Мой прекрасный негодяй Брук Кристина

Странная тупая боль стиснула ей грудь. Что ж, она не станет сейчас тратить время на сожаления. Ей придется как-то решить этот вопрос, когда настанет время.

Войдя в утреннюю гостиную, Хилари обнаружила там хозяйку дома в ярко-красном пеньюаре и чуть сдвинутом набок кружевном чепчике на огненно-рыжих волосах. Перёд ее одежды был усыпан крошками, а рядом лежали сваленные в груду бумаги, похожие на приглашения. Миссис Уэйкер разбирала карточки, что-то бормоча про себя.

При приближении Хилари она подняла голову:

– А, вот вы где, моя дорогая! Как вы думаете, что все это означает? Мы приглашены повсюду!

Хилари наморщила лоб:

– Но я не понимаю… В Лондоне меня никто не знает.

– Уж поверьте мне на слово, лорд Девер об этом позаботился. – Миссис Уэйкер даже фыркнула от удовольствия, размахивая одной из карточек в воздухе. – Это вот от леди Арден. Приглашение на званый вечер, который она устраивает сегодня. Другую такую сторонницу приличий, как леди Арден, еще поискать.

Да, Хилари уже успела в этом убедиться.

– Я имела честь познакомиться с ее светлостью вчера.

Слегка ошеломленная, она уселась за стол, накрытый к завтраку, и наблюдала за тем, как хозяйка вынимала из кремовой стопки одну карточку за другой.

– Вам тут нечему удивляться, Хилари, – заявила миссис Уэйкер. – Как будущая графиня Давенпорт, вы везде будете желанной гостьей, попомните мои слова.

– Но ведь никто еще не знает о помолвке, – возразила Хилари, хотя круг тех, кто о ней знал, похоже, ширился с каждым часом.

– Все эти затеи с секретностью – полная нелепость, – заметила миссис Уэйкер. – Как вы думаете, мой цыпленочек, сможете вы ли найти лучшую партию, чем титулованный граф? К тому же еще далеко не из бедных. У Давенпорта карманы битком набиты деньгами, можете не сомневаться. Как и у всех Уэструдеров.

– И все же мы можем решить, что не подходим друг другу, – ответила Хилари.

Дама только усмехнулась в ответ:

– Вам лучше смириться с мыслью о браке с лордом Давенпортом. Тайна скоро выйдет наружу, и тогда у вас не останется иного выбора.

Но она не могла выйти за него замуж, даже если об их помолвке станет известно всем, поскольку он был к ней совершенно равнодушен.

Миссис Уэйкер испустила слегка раздраженный вздох.

– Не могу понять, что на вас нашло, дитя мое. Допустим, Давенпорт может быть порочным молодым человеком, но вы не можете отрицать, что он богат, титулован и к тому же чертовски красив. О чем еще может мечтать юная леди?

«Только о любви», – подумала Хилари.

Эта мысль поразила ее. Еще никогда прежде она не испытывала потребности в любви, даже наедине с собой. Она и мечтать не смела о столь драгоценном даре. Достаток, спокойствие – да, к ним она стремилась всей душой, но любовь? В ее положении сама мысль о том, что какой-то мужчина может ее полюбить, казалась неслыханной роскошью.

И вдруг, в какой-то момент, Хилари осознала, что именно любовь была тем, чего она хотела – в чем нуждалась – с самого начала.

От отчаяния ее дыхание сделалось прерывистым, пульс участился. Боже правый, она бы скорее убила себя, чем влюбилась в лорда Давенпорта. Ей нельзя позволять себе никаких нежных чувств к негодяю вроде него. Только не сейчас, когда она была так близка к осуществлению заветной мечты всей ее жизни.

Однако ей не представился случай размышлять над этим дальше. Миссис Уэйкер заявила, что ей необходимо приобрести подходящий гардероб для сезона, и немедленно.

– Я отвезу вас к своей собственной модистке. У мадам Перье очень тонкий вкус в том, что касается цвета. Знает в точности, что мне нравится.

Если вкусы мадам Перье по части цвета совпадали со вкусами миссис Уэйкер, Хилари подозревала, что ей грозят крупные неприятности. Она желала всем существом, чтобы Розамунда и Сесили добились от лорда Девера разрешения помочь ей с гардеробом. Однако едва ли ей стоило демонстрировать свою нелояльность в присутствии миссис Уэйкер.

