Я люблю Капри Джонс Белинда

— Но я здесь ненадолго, — жалуюсь я.

— Возможно, это и к лучшему. Он не думает, что ты всегда будешь под рукой. Конечно, в этом случае он постоянно твердит себе, что ты уйдешь, что ты так или иначе его бросишь…

— Нет.

— Я не настолько хорошо его знаю, чтобы строить безупречные догадки относительно того, что происходит в его голове, но я бы сказала, что он — серьезный молодой человек, и он размышляет над происходящим не меньше тебя.

Я ковыряю вилкой фруктовый салат. Такая еда не приносит утешения.

— Как ты думаешь, что будет дальше? — тревожно спрашиваю я.

— Не знаю. — Мама качает головой. — Не нужно загадывать далеко вперед. Просто лови каждое счастливое мгновение, храни в душе все хорошее, что у вас есть, и не дай всему остальному сломить тебя.

— Он не должен заслонить от меня весь мир… — повторяю я, стараясь осознать эту мысль.

— Выпьем по капуччино в баре? — предлагает мама.

Мы садимся у окна, чтобы спокойно поговорить, не отвлекаясь на Марио и его выходки. Мы уже обсудили все возможные «А что, если…», и теперь я даже осмеливаюсь рассказать маме, почему он так волнует мое сердце. В прошлом я никогда не рассказывала ей про свои увлечения, потому что боялась, что она все испортит неудачным замечанием, но теперь я болтаю без умолку.

— У тебя все на лице написано, когда ты о нем говоришь, — улыбается мама. — Можешь ничего не рассказывать. Но я рассказываю.

О том. что обычно, когда у меня случался с кем- то роман (если это можно так назвать), я постоянно думала, что же я упускаю из того, что делают другие пары, и что они такое знают, чего не знаю я.

— Но с ним мне ничего подобного и в голову не приходит! — улыбаюсь я. — Я от него взгляда оторвать не могу, и с каждой минутой он нравится мне все больше. Мне его все время мало!

Мама смотрит на меня сияющими глазами.

— Приятное чувство, правда? Помню, когда мы только познакомились с Хью…

С тех пор как ушел отец, мама впервые рассказывает о том. как он за ней ухаживал. Мне и в голову не приходило, что она тоже может по нему скучать.

Мы как раз обсуждаем, не рискнуть ли нам и не выпить по рюмочке граппы. как тут звонит телефон. Я оглядываюсь на Марио — он кивает, подзывая меня к аппарату.

— Кто это? — облокотившись на стойку, одними губами говорю я.

— Тайлер Гамильтон, синьорина, — объявляет он.

— Алло? — говорю я, поднося трубку к уху.

— Как тебе сережки? — спрашивает Тайлер.

— Они очень красивые, спасибо!

Марио поднимает взгляд от лимона, который нарезает тоненькими дольками. Я виновато отворачиваюсь — он. наверное, думает, что я флиртую со всеми мужчинами на Капри, кроме него.

— Я рад. что они тебе понравились. Послушай, я хочу тебя кое о чем попросить. — Тайлер переходит к делу.

— Да? — осторожно говорю я.

— Тут вышла проблема с переводчиком, которого мне наняли, и мне завтра к обеду нужно найти замену. Я подумал, не могла бы ты заменить его на денек-другой. Мы начнем в Вероне. Потом поедем в Рим, чтобы встретиться с агентом Алессандро и подписать договор. Естественно, билеты и все дорожные расходы тебе оплатят, плюс гонорар — триста фунтов в день.

Я быстренько подсчитываю (не деньги, а когда я вернусь), выходит самое раннее — в четверг вечером, а скорее — в пятницу, то есть пропадет часть времени, которое я могла бы провести с Люка. Я начинаю неистово чиркать в блокноте, который Марио ко мне пододвинул.

— К сожалению, ответ мне нужен срочно, — извиняется Тайлер. — Давай я перезвоню через десять минут, и ты скажешь?

— Да, да. — Я радуюсь, что у меня есть несколько минут, чтобы прийти в себя. — Поговорим через пару минут.

— Надеюсь, ты скажешь «да», — мягко подсказывает Тайлер.

Я кладу трубку.

— Что еще? — спрашивает Марио.

— Он хочет, чтобы я поехала в Верону и попереводила для него.

Марио с пониманием смотрит на меня.

