняла его объяснения. Он старался не чувствовать себя уязвленным, когда ее плечи от облегчения чуть поникли, а воздух с тихим свистом вырвался из легких.
– И что же вы собираетесь со всем этим делать? – наконец спросила она.
Хороший вопрос. Дело и так уже зашло слишком далеко. Давенпорт заставил себя забыть об этом в надежде, что преследовавшие его таинственные силы рано или поздно утратят к нему всякий интерес. Однако теперь он понял, что это не так.
– Вам незачем из-за этого тревожиться. Я сам этим займусь, – ответил он, к его собственному удивлению, совершенно искренне. – А пока… – Он медленно, неспешно привлек ее к себе, покрывая поцелуями с ног до головы. – А пока что я хочу заняться вами.
Дыхание вдруг замерло в ее груди, когда он перевернулся вместе с ней, его длинные ноги переплелись с ее собственными – длинными и изящными. Ее волосы разметались по подушке вокруг головы, словно лучи солнечного света, сладкого, как сироп. Давенпорт откинул волосы с ее лба, подобрал один вьющийся локон и, проведя по нему пальцем, целовал шелковистые пряди, то поднося их к губам, то снова отпуская. Ее запах ударил ему в голову, опьяняя его, когда он посмотрел сверху вниз ей в глаза.
Она погладила ладонью его плечи, глядя на него со всей серьезностью. Выражение ее лица было открытым и доверчивым, чего он никогда не замечал за ней прежде. Давенпорт взял ее за руки и прижал их к постели по обе стороны ее головы.
Дыхание девушки участилось. Когда же он наклонился к ней и приник к ее губам цвета давленой земляники, она лишь вздохнула и покорилась неизбежному.
Давенпорт целовал ее медленно, но страстно, вовлекая при помощи языка в любовную игру. Наградой за его усилия стало ее осторожное прикосновение. Услышав его одобрительное бормотание, Хилари принялась действовать языком смелее, пока ее тело извивалось под ним.
Тихий стон сорвался с ее губ, когда его пенис коснулся влажных кудряшек между ее ног. Стремление проникнуть в нее становилось все более настоятельным, однако он только начал. Давенпорт высвободил ее руки и опустился на нее. Он отдал должное ее грудям, лаская их сначала при помощи легких прикосновений, а затем губами и языком. Хилари гладила его голову, словно поощряя его, и желание ею обладать, охватившее его, все нарастало.
Теперь он уже не мог остановиться. Он обхватил ее бедра и одним плавным, глубоким движением вошел в нее. В ответ на его вторжение она тихо ахнула, а он между тем, проведя рукой по ее бедру, приподнял его, проникая в нее все глубже и глубже.
На самом пике страсти он лишь смутно различил ее сдавленный крик и то, как яростно содрогалось под ним ее тело, и то, как горячая, влажная плоть, окружавшая его, сжималась в пульсирующем ритме. Он уже зашел слишком далеко, забыв обо всем в мощном приливе наслаждения. Когда же наступила разрядка, у него едва хватило сил, чтобы вовремя отодвинуться от нее.
После того, что показалось им долгими часами интимной близости, они наконец устали настолько, что у обоих от пресыщения кружилась голова. Рука Давенпорта, тяжелая и горячая, покоилась на груди Хилари. Девушка чуть не мурлыкала от удовольствия.
Он снова придвинулся к ней, лизнув как бы мимоходом ее сосок, отчего все ее существо словно пронзили стрелы блаженства.
– И почему только я не могу вам сопротивляться? – Хилари вздохнула, запустив пальцы в его шевелюру.
Очевидно, она питала роковую слабость к этому человеку. Всякий раз, когда ей казалось, что они уже пресытились любовными объятиями, он доказывал, насколько она ошибалась, снова и снова воспламеняя в ней желание.
Давенпорт беззвучно рассмеялся, его горячее дыхание обдувало ее влажный сосок, отчего по всему ее телу пробегали мурашки.
