Мерзиния Хегай Вениамин

– Ну, чего ты хочешь: научно-технический прогресс… Добрался и сюда!.. Вот от этих-то борзых и беспринципных ребят нам и надо оказаться подальше! А то ведь они сразу, чуть что не нравится, начинают стрелять!..

– Ха!.. Можно подумать, по нам не начнут сразу стрелять и пограничники!

– Нет. Они вначале потребуют с нас денег. А застрелят только когда все заберут.

Лена замолчала. Но потом снова фыркнула:

– Ну, ты и фрукт! Умеешь же в трудную минуту приободрить девушку!

– Ну что уж с этим поделаешь!.. Сама видишь: из вас – прекрасной половины человечества! – никто со мной, наверное, поэтому и не задерживается… А я в глубине души чуткий и ранимый!.. А грубость, это от страха… Я на самом деле жутко боюсь. Ведь придётся всё это делать: и сумку забрать, и через границу лезть. А как там что сложится – неизвестно. Вдруг они начали патрулировать?

– Да, это возможно. Причём, конечно, именно ту часть, что к городу ближе всего!..

– Знаешь что!.. Ты тоже при случае сильно… вселяешь оптимизм!

– Ну, видишь, как хорошо… Мы – достойные напарники.

Оба невесело похмыкали. Затем Лена резюмировала:

– Ладно. Давай попробуем поспать… Неизвестно, когда удастся снова…

– Согласен. Э-э… Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Утром Леонид опять отправился к хозяйке. В её взгляде практически не было недоверия. И калитку она, уходя, заперла на один замок.

Вскоре Леонид будил Лену, повертев перед её носом ароматно пахнущей горячей лепёшкой. А ещё к ней был кусок колбасы и чайник свежего чая – спасибо Гуландом.

После завтрака, убрав в сторону лишнее, Леонид внимательно осмотрел руку.

Нет, кисть не посинела – значит, приток крови идёт нормально. Опухоль вроде не увеличилась, и Лена не морщилась, когда он мягко прощупал открытый участок.

Тем не менее Леонид решил, что ей лучше лежать.

Вот они и лежали, разговаривая, и обсуждая, в каком месте лучше перебираться в Вазастан. Затем переключились и на общие интересы. И – друг на друга.

Леонид не наезжал, рассказывая больше о себе. Хоть эта тема и не всегда была ему приятна. В молодости, помимо откровенно криминальных проделок, он вечно ругался с матерью, норовя сачкануть от забот по дому и быту. Уборка и хождение за покупками, или по делам, почти всегда были на старшем брате…

Рассказал и о нем: Александром Леонид гордился. Хоть старшой и ругал, и лупил его – и в детстве, и теперь. Ну, то есть ругал!.. А лупить… Стыдно, да и смысла нет: вырос уже. Как говорится в одной оперетте: из поросёночка – да в большую…

Разговор вскоре сошёл на нет, и Лена снова засопела. Леонид сел думать.

Поняв, что в двадцатый раз пережёвывает одно и то же, прилёг сам.

После обеда поговорили ещё. Лена больше не пыталась проявить крутизну и рассказала про раннее детство и школу.

Надо же!.. Никогда бы не поверил, что она была отличницей…

Он дал ей ещё таблетку, и предложил поспать. Это было легко: в таблетке содержалось сильное успокоительное. Эта – последняя. Ночью им предстоит сложная работа и, возможно, беготня… А вот антибиотики придётся пить ещё пару дней.

В полшестого Леонид, узнав у хозяйки дорогу и тщательно изучив расположение дома снаружи, двинулся к остановке автобуса. Он не хотел, чтобы его видели ловящим такси: такой человек сразу запомнился бы. Только доехав до оживлённых улиц, он вылез и поймал такси.

Расчёт оказался верным: народу на улицах полно. Ещё бы: час пик. Ленты не обращали на него особенного внимания. Доехав до известного ему магазинчика секонд хенда, Леонид смело зашёл – он знал, что камер здесь нет. А магазин посещают только те, чей кошелёк не позволяет «пускать пыль в глаза»…

Купив всё, что считал нужным, пешком прошёл три квартала. Поймал ещё такси.

Конечно, в парке, куда его доставил частник, всегда можно легко найти укромное местечко… Немногочисленные парочки влюблённых так и делали. Леониду пришлось постараться, чтобы не нарушить ничей «интим». Скамейка, где он, наконец, забазировался, оказалась без спинки – ничего, переживёт.