Перспектива прогулки по лондонским магазинам не могла отвлечь ее от более серьезной проблемы – Давенпорта и ночи, которую она с ним провела. Он овладел ею в самом сокровенном, интимном смысле слова, и она ему это позволила, и, более того, даже получила от этого удовольствие. Зачем бы ей вдруг понадобилось совершать такой ужасный, непоправимый поступок, если бы она не была в него влюблена?

Нет-нет, она не могла быть настолько глупа. Влюбиться в такого повесу, как Давенпорт? Скорее небо упадет на землю, чем он ответит ей взаимностью.

– Пойдемте, моя дорогая, – обратилась к ней миссис Уэйкер. – Нам так много нужно успеть сделать сегодня.

Хилари послушно села в экипаж и попыталась сосредоточиться на предстоявшей ей задаче, пока миссис Уэйкер болтала без умолку о самых последних модных новинках.

Хилари редко покупала себе новую одежду, а когда все же покупала, то отдавала предпочтение платьям из практичных, носких тканей, которые можно было надевать каждый день в академии. Обычно их шила для нее деревенская портниха, и хотя Хилари понимала, что выглядела в этих платьях безнадежно провинциально, недостаток лоска в ее положении едва ли имел значение. Кроме того, она просто не могла позволить себе покупать одежду в дорогих магазинах Бата. Ее братья были на удивление прижимистыми, когда речь шла о ее карманных расходах, а лорд Девер и того хуже.

Она почувствовала облегчение, когда, несмотря на заверения миссис Уэйкер, лорд Давенпорт так и не явился, чтобы сопровождать их на Бонд-стрит. Едва ли у нее хватит духу обсуждать одежду после того, что произошло между ними минувшей ночью. От одной этой мысли у нее все трепетало внутри. Она непременно чем-нибудь себя выдаст, и тогда все поймут, что она и Давенпорт были близки.

Что за жалким созданием она была! Хилари уже слышала от Трикси, что как только мужчина получает от девушки то, что ему нужно, он сразу теряет к ней всякий интерес. От этой мысли в ее груди шевельнулась боль. Пришлой ночью она не только отдала Давенпорту свое тело, но и открылась ему, тем самым сделав себя уязвимой. До сих пор именно она отвергала его. Теперь же…

Внезапно все ее мечты о спокойном, приятном джентльмене оказались не более чем сверкающим мыльным пузырем, который лопался у нее на глазах. Ей не нужен был спокойный, приятный джентльмен. Ей был нужен этот несносный тип, этот негодяй с дьявольски красивым лицом. Ей был нужен Давенпорт.

Потрясение от этого открытия оказалось так велико, что она едва не оступилась, спускаясь по ступенькам экипажа.

Ох, неужели она и впрямь потеряла голову? Должно быть, то обстоятельство, что она отдалась ему физически, губительно повлияло на ее рассудок.

Когда они переступили порог просторного демонстрационного зала любимой модистки миссис Уэйкер, Хилари тут же вышла из задумчивости. Она осмотрелась по сторонам и с трудом сглотнула. Ей никогда прежде не случалось иметь дело с лондонскими модными домами, однако она представляла себе нечто более изысканное, чем то заведение, в которое она попала. Она ожидала увидеть демонстрационный зал, забитый тканями всех возможных расцветок и грудами самых последних модных журналов вроде «Ла бель ассамбле». Однако интерьер этого магазина был обставлен в вычурном стиле, представлявшем собой странное смешение золотого и пурпурного цветов, с обитой мягким бархатом кушеткой в одном конце комнаты и массивной люстрой, свисавшей с потолка. Цвет стен так резал глаз, что они как будто пульсировали вокруг нее.

– У мадам Перье свой собственный неповторимый стиль, – прошептала миссис Уэйкер.

Хилари охотно в это верилось.

– И кроме того, ее услуги обходятся весьма дешево, моя дорогая, – добавила миссис Уэйкер и просияла при виде маленькой худощавой женщины, появившейся из задней комнаты магазина.

– Мадам Уэйкер! Как приятно вас видеть! – произнесла мадам Перье, и Хилари уловила в ее «французском» акценте следы произношения Восточного Лондона.

У мадам были темные волосы и пронизывающие черные глаза. Она носила платье из черного бомбазина, делавшее ее похожей на отощавшую ворону. В общем, образ малоприятный. И эта дама была настоящей кудесницей в том, что касалось пошива платьев? Хилари с трудом в это верилось. Столь же трудно было увязать кричащий цвет стен в заведении мадам со строгим, почти траурным платьем, которое она носила.

Модистка бросила на Хилари быстрый, жесткий, оценивающий взгляд, после чего обернулась с немым вопросом в глазах к своей покровительнице.

– Я привела вам мою юную родственницу, мисс Девер, – произнесла миссис Уэйкер. – В этом сезоне она впервые выходит в свет, и ей нужна одежда. Полный гардероб, мадам. Ее опекун на этом настаивает.

Тонкая бровь женщины приподнялась, в темных глазах промелькнуло расчетливое выражение. Затем хозяйка щелкнула пальцами и появилась другая женщина – такая же худая и тоже одетая во все черное, но высокая как жердь.

– Не угодно ли вам подняться на подиум, мадемуазель? – произнесла высокая дама таким замогильным тоном, что Хилари показалось, будто ее собирались вести на эшафот.

Начиная с этого момента, все впечатление было окончательно испорчено.

Помощница модистки принесла несколько рулонов ткани, один оттенок крикливее другого, предлагая Хилари приложить их к груди, чтобы мадам могла решить, какой цвет лучше всего подходит к ее коже.

– Но ведь мне полагается носить бледные оттенки, – произнесла совершенно ошеломленная Хилари. – Разве не так, миссис Уэйкер?

Обычно юные дебютантки носили платья белые, или пастельных тонов, или из узорчатого муслина. Ей не хотелось даже прикасаться к ткани тошнотворного зеленовато-желтого оттенка, который, по заверениям мадам Перье, лучше всего подходил к цвету ее лица.

Миссис Уэйкер тут же отмахнулась от этой слабой попытки ее подопечной утвердить свою независимость.

– Моя дорогая, вы очень милы, но не настолько, чтобы затмить своей красотой других девушек. Вам нужно отличаться от них – а есть ли лучший способ выделиться, чем носить яркие цвета? Могу вас заверить, именно мое неповторимое чувство стиля и привлекло в первую очередь внимание мистера Уэйкера – упокой Господи его душу.

– Знаю, что с моей стороны это ужасно малодушно, но я совсем не возражаю против того, чтобы выглядеть, как все остальные дебютантки, – осмелилась возразить Хилари. – По правде говоря, мне не особенно хочется выделяться.

Все, чего она когда-либо хотела, было занять свое место среди пышущих юной свежестью дочерей аристократов на балу в «Олмаке». Как часто она слышала от своих учениц в академии мисс Толлингтон сетования по поводу бесчисленных светских условностей. Хилари получала удовольствие от каждой из них. Ей не терпелось доказать всем и каждому, как хорошо она их усвоила и какой скромной, тихой и изящной может быть девушка из семьи Деверов. Но как, ради всего святого, она могла выглядеть скромной и тихой – а тем более изящной – в платье режущего глаз оранжевого цвета? Что подумает о ней Давенпорт?

Сомнение вкралось в ее сознание прежде, чем она успела остановиться. Ох, она и впрямь была безнадежна, если жаждала его восхищения!

От разочарования Хилари заметно сникла, разглядывая свое отражение в зеркале с позолоченной рамой. Она-то мечтала предстать перед Давенпортом изысканно одетой, увидеть в его глазах вместо насмешливого блеска благоговейный трепет. Если она наденет платье из шелка цвета фуксии, он либо будет кататься по полу от смеха, либо ему станет дурно. Она вздрогнула. Какой джентльмен захочет находиться рядом с девушкой, разодетой, как китайский фонарь?

Хилари вежливо, но твердо пыталась настоять на своем, однако безуспешно. Она прикусила губу, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь способ разрушить планы миссис Уэйкер, не критикуя вкусы своей дуэньи.

Тут колокольчик на двери магазина звякнул, напугав ее. Обернувшись, Хилари увидела в дверном проеме высокую фигуру лорда Давенпорта.

– Милорд! – воскликнула миссис Уэйкер, вся просияв. – Вы нашли нас!

– Лорд Давенпорт! – чуть хриплым голосом произнесла Хилари.

В его глазах, остановившихся на ней, тлел огонек, от которого ее обдало жаром вплоть до нижней части живота. Она чуть не растаяла прямо на месте.

К этому времени Давенпорт уже успел оценить ужасающий декор комнаты.

– О боже! – воскликнул он, осматриваясь вокруг. – Да это все равно что застрять в больном горле. Доброе утро, мэм, – обратился он к миссис Уэйкер, совершенно игнорируя модистку. – Хилари, где вы были, черт возьми?

Он выглядел обиженным, что особенно умиляло, если принять во внимание, что миссис Уэйкер пригласила его на эту прогулку, а он так и не появился в назначенное время.

– Здесь, – ответила Хилари. – Как вы сами видите, с меня снимают мерки для платья.

– В этом месте? – Он снова осмотрелся вокруг. – Больше похоже на бордель, чем на модную лавку. Вам не стоит покупать здесь одежду.

С губ миссис Уэйкер сорвалось возмущенное восклицание. Хилари едва удерживалась от смеха, но все-таки постаралась поставить его на место:

– Миссис Уэйкер часто посещает этот салон. Она высоко ценит услуги мадам Перье.

Давенпорт присмотрелся к компаньонке Хилари, которая в тот день надела ансамбль горчично-желтого цвета с темно-зеленой каймой.

– Да, я вижу.

Сама модистка, стоявшая рядом, в ответ на его возмутительное замечание только раскрыла рот от еле сдерживаемого негодования. Хилари заметила, что от возбуждения щеки дамы покрылись приятным румянцем и сейчас она уже меньше походила на пугало.

– Отмените заказ, миссис Уэйкер, – распорядился Давенпорт. – А вы, Хилари, пойдемте со мной.

Он распахнул перед ней дверь и поклонился. Чуть не подпрыгнув от облегчения, Хилари швырнула кусок шелковой ткани цвета фуксии в костлявые руки помощницы мадам Перье и поспешила за ним следом.

Не обращая внимания на громкие протесты миссис Уэйкер, Давенпорт спокойно подхватил Хилари под руку и крупными шагами направился вдоль Бонд-стрит.

– Ох, мне хочется вас расцеловать! – прошептала она. Так велика была ее благодарность за то, что ее избавили от унижения носить творения мадам Перье, что она и впрямь готова была расцеловать его прямо здесь на Бонд-стрит, на виду у всех окружающих.

Давенпорт посмотрел на нее сверху вниз с блеском в глазах.

– Извинитесь перед миссис Уэйкер, и мы найдем другое место, чтобы удовлетворить ваше желание.

Красочные виньетки минувшей ночи мелькали перед ее мысленным взором, заставляя жар накапливаться в ее лоне. Сколь бы часто и сурово она ни укоряла себя за собственное поведение, Хилари нимало не сожалела о случившемся. Ее герой в потускневших доспехах снова пришел ей на выручку, на этот раз избавив ее от настоящей катастрофы.

– Знаете, Давенпорт, вы становитесь в моих глазах настоящим Белым Рыцарем. Вы спасаете меня, и уже не в первый раз.

Эта мысль заставила его резко остановиться. Какое-то время он со странным выражением лица хранил молчание, после чего произнес: «Не говорите глупостей», – и продолжил путь.

– А, вот мы и на месте! – Давенпорт остановился возле магазина с элегантным эркером, у которого не было ни вывески, ни каких-либо указаний на назначение лавки или имя ее владелицы. Он открыл дверь внутрь помещения. Хилари так и ахнула, едва переступив порог заведения, которое так же отличалось от лавки мадам Перье, как шампанское от кружки пива.

– Поторопитесь, миссис Уэйкер! – крикнул Давенпорт, между тем как негодующая матрона, пыхтя, пыталась их догнать. – Не задерживайтесь.

– Милорд, – выпалила она, едва поравнявшись с ними, – это же лавка мадам Жизель! Лорд Девер строго ограничил меня в расходах, и, уверяю вас, ее цены мне совсем не по карману.

– Об этом не беспокойтесь, – отозвался Давенпорт, который, по-видимому, ожидал примерно такого ответа. Он прикрыл дверь, чтобы Хилари уже переступившая порог, не могла их слышать, и добавил: – Вы можете передать все счета мне.

Грубоватое, но проницательное лицо матроны приняло расчетливое выражение:

– Вот что я называю поступком истинного джентльмена.

– При двух условиях, мэм, – продолжил Давенпорт. – Во-первых, вы закажете у Жизель гардероб и для себя тоже, отдав себя полностью в ее распоряжение.

– Ну… я не знаю… – замялась миссис Уэйкер, с сомнением глядя на окно магазина.

– За мой счет, разумеется, – пробормотал Давенпорт.

Лицо дамы просияло, и Давенпорт решил, что она могла бы выглядеть привлекательной, если бы не безвкусные наряды, которые она носила, и, разумеется, волосы.

Глаза ее сузились:

– А второе условие?

– Вы должны оставить все решения касательно гардероба мисс Девер на усмотрение самой мисс Девер и мадам Жизель.

Миссис Уэйкер обиженно фыркнула:

– Что ж, я буду только рада.

Однако вид у нее, когда она протиснулась мимо него в роскошный салон, был совсем не радостный.

Впрочем, Давенпорт не думал, что эта дама доставит им какие-либо неприятности. Перспектива получить новый гардероб на целый сезон, да еще от самой дорогой модистки во всем Лондоне, должна была ее успокоить.

Как только он передаст Хилари в умелые руки Жизель, Давенпорт намеревался предоставить все остальное женщинам. Единственное, что он знал о дамских платьях, – это то, как их снять: достижение, которым он по праву гордился. Тем не менее его сестра пользовалась услугами мадам Жизель, и это само по себе было достаточной рекомендацией. Сесили по праву считалась самой стильной леди Лондона, поэтому имело смысл привести Хилари сюда.

Хилари искоса взглянула на него, когда экзотически смуглая Жизель бросилась приветствовать их с чисто галльским энтузиазмом. Но как только мадам упомянула герцогиню Ашборн, легкое напряжение исчезло.

Стало быть, Хилари была вовсе не настолько несведуща в жизни света, как хотела казаться. Она подозревала, что он приводил сюда своих любовниц – или даже что мадам Жизель была его любовницей. Но нет, ничего похожего. Он мог вести себя прилично, когда хотел, как скоро в том предстояло убедиться его мнимой нареченной.

– Мисс Девер требуется платье, чтобы надеть сегодня на званый вечер, – произнес Давенпорт. – И разумеется, гардероб на весь сезон в придачу.

Мадам прищелкивала языком, качала головой и восклицала: «О-ля-ля!» – без сомнения, желая набить себе цену.

– Сегодня вечером? Но это же невозможно! Вы хотите от меня чуда, милорд.

Он похлопал перчаткой по ладони:

– Невозможно, говорите? Очень жаль. Что ж, нам придется пойти в какое-нибудь другое место, не так ли, мисс Девер? Хорошего вам дня, мадам.

– Mais non, pas de quoi![8] Вы, наверное, шутите, лорд Давенпорт. – Жизель погрозила ему тонким пальчиком. – Никуда вы не пойдете, потому что творения Жизель самые лучшие. – Она поднесла кончик пальца к губам. – Как вы сами понимаете, это не в моих правилах, но если мадемуазель не возражает, у меня есть одно платье из узорчатого муслина, которое может прекрасно ей подойти. – Она махнула рукой. – Юные леди бывают такими капризными! Просто мадемуазель решила, что ей нужен розовый шелк, а не белый муслин, так что мое великолепное творение пока висит без дела.

– Что вы на это скажете, мисс Девер? – обратился к ней Давенпорт.

Жизель пыталась выглядеть беспечной, однако ее взгляд метался от Давенпорта к Хилари и обратно. Она пошла на риск, признавшись, что платье некогда принадлежало другой леди. Большинство дам из его окружения никогда бы не надели вещи, отвергнутые другой дамой, пусть даже та никогда их не носила.

Но какой еще у них оставался выбор? Он хотел, чтобы Хилари блистала в свете, а сегодня вечером ей представилась отличная возможность посетить званый вечер на дружественной территории. То есть он надеялся, что дом леди Арден окажется для нее дружественной территорией. После вчерашних событий он не стал бы биться об заклад.

– Мне бы очень хотелось примерить это платье, – произнесла Хилари. – Правда, могут потребоваться переделки…

– Они займут совсем немного времени, – отмела ее возражения мадам Жизель, и платье тут же было доставлено.

Его предостережения миссис Уэйкер оказались совершенно излишними. Едва взглянув на ужасный наряд компаньонки, Жизель ловко исключила ее из дальнейших переговоров, пока не настанет очередь снять с нее мерки. С подобострастным видом модистка приказала подать даме шампанское и предложила ей несколько модных журналов на выбор.

Давенпорт устроился на софе в некотором отдалении от кресла, в котором расположилась миссис Уэйкер. Он опустился на удобные подушки и откинулся на спинку, наблюдая за происходящим. Жаль, что он не может присоединиться к Хилари в небольшой комнате для переодевания, куда ее отвела Жизель, чтобы примерить отвергнутое платье из узорчатого муслина. У него разгоралось воображение при мысли о том, чем он мог заняться с ней в этом замкнутом пространстве, пока жизнь в модной лавке текла своим чередом.

– Очаровательно! – произнес он, когда она появилась из примерочной и поднялась на возвышение, чтобы мадам могла подогнать платье по ее стройной фигуре.

От этой похвалы она очаровательно покраснела, однако держала глаза опущенными, словно вдруг оробев.

Кто бы мог подумать, что эта юная мегера, которая совсем недавно осыпала его оскорблениями и ударами кулаков, теперь будет краснеть от смущения и смотреть на кончики туфель от одной его похвалы? Он с нетерпением ждал дня, когда она больше не будет стыдиться его или своих собственных желаний. Пока он наблюдал за ней, его собственная потребность как будто становилась все острее.

Платье было простым, даже девственно-чистым, однако оно совершенно ее преображало. Теперь, когда все достоинства ее фигуры не были, как обычно, скрыты одеждой, он мог созерцать ее вплоть до мельчайших подробностей. Изящный изгиб шеи, той самой шеи, которую он совсем недавно покрывал поцелуями, касаясь ее носом и вызывая вздохи и дрожь. Груди, скромно прикрытые, однако соблазнительно подчеркнутые фестонами корсажа. Пухлые губы, по которым он проводил языком, теперь изогнулись в улыбке, глаза сияли от предвкушения и восторга. Те самые глаза, которые минувшей ночью пылали страстью…

Ему не терпелось снова увидеть это гибкое, стройное тело под собой. Той ночью ему показалось, будто он отпил лишь один глоток теплого изысканного вина, после чего его выхватили у него из рук. Давенпорт хотел насладиться ею сполна, пока он не забудется в сладком дурмане.

Эта потребность доставляла ему все больше неудобств, пока он наблюдал за тем, как тонкие пальчики Жизель бегают по фигуре Хилари, снимая с нее мерки, драпируя ткани, разворачивая ее то в одну сторону, то в другую. То они обсуждали линию корсажа, то закалывали булавками юбку вокруг тоненькой талии девушки.

Скоро Хилари плыла в водовороте шелков и оборочек, а Давенпорта охватил теплый прилив удовольствия от сознания того, что именно он стал причиной, пусть и косвенной, этого оживленного выражения на ее лице. Он не мог не испытывать удовлетворения при мысли, что именно он, а не какой-нибудь другой мужчина, оплачивал ее наряды. Это собственническое чувство обдало его такой сильной волной, что, если бы он уже не сидел, она могла бы сбить его с ног – ощущение для него совершенно новое. Хилари Девер была невинна по натуре и неопытна, как ни одна другая женщина, с которой ему случалось спать до сих пор. Возможно, в этом и крылась причина. Она казалась слишком наивной, и потому он чувствовал себя вдвойне обязанным ее защищать. Защищать от всех и вся, кроме самого себя. Вопреки мнению Хилари он вовсе не был странствующим рыцарем, однако поскольку именно он привез ее в Лондон, на нем лежала обязанность оградить ее от злобы высшего света. Он не позволит никому унижать или отталкивать ее только потому, что она принадлежала к роду Деверов.

Жизель помогла Хилари сойти с подиума, после чего сделала знак миссис Уэйкер, что теперь ее очередь.

…Хилари пересекла устланный роскошными коврами пол и опустилась на софу рядом с ним.

– Благодарю вас! – прошептала она, под влиянием душевного порыва положив руку ему на запястье. – О, благодарю вас, милорд! Вы и представить себе не можете, как…

В ее глазах блеснула влага, но вместо того чтобы бежать как можно дальше от женских слез, Давенпорту вдруг захотелось бежать куда-нибудь вместе с ней – туда, где он сможет заключить ее в объятия.

Он отмахнулся от ее изъявлений признательности, испытывая со своей стороны благодарность за то, что миссис Уэйкер не упомянула о его предложении оплатить счета. Хилари убила бы его на месте, если бы знала, что все ее наряды куплены на его деньги.

– Вы будете сегодня вечером на приеме у леди Арден? – спросила она, едва сообразив, что ее бурные выражения благодарности его не интересовали. – Мы с миссис Уэйкер собираемся туда пойти.

– Да, буду, – ответил он. – Более того, я намерен вас сопровождать.

Ее плечи чуть опустились, словно от облегчения.

– Спасибо. Должна признаться, я ужасно волнуюсь, ведь это мое первое появление в свете. Все произошло так быстро.

Давенпорт уже прикидывал в уме все возможные средства и способы, чтобы скрыться с ней от остальных гостей. Особняк леди Арден он знал очень хорошо.

– У званых вечеров есть одно достоинство – на них не обязательно танцевать, – заметил он. – Самый лучший способ беззаботно провести время.

Однако ход его мыслей, по-видимому, отразился на его лице, поскольку Хилари очаровательно покраснела и бросила беглый взгляд на миссис Уэйкер.

– Вам не следует смотреть на меня так, – выдохнула она.

– Как так? – пробормотал он так тихо, что только они двое могли услышать. – Так, словно я хочу осыпать вас поцелуями от локонов на макушке до кончиков туфель? Так, словно я хочу вылить на ваше обнаженное тело вот это шампанское и слизать его с вас?

Он протянул мимо нее руку к бутылке шампанского, которую оставил на столе, и Хилари нервно вздрогнула.

Ухмыльнувшись, Давенпорт заполнил золотистым шипучим вином пустой бокал:

– Хорошее шампанское, не правда ли?

Он предложил бокал и ей, но она покачала головой, хмуро глядя на него. Однако губы ее при этом скривились так, словно она едва сдерживала улыбку.

Было бы слишком глупо испытывать торжество от одной маленькой победы. Давенпорт отставил бокал и принялся обдумывать пути и способы снова заполучить ее в постель этой же ночью.

Когда все было улажено, его мнимая нареченная чуть ли не выпорхнула из лавки мадам Жизель. Ее компаньонка выглядела столь же оживленной, заказав себе столько нарядов, сколько, по мнению Жизель, он мог себе позволить, не сделавшись банкротом. Впрочем, сияющее лицо Хилари окупало все затраты до последнего пенни.

– До вечера, лорд Давенпорт, – произнесла она, протянув ему руку. – Мы, дамы, отправимся дальше за покупками. – Она похлопала по ридикюлю. – Мадам Жизель дала мне список лучших магазинов, которые стоит посетить.

– Что ж, отправляйтесь и даже не думайте о расходах, – ответил он, бросив беглый взгляд на миссис Уэйкер.

Хилари как-то странно посмотрела на него, однако миссис Уэйкер тут же поняла намек. Он полагал, что у девушки хватит здравого смысла заказать все, что придется ей по вкусу, не спрашивая мнения дуэньи.

В действительности Хилари так и лучилась вновь обретенной уверенностью в себе. Она выглядела изящно и непринужденно, и благодаря ее природному умению держать себя даже простое платье и пелисс смотрелись на ней элегантно, если не модно.

Что-то вдруг с силой ударило его в грудь – теплый прилив энергии, вызванный именно тем, как выглядела Хилари в тот момент. То было чувство настолько чуждое ему, что поначалу он даже не мог дать ему определения.

Давенпорт продолжал смотреть на нее сверху вниз, словно пытаясь разрешить загадку. Он провел столько времени – по сути, годы, – пытаясь заглушить собственные эмоции. И теперь некое сильное и неожиданное ощущение застало его врасплох.

– В чем дело, милорд? – спросила Хилари, озабоченно наморщив лоб.

И тогда он догадался. Это чувство было гордостью.