Маг Малинин Евгений

8. ВОЗВРАЩЕНИЕ

(вторая попытка)

...Возвращаемся мы

С покоренных вершин,

Потому что всегда,

Потому что всегда мы должны возвращаться...

Утро было пасмурным. Я проснулся очень рано и, лежа под одеялом, долго смотрел в окно на серое небо с бегущими по нему сумрачными обрывками туч. От вчерашнего воодушевления не осталось и следа, в душе угрюмо хлюпала тоска и какая-то детская обида на смотавшегося домой Ваньку.

Когда наконец я отвернулся от окна и, откинув одеяло, сел на кровати, мой взгляд уперся в расположившихся на полу гномов, очень тихо и очень углубленно игравших в нечто, весьма напоминавшее наши шашки. Опин, как раз сделавший очередной ход, поднял голову и, бросив на меня недовольный взгляд, пробормотал:

– Ну и здоров же ты спать. Мы уже две партии сыграли, а ты все дрыхнешь.

– Вольно вам вскакивать ни свет ни заря, – пробурчал я, в свою очередь, и соскочил с кровати. Пройдя в туалетную комнату, я умылся холодной водой, что несколько меня взбодрило, поэтому, вернувшись в спальню и принявшись за гимнастику, я уже более внимательно принялся наблюдать за игрой гномов.

– И кто же выигрывает? – поинтересовался я, закончив разминку, одевшись и разместив на поясе все свое оружие, включая разобранный арбалет.

– Эта дубовая голова у меня никогда не выиграет... – проворчал в своей неподражаемой манере Опин.

– Эта светлая голова уже ставит мамку!.. – не поднимая глаз от доски, ответствовал Зопин.

– Вишь ты, светлая голова – это значит березовая, а не дубовая... – продолжил Опин, делая очередной ход. – Ставит мамку и не видит, что у меня на поле уже три папки!..

– Ты сам спорил, что я ни одной мамки не поставлю!.. – вскинулся Зопин. – А я уже вторую вывожу!..

– Две мамки за три игры – вот достижение!.. – Опин задрал к потолку свой вздернутый толстый нос и закатил глаза.

– Будешь дразниться – вообще с тобой не буду играть!.. – разозлился Зопин. – Ты же знаешь, что у меня по дочкам-мамкам всего-навсего первый разряд!..

– Знаю, знаю, первый детский... – ухмыльнулся Опин.

– И ничего и не детский!.. – заорал выведенный из себя Зопин. – Первый юношеский... А сам-то, а сам-то, небось в гоп-колотуши не хочешь играть – знаешь, что я сильней!

– Просто я предпочитаю интеллектуальные игры, а твои гоп-колотуши... – Опин презрительно сморщил нос. – Сила есть – ума ни капли...

– Это у кого ума ни капли? Это у кого ума ни капли?..

«Понеслось!..» – подумал я и невольно улыбнулся.

– А ты чего лыбишься?! – тут же окрысился Зопин в мою сторону. – Тоже мастер по дочкам-мамкам? Тоже умник-интеллектуал? От него последний кот сбежал, а он лыбится тут!..

– Зопин, ты чего разбушевался? – поинтересовался я, несколько ошарашенный его яростным наскоком.

Зопин фыркнул напоследок и отвернулся, смешав на доске игральные косточки.

– Ты, Белоголовый, на него внимания не обращай. Просто у него сегодня завтрак был недостаточно питательный... – заговорщицки прошептал Опин. – Ему в яичницу сала не доложили, поэтому у него брюхо от недоедания пучит. Вот он на всех и кидается...

Шептал Опин достаточно громко, поэтому Зопин все слышал. Не выдержав, он вскочил на свои коротенькие ножки и, нависнув над сидящим Опином, зловеще спокойно проговорил:

– А ну вставай, посмотрим, у кого брюхо пучит...

Опин поднял глаза на своего товарища и проворчал:

– Не встану...

– Почему это?.. – преувеличенно вежливо поинтересовался Зопин.

– Ты драться начнешь, а я тебя бить не хочу...

– Ты – меня?.. – задохнулся Зопин.