После десяти, когда надёжно стемнело, он перелез через высокую, но вполне удобную – даже с подобием ступенек! – ограду, и оказался на задворках своего района.

Добрался, не торопясь, до дома в квартале от своего бывшего. Второй подъезд, девятый этаж.

Он выбрался через пустой проем лестничной надстройки на крышу.

Залезть на крышу надстройки лифта оказалось непросто, но он залез.

Вот и его сумка. Хорошо, что чёрная и плоская: никто не увидел и не догадался… А то бы она так не лежала.

Прямо на крыше Леонид переложил покупки из пакета в сумку. Закинул её за спину, наподобие рюкзака. Кряхтя, слез с крыши надстройки. Спустился по лестнице подъезда.

Конечно, велик соблазн посмотреть, как там его квартира… Но лучше не рисковать.

Такси поймал быстро. Доехал до супермаркета на окраине. Сделал вид, что заходит в горящий яркими огнями вход, а сам спустился по ступенькам за угол.

В магазине почти никого не было, да и подошло время закрытия. А главное, там видеокамеры… Так что продукты придётся взять только те, что они заказали Гуландом.

Пешком пришлось идти больше часа. Память не подвела: переулок и дом он нашёл без труда. Открыв на условленный звонок, хозяйка покачала головой: в кепке Леонид не смотрелся.

Примерно час ушёл на переодевание и сборы.

Лена с трудом согласилась на разрезание рукава цветастой кофточки: по-другому рука в лубке из него не вылезала. Леонид разрезал.

Лена… покраснела. Леонид увидел это и отвернулся.

Но потом, когда все равно пришлось помочь одеться, вынужден был наплевать на условности и приличия. Хм… А грудь у неё ничего, отметил нахал в его мозгу.

Очень тянущаяся и сильно поношенная кофта, купленная Леонидом, позволила впихнуть залубоченную руку в рукав легко. И чёрный цвет куда больше успокаивал взор обоих конспираторов. Джинсы Лена переодевать отказалась. Зато с неподдельным энтузиазмом позволила Леониду натянуть на свои небольшие ступни новые толстые носки.

Кроссовки тоже пришлось зашнуровывать ему. Он и не возражал. Помог напарнице влезть и в лёгкую, опять же чёрную, ветровку. Сложил вещи в сумку.

Сам переоделся быстро. На прощание оба посидели на помосте.

– Ну, с богом! – Леонид старался говорить бодро.

– С богом! – Лена закусила губу. Затем взглянула в глаза Леониду. И сказала, – Я не слишком-то помогла тебе… Скорее наоборот. Ладно, как бы ни получилось – спасибо за всё!

– Лена, кончай. Не вноси панику в наши и без того трусящие ряды… Мы выберемся.

– Ага, – она преувеличенно бодро кивнула, – Ладно, двинули!..

Через полчаса, пройдя подальше от логова, где они смогли «зализать раны» и отсидеться, Леонид поймал очередное такси. Это оказался частник – хотя частный извоз всячески преследовался и карался, многие вели его на свой страх и риск. Деньги-то нужны!..

Мужичок-мерзиниец, если и удивился месту назначения, виду не подал: поехал только по задворкам, и обводным узким дорогам, чтобы постараться избежать встреч с лентами. В принципе, излишняя предосторожность: после десяти вечера все «операторы машинного доения» мирно отсыпались, чтобы завтра с новыми силами приступить к «службе по обеспечению Государственной Безопасности». Ну, а заодно – и своих детей. Или наоборот…

Ехать было далеко – чтоб подстраховаться, Леонид выбрал район подальше и почти без жилья. Даже нелегалы предпочитали близость населённых пунктов: пешком не больно находишься через чёртовы степи, особенно, если как большинство, с багажом…

Только к двум ночи они добрались, куда хотели.

Леонид убедился, что огоньки габаритных огней скрылись за поворотом и деревьями, и быстро повёл Лену к окраинам крошечного кишлака со словно вымершими домами, под прямым углом к основной дороге. Направление он знал.

– А местные нас не… заложат?

– Не бойся. Здесь почти никого не осталось: кто мог, давно перебрались в города. Больше половины домов пустые. А старики, что остались, видят десятый сон.

– А-а… Понятно.