– Хани, вы не можете мне сопротивляться потому, что я знаю ваш секрет.
Эта фраза сопровождалась еще одним медленным, но уверенным движением его языка, от которого у нее все сжалось внутри – и в желудке, и в лоне.
– Какой секрет?
– Я почти боюсь спрашивать…
Его язык в промежутках между словами скользил по ободку ее соска, причиняя ей сладкую муку.
– Несмотря на все ваше желание выглядеть чопорной и строгой, в глубине души вы остаетесь озорной, легкомысленной девчонкой.
Возбуждение пронзило ее, подобно молнии.
– Нет, ничего подобного, – наконец промолвила она. – Даже не представляю, что могло навести вас на такую мысль.
Его губы сомкнулись на ее розовой набухшей плоти, и он принялся сосать, а она между тем едва не растворилась в мягком матраце.
– Знаете, почему я так думаю? – Он поцеловал ее выше линии декольте, остановившись, чтобы коснуться сначала ее подбородка, а затем губ.
Слишком заинтересованная, чтобы казаться равнодушной, она ухватилась за наживку.
– Почему?
Темные глаза, смеясь, посмотрели на нее сверху вниз, после чего он поцеловал ее в нос.
– Вам нравится, когда я пускаю в ход неприличные слова.
Сама мысль об этом показалась ей отталкивающей.
– Вы что, совсем с ума сошли? Вовсе нет!
– Значит, и это тоже правда. – Он отодвинулся от нее и заложил руки за голову с видом чисто мужского удовлетворения.
– Я бы хотела, чтобы вы перестали говорить загадками. – Хилари фыркнула и прикрыла грудь простыней. Ее лоно буквально ныло от досады.
– Ох, это так обычно среди благовоспитанных дам – или по крайней мере мне так говорили. – Она почувствовала за его деловитым тоном ухмылку. – Вам нравится слышать, как я шепчу вам на ухо непристойности, но вы ни за что в этом не сознаетесь.
– Да будет вам известно, что это не так. – Хилари была в том почти уверена. Только куртизанки и прочие дамы полусвета могли получать удовольствие от подобного обращения.
– Можете говорить все, что угодно, Хани, но мне известно другое. Вы даже не представляете, какое удовольствие доставляет мне мысль, что я – единственный человек, который это знает.
Он выглядел при этом таким самодовольным! Хилари зажмурила глаза.
– Вы говорите глупости, чтобы вывести меня из себя. Я не стану вас слушать.
Он снова повернулся к ней и, подперев одной рукой голову, другой стащил простыню с ее груди, наслаждаясь представшим его взору зрелищем.
– Хотите, я вам это докажу – прямо здесь и сейчас?
Жар прихлынул к нижней части ее живота.
– Нет, потому что мне это совсем не нравится. Вы должны прекратить сейчас же, сию секунду. Это оскорбительно для меня – и в любом случае вы ошибаетесь.
Давенпорт взглянул на нее с явным вызовом в глазах.
– Что ж, посмотрим, – ответил он, прежде чем снова завладеть ее губами.
Несмотря на то что минувшей ночью Давенпорту довелось насладиться сполна приятно округлым телом Хилари, он завидовал каждой минуте, которую девушка провела днем в обществе Бекингема. И почему только он из упрямства отказался показать ей достопримечательности Лондона сам? Он просто дал Бекингему еще один случай доказать, насколько тот превосходил Давенпорта во всех отношениях.
– Знаешь, у тебя какие-то средневековые взгляды, – заметила Сесили, перебиравшая, как ему показалось, груду скандальных газет. – Она не вернется быстрее только потому, что ты все время смотришь в окно.
Она приподняла один из листков поближе к глазам.
– Боже мой! Тебе известно, что некий лорд Х.-Ф., по слухам, собирается подать в суд на мистера Л. по обвинению во внебрачной связи? Это, должно быть, лорд Хауэлл-Фотерингей, но кто же тогда мистер Л.?