– Угу... – буркнул Опин.

– Нет!.. Ты – меня? – повторил Зопин, но уже гораздо менее уверенно.

На этот раз Опин только молча посмотрел на своего товарища.

Зопин снова уселся на пол, подпер кулаком щеку, так что она почти полностью закрыла его правый глаз, и горестно обратился ко мне:

– Вот, Белоголовый, так всегда! Сначала он меня наобижает, наобижает, а потом драться отказывается!

– Бросьте вы, ребята, цапаться! – улыбнулся я гномам. – Вы же друг без друга жить не можете!

– Это кто не может? Это кто... – начал было Зопин, но Опин неожиданно его перебил:

– Точно, Белоголовый, я без этого обормота жить не смогу... – Помолчал и добавил тише: – Совсем...

– И я... – осевшим голосом поддакнул Зопин.

– Ну вот, а ругаетесь... Пошли лучше посмотрим, как там Данила, позавтракаем, да и в путь пора отправляться...

Зопин тут же вскочил на ноги и доложил:

– Данила уже завтракал и сейчас сидит у принца. Так что мы можем сразу идти в столовую...

– Попросить третью порцию яичницы с салом... – закончил Опин.

– Как это – третью? – поинтересовался я.

– Ну, две-то он уже слопал... – ответил гном. Но его товарищ, не вступая в пререкания, уже направился к выходу.

Мы «слопали» по порции яичницы из трех яиц, выпили по кружке отличного киселя, заедая его свежими ватрушками, и отправились к принцу. Там уже находился Многоликий, который, улыбаясь, вместе с принцем и двумя незнакомыми мне гвардейцами внимательно слушал очередной рассказ Данилы. Но стоило нам появиться, как Данила, к глубокому разочарованию своих слушателей, замолчал и вопросительно уставился на меня. Я увидел, что мой мальчик полностью готов к походу. На нем был надет его вычищенный комбинезон, из карманов которого торчали берет и ручки ножей. Ноги были обуты в сапожки. В общем, он ждал только команды.

Многоликий сразу понял молчаливый Данилкин вопрос и обратился ко мне:

– Похоже, вы готовы выступать?..

– Да, – ответил за меня Зопин, – мы бы, пожалуй, пошли, если, конечно, у вас нет еще какого-нибудь задания для нас с Белоголовым.

В комнате все сразу заулыбались, а Опин молча ткнул Зопина кулаком в бок.

– А чего я сказал? – удивился Синий колпак. – Если у его Многоликой светлости есть еще какой-нибудь неслух там, мы его быстро в чувство приведем!.. А, Белоголовый?..

– Что за вопрос? – ответил я. – Если вы без нас справиться не можете, то какой разговор...

– Ну вообще-то мы, конечно, можем... – начал было Зопин, но после очередного тычка Опина заткнулся и с негодованием уставился на него: – И чего ты все мне по животу лупишь, я же только что позавтракал!..

– Не болтай!.. – коротко обронил Опин.

– Ну что ж, – прервал их перепалку Многоликий, – раз вы готовы, а у меня нет совершенно никаких особых поручений, достойных их милостей гномов, придется вас отпустить. Принц, попрощайся с нашими гостями, поскольку ты остаешься дома.

Принц поднялся с кресла, в котором сидел, и обнялся с Данилой. А тот, неожиданно для меня, стянул через голову свой серебряный свисток и протянул его принцу.

– Говорят, он работает, только если хозяин получил его в подарок. Возьми, вдруг пригодится...

– Спасибо, – растерянно пробормотал принц, принимая столь ценный подарок. – Я тоже хотел бы что-нибудь тебе подарить. – Он взглянул на отца, и тот незаметно кивнул. Эти двое понимали друг друга с полувзгляда. Принц тут же подбежал к небольшой тумбочке, стоявшей в углу, и, выдвинув верхний ящик, достал из него... маленького игрушечного гнома, вырезанного из темного дерева. Вернувшись, он протянул игрушку Даниле со словами: – Я слышал, у тебя есть дар предвидения, вот возьми, с ним ты сможешь пользоваться своим даром в любое время, достаточно взять его в руку. – А затем, помолчав, добавил: – Приходи еще как-нибудь...

Данила молча кивнул, опустил голову и, засовывая подаренную игрушку в один из многочисленных карманов, отошел к двери.

– Всего доброго, принц, и до встречи. – Я потрепал его по белым вихрам и, отходя вслед за Данилой к дверям, вдруг подумал, что не попрощался, а сказал «до свидания», и что верю в это неожиданно обещанное свидание.

– Ваша будущая многоликая светлость, поверьте, что мы всегда рады оказаться тебе полезными, – не снимая колпака, поклонился Опин.

– Мы всегда полезные, – поддакнул Зопин, помахивая ручкой. – Это другие вредные... – И, получив снова Опиным кулаком в бок, охнул.

– Пошли, полезный... – не давая ему опомниться, рявкнул Опин и направился за мной. Мы покинули покои принца и направились за Многоликим.

В кабинете Многоликого мы немного задержались, дожидаясь гномов, которые отправились за своими пожитками. Многоликий подошел к окну и взглянул на открывающийся за ним пейзаж, потом повернулся ко мне и негромко спросил:

– А ты, Белоголовый, действительно веришь, что сможешь вернуться в наш мир?

Я немного помолчал. Как в нескольких словах объяснить пусть даже очень неглупому человеку, какими путями к тебе приходит уверенность в чем-то? Ведь то, что я здесь узнал о связи двух миров, об их... взаимозависимости, что ли, приводило только к одному выводу – эту связь необходимо разорвать. Но жители этого мира не только не знают об этой связи, они и пальцем не пошевелят, чтобы уничтожить собственную разделенность. Для них непроходимые границы – благо, которое позволило прекратить кошмар глобальной войны, а точнее – самоистребление. Многие из них до сих пор с ужасом думают о том мгновении, когда границы исчезнут. Значит, придется действовать нам – жителям Земли. Но я, что называется, нутром чувствовал – путь к освобождению от Проклятия Аримана лежит здесь! Надо искать книгу, которую писал тот светловолосый... Ахурамазда... надо искать клинки. Вообще надо как можно быстрее разбираться со всей этой историей! И делать это здесь!

Так что, немного помолчав, я ответил Многоликому:

– Да, я уверен, что мы появимся здесь. Не знаю, буду ли это я или, может, это будут мои друзья, но люди из нашего мира к вам обязательно придут. Слишком много для нашего мира зависит от... от необходимости избыть Проклятие Аримана... – И добавил тише: – От необходимости сыграть до конца «Фугу для двух Миров, двух Клинков и одного Магистра»...

Многоликий молча смотрел на меня, а Данила испуганно прижался к моему боку, словно напоминая мне, что сейчас главное – доставить его домой, к маме.

В этот момент заявились гномы со своими неизменными вещмешками, оружием и инструментами, и мы все вместе спустились на поляну перед Черной скалой.

Здесь нас уже ждали шестеро всадников и четыре оседланные лошади. Зопин тут же обвел нашу компанию взглядом, прикинул что-то в уме и заявил:

– Это что, коняшка для меня? – И, не дожидаясь подтверждения, продолжил: – И не подумаю карабкаться на этого зверя, у меня головка закружится и я с него упаду!.. А если я упаду с такой высоты, то я могу сильно ушибиться!.. Нет, я пойду пешком... И коняшке ножки топтать не придется...

Опин покачал головой и тоже пробурчал:

– На этот раз я полностью согласен со своим... – он поглядел на Зопина и закончил: – ...товарищем.

– Может, все-таки попробуете, господа гномы? – повернулся к ним Многоликий. – Я ведь собирался подарить этих коней вам...

– Ага, кормить его!.. – перебил Многоликого Зопин. – Он же ест небось как... лошадь! Где ж я ему столько пропитания найду. Тут каждый день думаешь, как бы самому голодному не остаться, а тут тебе еще лошадь-дармоеда дарят... Нет, спасибочки, она вам в хозяйстве нужнее!

– Если ваша Многоликая милость изволит думать о подарках, – вкрадчиво вступил в разговор Опин, – то, конечно, лошади – это щедрый дар... По вашим, по людским меркам... А нам, гномам, вы лучше бы подарили холмик-другой или горушку какую завалящую. Мы и ростом для лошадей не вышли и все больше в скалах да в земле привыкли копаться. И проходы наши в скалах... Вон, спросите Белоголового, он наши подземные ходы крысиными норами обозвал, куда уж лошадь в них заталкивать...

– Ну и какая же горушка... – Многоликий улыбнулся, – ...завалящая вам по нраву бы пришлась?..

Зопин открыл было рот, но тут же получил от Опина локтем по пузу и промолчал.

– Так вот аккурат в начале Северной гряды такая есть. Лесистая ее называют. Вот за нее мы бы великое спасибо сказали. И тебе невелик убыток, а мы бы себе там домик построили. – Опин жалостливо опустил уголки рта.

– Ну что ж, подождите минуту, – снова улыбнулся Многоликий и, перекинувшись уже знакомой нам птицей, устремился к вершине скалы. Через несколько минут он вернулся и вручил Опину именной указ о пожаловании гномам Опину и Зопину, за чрезвычайные заслуги, горы Лесистой в Северной гряде. Указ был выписан каллиграфическим почерком на прекрасной гербовой бумаге. Зопин собрался очень внимательно рассмотреть этот документ, но Опин быстро скатал указ и спрятал за пазуху, пробормотав что-то вроде «ну нам пора...»

Нам действительно было пора. Я помог Даниле устроиться в седле одной из лошадей, сам вскочил в седло другой и наклонился к Опину:

– Где мы встречаемся?..

– Вы поедете по дороге в сторону гор... Пока эта дорога будет видна... Я думаю, сегодня вы дальше Задумчивого ползуна не уедете... – Он посмотрел на Зопина.

– Нет, не уедут... Куда им на лошадях-то... – покачал тот головой.

– Значит, так и договорились... Вечером у Задумчивого ползуна мы вас найдем... Или вы нас...

– Да кто это – Задумчивый ползун?.. – спросил я.

– Не кто, а что... – назидательно ответил Опин. – Задумчивый ползун – это...

– Не говори!.. – встрял Зопин. – Сам догадается... – И он хитро на меня посмотрел.

– Хорошо, постараюсь, – улыбнулся я гному.

– Трогаемся! – подняв голову, скомандовал я и повернулся, чтобы махнуть рукой гномам, но тех уже возле скалы не было.

Многоликий в одиночестве смотрел нам вслед, пока мы огибали Черную скалу. Но вот он скрылся за отвесным гранитом, и тут до нас донесся его крик:

– Возвращайся, Белоголовый! Я буду ждать!.. – А еще через секунду над нами пронеслась огромная зеленая птица с отливающими бронзой концами крыльев.

Мы недолго ехали по дороге: как и предупреждал Опин, она скоро исчезла в загустевшей траве. Видимо, в сторону гор мало кто ездил – это был, по здешним меркам, конец света. Наши кони, почти не понукаемые, шли неспешной рысью по густому летнему разнотравью лугов. К середине дня окружающая местность стала меняться. Появились холмы, и лошади, сберегая силы, начали петлять между ними по низинам. Спутники наши ехали молча, то ли не желая навязывать нам свое общество, то ли считая нас слишком высокопоставленными особами. Только когда я спросил одного из гвардейцев, выглядевшего наиболее внушительно, сколько продлится наше путешествие, он коротко ответил:

– Около шести дней, Белоголовый... – но дальше беседу поддерживать не стал, а послал свою лошадь на вершину ближайшего холма, чтобы оттуда осмотреть окрестности.

Черная скала толстым корявым пальцем маячила за нашей спиной, а впереди, ничуть не вырастая, стояли синие горы, чуть розовея вершинами.

Данила вовсю наслаждался конной прогулкой, нисколько, по-видимому, не страдая от длительного общения с седлом. «Ну вот и еще один вид спорта ты у меня освоишь... – подумал я с легкой усмешкой. – Будешь почти готовый пятиборец...»

Где-то в середине дня мы остановились на короткий привал и обед, а затем двинулись дальше. Солнце медленно катилось к горизонту, когда впереди, за невысокими холмами, показалось странное серовато-бурое искристое образование, напоминавшее излом огромной гранитной глыбы. Только в отличие от гранита, мрамора, туфа и других окаменелостей эта масса явно, хотя и очень медленно, двигалась. Я сам обратил на этот феномен внимание только после того, как Данила, направив свою лошадь ко мне, громко прошептал:

– Дядя Илюха, вон та каменюка ходит!..

Я пригляделся и вначале ничего не заметил. Но когда я приостановил свою лошадь и внимательно понаблюдал за указанным объектом, мне стало ясно, что мой маленький спутник оказался гораздо наблюдательнее меня.

Я приблизился к командиру нашего сопровождения и молча указал в сторону движущейся скалы. Он также молча повернул отряд в указанном направлении. Странная движущаяся скала была ясно видна, однако добираться нам до нее пришлось довольно долго. Солнце уже успело зайти за горизонт, вечерний воздух посвежел так, что Данила натянул на голову капюшон, а я подумывал, не достать ли мне из седельного мешка дареную шкуру. И тут, обогнув очередной холм, мы в быстро надвигающихся сумерках увидели предмет своего интереса. Это действительно была огромная, совершенно голая, поблескивающая слюдяными вкраплениями скала размером с трехподъездный четырехэтажный дом. И эта глыба гранита явственно перемещалась. Пройденный ею путь был отмечен здоровенной колеей с вырванной и перемолотой травой, поломанными, втоптанными в землю кустами и деревцами.

А невдалеке от этой темной, перепаханной и укатанной полосы мирно горел небольшой костерок, у которого мелькали до боли знакомые колпаки. Мы направили лошадей в сторону костра и тут же услышали довольный голос Зопина:

– Во! Мы точно рассчитали! Как раз к ужину их лошадки до Ползуна и добрели!

– Ты лучше смотри, чтобы у тебя опять каша не убежала! – послышался недовольный окрик Опина. – Оставишь всех без ужина!..

– Это у кого каша убежала? Это когда это у меня каша... – немедленно отреагировал Зопин, воинственно размахивая огромной разливной ложкой.

– Смотри, ложку на ногу уронишь – я тебе ее бинтовать не буду, – перебил его Опин.

– А зачем ее бинтовать?.. – сразу «купился» Зопин.

– Так если ты свою ложку на ногу уронишь, ты ж ее сломаешь!..

– Ложку?.. – не понял Зопин.

– Ногу!.. – пояснил Опин и постучал себя кулаком по голове.

Зопин захлопнул рот, и его физиономия стала краснеть, быстро достигая оттенка зрелого помидора. На глазах его выступили злые слезы, и вдруг он начал быстро шевелить губами, не произнося при этом ни слова. Несколько секунд продолжалась эта немая сцена, за которой даже Опин наблюдал с некоторой тревогой, пока наконец Зопин явственно не произнес:

– Ты, тип в грязном желтом колпаке, каши сегодня не получишь, даже и не проси!!!

– Нужна мне твоя подгоревшая каша, – с видимым облегчением ответил Опин и повел своим вздернутым носом в сторону костерка.

Зопин тоненько пискнул и бросился мешать подгорающую стряпню своим черпаком, а мы, едва сдерживая рвущийся хохот, полезли с лошадей.

Гвардейцы сопровождения тут же принялись устраивать лагерь, лошадей отогнали на ближний лужок под присмотром одного из солдат, мы с Данилой сразу направились к костерку гномов.

Несмотря на едкое замечание Опина, запах у костра был настолько аппетитным, что постепенно около него собралась вся наша экспедиция. При этом каждый из подходивших считал своим долгом демонстративно потянуть носом и на свой собственный лад произнести одну и ту же фразу: «Как вкусно пахнет». В результате все получили по полной миске каши с мясом, куску пирога, и каждому был обещан какой-то особенный чай. Даже Опин, несмотря на произнесенное в его адрес проклятие, получил свою миску каши и пирог, сопровожденные неясным смущенным бурчанием, что-то вроде: «...Видеть не могу голодных гномов...» На это Опин только довольно улыбнулся и принялся уплетать свою порцию за обе щеки.

Чай, поданный после каши, был настолько хорош, что многие пили его даже без меда, выставленного щедрой зопинской рукой. А затем вся наша компания разлеглась на травке. Гвардейцы – несколько в стороне, что-то тихо обсуждали между собой, временами посмеиваясь и толкая друг друга в бока. Данила с Зопином мыли посуду, Опин, бормоча себе под нос недовольным баском, копался в своем мешке.

Смеркалось. Огромная гранитная глыба постепенно сливалась с темным небом и словно растворялась в нем, теряя свои очертания. Я поднялся с травы и медленно направился к ней. Глядя на слабо поблескивающий гранитный излом, медленно-медленно проплывающий мимо меня, я подумал: «Почему же, интересно, тебя прозвали Задумчивым ползуном?»

– Потому что я задумчивый и при этом все время ползу... – звонко, как удар камня по камню, донеслось из глубины гранита.

Признаться, я оторопел – эта глыба гранита не только перемещалась, но вдобавок еще и отвечала на невысказанные вопросы! Притронувшись к граниту рукой и ощутив легкую, но мощную вибрацию, я подумал другой вопрос, вызывая Ползуна на беседу: «И зачем ты это делаешь?»

На секунду мне показалось, что Ползун застыл на месте, но его движение тут же восстановилось, а ответ на этот раз пришел, словно шорох пересыпаемого песка:

– Так ты меня услышал? Как интересно!.. А может быть, ты – Серый Магистр? Да нет, не похож...

Серый Магистр! Похоже, эта странная каменюка была способна изумлять меня бесконечно! Меньше всего я готов был ожидать от нее каких-либо слов, касающихся Серого Магистра! Пусть прошло уже почти пять лет с того момента, как... мне приснился странный сон, пусть я в том сне не встречался с Серым Магистром, но слишком часто за последние пять лет эта личность приходила мне на ум.

«И что ты знаешь о Сером Магистре?» – почти выкрикнул я, незаметно для себя начав движение рядом с камнем.

– А зачем тебе об этом знать? – тихо прошуршало из скалы.

«В совершенно ином мире я слышал о могущественном Сером Магистре, и мне интересно, что известно о нем здесь?..»

– Хм... – снова зашуршал Ползун, – а почему бы мне и не ответить этому странному... водянистому существу, похоже, не без дара, раз уж оно меня услышало... Ну что ж, ответ на твой вопрос будет таким: однажды на моем пути встанет человек, который назовет себя Серым Магистром. Ему я должен буду передать доверенное мне слово. После этого я остановлюсь навсегда и люди дадут мне другое имя!

«И какое же слово ты должен передать Серому Магистру? И от кого?»

– Разве ты Серый Магистр, чтобы из-за тебя я остановил свое движение? Да и встал ты не передо мной, а рядом... Ты любопытен, но не более того...

И в этот момент меня кто-то дернул за рукав рубашки. Я повернулся и увидел огромные испуганные глаза Данилы.

– Дядя Илюха, что с тобой?..

– А что?.. – хрипло выдохнул я.

– Так я посуду помыл, смотрю – тебя нет. Потом вижу, ты идешь рядом с этим... камнем и рукой за него держишься. Я подошел, а ты весь белый, глаза закрыты, губы у тебя шевелятся, а ничего не говорят... Знаешь как я испугался!..

– Ну, ничего... все в порядке... – уже более нормальным голосом успокоил я мальчишку. – Это я просто так... побеседовал...

– С кем? – В глазах у Данилы зажглось любопытство.

– Так вот с Ползуном и побеседовал, – как можно беззаботнее проговорил я.

– Ну да?! – недоверчиво протянул он. – Разве ж эта гранитная глыба разговаривать может?!

– Ну, если она может двигаться, то почему бы ей и не разговаривать?

Данила с удивлением и некоторым почтением посмотрел на мерцающую гранитную стену, проплывающую мимо нас.

– Знаешь что, Данилушка, а не пойти ли нам спать. Что-то я устал. – Я положил руку на плечо мальчика и увлек его в сторону тлеющего костра и темнеющих палаток. Через несколько минут мы улеглись, и я практически сразу провалился в сон.

Когда мы с Данилой проснулись и выбрались из палатки, гномов уже не было и в помине. Старший сопровождавшей нас группы доложил, что «...малыш в синем колпаке долго бурчал насчет поздних прогулок, а затем заявил, что раз лошадей у них нет, они отправятся пораньше...»

– И где же мы теперь их будем искать?.. – задал Данила главный вопрос.

– Желтый колпак перед уходом сказал, что они будут нас ждать у седьмого холма.

– И где этот седьмой холм? – спросил я.

– Гном сказал, чтобы мы держались принятого направления, тогда выйдем прямо на седьмой мимо пятого...

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил я Данилу. Тот отрицательно помотал головой, но при этом улыбнулся.

Мы быстренько умылись, перекусили и бросились догонять ушедших вперед гномов.

Путь наш по-прежнему пролегал между холмов, покрытых густой травой, низкорослым кустарником и редкими негустыми рощами. Дважды мы пересекали вброд довольно широкие ручьи. Погода стояла ясная, небо было высоким и темно-голубым, лошади широкой спокойной рысью неслись вперед, в общем, не путешествие по пустыне, а загородная прогулка. Когда солнце повисло над горизонтом, а тени от всадников стали непомерно длинными и стертыми, я принялся внимательно оглядывать окрестные холмы, гадая, какой же из них седьмой. На мой урбанизированный взгляд все эти вздутия почвы были на одно лицо, а отсчитывать от какой-либо вехи я не мог, поскольку и вехи-то никакой не было.

И тут мой юный востроглазый спутник заявил, что седьмой холм как раз перед нами. Все недоуменно взглянули на него, а он в ответ на невысказанный вопрос ткнул пальцем вперед и уточнил:

– Вон же вывеска на холме стоит – «Седьмой»!

Действительно, на покатой вершине холма, высившегося впереди, торчал вбитый в землю шест, на котором был прибит то ли кусок картона, то ли обломок доски, и на нем корявым «детским» почерком было выведено коричневое слово «Сеньдьмой». Вся наша команда не сговариваясь потянулась к вершине холма и, остановившись у этого странного шеста, принялась оглядывать окрестности в поисках наших коротконогих ходоков. И опять Данила первым заметил в опускавшемся на землю полумраке слабенькую искру костерка, приплясывающую у подножия холма среди зарослей кустарника.

Спустившись к костру, мы обнаружили ту же ситуацию, что и накануне – Зопин кашеварил, а Опин давал ему советы и подвергал его резкой критике. Когда наши лошади, миновав ограду из кустов, остановились у разбитого гномами лагеря, Опин поднял голову и, обращаясь к своему товарищу, ворчливо сказал:

– Ну вот, а ты спорил со мной! Видишь, как они хорошо считают, аккурат к седьмому холму вышли. Так что ты проиграл – с тебя дублон.

– Когда это я проиграл? – удивился Зопин.

– Ну как же, ты же все время говорил, что они только до пяти считать умеют.

– Это почему это Зопин решил, что мы считаем только до пяти? – не удержался Данила.

– А потому что сам он считает только до трех... – тут же уточнил Опин.

– Это кто считает только до трех? Это кто до трех только считает? – тут же принялся причитать оскорбленный гном в синем колпаке. – Да я, если хочешь знать, могу считать не переставая хоть...

– Знаю, хоть сколько хочешь... – закивал головой Опин.

– Точно... – подтвердил Зопин.

– Но только до трех... – опять повторил Опин.

– Да почему ты так говоришь?! – завопил Зопин.

– Да потому, что ты всегда готовишь обед только из трех блюд – первое, второе и третье. Ни тебе закусок, ни тебе десерта. А все потому, что ты их посчитать не можешь...

– Ну, – Зопин помахал своей замечательной разливной ложкой, словно бейсбольной битой, – будет тебе десерт!.. – И, надувшись, отвернулся к своей стряпне.

Пока гномы развлекали нас с Данилой своей очередной перепалкой, гвардейцы поставили палатки, отогнали пастись лошадей, достали запасенный провиант, присоединив его к тому, что готовил Зопин, притащили побольше хвороста, разложили вокруг костра попоны, так что к ужину все было готово.

На этот раз Зопин сварил замечательную, густую, пахучую похлебку из каких-то удивительно вкусных корешков с ломтиками вяленого мяса. Разливая ее по тарелкам и слушая восторженные похвалы в свой адрес, он молча, но довольно улыбался и только, протянув наполненную тарелку Опину, добродушно буркнул:

– Это тебе первое...

Пока мы хлебали горячую похлебку, Зопин поставил перед нами несколько тарелок с различным печевом, обращаясь к Опину, с улыбочкой процедил:

– Это тебе второе... – и отправился разливать традиционный чай. Подавая дымящуюся кружку своему товарищу, он довольно бросил: – Это – третье...

Когда мы уже дохлебывали чай, Зопин подошел к довольному, сытому Опину, держа руки за спиной, и торжественно заявил:

– А это тебе на десерт, четвертое... – Опин заинтересованно поднял голову и тут же получил по лбу огромной Зопиновой разливной ложкой.

Выдав другу десерт, Зопин одним прыжком отскочил метра на два назад и принял боевую стойку борца сумо, держа на отлете свое разливанное оружие. Однако Опин даже не встал с места, видимо, ударом по лбу его пронять было трудно. Он потер ушибленное место и, неожиданно улыбнувшись, заявил:

– Признаю свою ошибку, ты умеешь считать... до четырех. Только если ты будешь драться ложкой и сломаешь ее, я тебе новую строгать не буду...

Зопин испуганно осмотрел свой драгоценный уполовник, спрятал его за пазуху и молча отправился к костру, на котором закипала вода для мытья посуды.

– Слушай, желтый колпак, – заговорил вдруг один из гвардейцев. – Ты же души не чаешь в своем друге. Что же ты его своими подначками каждый вечер из себя выводишь?

Опин внимательно посмотрел на вопрошавшего, перевел взгляд на костер, около которого топтался его друг, а затем тихо ответил:

– Он моложе меня на три дня, четыре часа и пять минут... И не надо давать ему об этом забывать...

После этих слов над нашей полянкой повисло молчание, а несколько минут спустя я повернулся к притихшему гному и спросил:

– Послушай, Опин, если мы с Данилой пойдем вместе с вами пешком, мы сильно будем вас задерживать?

– Как вы можете нас задержать, если мы идем вместе? – ворчливо ответил тот.

– Тогда завтра мы пойдем с вами, если, конечно, вы с Зопином не возражаете...

– Давно бы мог сообразить, что ваши лошади только вас задерживают, – скупо улыбнулся Опин и, повернувшись в сторону костра, заорал: – Эй, математик, туши костер, спать ложимся. Завтра рано вставать.

Зопин тут же послушно принялся затаптывать свой костерок. Один из гвардейцев обратился ко мне:

– А мы как же?..

– А вы заберете с собой наших лошадей и отправитесь к Черной скале. Ваша миссия окончена...

– Но Многоликий поручил нам проводить вас до гор...

– Вот вы и доложите, что провожали нас до тех пор, пока я считал это необходимым, после чего я отослал вас назад, – категоричным тоном ответил я, и гвардеец понял, что спорить бесполезно. Мы тут же разошлись по палаткам.

Рано утром следующего дня, когда краешек солнца только показался над горизонтом, наша четверка уже была готова к походу. И хотя поклажа у нас получилась довольно увесистой, все были рады вновь шагать рядом, как это было в Дохлом лесу. Особенно доволен был почему-то Зопин. Может, он надеялся, что в нашем присутствии старший друг будет поменьше его задевать. Короче, мы, последний раз махнув нашему эскорту рукой на прощание, двинулись в путь и буквально через пару минут уже перестали слышать конское ржание и перестук копыт, утих и гомон отправлявшихся назад кавалеристов.