– Сможешь немного побегать? – он с сомнением посмотрел на руку на перевязи. Перевязь они вынуждены были наложить прямо на рукав, так что она маячила в темноте, соединяя шею с рукой дурацкой белой лентой. Но менять на чёрную поздно.

– Смогу, наверное… А что?

– Не понравился мне этот мужичок. Самому лет шестьдесят, а рассказывал только о себе, своих внуках, да второй жене… Значит состоятельный. А таксует скорее для вида. Обратила внимание: нас почти ни о чём не расспрашивал! Умный. Или хитрый. Что куда опасней…

– Да, я тоже подумала – может, стукач? На вольных, как говорится, хлебах.

– Всё может быть. В любом случае нам надо пройти не меньше семи-восьми километров. Так что времени у них, если он уже позвонил, предостаточно!

– Заткнись тогда – и бежим!..

Поля с остатками стеблей от скошенной пшеницы и кенафа позволяли почти не спотыкаться в темноте: снова светила луна. Поля кукурузы они обходили.

Бежали минут десять. Затем перешли на быстрый шаг. Лена придерживала руку на весу другой рукой, и морщилась, но они так и двигались: то шли, то бежали, ещё с полчаса.

Поля и арыки[5] кончились, как отрезанные – теперь они шли по непаханым холмам, поросшим чахлой высохшей травой. Небольшие холмы скрывали очертания горизонта, но Леонид знал, какого направления держаться, недаром же дома тщательно изучил карту с интернета…

Затем Леонид круто свернул в сторону: по полевой дороге ехала машина. Явно старая: шум от движка стоял несусветный. Они спрятались за склоном ближайшего холма.

Агрегат с тусклой фарой протарахтел мимо – это оказалась раздолбанная «копейка». За рулём сидел весьма объёмистый водитель – видать, не голодал…

Когда машина скрылась в клубах пыли за очередной лесополосой тутовых деревьев, они снова побежали. Леонида почему-то преследовали самые дурные предчувствия.

Сунув руку во внутренний карман, он кое-что проверил и подготовил: всё в порядке…

Теперь они шли вдоль этой самой пыльной дороги – она вела как раз, куда надо.

Ещё через полчаса пришлось сбросить темп: устали. Да и Лена снова задыхалась. Никакой тренировки. А ещё рука. Леонид тоже запыхался, но не так:

– Думаю, порядок. Мы в Вазастане…

– А почему не видно самой границы? Ну, там, хотя бы колючей проволоки, вышек, патрулей с собаками… Вспаханной полосы.

– Перестань. Уж ты-то должна знать: реально охраняемая граница у нас только с Унганистаном. И то почти условная. Вот там и применяют беспилотники с наркотой. А здесь как в анекдоте: «заходи, кто хошь, бери, что хошь!..» Да и всё равно: чтобы ехать дальше, придётся так и так топать в Кермис-аул, а оттуда в Биркент. Вот там обычно всех и «доят!» А так на сто километров вокруг только степь.

– Кто тут говорит о доении?! – вдруг из окопа слева от дороги вылез здоровенный амбал. – По доению мы – первые спецы! Правда, ребята?

Ребята, вылезшие, один – справа, другой – спереди, дружно заржали. Тот, что вылез спереди, из колеи пыльной и разъезженной дороги, скатал и отбросил в сторону что-то вроде маскхалата, что-то достав с пояса.

В руках у первого оказался пистолет, у второго – бейсбольная бита, у третьего блеснул здоровенный нож.

Леонид с напарницей остановились, и троица стала намеренно неторопливо приближаться. Все нападающие улыбались. Зубы первого ярко блестели в свете луны – ну, явно не свои!

– Не бойтесь! Мы – вполне мирные частные таможенники… И мы против, когда нашу страну… Посещают с незапланированными визитами! – главарь и сам получал удовольствие от тупого юмора и казённых формулировок, двое же других бандитов просто собирались отобрать всё, что могло бы оказаться у явно не первой жертвы. Амбал с битой похлопывал ею по левой руке, как бы примериваясь. Его зубы тоже поблёскивали…

Вот теперь Леонид понял, кому звонил их шофёр, и почему «жигу ленок» уезжал – довёз, стало быть, «группу захвата».

– Ладно, ладно, ребята… – примирительно начал Леонид. – Мы и сами готовы… э-э… Сделать добровольный взнос в фонд помощи… ну, кому-то там… Только – давайте без членовредительства, у нас и так проблем хватает!

