Смертельно опасны Антология

– Медленно, дитя, – сказала Тишина, надеясь, что ее голос звучит успокаивающе. Чувствовала она себя паршиво. – Осторожно. Мы сможем от них оторваться. Вильям Энн, посмотри на меня.

Девушка повернулась к ней.

– Смотри в глаза. Двигайся. Вот так. Помни, сначала Тени пойдут к источнику огня. Сейчас они ошеломлены. Они не чуют огонь так, как кровь, поэтому будут искать того, кто быстро передвигается. Так что иди медленно и неспешно. Пусть мечущиеся городские жители их отвлекут.

Они углублялись в Лес с мучительной осторожностью. Вокруг царили хаос и ужас, со всех сторон им грозила опасность, поэтому казалось, что они едва ползут. Рыжий организовал сопротивление. С обезумевшими от огня Тенями можно сражаться, уничтожая их при помощи серебра. Да, будут появляться все новые и новые Тени, но если люди поведут себя умно и им повезет, они сумеют уничтожить тех, кто оказался рядом, а потом медленно отступить от источника огня, спрятаться и выжить. Может быть.

Если только один из них случайно не пустит кому-то кровь.

Тишина и Вильям Энн прошли через грибное поле, светящееся, точно черепа крыс. Грибы бесшумно лопались у них под ногами. Но удача на миг от них отвернулась. Две Тени, находившиеся с краю, каким-то образом их заметили и устремились за уходящими женщинами.

Вильям Энн тихонько ахнула. Тишина спокойно опустила плечи Честертона и вытащила нож.

– Не останавливайся, – прошептала она. – Тащи его дальше. Медленно, девочка. Медленно.

– Я тебя не оставлю!

– Я догоню, – сказала Тишина. – Ты еще не готова для этого.

Она не стала проверять, повиновалась ли Вильям Энн, потому что Тени – черные, точно уголь, – спешили к ним через белое грибное поле и были уже совсем рядом. Сила не помогала в борьбе с Тенями. Они не обладали плотью. Только две вещи имели значение: двигаться и не терять самообладания.

Да, Тени были опасны, но, если у тебя есть серебро, с ними можно сражаться. Многие погибали из-за того, что обращались в бегство, привлекая новые Тени, вместо того чтобы остановиться и вступить в схватку.

Тишина взмахнула серебряным клинком, когда Тени к ней приблизились.

«Хотите заполучить мою дочь, порождения ада? – оскалившись, подумала она. – Вам бы следовало напасть на городских».

Она провела ножом сквозь первую Тень, как ее учила бабушка.

Не отступай и не пытайся защищаться, когда сражаешься с Тенями. В твоих жилах течет кровь Разведчиков. Ты заявила свои права на Лес. Ты такое же существо Леса, как и другие. Как я…

Нож прошел сквозь Тень, Тишина ощутила легкое сопротивление, и во все стороны полетели ослепительно белые искры. Тень сразу отступила, ее черные щупальца бессмысленно дергались.

Тишина повернулась к другой. На фоне черного неба она видела только глаза жуткого зеленого цвета – Тень потянулась к ней, и Тишина сделала выпад.

Призрачные руки коснулись Тишины, и она почувствовала, как ледяные пальцы сомкнулись на ее руке чуть ниже локтя. Она их ощущала. Пальцы Тени были материальны; они могли схватить и удерживать. Только серебро заставляло тварей отступить. Только при помощи серебра можно было с ними сражаться.

Тишина нанесла новый удар, и на землю ослепительным потоком посыпались искры, словно кто-то вывернул ведро воды. Тишина застонала от жуткой ледяной боли и выронила нож – ее пальцы потеряли чувствительность. Потом ее бросило вперед, она упала на колени, а вторая Тень опрокинулась на спину и начала вращаться по какой-то безумной спирали. Первый призрак корчился на земле, точно умирающая рыба, пытаясь подняться, но его верхняя половина отвалилась.

Холод в руке был таким жестоким. Тишина смотрела на свою раненую руку и видела, как та усыхает прямо у нее на глазах.

Она услышала плач.