– Да кого это заботит? – отозвался Давенпорт. – Хауэлл-Фотерингей – грубая скотина, и он вполне заслуживает того, чтобы его несчастная жена изменяла ему направо и налево.
Сесили отложила газету и уставилась на него.
– Что? – спросил он, нахмурившись.
– Ты сегодня выглядишь раздраженным. Мечешься из стороны в сторону, как тигр в клетке. Хилари с Бекингемом, Джонатан. С ним она в полной безопасности.
– Это ты так думаешь! – отрезал он. – Бекингем – темная лошадка. В тихом омуте черти водятся, уж попомни мои слова.
– Бекингем – темная лошадка? Вот уж никогда в жизни не слышала ничего более нелепого.
Сесили протянула руку за другой газетой и, откинувшись на спинку кресла, принялась читать.
– Можно подумать, что ты ревнуешь.
Да, черт побери, он и впрямь ревновал. Стоило ему подумать о Хилари в обществе Бекингема, как в горле у него все сжималось и горело.
– Мне следовало настоять на том, чтобы ее сопровождала миссис Уэйкер.
Не то чтобы эта вечно пьяная матрона находилась в подходящей форме, чтобы предпринять экскурсию по городу. В действительности эта женщина ни по каким меркам не подходила на роль дуэньи. Правда, недостаток бдительности со стороны миссис Уэйкер прекрасно служил его собственным низменным целям, но теперь он понял, что ее просчеты могут с тем же успехом сослужить службу любому другому джентльмену, желающему завладеть вниманием Хилари.
– Они в открытом экипаже, посещают излюбленные туристами места, где их окружают сотни людей, – заметила Сесили. – Что, в конце концов, может ей сделать Бекингем, даже если бы у него и было такое желание, которого, я тебя уверяю, у него не было и нет? Что бы он там ни говорил, желая поддеть тебя, его сердце до сих пор гложет любовь к этому ужасному созданию.
Сесили скривила губы, и Давенпорту оставалось только пожалеть Джорджиану Блэк, если та когда-нибудь попадется на глаза его сестре. Бекингем был любимцем Сесили, и любой женщине, осмелившейся растоптать его нежные чувства, пришлось бы отвечать перед ней.
Тем не менее все это отнюдь не убедило Давенпорта. Если верить остальным, Хилари была первой респектабельной дамой, к которой Бекингем проявил интерес за многие годы. Что еще хуже, если бы самому Давенпорту предложили выбрать подходящего претендента на ее руку – что он, кстати, делать не собирался, – имя Бекингема стояло бы в верхней части списка.
Давенпорт отодвинул занавеску, снова выглянув на улицу.
– Как раз вовремя, – буркнул он, когда к парадной двери подъехал парный двухколесный экипаж Бекингема.
На какое-то мгновение лицо Хилари обратилось вверх, к небу. И Давенпорт заметил, что ее щеки покрылись румянцем, который очень ей шел. Он лишь надеялся, что причиной тому были свежий воздух и солнце, а не сладкоречивая лесть Бекингема.
То, что Бекингема нельзя было назвать ни сладкоречивым, ни особенно склонным к лести, не имело никакого значения. Никогда нельзя предугадать, на что способен мужчина, пока он не встретит женщину, которая придется ему по душе. Достаточно взглянуть на самого Давенпорта, готового явиться по первому зову на поклон к леди Арден, чтобы устроить дебют своей юной протеже.
Бекингем не стал заходить в дом, а только проводил Хилари до дверей. Как ни пытался Давенпорт украдкой посмотреть вниз, чтобы увидеть, с каким выражением лиц они расстались, навес загораживал ему обзор.
– Уф! Прошу вас, задерните занавески! – Этот жалобный стон раздался со стороны миссис Уэйкер, которая стояла на пороге, воздев вверх руки и отвернув голову от солнечного света, струившегося в окно.
Давенпорт молча оценил ущерб. Миссис Уэйкер все еще явно страдала от последствий вчерашнего кутежа и не могла явиться в таком виде к леди Арден. К счастью, он это предвидел и потому взял вместо нее Сесили.
Граф снова обернулся к окну, чтобы убедиться в том, что Бекингем уже уехал. Но прежде чем опустить драпировки, он краешком глаза успел заметить какое-то быстрое движение на противоположной стороне улицы.
Давенпорт заставил себя отступить от окна. Ему не хотелось показывать, что он увидел слонявшегося без видимой цели мужчину с узким, как у хорька, лицом, наблюдавшего за домом.
Хилари задавалась вопросом, уж не сожалел ли Давенпорт о своем решении сопровождать их в тот день к леди Арден. Он выглядел молчаливым и рассеянным, а его лоб пересекала хмурая складка.
– Не обращайте внимания на моего брата, – промолвила Сесили, едва они отправились в путь. – Он вас ревнует после того, как вы сегодня так приятно провели время на прогулке с Бекингемом.
Давенпорт не клюнул на наживку, однако Сесили это ничуть не обескуражило. Она продолжала в том же духе, спрашивая вслух, уж не собирается ли Давенпорт на рассвете вызвать Бекса на дуэль из-за этой прогулки.
Хилари с сомнением посмотрела на своего мнимого жениха. С одной стороны, сама мысль, что он мог ее ревновать, кружила ей голову. Если он ревновал ее, то, значит, он и впрямь был к ней хоть чуть-чуть неравнодушен, разве не так? С другой стороны, это никак не объясняло его нынешнюю рассеянность.
Он выглядел не лучше, когда они уселись пить чай вместе с хозяйкой дома.
– Не стану делать вид, будто нам будет легко достать для вас пригласительные билеты в «Олмак», мисс Девер, ибо дамы-патронессы презирают вашего опекуна, – сразу заявила леди Арден. – Лорд Девер оскорблял их столько раз, что я уже потеряла счет.
Хилари поморщилась, однако Сесили зажала ей рот рукой.
– Забудьте о лорде Девере. У всех нас есть родственники, которых, будь это возможно, мы охотно сослали бы на Внешние Гебриды.
– Разве это не правда? – пробормотал Давенпорт, бросив многозначительный взгляд на Сесили. Значит, он все же следил за беседой.
Леди Арден улыбнулась и махнула рукой:
– Да забудьте о нем, мои дорогие. Я найду какой-нибудь способ. Джонатан, вам следует держаться от мисс Девер подальше – по крайней мере до тех пор, пока ей не доставят пригласительные билеты. В «Олмак» ее будет сопровождать Лидгейт, разумеется.
Брови Давенпорта тут же сдвинулись. Опасаясь, что он ударит кузена кулаком в челюсть прямо в гостиной леди Арден или совершит какой-нибудь другой не менее шокирующий поступок, Хилари быстро спросила:
– А почему Давенпорт не может сопровождать меня туда, леди Арден?
– Я не могу, – ответил за нее Давенпорт. – Мне туда вход закрыт.
– Закрыт? В «Олмак»? – переспросила Хилари. – Но почему?
– Все в порядке, – отозвался Лидгейт со злорадным огоньком в голубых глазах. – Я не против того, чтобы сопровождать мисс Девер на пару-другую балов.
В чем бы ни заключалась шутка, Давенпорт, похоже, не находил ее забавной.
– Ты в последнее время тренировался в боксерском клубе Джексона, Лидгейт?
Виконт изобразил простодушие:
– А разве мне нужны боксерские навыки, чтобы ехать на бал в «Олмак»?
– Они тебе понадобятся раньше, чем ты думаешь, – ответил Давенпорт. – И в следующий раз Бекингема рядом с тобой уже не будет…
– Ну же, дети, перестаньте, – перебила их леди Арден, предостерегающе подняв палец. – Как бы меня ни забавляла ваша мужская похвальба, давайте вернемся к вопросу о пригласительных билетах для мисс Девер.
Она обернулась к Сесили.
– Думаю, нам стоит обратить наши взоры на леди Сефтон и леди Джерси. Мария Сефтон – добрая душа, к тому же моя ближайшая подруга, так что с этой стороны я не предвижу особых затруднений. Леди Джерси может быть… трудной в обращении, но она не так горда, как миссис Драммонд-Баррелл.
– Я могу попросить Ашборна использовать свое влияние на нее, – отозвалась Сесили.
– Это было бы неплохо, но, возможно, недостаточно. – Она постучала пальцем по губам. – Леди Джерси питает слабость к молодым повесам…
Все взоры тут же переметнулись на Давенпорта.
– Джонатан, – обратилась к нему леди Арден, – по здравом размышлении мне пришло в голову, что я могла бы замолвить за вас словечко перед леди Джерси, сказав, что вы ухаживаете за мисс Девер и намерены остепениться. Если я пообещаю ей, что вы, как послушная овечка, вернетесь в стадо и будете вести себя прилично – с условием, что мисс Девер получит пригласительные билеты, – она, возможно, согласится дать вам еще один шанс.
На сей раз выражение лица Давенпорта было совершенно непроницаемым. Проходили секунды, и Хилари спрашивала себя, расслышал ли он вообще слова леди Арден или нет.
– Джонатан? – произнесла Сесили.
Он покачал головой:
– Нет. Мисс Девер вполне в состоянии получить эти билеты благодаря своим собственным достоинствам.
– Но, дорогой Джонатан, с вашей помощью…
– Об этом не может быть и речи, мэм. Я не стану ползать на коленях ни перед кем, в особенности перед леди Джерси. Кроме того… – Его взгляд переметнулся на Хилари и обратно. – Мы же условились держать нашу помолвку в секрете, не так ли? Леди Джерси недаром заслужила прозвище Молчуньи. Она ни за что не станет держать такой лакомый кусочек новостей при себе.
Где-то на самом краешке сознания Хилари шевельнулось сомнение. Его доводы звучали вполне логично, и все же… Разве с ее стороны было так уж неразумно желать, чтобы он оставил осторожность и бросил, как жертву, к ее ногам?
Конечно же, это было неразумно. Она и впрямь размечталась, если решила, что он способен на такой бескорыстный жест. Значит, ей придется добиваться всего самой. Или, во всяком случае, без его помощи.
Что ж, так тому и быть. Разве не таким был ее план с самого начала? Хилари сообразила, что сделалась слишком зависимой от Давенпорта – привычка не только глупая, но и опасная.
– Мы проведем нашу последнюю и решающую атаку на балу у Монфора, – произнесла леди Арден. – До него еще целая неделя, так что у меня есть достаточно времени, чтобы заложить основу для успеха. – Глаза ее вспыхнули. – Если нам удастся осуществить наш замысел, это станет настоящим триумфом, моя дорогая!
Хилари от души поблагодарила всех за содействие. Ей хотелось только, чтобы стоявшая перед ними задача оказалась менее трудной.
Глава 19
Давенпорт пробирался сквозь усеянный всевозможным хламом темный лондонский закоулок. Булыжники под его ногами блестели в лунном свете, скользкие от дождя и отбросов. Отвратительный запах дренажных канав и гниющих продуктов пронизывал воздух.
При его приближении одна из кучек мусора вдруг зашевелилась и зашипела. Три крысы с пронзительным визгом бросились от кучи врассыпную, одна из них промчалась прямо по ботинку Давенпорта, размахивая хвостом. Однако сейчас его не заботили крысы. В тот вечер он охотился на хорька.
Он изобразил походку пьяного, заметив, как негодяй отскочил обратно в тень. Будет лучше, если его преследователь сочтет его уязвимым. Тогда этот парень станет излишне самоуверенным и, как следствие, небрежным. Однако и переигрывать тоже не следовало. Даже в самые худшие минуты Давенпорт никогда не доводил себя до такого состояния, что с трудом мог держаться на ногах. Он не хвастался, когда сказал Хилари, что стоек к спиртному.
В тот вечер человек с лицом хорька следовал за ним неотступно. Давенпорт почувствовал его присутствие сразу же, как только покинул дом, хотя этому парню удавалось держаться вне поля его зрения. Он позволил незнакомцу идти за ним по пятам, любопытствуя, что из этого выйдет, и не особенно заботясь ни о своей безопасности, ни о будущем – лишь бы избавиться от досадной помехи. Но когда этот ублюдок объявился у дома Хилари, да еще при ярком свете дня, стало ясно, что он зашел слишком далеко. Пришло время устранить угрозу раз и навсегда.
С этой целью Давенпорт приступил к своему обычному обходу, начав с обеда у себя в клубе, а затем, по мере того как вечер переходил в ночь, во все менее и менее приличных заведениях, чтобы завершить его рискованной вылазкой в трущобы, где он намеревался посетить один дорогой, но пользовавшийся чрезвычайно дурной славой игорный зал.
Он отыскал неприметную дверь, постучал, как было условлено, и назвал верный пароль. Его впустил дюжий рыжеволосый тип, известный под именем Ржавый Нейл[10].
– Добрый вечер, мистер Нейл, – обратился к нему Давенпорт. – Есть здесь кто-то, кто меня интересует?
– Как обычно, милорд. Роулинг на прошлой неделе умудрился проиграть тысячу за один присест.
– Вот как? – Давенпорт без особого любопытства взирал на пеструю группу закоренелых игроков, собравшихся в просторном салоне. Обычно он находил смесь из риска и тонкого расчета, сопутствующую азартным играм, возбуждающей. Но сегодня вечером у него имелось куда более важное дело.
Здесь игра была связана с опасностью, и царивший в салоне дух мрачного, тихого отчаяния свидетельствовал о том, что этот клуб не был местом для слабонервных или людей с пустыми кошельками. Заведение было рассчитано на особ из высших слоев общества и предлагало самые изысканные яства и напитки, но в отличие от многих других подобных домов женщины в игорный зал не допускались – даже дамам полусвета, которые могли предоставлять джентльменам различные экзотические и даже извращенные услуги в комнатах наверху, не дозволялось отвлекать занятых игрой посетителей от карточных столов.
– Сэр! – Нейл протянул руку, чтобы взять у Давенпорта сюртук, однако граф не стал снимать его. Вместо этого он вложил в ладонь мужчины кошелек с монетами.
– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, – произнес граф.
Нейл, который ухитрился выжить в своем ремесле только потому, что был намного сметливее, чем казался на первый взгляд, настороженно приподнял бровь.
– Нет, я не собираюсь просить вас перерезать кому-нибудь горло, – пояснил Давенпорт, хотя и не сомневался, что Нейл способен и на это, если ему хорошо заплатить. – Кто-то торчит рядом с этим клубом – возможно, один из судебных осведомителей, а возможно, человек, у которого есть более личный интерес в том, что касается моих передвижений. В любом случае я хочу, чтобы вы убрали его с моего пути.
Он пояснил свой план Нейлу, который тут же понял суть дела. Попросив одного рослого слугу занять его место у дверей, Нейл отправился прямо в ночь.
Давенпорт легко пробрался по комнатам, прежде чем выскользнуть в заднюю дверь и оказаться в переулке еще более отталкивающем, чем тот, через который он попал сюда. Затем он направился к входу в клуб, где, без сомнения, до сих пор слонялся без дела незнакомец с лицом хорька.