– Да, мы знаем… И если твоя девка сопротивляться сильно не будет, можно и без вредительства… Члена! – все трое заржали.

Леонид глупо хихикнул, и сунул руку во внутренний карман:

– Ребята, вам как, зеленью? Сколько? – и шмыгнул носом.

Лена резко бросилась влево.

Все мгновенно напряглись, главарь открыл рот:

– Серый! За… – пуля вошла ему точно в висок – он удобно повернул голову.

Вторым выстрелом Леонид поразил парня с ножом, уже в грудь.

Третья пуля досталась спине побежавшего прочь умного шустряка с битой.

Подойдя на два шага, Леонид добил главаря, выстрелив в туловище. А затем ещё по пуле досталось телам шевелящихся на свою беду напарников бандита.

Поле боя осталось за Леонидом. Чувствовал он себя глупо. И странно.

Нечасто ему приходилось стрелять в живых людей. Да и в мёртвых. Сегодня – первый раз.

Лена вернулась. Её трясло. Заговорить она смогла только со второй попытки:

– Ч-чёрт… Здорово стреляешь!

– Повезло. А вот добить – пришлось. Зато теперь придурков вроде нас хоть эти потрошить не будут! – Леонид сменил обойму и спрятал ТТ с глушителем на место во внутреннем кармане.

– Н-да уж… Повезло нам, что у тебя пушка. Спасибо ещё раз. А то лишили бы девственности, как пить дать! – она невесело хохотнула.

– Пожалуй. Ребята серьёзные. Ну-ка, посмотрим… – Леонид вырвал пистолет из сжимающей рукоять руки, скорее похожей на лапу, – Надо же… Макаров.

– А чего ты удивляешься?.. Мои архаровцы по группе тоже все с такими. Отличное некапризное оружие. Когда стало возможно, военные склады потрошили в первую очередь!

Леонид обшарил карманы главаря. Забрал всё, что нашёл:

– Знаешь, я заберу и у остальных. И плевать на приличия: нам нужнее.

Лена хмыкнула:

– Ты что?! Думаешь, я моралистка какая? Забирай, конечно!

Через пять минут Леонид, пропотевший до кончиков пальцев ног, быстро шагал в сторону Кермис-аула, основательно пополнив запас наличности местной валютой и кучей приятных мелочей, типа трёх мобильников и двух часов.

Трупы они просто оттащили за ближайший холм.

Помощь от Лены была скорее моральная. Поэтому и пропотел: чёртовы «частные таможенники» весили будь здоров… Плащ-палаткой Леонид накрыл главаря. После смерти тот вовсе не стал красивей: злобное лицо так и застыло в волчьем оскале.

Двинулись снова по петлявшей меж холмов дороге – куда с неё деваться! Да и аул должен быть где-то там.

Леонида колотило – и даже похлеще, чем Лену.

Непросто вот так, сходу, убить троих мужиков.

И пусть они явно были «плохие», и грабили не первую жертву, он чувствовал противную тяжесть в низу живота, и руки тряслись, словно у алкаша наутро.

Лена, поняв его состояние, молчала, старалась не отстать.

– Знаешь, давай-ка поедем не через чёртов Биркент. И в аул не будем заходить. И попробуем поголосовать прямо на шоссе.

– В смысле, пойдём сразу к шоссе, которое идёт… вглубь? – она оглянулась назад.

– Вот-вот. Как элегантно сказал бы давешний частный таможенник, «незаконно проникнем вглубь территории суверенного Вазастана с явно преступными намерениями…»

– А язык-то у тебя подвешен… Небось, политикой занимался? Метил в начальники?

– Да нет. Просто окончил «начальный курс юного демагога…»

Они сошли с дороги и теперь забирали ближе к западу, стараясь обойти замаячивший впереди посёлок с огородами и неизменными тополями: именно из них местное население и делало балки для потолков своих глинобитных мазанок.

На обход ушёл час. Обходили за километр. И всё равно слышали, как все собаки аула провожают их проходочку до выхода снова на дорогу…

На их счастье вскоре навстречу попался трактор. Колёсный. С помощью весомых доводов в виде вазахстанских шеньге удалось уговорить тракториста развернуться на сто восемьдесят и провезти их километров двадцать – почти до Биркента.

Здесь они слезли, прямо в голой степи. Лена, сидевшая в кабине, отплёвывалась: пыли хватало. Леонид, примостившийся за кабиной, на рычагах для подвески плугов и прочего сельхозинвентаря, разминал затёкшие ноги минуты три. Но улыбался. Им повезло: на такой дороге можно «голосовать» хоть три часа…

Трактор быстро развернулся и, выбрасывая клубы вонючего дыма от плохой солярки, умчался – надо же и работать!..

– Чёрт… Жаль, не догадались фляжку с водой захватить: горло пересохло.

– Да, жаль. Это ты пыли наглоталась. Терпи уж, скоро должны добраться.

– Ладно, потерплю… Леонид?.. – Лена говорила серьёзно.

– Да?

– Извини, что спрашиваю… Ты много людей убил до этого?

– Знаешь, что Лена… Ты – бессовестная морда. Что, не видела, как у меня руки тряслись?!

– Не-е-ет. Ничего у тебя не тряслось. Думаешь, я потом не посмотрела? Ты попал с пяти метров, прямо в висок. Чтоб так стрелять, да ещё в живого человека, нужно, наверное, годы тренироваться… Ты служил в Спецназе? Или Десбате?

Чувствуя себя вполне очухавшимся, Леонид почесал в затылке:

– Да-а-а… Вычислила ты меня! Твоя правда: на самом деле я замаскировавшийся секретный Агент!.. Смешно… – он сплюнул в сторону куста саксаула. Вздохнул – Нет, вообще нигде я не служил. Я – офицер запаса. А из пушки стрелял до этого только три раза: два на стрельбище, и один – уж сам… Когда только купил чёртов ТТ.

– Ну… Для четвёртого раза получилось неплохо. А не страшно было, в людей стрелять?

Леонид бросил на неё короткий взгляд. Запыхалась, но держится молодцом.

– Страшно, конечно. Но ещё страшней – не стрелять. Поэтому, как только ты отвлекла их, я и постарался. А вот потом добивать… скорее, противно. Мерзко. Но – надо.

– А как ты узнал, что что-то такое и случится? Почему заранее предупредил насчёт покашливания? Ты уже встречался с такими… «таможенниками»?

– Никогда. Да я – до последних четырёх дней – вообще был жутко законопослушный гражданин. Это ты меня заставила: вон, за нами хвост из трупов, и нарушенных законов и границ!.. – он потыкал за спину оттопыренным большим пальцем.

– Ну, знаешь!.. А впрочем… – она беззаботно рассмеялась, – Я так понимаю, ты пытаешься поднять настроение и мне и себе. Спасибо. Я… взбодрилась. Но… вспоминать жутко.

– Жутко. Жутко представить, что они бы с нами сделали. Не знаю, обратила ли ты внимание, но у окопа, откуда главарь-то вылез, лежала и лопата. Вот они углубили бы, и… А там я заметил ещё… свежий холмик. Правда, это уже потом, когда я их…

Лена промолчала, но от него не укрылось, как напряглись её плечи.

Вскоре им пришлось обойти какую-то кошару с пустым загоном. Похоже, там никого не было, но они всё же обошли так, чтобы оставаться за холмами.

– Странно. Я-то думала, что народ так и ломится отсюда… А такая удобная дорога – пустая. Или я не права, и у нас отлично живётся?..

– Точно!.. – он вздохнул. – Тут, я думаю, дело в психологии. И ещё в законах. Те, кто хотят слинять отсюда навсегда, стараются сделать это законно – ну, чтобы переправить туда, где планируют жить, все свои сбережения, и то, что получили, продав – ну, там, дом, или квартиру… Да и не могут они идти не через таможню и пропускные пункты – иначе не будет штампа о вьезде-выезде… А без этого они нелегалы, и подлежат депортации. Поэтому все или едут на паровозе, или уж летят. И ещё… Уж те, кто решился свалить нелегально, обычно везут с собой семью. И пожитки, которые жаль бросать. Поэтому так и так на какой-то машине. Значит, по дорогам. Сама видела: мы шли по полям. Поэтому никого и не встретили. Говорю же: повезло. Ну, или правильно рассчитали.

– А мы… получается, тоже… Без штампа.

– Точно. И любой Вазастанский лент, или уже Чурессийский, может нас отловить, распотрошить, и домой отослать.

– Проклятье! Я об этом… Ну, то есть, думала, конечно. Нет уж, давай сделаем так, чтобы нас не… Иначе – пипец!

– Да уж знаю. Вот, стараюсь двигаться по дырам да захолустью…

Ближе к Биркенту отдельно стоящие не то фермы, не то усадьбы, стали попадаться чаще. Рассвело. Наконец они добрались и до шоссе. Леонид решил, что пора и переодеться.

Шоссе вовсе не поражало монументальностью и шириной. Скорее та же просёлочная дорога, только чуть ровнее, и покрытая асфальтом. То есть, зимой можно проехать. Причём на машине, а не на тракторе.

Леонид ещё раз осмотрел Лену и себя, и решил, что выглядят они вполне… мирно. И обыденно. Особенно в выгоревших бермудах и панамах, в каких обычно ходят зарубежные туристы, купившиеся на проспекты с экзотикой того же «Великого шёлкового пути»…

Водители первых трёх машин отказались везти их в Кыгырсай. Четвёртый шофёр заломил слишком много, даже в местных шеньге. Чтобы не привлекать внимания тем, что не торговались, послали его подальше. Пятый предложил реальную цену. Поехали.

В Кыгырсае Леонид зашёл в местный, как его торжественно именовала вывеска, «Гипермаркет». Учитывая хроническую манию величия местного населения, в отношении хибарки пять на восемь метров это вполне допустимо.

Они купили три баклажки воды и кое-что из еды. Заплатили местной валютой. Её осталось ещё много: Леонид прикинул, что до границы с Чурессией должно хватить. Вот уж не было бы счастья… Совесть его не мучила вообще.

Они посидели в местной забегаловке, тоже гордо именуемой фастфуд.

Бутылку воды прикончили сразу. Леонид сердился, что Лена пьёт слишком быстро. И точно: вскоре её чёрная кофта вся покрылась кругами пота. Сам он пил понемногу, и мелкими глотками.

Ели они то, что гордо именовалось гамбургером, но представляло простую булку, разрезанную пополам, и со следами лука, колбасы, и чего-то зелёного внутри. Зелёное оказалось при ближайшем рассмотрении петрушкой. Ну, правильно: откуда в такой дыре кудрявый салат!..

Ближе к обеду нашли местного жителя, согласившегося довезти их до Бергенаула.

Старый «Москвич» с жуткими рессорами и сдохшими амортизаторами ужасно ревел и скрипел кузовом, но, управляемый уверенной рукой, довёз их куда надо за три часа.

Дорога шла через бескрайние степи и пологие холмы. Правда, благодаря асфальту, пыльный хвост за машиной тянулся всего на полкилометра… Леонид предпочитал смотреть вперёд, на встречные машины.

Доехав до первого супермаркета, они вылезли. Леонид расплатился. Вскоре они обнаружили подходящие задворки, и умылись, полив друг другу из баклажки, и даже причесались: у Леонида имелась расчёска. Правда, Лену её причёска не устраивала, но пришлось обойтись без зеркала: Леонид сам привёл волосы напарницы в более-менее приличный вид. Если так можно сказать про тусклый и полусвалявшийся комок…

На автостанции их лица ни у кого интереса не вызвали, и Леонид спокойно договорился с водителем полупустого автобуса (тоже, кстати, частника) с соответствующей табличкой на лобовом стекле.

По его расчётам выходило, что Олтынголь – не самое плохое место. Двинулись, как село солнце.

Они снова пялились в окно на тоскливый пыльный пейзаж, слушая не менее тоскливую местную музыку из динамиков трансляции. Затем кто-то из впереди сидящих что-то сказал водителю, и тот переключил на волну с западной эстрадой. Старенький «Икарус», красный сверху, и серо-белый снизу, тарахтел, словно газонокосилка, и коптил, словно керогаз, но ехал плавно и быстро.

Леонид старался проложить маршрут подальше от тех мест, где шоссе приближалось к железной дороге. «Железка» – самый удобный и поэтому самый загруженный вид транспорта. Если что, там их и будут искать в первую очередь. Особенно если посчитают, что они будут пытаться смешаться с пёстрой толпой челноков и сезонных рабочих – мардикеров, наводнивших Вазастан, так как в Чурессию уже не пускали. Впрочем, этого добра хватало и в автобусе.

Автобус ехал всю ночь. Три раза останавливался – чтобы пассажиры «размялись».

