Смертельно опасны Антология

Нам нужно название для подростков, которые уже готовы обучаться взрослым обязанностям, но еще не имеют права голоса. Слово «оуэн» подойдет, потому что все, похоже, решили играть в то, что они кельты.

Джунипер слегка потрясла головой. Мертвая тишина нарушалась лишь иногда писком младенца, стуком копыта, когда лошадь переступала с ноги на ногу, или чьим-либокашлем. Ни следа завывания или бормотания машин вдалеке, и это до сих пор поражало ее – тишина, которой не бывало нигде, кроме прогулок в лесу. Из-за этого знакомые места внезапно становились чужими.

Она встала у большого складного стола. Для нее был приготовлен высокий стул…

Стул из бара! – подумала она. – Это смешнее, чем мне хотелось бы сегодня.

Большинство людей расселись на прочных ящиках и корзинах ровными рядами, точь-вточь как в Клане, когда никто не вмешивается. Впереди и немного по центру сидел мужчина, который был в фокусе сегодняшнего процесса. Он отличался от других тем, что под ним постелили белый брезент, и окружен он был явным кругом неприязни.

По каждую сторону от него стояли люди из Дуна. С ножами за поясом, но нож был просто инструментом, который носили все. У кого-то в руке было топорище, у его соседа – бейсбольная бита.

И они понадобятся, – подумала Джунипер, глядя на человека в центре с гримасой отвращения. – О да, с этим типом они понадобятся.

Он был сильным мужчиной среднего роста, мускулистым, с поразительно чеканными чертами лица и коротко подстриженными кучерявыми черными волосами. Из тех субъектов, которых колотит от гнева на весь мир, а все, что препятствует их желаниям, они воспринимают как личное оскорбление.

Однако он не боится, – подумала она; Джунипер всегда умела читать людей. – Что означает: он не только порочен, он очень высокомерен или очень глуп. Либо и то, и другое.

Когда она смотрела на него, он внезапно обернулся и поймал ее взгляд, выражение триумфа мелькнуло на его лице, но он тут же сдержал его, выпрямив голову.

– Приставить к заключенному вооруженную охрану, – сказала она холодно и увидела тень сомнения на его лице.

Люди из Дуна отошли в сторону, уступая место Сэму и Чаку, и сели с остальными. По выражениям их лиц было видно, что они рады передать свои обязанности властям в форме, и рады были не только они.

Кроме своих килтов, двое стражников носили то, что было принято в качестве военного обмундирования клана Маккензи, хотя времени на то, чтобы изготовить его для каждого, пока не хватало: бригандина из двух слоев окрашенной в зеленое кожи (ободрали с мебельной обивки) с небольшими стальными пластинами, закрепленными заклепками между слоев, колчаны и большие тисовые луки за спиной, короткие мечи и длинные шотландские кинжалы, небольшие щиты из суповых мисок на поясах и небольшой, но опасный скиэн ду, нож, заткнутый за голенище. Простые шлемы из металлической посуды с веером из вороньих перьев на уровне лба делали их похожими не столько на людей, сколько на ходячие символы.

У Чака Барстоу, помимо всей этой амуниции, имелось еще и копье. Осужденный поумерил бы гордыню, знай он, что означало это копье или что Чак являлся Верховным жрецом ковена Поющей Луны и к тому же вторым человеком в их отряде милиции. Отполированное двухметровое древко копья было сделано из рудха-ан, той же священной рябины, из которой делались жезлы. Острие изготовлено из листа автомобильной рессоры, заточено до обоюдоострого клинка и раскаленным добела вставлено в древко до того, как его опустили в рассол с кровью и разными травами.

На нем была гравировка рунами огэн, теми самыми, которые выпадали раз за разом, когда она бросала тисовые палочки для гадания на украшенную символами Бриатарогам, шаль. Всегда две руны:

Уатх, террор.

Кеннингом[91] для этого слова служило выражение банад гнуис, «белизна лиц». Для обозначения ужаса и страха кеннингом служили слова «Гончие Дракона».

И – вторая выпадавшая руна. Гетал, смерть.

Значением руны было тосах нэкхто, «начало убийства». При лишении человека жизни или принесении его в жертву.

Джунипер сделала глубокий вдох и на миг закрыла глаза, заставляя себя поверить в то, что она действительно здесь, что ей это не кажется. Обволакивающий жар, ощущаемый ею прежде, вернулся, многократно усилившись, словно сама земля под ее ногами пульсировала от ярости.

– Приведите его ко мне.

Она была поражена звуком собственного голоса, хотя умение сформировать и донести свое тренированное сопрано до каждого уголка было второй натурой профессиональной певицы. Сейчас оно звучало как металл остро наточенного ножа.

– Ты слышал Леди Джунипер, придурок, – сказал Сэм тихо, но так, чтобы она услышала.

Этот жест – опустить руку на плечо мужчины, чтобы повести его вперед, с небольшого расстояния мог показаться дружеским. Джунипер видела запястье и покрытое шрамами узловатое предплечье; и глаза осужденного широко раскрылись в то же самое мгновение, когда ладонь Сэма сжала его плечо. Сэм родился и рос на маленькой английской ферме. Половину своей сорокадвухлетней жизни он был солдатом несколько особого сорта, пока шанс или Судьба не бросили его в капкан, раненого, в лесах неподалеку от ее дома – сразу же после Перемены.