Ему не пришлось долго ждать. Послышался приглушенный крик и затем звук шагов, направлявшихся в его сторону. Давенпорт прижался к стене, ожидая, пока крупная фигура незнакомца не устремилась со всех ног к нему. Приходилось признать, что негодяй действовал быстро. Сделав подножку, достойную футбольного поля Кембриджа, он набросился на хорька и поверг бегущего противника на землю.
Давенпорт перевернул нападавшего лицом вверх, но едва он успел отвесить ему один крепкий тумак, как отблеск лунного света на лезвии подсказал ему, что этот малый был вооружен и готов нанести удар. Нож мог бы поразить Давенпорта между плечом и шеей, но в последнее мгновение граф успел перехватить руку преступника и крепко ее стиснуть. Этот малый был силен, коварен и явно умел обращаться с ножом.
– Кто тебя послал? – выпалил он. – Почему ты преследуешь меня?
Тонкие черты незнакомца исказились в зверином оскале. Он ничего не ответил, а лишь возобновил свои усилия всадить сзади нож в шею Давенпорта.
Давенпорт, которому ярость придала сил, заставил хорька опустить руку на землю, ударив ею сначала один раз, потом другой о булыжники, и в конце концов вынудил негодяя разжать пальцы. Нож со звоном упал на землю.
Давенпорт хотел избить хорька до крови. Ему просто необходимо было удостовериться, что этот грязный слизняк никогда даже не взглянет в сторону Хилари. Однако прежде всего требовалось выяснить, кто его послал и зачем.
Давенпорт подобрал нож и одним рывком поднял противника на ноги. Он прижал его к стене, стиснув ему горло, и отчетливо произнес:
– Будет лучше, если ты заговоришь, потому, что люди моего положения обычно не жалуются на таких, как ты, властям. Они просто давят их, как клопов.
Он слегка ослабил хватку на шее преследователя, чтобы тот мог ответить. Хриплым голосом незнакомец произнес:
– Скоро вам пришлют весточку. И с юной леди не случится ничего плохого, если только вы согласитесь сотрудничать.
Взор Давенпорта застлала красная пелена, пальцы на шее противника непроизвольно сжались. Негодяй внезапно пнул Давенпорта в голень, а его ногти так и впились в запястье графа.
– Убейте меня, и вы ничего не добьетесь, – прохрипел хорек задыхаясь. – Мое место тут же займет другой.
– Только взгляни еще раз в сторону леди, и я выпущу тебе кишки! – выпалил Давенпорт.
Со стороны клуба донесся чей-то слабый хриплый крик. Давенпорт услышал его, однако пленника не оставил. Незнакомец усмехнулся, обнажив ровные белые зубы, и кивнул головой в сторону заведения:
– Я заколол вашего дружка, как поросенка. Все вы одним миром мазаны, ваша светлость. Вам ровным счетом наплевать на простолюдина, который в эту самую минуту истекает кровью в канаве.
Только тут Давенпорт впервые заметил темное, неправильной формы пятно на пиджаке хорька и уловил исходивший от него запах свежей крови.
Дьявольщина. Обернувшись, Давенпорт бросил беглый взгляд в сторону аллеи, отыскивая во мраке крупную тень. Он отвлекся всего лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы одним резким движением негодяй с лицом хорька вырвался на свободу.
Неистово ругаясь, Давенпорт позволил ему скрыться. Затем он бросился в сторону аллеи и опустился на колени рядом с рослым швейцаром, который лежал на булыжниках, зажав бок рукой, из-под которой струйками просачивалась кровь.
Издав череду самых непристойных проклятий, Давенпорт нагнулся, чтобы приподнять Нейла с грязной земли, поддерживая его. Позвав на помощь, он вынул носовой платок и, как мог, постарался перевязать рану.
– Вам нужен врач, – обратился он к Нейлу. Сердце так и колотилось в его груди, под ложечкой болезненно засосало. Боже правый, что он наделал?
Читать бесплатно другие книги:
