Нежный враг Сноу Хизер
Приблизившись к опушке леса, они заметили тропинку, заросшую высокой травой, однако люди, хоть и редко, все же здесь ходили. Некоторое время они молча шли по ней, и Лилиан наслаждалась звуками природы, понимая, что, может быть, слышит их в последний раз. Ветер шевелил кроны деревьев, тихо шуршали листья. Где-то оживленно щебетали птицы, потрескивали сухие ветки – мелкая лесная живность спешила по своим делам. Жизнь в лесу продолжалась, его обитателям было неведомо о развернувшейся в их владениях человеческой драме.
Лилиан охватило глубокое сожаление. Время, проведенное с Джеффри, показало, что она перестала жить той далекой декабрьской ночью, когда у нее отобрали отца. О, внешне все было нормально: она строила планы, достигала успехов, ставила перед собой цели, оправдывающие ее существование, – но у нее не было самого главного – жизни в сердце. Она закрыла его от окружающих и шанса пробиться к нему ни разу не дала никому: ни дяде и тете, которые по-своему хотели ей добра, ни другим девушкам, годами старавшимся с ней подружиться, ни молодым людям, проявлявшим к ней интерес. Она никого к себе не подпускала, боялась сближения с кем бы то ни было, чтобы в очередной раз не испытать боль и горечь утраты.
Так было до Джеффри. Только ему удалось сломить ее сопротивление своим мягким напором, чувством юмора, способностью уязвить и бросить вызов, умением слушать. А что сделала она? Обманула его доверие и тем самым лишила себя его любви.
Следовало рассказать ему все в тот самый момент, когда поняла, что ему ничего не известно о ее отце. Она не должна была оскорблять его недоверием, поскольку точно знала, что он человек честный и благородный. Ей так хотелось, чтобы волшебное время с Джеффри никогда не кончалось… и вот теперь потеряла все. И если не случится чуда, у нее не будет возможности сказать ему, как он изменил ее, распахнул некогда наглухо запертую дверь. Пусть его любовь и потеряна для нее, все равно Лилиан безмерно ему благодарна за то, что открыл ее сердце, научил чувствовать, показал, как надо жить. Теперь все будет по-настоящему… если, конечно, повезет и Уэнтуорт ее не пристрелит.
Тропинка вывела к небольшому каменному круглому сооружению, на вид – очень старому, сверху накрытому замшелыми досками. Тропинка огибала это сооружение и уводила вправо.
– Что это? – спросила Лилиан.
– Старый колодец.
Колодец, о котором говорил Джеффри. Значит, они в роще, что за домом у озера.
– Отсюда снабжалась водой часть поместья, но мой брат приказал его закрыть, поскольку какой-то городской ученый сказал, что вода здесь плохая.
Быть может, это был ее отец?
– Мы пришли, – сказал Уэнтуорт.
Тропинка сделала еще один поворот, и над деревьями показался купол домика у озера.
Лилиан почувствовала дурноту. Очень скоро Уэнтуорт поймет, что его дурачат, и одному Богу известно, что предпримет. «Прошу тебя, Джеффри, пожалуйста, приди!»
В глубине души ей вовсе не хотелось, чтобы он пришел. Джеффри не ожидает встретить здесь вооруженного человека, тем более своего дядю, и может оказаться застигнутым врасплох. Если положение Уэнтуорта действительно столь отчаянное, то он не остановится ни перед чем. Она не должна допустить, чтобы Джосс причинил вред своему племяннику.
Уэнтуорт подвел ее к черному ходу и принялся дергать за ручку двери, но замок не поддавался. Тогда он с проклятиями стал колотить по двери ногой.
Лилиан поняла, что у нее есть возможность укрепить его заблуждения относительно ее желания единолично завладеть сокровищем, и достала из кармана ключ, который ей в свое время дал Джеффри.
– Вот возьмите. Я украла ключ, перед тем как покинуть Сомертон-Парк.
Уэнтуорт, прищурившись, оглянулся на нее через плечо, и Лилиан невинно захлопала ресницами – ну чисто агнец божий!
Джосс взял у нее ключ и, вставив в замочную скважину, задумчиво и даже с некоторым интересом заметил:
– Знаешь, а ты оказалась изобретательнее, чем я думал. Я, конечно, знал, что ты умна, и был впечатлен, как ловко окрутила моего племянника, но все же не ожидал, что после объявления помолвки сбежишь, для того чтобы выманить его из поместья, а самой вернуться. Снимаю шляпу. Гениальный ход.
Он одобрительно хихикнул, и в этот момент замок со щелчком открылся.
У Лилиан слова Джосса вызвали самые разные эмоции. С одной стороны, облегчение: судя по всему, Уэнтуорт купился на ее историю, – а с другой – страх: ведь ее действия могут быть восприняты Джеффри в точности так же.
Втолкнув Лилиан внутрь, Уэнтуорт запер дверь на замок, убрал ключ в карман и приказал открыть ставни, чтобы в помещении стало светлее.
– Только на тех окнах, что с задней стороны здания, чтобы не заметил случайный прохожий.
В комнате стало светло. Лилиан поняла, что время вышло, и, чтобы он ничего не заподозрил как можно дольше, решила добавить в свое поведение нотку агрессивности.
– А теперь необходимо найти письма – Джеффри спрятал их здесь.
– Письма? – непонимающе переспросил Уэнтуорт.
– Это зашифрованные послания, которыми обменивались мой отец и ваш брат. В одном из них отец указал, куда спрятал сокровище, но я не успела расшифровать: Джеффри отобрал у меня письмо и спрятал где-то здесь, – поэтому и согласилась выйти за него, чтобы выиграть время. Иначе мне пришлось бы уехать вместе с остальными гостями и я так и не узнала бы, куда он их дел. Найдем письма – найдем сокровище.
Лилиан очень надеялась, что за то время, пока продлятся поиски, либо Джеффри успеет прийти, либо она сама что-нибудь придумает. Поэтому, демонстративно повернувшись к Уэнтуорту спиной, принялась рыться на полке. Джосс не шевелился, и Лилиан испугалась: если он и дальше будет бездействовать, то рано или поздно поймет, что его дурачат, но через несколько секунд услышала недовольное ворчание, а потом скрип рассохшегося дерева и шелест бумаг, – Уэнтуорт рылся в письменном столе Джеффри.
Лилиан медленно выдохнула: искренне хотелось верить, что она не оттягивает неизбежное – свою гибель.
Джеффри замер у окна. Слова, которые он только что услышал, в полном смысле вышибли из него дух.
«…Поэтому я и согласилась выйти за него, чтобы выиграть время. Иначе мне пришлось бы уехать вместе с остальными гостями и я так и не узнала бы, куда он их дел. Найдем письма – найдем сокровище».
И все же…
В глубине души он знал, что это неправда, ну или не вся правда. И хоть у него не было полной уверенности, почему именно Лилиан согласилась выйти за него, и он действительно опасался, что ей всего лишь нужно время для продолжения поисков, – письма ее отца он сам расшифровывал и был уверен, что в них нет ничего относительно местонахождения сокровища. Лилиан явно кого-то дурачит, и он мог побиться об заклад, что этот кто-то – его собственный дядя, а это означает, что Лилиан грозит опасность.
Джеффри постарался не поддаться панике. Ему нужно сохранить ясную голову, иначе он не сумеет ей помочь. Инстинкты, отточенные годами военной службы, взяли верх, и он подошел ближе к окну, рассчитывая получить полную картину поля боя.
Он заметил Лилиан – она была ближе к окну, – и его снова охватил гнев. Черт бы побрал Джосса за то, что подверг ее такой опасности! Лицо ее было бледнее бумаги, руки, когда она переставляла книги на полке, явно дрожали. Джеффри видел, что ей страшно, хотя она тщательно это скрывала.
Краем глаза он отметил движение, и в поле зрения возник Джосс, который, похоже, рылся в ящиках стола. Что это? Пистолет? Он угрожал Лилиан оружием? Лишь огромным усилием воли Джеффри удалось справиться с яростью, мгновенно охватившей все его существо. Убедившись, что Лилиан действительно угрожает опасность, он в корне изменил свои планы. Сможет ли он прицелиться настолько точно и выстрелить через окно, чтобы убить или хотя бы ранить Джосса?
Он прикинул угол и понял, что это невозможно: ему придется стрелять вверх, и пуля пройдет над головой Джосса, так что он успеет воспользоваться оружием. А кому достанется ответный выстрел: ему или Лилиан, – оставалось только гадать.
Возвращаться за подкреплением времени не было. Значит, придется рассчитывать на эффект внезапности. Если он неожиданно выбьет заднюю дверь, внимание Джосса обратится на него и у Лилиан появится возможность убежать или хотя бы спрятаться. Она не должна подвергаться таким испытаниям и не заслуживает, чтобы ей причиняли зло. И он тоже хорош! Когда все это закончится, он будет вымаливать у нее прощение, а пока самое главное – спасти ей жизнь и поставить наконец точку в затянувшейся истории с дядей.
Джеффри пригнулся, прошел под окном и крадучись направился к задней двери.
Лилиан, хоть и не видела его, мгновенно почувствовала: он пришел, он здесь, близко. По коже пробежали мурашки. Краем глаза она заметила тень над подоконником: он направляется к задней двери – должно быть, попытается незаметно войти, – но ведь дверь заперта! Даже если у него есть ключ, щелчок замка все равно будет слышен.
Сердце Лилиан забилось чаще. Джеффри не знает, что Уэнтуорт вооружен. Вот пристрелит его, и в этом будет ее вина. Ведь это она сбежала, позволила заманить себя в экипаж; она привела бандита сюда, рассчитывая, что Джеффри ее спасет, зная, что это ее единственный шанс.
Но на ее совести не будет смерти Джеффри. Она должна отвлечь внимание негодяя, и Джеффри, если будет действовать достаточно быстро, сумеет этим воспользоваться.
Лилиан огляделась по сторонам. К сожалению, идей не было. Во всяком случае, хороших. Можно было, скажем, закричать, что она нашла письма, но тогда Уэнтуорт бросится к ней и легко сможет использовать ее в качестве заложника, спрятаться за ней как за щитом, а Джеффри окажется в невыгодном положении. Лилиан не сомневалась: как бы ни был он на нее зол, убить ее не позволит все равно: станет вести переговоры, чтобы спасти ей жизнь, одновременно подвергая опасности свою.
Ее взгляд остановился на запасах, сделанных Джеффри: краски, масло, холсты, кисти.
Скипидар – вещество легковоспламеняющееся и взрывоопасное, так что можно попробовать… Она сунула руку в карман, где, как всегда, хранилось ее импровизированное огниво с экспериментальным ускорителем горения. Если его зажечь и бросить в емкость со скипидаром, то у нее будет время отбежать на безопасное расстояние, но даже если не хватит времени ей, это не важно: главное – оно появится у Джеффри.
От сильного удара дверь сорвало с петель, и Лилиан испуганно подпрыгнула, а Уэнтуорт и вовсе завизжал как истеричная старуха, но быстро пришел в себя и направил пистолет на Джеффри.
Лилиан забыла, что надо дышать, а Джеффри не сводил пристального взгляда с лица дяди, стараясь не обращать внимания на пистолет. Его собственный пистолет был заткнут за пояс сзади и оставался невидимым. Он медленно поднял руки. Если не делать резких движений, Джосс сосредоточится на нем, а Лилиан сможет выбраться. Наверное…
Ему очень хотелось взглянуть на нее, убедиться, что она не поддалась панике, но приходилось смотреть только на Джосса. Джеффри мельком отметил, что она чуть-чуть продвинулась к двери, и на душе сразу стало легче.
– Ты собираешься меня убить, так же как когда-то убил моего отца?
От спокойного голоса Джеффри Джосс вздрогнул, но пистолет по-прежнему держал твердо.
– Я не планировал ничего подобного, – после паузы наконец сказал Уэнтуорт. – И долгие годы жил с чувством вины за смерть твоего отца. Хотя, когда графом стал твой брат, для меня все сложилось в высшей степени удачно. Мне легко доставались деньги, а он ничего не замечал. Но ты, к сожалению, не такой глупец, как Генри. Какое-то время я думал получать деньги шантажом – надо же было покрывать мои потери за игровым столом, – а потом намеревался завязать. Клянусь. Но тут появилась она. – Джосс, не оборачиваясь, кивнул в сторону Лилиан, которая тем временем потихоньку продвигалась к двери. – Как только узнал ее фамилию, я понял, зачем она здесь, и решил, что если буду следить за ней, узнаю, где корсет, и получу его первым, то смогу продать драгоценные камни и заплатить долги, не вмешивая в это дело тебя. А иначе, вполне возможно, мне пришлось бы тебя убить, чтобы вместе с титулом получить и твою собственность.
Лилиан почему-то остановилась и наклонилась. Вот глупая! Проклятье! Если бы она убежала, все быстро удалось бы закончить, а так придется развлекать дядюшку разговорами.
– Кто же одалживал тебе такие крупные суммы?
– Лучше не спрашивай, – отмахнулся Джосс.
Что, интересно, она задумала? Джеффри боялся отвести глаза от Джосса и не понимал, какого черта она сидит на корточках совсем рядом с ним, когда уже давно могла бы сбежать.
– Позволь мне заплатить твои долги, – продолжил диалог Джеффри. – Поверь, я смогу решить эту проблему, ведь мы одна семья.
Как же не хотелось произносить эти слова, но все же он их выговорил – ради Лилиан.
Джосс отвел глаза, вроде бы раздумывая, и в какой-то момент у Джеффри создалось впечатление, что ему удалось убедить его принять предложение, но потом его лицо болезненно скривилось.
– Ни за что не поверю, что ты станешь помогать мне теперь, когда знаешь, кто убил твоего отца.
Да, похоже, дядюшка не дурак.
– Конечно, мне придется убить и мисс Клэрмонт. – Джосс молниеносно обернулся, схватил Лилиан и прижал к себе, направив пистолет на нее.
Джеффри не ожидал от него такой прыти, и ему потребовалось все мыслимое самообладание, чтобы не выхватить свое оружие, но он не сможет убить Джосса раньше, чем негодяй нажмет на спусковой крючок. И он сделал единственное, что показалось правильным в этой ситуации: опустился на колени.
– Прошу тебя, дядя, не трогай ее.
Лилиан заставила себя стоять без движения, хотя всем существом стремилась отодвинуться как можно дальше от взрывоопасного вещества, которое только что подожгла. «…четыре, пять, шесть…» Она понятия не имела, сколько времени необходимо для воспламенения скипидара, смешанного в емкости с ингредиентами из ее заветной коробочки-огнива, и не знала, чего можно ожидать…
Додумать она не успела: взрывная волна ударила прямо в живот, и голова взорвалась болью, войдя в соприкосновение с полом, ноги охватило жаром. Стараясь не обращать на все это внимания, Лилиан с трудом поднялась на четвереньки и поискала глазами Уэнтуорта. Где-то за спиной раздались крики, и она обернулась.
По бриджам Уэнтуорта, рухнувшего на колени, полз огонь, но пистолет из рук он так и не выпустил и по-прежнему держал под прицелом Джеффри. Лилиан повернула голову в ту сторону, где он находился до взрыва, и убедилась, что он все там же, в той же позе, на коленях. Почему, черт бы его побрал? В этот миг он выхватил из-за спины пистолет, прицелился, но Уэнтуорт успел нажать на спусковой крючок раньше.
– Джеффри! – закричала Лилиан, вся во власти страха и болезненного жара.
Два выстрела прозвучали почти одновременно – один на секунду раньше другого, – и почти сразу ее кто-то оттащил от источника жара, похлопал по ногам и поднял.
Прошло несколько секунд, и Лилиан, почувствовав острую боль в ногах, поняла, что Джеффри держит ее на руках. Слава богу, он жив. К глазам подступили слезы, и она глубоко вздохнула, надеясь ощутить его запах: специй и мяты – но почувствовала только зловонный дым, вонь химикатов и еще чего-то. Она даже самой себе боялась признаться, что так пахнет… горящая человеческая плоть.
– Твой дядя?… – хрипло выдавила Лилиан.
– Мертв. – Джеффри тоже хрипел.
– Но как? Он же держал тебя на мушке, а ты только доставал пистолет.
Джеффри сильно прижал ее к груди, но Лилиан застонала от боли, и он тут же ослабил хватку.
– Ложка сахара в порох – и все дела. Этому фокусу меня научил один блестящий химик.
– Но так же нельзя! – вскинулась она, собираясь рассказать, что при неблагоприятных условиях эффект может быть обратным, но ее накрыла чернота.
Глава 29
Лилиан попыталась открыть глаза. Ноги жгло огнем, а от сильной пульсирующей боли в голове перехватило дыхание. Веки никак не поднимались – тело наотрез отказывалось пробуждаться от сна, в котором не было никакой боли.
Почему так больно?
Воспоминания хлынули, сменяя друг друга. Взрыв. Уэнтуорт выстрелил в Джеффри. Джеффри держит ее на руках и прижимает к груди… нежно, как будто любит.
Она резко села. Глаза наконец открылись. И тут же вскрикнула от резкой боли в ногах.
– Ты пришла в себя.
Пенелопа? Лилиан увидела кузину у изголовья кровати, ее красивое лицо казалось встревоженным.
– Я позову доктора. – В голосе кузины слышалась забота, но страха не было – значит, ничего непоправимого не произошло. – Он даст тебе что-нибудь от боли.
Лилиан огляделась. Судя по шторам и стеганому покрывалу цвета морской волны, она в их комнате в Сомертон-Парке. Она прищурилась – свет резал глаза – и прижала руки к вискам. Интересно, как она сюда попала?
– Нет, не надо доктора, – услышала она свой скрипучий голос. Оказывается, что, в дополнение ко всем неприятностям, у нее сильно болит горло. – А где… где Джеффри?
Пенелопа отвела глаза, и было ясно: что-то знает, но не желает говорить.
Лилиан почувствовала нарастающую панику.
– Пен? – Она даже не пыталась скрыть страх. С Джеффри все должно быть в порядке, разве не так? Хотя, может, он была ранен, а она не заметила, потому что сама пострадала? – Что случилось?
Пенелопа поерзала на стуле, потом вздохнула и взяла кузину за руку. Ее рука показалась Лилиан обжигающе горячей. Но ведь Пен здорова! Ах, это у нее, должно быть, руки ледяные!
– Он жив и здоров, Лили, но его арестовали.
– За что? За убийство дяди? Но ведь это была самооборона! – воскликнула Лилиан. – И местный судья…
– Не за убийство, – перебила ее Пенелопа, – и не местный судья.
– Тогда за что?
– Его арестовали за предательство.
О боже! Лилиан почувствовала тошноту.
– Лорд Эйвлин и еще какие-то люди ждали его, когда он вбежал в дом с тобой на руках и потребовал, чтобы немедленно послали за доктором. Ему разрешили позаботиться о тебе, а потом увели.
– Эйвлин?
Пенелопа кивнула.
– Да, судя по всему, виконт – тайный агент военного министерства.
Каким-то образом он узнал, что Джеффри заплатил правительственному чиновнику во время войны, и заподозрил самое худшее.
– Нет, нет, нет! – простонала Лилиан, словно, отрицая действительность, могла что-то изменить. Если Джеффри арестуют за предательство, все, ради чего он так долго и напряженно работал, рухнет. Он потеряет все – возможно, даже жизнь. – Но ведь он не сделал ничего плохого! – Во всяком случае, намеренно. Но кто станет разбираться?
– Я знаю только то, что сказала, – вздохнула Пенелопа. – Мама сейчас беседует с графиней о разрыве помолвки и…
Лилиан отбросила одеяло и снова поморщилась от боли.
– Что ты делаешь? – удивилась Пен.
– Я собираюсь найти Джеффри. – Она не позволит, чтобы с ним что-нибудь случилось. Эйвлин и его спутники должны ее выслушать. – Я все объясню.
А если не станут слушать, что ж, тогда она придумает что-нибудь другое.
Встав, Лилиан скрипнула зубами. Ее слегка пошатывало. Собравшись с духом, она для верности ухватилась за спинку кровати и посмотрела на свои ноги. Они были покрыты пятнами ожогов, на которые кто-то наложил мазь. Ну да, кожа обожжена, но ничего угрожающего жизни. Судя по всему, даже шрамов не останется. Просто сейчас очень больно.
Она сделала осторожный шаг и убедилась, что при ходьбе боль не усиливается. Мужские сапоги, которые были на ней, защитили от огня.
Лилиан вышла из комнаты и медленно двинулась по коридору. Пусть она ведет себя как дура, но нельзя допустить свершиться величайшей в мире несправедливости. Не то чтобы она знала, как этому помешать… но Джеффри не должен один отвечать на обвинения, когда в действительности он единственный честный игрок в этой печальной истории.
– Ты не можешь никуда идти в ночной рубашке! – воскликнула Пен, догоняя ее.
Лилиан остановилась. Кузина права. Кроме того, если ей предстоит немедленно отправиться в Лондон, нужна одежда. Она развернулась и направилась обратно в комнату.
– Хорошо. Выбери что-нибудь подходящее для путешествия, но поторопись.
Пенелопа достала консервативную синюю амазонку. Лилиан аккуратно стерла мазь с ног, достала из сундука смесь собственного приготовления, в которую входило алоэ и пихтовое масло, еще несколько трав и немного камфары для снятия боли. Облегчение она почувствовала сразу. Во-первых, подействовало лекарство, а во-вторых, она убедилась, что ей здорово повезло: ожоги оказались поверхностными. Выпив несколько капель настоя ивовой коры, чтобы снять головную боль, она почувствовала себя готовой к действиям.
Отмахнувшись от попыток Пенелопы уложить ей волосы, Лилиан поспешно оделась и бросилась к лестнице в тот самый момент, когда был завязан последний шнурок. Она была исполнена решимости узнать, куда увезли Джеффри, и добраться туда, чего бы это ни стоило.
Возле закрытой двери библиотеки стоял дворецкий.
– Где лорд Стратфорд?
Мужчина, не заметив ее приближения, подпрыгнул от неожиданности, глаза его изумленно округлились. Лилиан понимала, что выглядит непрезентабельно: запыхавшаяся, бледная, волосы растрепаны, – но ей было все равно. Она могла думать только об одном: надо увидеть Джеффри и убедить лорда Эйвлина в его невиновности.
– Куда его увезли?
Дворецкий чопорно поджал губы и указал на дверь библиотеки.
– Лорд Стратфорд и лорд Эйвлин здесь, мисс, и с ними еще несколько… гостей.
Она направилась было к двери, но мужчина преградил ей путь.
– Я не могу никого пустить внутрь.
Лилиан гордо выпрямилась и, высокомерно взглянув на дворецкого – в точности так же, как много раз делала ее тетя, – заявила:
– Вы понимаете, что говорите с будущей хозяйкой этого дома? Могу вас заверить, любезный, что ваше существование будет здесь проще и приятнее, если немедленно отойдете от двери.
Мужчина растерянно заморгал, а чтобы не отвисла челюсть – Лилиан ясно это видела, – ему пришлось приложить немалые усилия. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, вероятно размышляя, насколько реальна высказанная угроза. Лилиан нахмурилась, понадеявшись, что ее взгляд так же грозен, как и те, что в последние дни бросал на нее Джеффри.
Не издав больше не звука, дворецкий отошел от двери.
Лилиан вздохнула и попыталась причесать пятерней волосы, которые оказались жесткими как солома. У нее появилась одна версия, и она искренне надеялась – ради Джеффри, – что не ошибается.
– Еще пара вопросов, Стратфорд, и вы сможете проведать свою возлюбленную, – с добродушным смешком сказал Веллингтон.
Джеффри покосился на дверь. Только клятвенное обещание доктора немедленно сообщить ему, если состояние Лилиан изменится, и уважение к бывшему командиру, черт бы его побрал, еще удерживало его в этой комнате.
– Да, – проговорил другой, убеленный сединами джентльмен, расположившийся, скрестив ноги, в кресле у камина. – Мы должны быть абсолютно уверены, что никто за пределами этого дома никогда не узнает эту историю, иначе все наши труды будут напрасными.
Джеффри повернулся к нему.
– Не беспокойтесь, Роберт. Мой дядя перед смертью признался в шантаже. Его камердинер под арестом, так что с этой стороны утечка информации исключена. Что же касается…
Дверь распахнулась, громыхнув о шкаф. Все четверо повернули головы, а трое – бывшие солдаты – и вовсе напряглись, словно перед сражением.
