Мерзиния Хегай Вениамин

Подняв данные сейсмологов, Леонид ещё раз убедился: активности нет. Ничего не трясётся, не сдвигается и не «выделяется» уже года четыре. Нет, разлом тут никак не…

Но что же?!.. Что так давило ему на сердце?! Что вызвало почти мгновенную (в масштабах среднестатистических значений!!!) вспышку инфарктов?..

Обдумывая возникшую проблему, Леонид оставил всё включённым, и оделся в тёмное.

Уже стемнело. Так, время-то – полдесятого! Давно пора идти, а то ведь всё расхватают.

«Чёрный рынок» находился, к счастью, недалеко от дома – десять минут ходьбы. И это хорошо. Потому что то, что накупишь, придётся тащить на собственном горбу – автобусы и маршрутки «в целях экономии бензина» не ходят с восьми…

Рынок в его микрорайончике работал обычно по воскресеньям – пользуясь тем, что после восьми вечера в выходной почти все ленты отдыхают дома, от своих «праведных» трудов. Посещать рынок, строго говоря, запрещалось. И если бы поймали – могло кончиться неприятностями. Поэтому сюда Леонид ходил с поддельным удостоверением личности в кармане. Впрочем, он и в них числился Начальником. Но – совсем в другом Министерстве.

Его пожилая, деловая и разбитная поставщица разулыбалась:

– Добрый вечер, Виктор-ака! Я уж боялась, сегодня не придёте! Но – вот: ваши пять кило держу вам! А как там Марина-опа?.. – по легенде для неё, Леонид был женат.

Он не торгуясь (бессмысленно – и так цена в три раза ниже, чем в горячо любимом Гипермаркете!), отдал наличными за отборный картофель. Купил ещё и морковь, и лук, и зиру – его запасы кончались. Подумав, взял и перца, и лаврового листа.

Если не сдабривать безвкусную еду из магазинов специями, она напоминает пережёванную кем-то пресную жвачку…

Кроме него здесь ходили, опасливо оглядываясь, прислушиваясь, и поминутно ожидая свистков и прожекторов (как пару раз случалось при облавах!) около пятидесяти «постоянных клиентов». У каждого был свой «поставщик» и договорённость, каких продуктов и сколько привезти на следующее воскресенье…

Так запасаться могли лишь те, кто получал хоть что-то наличными, потому что монополии гипермаркетов, нагло завышавших реальную цену продуктов, можно бросить вызов только здесь. Но! Только за наличные!

Так что перекупщики, или сами дехкане, рискующие продавать своё, должны были распродать всё, что привезли. И распродать быстро. И уехать на пустой машине – чтобы не давать взятку, как при въезде в город, посту лентовского РАИ.

В районах и областях уже лет тридцать наблюдалась катастрофическая ситуация наличностью. Ничего, народная смекалка всегда найдёт щёлочку в броне Указов и Постановлений. А ленты – способ снять с таких «смекалистых» свою долю негласных поборов…

Дома Леонид рассортировал купленное по полкам в холодильнике и в шкафу.

Порядок. На неделю хватит. Вернёмся, как говорится, к нашим баранам…

Начнём с Бадарканда. Всё-таки второй по величине. Так. Дата… Хм. Ничего. А три дня? Ничего… Хорошо, раз так – он не гордый. Просмотрит все даты подряд. Есть!

Вот: восемь дней назад. В полтора раза выше среднестатистических показателей…

А вот в архив бадаркандской скорой помощи залезть… Не получилось. А может, ЗАГСы?

В их базу данных он проник легко – Чиновник же Министерства всё-таки!..

Адреса. После наложения на карту города Леонид невольно присвистнул… и тут же осекся. Не дай Бог!.. (Тьфу-тьфу!) Тут не свистеть надо, а… Скинуть всё на флэшку.

Он сохранил и скинул то, что выстроилось, и на запасную, чистую.

Туда же скинул и то, что получилось по Гандажану, Жархаре, Шиве и Камашкану.

Везде, будь то пять дней назад, или двадцать пять, наблюдалось почти одно и то же: неширокая полоса пересекала города в разных направлениях, и очень медленно.

В Гандажане – с севера на юг, почти вертикально. В Жархаре – как в Столице – с северо-востока на юго-запад. В Камашкане – с востока – на юго-запад.

А что поразило больше всего – периодичность.

Вернувшись в Базах Данных на полгода назад, он не удивился открывшемуся. Леонид обнаружил следы прохождения по некоторым городам таких же полос не меньше семи-девяти раз… Примерно через каждые две-три недели. И началось такое… назовём его «прореживанием»… не меньше пяти месяцев назад.

А родную Столицу «обрабатывали» одиннадцать раз!..

Но как?! Чем такое можно сделать?!

Здесь явно что-то бесконтактное – не заходили же таинственные убийцы непосредственно во все дома?! Излучение?! Инфраволны?!

Ладно, обдумывать можно и потом. Сейчас главное – замести следы.

Вспомнив все уроки и поднапрягши воображение, Леонид уничтожил все следы запросов и «несанкционированных доступов в Систему». Подумал. Уничтожил и все следы своего дежурного сервера. Стер последний псевдоним в Одноклассниках. Отключился от Сети.

Долго глядел на флэшку, лежащую на ладони.

Никак не мог отделаться от ощущения, что она – опасней гремучей змеи.

Вот он идиот! Редкостный.

Сам подписал себе практически смертный приговор! Ведь ясно, что это не действия отдельных «террористов». А «внутренняя» политика Государства. Проводимая систематически. И продуманно.

Если Службы контрразведки узнают, что он получил в свои руки доказательства… Да, это – доказательства массовых убийств! Зачисток! Избавления от непродуктивных стариков и пенсионеров! Всех тех, кто не работает, и тянет с Государства средства, ничего не отдавая взамен!

И он, как Статистик, может с лёгкостью доказать это! Если останется жив.

И что ему, чёрт задери его любопытный нос, теперь с этой «бомбой» делать?!

Ну, верней, что делать-то в общих чертах понятно… Для начала – хотя бы подстраховаться.

Так, сколько тут у него? Сто сорок восемь Мб. То есть, если скидывать брату в почту, с обычной скоростью займёт… Н-да, в Мерзинии – почти сутки. Пропускная способность или снижена специально… Или и правда линии дохленькие. И через модем на лаптопе – не быстрей. Ладно, тогда хотя бы – главное…

Он снова всё включил и вышел в Сеть. Под псевдонимом. Теперь – работать!

Так быстро пальцы не летали над клавиатурой даже в молодости, когда он специально пробирался на «пятьдесят метров» к гостинице «Пеллерман», чтобы даром скачать через их вайфай новинки игр и фильмы… Ну, вот это и это – нужно в первую… Всё, пересылка начата.

А ещё нужно послать письмо – и не просто Письмо…

А ещё – материальная база для… Побега!

Взломав пятую слева – она же третья снизу плитку кафеля в стене туалета, он вытащил из тайника всё, что там хранилось.

Не густо. Восемьсот «зелёных». Пистолет. Настоящий ТТ. Две обоймы. Глушитель. На Столичной барахолке можно было пятнадцать-двадцать лет назад, в короткий период «рыночной экономики», купить не то что старинную, уведённую с военных складов «пушку», а и настоящую пушку.

Или пулемёт… А автоматы – чуть ли не ящиками.

Фальшивый Пропуск. Ещё две флэшки, куда он скинул всё, что проходило через его руки на работе год назад. То есть все засекреченные данные по поддельной статистике. Вся правда о фактическом положении в Стране «Великих Возможностей и Грандиозного Светлого Будущего».

Нет, он знал, разумеется, что рано или поздно настанет такой момент, когда ему, поджав хвост, придётся проситься под крылышко к Старшему брату…

Но всё оттягивал момент. Хотел доказать, что самостоятельный. Может сам себя обеспечить. И выжить даже в Мерзинии. Ну, вот и доказал… Что – не может.

Интересно, сколько у него времени? Из разговоров с тем же знакомым СНБ-шником (если бы тот не учился три года с ним в одном классе, и не приходил каждые пять лет на встречи с выпускниками, и не столь любил «расслабиться», не узнал бы Леонид и этого – Силовые Структуры свято чтили закон неразглашения профессиональных тайн простым смертным…) он отлично знал, что у них есть не только Цензура и Комиссия по проверке благонадёжности.

Есть ещё секретный подотдел Надзора, занимающий весь нижний этаж огромного здания СНБ, и занимающийся только обработкой переписки, и информации, поступающей на частные компьютеры. А этаж над ними – занимается прослушкой международных телефонных переговоров. А ещё два здания – прослушкой переговоров внутри страны Всеобщего Благоденствия…

И наверняка есть спутник, позволяющий отслеживать местонахождение любого телефона. То есть его абонента. Интересно, как скоро его вычислят? Сколько времени у него есть реально?

Будем рассуждать логически. Вот, час назад он получил «свои» данные.

Те же данные автоматически зафиксировались на следящем сервере. Но их должны ещё расшифровать. И догадаться, что они опасны для Государства! Для этого нужен Аналитик.

Примерно такой же, как он. А такие аналитики обычно приходят на работу к девяти. И работают стандартный рабочий день – явно обрабатывая то, что записалось ночью.

Нужно (ну, чтобы выжить!) исходить из худшего варианта: его раскроют почти сразу. То есть уже утром. Теперь колесо Бюрократии должно катиться дальше: о нарушителе нужно или подать рапорт, или сходить на доклад к начальству. То есть, ещё время. Начальство должно что-то решить, и запросить разрешения на активные действия – вот ещё время. Не слишком большое, к сожалению.

Но «инерции исполнения» не может не быть и там, в СНБ…

Это должно помочь.

Встав посреди комнаты, он обвёл её медленным взглядом. Словно видел впервые.

Сейчас он уйдёт отсюда. И, быть может, никогда больше не вернётся… Жаль ему?

Да, чёрт возьми, жаль.

После ухода от него Марины ему было жаль. Мягко говоря. И сейчас – тоже.

Словно отрываешь с кровью часть себя!.. Или – оно само отрывается, оставляя в душе пустоту и щемящее чувство утраты. Но с другой стороны…

С другой стороны, он чувствовал, давно предвидел, что так не может продолжаться вечно. Люди – не страусы, чтобы вечно прятать головы в песок. Страус тоже может… Лягнуть!

Вот и пришёл момент, который он неосознанно предвидел ещё тогда, когда отказался уехать с братом. Ему чем-то импонировало остаться здесь, как бы сторонним наблюдателем, агентом чужой разведки. Законсервированным, и с надёжной Легендой – ещё бы!.. Родился же здесь!..

И вот пришло время приступить к эвакуации – он добыл то, к чему бессознательно стремился все эти годы. Доказательства того, что Правительство его страны запросто убивает граждан, которые стали бесполезны – отработанный материал!.. Пенсионеры – обуза!

Да, это – факт. Ничем не лучше газовых камер и печей Освенцима, где сжигали других «неугодных»… Но не убивать же пенсионеров за то, что уже не могут трудиться?! Если бы удалось донести эти сведения до Международной Общественности, может, удалось бы что-нибудь изменить? Сделать жизнь людей Его Страны легче, лучше?.. Убрать – пусть даже с введением «ограниченного контингента» на территорию Страны войск, как было в Ираке – стоящее у власти кровожадное Руководство? Или не «патриотично» такого желать?

Дудки! Пусть вводят хоть чёрта лысого в Страну – будь то ООН, или – БША… Ведь что это, как не Преступление перед Человечеством?!

Садзама судили за почти то же самое.

Но Саздам хотя бы не трогал беспомощных стариков! А убивал только оппозиционеров! Так же, как и Потпот…

Вытащив из шкафа чёрную спортивную сумку, Леонид стал быстро собираться.

Свой «навороченный» (пришлось-таки купить: нельзя же «терять лицо» – вот, дань условностям! – перед коллегами!) мобильник он оставил на столе.

На работу Леонид приехал даже чуть раньше обычного.

Планёрка прошла стандартно. А вот то, что последовало дальше, несколько отличалось от его обычных действий.

С деловым видом Леонид прошёл по всем коллегам своего и двух соседних отделов, и занял у каждого столько наличности, сколько те могли выдать под его честные глаза.

Затем подошёл к двери Шефа.

Он знал: когда у того нет дел, шеф режется в виртуальный покер, хоть и никогда никому об этом не говорит. Вот: десять тридцать. Самое время.

Леонид вежливо постучал. После некоторой заминки ему предложили войти.

Скривив рот налево, Леонид бочком вплыл в огромный, и по-деловому обставленный кабинет. Здесь, понятное дело, был и шестнадцатиядерный последний «Пентиум», и шкаф с файловыми папками, и монументальный старинный сейф из пятимиллиметрового железа… Плюс огромный полированный стол. На котором шеф не столько проводил совещания, сколько занимался «экзотикой» с Дильфузочкой…

– Я слушаю вас, Леонид Александрович. – шеф успел вывести себе на экран какой-то график, и лучился самодовольством – точно, выигрывал! Значит, можно.

– Хуснутдин Хайруллаевич! – стараясь выговаривать слова не слишком чётко, Леонид морщился, – Очень разболелся зуб! Можно я сейчас, до обеда, сбегаю в поликлинику, выдерну – а после обеда всё подгоню?

Шеф сделал глубокомысленное лицо. Будто думал. Думал он, как же…

Леонид-то знал, что сидящий в удобном дорогом кресле Чиновник – просто стрелочник высокого ранга. И если что – все шишки через него посыплются на Леонида и всех тех, кто реально работает, а не играет в бюрократическую чехарду Справками, Отчётами и Докладными.

– Хорошо, Леонид Александрович, я не возражаю, – шеф слегка кивнул. Отлично. Пора упятиться.

– Спасибо, Хуснутдин Хайруллаевич! – Леонид, пятясь, выскользнул за дверь, мягко прикрыв её.

Предупредив коллег, что отпросился лечить зуб, и выслушав кучу сочувствий и «ценных» советов, Леонид рассовал по карманам то, что считал необходимым, и отчалил.

Он знал, что вряд ли когда вернётся и на «рабочее место», как и вряд ли увидит кого из «своих».

Но даже не оглянулся, уходя. Лицемерия и ханжества он, конечно, здесь навидался… А разве в других местах хоть что-то по-другому?!

«Бизнес-журнал» он купил в киоске на остановке автобуса.

Не торопясь просмотрел его здесь же, на аккуратной скамеечке. Обвёл ручкой пару-тройку телефонных номеров. Прошёл к остановке метро.

Здесь всегда дежурило несколько дармоедов, предоставляющих свои телефоны всем, кто по каким-то причинам не мог звонить со своих… Десять центов за минуту.

– Здравствуйте. Я по объявлению… – первый звонок результатов не дал. Жилье – в пригороде, у черта на куличках.

Второй – тоже. Слишком дорого.

Лишь четвёртый маклер предложил Леониду то, что, возможно, подошло бы. Условились о встрече через час.

Да, жилье оказалось подходящим. Пусть одна комната, и унитаз со смывом из ведра. Зато – близко к станции метро (не больше пяти минут пешком), и, главное – в соседнем микрорайоне. Здесь-то его никто не догадается искать. Будут думать, что он, как напуганный идиот, постарается удрать от старого гнезда на другой конец города… Или вообще – в пригород.

Отдав задаток, он проводил маклершу – хитрущую и прожжённейшую дородную женщину лет сорока пяти, с огромным количеством косметики на лице, и бриллиантовыми серёжками и перстнем с камнем в добрый карат. (ну, как же – иначе уважать не будут!)

Заперев дверь, Леонид повертел в руке ключи.

Два замка. Маловато, конечно. И то, что он снимает квартиру на месяц, не может не вызвать подозрений. Впрочем, это обычная практика Чиновников, подыскивающих местечко для внебрачных связей… Он поэтому специально попристальней изучал кровать, и даже проверил – не скрипит ли, и спросил про соседей снизу.

Будем надеяться, правдоподобно навесил «девушке» раскидистую лапшу…

Газ здесь горел слабо. Чтобы вскипятить воду в маленькой кастрюльке, любезно предоставляемой в его неограниченное пользование, ушло минут двадцать. Леонид заварил «Жертон», и съел его с батоном, который принёс в дипломате. Посмотрел в оба окна.

Конечно, не бог весть что – третий после седьмого этажа совершенно не смотрелся.

Он глянул на часы. Время есть. Снял и аккуратно развесил на еле живом стуле свой рабочий (следовательно – самый лучший!) костюм. Лёг в постель, накрылся до пояса. Честно попытался уснуть.

Чёрта с два!.. Мысли упорно лезли в голову. Нехорошие мысли.

А больше всего он не уставал удивляться сам себе – за каким …ем он ввязался во всё это?!

Чего он рассчитывает добиться тем, что украл явно засекреченные сведения о предположительных массовых убийствах, и кому он может передать их реально?! Кого они заинтересуют?!

Он что, всерьёз надеется, что если принесёт нарытое в Посольство тех же БША, и с пеной у рта докажет свои гипотезы, то те сразу… Что?!

Введут войска? Притянут к ответу стаю воров, грабящих и убивающих свой же народ?! Сместят эту стаю, и поставят другую, лояльную к себе?.. Более… Человечную?

Ведь ясно: вмешательство во внутреннюю политику сейчас как никогда затруднено – хотя бы из-за того же напряжения в мире. Кажется – только брось спичку, и страны, обзаведшиеся страховочкой в виде ядерного и бактериологического оружия, поспешат воспользоваться! Вопя на весь «цивилизованный» мир о «нарушениях их суверенитета, Законов Международного Права, и Прав граждан!..»

С другой стороны, сейчас ему предоставился уникальный… Да что там – уникальнейший! – шанс всадить горячо любимому Правительству «Всеобщего Процветания» нож в спину.

И если он этого не сделает, этого не сделает никто. И Люди будут продолжать гибнуть. Ни за что. Просто потому, что они – отработанный материал, не приносящий пользы родной стране. А наоборот – «сосущий», словно пиявка, соки из Бюджета. Если прикинуть…

Ну, скажем, по данным тех же Социологических исследований, пенсионеров – тридцать – тридцать три процента. Это в масштабах немаленького населения – десять-двенадцать миллионов. По сто (условно!) зелёных в месяц каждому…

Ого! Да, та ещё дыра в Бюджете.

Это, если, скажем, убивать в день хотя бы по сто… А он видел, что иногда и гораздо больше! получится… Тридцать тысяч человек каждый месяц.

Это – новых. А с учётом тех, что убиты полгода назад…

Простейшая геометрическая прогрессия.

Шесть факториал… Э-э… Сто восемьдесят плюс сто пятьдесят, плюс… Через месяц получится шестьсот тысяч. Ещё через два – миллион. А сколько – за два-три-четыре года?!

Так. Через каких-то два года – до десяти процентов экономии для Бюджета.

А сколько людей к тому времени будут… убиты?!

Половина стариков?

Леонид вдруг понял, что для него сейчас все эти несчастные, но безликие пенсионеры ровно ничего не значат. Пока. Они – лишь цифры в ведомостях и отчётах. И они, и он – пешки. Вот!

Классическая позиция Чиновника. Бюрократа.

Но – принимающего Решения!

Пока нет личной связи, личного контакта, чужие и, возможно, вредные, истеричные, занудные и больные люди – просто цифры на бумажках. Они – «расходуемый материал!»

И терзаний или мук совести ни у кого не вызовут. Тем более что, судя по всему, об этом, кроме самых Высших Бюрократов, никто ничего не знает. Ну, кроме конкретных исполнителей…

Ага!.. Заходить к проблеме нужно и с другого конца! Как вычислить этих конкретных исполнителей?! Может, если удастся таковых выявить, отловить и допросить, как положено, все детали и выяснятся?..

Впрочем, как их выявить и отловить? Ведь он – не учёный. И не техник. Он чертовски плохо представляет себе, с помощью каких средств техники или биологии можно так убивать людей – убивать без всяких следов, столь искусно имитируя «естественные причины».

Вот для этого он и должен добраться до Чурессии. До брата. Брат – Главный инженер. На закрытом военном заводе. Работа жутко ответственная и засекреченная – дальше некуда. И если сам не сообразит, в чём дело – направит к нужным специалистам!..

К третьему часу ворочания Леонид и сам не заметил, как заснул.

Проснулся в сумерках.

Прошёл в ванную, умылся. Прополоскал рот. Н-да.

Ну и морда глядит из старенького зеркала – типичный террорист. Ну, или мечтающий таковым стать. Сейчас мы этот образ подправим.

Он достал из своего пакета коробочку. Нарисовал себе усы и бородку подо ртом.

Остальное нужное оборудование рассовал по карманам. Всё моё, так сказать, ношу с собой.

Нет, не то, чтобы он действительно собирался стрелять, но… Если дойдёт до этого, придётся отстреливаться. А последняя из пуль – себе. Слишком хорошо он знает методы СНБ-шников. Ему не выдержать пыток. Поэтому лучше не доводить.

Впрочем, на что ему мозги?.. Неужели не сможет закончить начатое?

Немного не доходя своего микрорайона, он постарался «вжиться в образ»: стал припадать на левую ногу и согнулся. Ага, вот как раз подходящий кандидат.

В другое время Леонид побоялся бы подойти к такому: а ну как позовёт своих, явно играющих в карты здесь же, на первом этаже, в квартире, где когда-то был салон проката свадебных платьев, а сейчас дверь в ней заколочена фанерой, которую подростки отодрали… Такие ведь все – беспредельщики. С десятками приводов. Им терять нечего.

Пацан лет четырнадцати курил, выйдя из дырки наружу, старательно высасывая из дешёвой сигареты последние крохи табака. Явно не из богатеньких. Уж те, кто может похвастаться состоятельным папашей, не скрываются, когда курят или пьют.

И по дырам не прячутся. А ездят на отцовском авто, ещё подмигивая девочкам и поплёвывая в окно.

– Молодой человек! – Леонид изобразил дребезжание и усталость в голосе, – Вы не хотели бы помочь мне… И заодно заработать пару долларов?

Магические слова заинтересовали мальчишку – когда он подошёл, стало видно, что ему не больше тринадцати. Но держался настороженно – видать, учёный. Обжигался.

– Чего вам, отец?.. – грим сделал Леонида если не совсем неузнаваемым, то явно старше своих лет. С другой стороны, в тринадцать лет – что сорок, что шестьдесят: абсолютно всё равно. Для мальчишки он – старик, – Какие… пара долларов? – голос с напускной серьёзностью и хрипотцой – вероятно, для солидности.

– Да вот эти самые – Леонид держал в руке вожделенные бумажки, – Одну сейчас, а вторую – потом. Когда поможешь.

Он специально встал под светом из какой-то квартиры, чтобы пацан убедился, что не шутит. Блеск, загоревшийся в глазах, сказал ему, что его предложение… Заинтересовало.

– Чего делать-то надо?.. – в голосе насторожённость. Нельзя мальчишку за неё винить… С другой стороны, как бы ни обернулось, ему практически ничего не грозит.

На «сообщника» и «пособника» никак не тянет. Так, очередной лох… И в СНБ это быстро поймут. Если они уже там.

– У меня нога… Вот – только сегодня гипс сняли, – Леонид покрутил ногой, словно и впрямь там должны были оставаться следы этого самого гипса, – Ходить ни фига не могу, а уж по лестницам!.. Так ты не смог бы сбегать ко мне на седьмой этаж и притащить мобильник?.. Я оставил его на столе, а там – важные номера в книжке. Мне для работы надо.

– А… Чего ты сам не идёшь? – мальчишка что-то заподозрил.

– Ты глуховат? – Леонид изобразил, что рассержен, – Ладно, я найду другого пацана. Может, ему деньги нужнее. Говорю ему, как человеку: нога болит, сложный перелом, а он… Ладно, бывай!.. – он отвернулся, как бы уходя вглубь двора, образованного девятиэтажными коробками. Двинулся к песочнице, освещённой падавшими из окон отсветами.

– Эй, эй… стой. Мужик, подожди. Принесу. Давай бакс…

Леонид вручил просимое. Пацан придирчиво изучил запрещённую официально и пользующуюся неограниченным хождением неофициально, валюту. Хмыкнул. Буркнул «Порядок, чистая»…

После чего потребовал инструкций. Леонид снял с брелка ключи:

– Смотри: этот – от нижнего замка. Этот – от среднего. Вот этот здоровый – верхний. Каждый – два оборота. Как зайдёшь – выключатель справа. Телефон – в комнате, на столе. И там же – зарядка. Да не забудь, уходя, дверь-то как следует запереть – она у меня на сигнализации. Если замки будут открыты дольше трёх минут – понаедут ленты!.. А они нам нужны? Вот именно…

О том, что юный курильщик может обчистить жилье, оставив дверь незапертой, Леонид подумал в последнюю очередь: дома не осталось ничего, за что бы он переживал. Но если бы он не сказал то, что сказал, пацан мог заподозрить в нём хитрого грабителя, пытающегося стащить чужой мобильник…

– Я подожду в подъезде – ну, иди…

– Э-э… Может, помочь вам?.. – в юнце не к месту проснулась вежливость. Он даже приподнял руку.

– Иди уж, сам доковыляю. – Леонид сделал вид, что морщится от боли, – Понял, где? Вон тот подъезд, второй справа, квартира сто семнадцать…

Едва посланец скрылся из глаз, Леонид весьма шустро проследовал в противоположном направлении: три подозрительных машины в глубине двора, без огней, но с некоторым количеством сидевших внутри людей он заметил почти сразу – как только выглянул из-за двухметровых куч мусора, наваленного на месте снесённых по указанию Горхокимията частных гаражей…

Уж он-то знал, кто из соседей где ставит своих «верных коней»!

Да и не было ни у кого здесь таких шикарных джипов и «Тойот»…

Пробежав за наружной стеной короткой девятиэтажки, Леонид осторожно прокрался вдоль торца, и вошёл в тёмный подъезд. На полу, в луже блевотины и мочи, лежал пожилой мужчина в грязной одежде. Нормально для вечера. Если не заберёт жена – так и будет лежать до утра: никому ни до кого дела нет!

Леонид взбежал на шестой этаж – дальше не надо. Тяжело дыша, подобрался к окну подъезда. Стекло здесь имелось, наверное, только при Хрящеве – а сейчас отличный обзор окон «бывшей» квартиры ничто не загораживало. Неприятно только, что в лицо сильно дуло.

Ага – он правильно рассчитал время. Пока малец будет возиться с замками, он как раз успеет… Вот загорелся свет. И сразу – в соседнем окне, в спальне!.. Вот в окне мелькнули чьи-то силуэты – и явно не одного человека. А вот и из машин во дворе несколько человек побежали…

Леонид не стал ждать, начал быстро спускаться. Его кроссовки совершенно не шумели. Да и сам он помалкивал. Только непривычно сжимала сердце чья-то рука…

Ну вот, он и вне закона. Изгой. Враг Страны. Опасный диверсант. Террорист. Каких только ярлыков на него теперь не навесят!.. Доволен он?!..

Довольным он себя не чувствовал. Как не чувствовал и раскаяния. Он знал: такие же, если не более сильные чувства, к Аппарату и Силовым структурам испытывают все. И его коллеги, и простые «низкооплачиваемые» слои населения. Точнее говоря – обычные люди. Граждане. Хотя какие, к чёрту, все они Граждане?

Граждане – это те, кто работает на Государство, и может, в свою очередь, в любой проблеме рассчитывать на его поддержку! Хотя бы в защите своих Прав и Свобод. А какие права у них?

Платить драконовские налоги?..

Позволять себя обыскивать всегда и везде?..

Совать всем госслужащим – от врача до работника Собеса – вечные взятки, за то, что полагалось по «Конституции»«бесплатным», как лицемерно писали на дверях каждого Кабинета?

Жить в вечном страхе, что в любой момент могут прийти ленты с обыском, нагло подбросить наркоту и посадить на десять лет с конфискацией, если не можешь откупиться?

Нет, Леонид знал, что любви – да что любви: её точно никто не испытывает к такому абстрактному понятию, как Правительство, ни в одной из бывших «постсоветских» республик. Как не испытывал никто и элементарного уважения, и того, что раньше было у каждого: гордости, что они – граждане Великой Страны… Причём, обоснованной Гордости.

Теперь же этим отличались разве что те, кто стоит у Кормушки.

Ну да – ведь их, Чиновников и Лентов, она сытно кормит. Предоставляет жилье и все условия… Недаром же лентов, служить в Город, набирают только из областных – они всех городских жителей – модных, «продвинутых», и обеспеченных за счёт обирания провинциалов, инстинктивно люто ненавидят: завидуют.

И при случае и демонстрацию безжалостно разгонят, и из квартиры на улицу выбросят за неуплату Налогов, и… Да мало ли что ещё. Руку, которая кормит, надо лизать!

Суть не в этом. А в том, что он теперь и впрямь вне Закона. А ближайшая государственная граница – в восьмидесяти километрах. И можно не сомневаться, что везде, на всех дорогах из города, в аэропорту, на железнодорожном и автовокзалах, выставлены усиленные наряды, и его не пропустят. Не ленты – их он как-нибудь «уговорил» бы при поимке – а камеры наблюдения. Теперь вся система оснащена чёртовой компьютерной программой, автоматически распознающей лица, и сразу дающей сигнал на Центральный пульт.