— Думаешь, это только предлог? — интересуюсь я.

— Конечно. Полагаю, здесь не трудно найти переводчика с английским языком. Даже я мог бы для него переводить!

— Может, тебя и отправим? — смеюсь я.

Мама, почувствовав, что происходит что-то интересное. уже спешит к нам.

Я объясняю, что моим первым побуждением было не ехать, чтобы не разрушить то, что у меня здесь есть, но они с Марио считают, что надо заставить Люка подождать.

— Дай ему возможность почувствовать то. что тебе самой приходится переживать.

Я говорю, что это звучит жестоко.

Они не согласны.

— Так он еще сильнее тебя захочет, — говорит Марио.

— А еще это займет твое время во вторник и в среду, — поддерживает мама, предчувствуя, что в эти дни я места себе не буду находить.

— А что, если я одумаюсь, пока езжу? — говорю я, доведя себя до исступления. — На этот раз я не хочу поступать правильно! Не хочу опять становиться такой же, как прежде.

Мама смотрит на меня со значением.

— Этого не случится.

— А что, если Тайлер… — Я прихожу в уныние.

— Если ты действительно любишь Люка, Тайлер ничего не сможет изменить, — уверяет меня мама. — И если ты на время уедешь с Капри, то по возвращении будешь более уверена в своих чувствах.

Но я по-прежнему сомневаюсь. Я думаю, не позвонить ли Клео и не узнать ли ее мнение. Впрочем, я и так знаю, что она скажет.

— А что ты теряешь? — спрашивает мама.

— Люка, — говорю я.

— Ты его не потеряешь.

— Но я даже не смогу толком ему все объяснить.

— Ты можешь написать ему письмо. Я передам его завтра.

— Не говори ему, что я тебе про нас рассказала! — паникую я.

— Не скажу. И еще я сделаю так. чтобы он, чего доброго, не заподозрил, что что-то происходит между тобой и Таил e ром.

— Правда?

— Да.

Я задумываюсь. Даже если отложить в сторону мои сомнения по поводу того, стоит ли покидать Люка, остается еще одно: мне предстоит целых три дня провести с Тайлером. Я его практически не знаю — ужин, за которым мы почти не разговаривали, неожиданный поцелуй, пара сережек и проулка по монастырю в лунном свете не дали мне четкого представления о его характере. Наверное, это не то же самое, что уезжать с совершенно незнакомым человеком, ведь он сын ПБ. И потом — это бизнес, рассуждаю я. Но все равно получается немного неловко, если учесть, что я нравлюсь ему настолько, насколько думает мама. А что, если он хочет соединить приятное с полезным?

— У тебя на решение осталась еще минута, — сообщает Марио, глядя на часы.

Я не могу. Не могу уехать. А вдруг со мной что- нибудь случится и я никогда не вернусь? Звонит телефон.

— Помнишь, ты говорила, что Люка больше всего в тебе восхищает! Твоя готовность к новым приключениям! Вперед! — подбадривает мама.

Марио берет трубку.

— Да, она здесь.

— Алло? — хрипло говорю я.

— Ну, и каков вердикт? — жизнерадостно спрашивает Тайлер.

Я смотрю на Марио — он кивает. Я смотрю на маму — она подбадривает меня улыбкой. Опускаю глаза в блокнот, где я нарисовала дракона. Наверное, есть только один способ почувствовать себя достойной быть для Люка Музой Странствий.

Я набираю в легкие побольше воздуха и говорю: — Согласна!

37

Такое ощущение, будто сегодня, начинается новая эпоха. Я проснулась с рассветом и смотрела, как лучи солнца пересекают небо и на фоне золотистого света четко вырисовываются округлые крыши и острые копья нашей балконной решетки. Вместо обычной утренней вялости меня наполняют сейчас восторг и нетерпение.

Всего несколько часов назад я вжималась в матрас, испытывая ужас перед предстоящей поездкой — мне надо будет пять раз сменить вид транспорта. прежде чем я доберусь до цели. Но проснулась я с совершенно другим чувством: «Я могу!» Я еще раз обдумала все этапы — фуникулер, паром, такси, самолет и так далее — и вдруг загордилась собой: «Посмотрите на меня! Я — путешественница! Как и говорит Люка!» А я-то думала, что совсем утратила отвагу и вкус к перемене мест. Как бы не так! Разумеется, если бы оставалась надежда улучить хоть насколько часов наедине с Люка, я никогда бы не покинула Капри, но так как это невозможно, путешествие — лучший способ отвлечься.

Верона — один из самых элегантных городов на земле: высокие здания цвета рисового пудинга, с узкими окнами, закрытыми ставнями, коваными решетками балконов и красными черепичными крышами. Даже в самых бедных кварталах стены украшены фресками. Ничего пестрого, ничего модного. Никаких громких автомобильных гудков и яростно машущих в приветствии рук. Узкие улочки находятся в совершенной гармонии с идеально причесанными пожилыми леди, выходящими из кондитерских с красиво упакованными свертками.

Мое такси въезжает в роскошный «Корса Порта Борсари», и я вижу, что у дверей отеля меня уже встречает Тайлер.

— Как доехала? — спрашивает он. открывая передо мной дверь машины.

— Чудесно, спасибо! — Я выхожу и роюсь в сумочке в поисках кошелька.

Тайлер останавливает меня, пока ни одна лира не успела покинуть моих рук, и пропускает внутрь отеля, чтобы мне не пришлось присутствовать при такой грязной вещи, как передача денег из одних рук в другие. Я оглядываюсь, чтобы поблагодарить водителя и заодно проверить, где мой чемодан, но им уже занялся носильщик.

Войдя в холл, я ахаю: темное дерево, пышные цветочные композиции и столовая утварь старого серебра наводят меня на мысль о средневековом званом обеде.

— Вот это да! Как ты нашел такое место? — восхищаюсь я.

— Очень просто — это единственный пятизвездочный отель в Вероне, — пожимает плечами Тайлер.

— Он похож на частное палаццо.

— Да, изящная вещица.

Он имеет в виду, что отель очень маленький? Регистрируясь, я замечаю, что у них всего двадцать семь номеров. Морально подготовившись к тому, что придется спать стоя в старом шкафу вместе со швабрами, я следую за носильщиком по каменным ступеням, ухватившись за красный крученый канат — из тех. каким царственных особ отгораживают от плебса.

Оказывается, что в моем номере достаточно места, а в его интерьере есть что-то провансальское — яркая, красная с желтыми цветами, обивка мебели намеренно не сочетается с темным деревом и стенами цвета свежей малины. Кое-где стоят антикварные вещи. (Представьте себе тяжелую золотую раму на двух вертикальных брусах. в раму вставлено стекло, но оно защищает не картину, а старинную вазу.) Я потихоньку присматриваюсь к остальным деталям — восточный ковер, скатерть в стиле кантри, три старых трости в специальной стойке, а за ними на стене нарисовано еще пять! Меня неотступно преследует ощущение, что чего-то не хватает… например, кровати! Носильщик, негромко кашлянув, открывает еще одну дверь и проводит меня в спальню, где стены обиты деревянными панелями. Над двуспальной кроватью, похожей на двойную порцию взбитых сливок. — кружевной балдахин, а под ним на стене нарисован неведомый герб. (Я почти ожидаю увидеть в шкафу на вешалке небольшую кольчугу.) Пока Тайлер изучает, какими мазками написана фреска, я прохожу по выложенному терракотовой плиткой полу и попадаю на тенистый балкон, укрытый сенью ветвей. К сожалению, внизу меня не ждет, запрокинув голову, Люка, но взамен здесь есть нечто весьма милое — витрина pasticceria, заставленная восхитительными тортами и biscotti,[93] припорошенными сахарной пудрой.

— Какая красотаI — Я улыбаюсь носильщику.

— Еще одна комната…

У меня номер из трех комнат! «Три комнаты!» — напеваю я. пока он ведет меня в ванную. Неожиданно я оказываюсь во дворце Цезаря — пол выложен черной плиткой, стены персикового мрамора с золотым мозаичным бордюром, ванна, похожая на омут, и такой огромный разбрызгиватель на душе, что кажется — у тебя над головой своя личная тучка. Я размышляю, что, имея большой опыт путешествий, могла бы устроить персональную выставку под названием «Души мира», но тут Тайлер спрашивает:

— Это тебе подходит?

— Да! — Я с энтузиазмом киваю и оглядываюсь на носильщика.

— Он ушел.

— Но я же не… — Я тянусь за кошельком.

