Смертельно опасны Антология

– Я знаю. Молчи.

Тишина вернулась к заплечному мешку и положила в него бочонок, к стенке которого было прикреплено огниво. Поджог пороха – с точки зрения Теней – равносилен разжиганию огня. Это действие привлекало их почти так же быстро, как пролитая кровь, днем и ночью. Беженцы с Родины обнаружили это очень быстро.

Впрочем, обычное кровотечение – например, носовое – не привлекало Тени; они его даже не замечали. Но, почуяв кровь человека, пролитую чьими-то руками, они сначала устремляются к тому, кто это сделал. Конечно, после того, как они убивают его, почти всегда набрасываются на остальных. Охваченные яростью Тени становятся опасными для всех, кто находится рядом.

Когда Тишина упаковала порох, она заметила, что Вильям Энн приготовилась к путешествию – надела штаны и сапоги. И взяла такой же заплечный мешок.

– А ты куда собралась, Вильям Энн? – спросила Тишина.

– Ты намерена в одиночку убить пять человек, которые выпили всего лишь половину порции болотной травы, ведь так, мама?

– Я уже делала подобные вещи раньше и давно научилась действовать одна.

– Но только из-за того, что тебе было некому помочь. – Вильям Энн надела заплечный мешок. – Теперь все будет иначе.

– Ты слишком молода. Возвращайся в постель; ты должна приглядывать за постоялым двором, пока я не вернусь.

Однако Вильям Энн и не думала сдаваться.

– Дитя, я же сказала тебе…

– Мама, – перебила ее Вильям Энн, крепко взяв за руку, – ты уже немолода! Думаешь, я не вижу, как ты хромаешь? Ты не можешь все делать сама! Проклятие, ты должна разрешить мне начать тебе помогать!

Тишина посмотрела на дочь. Откуда в ней эта неукротимость? Сейчас Тишина с трудом могла вспомнить, что Вильям Энн из рода Разведчиков. Ее бабушка пришла бы в ярость, и это заставило Тишину испытать гордость. У Вильям Энн было настоящее детство. Нет, девочка не слабая, просто она… обычная. Женщина способна быть сильной, и ей совсем не обязательно быть бесчувственной, как кирпич.

– Не смей ругать свою мать, – наконец сказала дочери Тишина.

Вильям Энн приподняла бровь.

– Ты можешь пойти со мной, – сказала Тишина, высвобождая руку. – Однако будешь выполнять все, что я скажу.

Вильям Энн глубоко вздохнула и радостно кивнула:

– Я предупрежу Доба, что мы уходим.

И она вышла уверенной неспешной походкой жителя фермы, оказавшегося в темноте. И хотя Вильям Энн все еще находилась внутри защитного серебряного кольца, она знала, что нужно следовать Простым Правилам. Если забыть о них, когда находишься в безопасности, то обязательно совершишь ошибку, покинув защищенную территорию.

Тишина достала два мешочка и смешала два типа светящейся смолы. Закончив, она разлила получившуюся жидкость по двум разным кувшинчикам, которые также убрала в заплечный мешок.

И вышла наружу. Воздух был свеж и холоден. В Лесу воцарилась тишина.

Конечно, Тени уже выбрались на охоту.

Несколько тварей двигались по заросшей травой земле, видимые только благодаря собственному внутреннему свету. Бесплотные и прозрачные – это были старые Тени; они совсем не походили на людей. Их головы пульсировали, лица постоянно менялись подобно кольцам дыма, они оставляли за собой белый след длиной в руку. Тишина всегда представляла себе, что это остатки их рваной одежды.

Ни одна женщина, даже Разведчица, не могла смотреть на Тени, не ощущая, как внутри собирается холод. Конечно, призраки существовали и днем; просто их было невозможно увидеть. Зажги огонь, пролей кровь, и они явятся за тобой в любое время суток. Однако ночью они мгновенно реагировали на любые нарушения правил, а еще обращали внимание на быстрые движения, о чем днем можно было не беспокоиться.

Тишина достала один из кувшинчиков со светящейся смолой, и все вокруг озарилось бедно-зеленым светом, тусклым, но ровным и неизменным, в отличие от света факелов. Факелы не отличались надежностью – их нельзя было снова зажечь, если они гасли.

Вильям Энн уже поджидала мать с шестами для светильников.

– Нам нужно двигаться бесшумно, – сказала Тишина, прикрепляя кувшинчики к шестам. – Ты можешь говорить, но только шепотом. Повторяю еще раз: ты должна во всем меня слушаться. Сразу, без сомнений и споров. Те мужчины… они без малейших колебаний убьют тебя или поступят еще того хуже.