Значит, в любом случае, днём ему… Лучше не выходить. И границу переходить надо там, где ждать не будут. То есть подальше от традиционных мест перехода.

Дойдя до нового жилья, Леонид и здесь заметил подозрительную машину.

Что за!.. Или у него паранойя?! Хотя, если подумать…

Маклеры-то все тоже наверняка под колпаком. Если сами не стучат. Так, подстраховаться – вот, мол, пришёл сегодня один подозрительный… Уж больно похож на ту рожу, что сегодня в вечерних новостях передавали! А то, что его «рожу» уже передавали, да ещё с соответствующими комментариями, он нисколько не сомневался.

Ну как же, в брехне они поднаторели: «особо опасен, пять разбойных нападений…», «Представляет угрозу безопасности Граждан»… Словом, «не отпускайте детей одних! И быстрей сообщайте, если…»

Те, кто поопытней и поумней, сразу поймут: ищут очередного «политического».

А уж что он там делал – расклеивал листовки с призывами голосовать против Отца Народа, или воткнул нож в живот лента, пытавшегося отобрать последние крохи у его детей – значения не имеет.

Поймают – пытки, закрытое судебное «разбирательство» (очередной фарс, игра в «демократию и свободу»). Затем – в зависимости от физических кондиций. Или – урановые рудники пожизненно, или… Или скончался от болезни. Обширный инфаркт. (От удара мешком с песком.)

Но это уж для признанных совсем опасными. С кем даже общаться нельзя обычным узникам, чтоб не подцепить заразу инакомыслия и правдолюбия.

Не останавливаясь, Леонид прошёл мимо дома, где наивно рассчитывал отсидеться хотя бы сегодняшней ночью. Свет удачно падал на номерной знак. Точно – «СА». Индекс служебных машин Госбезопасности. Чтобы, значит, пропускали без остановок везде, особенно при «выезде на вызов»… Ну а здесь это его и спасает. Плевать на проваленную квартиру.

Куда идти ночевать, он знает.

Детский садик забросили лет десять назад. Когда плата «за кормёжку» стала совсем непомерной, и родители решили, что лучше пусть дети безобразничают дома.

Когда не стало, кого «доить», администрация разбежалась.

Отопление, свет и воду отключили, стекла повыбили, и остались только стены – совсем, как у сотен заводов, ещё тридцать лет назад исправно работавших и что-то выпускавших… Оказывается, можно жить и без заводов.

А вот интересно: то, что производят Чиновники, можно есть или продать?..

Нельзя же вечно брать кредиты у зарубежных стран на «Развитие инфраструктуры», или ещё какой модной ерунды? Или – можно? А то, что расплачиваться придётся внукам и правнукам, кого-нибудь волнует?!..

Вряд ли. В интернете Леонид видел: Мерзинийские Олигархи признаны самыми богатыми в мире! Понятно теперь, куда ушла львиная часть всех этих Кредитов и «целевых Проектов»!..

Леонид постоял в тени какого-то забора. Никого. Ну, ещё бы – после одиннадцати ходят только те, кто занят в ночную смену. Порядочные граждане смотрят телевизор. Дома. И у кого нет тарелки (дорогое, кстати, удовольствие!), вынуждены пялиться на морейские сериалы, и слушать восторженные местные новости, о том, как хорошо жить в их Стране: новые рабочие места создаются, сельхозпродукция выращивается, народ счастлив, танцует и поёт!.. Ну, и само собой, славословит самое Демократичное и народное…

Легко и бесшумно он преодолел полутораметровое заграждение из прутьев, отделяющее тёмное строение от улицы.

Чё-ё-рт! На что это он?.. А, ерунда, тряпьё. А он уж подумал… Впрочем, будь даже так – дохлые кошки не кусаются!

Подойдя к двухэтажному зданию с заколоченными досками оконными проёмами, он прислушался.

Кажется ему, или?.. Нет, так не годится. Он осторожно, стараясь ни на что хрустящее не наступать, пробрался к задней части садика, обращённой во двор. Принюхался. Точно!..