— Я это сделал. Пока ты со мной, тебе не придется ни за что платить.

— Спасибо. — Я уже чувствую себя содержанкой.

— Мне нужно еще сделать несколько звонков в Нью-Йорк, так что пока располагайся. Встретимся в холле через час, нормально?

— Чудесно! — улыбаюсь я.

Меня радует, что он думает только о делах. Тайлер закрывает за собой дверь, а я оглядываю свой чемоданчик. У меня уйдет минут десять, чтобы распаковать его и переодеться к встрече. Интересно… Я высовываюсь из окна гостиной, смотрю вдоль улицы и замечаю вдалеке крылатого льва на верхушке колонны. Знакомая штука. Вернувшись в спальню, я набираю номер консьержа.

— Buon giorno! Чем могу помочь?

— Скажите, пожалуйста, далеко ли отсюда до Каза ди Джульетта?

— Не больше пяти минут пешком, синьора. Если хотите, я с удовольствием покажу вам дорогу на нашей бесплатной карте.

— Замечательно! Я спущусь через минуту, спасибо!

Меня охватывает приятное возбуждение при мысли, что я сейчас ускользну незамеченной — у нас с Джульеттой есть одно незаконченное дельце. Я не злюсь на нее за Томаса — скорее всего, она поняла. какую ошибку совершила, и теперь, чтобы исправить положение, в качестве нового возлюбленного прислала Люка! Как все здесь изменилось. В прошлый раз я была напряжена, несчастна и постоянно смущалась из-за рьяных маминых попыток найти мне кавалера. Интересно, с кем бы она меня тогда свела, если бы могла вызвать к жизни свой идеал? С каким-нибудь итальянским Тайлером? Он. кажется, подошел бы в качестве мечты практически кому угодно. Как странно, что сейчас я оказалась в Вероне именно с ним. Джульетта определенно взялась за старые фокусы, нам нужно перекинуться словечком.

Я успеваю сделать всего несколько шагов вдоль по улице, как мимо меня проходит священник, задевая меня бумажным пакетом, в какие обычно упаковывают эксклюзивную одежду. Он садится в «мерседес», и шофер захлопывает за ним дверцу. Только в Италии даже полицейские выглядят так, будто одежду им подбирал Армани. Спускаясь по Виа Капелло, я прохожу мимо двух карабинеров — один, хмурясь, вслушивается в слова, доносящиеся из рации, другой смеется, прижав к уху мобильный телефон.

Если не считать магазинов, кажется, что со времен Джульетты здесь почти ничего не изменилось. Даже мостовая на Виа Капелло не забетонирована. а выложена мозаикой из каменных кубиков, а отданная во власть пешеходов Виа Маццини вымощена розовым мрамором. (Какой контраст, если сравнивать с нашими щербатыми бетонными плитами, с навечно втоптанными в них грязью и кусочками жевательной резинки.)

Я замираю на мгновение, а затем вхожу под арку… Граффити кажутся еще ярче, чем в воспоминаниях. Имена и сердца в несколько слоев выведены помадой, маркером, краской из баллончика, лаком для ногтей и клеем с блестками, а под ними — несметное количество процарапанных надписей, некоторые из которых можно прочитать, только когда солнце светит прямо на них и лучи наполняют светом неровные бороздки в камне. Я подхожу чуть ближе и читаю любовные послания: «Эрос и Никки навсегда», «Il sole. La Luna[94] — Одри + Стиви», есть даже довольно формальное «Мистер и миссис Ривз». Хотела бы я знать, многие ли из этих пар до сих пор вместе. «Ich liebe ein Mdchen, und sie ist so wun- derschn».[95] Меня переполняют эмоции. Я вздыхаю и рассматриваю целую радугу разнообразных «Ti amo». Сколько любви. Осмелюсь ли я присоединиться? Сейчас поблизости нет ни одной группы туристов, только несколько отбившихся одиночек под балконом и мужчина, фотографирующийся с Джульеттой. (Старый романтик ухватил ее за грудь и кусает за плечо.) Если я потороплюсь, то успею нацарапать семь букв и плюсик. Но где мне втиснуть «Ким + Люка»? Даже водосточная труба и дерево с узловатой корой густо покрыты здесь надписями. Я вхожу в дверной проем рядом с сувенирной лавкой. (Не понимаю, может ли металлическая посудная мочалка в форме сердца служить залогом вечной любви?) Здесь я чувствую себя более уединенно, появляется даже какой-то налет таинственности. Я достаю фломастер и рядом с сердечком цвета клубничной жвачки дрожащей рукой вывожу на дверном косяке наши имена. Никто не обзывает меня вандалом. Осмелев, я добавляю мелкими буквами: «Наши сердца едины».

— Ромео, Ромео! О где же ты. Ромео!

Интересно. Ни разу мне не доводилось еще слышать Шекспира с японским акцентом. Кажется, эта история одинаково дурманит головы людям всех национальностей. Неожиданно дворик превращается в базарную площадь, и я спешу к дому Джульетты, размышляя, что «Джульетта Капулетти» очень мило рифмуется, я бы тоже так рифмовалась, если бы меня, например, звали «Ким Симмс».

У подножья скрипучей лестницы стоит красный почтовый ящик, куда посетителям предлагается опускать любовные письма. Каждый год Верона выбирает автора наиболее романтичного послания и приглашает его и его возлюбленную (или возлюбленного) на пару дней в качестве гостей города. Интересно, как бы в такой компании смотрелось письмо, которое я оставила маме для Люка.

Дорогой Люка, японимаю, что, когда ты прочитаешь это письмо. тебе придется его съесть, а потому буду краткой, чтобы ты не получил несварение желудка! Как мама уже, наверное, тебеобъяснила, я отправилась на три дня поработать переводчиком для сына Платинового Блондина, который торгует картинами. Первая остановка: Верона. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты меня приревновал, необходимости в этом нет никакой. Каждый день, каждую секунду я буду жалеть, что ты не со мной. Может, даже подожгу покрывало в твою честь

Сегодня вечером я в «ГаббиаД'Оро», а когда придет время возвращаться, я представлю, что в отеле в кровати меня ждешь ты — так что можешь навестить меня во сне.

Мечтаю еще раз провести с тобой время в стиле Вилла Чимброне. Твоя Джульетта-без-Ромео».

Я порвала и выбросила целую кучу бумаги со слезливым «расставание — это сладкая грусть», пока не решила остановиться на легком, шутливом варианте. Не то чтобы я думала, будто его отпугнут мои истинные чувства, но где-то в глубине моей души до сих пор таится ужасное ощущение, что в один прекрасный момент Люка обернется и скажет: «Я и забыл, как сильно я люблю Таню — с тех пор, как она вернулась, мы стали еще ближе». Не хочу выставить себя полной дурой, представляя, будто у нас есть будущее. Совершенно очевидно, что, после того как вернулась его жена, все стало куда сложнее. Поэтому не стоит грузить его планами совместной жизни или угрожать, что осушу склянку яда, если нам не суждено быть вместе. Наверное, нужно подождать, но так сложно сдерживать чувства, когда нестерпимо хочется позволить им властвовать над собой. Неудивительно, что люди так очарованы Ромео и Джульеттой. Не многие в наши дни готовы безоглядно повиноваться велению сердца.

Пролистывая одну из книг, выставленных на прилавке, я читаю перевод из Банделло[96] — дошек-спировское описание того момента, когда Джульетта впервые видит Ромео: «И любовь… коснулась ее так стремительно, что не стало у нее сил противиться… и единственно тогда отрад но было ее сердцу, когда мельком, случайно удавалось ей заметить его в толпе».

Вздыхаю. Я плачу за вход (совсем немного), поднимаюсь по ступенькам и прохожу по деревянным половицам через просторные комнаты с окнами на обе стороны. Только возле знаменитого балкона пол выложен мраморными плитами — идеальное место для игры в живые шахматы. У камина висит картина шестнадцатого века, тоже вдохновленная бессмертным сюжетом «Р+Дж». Она кажется вполне традиционной — Джульетта в струящемся платье перегибается через перила балкона. Единственное отличие от канона: ее грудь ничем не прикрыта. Очевидно, Ромео требовался дополнительный стимул, чтобы взобраться к ней наверх.

Чем ближе я подхожу к балкону, тем больше нервничаю, как будто дух самой Джульетты может вселиться в ее статую. Если кто в этом мире и знал, что значит неудачно влюбиться, так это она. Я загадываю желание и делаю шаг вперед. На этот раз я не прошу новой любви, а только чтобы у нас с Люка был шанс исполнить то. чего жаждут наши сердца.

Я выхожу на солнце — и снизу раздаются радостные возгласы. Лица туристов обращены ко мне, они машут руками и кричат: «О, прекрасная! О. любовь моя!» Вернее, мне хотелось бы, чтобы они так кричали. На самом деле это скорее «Эй, Джульетта!» и «Только не прыгай!».

Я спешу обратно, задерживаясь на минутку, чтобы просмотреть книгу посетителей, улыбаясь бесконечным «Леонардо — ti amo!». Тут есть даже предложение руки и сердца и согласие на испанском. Беру ручку и вписываю имена других известных мне влюбленных: «Джина + Платиновый Блондин» и «Клео + Гарет». Оставив на странице отпечаток помады с губ, я решаю, что сейчас самое время выяснить, как «развивается» роман моей лучшей подруги.

— Клео! Отгадай, откуда я тебе звоню?

— Из кафе-мороженого, если у тебя есть хоть капля здравого смысла.

— С балкона Джульетты в Вероне! — кричу я.

— У них стоит телефон прямо на балконе? Не верю!

Вот педантка.

— Ну, не с самого балкона, а от входа во двор. Тут очень красиво — булыжная мостовая и все стены увиты виноградной лозой.

— Тайлер с тобой?

— Нет, он звонит куда-то по делу из отеля. Я встречаюсь с ним через четверть часа в холле, и мы отправляемся в мастерскую художника.

— Как у тебя с ним?

— Я его видела очень недолго, но, по-моему, что-то есть в том, как он обращается со служащими в отеле. Он не благодарит и не смотрит им в глаза…

— Наверное, потому что не спускает глаз с тебя! — вмешивается Клео.

— Именно!

— Он дает им чаевые? — спрашивает она.

— Да, даже поднялся со мной в мой номер, чтобы заплатить носильщику.

— Много?

— Ну, я мельком заметила, что он дал таксисту — похоже, вполне прилично. Но возможно, деньги для него просто ничего не значат.

— Слушай, пощади парня немного! — смеется Клео. — Ты придираешься. И вообще, как ты думаешь, что предпочтут его подчиненные — улыбку или наличные?

— Наличные, конечно, но он мог бы раскошелиться и на то. и на другое.

— А ты многого не просишь, да? — Клео вздыхает. — Сделай мне одолжение, каждый раз, как тебе покажется, что он ведет себя неискренне, поиграй в адвоката дьявола и позволь себе усомниться в его дурных намерениях. Может быть, ты все понимаешь неверно.

— Я постараюсь, но мои мысли постоянно возвращаются к Лю…

— О БОЖЕ! О БОЖЕ!

— Что? — Я подскакиваю.

— Это он — Гарет! Он входит в магазин! — пищит Клео со скоростью перематываемой пленки.

— Не клади трубку! — умоляю я. — Оставь так, чтобы и мне было слышно.

Клео выдавливает страдальческое «ну, ладно» и действительно не вешает рубку. А еще через секунду она, задыхаясь от волнения, здоровается:

— Привет!

— Привет! — жизнерадостно отвечает Гарет. — Наконец-то я их собрал — девять фотоаппаратов.

Я слышу постукивание — он выкладывает их на прилавок.

— Чудесно! — Клео шуршит конвертами. — За час?

— Нет. можно и завтра — я уже не спешу.

Ну вот, теперь все отрепетированные Клео заготовки никуда не годятся. Сможет ли она экспромтом придумать что-нибудь еще?

— Ладно, тогда они будут готовы примерно в это же время. Сможешь подойти в обеденный перерыв?

Она все-таки старается приплести историю с обеденным перерывом, обожаю ее за упорство.

— У меня, вообще-то, не бывает обеденных перерывов, так что не беспокойся. В любое время до трех дня мне подойдет.

— Хорошо. Глянцевые или матовые? Почему она не спросила, где он работает? Или тянет время, или растерялась от смущения.

— А вы как думаете?

О, многообещающе — он спрашивает ее мнения…

— Ну, если их будут раздавать и они будут переходить из рук в руки, я бы делала матовые, потому что глянцевые сильно запальцовываются.

Это такой технический термин?

— Ладно, тогда матовые.

— С рамочкой?

Думаю, он удивленно приподнял брови.

— Они снова в моде, — сообщает ему Клео. (Надеюсь, озорно при этом поблескивая глазками.)

— Тогда обязательно с рамочкой! Если мои фотографии отстанут от моды — я не переживу!

Я сдерживаю смешок. А он, кажется, милый.

— Узкая или широкая?

— Узкая, наверное, — неуверенно говорит Гарет. — Слушай, у вас тут прямо как в «Старбакс»! Не помню, чтобы в прошлый раз мне предложили такой сервис.

— Не все обслуживают так же хорошо, как я.

Очаровательно и ненавязчиво, молодец. Клео.

— Размер? — Она уже пошлит.

Великолепно, очень в стиле Грэма Нортона![97]

— Самый большой! Нет, нормальный! Не знаю! — Гарет смеется. — Хорошо, что я не делал общих снимков — ой, это звучит грубовато.

Клео хихикает. Она уже вошла в игру.

— Дополнительные экземпляры?

— Уф! У меня голова сейчас лопнет. А сколько тут всего будет снимков?

Наша малышка Клео неплохо подкована в арифметике, так что погоди…

— 486 — если все получатся.

— Ты сомневаешься в моем мастерстве?

Поддразнивает. Определенно поддразнивает.

Она после этого будет просто порхать от счастья.

— Меня ты любишь? — Женский голос. Не Клео.

Я резко оборачиваюсь — рядом со мной пара актеров в костюмах Ромео и Джульетты, они возглавляют целую процессию туристов и обмениваются на ходу цитатами. Я прикрываю трубку полой куртки, но Джульетта это замечает. Она из той породы уличных комедиантов, которые считают, что унизить прохожего — это безумно смешно. Вырвав трубку у меня из рук, она громко декламирует:

— Если любишь — скажи мне честно!

Я вырываю трубку и опять прижимаю к уху.

— Откуда эти звуки?

Гарет в замешательстве.

— Радио, наверное, — находится Клео.

Джульетта опять хватает трубку.

— Если ж ты находишь, что слишком быстро победил меня, — нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет», чтоб ты молил. Иначе — ни за что!

Я опять вырываю у нее телефон — туристы в восторге.

— Это же Шекспир? — говорит Гарет, он заинтригован. — Из сцены с Джульеттой на балконе, где она рассуждает, не стоило ли ей быть более неприступной. Я играл это в университете. Ну, не Джульетту, конечно… По-моему, это доносится из телефона.

— Что? Не может быть! Э… — Потом в трубку: — Алло? Алло?

— Извини! — шепчу я.

— Нет, тут никого, — уверяет Клео.

— А я подумал, что у тебя телефонный мост с Вероной, «где встречают нас событья»! — смеется он.

Я слышу нервный смех Клео и щелчок. Ладно, теперь у них будет с чего начать разговор — «Как вы думаете, стоит ли разыгрывать неприступность?» или «Найдется ли Ромео для каждой Джульетты?», или даже «Как насчет провести вечность вдвоем в склепе с видом на море?». Как- нибудь этак.

38

Сменив кроссовки на сандалии, я сбегаю по лестнице в холл, чтобы встретиться с Тайлером.

— Вы — Ким Риз? — спрашивает меня молодая женщина, стоящая за стойкой администратора.

— Да, — подтверждаю я.

— Синьор Гамильтон очень скоро присоединится к вам в «Оранжери». Он ждет еще один телефонный звонок.

— Хорошо. М-м… «Оранжери»?

— Позвольте я вам покажу, — говорит женщина, выходя из-за стойки. — Меня зовут Камилла, я здесь генеральный менеджер.

— Приятно познакомиться. — Я улыбаюсь и пожимаю ей руку.

Страницы: «« ... 1718192021222324 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга о Петре — человеке, который всегда гордился умением сохранять «трезвую» голову в любых сит...
Практическое пособие по организации работы с уникальной целевой аудиторией: мужчинами, практикующими...
Долгожданный отпуск полковник МУРа Лев Гуров решает провести на Байкале, в имении своего однокашника...
Это первая книга Натальи Берязевой, которая увидела свет в 2012 году. Тираж разошелся за несколько м...
«Зима мести и печали» – третий из семи детективных романов Александра Аде, составляющих цикл «Время ...
«Лето любви и смерти» – второй из семи детективных романов Александра Аде, составляющих цикл «Время ...