– Лилиан? – Джеффри вскочил, но удивление почти сразу сменилось облегчением: воочию убедившись, что с ней все в порядке, он заулыбался и только потом отметил прозрачную бледность и испуганное выражение лица. – Дорогая, ты не должна была вставать!
Но Лилиан, казалось, даже не слышала его: проскочив мимо, остановилась, уперев руки в бока, не перед ним, а перед лордом Эйвлином, на красивом лице которого отразился почти комический испуг. Даже когда они были детьми, Джеффри не приходилось видеть, чтобы он отступал от кого-то или чего-то, а от Лилиан отступил. Она же заявила приказным тоном:
– Я требую, чтобы вы его отпустили! Он не сделал ничего плохого.
Черные брови Эйвлина взлетели на лоб так высоко, что скрылись под волосами.
– Мисс Клэрмонт… – Эйвлин с немалым трудом вернул себе дар речи. – Мы знаем, что Стратфорд дал взятку…
– Потому что отец попросил его передать пакет по назначению. Стратфорд даже не знал, что внутри деньги.
Джеффри шагнул к Лилиан. После того, что ей пришлось сегодня пережить, она не должна бросаться в бой на его защиту. Он уже открыл рот, чтобы сказать ей это, но она остановила его властным движением руки.
– Послушайте, Эйвлин, – начала она после короткой паузы уже более мягким голосом. – Вы знаете Джеффри уже много лет, а я – всего пару недель, но мы оба уверены, что он никогда не сделает того, что может причинить вред его стране. Он честный человек и может многое дать миру.
Эйвлин бросил взгляд на Джеффри, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Мой отец мертв. – Голос Лилиан дрогнул, но она справилась с собой. – Он сам принял решение ввязаться в эту историю. Но Джеффри ничего подобного не делал. Его использовали втемную. Если вам нужен виновный, то можете возложить всю вину на моего отца, а Джеффри и его семью оставьте в покое.
Джеффри разинул рот. Неужели Лилиан пытается его спасти? Надо ей сказать, что…
– Какое отношение к этому имеет ваш отец? – спросил Веллингтон.
Джеффри вздрогнул, поскольку успел забыть, что в комнате есть и другие люди, – настолько поглощен был диалогом между Лилиан и Эйвлином. На своего друга и бывшего командира он взглянул с недовольством: какого черта вмешался?
Лилиан тоже вздрогнула, но смело повернулась к Веллингтону и расправила плечи.
– Джеффри сказал вам, где находится сокровище?
Мужчины ответили отрицательно, и Лилиан удовлетворенно кивнула.
– И не скажет, потому что не знает. Его отец тоже не знал.
Она наконец метнула на Джеффри таинственный взгляд, и он почувствовал себя крайне неуютно. Что она задумала?
Лилиан снова устремила взгляд на Веллингтона.
– Но мой отец знал, где находится сокровище. И я знаю.
У Джеффри тревожно забилось сердце, и он не смог удержаться:
– Что?!
Такого не могло быть! Она бы сказала или ему, или его дяде, чтобы спасти себе жизнь. Она не могла знать это с самого начала.
Но Лилиан смотрела не на него, а на Веллингтона.
– Вы получите сокровище, но при одном условии: какую бы историю ни предпочли относительно его находки, вину вы возложите только на моего отца – репутация Стратфордов останется незапятнанной. Вы знаете не хуже меня, что Джеффри ждут великие свершения. Мой отец тоже мог бы многое сделать… если был бы жив. – Она быстро смахнула слезинку со щеки и продолжила: – А теперь он поможет Джеффри… пусть и только так.
Все вопросы замерли на губах Джеффри, потому что теперь сомнений не было: Лилиан его любит. Больше ничто не могло заставить ее принести в жертву доброе имя своего отца. Все остальное не важно. Внезапно ему отчаянно захотелось стиснуть ее в объятиях и поцеловать – жадно и страстно, – не обращая внимания на окружающих.
– Понимаете ли вы, юная леди, – спросил Веллингтон, – что навсегда останетесь дочерью предателя? Вы сможете с этим жить?
Джеффри нахмурился: как он может навешивать ярлыки? – и начал:
– Я не думаю…
– Понимаю! – не обращая на него внимания, ответила Лилиан Веллингтону. – Я готова, но только если репутация Джеффри не пострадает.
