Маг Малинин Евгений

7. ВОЗВРАЩЕНИЕ

(первая попытка)

Вы себе не можете представить, как прекрасно возвращаться домой! Особенно если путь был долог, труден и опасен, а дома тебя ждут...

Встреча Многоликого с сыном была очень трогательна. Когда принц оказался на руках отца, у многих из только что лупивших друг друга мужиков на глазах выступили слезы. Но я, к сожалению, настолько торопился, что вынужден был вмешаться в эту идиллию. Бросив шпагу в ножны, я подошел к первому попавшемуся гвардейцу и спросил:

– Где Навт?!

Он хлюпнул носом и, не отрывая глаз от маленького принца, молча ткнул пальцем себе за спину в направлении торчавших над стеной концов лестницы. Подбежав к лестнице, я выглянул из-за зубца и увидел, что по ней поднимается Навт, на плечах которого, цепляясь когтями за камзол, пристроился Ванька, а за Навтом по лестнице карабкается и Данила. Он увидел на стене меня и вначале приостановился, видимо, озадаченный моим растерзанным видом, а потом улыбнулся и прибавил ходу. Через несколько минут оба были на стене. Данила тут же подбежал ко мне и ухватился за обрывки моих штанов, зато Ванька, подойдя медленно и с достоинством, неодобрительно оглядел меня, как бы говоря: «Как же ты, друг, дошел до жизни такой... Посмотри на себя – тебя же ни на минуту нельзя одного оставить...»

В этот момент Многоликий наконец повернулся ко мне и, не спуская принца с рук, спросил:

– Вы уходите сразу?.. Или, может быть, все-таки на день-два останетесь?..

– Мы уходим... – со вздохом ответил я. – Единый-Сущий сейчас в моем мире, когда мы пройдем тоннель, ребята, – я кивнул на гномов, – его обрушат, и он не сможет вернуться. С остатками его банды ты вполне справишься, а мы там постараемся с главарем управиться. У нас магия сложнее дается, там его сила, может быть, не так страшна...

– Что ж ты, в таком виде уйдешь? Может, хоть умоешься, переоденешься?..

– Некогда, да и наверняка нас там ждут...

– Ну что ж, прощайте! – Он шагнул к нам и опустил сына на камни стены. Мальчишки взглянули друг на друга и на секунду замерли. А затем вдруг совсем по-взрослому обнялись. Две белые головенки прижались друг к другу, а у меня вдруг запершило в горле. Ванька уселся у моей ноги и, наклонив черную ушастую голову набок, разглядывал обнявшихся ребят.

– Нам пора, – удалось наконец выдавить мне. – Пошли, Данилушка.

Ребята еще раз посмотрели друг другу в глаза, и Данила вернулся ко мне и взял меня за руку. Мы быстро направились по стене к главной башне Храма. Опин и Зопин топали следом. Бывшие солдаты Храма молча расступались перед нами, и лишь за спиной я слышал глухой шепот:

– Белоголовый... Тот, что пришил Пипа... Мальчишка тоже хорош – двоих наших уложил... У него, говорят, ножи наговоренные... Это ему гномы ножи-то вырастили... Какое там – гномы, оба колдуны... Белоголовый-то из храмового подземелья вышел... Сам, голыми руками, стену развалил... Двух безликих порешил, а черного Галла на поединке заколол...

«Интересно, откуда они все это узнали?.. – мелькнуло в голове. – И какие байки о наших приключениях еще сочинят?..»

Но вот за нами закрылась дверь, ведущая в башню, и мы оказались на площадке лестницы, спиралью уходившей вниз. Первым, с Ванькой на руках, спускался я, за мной прыгал по ступеням Данила, следом, посапывая и топая сапожками, следовали гномы. На следующей площадке я оказался перед знакомой изузоренной дверью, но открывать ее не стал. Я только подошел к окну и еще раз выглянул во двор. Меня тут же боднула в бок белая Данилкина голова – ему тоже хотелось бросить последний взгляд на этот странный, интересный мир. Во дворе суетились гвардейцы Многоликого, обезоруживая и разводя в стороны защитников Храма. На стене неподвижно стояли Многоликий и принц, не сводя взглядов с нашей башни. Я хотел еще раз махнуть им рукой, но вовремя понял, что нас со стены не видно.