Его хобби заключалось в том, чтобы делать большие луки своих предков и стрелять из них. Коренастый и невысокий человечек, но его тонкие лопатообразные ладони способны были легко раздавить грецкий орех, поместив его между большим пальцем и еще двумя. И еще она знала, что он ненавидит таких типов, как этот, раскаленной добела ненавистью.

Чак Барстоу выглядел жестче. Он являлся бойцом Общества и садовником, а к тому же членом Поющей Луны. Не профессиональный солдат, хотя за последние полтора года вдосталь насмотрелся и схваток, и смертей. Но настроен он был так же, когда пошел к заключенному, чтобы охранять его с другой стороны. По неподвижности его взгляда и побелевшим краям зрачка было ясно, что он тоже что-то чувствует – помимо серьезности момента – и ему это не нравится.

Джуди Барстоу была за дальним концом стола, рядом с женщиной, которая сидела, неестественно выпрямившись и застыв; ее бледное лицо казалось испуганным, а глаза смотрели в никуда.

Наш лучший экспонат, – подумала Джунипер. – И хотя я совсем недавно кормила Руди, груди все равно болят. И почему мне так тяжело дышать?

Эйлир пересела за низкий стол поменьше, приставленный к большому так, что образовалась буква L.

«Тебе принести холодного чая?»

«Да, спасибо».

Она жадно пила тепловатый ромашковый чай, пока ее дочь вытаскивала новую книгу из переметной сумы. Лед летом был лишь воспоминанием. Когда-нибудь у них, возможно, будет время заняться ледохранилищами, но чуточку прохладный напиток можно получить, используя шероховатый фарфор.

Книга была покрыта темной кожей, с аккуратно выведенными словами:

Судебные разбирательства клана Маккензи, второй год Перемены.

И ниже:

Преступления, караемые смертью.

Эйлир открыла книгу на чистой странице, вытащила чернильницу и ручку со стальным пером, которую они нашли в антикварном магазине в Саттердауне. Никому не показалось странным, что четырнадцатилетняя девочка будет выступать в роли секретаря суда. Стандарты изменились.

Первые страницы книги содержали ритуалы, которые они придумали прошлой ночью, после того как обсудили юридические и моральные основания для ведения дела. Страницы были исписаны бисерным аккуратным почерком Эйлир.

Джунипер поискала взглядом свидетеля из Дуна Карсона, сидевшего в юго-восточной части навеса. Все хранили тишину, напряженное внимание десятков людей совсем не напоминало, что идет какое-то представление.

– Меня вызвали сюда выслушать приговор Дуна, вынесенный Вилли Пирсу Маккензи…

– Эй! – заорал обвиняемый. – Я никогда ничего не говорил насчет Маккензи. Это вы – все вы. Я Уильям Роберт Пирс.

Джунипер слегка заколебалась, потом повернулась к нему.

– Я скажу это только один раз, мистер Пирс. Вы закроете рот до тех пор, пока я не дам вам право говорить. Если вы снова заговорите без позволения, ваши охранники вставят вам кляп. Кляпы очень неудобная штука. Советую вам сидеть тихо.

– Но вы не можете этого делать! Это незаконно!

Ладонь Сэма шевельнулась один раз, и осужденный умолк с открытым ртом. Сэм полез в свою наплечную сумочку, вытащил оттуда кляп и встави его в рот нарушителю со спокойной деловитостью, убедившись, что язык нарушителя лежит плоско и не помешает ему сглатывать набегающую слюну. Тряпки, обвязанные вокруг деревянной сердцевины, были смочены чаем из ромашки и укропных зерен, чтобы вкус во рту не был совсем уж мерзким. Ремни вокруг его головы удерживали кляп на месте, но не врезались в рот. Он дергался и сопротивлялся, но с таким же успехом, как щенок в руках взрослого мужчины.

– Я предупредила, что выскажусь один раз. Примите это во внимание все. Если я скажу, что будут последствия, значит, они будут. Давать преступнику еще один шанс – это осталось во временах до Перемены, когда мы были настолько богаты, что располагали временем на обсуждения и споры. У вас есть одна минута, чтобы успокоиться.

Взгляд, брошенный на часы.

Она бесстрастно посмотрела на дергающегося человека, пытавшегося выплюнуть тщательно сконструированный кляп изо рта. Потом начала считать секунды вслух. После десятой секунды это привлекло внимание Пирса. На двадцатой секунде он прекратил сопротивление.

– Так-то лучше. Если вы снова нарушите ход процесса, вас ударят, вы потеряете сознание. Я не могу тратить время попусту сейчас, в разгар уборки урожая.

Пирс дернулся, начал было снова сопротивляться, но, увидев уголком глаза, что Сэм поднимает ладонь, застывшую как клинок, вздрогнул и сдался. Джунипер выждала несколько секунд, затем повернулась к северной стороне перекрестка. Она подняла руки, и Джуди вложила в них ее жезл: на нем была Тройная Луна, возрастающая, полная и убывающая, над двумя серебряными головами воронов. Жезл тоже был сделан из горной рябины.

– Меня вызвали сюда Оенах[92] Дуна Карсона и Оллам[93] Дуна Карсона: Шерон Карсон, Хранительница Очага, Синтия Карсон, Жрица, Главный Воин Дуна Карсона, Рэй Карсон, Второй Воин и Повелитель Стада в Обучении и Брайен Карсон, Повелитель Стада и Урожая, pro tempore[94], а также его жена, Ребекка Карсон, дубильщик. Я Джунипер Маккензи, глава клана Маккензи. Я Оллам Бритхем, высший судья нашего народа.

Джунипер вздрогнула, осознав, на какую власть претендует. Но я нужна в качестве главы, и я беру на себя эту ответственность. Тройки, все идет по три. Продолжай, женщина, пора закругляться.

– Я вызвана сюда Оенахом, Олламом и Богами, дабы слышать, рассудить и высказаться. Кто-то хочет отказать мне в моем праве, моих обязанностях и моем призвании? Пусть скажет сейчас или хранит молчание после, ибо эти место и время освящены нашим сходом. Все, что мы делаем здесь – свято и законно.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Пирс снова попытался дернуться, но быстро затих, когда Сэм сжал его шею.

Воцарилось долгое молчание, и она продолжила, подняв лицо к солнцу и закрыв глаза от слепящего света:

– Да будем мы благословенны! Манауиддан – Беспокойное Море, омой меня!

Зеленая ветвь обрызгала ее соленой водой. Соль на ее губах была как слезы. Четыре Жрицы подошли с зелеными ветками, за каждой шел ребенок с чашей соленой воды. Каждая Жрица очищала людей под одной из четвертей навеса; последняя пара старательно провела очищение пустой северо-восточной четверти.

Она наклонилась, взяла щепотку сухой пыли с дороги и разбросала ее перед собой. Длинной волной люди Дуна Карсона и свидетели сделали то же самое.

Она взяла у Эйлир факел и подожгла его; смолянистое дерево загорелось неровным светом. Эйлир пронесла огонь по всем четырем углам перекрестка и зажгла каждый факел.

После этого она перешла на официальный язык:

– Пусть все присутствующие действуют в истине, с честью и чувством долга, дабы справедливость, безопасность и защита служили нашему Клану, и пусть Огма Сладкоречивый уделит нам толику Своего красноречия в поиске Правды! Итак, Дун Оенах начат! Нашим решением мы связаны, каждая душа и весь наш народ.

Она развернулась, взглянув на всех собравшихся, и постучала толстым концом жезла по земле.

– Я здесь, мы здесь, Боги здесь. Да будет так!

– Да будет так! – откликнулся хор голосов.

Она заметила, что Ребекка произнесла все эти слова, и ее это порадовало. Они не были религиозны, и сейчас это значило, что они принимают участие в жизни Клана, а не стоят в стороне, ссылаясь на свою нерелигиозность. Она прошла к стулу и взобралась на него. Она чувствовала, как Чак занял место за ней, держа копье вертикально, как символ ее правосудия.

Утреннее солнце заливало брезент, и она ощущала жару и пот, который струйками побежал по ее спине и груди. Килт был удобен при езде по лесу… А сейчас мягкая шерсть прилипала к ногам, и ноги под гольфами начинали чесаться.

Что ж, я не единственный человек, которому неудобно.

Джунипер побарабанила пальцами по столу и взяла в руки деревянный молоток, который Сэм вырезал вчера, когда они готовились к сегодняшней процедуре. Она ударила молотком по деревянному блоку и официальным голосом произнесла:

– Мы собрались здесь, чтобы принять решение по делу сексуального насилия, совершенного над Дебби Мейджер вчера Уильямом Робертом Пирсом, известным нам под именем Билли Пирс Маккензи, который отрицает, что принимал имя клана Маккензи.

Она нахмурилась и сделала жест рукой, чтобы дергающемуся Билли больше не наносили ударов.

– В должном месте вам дадут время высказаться.

Он потряс головой, не сводя с нее глаз, полных гнева и отчаяния, она, в свою очередь, поджала губы и покачала головой, указывая на застывшую в жесте руку. Он сдался, но смотрел по-прежнему сердито.

– Вопервых, я хочу обратиться к более важному делу. Имеем ли мы право судить, выносить приговоры и приводить их в исполнение, если речь идет о членах нашего сообщества и тех, кто живет на наших землях? Более года мы поспешно шли от инцидента к инциденту, по ходу придавая должную форму этой проблеме…

Внезапный смех прервал ее речь. В этом часто обвиняли виккан до Перемены: они придумывают свои ритуалы по ходу.

– Но любой справедливый закон основывается на необходимости, и на прецедентах, и на воле людей. В нем не слишком много от юридической системы, которая служила нуждам сложного городского общества, где сотни миллионов были достаточно обеспечены для того, чтобы тратить время на медленное и тщательное изучение доказательств обвинения и защиты. Мы больше не живем в старом мире городов и бюрократии. Мы живем в маленьких закрытых поселениях, где вопрос вины зачастую решается просто, и у нас нет нужды в сложной технике криминалистики, которая использовалась прежде, чтобы установить критерии «вне всяких сомнений».

Она взглянула в гневные глаза Билли:

– Так мы поступали и так будем поступать в будущем, пока не возникнет необходимость в чем-то ином. Наши методы, их успешность или недостатки обсуждались и рассматривались мной совместно с моими советниками. Мы изучили последние семнадцать месяцев работы и диспутов в Дунах, чтобы свести результаты в единую систему, в кодекс.

Она жестом указала на книгу под ладонью Эйлир.

– Клан Маккензи – сообщество независимых поселений, которые просили членства в клане и получили его, и все это делалось для того, чтобы мы могли поддерживать и защищать друг друга в мире, где никто не можетвыжить сам по себе, будь то человек или семья. Это значит, что мы осознали необходимость жить вместе и жить достойно. И это получилось. Мы живы, в то время как миллионы… сотни миллионов… и, я думаю, миллиарды… погибли.

Негромкий шепот прокатился по толпе собравшихся, когда она осматривалась вокруг, глядя людям в глаза. Именно поэтому столь многие присоединились к группе, основанной ею с несколькими друзьями и членами ковенов в ее деревенском убежище, и далее всё собралось и сложилось своим чередом. Это было именно то, что она имела в виду в самый первый день, когда сказала им…

– Мы будем Кланом, как было в старину, если хотим выжить.

Низкий одобрительный гул прокатился под навесом при этих словах; эта фраза уже стала фольклором. Возможно, внешние атрибуты такого выбора были не всегда обязательны, но они явились побочным результатом идей и времяпрепровождения группы еще до Перемены… и как целое, оно сработало, и никто не собирался с этим спорить. И менее всего она сама.

Она продолжила:

– Salus populi suprema lex: добро народа есть величайший закон. Если человек живет в Дуне, входящем в Клан, он является членом этого Дуна и субъектом правил, выгод и обязательств группы. Никто никого не удерживает в нем силой, но уж если человек остается, то живет по условиям, принятым группой. Это включает в себя работу, взаимную защиту и обязательство уважать остальных. Оллам и Оенах Дуна имеют все права судить проступки, совершенные на их территориях, их людьми или по отношению к их людям.

Кто избирает Оллам? Народ Дуна. Дун Карсон возглавлялся Джоном и Шерон Маккензи вплоть до гибели Джона в битве с людьми Регента, когда в прошлом году они пытались захватить Саттердаун. Сейчас Оллам возглавляется пятью людьми. Они коллегиально решили, чтобы Главный Оллам Клана утвердил приговор по этому делу и чтобы свидетелями тому было как можно больше трезвомыслящих и достойных доверия людей из других Дунов. С этой целью мы сегодня и собрались.

Еще двое людей стенографировали ее слова. Джунипер говорила размеренно, чтобы ее собственной дочери-стенографистке легче было читать по губам.

– Сначала я выслушаю Дебби Мейджер, также живущую в Дуне Карсона, но не принявшую фамилию Маккензи.

Она видела, как глаза оскорбленной женщины фокусируются на ней, словно ее выпустили из какой-то тюрьмы, одновременно бывшей и защитой, и убежищем. В нынешние времена все выглядели худощавыми, жилистыми и обветренными, но в ее лице проглядывали мягкость и боль; ее каштановые волосы были повязаны платком. Она заколебалась на минуту, но затем поднялась, повинуясь жесту Джунипер, и вышла вперед. Джунипер видела, как женщина сглотнула слюну и сжала зубы. Она повторила тот же жест, и Дебби нахмурилась, вздрогнула и повернулась к членам Дуна.

– Меня зовут Дебби Мейджер. Я живу с вами в Дуне Карсона с тех пор… с тех пор, как люди Регента похитили нас из Лебанона, и я, ээ, сбежала. Я не приняла членство в Клане и его фамилию. Я жду, что мой муж Марк все-таки вернется. Вы все знаете, что проезжающие странники искали вестей о людях, похищенных в Лебаноне, но узнали они не слишком много. Я… я делала все, чтобы не отделять себя от группы и быть полезной. Это было нелегко. Я училась, и училась, и училась – более года. И из независимого компетентного гражданина превратилась в зависимого тупого члена сельхозобщины.

Волна прошла по рядам членов Дуна Карсона, и вперед выступила Ребекка с зеленой ветвью в руках.

– Я узнаю Ребекку Карсон. – Джунипер улыбнулась Дебби и подняла руку, жестом прося ее на время умолкнуть.

– Дебби – хорошая усердная работница, которая переживает скорбь потери мужа и семьи, бывших на Восточном побережье. Мы все любим и поддерживаем ее.

Джунипер заколебалась, подавляя гнев: поддержки явно в чем-то не хватило. Она ведь уже сказала, что они должны быть Кланом, а это и значит защищать и поддерживать друг друга.

Нет, это нужно будет сказать, но позже. Пусть Дебби закончит.

Она подняла глаза. Пирс сгорбился, но пытался выглядеть настолько независимо, насколько способен на это человек с кляпом во рту и под охраной Сэма Эйлуорда. Он повернул голову, поймал взгляд Дебби и пошевелил губами, несильно но отчетливо.

Джунипер указала на него пальцем. Сэм Эйлуорд изо всех сил старался не улыбнуться.

Хлоп!

Рука Сэма хлестнула Пирса по лицу с таким звуком, какой издает выделанная кожа, когда ею бьют по доске, и со скоростью, обманчивой из-за кажущейся ненамеренности, случайности движения. Голова Пирса развернулась, и он зашатался. На губах и носу показалась кровь, глаза широко раскрылись от шока.

– Вы будете вести себя уважительно, – спокойно сказала Джунипер. – Пожалуйста, продолжайте, Дебби. Расскажите нам, что же случилось.

Дебби закусила губу и посмотрела Джунипер прямо в глаза. Она выпрямилась, и ее голос зазвучал тверже:

– Началось это не вчера. Вчера это закончилось. Я здесь с августа прошлого года. Билли Боб пришел в марте или апреле.

– В апреле! – крикнул кто-то из собравшихся.

Дебби кивнула:

– Тогда-то это и началось… В обед он всегда занимал очередь за мной и терся об меня. Синтия увидела это и устроила ему головомойку перед всеми. Он сказал, что просто выражал дружелюбие и что я сучка холодная, а Синтия – непрошеный сопливый советчик.

Джунипер почувствовала, как ее губы сжимаются; сейчас она смотрела на девушку из Карсона. Синтия кивнула, но ничего не сказала.

– После этого, – продолжала Дебби, – он стал более осторожным: видит ли кто или нет. Он ходил за мной повсюду, лапал меня, касался каждый раз, когда выпадал подходящий момент. И синяк на бедре… он щипал меня всякий раз, когда мы оставались наедине. Рэй ловил его на этом дважды и сказал, чтобы он прекратил, и Брайен его притормаживал… но он просто стал осторожнее.

Он попытался… Он постучал в мою дверь… Думаю, в конце апреля, поздней ночью. Я даже предположить не могла… открыла дверь, он толкнул меня внутрь и хотел войти. Дверь ударила меня по лицу и по груди, и я закричала, и все выбежали. Он пытался убедить их, что я сама его пригласила, но никто ему не поверил.

После этого я держала дверь на запоре. В мае он пытался влезть в окно, и я придавила ему окном пальцы. После этого мне пришлось держать и окно запертым и как-то переносить жару. Рэй и Брайен разозлились, когда он солгал, что придавил пальцы дверью, а не окном, и вообще ничего такого он не делал. Но Тэмми видела, как он падал в тот день, и мне поверили. Его стали держать подальше от меня, чтобы он работал вдали, а я – поближе к дому. Шерон и Ребекка сказали мне быть поосторожнее и не делать ничего, что может его возбудить или спровоцировать. Но я ничего не делала. Это все был он.

Вчера мы собирали урожай, и после обеда я пошла к себе в комнату сменить рубашку. Я была рада, что на мне килт. В брюках было бы невыносимо в этой жаре, а шорты я не люблю, но мне нужна была рубашка потоньше, я вся вспотела.

Он прятался за дверью моей комнаты и толкнул меня в спину, я споткнулась и начала кричать, но он ударил меня в живот, бросил на пол, сорвал трусики…

Джунипер поймала взгляд Джуди, и та придвинулась ближе к женщине, которая начинала застывать, – речь ее становилась монотонной, а лицо превращалось в маску…

– …изнасиловал меня… я не могла дышать от удара. Потом он перевернул меня и бросил грудью на кровать, и сделал это сзади. Он закрыл мне рот моей рубахой и кусал мои груди, снова и снова, а потом еще раз ударил меня и бросил. Позднее меня нашла Синтия.

– Не намного позднее, – сказала Синтия. – Когда она не вернулась, я пошла наверх. Прошло от силы десять – пятнадцать минут.

Джунипер кивнула и указала пальцем на Брайена.

– Как он ускользнул от вашего наблюдения?

Брайен выглядел раздосадованным.

– Да он не ускользнул. Он такой лентяй. Я даже не подумал, что он направится туда. Подумал, где-нибудь лежит и дремлет. Рэй хотел пойти поискать Билли, но я сказал ему, что мы слишком заняты. Мне не следовало это игнорировать.

– Хороша дрёма! – крикнула Дебби, и по ее пылающим щекам градом покатились слезы.

Джуд увела ее в сторону, осторожно обняв за плечи.

Джунипер кивнула, чувствуя, что гнев ясно проявился на ее лице, и зная, что это пугает Брайена Карсона.

– Джуди? – спросила она.

Джуди Барстоу вышла вперед. Все знали, что до Перемены она была дипломированной медсестрой и акушеркой, а сейчас занималась медицинскими проблемами в Клане. Она не была так популярна, как Джунипер, – ее живая деловитая личность была слегка колючей, – но в ее компетентности никто не сомневался.

– Я провела обследование вчера вечером. Дебби избивали. На спине у нее синяк, между лопатками. Там же и рана, оставленная перстнем. Ее ударили и в солнечное сплетение. На мягких тканях живота синяки остаются редко, но на них были две отметины, напоминающие след от перстня на ее спине. К завтрашнему дню, думаю, серьезные синяки появятся и спереди. Я боюсь, что есть и внутренние повреждения, вероятно, селезенки. Надеюсь, все восстановится, но сейчас ей нужен легкий труд и не на ногах.

Она, безусловно, была изнасилована вагинально и анально. Окружающие структуры травмированы, имеются следы впивавшихся и вырывавших плоть ногтей. В обоих местах присутствует сперма.

Джунипер кивнула, чувствуя, как все сводит у нее внутри, – как бы я хотела, чтобы Эйлир не слышала этого! И любой из детей Клана. К несчастью, им всем надо это слышать – громко и отчетливо.

– И последнее, прежде чем я буду говорить как Оллам и Бритхем. Брайен сделал ряд заявлений, требующих виры[95] касательно Билли Боба и Дебби.

Она посмотрела вниз, состроив презрительную гримасу.

– Билли Боб вряд ли кого-то удивит. Он прибыл, не имея ничего, кроме ножа за поясом и топора, но не голодный, на велосипеде, в апреле этого года, сказав, что удирает с реки Худ, где располагается Портландская Защитная ассоциация, над которой взял власть некий Конрад Ренфью, теперь называющий себя графом Конрадом Ренфью. Он прибыл и был принят в Дун Карсона. С тех пор он зарекомендовал себя бездельником и смутьяном. Брайен считает, что он не выполнял работы, достаточной хотя бы для того, чтобы оправдать свое жилье и питание. Он вспыльчив, склонен ко лжи и дважды отсутствовал на посту, прежде чем его вообще освободили от этой обязанности.

Я собираюсь послать совет всем Дунам. У нас имеются кое-какие данные с реки Худ. И хотя Портландская Защитная ассоциация захватила эту территорию, люди с реки Худ благодарны им за это.

Снова раздался гомон голосов, на сей раз удивленных. Лорд Регент был, конечно, психопатом, хотя очень способным и поразительно дальновидным. Среди его последователей можно было найти и просто крутых ребят, и законченных головорезов. Но бывали времена, когда люди соглашались на твердую руку, если это означало жизнь и мирное время, достаточное для сева и уборки, и Ассоциация стремилась возродить сельское хозяйство на своих территориях. Они не потерпели бы рейдеров со стороны…

Если только это и впрямь конкуренция, – подумала она мрачно и продолжала:

– У них собственные проблемы с бандитами, и серьезные. Любой Дун, принявший людей с реки Худ в период с марта до конца апреля, должен быть начеку. Они могут сами оказаться бандитами, из тех, кого Ренфью еще не повесил и не обезглавил. Я думаю, это как раз тот случай.

Продолжим. Вира, полагающаяся Дебби, гласит, что она получит права на владение семьюдесятью акрами земли у Лебанона и еще на сто акров земли севернее Силвертона. Эти права она передаст Клану в ноябре, когда Киклос попросит свободных прав на земли, занятые ими в сентябре. Взамен мы получим большие партии продуктов и товаров, плюс права на некоторые участки земли. Дебби имеет право на пропорциональную часть этих товаров и продуктов. Дебби – усердная работница, нацеленная на пользу сообщества, и, кроме того, приятна в общении. Она научилась различным ремеслам в нашем Изменившемся мире, умеет заниматься дойкой, сбиванием масла, изготовлением сыра, а также шитьем и заготовкой еды на зиму, не говоря уже о прочих стандартных работах.

Джунипер сложила руки на бумагах и бросила надменный взгляд карих глаз на человека с кляпом во рту, сидевшего перед ней.

– Прежде, чем я скажу что-то об этом конкретном деле, я хочу заявить то, что будет разослано по всем территориям Клана: Дун Карсона не сумел защитить Дебби Мейджер.

Она сделала паузу, чтобы Эйлир поспела за ней и чтобы успокоиться самой. Она поймала взгляды Брайена и Ребекки. Они опустили глаза и покраснели от стыда.

– Преследование, запугивание, издевательства… это неприемлемое поведение в мире, где каждый зависит от другого и никто не может уйти прочь. Детей учат указаниями и примерами, потому что иначе они не понимают. Но взрослые – от них мы ждем, что они будут слушать, понимать и поступать соответственно. Хроническим проблемам нельзя позволять гноиться. Мы в Клане должны доверять друг другу, наши жизни зависят от этого.

Джунипер побарабанила пальцами по столу и сердито посмотрела на насмешливую физиономию человека с кляпом.

– Билли Боб затронул вопрос правомочности наших действий. Я начну с этого.

Она почувствовала гневное удовлетворение, видя, с какой ненавистью он слышит псевдонимы, которыми воспользовался, когда прибыл на территорию Маккензи.

– Клан Маккензи – это суверенное государство. Мы не связаны юридической системой Соединенных Штатов Америки и не следуем ей, потому что она абсолютно бесполезна в мире, в котором мы живем. Следовательно, мистер Пирс, вы более не в Канзасе, и мы не позволим вам жонглировать юридическими софизмами или пытаться тянуть время, чтобы как-нибудь да выскользнуть – нет, не позволим!

Теперь я предоставляю вам слово. Когда я скажу, что вы умолкаете, вы закрываете рот и сидите молча. Когда я задам вопрос, вы ответите на него прямо. Никаких посторонних речей, помимо ответа на вопросы, заданные вам, до тех пор, пока я не позволю вам говорить свободно. Вы все поняли?

Она увидела хитрый блеск его глаз, когда он кивнул, и кивнула в ответ.

– Согласны ли вы только отвечать на заданные вопросы и молчать, когда вам прикажут?

То, как он оскалил зубы, убедило ее, что он хорошо понимает ситуацию. Он кивнул медленно, словно у него затекли сухожилия шеи.

– При необходимости будет использован кляп. Предупреждаю: попытка обвинять вашу жертву влечет за собой кляп. Изнасилование – это преступление против Самой Богини и оскорбление Рогатого Лорда, ее любовника и супруга. Это подлое издевательство над Великим Ритуалом, которым мы созданы и на котором держится мир; оставить содеянное безнаказанным значило бы подвергнуть себя опасности Их гнева.

У нас здесь религиозная свобода, и вы будете наказаны за ваше преступление против Дебби Мейджер, а не против Сил, создавших и формирующих этот мир, кем бы мы их ни считали. Однако оскорбление наших моральных принципов – это богохульство, и за него последует суровое наказание. А вы… вы же насильник.

Она кивнула Алексу, и тот развязал кляп. Билли Боб выплюнул ком, давивший ему на язык, сделал вдох… и замер, встретившись с ней глазами. Она не отводила их, пока он не выдохнул, слегка зашатавшись.

– Уже лучше, – одобрила она. – Вы изнасиловали Дебби Мейджер?

Он снова вдохнул, посмотрел на нее… и заколебался.

– Вы не можете этого доказать! – контратаковал он.

– Почему же? Вы уверены, что никто вас не видел?

– Конечно… Никто меня не видел. Меня там не было!

Джунипер скорчила гримасу.

Отреагировал, – подумала она. – На Перри Мейсона его не возьмут.

Джунипер кивнула.

– Мы не основываемся на том, видели вас люди или нет. Доказательство, как вы это называете, всегда вопрос веры. А все в Дун Оенах верят, что вы сделали то, в чем вас обвиняют, основываясь на наблюдениях, передвижении и знании, кто и что вы такое. Ваша вина была установлена, к удовлетворению Дуна, и я это принимаю.

Показания Дебби – без свидетелей – и осмотр ее тела достаточны, чтобы убедить нас в том, что она была изнасилована. Ее попытки избежать ваших постоянных приставаний достаточны, чтобы осудить вас в глазах общества. Отметки вашего перстня в трех местах на ее теле тоже весьма красноречивы. Заметьте, я не прошу вас выйти вперед и признаться в том, что вы виновны. Это было установлено вчера после полудня, когда вы сидели под замком, а Джуди Барстоу Маккензи осматривала Дебби. Вы тот, кто ее изнасиловал. Моя задача – решить, что с вами делать.

Ключевой принцип в Клане Маккензи – принцип виры или компенсации. За вред, нанесенный собственности, или невыполнение собственной квоты вы можете быть осуждены на принудительные работы за причиненный вами вред. Повторные нарушения влекут за собой изгнание голосованием сообщества.

Нарушение прав другого лица – это может быть злостная клевета, физическое нападение или вред, причиненный собственности человека или его скоту, – определяется единственным вопросом: насколько опасен виновный? На нас лежит ответственность. Мы не можем выпускать опасного человека в мир, если мы достаточно убеждены в том, что он или она нанесут вред другому человеку.

В случае убийства обстоятельства и причина смерти должны быть установлены медэкспертом, которого назначает Оллам Дуна, и решение будет зависеть от результатов обследования и выводов Оллама и Оэнаха.

Она видела, что Билли Боб расслабился. И пожал плечами. Поразмыслив несколько секунд, она кивнула ему:

– Я приняла решение. Вы хотите сказать свое последнее слово?

– Конечно! – сказал он, усаживаясь. – Верните мне мой велосипед, переметные сумы с достаточным количеством еды, и я рвану на север быстрее, чем дверь коснется заднего колеса!

Члены Дуна Карсона зашевелились, на многих лицах был гнев, некоторые без слов, криком выражали свою ярость и возмущение. Билли Боб завертелся на стуле, но Сэм держал его за плечо, а вырваться из этого захвата шансов было не больше, чем из тисков.

– Что касается Дуна, вы не наработали даже на столько, чтобы оправдать свое пребывание здесь в течение четырех месяцев. Пришли вы ни с чем, кроме старого велосипеда, который с тех пор давно разобрали на запчасти.

– Вашу мать! – заорал Билли Боб. – Это мой велосипед, и вы должны мне!

– Нет, – сказала Джунипер. – Это вы должны Клану за четыре месяца. За жилье и кормежку. Жилье оценивается в пинту пшеницы за день, еда – три пинты пшеницы за день. В сумме – за сто двадцать шесть дней. Чуть больше пяти бушелей зерна.

– Вы с ума сошли, – сказал он, выкатив глаза. – Откуда я возьму зерно?

– Из пота на лбу! – клокочущим от гнева голосом выкрикнул Брайен.

Билли Боб крутнулся на стуле, но тут заговорила Джунипер, голосом твердым, как алмаз:

– Стоп. Это слушание касается всей общины. Причинение телесного вреда важнее всего прочего.

Она дождалась полной тишины и продолжила:

– Хочет ли кто-либо из Оэнаха высказаться насчет возможности того, что Билли Боб, будучи изгнан, изнасилует другую женщину?

Один из подростков – оуэн, напомнила она себе, – поднял руку.

– Могу я сказать? – спросил он. Джунипер нахмурилась, когда мать мальчика потянулась было к его плечу, но тут же убрала свою руку.

– Да. У тебя есть право говорить, но не голосовать.

– Он… Вчера рано утром, да и прежде он работал рядом со мной. Я хотел сменить место, но Брайен настоял, что это негативно скажется на моральном состоянии других и что я должен найти в себе силы игнорировать его. Но он болтал без умолку. Говорил отвратительные вещи о Дебби. Все время говорил о ней. Иногда рассказывал о других женщинах, не отсюда, и не все из них были с реки Худ. Он смеялся, хихикал… как будто это было забавным – рассказывать мне об этом, и я орал, чтобы он заткнулся, потому что он рассказывал, как проделывал мерзкие вещи.

Джунипер не положила голову на стол, не закричала, не затряслась от ярости. Но позыв к этому был сильный.

– С кем-нибудь еще случалось нечто подобное?

Она поморщилась как от боли, и с ней весь Оэнах. Все поднятые руки принадлежали группе оуэн, и маленькая ручка тянулась вверх из сектора малышей.

Красное лицо Брайена побелело, и он обнял Ребекку. Рука их тринадцатилетней дочери тоже тянулась вверх. Джунипер считала.

– Неспособность должным образом справиться с проблемой, которая сделала ваших детей беззащитными перед лицом насильника. И он воспользовался вашей беззаботностью. Девять оуэн и трое маленьких детей стали жертвой домогательств, физических или вербальных. Оэнах Дуна Карсона, прежде чем я продолжу: ваш Оллам не оправдал ваше доверие. Хотите ли вы избрать новый Оллам?

Весь Оэнах забурлил, люди поворачивались к соседям, громко обсуждая происходящее. Синтия и Рэй тесно прижались к своей матери. Все трое плакали. Ребекка и Брайен, открыв объятия, ждали Сару, которая в слезах бежала к ним.

– Вы сказали Дебби не гнать волну и не провоцировать его…

Эйлир, с крепко зажатой ручкой и мрачным лицом, повернулась к матери.

Какой же это ящик Пандоры, мамочка моя, – кивнула ей Джунипер. – Я все думаю, что мы поняли и Большую Перемену, и все малые перемены. А проблемы возникают снова и снова.

Поднялся какой-то мужчина, обвел взглядом весь Оэнах и смял свою кепку в руках. Кивки и ободряющие жесты придали ему смелости, и он шагнул вперед.

– Меня зовут Джош Хитроу. До Перемены я считал себя вроде как язычником. Признать Богиню мне было несложно, но я, по правде говоря, не хотел становиться полноценным священником. Но, как бы то ни было, Оэнах просил меня высказаться от имени их всех. И суть в чем: не думаю, что любой из нас лучше справился бы с проблемой. Это же отстой – выгнать кого-то, обрекая на голодную смерть… или на то, что его поймают Пожиратели… а так бы оно и вышло. Но… вещи меняются. Нам придется работать над этим и будет нелегко понять, как все произошло.

Когда случилось реальное событие, Брайен отреагировал, и быстро. Я думаю, мы все понимаем, что это один из преподанных жизнью уроков, и нам нужно сделать все, чтобы подобное никогда не повторилось. Но, похоже, никто не хочет, чтобы Карсонов пнули с их должности. Они хорошие люди, добросовестные, к тому же это была их земля, переходила из поколения в поколение. И, кгм, может быть нивам пришлось бы не по нраву, если бы мы что-то изменили с Карсонами.

Он снова обвел всех взглядом и резко сел. Джунипер, пока он говорил, внимательно всматривалась в лица сидящих.

– Значит, с этим согласны все?

– Да!

– Очень хорошо. Брайен, тебе и Ребекке надо будет пройти в Зал. Думаю, и я тоже приду туда. Поизучаем разные ситуации, поработаем над стратегией их разрешения. Шерон, Синтия и Рэй проведут несколько часов с Джуди, рассматривая свою будущую ответственность. Закончив с этим вопросом, я выношу приговор.

– Эй! Стоп! Меня еще не признали виновным… я еще не осужден!

Глаза Пирса вылезли из орбит, когда иллюзии внезапно сменились ужасом.

– Разве ты не слышал, что я уже сказала тебе: я приехала не для того, чтобы решать вопрос о твоей вине или невиновности. Я здесь для того, чтобы вынести тебе приговор.

Билли Боб завелся, выкрикивая ругательства и отрицая свою вину, и Сэм сунул кляп на его прежнее место. Резкий удар по ногам, и он рухнул на колени, сопя и втягивая воздух носом, а стражник держал его за прядь волос.

Джунипер встала и снова подняла свой жезл:

– Слушайте слово Оллама Бритем Клана Маккензи!