В промежутках между остановками Леонид мирно спал, впрочем, часто вскидываясь, и проверяя Лену и сумку. Лена каждый раз криво улыбалась, а остальное время смотрела в окно – на черные холмистые степи и ленту дороги, залитую светом мощных фар. Другие машины навстречу попадались куда чаще, чем в приграничье. Водитель при этом каждый раз переключал свет на ближний, и Лена не могла заставить себя не следить за этим.

На рассвете прибыли.

Олтынголь мог похвастаться двухэтажным ангаром, естественно – Гипермаркетом.

Леонида тянуло переночевать в местном «Отеле» – трёхэтажном кирпичном домишке. Но он решил не рисковать, и дальше они опять поехали на частнике – благо на автостанции стояла куча машин «предпринимателей», всех марок и времён. Договорились на сумму, которая позволяла отделаться от остатков шеньге. Туда им и дорога…

«Дурунтай» – стрелка, криво изогнувшись, указывала влево. Другая, показывающая прямо, сообщала: таможенный пост пятнадцать километров. Огромный дорожный указатель можно убрать, наверное, только динамитом – настолько он монументален. Водитель, вазах лет сорока пяти, усмехнувшись в усы и покачав головой, повернул налево.

Через пару километров показались отдельно стоящие, а затем и обступившие шоссе с обеих сторон одноэтажные дома с шиферной крышей. Несмотря на раннее утро, во дворах хлопотали женщины. Мужчины встанут попозже, к завтраку. Менталитет!..

Расплатились и расстались у местной Администрации: над ней сохранились выгоревшие до бесцветности, а когда-то красные большие бетонные буквы: «Дурунтайский райком Партии». Ниже, на матерчатом полотнище, натянутом на каркас из реек, значилось: «Мэрия».

Ещё ниже плакат на двух языках призывал активно участвовать в ежегодном субботнике по уборке родного Дурунтая.

Леонид зашёл в аптеку. Приветливая узкоглазая и широколицая девушка сразу спросила:

– Здравствуйте! Вам лекарства?

Леонид, чтоб не выглядеть идиотом, подтвердил:

– Да. Валидол, пожалуйста, – в кармане нашлась мятая шеньге.

Когда валидол скрылся в кармане, он спросил:

– Скажите… Я ещё мальчиком бывал тут, но сейчас… А как теперь называется улица Ленина?

– А-а, это вы про Абая!.. Да, она сейчас Абая: вон, сразу после мэрии!

– Спасибо большое. Будьте здоровы.

– И вы не болейте! – девушка покивала. Леонид вышел.

Лена, ждавшая за углом, не придумала ничего лучше, чем приревновать:

– Ну как? Удалось подклеиться к молодухе?

– Спрашиваешь! Я же в этой куртке неотразим! Да и запах валит с ног за три метра!

Лена скривила носик:

– Ладно тебе. Хватит намёков: я сама знаю, что адреналин вызывает жуткий пот! Стыдно рядом с людьми стоять…

– Плевать. Помывка и побривка, – Леонид провёл рукой по колючему серому подбородку, – сейчас на последнем месте в списке наших приоритетов! Идём-ка.

За мэрией оказалась самая широкая улица городишки. Леонид считал дома, выискивая редкие номера: большинство жителей явно считало нумерацию условностью, и не утруждало себя их вешанием на дом.

Однако минут через десять они оказались на окраине, а до искомого номера почему-то было ещё далеко.

Лена стала оглядываться. Наконец спросила:

– У тебя здесь знакомые?

– Ну… Не так, чтобы знакомые… А скорее, деловые партнёры!

– А-а… Тогда всё в порядке. Перейти-то помогут?

– Надеюсь… Бабло-то всем нужно!

Диалог, по-видимому, исчерпал силы Лены, и остальную часть пути она помалкивала.

Дом сто пятнадцать стоял практически за чертой города. Вот и славно.

Леонид постучал в калитку, высотой еле ему по пояс.

Сразу залаяла собака, а затем и подбежала к забору, который калитка делила почти пополам. Теперь стало понятно, почему забор являлся чистой условностью.

Леонид и Лена невольно отступили: ох и здоровы вазахские овчарки! А отрубленные уши придают им ещё более серьёзный вид! Правда, через забор или калитку пёс не перепрыгнул, лаял оттуда, оставляя дом за спиной.