Мы двинулись дальше по лестнице. Постепенно становилось все темнее и темнее. Наконец мы оказались в полумраке начала тоннеля. Здесь я повернулся к нашим маленьким друзьям и опустился на одно колено.

– Наверное, здесь нам надо проститься?.. – пробормотал я, жадно разглядывая толстощекие курносые лица. Оба гнома одновременно вздохнули, но первым заговорил, как всегда, Опин:

– Да уж, мы дальше не пойдем, пожалуй...

– Нет, не пойдем... – подхватил Зопин.

– Так что, счастливо тебе, Белоголовый, и тебе, принц, и тебе, черный, усатый... – Опин неожиданно протянул руку и погладил Ваньку по загривку. Кот в ответ мурлыкнул и лизнул здоровенную гномью ладошку.

– Я тоже хочу зверя погладить... – тут же заявил Зопин и протянул свою руку. Ванька с благодарностью принял и его ласку, хотя обычно он не был склонен к такому явному проявлению чувств.

И тут я спохватился:

– Послушайте, ребята, а если вы отсюда начнете обрушение тоннеля, вас самих-то под башней не завалит?

Опин покровительственно улыбнулся:

– Еще не бывало такого, чтобы гнома и вдруг завалило...

– Да уж больно хозяева здесь были подлые... Мы же так и не знаем всех их хитростей и приемов...

Опин свел брови и наставительно произнес:

– Против гнома нет приема...

– Ага, – подхватил Зопин, – окромя другого гнома... – И оба неожиданно весело заржали. И похоже, после этой незатейливой шуточки наше общее напряжение спало.

– Значит, минут через сорок вы спокойно обрушиваете этот тоннель, – повторил я прежнюю договоренность. Гномы согласно закивали колпачками. Данила обнял обоих друзей, бормоча:

– Спасибо за все... – а затем мы осторожно двинулись по темному тоннелю в сторону нашего санаторского подвала.

Почти мгновенно стало совсем темно. Гномы пропали за спиной, даже их говорок словно увяз и растворился в обступившей нас кромешной тьме. Я привычно щелкнул пальцами и пустил впереди слабый, трепещущий голубоватый лепесток огня. Он не мог разогнать тьму, но хотя бы бросал слабый отсвет на выложенный кирпичом пол тоннеля.

Мы шли медленно и молча, задумавшись о своем. Даже Ванька как-то притих. Однако, когда мы прошли около половины пути, именно он первым подал сигнал опасности, внезапно царапнув меня по запястью. Я очнулся от размышлений и бросил взгляд на кота. Тот, вздыбив загривок, уставил свои зеленые внимательные глаза в темноту, притаившуюся за огоньком. И вдруг из этой бархатной, почти осязаемой черноты послышался далекий короткий смешок, а следом за этим прямо в мой мерцавший впереди огонек ударила яркая зеленовато-желтая молния.

За долгие три секунды, которые понадобились этому ветвистому созданию, чтобы выскочить из ничего, пропахать темноту, затрещавшую, словно раздираемая в клочья прочная ткань, и, разбрасывая оранжевые искры, окружить своими изломанными щупальцами пространство вокруг моего слабого светлячка, мне удалось сформировать щит и бросить его навстречу удару. Щит был слабым, он не смог поглотить весь поток взбесившейся энергии, но прикрыл нас, отбросив извивающиеся разряды в стороны. Они врезались всей своей мощью в облицованные кирпичом стены тоннеля, и стены пошли волной, как будто полотно кирпичной кладки встряхнула невидимая гигантская рука. Некоторые кирпичи вырывались из стены и взрывались в воздухе сухой красной шрапнелью. И тут же тоннель начал стремительно обваливаться.

Я прижал к себе Ваньку, подхватил второй рукой Данилу и что было мочи бросился назад, в темноту, в мир, из которого мы только что ушли.

Колени у меня подгибались, голую спину опалял жар мгновенно раскалившегося кирпича, над головой свистели кирпичные осколки, мои легкие, с хрипом выдохнув, торопились забрать новую порцию пропитанного пылью воздуха, а ноги пытались опередить грохочущий за спиной обвал. Уже почти ослепнув и не чувствуя подошвами пола, я вывалился в полумрак площадки храмовой башни, споткнулся и покатился по полу, роняя по дороге кота и Данилу и моля Господа, чтобы засунутая за пояс дага не располосовала мне живот. Ударившись головой о первую ступеньку лестницы, я выпал из бытия в прекрасное и доброе бессознание.

Первое, что я почувствовал, придя в себя, были яркий свет за моими зажмуренными веками и тоненькая, холодная струйка воды, омывавшая мое лицо в попытке нащупать губы. Эта благословенная струйка сопровождалась до боли родным и знакомым ворчанием:

– Ну, Белоголовый, ты и силен!.. Это ж надо, голыми руками кладку в два кирпича разметать... И бегаешь ты поразительно быстро – хоть сейчас в скороходы записывать можно...

– Опин, – растянул я губы в улыбке, – значит, я успел?..

– Ну, ты так торопился, что вряд ли мог опоздать... – довольно ответил Опин.

– Это он по нам так соскучился!.. – гордо прибавил Зопин. – Зверь и маленький колдун очень не хотели возвращаться, а Белоголовый их под мышку и бегом к нам. Прям как выкатился из тоннеля, так сразу и заявил – я без вас, ребята, жить не могу...

– Ага, – ворчливо добавил Опин, – и тоннель за собой обрушил, чтобы, значит, Ванька с Данилкой от него домой не сбежали.

Я открыл глаза. Надо мной склонились Данила, Опин, Зопин, Многоликий, принц, Навт, рядом с моей головой сидел Ванька и, склонив свою черную башку, заглядывал мне в глаза. Для полного счастья не хватало только Людмилы и Володьки, но они, как я сразу вспомнил, стали безнадежно недоступны. Я собрался с силами и попытался сесть. С помощью гномов мне это удалось. И тут в разговор вступил Многоликий.

– Так что же там, под землей случилось? Почему вы не ушли? И почему тоннель обрушился, если гномы его не трогали?

Я долго-долго не отвечал на его вопросы, и в моей голове проскакивали те полминуты, что в мгновение ока перевернули всю ситуацию и отрезали меня от дома. Потом я взглянул в глаза терпеливо ожидавшему ответа Многоликому.

– По всей вероятности, мы встретили в подземном тоннеле Единого-Сущего. Он возвращался в свой Храм. К сожалению, он первым нас заметил, вернее, не нас, а тот огонек, который я запустил перед собой. Он и ударил-то на его свет... Поторопился... Если бы огонек был рядом с нами, нам бы не поздоровилось. Да еще спасибо Ваньке, он меня предупредил, – я поднял руку и показал исцарапанное запястье, – и я успел поставить щит. Так что удар отбросило в стены, вот они и посыпались...

– Вот видишь, – обрадовался Опин. – Я тебе говорил, что Белоголовый не виноват. А ты все: «Головой в стену врезался!.. Головой в стену врезался!..»

– Ну я же не знал, что по этой кирпичной дырке еще и Единый с Сущным шастают... А когда гул-то из нее раздался, я и подумал – Белоголовый лбом врезался... – Зопин покраснел, понимая, что его догадка уж больно для меня неприятна.

– Зопин, кончай сочинять!.. – перебил я его. – Ты прекрасно знал, почему я просил вас обрушить тоннель!.. И вообще, помогите мне подняться...

Ребята бросились поднимать меня с земли, и через секунду я уже твердо стоял на ногах, поддерживаемый с двух сторон Данилой и Зопином. Гном в синем колпаке в последнюю секунду успел оттолкнуть от меня Навта и был этим крайне доволен.

– Многоликий, – повернулся я к правителю страны, – нам нужна твоя помощь.

– Конечно, я сделаю для вас все возможное, только, честно говоря, мне трудно представить, что я могу сделать.

– Нас надо будет доставить в другое место...

– Говори, куда...

Я огляделся и попросил:

– Освободите-ка, друзья, возле меня местечко... – Обступившие нас солдаты слегка отодвинулись, продолжая жадно наблюдать за происходящим. Я вздохнул и сказал в никуда: – Дух, ты здесь?

– Хм, – раздалось рядом со мной, – я-то здесь, только народу вокруг много...

– А мы сделаем вид, что это я тебя вызвал. И больше это никому, никогда не удастся...

– Как это вызвал?.. – Его любопытство было безграничным, на что я, собственно говоря, и рассчитывал.

– Я сейчас произнесу заклинание, и ты появишься!..

– Ха?! Давай!..

– Добрый Дух меняющегося облика, заклинаю тебя страшным заклятием повелителя джиннов, инкубов и суккубов, царя царей – Соломона. Итаба мадегмус каррага бада поберос иберга баба кат! Появись!!!

Я старался говорить свою тарабарщину побыстрее, чтобы никто из окружающих не смог запомнить это «заклинание». Правда, как только я приступил к колдовству, особенно когда мне ответил бестелесный голос, стоявшие вокруг гвардейцы отпрянули, а некоторые так просто начали быстренько расходиться. Когда же я закончил, голос рядом со мной изумленно проговорил: «Ну, ты даешь!..» – и тут же раздался знакомый тихий хлопок и появился... Да! Рядом со мной появился... второй Многоликий. Причем если первый, несмотря на всю его выдержку, от изумления открыл рот, то второй довольно ухмылялся.

«Знакомая картина... – подумал я. – Давно ли я сам вот так же таращил глаза на свою копию».

– И кто же это такой будет?.. – пришел наконец в себя Многоликий.

– Я Многоликий Дух меняющегося облика! – гордо ответил Дух.

– Слушай, Дух, ну когда в тебе появится хоть капля творческого начала? – прервал я разгорающееся выяснение отношений.

– Как это?.. – не понял Дух.

– А так! Ну что ты слепо копируешь уже существующие модели? Неужели тебе не приходит в голову что-то подправить или что-то улучшить в принимаемом тобой облике? Вот посмотри – ты превратился в копию Многоликого, но неужели тебе в этом облике все так абсолютно нравится? Неужели, рассмотрев критически, тебе ничего не хотелось бы изменить?

Наш критический разбор внешности Многоликого с широко распахнутыми от изумления глазами наблюдали все окружающие, начиная с гномов и принца и заканчивая несколькими оставшимися рядом гвардейцами. И конечно, первым в разгоревшуюся дискуссию встрял Зопин.

– Точно! – неожиданно пробасил он. – Уж если на то пошло, мы-то куда колоритнее!.. – И он, гордо выпятив грудь, посмотрел по сторонам, ожидая подтверждения.

Дух наклонил голову набок и задумчиво произнес:

– Нет... Мне этот облик больше нравится... А вот по поводу улучшения... – Он скосил глаза в раздумье, а затем кивнул и пробормотал: – Да, так, пожалуй, будет лучше.

Снова раздался негромкий хлопок и перед нами размыто пропала-возникла копия Многоликого. Только теперь она была... огненно-рыжая.

И вы знаете, все вокруг, увидев это чудо, расхохотались. Все, включая самого Многоликого.

– Ну и зачем, Белоголовый, ты вызвал это чучело?.. И кто оно такое?.. – отхохотавшись, задал Многоликий по своему обыкновению сразу два вопроса.

– Во-первых, я категорически не согласен с тем, что это чучело! – ответил я. – Это очень симпатичный, доброжелательный и мудрый Дух.

В продолжение моей тирады Дух все больше выпячивал грудь от гордости.

– Кроме того, – продолжил я, – он как-то пообещал мне, при необходимости, указать нам место, где, возможно, есть еще один переход в наш мир.

– Э!.. Э!.. – запротестовал Дух. – Ни о каких переходах разговора не было! Я обещал отвести тебя и маленького колдуна туда, где пропадают люди и всякие там животные. А есть там переход, нет там перехода – меня не касается!

– Верно, верно... – поспешно согласился я. – Вот и скажи, куда нам двигаться?..

– А лошади у вас есть? – хитро поинтересовался Дух.

Я повернулся к Многоликому.

– Есть у них лошади, есть! – тут же подтвердил тот. – Ты давай выкладывай, куда ехать надо?

– Ехать вам надо в Безумные горы. Там есть Косой перевал, оттуда я уже вас сам поведу...

– И куда же ты их дальше вести собираешься?.. – ехидно поинтересовался Опин. – За Косым перевалом-то и пути никакого нет... Мы там все что можно исходили... Или ты их хочешь засунуть в Затхлый колодец?..

– Для тебя, может быть, и нет, а для них самая дорога и есть, – не менее ехидно ответил Дух. – А вообще сами решайте – или я вас отведу куда следует, или пусть... – он с высоты своего роста оглядел гномов, – эти... коротконогие вас провожают...

– Это кто коротконогий, это кто... – сразу затянул Зопин, шагнув вперед и вытягивая из-за пояса свою секиру. Но тут раздался хлопок и Дух исчез, только рядом раздался его голос:

– Ну, Белоголовый, что скажешь?..

– Встречаемся на Косом перевале... – почти не раздумывая согласился я. Ответом мне была тишина.

– Тогда мы сделаем так... – задумчиво проговорил Многоликий. – Вы трое возвращаетесь на Черную скалу вместе со мной. Принцу нужно срочное лечение и хороший уход, поэтому мы вылетаем немедленно. Там мы все подготовим к походу, и с прибытием гномов вы выступаете к Безумным горам. Господа гномы, как я понял, знают, куда надо идти. Сопровождение я вам предоставлю... – И он вопросительно посмотрел на меня.

– Я только не понял, на чем мы вылетаем?..

– Что значит – на чем? Я вылетаю и захвачу вас с собой...

– Полетели... – согласился я и с трудом шагнул вперед.

– Спускайтесь на площадь... – предложил Многоликий и, подхватив принца на руки, направился к воротам, ведущим из Храма. Мы с Данилой в сопровождении Ваньки, Опина и Зопина двинулись следом.

Выйдя на площадь, Многоликий что-то тихо сказал Навту, и тот принялся с помощью гвардейцев очищать площадь от столпившихся на ней людей. Гвардейцы подходили к группам горожан и что-то им объясняли, после чего люди быстро расходились. Через несколько минут площадь опустела. Кроме Многоликого, принца, нас троих и стоявшего невдалеке Навта, никого не осталось. Многоликий огляделся, затем отошел от принца и после знакомого, негромкого хлопка на площади вместо него появился темно-зеленый дракон. Дракон наклонил свою длинную шею, и принц с помощью Навта взобрался на нее. После этого Навт помахал нам рукой, приглашая последовать за принцем.

Мы с Данилой подошли ближе и увидели, что дракон покрыт чешуей, состоящей из больших округлых пластин. На его загривке некоторые чешуи были изогнуты таким образом, что представляли собой довольно удобные подобия кресел. В одном из них уже разместился принц. Навт подставил сложенные ладони, и Данила, легко взлетев дракону на шею, тут же занял одну из чешуек, за ним, с куда меньшей грацией, последовал я. А вот Ванька категорически отказался от полета на столь экзотическом транспорте. И я, и Данила, и Навт напрасно пытались уговорить его забраться ко мне на руки. Он отошел в сторону и уселся на камни мостовой, показывая, что мы можем отправляться, на чем хотим, а ему, благородному Боевому коту, не пристало летать по воздуху на каких-то там драконах. Когда Навт пытался взять его на руки, он отмахивался лапой, вставал и переходил на другое место. Я сполз с загривка дракона и попытался сам договориться с упрямым котом, но мне это тоже не удалось.

– Хорошо, – сказал я наконец, – ты не хочешь лететь. Так?.. – Кот дал понять, что так. – Тогда мы летим вперед, а ты возвращаешься с гномами? Хорошо?..

Ванька посмотрел на меня, а затем отошел и уселся рядом с ногой Опина, доставая ему чуть ли не до пояса.

– Черный и усатый знает, кто ему надежный друг... – откомментировал поведение Ваньки Зопин и встал с другой стороны от кота.

Я снова занял свою чешуйку, после чего дракон сделал несколько разгонных шагов, его крылья с треском распахнулись и, подхватив встречный поток воздуха, швырнули тяжелое тело к небу. Последнее, что мы увидели в Некостине, были три задранные в небо головы. Две в цветных колпаках и одна кошачья.

Если вы когда-нибудь летали самолетами «Аэрофлота» и обладаете достаточным воображением, представьте себе, что ваше кресло установлено на фюзеляже, ну, скажем, Ан-2, сверху. Вы получите представление о том удовольствии, которое я получал от полета на Многоликом. Его скорость не превышала скорости автомобиля тридцатых годов, поэтому никаких неприятных эффектов мы не испытывали, кроме, пожалуй, опасения достаточно глубокого виража, при котором мы могли свалиться с его шеи. Но наш «командир корабля и экипаж» прекрасно понимал, что представляет собой «кабриолет», и не делал необдуманных попыток исполнить фигуру высшего пилотажа. Мы могли спокойно обозревать окрестности. Правда, гида с его «посмотрите направо, посмотрите налево» здесь и быть не могло, поскольку шелест мерно помахивающих кожистых крыльев начисто заглушал все остальные звуки.

Данила был доволен донельзя, его физиономия выражала полный восторг. Что касается принца, то он, видимо, уже не раз путешествовал таким образом и поэтому держался вполне спокойно. Только его исхудавшее личико все больше и больше бледнело. Когда он закрыл глаза, я очень забеспокоился. Если мальчик потеряет сознание, он вполне может вывалиться из своей чешуйки. Но тут он, словно почувствовав мою тревогу, взглянул на меня и улыбнулся своими бескровными губами.

Так прошло часов пять, и наконец на горизонте показалась Черная скала. А еще через несколько минут наш «лайнер» с торжествующим ревом опустился на лужайку перед замковой скалой. Я быстро съехал с драконьей шеи и подхватил обоих ребятишек, и тут же наше транспортное средство исчезло, а на его месте появился Многоликий. Он подхватил сына на руки и, повернувшись ко мне, спросил:

– Ты еще не забыл, как открывается вход в скалу?

Я молча направился к черной стене и, пробормотав свое заклинание, повернул гранитную глыбу. Пропустив Многоликого с сыном и Данилу, я затворил вход, и мы поднялись в замок. А еще через час, после плотного ужина, мы уже лежали в постелях. Последняя мысль, посетившая меня перед тем, как мне заснуть, была: «Если бы не шишка на голове и не принц в замке, можно было бы посчитать, что никакого Некостина и не было...»

Утром, не дожидаясь завтрака, я направился к Многоликому. Он уже сидел в своем кабинете, перебирая какие-то бумаги. Увидев меня, он отодвинул документы в сторону и позвонил в свой колокольчик.

– Закуску и графин вина!.. – приказал он появившемуся гвардейцу, и через минуту мы уже закусывали, прихлебывая из бокалов светлое легкое вино.

– Так как же ты оказался над Храмом в самый нужный момент? – задал я наконец давно интересовавший меня вопрос.

Многоликий усмехнулся и ответил:

– Случайно... – Потом, немного помолчав, пояснил: – Когда я увидел, как Галл шарахнул тебя эфесом своей шпаги по голове и как тебя поволокли в камеру, я решил, что принца теперь уже не спасти. А после того как тебя раздели, я лишился возможности за тобой наблюдать. Что мне оставалось делать, если я знал – не найдя тебя в условленном месте, Навт атакует Храм немедленно? Надо было идти на подмогу своим людям. Вот я и вылетел.

Он снова усмехнулся и продолжил:

– Если бы я рассчитывал, что ты сможешь не только освободиться, но еще и добраться до принца, я, может быть, перекинулся бы в кого-нибудь попроще... Эта крылатая зверюга все силы выматывает... Но в тот момент я был вне себя от ярости...

– Как сын?.. – задал я следующий вопрос.

– Сейчас уже все в порядке. Но знаешь, он утверждает, что выехал на охоту с Галлом... И что именно Галл скрутил его и передал гвардейцам Единого-Сущего. – Он помолчал и с сомнением в голосе закончил: – Хотя я сам видел, что Галл в своей комнате писал отчет о своем посольстве... – Многоликий потер виски.

– Ничего загадочного... – улыбнулся я. – Он, похоже, именно в этом посольстве и стакнулся с Единым-Сущим. Это тебе он доложил, что его не приняли. Скорее всего этот... чародей... и снабдил Галла каким-то наговором, позволившим ему создать морок... собственного двойника... Вещь-то, в общем, довольно простая...

– Сын мне сказал, что Шестиликий рассчитывал захватить власть... Невероятно!..

– Дураков ловят на самые невероятные вещи... А потом, любой человек верит тому, чего ему самому очень хочется. Галлу очень хотелось власти... Вот он и поверил...

– Но!.. – начал Многоликий и замолчал, задумавшись.

– Надо решить, что нам необходимо для похода в горы... – прервал я его размышления.

– Да все уже готово... – пожал плечами Многоликий. – Лошади подобраны, продукты, палатки, снаряжение, люди для сопровождения – все подобрано и приготовлено. Осталось только дождаться твоих друзей. Так что – отдыхай.

– Тогда, с твоего разрешения, я пойду к Даниле...

– А он у принца. С самого утра... Подожди, я дам тебе провожатого, в апартаменты принца без моего личного разрешения не пускают никого, он еще очень слаб.

Многоликий вызвал дежурного гвардейца, который и проводил меня к принцу. Тот лежал в постели и с жадностью слушал рассказы Данилы, усевшегося в кресле рядом с кроватью. Когда я вошел, Данила как раз заканчивал повествование о том, как он превратил апостола Пипа в пестрого хряка. Я снова удивился их невероятному сходству, хотя почему-то старался уверить себя в том, что я-то Данилу от принца отличу безусловно.

– Ты лучше расскажи принцу, как порвал свои джинсы, перелезая через забор на стройке, – с ходу вступил я в беседу.

– Ну... – ничуть не обидевшись, ответил он, – это когда было!.. Я тогда совсем маленький был и ничего не соображал...

Принц переводил заинтересованный взгляд с меня на Данилу, ожидая продолжения рассказов, и при этом автоматическим движением протянул руку к стоявшему рядом столику и взял из глубокой тарелки персик.

– Я тоже могу рассказать историю, – заявил я. Оба мальчика с интересом посмотрели на меня и приготовились слушать. Данила по такому случаю тоже прихватил с тарелки персик.

– Я могу рассказать историю о двух клинках... – начал я таинственным тоном. – О двух волшебных клинках!.. – уточнил я, заметив, что принц бросил на меня разочарованный взгляд.

– А я знаю эту историю... – недовольно протянул он после моего уточнения.

– Да? – удивился я. – Ну может быть, моя история о других клинках.

– Может быть... – согласился принц. – Только вряд ли. Есть только одна история о двух клинках. И даже не история, а легенда...

– Пусть лучше принц расскажет легенду... – попросил Данила, рассчитывая, видимо, впоследствии услышать и мою историю.

– Я не против, только принц еще очень слаб... – с сомнением пробормотал я.

– Ничего я не слаб!.. – возмутился мальчишка. – Это все Коул, дворцовый лекарь, выдумал. Рад, что уложил меня в постель!..

– Ну, ты все-таки достаточно долго пробыл в плену...

– Они только первые три дня... разговаривали со мной, – с запинкой проговорил принц, – а потом ко мне уже никто не приходил. До самого твоего прихода... Я еще не поблагодарил тебя... Спасибо большое... Если бы не ты...

– Никаких благодарностей! – прервал я его. – Допустим, ты узнаешь, что пара негодяев похитила... твоего друга... – Я чуть не сказал «ребенка», но вовремя удержался. – Разве ты не бросишься на выручку?..

– Конечно!.. – вскинулся принц, но тут же опустил голову на подушку.

– Вот видишь! Это потому, что мы мужчины!.. И достаточно об этом... Лучше, если ты достаточно крепко себя чувствуешь, расскажи нам вашу легенду...

Принц улыбнулся, надкусил свой персик, измазавшись соком, и начал жевать, а его глаза постепенно словно погружались сами в себя и худенькое личико становилось строгим, даже суровым.

– Это было давным-давно, – медленно и тихо начал он свой рассказ, – в те времена, когда только закончилась Великая война и на мир пали Границы. Люди словно очнулись и увидели, что они натворили. Они ужаснулись и бросили свое оружие, а многие из них поклялись никогда больше не брать в руки боевого железа. И только знаменитый кузнец и механик Го Ли Фест сказал, что не оружие виновато в том кровопролитии, которое учинили люди, что сама по себе сталь холодна и безразлична, и только люди делают ее яростной и кровожадной. Он закрылся в своей мастерской, из которой выгнал даже своего любимого ученика и помощника, и принялся за работу. Только через семь недель он вышел из мастерской, и в руках у него были два клинка. Один – тяжелый и длинный меч – светился словно чистое серебро, а второй – парный мечу кинжал – был темен, как безлунная ночь. На обоих лезвиях древними, полузабытыми буквами были выгравированы их имена.

– И как же они назывались?.. – не выдержал Данила.

Принц, словно не слыша вопроса, продолжал:

– Сегодня уже никто не помнит этих имен. Известно только, что и имена были парными. Люди обступили мастера, с удивлением разглядывая и его самого, и сотворенное им оружие. Никто не мог понять, зачем кузнец выковал оружие, если само имя «война», само слово «битва» были прокляты в человеческом мире? Кто способен снова взять оружие в руки, если пролитая в Великой войне кровь еще не смыта из памяти людей?

«Вот клинки, способные разрушить границы, возведенные богами, и снова объединить наш мир... – сказал мастер собравшимся. – Только воспользоваться ими может лишь великий маг, ищущий самого себя и способный пожертвовать собой... Пока что такого нет, но он обязательно придет...» И в этот момент оба клинка слабо засветились и в сиянии словно истаяли в руках мастера. Когда люди увидели, что его руки опустели, они спросили: «Где же твои волшебные клинки?»

«Я не знаю, – пожал плечами мастер. – Они ушли в мир, и там, где они появятся, правда и справедливость восторжествуют...»

После этого мастер не создал ничего. Он дожил до глубокой старости, но ни разу не взял в руки инструментов, не разжег горн. А в народе ходят разные слухи о его клинках...

Тут принц тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и совершенно другим тоном добавил:

– Скорее всего все эти слухи – сплошные выдумки... В нашем мире этих клинков точно нет, а про другие части нашего большого мира мы ничего знать не можем...

– Жалко... – протянул Данила. – Я думал, эти клинки у вас в замке хранятся. Я бы посмотрел... – Он мечтательно прикрыл глаза.

– Да, эта история похожа на мою. Только в моей два клинка – меч и кинжал, серебристый и темный, достаются одному... ученику... – Я замолк, вспоминая свое посвящение в ученики. Мы помолчали.

– Ладно! – наконец встрепенулся я. – Раз принц знает легенду о двух клинках, я расскажу вам историю про волшебное существо по имени Вечник!

Ребята встрепенулись и уставились на меня загоревшимися глазами.

– Я познакомился с ним в одной темной пещере, – начал я, – когда странствовал... в одном дремучем лесу...

Мы провели в комнате принца почти весь день, даже обедали около его постели. После обеда принц и Данила, как благовоспитанные дети, несколько вздремнули, а вечером мы с Данилой выбрались на замковую стену.

Солнце уже висело низко над горизонтом, но туман еще не покинул свое логово в болоте. Вокруг стояла звенящая тишина, которую совершенно не хотелось нарушать. Мы облокотились на каменные зубцы и смотрели на открывающуюся панораму, когда до нас тихо-тихо, едва различимо донеслось:

Голоса, оравшие эту разухабистую песню, явно приближались, а между тем на стенах замка да и вокруг него было абсолютно пусто, если не считать безмолвной стражи. Я в недоумении взглянул на Данилу и встретил его столь же недоумевающий взгляд. Он тоже слышал песню.

– Эй, солдат!.. – повернулся я к стоявшему невдалеке гвардейцу. – Ты ничего не слышишь?

– Нет, Белоголовый!.. – коротко бросил он мне в ответ и снова замер. А песня между тем нарастала...

И с этим последним «Да» из рощи на краю болота вынырнули два ярких колпачка – желтый и синий. Гномы шагали с совершенно невероятной скоростью и при этом широко размахивали руками. Уже через несколько минут они были почти под Черной скалой, хотя я отлично помнил, что на лошадях мы с Данилой добирались от рощи до скалы не меньше получаса. Но удивляться было некогда, поскольку Опин уже задрал кверху голову и заорал:

– Эй, в замке, мы уже пришли и хотим есть!..

А еще через несколько минут гномы сидели в своей прежней комнате и поглощали обильный ужин. По их словам, они добрались до замка Многоликого без приключений, но... Когда я спросил, где Ванька, Опин искоса посмотрел на меня и с набитым ртом пробурчал:

– Ушел твой черный...

– Как ушел? – вскинулся я.

– А так, – спокойно ответил гном. – На первом же привале зашел за кустик и пропал... Мы его и искали, и звали – нет Ваньки, словно в воздухе растворился...