Ты стоишь здесь, Тишина, – послышался голос бабушки, и на Тишину нахлынули воспоминания о том, как она в первый раз убила Тень. – Делай, как я говорю. Никаких слез! Разведчики не плачут. Разведчики НЕ ПЛАЧУТ!

Той ночью Тишина начала ненавидеть бабушку. Ей было десять, она сжимала в руке свой маленький нож, дрожала и плакала, а бабушка окружала ее и дрожащую Тень кольцом серебряной пыли.

Бабушка ходила по периметру, раздражая Тень, а Тишина оставалась рядом со смертью.

Есть только один способ научиться это делать, Тишина. И ты сможешь, так или иначе!

– Мама! – позвала Вильям Энн.

Тишина заморгала, воспоминания исчезли, и она увидела, что дочь посыпает серебряной пылью ее руку. Усыхание сразу прекратилось, когда Вильям Энн, с трудом сдерживая слезы, использовала все их запасы серебра, чтобы излечить руку матери. Металл повернул процесс вспять, и кожа снова стала розовой, чернота отступила, окруженная белыми искрами.

«Слишком много», – подумала Тишина.

В спешке Вильям Энн потратила все серебро, гораздо больше, чем требовала рана. Но Тишина не могла дать волю гневу, ведь она снова чувствовала руку, ледяной холод исчез.

– Мама, – заговорила Вильям Энн. – Я оставила тебя, как ты и просила. Но он был слишком тяжелым, и я не смогла уйти далеко. Я вернулась. Мне очень жаль. Но я вернулась!

– Спасибо, – выдохнула Тишина. – Ты все правильно сделала.

Она погладила дочь по плечу, а потом рукой, которая еще недавно усыхала у нее на глазах, отыскала в траве бабушкин нож. Она поднесла его к глазам и увидела на лезвии черные следы, но он все еще не потерял своих свойств.

Между тем на дороге городские жители образовали круг, отгоняя Тени копьями с серебряными наконечниками. Все лошади сбежали, или их пожрали призраки. Тишина пошарила на земле, но нашла лишь горстку серебряной пыли. Остальное ушло на исцеление. Слишком много.

«Сейчас нет смысла об этом жалеть», – подумала она, высыпая серебряную пыль в карман.

– Пошли, – сказала Тишина, поднимаясь на ноги. – Жаль, что я не научила тебя с ними сражаться.

– Нет, ты меня учила, – возразила Вильям Энн, вытирая слезы. – Ты мне рассказывала.

Рассказывала, но никогда не показывала.

Тени, бабушка. Я знаю, что разочаровала тебя, но не стану так с ней поступать. Просто не могу. Но я хорошая мать. Я буду защищать моих девочек.

Они миновали грибное поле со своим жутким призом и двинулись дальше в Лес. Мимо них промчались новые темные Тени, устремившиеся в сторону схватки. Искры привлекли их внимание, и Тишина знала, что горожанам не пережить этой ночи. Слишком уж громким и долгим получилось сражение с Тенями. Не пройдет и часа, как их будут атаковать тысячи мерзких тварей.

Тишина и Вильям Энн двигались медленно. И хотя холод ушел из руки Тишины, что-то осталось. Глубокая дрожь. Рука, которой коснулась Тень, будет ныть несколько месяцев.

Однако они еще легко отделались. Если бы не Вильям Энн, сумевшая так быстро отреагировать, Тишина стала бы калекой. Если бы процесс усыхания зашел достаточно далеко – а это занимало не слишком много времени, хотя и зависело от разных обстоятельств, – восстановить руку не удалось бы.

Неожиданно из Леса послышался едва различимый шорох, и Тишина замерла, заставив Вильям Энн остановиться и оглядеться по сторонам.

– Мама? – прошептала Вильям Энн.

Тишина нахмурилась. Ночь была такой темной, что им пришлось открыть кувшинчики со светящейся смолой.

«Там что-то есть, – подумала Тишина, вглядываясь в темноту. – Кто ты? Владыка Небесный, защити нас, избавь от встречи с одной из Бестий».

Однако шум не повторился, и Тишина осторожно двинулась дальше. Так они шли еще около часа, и в темноте Тишина не поняла, что они приблизились к дороге, пока не оказались на ней.

Тишина вздохнула, они опустили свою тяжелую ношу на землю, и она принялась растирать уставшие руки. Слабый свет Звездного Пути озарял нечто, напоминающее огромную челюсть. Старый мост. Значит, они уже почти дома. Тени здесь вели себя спокойно, перемещались лениво и неспешно, точно порхающие бабочки.

Руки и плечи у Тишины мучительно ныли, с каждым шагом труп становился все тяжелее. Люди не понимают, какими тяжелыми бывают мертвые тела. Тишина села на землю, решив, что они должны немного отдохнуть.

– Вильям Энн, у тебя еще осталась вода во фляге?

Вильям Энн тихонько застонала.

Тишина повернулась к дочери и тут же вскочила на ноги. Вильям Энн стояла возле моста, а у нее за спиной маячила темная фигура. Неожиданно зеленое сияние озарило ночь – в руке мужчины за спиной девушки появился маленький флакон со светящейся смолой. В ее тусклом свете Тишина узнала Рыжего.

Он держал кинжал возле шеи Вильям Энн. Схватка с Тенями дорого обошлась горожанину. Один его глаз стал молочно-белым, половина лица почернела, сморщенные губы обнажили зубы. Тень задела его лицо. Ему повезло, что он уцелел.

– Я знал, что вы пойдете этим путем, – невнятно пробормотал он, едва шевеля усохшими губами. По его подбородку текла слюна. – Серебро. Отдай мне серебро.

Его нож… был из обычной стали.

– Сейчас! – рявкнул он, поднося нож еще ближе к шее Вильям Энн.

Если он хотя бы слегка заденет кожу, Тени атакуют их через несколько мгновений.

– У меня только нож, – солгала Тишина, вытаскивая его и бросая на землю перед мужчиной. – Твоему лицу уже не поможешь, Рыжий. Усыхание не остановить.

– Мне все равно, – прошипел он. – Теперь тело. Отойди от него, женщина. Отойди прочь!

Тишина шагнула в сторону. Сумеет ли она добраться до него прежде, чем он убьет Вильям Энн? Он будет вынужден подобрать нож. Если она все сделает правильно…

– Вы убили моих людей! – прорычал Рыжий. – Они мертвы. Все до единого. Господи, если бы я не откатился в ту ложбину… Мне пришлось слушать. Слушать, как они умирают!

– Ты оказался единственным умным из всех, – сказала Тишина. – Ты не мог их спасти, Рыжий.

– Сука! Ты их убила.

– Они сами себя убили, – прошептала Тишина. – Вы пришли в мой Лес, чтобы забрать то, что принадлежит мне. У меня был выбор – твои люди или мои дети, Рыжий.

– Ну, если ты хочешь, чтобы твой ребенок это пережил, оставайся на месте. Девочка, подними нож.

Вильям Энн всхлипнула и опустилась на колени. Рыжий сделал то же самое у нее за спиной, продолжая держать нож рядом с шеей Вильям Энн, которая дрожащими руками подняла нож.

Рыжий забрал серебряный нож у Вильям Энн, и теперь в каждой руке у него было по ножу.

– Пусть девочка притащит тело, а ты оставайся на месте. Я не хочу, чтобы ты подходила близко.

– Конечно, – ответила Тишина, которая уже начала составлять план.

Сейчас она не могла атаковать. Рыжий был слишком напряжен. Она последует за ним через Лес, вдоль дороги, и подождет, когда наступит момент слабости. И тогда она нанесет удар.

Рыжий сплюнул в сторону.

Затем в его плечо ударила тупая арбалетная стрела. Лезвие ножа скользнуло по шее Вильям Энн, появилось несколько капель крови. Глаза девушки широко раскрылись от страха, хотя нож всего лишь оцарапал ее.

А вот кровь…

Рыжий со стоном отступил на шаг, держась рукой за плечо. На ноже блеснуло несколько капель крови, и Тени вокруг стремительно почернели. Вспыхнувшие зеленые глаза уже наливались красным.

Красные глаза в ночи. Кровь в воздухе.

– О, проклятие! – закричал Рыжий. – Проклятие!

Он в ужасе огляделся по сторонам. Однако на этот раз Тени не колебались и устремились к тому, кто пролил кровь.

Тишина бросилась к Вильям Энн, когда Тени атаковали. Рыжий схватил девушку и толкнул вперед, пытаясь остановить жутких призраков, потом повернулся и побежал в другую сторону.

Вильям Энн прошла сквозь одну из Теней, и ее лицо начало усыхать, кожа стягивалась на подбородке и вокруг глаз. Через мгновение она оказалась в объятиях Тишины.

Тишина ощутила, как ее охватывает паника.

– Нет! Девочка моя, нет. Нет. Нет…

Вильям Энн пыталась что-то сказать, но сумела лишь издать невнятный звук, губы сжимались, обнажая зубы, глаза широко раскрылись, кожа вокруг них стремительно усыхала.

Серебро. Мне необходимо серебро. Я могу ее спасти.

Тишина подняла голову, продолжая сжимать в объятиях Вильям Энн. Рыжий бежал по дороге, нанося удары серебряным кинжалом, во все стороны летели искры. Его окружали сотни Теней, подобных воронам, почуявшим падаль.

Только не туда. Скоро Тени покончат с ним и начнут искать живую плоть – любую плоть. У Вильям Энн на шее была кровь. Дальше Тени придут за Вильям Энн. Но девочка и без того погибала.

Кинжал не поможет спасти Вильям Энн, нужна была серебряная пыль, которую необходимо всыпать в горло. Тишина засунула руку в карман, где лежала лишь горстка серебряной пыли.

Слишком мало. Она знала, что этого не хватит. Тут ей на помощь пришли умения, привитые бабушкой, и все стало предельно ясно.

До постоялого двора было совсем близко, а там у нее есть серебро.

– М… мама…

Тишина подняла Вильям Энн на руки, она оказалась слишком легкой, ее плоть быстро усыхала, повернулась и изо всех побежала через мост.

Она так долго тащила труп, что у нее отчаянно болели руки. Труп… она не может его потерять!

Нет. Она не будет об этом думать. Тени его уничтожат – плоть Честертона еще остается теплой, – примутся за него после того, как разделаются с Рыжим. Награды не будет. Сейчас она должна сосредоточиться на Вильям Энн.

Холодные слезы заливали щеки Тишины, ветер дул ей в лицо. Дочь дрожала, ее тело сотрясали судороги – казалось, она умирает.

– Я не могу тебя потерять! – сказала Тишина в ночь. – Пожалуйста. Я не хочу тебя терять!

У нее за спиной Рыжий издал длинный пронзительный вопль, а когда он смолк, Тени начали свое пиршество. А через несколько мгновений рядом с Тишиной появились Тени, глаза которых наливались красным.

Кровь в воздухе. Алые глаза.

– Я ненавижу вас, – прошептала на бегу Тишина. Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Она чувствовала себя старухой. – Я ненавижу вас! Что вы со мной сделали? Что вы сделали с нами со всеми?

Она не знала, к кому обращалась – к бабушке или к Владыке Небесному, или к ним обоим. Очень часто они сливались в ее сознании в единое целое. Почему она раньше этого не понимала?

Ветви хлестали ее по лицу и плечам. Что это за свет впереди? Постоялый двор?

Она увидела перед собой сотни и сотни красных глаз. Обессиленная Тишина опустилась на землю с телом Вильям Энн на руках. Девочка дрожала, ее глаза закатились.

Тишина достала серебряную пыль. Ей очень хотелось высыпать ее на Вильям Энн, чтобы облегчить страдания дочери, но она прекрасно понимала, что это бесполезно. Тишина заплакала еще горше, а потом сделала маленький серебряный круг вокруг них. Что еще ей оставалось?

Тело Вильям Энн содрогалось от боли, дыхание с хрипом вырывалось из груди, она отчаянно сжимала руки Тишины. Тени дюжинами собирались вокруг, почуяв запах свежей крови. И плоти.

Тишина еще сильнее прижала дочь к груди. Ей следовало попытаться вернуть нож; он не исцелил бы Вильям Энн, но Тишина могла бы сражаться.

Она потерпела поражение. Бабушка была права с самого начала.

– Успокойся, милая… – прошептала Тишина, зажмурившись. – Не бойся.

Тени подошли к ее хрупкому барьеру, во все стороны полетели искры, и это заставило Тишину открыть глаза. Они отступили, но на их месте появились новые, они натыкались на серебро, красные глаза освещали черные извивающиеся тела.

– Ночь окружает нас, – прошептала Тишина, пытаясь бороться с рыданиями, – но рассвет еще наступит.

Вильям Энн изогнула спину и замерла.

– А теперь спи… моя… моя милая… пусть твои страхи исчезнут. Нас окружает тьма, но когда-нибудь… мы проснемся…

Она так устала. Мне не следовало брать ее с собой.

Но тогда Честертон сбежал бы, а она сама умерла бы в схватке с Тенями. Вильям Энн и Себруки стали бы рабынями Теополиса или еще того хуже.

У нее не было выбора.

– Зачем ты послал нас сюда? – закричала она, глядя мимо сотен сияющих красных глаз. – В чем смысл?

Ответа не последовало, как и всегда.

Да, впереди действительно был свет; Тишина видела его сквозь низкие ветви деревьев у себя над головой и поняла, что находится совсем рядом с постоялым двором. Она умрет, как ее бабушка, всего в нескольких шагах от своего дома.

Тишина заморгала, прижимая к груди Вильям Энн, когда тонкий серебряный барьер не выдержал натиска Теней.

Эта… ветка перед Тенью. У нее слишком странная форма. Длинная, тонкая и без листьев. И совсем не похожа на ветку. Скорее это…

Стрела арбалета.

Она вонзилась в дерево, разбив окно и вылетев наружу. Тишина вспомнила, как смотрела тогда на стрелу и ее наконечник.

Серебро.

Тишина Монтейн вбежала в заднюю дверь постоялого двора, с телом дочери на плече. Она оказалась на кухне, почти потеряв способность передвигаться, и стрела с серебряным наконечником выпала из ее усыхающей руки. Тишина чувствовала, как сжимается ее кожа и тело. Ей не удалось избежать столкновений с Тенями – слишком со многими пришлось сразиться во время последней отчаянной атаки.

Она едва могла видеть, и слезы ручьем бежали из затуманенных глаз. И все же ей казалось, что они стали совсем сухими, словно она простояла час на ветру, не закрывая их. Она больше не могла моргать и не могла пошевелить губами.

У нее был… порошок. Ведь был же?

Мысль. Разум. Что?

Тишина двигалась, уже не думая. Кувшин на подоконнике. На случай если круг будет разорван. Она сняла крышку непослушными пальцами, посмотрела на себя и дочь, и ее охватил ужас.

Умираю. Я умираю.

Она перевернула кувшин с серебром в бак с водой, подняла его и, покачнувшись, сделала шаг к Вильям Энн. Потом опустилась на колени рядом с девочкой, расплескав часть воды, но остальное дрожащей рукой вылила в лицо Вильям Энн.

Пожалуйста. Пожалуйста.

Темнота.

– Нас послали сюда, чтобы мы были сильными, – сказала бабушка, стоявшая на краю утеса, возвышавшегося над водой.

Ее седые волосы развевались на ветру, точно клочья Теней.

Она повернулась к Тишине, и ее сморщенное лицо было влажным от брызг.

– Нас прислал Владыка Небесный. Это было частью плана.

– Тебе легко говорить, да? – презрительно бросила Тишина. – Ты все можешь включить в этот туманный план. Даже уничтожение мира.

– Я не стану слушать, как ты богохульствуешь, дитя. – Голос прозвучал, точно скрежет гравия под сапогами. Бабушка приблизилась к Тишине. – Ты можешь поносить Владыку Небесного, но это ничего не изменит. Вильям был глупцом и идиотом. Без него тебе только лучше. Мы Разведчики. Мы выживаем. Однажды именно мы победим Зло. – Она прошла мимо Тишины.

Тишина никогда не видела улыбки на лице бабушки – во всяком случае, после смерти ее мужа. Улыбаться – значит, напрасно тратить энергию. А любовь… любовь для людей, оставшихся на Родине… Людей, что умерли, не совладав со Злом…

– У меня будет ребенок, – сказала Тишина.

Бабушка остановилась.

– От Вильяма?

– От кого еще?

Бабушка снова зашагала вперед.

– И ты не станешь меня осуждать? – спросила Тишина, сложив руки на груди.

– Дело сделано, – сказала бабушка. – Мы Разведчики. Если так случилось, значит, будем жить дальше. Меня гораздо больше беспокоит постоялый двор и выплаты, которые мы должны сделать проклятым фортам.

«У меня есть идея, – сказала Тишина, подумав о вознаграждении, которое могла бы получить. – Я сделаю то, на что даже ты бы не осмелилась. Нечто опасное. Нечто немыслимое».

Бабушка подошла к Лесу, посмотрела на Тишину, нахмурилась, надела шляпу и зашагала между деревьями.

– Я не позволю тебе вмешиваться в воспитание моего ребенка, – сказала ей вслед Тишина. – Я выращу его так, как посчитаю нужным!

Бабушка исчезла среди Теней.

Пожалуйста. Пожалуйста.

– Я смогу!

Я тебя не потеряю. Я не…

Тишина застонала и пришла в себя. Она лежала на полу и смотрела в потолок.

Живая. Она уцелела!

Конюх Доб стоял рядом с ней на коленях, в руках он держал кувшин с порошком серебра. Тишина закашлялась и подняла руку – пальцы стали нормальными, плоть снова наросла на кости – и коснулась шеи. Все в порядке, только в горле першило от частичек серебра, попавших внутрь. Кожу покрывала черная пыль испорченного серебра.

– Вильям Энн! – сказала она, поворачиваясь.

Девушка лежала на полу возле двери. Левая сторона тела Вильям Энн, та, которой первой коснулась Тень, почернела. Лицо пострадало не слишком сильно, но рука усохла. Ее придется отсечь. Нога выглядела не лучшим образом. Но сейчас Тишина не могла определить, насколько серьезно ранена дочь.

– О, дитя… – Тишина опустилась на колени рядом.

Однако девушка дышала. И этого было достаточно, если учесть все обстоятельства.

– Я пытался, – сказал Доб. – Но ты и сама сделала все, что было возможно.

– Спасибо тебе, – сказала Тишина, поворачиваясь к немолодому мужчине с высоким лбом и тусклыми глазами.

– Тебе удалось добыть? – спросил Доб.

– Что?

– Награду.

– Я… да, удалось. Но потом пришлось его оставить.

– Ты найдешь другую, – монотонным голосом произнес Доб, поднимаясь на ноги. – Лис всегда находит.

– Как давно ты знаешь?

– Я идиот, госпожа, – сказал он. – Но не дурак. – Он поклонился и ушел, повернувшись к ней сгорбленной спиной.

Тишина встала и со стоном подняла Вильям Энн. Она отнесла дочь наверх, в спальню, и осмотрела ее.

С ногой дело обстояло совсем не так плохо, как опасалась Тишина. Девушка потеряет несколько пальцев, но сама нога не пострадала. Вся левая часть тела Вильям Энн почернела, словно обгорела. Со временем она станет серой.

Всякий, кто ее увидит, сразу поймет, что произошло. Многие не захотят иметь с ней дело, опасаясь порчи. Что ж, Вильям Энн предстоит провести жизнь в одиночестве.

«Я кое-что знаю о такой жизни», – подумала Тишина, окуная чистое полотенце в воду, чтобы вымыть лицо Вильям Энн.

Она проспит весь день. Смерть была очень близка, дочь Тишины едва сама не превратилась в Тень. После таких испытаний телу необходимо время, чтобы оправиться.

Конечно, Тишина также побывала на пороге смерти. Однако с ней такое случалось не в первый раз. Об этом позаботилась бабушка. О, как же она ее ненавидела! Именно из-за нее Тишина стала тем, кто она есть. Возможно ли испытывать ненависть и благодарность одновременно?

Тишина закончила мыть Вильям Энн, затем надела на нее мягкую ночную рубашку и уложила в кровать. Себруки все еще спала благодаря настойке, которой ее напоила Вильям Энн.

Тишина спустилась на кухню, чтобы обдумать тяжелое положение, в котором они оказались. Она потеряла награду. Тени наверняка уничтожили тело; кожа превратилась в пыль, а череп почернел. Она не сможет доказать, что прикончила Честертона.

Тишина уселась за кухонный стол и переплела пальцы. Ей хотелось выпить виски, чтобы ужасы прошедшей ночи хоть немного притупились.

Она размышляла несколько часов. Сможет ли она расплатиться с Теополисом? Занять у кого-то деньги? У кого? Может быть, найти еще одну возможность получить премию? Но в последнее время лишь очень немногие останавливались на постоялом дворе. Теополис ее предупредил, показав документ. Он не станет ждать больше одного или двух дней, после чего предъявит свои права на владение.

Неужели она прошла через жестокие испытания только для того, чтобы все потерять?

Солнечный свет упал на ее лицо, и ветерок из разбитого окна коснулся щеки, заставив отвлечься от мрачных мыслей. Тишина заморгала, потянулась и почувствовала, что у нее болит все тело. Потом она вздохнула и подошла к кухонной стойке. Она не убрала свои припасы после вчерашних приготовлений, глиняные чаши со смолой все еще испускали слабый свет. Стрела от арбалета с серебряным наконечником лежала на полу. Она знала, что должна навести порядок и приготовить завтрак для немногих гостей постоялого двора. А потом найти способ…

Задняя дверь распахнулась, и кто-то вошел.

…разобраться с Теополисом. Тишина тихонько вздохнула, глядя на чистую одежду и снисходительную улыбку. Он оставлял грязные следы на полу.

– Тишина Монтейн. Чудесное утро, не так ли?

«Тени, – подумала она. – У меня нет сил, чтобы разговаривать с ним сейчас».

Теополис подошел, чтобы закрыть ставни на окне.

– Что ты делаешь? – резко спросила она.

– А разве ты не предупреждала меня, что нас не должны видеть вместе? Могут ли твои постояльцы догадаться, что ты передаешь преступников мне? Я лишь стараюсь тебя защитить. Что-то случилось? Ты ужасно выглядишь.

– Я знаю, что ты сделал.

– Знаешь? Я многое делаю. Что именно ты имеешь в виду?

О, как ей хотелось стереть улыбку с его лица, перерезать ему горло и больше не слышать отвратительного говора Последнего Порта. Она не могла. Он так ловко играл свою роль. У нее были догадки, скорее всего, верные, но никаких доказательств.

Бабушка убила бы его. Неужели она настолько потеряла надежду, что готова на все?

– Ты был в Лесу, – сказала Тишина. – Когда Рыжий застал меня врасплох на мосту, я решила, что это он шуршал в темноте. Но я ошиблась. Рыжий намекнул, что ждал нас на мосту. А в темноте прятался ты. Ты выстрелил в него из арбалета, чтобы заставить Рыжего пролить кровь. Зачем, Теополис?

– Кровь? – сказал Теополис. – Ночью? И ты выжила? Должен сказать, ты везучая. Поразительно. И что еще произошло?

Тишина промолчала.

– Я пришел, чтобы получить долг, – заявил Теополис. – Насколько я понял, ты не сумела добыть награду? Похоже, нам понадобится мой документ. Как хорошо, что я захватил с собой копию. Все теперь будет чудесно для нас обоих. Разве ты не согласна?

– От твоих ног идет свет.

После некоторых колебаний Теополис посмотрел вниз. На его сапогах виднелись остатки светящейся смолы.

– Ты шел за мной, – сказала она. – Ты там был прошлой ночью.

Он бросил на нее равнодушный взгляд.

– И что? – Теополис сделал шаг вперед.

Тишина отступила, и ее каблук ударил в стену у нее за спиной. Она пошарила по столу, взяла ключ и отперла дверь. Теополис схватил ее за руку и потянул к себе, но Тишина распахнула дверь.

– Хочешь достать оружие? – спросил он с усмешкой. – Арбалет, который ты прячешь на полке кладовой? Да, я о нем знаю. Я разочарован, Тишина. Неужели мы не можем вести себя цивилизованно?