Вильям Энн кивнула.

– Ты недостаточно напугана, – сказала Тишина, накрывая черным чехлом кувшинчик с более яркой смолой.

Сразу стало темно, но Звездный Пояс сиял на далеких небесах. Часть его света проникала сквозь листву, в особенности рядом с дорогой.

– Я… – начала Вильям Энн.

– Ты помнишь, как пес Гарольда сошел с ума прошлой весной? – спросила Тишина. – Он никого не узнавал. Помнишь, какие были у него глаза? В них читалась лишь жажда убийства. Эти мужчины ничем от него не отличаются, Вильям Энн. Они бешеные псы, и их нужно уничтожить. Они не видят в тебе человека – только мясо. Ты меня понимаешь?

Вильям Энн кивнула. Однако Тишина видела, что дочь скорее взволнована, чем напугана, но с этим она ничего поделать не могла. Тишина дала Вильям Энн шест с более темной светящейся смолой. Кувшинчик испускал бледное голубоватое сияние, которое почти ничего не освещало. Второй шест Тишина перебросила через одно плечо, закинула мешок на другое и кивнула в сторону дороги.

Рядом с ними какая-то Тень приблизилась к границе постоялого двора. Однако стоило ей коснуться серебряного барьера на земле, как посыпались искры и ее отбросило назад. Тогда она поплыла в другую сторону.

Каждое такое прикосновение стоило Тишине денег, потому что уничтожало серебро. Вот за что платили посетители постоялого двора: его границы никто не нарушал в течение ста лет. В соответствии с давней традицией внутри не было ни одной нежелательной Тени и там царило некое подобие мира. Лучшее, что можно найти в Лесу.

Вильям Энн перешагнула через границу, которую отмечали большие серебряные кольца, надежно прикрепленные к бетону. Их никто не мог забрать и унести с собой. Чтобы заменить поврежденное кольцо – а постоялый двор защищали три концентрических круга, – требовалось выкопать целую секцию и освободить ее от цепи. Большая работа, и Тишине множество раз приходилось ее проделывать. Недели не проходило без необходимости замены одного или нескольких звеньев.

Ближайшая Тень уплыла в сторону. Она их не заметила. Тишина не знала, оставались ли люди, не нарушавшие Правил, для них невидимыми, или Тени просто считали их недостойными внимания.

Они с Вильям Энн зашагали по темной тропинке, заросшей травой. В Лесу нет хороших дорог. Возможно, если форты когда-нибудь выполнят свои обещания, ситуация изменится. И все же по таким дорогам можно путешествовать. Фермеры отправлялись отсюда в форты, чтобы продать зерно, выращенное на полях, которые удавалось расчистить. Оно считалось лучше и вкуснее того, что привозили из горных областей. За кроликов и индеек, пойманных в силки, или тех, что разводили в клетках, давали хорошую цену в серебре.

Но не за кабанов. Лишь полные болваны, живущие в фортах, соглашались есть свиней.

Так или иначе, но торговля существовала, благодаря чему дороги оставались проходимыми, несмотря на то что деревья распускали свои ветви подобно загребущим рукам, чтобы вернуть себе часть утраченной земли. Лес не терпел самоуправства людей.

– Там! – прошептала Вильям Энн.

Тишина выдохнула, стараясь сохранять спокойствие. В тусклом свете она заметила голубую метку на дороге. Догадка Теополиса о том, как Тишина выслеживала преступников, была разумной, но неполной. Да, смола, известная под названием Огонь Абрахама, подсвечивала падающие на землю капли. Но так уж получилось, что она еще заставляла лошадей опорожнять свой мочевой пузырь.

Тишина внимательно осмотрела светящийся след смолы и мочи на земле. Она опасалась, что Честертон и его люди свернут с дороги в Лес сразу после того, как покинут постоялый двор. Не слишком вероятно, но она все же рассматривала такой вариант.

Теперь она уже не сомневалась, что идет по следу бандитов. Если Честертон и свернул в Лес, то лишь через несколько часов после того, как покинул постоялый двор, чтобы никто не заподозрил, что они вовсе не купцы. Тишина закрыла глаза и облегченно вздохнула, неожиданно для себя обнаружив, что возносит какую-то благодарственную молитву. Откуда она взялась? Прошло так много времени…

Тишина тряхнула головой, встала и зашагала дальше по дороге. Она напоила настоем смолы все пять лошадей, так что они оставляли надежный след.

Лес в эту ночь казался… особенно темным. Свет Звездного Пояса не мог преодолеть плотный полог листвы. Да и Теней вокруг было больше, чем обычно, они бродили между стволами, испуская слабое сияние.

Вильям Энн крепко сжимала свой шест. Конечно, ей уже доводилось выходить из дома ночью. Ни один фермер не любил это делать, но и уклоняться от работы никто из них не стал бы. Нельзя же все время сидеть взаперти, страдая от страха темноты. Иначе станешь таким же, как люди форта. Жизнь в Лесу была трудной, иногда смертельно опасной, но там ты оставался свободным.

– Мама, – на ходу прошептала Вильям Энн. – Почему ты больше не веришь в Бога?

– Ты считаешь, что сейчас подходящее время для таких вопросов, девочка?

Вильям Энн посмотрела вниз, когда они перешагивали через очередную полоску мочи, светящуюся голубым.

– Ты всегда так говоришь.

– Да, как правило, я стараюсь избежать ответа на этот вопрос, когда ты его задаешь, – сказала Тишина. – Но я обычно и не разгуливаю по Лесу ночью.

– Для меня важно знать это сейчас. Ты ошибаешься, если думаешь, что я недостаточно напугана. Я едва могу дышать, но мне хорошо известно, какие опасности грозят нашему постоялому двору. Ты всегда сердишься после визитов мастера Теополиса. И не так часто меняешь серебро на защитной границе, как раньше. А еще через день ничего не ешь, кроме хлеба.

– Ты полагаешь, это как-то связано с Богом?

Вильям Энн продолжала смотреть вниз.

«О, Тени, – подумала Тишина. – Она считает, что нас наказывают. Глупая девочка. Такая же глупая, как ее отец».

Они приблизились к Старому мосту и перешли его по древним, скрипучим доскам. При свете дня можно было разглядеть брусья Нового моста в пропасти, далеко внизу, олицетворение обещаний фортов и их подарков, которые всегда выглядят красиво, но очень быстро идут прахом. Среди тех, кто восстанавливал Старый мост, был и отец Себруки.

– Я верю в Небесного Владыку, – сказала Тишина после того, как они оказались на другом берегу.

– Но…

– Я не поклоняюсь ему, – сказала Тишина, – но верю. В старых книгах эту землю называют домом проклятых. Я сомневаюсь, что поклонение принесет какую-то пользу, если ты уже проклят. Вот и все.

Вильям Энн не ответила.

Еще два часа они шагали молча. Тишина хотела пойти напрямик, через Лес, но боялась потерять след, а возвращаться назад было бы слишком опасно. Кроме того, отметки, слабое голубое сияние смолы… были чем-то реальным. Линия жизни в мире, полностью погруженном в тени, линия, означавшая безопасность для нее и дочерей.

Обе считали шаги между светящимися следами мочи, а потому пропустили поворот. После того как они несколько минут шли вперед, не находя новых следов, Тишина и Вильям Энн молча повернули обратно и принялись изучать обочину дороги. Тишина опасалась, что это будет самой трудной частью охоты, но они легко нашли место, где бандиты свернули в Лес. Сияющий след копыт указал им путь; одна из лошадей наступила на влажное место, где остался след мочи другой.

Тишина сняла мешок и открыла его, чтобы достать гарроту, затем поднесла палец к губам и показала Вильям Энн, что она должна ждать ее на дороге. Девушка кивнула. Тишина не могла разглядеть ее лица в темноте, но слышала, что дыхание дочери участилось. Одно дело просто выйти в темноту, и совсем другое разгуливать по Лесу ночью…

Тишина взяла кувшинчик с голубой светящейся смолой и накрыла его носовым платком. Потом сняла ботинки и чулки и ушла в ночь. Всякий раз, когда Тишина так делала, она вновь чувствовала себя ребенком, отправившимся в Лес с дедом. Босые ноги осторожно ступали по земле, чтобы не зашуршала листва и не треснула ветка.

Она вновь слышала его дающий указания голос, дед рассказывал, как оценивать ветер и использовать шелест листвы, чтобы замаскировать собственные шаги. Тишина любила Лес до тех пор, пока он не забрал ее деда.

«Никогда не называй эту землю адом, – сказал он ей как-то. – Уважай ее, как опасного зверя, но не испытывай ненависти».

Тени скользили между соседними деревьями, но при почти полном отсутствии света оставались практически невидимыми. Тишина старалась держаться от них подальше, изредка оборачивалась, чтобы проследить, как очередной призрак проплывает мимо. Столкновение с этой тварью может убить человека, но такие случаи происходили крайне редко. Если Тени не приходили в ярость, то держались в стороне от людей, словно их отгонял легкий ветерок. Пока ты двигался медленно – как положено, – тебе не грозила опасность.

Тишина прикрывала кувшинчик платком, лишь изредка убирая его, чтобы проверить след. Светящаяся смола озаряла Тени, а Тени, сиявшие слишком ярко, могли предупредить о ее появлении.

Где-то рядом раздался стон. Тишина замерла на месте, сердце отчаянно колотилось у нее в груди, словно хотело выпрыгнуть. Тени не издавали звуков; стонал человек. Сохраняя неподвижность, Тишина принялась оглядываться по сторонам, пока не обнаружила часового, удачно спрятавшегося у впадины в стволе дерева. Сейчас он шевелился, массируя виски. Сказывалось действие яда, который налила в его пиво Вильям Энн.

После некоторых колебаний Тишина обошла дерево сзади, присела на корточки и минут пять ждала, когда мужчина снова начнет шевелиться. Он поднял руку, зашелестела листва.

Тишина метнулась вперед, накинула гарроту ему на шею и тут же ее затянула. Удушение не лучший способ убийства в Лесу, слишком медленный.

Часовой начал биться, пытаясь пальцами сдвинуть гарроту, и находившиеся неподалеку Тени замерли.

Тишина усилила давление на гарроту. Ослабленный ядом часовой попытался лягнуть ее. Она отодвинулась назад, продолжая натягивать гарроту и наблюдая за Тенями. Они напоминали животных, принюхивающихся к воздуху. Некоторые из них начали тускнеть, их собственное сияние слабело, и они из белых становились черными.

Плохой знак. Тишина слышала биения своего сердца, подобные ударам грома.

Проклятие, умри же наконец!

Мужчина перестал дергаться, его движения постепенно замедлялись. После того как он содрогнулся в последний раз и затих, Тишина, затаив дыхание, подождала несколько мгновений. Наконец Тени вокруг снова стали белесыми и возобновили свое беспорядочное движение.

Облегченно переведя дух, Тишина сняла гарроту. И, сориентировавшись, вернулась к тому месту, где ее ждала Вильям Энн.

Она могла гордиться дочкой – девушка так хорошо спряталась, что Тишина не увидела ее до тех пор, пока не услышала шепот:

– Мама?

– Да, – сказала Тишина.

– Благодарение Небесному Владыке, – сказала Вильям Энн, выбираясь из ложбины, где пряталась, накрывшись палой листвой, и положила на плечо Тишины дрожащую руку.

– Ты их нашла?

– Я убила часового, – кивнув, ответила Тишина. – Остальные четверо, должно быть, спят. Теперь мне потребуется твоя помощь.

– Я готова.

– Следуй за мной.

Они двинулись по тропинке, проложенной Тишиной. Когда они оказались рядом с трупом часового, Вильям Энн осмотрела его без малейших признаков жалости.

– Один из них, я его узнала, – прошептала она.

– Конечно, он один из них.

– Я просто хотела убедиться. Раз уж мы… ну, ты понимаешь.

Неподалеку от того места, где стоял часовой, они обнаружили лагерь. Четверо мужчин спали в окружении Теней, так могли поступить лишь те, кто рожден в Лесу. В центре лагеря они поставили кувшинчик со светящейся смолой, поместив его в небольшую ямку, чтобы не выдал их местоположение. Однако Тишине хватило зеленого света, чтобы увидеть привязанных неподалеку лошадей и лицо Вильям Энн. К своему удивлению, она прочитала на нем гнев, а не страх. Вильям Энн очень быстро стала старшей сестрой, защитницей Себруки. Теперь она была готова убивать.

Тишина указала на мужчину, который спал с краю, справа, и Вильям Энн кивнула. Наступил едва ли не самый опасный момент. Несмотря на действие яда, любой из бандитов, умирая, мог зашуметь и разбудить остальных.

Тишина вытащила один из плотных холщовых мешков и протянула Вильям Энн, а затем вынула молоток. Он не был настоящим боевым оружием, о котором говорил дед, всего лишь обычный инструмент для заколачивания гвоздей. Или других вещей.

Тишина наклонилась над первым мужчиной, посмотрела на его скованное сном лицо, и по ее телу пробежала дрожь. Ей показалось, что он вот-вот откроет глаза.

Она показала три пальца Вильям Энн и начала опускать их по одному. Когда она загнула третий, Вильям Энн накинула мешок на голову бандита, он дернулся, и Тишина нанесла ему сильный удар молотком в висок. Череп треснул, и Тишина почувствовала, как голова слегка вдавилась в землю. Мужчина еще раз дернулся и затих.

Тишина подняла голову и оглядела остальных бандитов, пока Вильям Энн закрывала мешок. Ближайшие Тени замерли, но довольно быстро потеряли интерес к происходящему. Пока просмоленный мешок не пропускал кровь, они были в безопасности. Тишина еще дважды ударила мужчину по голове молотком и проверила пульс. Его не было.

Они осторожно проделали то же самое со следующим мужчиной – жестокая работа, похожая на забой животных. Тишина старалась думать о них, как о бешеных псах, и ей становилось легче. Но мысли о том, что бандиты сделали с Себруки, мешали, вызывая гнев, а она не могла себе это позволить – нужно было оставаться холодной, спокойной и рациональной.

Чтобы убить второго, потребовалось нанести больше ударов по голове, но он пробуждался медленнее, чем его приятель. От болотной травы люди становились слабыми. Идеальный яд для ее целей. Они должны были быть сонными и немного сбитыми с толку. И…

Следующий мужчина внезапно сел.

– Что?.. – невнятно пробормотал он.

Тишина прыгнула к нему, схватила за плечи и повалила на землю. Ближайшие Тени повернулись в их сторону, словно услышали громкий звук. Тишина вытащила гарроту, и мужчина попытался ее оттолкнуть. Вильям Энн тихонько ахнула.

Тишина перекатилась, накинув гарроту на шею бандита, сильно натянула ее, и он начал метаться, привлекая внимание призраков. Он был уже практически мертв, когда последний мужчина вскочил на ноги. Он плохо соображал и решил сбежать.

Тени! Честертон! Если он привлечет к себе внимание Теней…

Тишина выпустила задыхавшегося бандита, отбросила всякую осторожность и помчалась за Честертоном. Если Тени превратят его в пыль, она ничего не получит. Если трупа не будет, то и награды ей не видать.

Тени возле лагеря исчезли из виду, когда Тишина догнала Честертона возле лошадей. Она сбила его с ног, и ослабевший бандит рухнул на землю.

– Ах ты, сука, – пробормотал он, пытаясь достать ее ногой. – Ты хозяйка постоялого двора. Ты меня отравила, сука!

Тени в Лесу полностью почернели, вспыхнули зеленые глаза, испускавшие призрачный свет, – теперь Тени обладали зрением.

Тишина отбросила в сторону руки пытавшегося сопротивляться Честертона.

– Я тебе заплачу, – бормотал он. – Я заплачу…

Тишина ударила его молотком по руке, заставив закричать. Затем молоток опустился на лицо, и раздался хруст. Тишина сорвала с себя свитер, пока бандит метался и стонал, и ей каким-то образом удалось замотать им его голову и молоток.

– Вильям Энн! – закричала она. – Мне нужен мешок. Мешок, девочка! Дай мне…

Вильям Энн опустилась на колени рядом с ней, накинула мешок на голову Честертона – кровь уже начала просачиваться через свитер. Тишина нащупала рукой камень и ударила им по покрытой мешком голове. Свитер заглушал крики Честертона, но и смягчал удары. Ей приходилось наносить их снова и снова.

Наконец Честертон затих. Вильям Энн прижимала мешок к его шее, чтобы не дать крови просочиться наружу, и дыхание с хрипом вырывалось из ее груди.

– Владыка Небесный. О, Владыка…

Тишина осмелилась поднять взгляд. Дюжины зеленых глаз мерцали в Лесу, сияя, словно маленькие костры в темноте. Вильям Энн зажмурилась и произнесла молитву, по ее щекам текли слезы.

Тишина протянула руку к поясу и вытащила серебряный кинжал, вспомнив другую ночь и еще одно море зеленых глаз. Последнюю ночь ее бабушки. Беги, девочка! БЕГИ!

В ту ночь она могла убежать. Они были близко от убежища. У ее бабушки был шанс, но она не сумела спастись.

Та ночь до ужаса напугала Тишину. То, что сделала бабушка. И то, что сделала сама Тишина… Что ж, сегодня у нее осталась одна надежда. Бежать бессмысленно. До постоялого двора слишком далеко.

Однако зеленые глаза стали медленно меркнуть. Тишина села на землю, и серебряный кинжал выпал из ее пальцев.

Вильям Энн открыла глаза.

– О, Владыка Небесный! – прошептала девушка, когда Тени начали бледнеть. – Чудо!

– Нет, не чудо, – возразила Тишина. – Просто удача. Мы вовремя его убили. Еще секунда, и они бы разъярились.

Вильям Энн обхватила себя руками.

– О, Тени, Тени, – прошептала она. – Я думала, мы уже мертвы. О, Тени.

Внезапно Тишина кое-что вспомнила. Третий мужчина. Она не успела его задушить, когда Честертон бросился бежать. Тишина вскочила на ноги и повернулась.

Третий бандит неподвижно лежал на земле.

– Я его прикончила, – сказала Вильям Энн. – Мне пришлось задушить его руками. Собственными руками…

Тишина посмотрела на нее.

– Ты все хорошо сделала, девочка. Скорее всего ты спасла нам жизнь. Не будь тебя здесь, я бы не сумела убить Честертона, не рассердив Тени.

Вильям Энн смотрела в темноту, наблюдая за успокоившимися призраками.

– А что заставило бы тебя увидеть чудо, а не совпадение? – спросила она.

– Ну, очевидно, для этого необходимо чудо, – ответила Тишина. – Чудо, а не совпадение. Пойдем. Нужно надеть на них по второму мешку.

Сникшая Вильям Энн присоединилась к ней, помогая надевать мешки на головы бандитов. На каждого по две штуки, на всякий случай. Кровь опаснее всего. Бег привлекает Тени, но медленно. Огонь приводит их в ярость моментально – однако он ослепляет их и смущает.

А кровь… кровь, пролитая в гневе, оказавшаяся на открытом воздухе… одна капля способна заставить Тени убивать – сначала тебя, а потом всех, кто находится поблизости.

На всякий случай Тишина проверила пульс у каждого бандита, но все они были мертвы. Они оседлали лошадей и погрузили на них трупы, в том числе и часового, а потом привязали тела. Кроме того, они прихватили постельные принадлежности и все остальные вещи, надеясь, что у бандитов было серебро. Закон позволял Тишине сохранить все, что она найдет, если только там не будет украденных вещей, о которых сообщалось ранее. В данном случае форты хотели смерти Честертона. Все этого хотели.

Тишина затянула веревку и вдруг замерла на месте.

– Мама! – позвала Вильям Энн, заметив то же самое.

Послышался шелест листвы, они открыли свои кувшинчики с зеленой светящейся смолой, и маленький лагерь был хорошо освещен, когда они увидели восьмерых конных мужчин и женщин.

Они были из форта. Хорошая одежда и то, как они смотрели на Тени… Люди из города, тут не могло быть никаких сомнений. Тишина шагнула вперед, пожалев, что не держит в руке молоток – с ним она бы выглядела устрашающе. Однако молоток лежал в мешке, накинутом на голову Честертона. На нем осталась свежая кровь, поэтому она не сможет его забрать до тех пор, пока та не засохнет или они не окажутся в безопасном месте.

– Вы только посмотрите, – сказал мужчина, ехавший во главе отряда. – Я не поверил, когда Тобиас доложил мне, вернувшись из разведки. Все пятеро бандитов Честертона убиты двумя фермерами из Леса!

– Кто вы такие? – спросила Тишина.

– Рыжий Янг, – ответил мужчина, приподнимая шляпу. – Я охочусь за ними вот уже четыре месяца. Ужасно вам благодарен за то, что доставили их мне. – Он махнул рукой своим людям, и несколько человек спешились.

– Мама! – прошипела Вильям Энн.

Тишина заглянула в глаза Рыжего. Он был вооружен дубинкой, а одна из женщин у него за спиной держала в руках новый арбалет, стрелявший стрелами с затупленными наконечниками. Их можно быстро взводить, и после выстрела из такого оружия крови не бывает.

– Отойди от лошадей, дитя, – сказала Тишина.

– Но…

– Отойди.

Тишина бросила удила ведущей лошади. Трое людей из форта тут же подошли к ним, а одна из женщин взялась за повод той, на которой лежало тело Честертона.

Тишина положила руку на седло коня Честертона. Женщина, которая держала его повод, остановилась и посмотрела на своего командира. Тишина вытащила нож из ножен.

– Вы должны нам, – сказала Тишина, спрятав руку с ножом так, чтобы Рыжий ее не увидел. – После всего, что мы сделали. Четверть награды, и я никому не скажу ни слова.

– Конечно, – сказал он, приподнимая шляпу и фальшиво улыбаясь. – Одна четверть, договорились.

Тишина кивнула и незаметно прижала нож к тонкой веревке, которая удерживала тело Честертона. Когда женщина потянула коня за собой, лезвие ножа рассекло веревку. Тишина отступила назад, незаметно спрятав нож и положив другую руку на плечо Вильям Энн.

Рыжий снова приподнял шляпу, и очень скоро охотники за наградой направились по тропе между деревьями к дороге.

– Одна четверть? – прошипела Вильям Энн. – Ты думаешь, они заплатят?

– Сомневаюсь, – ответила Тишина, поднимая с земли свой мешок. – Нам еще повезло, что они нас не убили. Пойдем. – Она направилась в сторону, противоположную от дороги. Вильям Энн последовала за ней, обе двигались осторожно, как и следовало ходить в Лесу. – Возможно, для тебя пришло время вернуться на постоялый двор, Вильям Энн.

– А ты что собираешься делать?

– Получить нашу награду.

Проклятие, она Разведчица. И никакой наглый тип из форта не отнимет то, что принадлежит ей по праву.

– Ты хочешь подстеречь их на Белом перевале? И что ты сделаешь? Мы не можем сражаться с таким количеством людей, мама.

– Я найду способ.

Этот труп означал слишком многое: свободу – жизнь – для ее дочерей. И Тишина твердо решила, что не упустит свой шанс, точно дым меж пальцев. Они вошли в темноту, миновали несколько Теней, которые еще совсем недавно могли покончить с ней и Вильям Энн. Теперь призраки удалялись прочь, их больше не интересовали тела живых.

Думай, Тишина, тут что-то не так. Как эти люди нашли лагерь? Свет? Может быть, слышали их с Вильям Энн разговор? Они сказали, что гоняются за Честертоном много месяцев. Но тогда Тишина о них знала бы. Они не выглядели так, словно много дней скитались по Лесу, преследуя убийц.

Вывод, к которому она пришла, не порадовал Тишину. Только один человек знал, что она собралась ночью на охоту, и видел, как она готовилась. И у него достаточно причин желать, чтобы она не получила премию за поимку преступников.

«Теополис, надеюсь, я ошибаюсь, – подумала она. – Но если за этим стоишь ты…»

Тишина и Вильям Энн углубились в Лес, в те глухие места, где листва поглощала весь свет и земля полностью оставалась в темноте. Точно слепые часовые, Тени патрулировали бескрайние просторы, заросшие деревьями. Рыжий и другие охотники за наградой пришли из фортов. Они будут двигаться по дорогам; и в этом состояло ее преимущество. Лес никогда не был дружелюбен к фермерам, но знакомые пропасти не так опасны.

Тишина прекрасно здесь ориентировалась и знала Лес гораздо лучше любого жителя форта. Возможно, пришло время устроить бурю.

Фермеры называли «Белым перевалом» часть дороги, вдоль которой шли грибные поля. Чтобы дойти туда через Лес, требовался приблизительно час, и когда они туда добрались, Тишина почувствовала, что сказывается ночь, проведенная без сна. Она заставила себя не обращать внимания на усталость и шагала по грибным полям с кувшинчиком, который испускал зеленый свет, озарявший деревья и неровности земли.

Дорога делала поворот и выходила сюда. Чтобы попасть в Последний Порт или любой другой из расположенных поблизости фортов, это направление было единственным.

– Ты пойдешь дальше, – сказала Тишина Вильям Энн. – Через час будешь на постоялом дворе. Проверь, все ли там в порядке.

– Я не оставлю тебя, мама.

– Ты обещала, что будешь слушаться. Собираешься нарушить свое слово?

– А ты обещала позволить тебе помогать. Теперь ты нарушишь свое слово?

– Мне не требуется твоя помощь для того, что я собираюсь сделать, – заявила Тишина. – И это будет опасно.

– Что ты задумала?

Тишина остановилась около дороги, опустилась на колени и принялась рыться в заплечном мешке. Наконец она достала маленький бочонок с порохом, и Вильям Энн стала такого же цвета, что и белесые грибы вокруг.

– Мама!

Тишина отвязала старое огниво своей бабушки. Она не была уверена, в порядке ли оно. Она бы никогда не осмелились свести две металлические руки, напоминавшие клещи. Если их сжать, появятся искры, а потом пружина заставит их разойтись.

Тишина посмотрела на дочь и подняла огниво. Вильям Энн отступила назад и огляделась по сторонам – туда, где двигались Тени.

– Неужели все настолько скверно? – прошептала девушка. – Для нас?

Тишина кивнула.

– Ну и ладно.

Глупая девочка. На самом деле Тишина не собиралась отсылать Вильям Энн, понимая, что скорее всего, самой ей не справиться. Тишина собиралась забрать труп. Тела были тяжелыми, а отсечь голову она не могла. Во всяком случае, в Лесу, когда Тени находятся так близко.

Она достала из мешка лекарства, прикрепленные между двумя небольшими дощечками, которые предполагалось использовать в качестве лубков, и быстро привязала дощечки к огниву с двух сторон. Потом при помощи маленькой лопатки выкопала в мягкой земле неглубокую яму размером с бочонок пороха.

Затем Тишина вытащила пробку из бочонка и поставила его в яму. Намочив носовой платок маслом из лампы, она засунула один конец в бочонок, а другой поместила так, чтобы он оказался рядом с той частью огнива, откуда вылетают искры, и положила его на дорогу. Теперь ей оставалось лишь накрыть свою простенькую ловушку листвой. Если кто-то наступит на огниво, оно сработает и искры подожгут смоченный в масле платок. Может быть.

Она не могла сама разжечь огонь, потому что тогда Тени пришли бы за ней.

– А что будет, если никто из них не наступит на огниво? – спросила Вильям Энн.

– Тогда мы найдем другое место на дороге и все повторим, – сказала Тишина.

– Ты ведь понимаешь, что это может привести к тому, что прольется кровь?

Тишина не ответила. Если ловушка сработает после того, как кто-то на нее наступит, Тени не догадаются, что виной всему Тишина. Они атакуют того, кто заставит загореться огонь. Но если прольется кровь, они придут в ярость. И после этого уже не будет иметь значения, кто явился тому причиной. Опасность будет грозить всем.

– Осталось еще несколько часов темноты, – сказала Тишина. – Прикрой смолу.

Вильям Энн кивнула и поспешно накрыла кувшинчик. Тишина еще раз осмотрела ловушку, положила руку на плечо Вильям Энн и отвела ее на обочину дороги. Здесь, на повороте, рос густой кустарник, но над самой дорогой виднелись просветы в листве. Люди всегда стремились находить такие места в Лесу, куда проникало солнце.

Через некоторое время появился отряд, которого они ждали. Люди двигались молча, каждый нес кувшинчик со светящейся смолой. Обитатели фортов не разговаривают по ночам. Они миновали ловушку, которую Тишина поставила в самой узкой части дороги. Она затаила дыхание, наблюдая, как лошади, шаг за шагом, проходят мимо небольшого возвышения, под которым был спрятан бочонок с порохом. Вильям Энн заткнула уши и съежилась.

Наконец копыто одной из лошадей задело ловушку, но ничего не произошло. Тишина выдохнула. Что делать, если огниво не работает? Найдет ли она другой способ, чтобы…

Взрыв явился для нее полнейшей неожиданностью. Когда волна воздуха ударила в ее тело, Тени мгновенно исчезли, и тут же открылись зеленые глаза. Лошади вставали на дыбы, кричали люди.

Тишина встряхнулась, приходя в себя, схватила Вильям Энн за плечо, заставляя дочь подняться на ноги. Ловушка сработала даже лучше, чем она рассчитывала; горящая тряпица дала лошади возможность сделать несколько шагов вперед перед взрывом. Никакой крови, только множество испуганных лошадей и потрясенных людей. Маленький бочонок с порохом не привел к серьезным разрушениям, как она рассчитывала, – истории о возможностях пороха оказались столь же преувеличенными, как и большинство легенд о Родине, – но грохот был оглушительным.

В ушах у Тишины звенело, когда она пробиралась между ошеломленных людей, надеясь найти то, что ей было нужно. Труп Честертона лежал на земле, напуганная лошадь встала на дыбы, и подрезанная веревка не выдержала. Тишина схватила труп под руки, Вильям Энн взялась за ноги, и они поспешили скрыться в Лесу.

– Идиоты! – закричал Рыжий среди общего смятения. – Остановите ее! Это…

Он смолк – Тени устремились на дорогу, к людям. Рыжий сумел успокоить своего скакуна, но теперь ему приходилось уклоняться от призраков. Они были рассержены и стали полностью черными, взрыв и вспышка огня их ошеломили. Они метались на дороге, точно мотыльки вокруг пламени. Зеленые глаза. Небольшое утешение. Но если они станут красными…

Один из охотников за наградой, стоявший на дороге, резко повернулся – и тут на него напала Тень. Спина несчастного изогнулась, черные щупальца опутали его тело. Он упал на колени и пронзительно закричал, плоть его лица стремительно усыхала.

Тишина отвернулась. Вильям Энн с ужасом смотрела на упавшего человека.