Потрясенный Джеффри разинул рот да так и застыл.
В диалог вклинился джентльмен, которого называли Роберт:
– Это достойно восхищения, моя дорогая, но совершенно излишне. Пойдемте, Веллингтон, Эйвлин. А вы, Джеффри, побеседуйте с мисс Клэрмонт наедине, а потом она покажет, где находится сокровище. Давайте встретимся на улице через десять минут.
Джеффри безразлично кивнул, не отрывая горящих глаз от Лилиан.
Роберт хлопнул его по плечу и, направляясь к выходу, шепнул:
– Так, говорите, она вас не любит?…
– Веллингтон? – изумилась, будто опомнившись, Лилиан. – Тот самый?
Джеффри кивнул.
– А тот, что сидел у камина?
– Ливерпул.
– Премьер-министр? – Лилиан машинально хотела было поправить прическу, но поняла, что это бесполезно, и, густо покраснев, закрыла лицо ладонями. – Я выгляжу как чучело. Что они подумали?
Джеффри некоторое время молчал, не в силах произнести ни слова, а когда дар речи вернулся, тихо проговорил:
– Они подумали, что мне чертовски повезло с будущей женой.
Она вскинула голову, но тут же поморщилась от боли.
– Я не понимаю, что происходит.
– Зато я понимаю, – торжественно сообщил Джеффри.
Лилиан едва не погибла от рук его дяди, устроила взрыв, пострадала при пожаре, ударилась головой и, несмотря на все это, встала с постели и бросилась защищать его перед тремя самыми влиятельными людьми королевства. Лилиан, желавшая любой ценой добиться правосудия для отца, которого боготворила, сама же возвела на него напраслину, чтобы спасти его, Джеффри.
Лживая вероломная женщина – например, его мать – никогда бы не сделала ничего подобного. Слава богу, Лилиан сделана из другого теста.
Он сделал шаг навстречу, протянул к ней руки. Любовь, нежность, тоска и надежда заполнили его целиком, грозя перелиться через край.
Но Лилиан попятилась.
– Объясни. Пенелопа сказала, что Эйвлин арестовал тебя за измену.
Джеффри вздохнул, понимая, что она заслуживает объяснений. Да и ему хотелось бы кое о чем ее спросить. А извинения вполне могут подождать.
– Эйвлин действительно приехал в Сомертон-Парк, чтобы арестовать меня за предательство. Он работал во Франции и слышал, что влиятельный британец подкупил чиновника Наполеона, хотя никто не знал, с какой целью. Понятно, что военное министерство заинтересовалось историей, и Эйвлин должен был во всем разобраться, для чего и затесался среди гостей.
– А почему же внезапно уехал?
– Его срочно вызвали во Францию, где он раскопал часть истории о Тристе. К сожалению, ничего о сокровище не было известно. Он только узнал, что Триста казнили за измену, и по иронии судьбы это сделало мою связь с ним еще более подозрительной.
– Итак, Эйвлин решил, что ты тоже предатель, – заключила Лилиан.
Джеффри кивнул.
– Да. И его послали арестовать меня. Не поднимая шума. Веллингтон и Ливерпул настояли на том, что будут его сопровождать, желая лично услышать мои объяснения. Веллингтон не поверил, что я могу быть виновным в измене.
– А теперь верит?
– Нет. И все благодаря переписке наших отцов. У них есть все необходимые сведения об истинном характере предприятия, и если мой поступок технически действительно можно классифицировать как предательство, они решили закрыть вопрос.
– О господи… – Лилиан закрыла глаза. Ее длинные угольно-черные ресницы трепетали словно крылья бабочек. Она выглядела очень усталой и очень смущенной. – Я только что выставила себя полной идиоткой.
Джеффри подумал, какую огромную жертву ради него принесла Лилиан, и почувствовал жжение в глазах. Слезы. Этого еще не хватало!
– Нет, любовь моя, ты можешь быть кем угодно, но только не идиоткой.
Наоборот – это он круглый дурак. И следующие пятьдесят лет ему придется как следует постараться, чтобы соответствовать своей блестящей жене.
– Ты блефовала насчет сокровища?
Лилиан медленно покачала головой.
Читать бесплатно другие книги:
