Искры и химеры Ларичева Дорофея

Дора

Дорофея следила, как Ника дирижирует шлюпом, а пилот послушно исполняет ее мелодию, выворачивая корабль то влево, то вправо, то вовсе делая зигзаг. Бывший фокусник теребил ремень безопасности, ерзал в кресле, поглядывал на пятерых вооруженных спутников Ники – похожего на Наполеона невысокого сенса и четверых бойцов в незнакомой форме. Девушка засмотрелась на нашивки на их куртках – бородатое улыбающееся солнышко вверху, а под ним вышитую желтую надпись: «Охранная компания “Даждьбог”».

Дора не сумела поймать ни тени эмоций пассажиров шлюпа, кроме Машкиных – встревоженных, испуганных. Самой страшно. Куда они летят, что их ждет? По дороге сюда они упросили Павла не бросать наставницу. Казалось, с ней будет спокойней. Как бы не так! Ника вся напряжена, коснись – зазвенит или током ударит. Глаза приоткроет, а те, кажется, даже светятся, меняют цвет.

Еще больше пугает неизвестность – что там с Барском, родителями, Лансом?

«Взято гнездо в районе МГУ», – который раз ожило бортовое радио.

И опять:

«„Буря“, я „Весна“, замечен «недоделок» в районе Чистых прудов, движется на запад».

«Понял, „Весна“, высылаю группу».

И так без конца.

– Что будет с химерами? – вдруг спросила Машка. – Их всех убьют?

Левашов неопределенно пожал плечами. Зато ответил один из бойцов:

– Если не будут сопротивляться, вколют транквилизаторы, разделят и развезут по лабораториям. Там определят их степень человечности. Если клоны смогут существовать поодиночке, когда исчезнут все аномалии, с ними будут работать психологи, попробуют пристроить в современное общество. Если нет – химеры слишком опасны для человечества.

– У них коллективное сознание, – ответил «Наполеон», – чем-то похожее на муравьев или пчел. Вдали друг от друга они пустышки.

Ладонь Ники указала вниз. Шлюп тряхнуло, Дору вжало в подлокотники, потом кинуло на ремень. Заложило уши.

Пилот уже диктовал в микрофон координаты, шлюп вздрогнул и замер. Уши так и не отпустило. Зато отмерла Ника, резко поднялась с кресла, встряхнула запястьями, потянулась и отцепила от пояса багетку.

– Был приказ осмотреться на местности и не действовать без подкрепления, – сообщил пилот, снимая наушники. – Они ищут свободных людей.

– Пока найдут, я состариться успею, – проворчала Ильина. – Айда осматриваться. Мухоловки, вас это не касается, сидим бездельничаем здесь. Вернусь – куплю по конфетке.

Дорофея с Машей дождались, пока за ними закроется дверь. Первой очнулась Машка. Она отстегнула ремень, быстро осмотрела шлюп, потом подбежала к дверной панели и смело нажала на кнопку. Люк медленно отъехал в сторону.

– Нам приказали сидеть здесь, – с сомнением в голосе заметила Дорофея. Она устала быть теннисным мячиком, устала за долгий-долгий день. – Пусть сами воюют, – зевнула она.

– Кто мне втирал про ответственность, про грядущую мировую катастрофу? Про каникулы, как только мы победим всех врагов. Ты как хочешь, а я пошла побеждать! Тем более, – Маха замерла на пороге, – случись у них заварушка, в кого первым выстрелят? В нас, и так ясно. Я боюсь!

Дорофея решилась.

За скорлупкой «шлепалки» мокро шелестел парк, угадывался силуэт памятника в глубине аллеи. Фонари горели вдалеке. Тут же царил мрак – тяжелый и неуютный.

– Куда они подевались? – расстроилась Маха.

Дора невесело рассмеялась. Внутри шлюпа хотя бы было сухо и тепло. Люк «шлепалки» захлопнулся. Снаружи, не зная шифр, не откроешь.

Со стороны парка послышался хлопок, как от разорвавшейся петарды или от выстрела. Во тьму идти не хотелось. Машка сама струхнула. Порыв геройства увял, не успев окрепнуть.

– Наверно, стоит их тут подождать, – запоздало согласилась она с клоном.

Будто услышав их, по небу пробежали волны света – оранжевая, потом зеленая. И еще, и еще одна. И еще – повисла над домами ало-желтой бахромой.

– Дорка, что за фигня? – Маша попятилась к шлюпу.

Дорофея запрокинула голову, вглядываясь во всполохи.

Очередная огненная корона разрезала небо наискосок, изогнулась по-змеиному.

– Северное сияние, – как можно более равнодушно просветила двойника мигрантка.

Стало светлее, деревья отбрасывали на дорожки длинные темные тени, даже свет далеких фонарей поблек, как бывает в предутренние сумерки.

– Для нас включили лампочку. Пойдем.

Она двинулась в сторону сада. Если бы Машка не пошла, она бы вернулась, высмеяла ее за трусость и дожидалась Нику возле шлюпа. Но Маха пошла, ворча, точно древняя старуха:

– Я в шоке! Ты хоть знаешь, что в наших широтах не бывает северного сияния…

– Возможно все. – Дора решила не задумываться, что творится в атмосфере и почему. Выстоял бы Барск. – У нас, в смысле на Земле-1, когда космический корабль на электростанцию в Гималаях упал, потом две недели полыхало. Я тогда маленькой была, – сообщила девушка.

Машка вдруг отстала, но нагнала клона, прежде чем та успела запаниковать.

– Держи, – она протянул Доре выломанную ветку.

Дорофея усмехнулась подобной наивности, но «подарок» взяла.

От северного сияния казалось, будто за каждым кустом, каждым деревом скрываются неведомые чудовища. Дора шла, но ничего не могла поделать со своим страхом. Возвращаться было еще страшней, позади сработала автосигнализация, теперь жалобно верещала, будя округу.

– Эй! – Машка указала на одну из боковых тропок. Оттуда шел свет.

Пока парочка размышляла, стоит ли туда соваться, из темноты вынырнула Ника, ухватила обеих мухоловок за шиворот и поволокла за собой.

Машка поскользнулась на мокрой траве, но удержалась.

– Дуры безмозглые! – рассерженно шипела наставница. – Вы же чуть в аномалию не угодили!

Аномалия? Тут? Деревья отступили, открывая широкое пространство с клумбами, лавочками, каменным бордюром фонтана. Но Ника их туда не повела, заставила пригнуться и потащила сквозь мокрые кусты.

Команда Ники скрывалась там же, в зарослях.

– Дайте детям очки, может, чему-нибудь научатся. Я, правда, в этом сомневаюсь, – заключила Ильина, отбирая у «Наполеона» бинокль.

Дорофея нацепила разработку Ноэля и с трудом удержалась от вскрика. Мир оказался многоцветным, куда более ярким, чем десять тысяч северных сияний.

– На траву смотрите, дурехи! – направила Ника. – Увидели?

По земле тянулись пылающие полосы, достаточно широкие, чтобы не перешагнуть. Дорофея насчитала целых три. Дальше, за неопрятной щеткой давно не стриженных кустов вздымалось вверх невидимое обычным людям синее пламя – почти вровень с липами.

– Аномалия, – подсказал им «Наполеон». – Если присмотритесь, разглядите рядом оранжево-серые силуэты – это Верховицыны. Еще трое, меняющие цвет с водянисто-желтого на серый и обратно, – химеры.

Машка увидела сразу, Доре пришлось больше минуты пялиться на кусты, прежде чем отыскать хотя бы одного человека. Зато она обнаружила ярко-синий луч.

– Опять облучают, гады! Где подмога, кто в курсе? – злилась Ника. – Они что, тут взрыв задумали?

– Дайте мне шлюп, пилота и веревочную лестницу или канат, – вдруг вызвался Левашов. Его костюм промок, наверняка безвозвратно испачкался в траве, ведь пиарщик стоял на коленях, всматриваясь в пространство между кустами. – Я иллюзионист, не раз проворачивал подобные чудеса. Я отключу их облучатель.

– Дело, – согласился боец из отряда «Даждьбог», но сам не горел желанием лезть в аномалию.

– Я не одобряю, но мешать не буду, – медленно выговорила Ника. – Вадик, полетишь?

– Полечу, – согласился пилот. – Лестница есть.

Они исчезли в кустах. Ильина задумчиво покрутила в руке багетку.

– Рассредоточиться вокруг, прикрывать меня и Пашку. Я отвлеку их.

Девочкам пришлось остаться в компании «Наполеона». Сенс сидел по-турецки на траве и никуда не торопился. «Может, так и надо, быть спокойным, будто Будда, тогда все само собой разрешится?»

Не разрешилось.

– Анто-он! То-ха-а! – во всю мощь отнюдь не слабого голоса заорала Ника. – Ви-те-е-ель! У нас твоя дочь! Не прекратишь безобразие, Роксана пострадает за тебя!

Ноль реакции.

– Ее судить будут, голоса лишат! Видишь сияние над городом? Работают все Тесла-башни страны, в том числе экспериментальные. Наши ученые транслируют сигналы, подавляющие аномалии. Вы проиграли!

«С аномалиями борются? – мелькнуло у Доры. – Значит, у Барска появился шанс?»

Люди за кустами никак не отреагировали. Зато насторожился «Наполеон».

– Шлюп летит. Не наш, – предупредил он по коммуникатору остальных. – Снижается над парком.

Синий луч метнулся в сторону Ники, та упала на траву, уходя из-под удара. С другой стороны парка застрекотал автомат.

– Пора отсюда… Ох! – «Наполеон» даже привстал, запрокинул голову.

Сюрприза не получилось. В небе над парком военная «шлепалка» с Павлом на борту внезапно атаковала пришлую, выпустила в нее несколько снарядов, выбив из пришелицы сноп искр и огня. В небо взметнулся синий луч, целя в военный шлюп.

– Уходим! Сейчас жахнет!

Они побежали. Пылающее небо освещало им дорогу. Доре вдруг вспомнился художник, умерший на улице Барска. Вспомнился зрительный зал во время представления Левашова, взрыв… Неужели фокусник и пилот обречены?

Позади что-то рвануло, отчего взвыли сигнализации машин во всем районе. Едва поспевающие за коротконогим сенсом девушки выскочили из парка и только тогда обернулись. Над деревьями поднимался столб черного дыма. Ни единой «шлепалки».

А нет, по небу из-за разбуженных, перепуганных домов тянулся целый клин – пять штук. Вдали выла сирена. Видать, от обилия событий местные жители уже активно названивали в полицию и неотложку.

В конце аллеи появилась Ника, за ней подтянулись остальные бойцы.

– Эй, там сильно жарко? – выкрикнул им «Наполеон».

– Они свихнулись, лупят из своей пушки почем зря. – Ника подбежала к ним, согнулась, пытаясь отдышаться. – Наших пару раз задели…

Кого «наших» – ясно. Левашова с пилотом.

А с воздуха видимые только через очки шлюпы поливали парк зеленым огнем.

Битва или уничтожение, отсюда не понять, длилась минут семь. Потом четыре «шлепалки» дружно поднялись выше и истаяли в сияющем небе. Пятая приземлилась на лужайке.

– Кажется, все… – не то вопросительно, не то утвердительно прошептал «Наполеон».

Ника осторожно двинулась обратно к месту боя. За ней потянулись остальные, даже девочки.

Дымно горел вражеский шлюп. Он рухнул в стороне, выкорчевав пару молодых деревьев и изрядно вспахав носом клумбу. В стороне, где раньше синим огнем аномалий пылали заградительные барьеры, их «шлепалку» облучала военная, купала ту в струях зеленого и оранжевого света.

На траве, подтянув острые колени к подбородку и обхватив голову руками, сидел пилот. Чуть в стороне пристроился Левашов. Он снял куртку и теперь разглядывал заклейменную багрово-сиреневым пламенем руку. Дора даже очки на миг сняла, чтобы убедиться: при обычном зрении та кажется прозрачной. Бедный, опять не повезло!

Марину с Антоном, связанных по рукам и ногам, с заклеенными ртами грузили в прибывший шлюп. Химер видно не было. Зато с высокой турели[2] трое военных очень осторожно отсоединяли пушку.

– Знатно порезвились. – К Нике подошел Илья Петрович. – Ты и здесь свой детский сад выгуливаешь? – Он кивнул на девочек.

Дора невольно улыбнулась, мечтающую казаться взрослой Маху слова генерала задели.

– Пусть лучше со мной глупости делают, чем без меня, – резонно заметила Ника. – Заберите девочек, я разберусь с Павликом.

– Ему разве что добрым словом… – нахмурил щетки бровей генерал. – Облучать пробовали, без успехов. Сейчас с пушкой закончим, прощальное видеообращение его родным запишем.

– Девочек, сказала, уводите. И медиков мне! – По щекам Ники растеклась красная краска. – Эй, тугодумы в погонах, среди вас хоть один врач есть? – выкрикнула она. Кто-то кивнул. – Быстро аптечку, жгут и прочую фигню. Пашка, снимай рубаху. Немедленно, трус бессовестный. Умирать он вздумал. Щас!

Она наставила на него багетку.

– Ну же, каждая секунда дорога! Обезболивающего ему, да побольше!

– Пойдемте. – Илья Петрович подтолкнул Ивановых к шлюпу. Машка все вертела головой, силясь разобраться, что творится вокруг.

– Она ему руку…

– Да. – Генерал забрался внутрь и прикрыл люк.

Даже через толстую обшивку пробивались крики Левашова, заставляли вжимать голову в плечи, жмуриться, зажимать уши.

Генерал морщился, ему явно было неприятно происходящее. Машка съежилась, забралась в кресло, пристегнулась, отвернулась, мол, я ни при чем. А Дора поразилась Никиному мужеству. Она бы, наверно, так не смогла, даже ради спасения чужой жизни.

Наставница вернулась хмурая и усталая. Отсела от всех, прислонившись к непрозрачной перегородке, за которую увели Верховицыных и наверняка химер. Всю дорогу она крепко держалась за багетку, словно за последнюю надежду, не отвечала на вопросы бойцов из отряда «Даждьбога», а когда шлюп сел и пассажиры вышли на мокрую от дождя плитку, просто упала. Багетка звякнула о камни и покатилась к белому бордюру.

Дора с Махой перепуганно бросились к Ильиной, но всезнающий генерал и тут их удержал:

– Лекарство перестало действовать. Все будет с вашей Никой хорошо, не впервой, выкарабкается.

Девочкам выделили комнату в помещении, напоминающем военный лазарет. Светлые стены, люди в белых халатах, люди в форме. Только в каждой палате были свои ванная комната, мини-кухня, компьютер и полка с книгами. Окно закрывали светло-зеленые жалюзи.

Машка первой оккупировала душ, выпила йогурт из холодильника и с чистой совестью завалилась спать. А Дора погасила свет, открыла жалюзи и улеглась на кровать любоваться бушующей в небе огненной бурей.

С Антоном Верховицыным, Мариной и Рюкиным, как и с Обществом Зари, все ясно. Но кто такой Орэф? Откуда он знает про создание аномалий, химер? В чем его интерес? Зачем он дал то оружие Дельте?

13–14 августа. Москва. Дора

Она забылась сном только под утро. И до самого пробуждения видела Дарью Фелисию: как та, маленькая, каталась на лошади, как мать учила ее вышивать и шить. Маленькая Дельта была совершенно счастлива.

А утром ее разбудил звонкий голос Ноэля. Профессор шумел в коридоре:

– В который раз спасаю, неблагодарные! Дайте хоть глазком взглянуть!

Быстренько натянув футболку и бриджи, Дорофея выбежала в коридор. За ней на порог выбралась закутанная в одеяло, взлохмаченная, босая Маха, точно недовольный ранней побудкой совенок.

– Привет, ты, конечно, не к нам?

– К Нике не пускают, причем свои же, – пожаловался он, недобро косясь на двоих широкоплечих охранников с уже знакомыми Доре нашивками на куртках.

Внешне Роберт сейчас больше походил на индийца-разнорабочего с Земли-1. Те часто не желали вставлять в мозг чип, крутились возле храмов, особенно в дни раздачи бесплатной еды, хватались за любую работу – дворников, носильщиков, но чаще попрошайничали. Загорелый, небритый, с перепутанными длинными грязными волосами, перемазанный, рубашка порвана на рукаве и на груди, штаны тоже не идеальны.

– Она тебя испугается, трубочист, – зевнула прямолинейная Машка.

– Раз вы не в обмороке, она и подавно выдержит, – немного успокоился ученый. – Эй, парни, где тут спасителю человечества можно душ принять и смену одежды раздобыть?

Весь день Доре казалось, что про них забыли. Девочки навестили Нику, та клялась, что полна энергии и готова к подвигам, но врачи запретили ей покидать лазарет до завтрашнего дня. Роберт притащил кучу вкусностей, просидел час с Никой, минут десять с ее подопечными и умчался по делам. Машка ела и спала. А Дора…

Дора вышла в Сеть и, к своему ужасу, обнаружила, что ее появление на телевидении не забыли. Более того, народ организовал целый сайт (ага, народ… Роберт постарался, кто ж еще), где без ее ведома уже активно обсуждались перспективы модификации Интернета, подавались заявки на работу, сыпались рекомендации по делу и без, тусовались сетевые тролли, мечтающие очернить любую идею. Короче, шла нормальная жизнь.

Бегло просмотрев накопившиеся за сутки две с половиной тысячи сообщений, она впала в задумчивость. Какая на ней теперь ответственность!

Сеть Земли-56 бурлила сведениями о пилигримах, клонах, северном сиянии, строились и разрушались теории, даже близко не напоминавшие правду, активно снимались ролики и рисовались демотиваторы. Кто-то даже быстренько написал по этому поводу песню, собравшую четверть миллиона лайков.

Дора посмотрела на все это и села читать учебник по компьютерным сетям. Так прошел день.

А на следующий им заявили: пора в Барск.

Ника командовала сборами, привычно шумела, возмущалась, что ее отправляют, когда началось самое интересное, по коммуникатору ругалась с генералом и прочим начальством. Но остаться в столице ей не позволили. Роберт, выбритый, умытый и одетый, счастливо улыбался и не сводил с нее глаз.

Шлюп приземлился во дворе военной больницы (Дора не ошиблась, это была именно она) без четверти одиннадцать. К двенадцати на роскошной машине прибыл Бронислав Соловьев, невероятно гордый собой. Царственным взглядом окинув окружающих, он произнес:

– А благодарить меня кто будет?

– Смотрю, ты один все сделал? – не удержался Ноэль, помогая Нике забраться в шлюп. – А кто надоумил тебя использовать Тесла-башни?

– Ба! – наигранно возмутился Броня. – У тебя талант примазываться к скромным гениям вроде меня и наталкивать их на идеи!

– Рад служить штатной музой, – поклонился Роберт.

Машка как раз подошла к трапу шлюпа и дожидалась, пока Ноэль закончит препираться и подаст ей руку.

Броня забрался следом. А Дора не торопилась оказаться в душном чреве «шлепалки». Роберт тоже. Без двадцати час появился тот, кого они ждали. Лысый, похудевший, немного сутулившийся. Одежда болталась на нем, как на пугале.

– Ланс, – прошептала Дора, ощущая, как краснеют щеки.

Он виновато отвел глаза.

– Я, конечно, в последнее время катастрофически тупил, – как бы невзначай громко заявил Роберт. – Вблизи аномалий лишался своего дара, был не в состоянии увидеть даже простейшую механику, – признался он. – Но я не отчаялся. Вон Бронька мне помог… – Он кивнул на шлюп. – А ты, герой, пошел по самому сложному пути, забрался во вражеский лагерь, добывал для нас сведения…

– Не смешно, – выговорил Ланс. – Я чуть Нику не убил! Ты должен меня ненавидеть!

– Так, мелюзга, – не захотел принимать его покаяние ученый, – лезь внутрь, я тебе сейчас такую лекцию прочту о человеческих взаимоотношениях, даже у нашего великого Соловушки уши привянут и челюсть отвалится!

Роберт подтолкнул его в люк, залез сам.

– Дорофея, ты решила остаться? – окликнул он ее.

Девушка послушно побрела к люку. У «шлепалки» она ощутила чей-то тяжелый взгляд и обернулась.

У красного кирпичного крыльца стоял Орэф. Дора хотела его поблагодарить, но тот сделал шаг назад и слился со стеной.

Мигрантка пару раз глубоко вздохнула и полезла в шлюп. Она была уверена: это не последняя их встреча – и не ошиблась.

16 –27 августа. Поселок Васильки. Дорофея

Началось все не со встречи, а с учебников. Первый пришел на второй день ее приезда в Барск, а через неделю – второй, еще более странный, пугающий и манящий. Одновременно с ней в медицинском реабилитационном центре похожую книгу получила Роксана Верховицына…

Поначалу Дорофея решила – это подарок от Ники на первое сентября. Но когда она спустилась из облюбованной мансарды распаковать вторую посылку и помочь Машиной маме готовить завтрак, та обмолвилась:

– Ты вчера уже спала. – Александра Михайловна толкла в ступке грецкие орехи, пока Дора крошила на терке морковь, – когда со мной связался твой знакомый. Говорил, что пришлет тебе новые задания, едва ты освоишь эти. Просил поторопиться. Имя у него не наше, скандинавское, что ли. Созвучно с Олаф.

Орэф! Девушка тотчас же написала Ноэлю. Но прекратить занятия не смогла, с упорством изголодавшегося зверя вгрызалась в упражнения, подсознательно чувствуя – надо. Она уже замечала в себе изменения – вкрадчивые, как ночная поступь кошки, едва уловимые, точно почти улетучившийся аромат опустевшего многие месяцы назад флакона духов.

Помнится, первое задание показалось до ужаса дурацким.

«Ты читаешь любой текст задом наперед в течение десяти минут, при этом представляешь, что означает каждое слово, – вещь, местность или живое существо, – и тут же ассоциируешь себя с этим словом. Читать в темпе. На каждое отдельно стоящее слово и его представление тратить не более трети минуты».

«Ытуним», что же ты такое… Похоже на оленя, бегущего по тундре. Оленя с железной упряжью. «Итерт» – наверно, космический корабль, названный в честь… нет, скорее, какое-то северное божество – суровое, седое. «Еелоб» – это рыба, прозрачная, скользкая; такая любит прятаться между камней и хватать добычу мелкими острыми зубами. «Ен» – напоминает звук механизма. Точно, с таким звуком движется конвейерная лента у нее на родине – ен-ен-ен. Какое нудное упражнение!

Тогда учебник с шумом шлепнулся на пол. Она бы бросила упражнения, но чем еще себя занять?

Сейчас же, поднявшись в мансарду в шесть утра, она вчитывалась в очередное задание.

«Ты можешь потрогать ветер? Вплести себя в него? Стать сквозняком, завывающим, рыдающим среди рассыпающихся развалин, хранящих память о тяжести веков и легкости, с которой уходят в небытие человеческие жизни? Знаю, можешь.

Стань звуком пересыпаемого песка, шорохом, с которым лапки коричневых ящериц касаются бурых разогретых камней. Подстройся под нещадно-синее небо с раскаленным чаном золота.

Слейся с этим образом, прирасти к нему костями, душой так сильно, чтобы у каждого проходящего мимо тебя возникло это видение.

Если ты, ученик, добросовестно выполнял прежние упражнения, то добьешься успеха в течение недели».

Через круглое витражное окно мансарды к полированному дощатому полу тянулись солнечные лучи, раскладывались цветным рисунком, мало похожим на изначальную желто-оранжево-красную розу витража.

Оба прозрачных боковых окна были распахнуты, впуская запах скошенной травы и пробуждающегося утреннего сада. Где-то внизу, среди яблонь, груш, вишен и рябин и даже нескольких дубов живут белки. За дни, проведенные в поселке Васильки, Дора видела их трижды, даже пыталась покормить одну орехами.

Машин отец предупреждал – они недоверчивы, но, если долго стоять не шевелясь, могут спуститься с ветки и быстро схватить протянутое на ладони лакомство. Может, еще раз попытаться подманить пушистых проказниц?

Дора потянулась к раскрытой бумажной книге и в который раз отдернула руку. Нет, нужен перерыв. Она уже считала дни, когда вернется в Барск, почувствует течение жизни. Вон Маша переписывается с Гошкой. Того на повторное освидетельствование способностей забрали. А ей не позволяют связаться с Лансом. Как он проходит проверку на лояльность? Она снова чувствовала его, понимала – ему плохо, переживала.

О недавних событиях тоже думать не хотелось. Где-то далеко Бронислав с Робертом колесили по стране, облучали аномалии, работали с агентурной сетью. Профессора даже не прилетели с ними в Барск, покинули шлюп, как только они вылетели из Москвы. Их в поле встречала машина с очередной научной базы.

Ника покинула их позже, прихватив с собой молчавшего всю дорогу Ланса. А девочек отправили к Машиным родителям – отдыхать.

Ага, отдохнешь тут, когда такое творится!

В большом мире шла информационная война. Она не затронула Васильки, но Интернет полнился новостями. За рубежом оживились политики и фанатики, издавались провокационные книги на тему «Что еще от нас скрывают?», прыгали курсы валют и акций, рушились биржи, банкротились предприниматели, шумели правозащитники и религиозные организации.

«Был ли пилигримом Леонардо да Винчи?», «Кто они такие, великие предсказатели: мигранты или…», «Почему пророчества Ванги сбывались», «Пришел ли Эйнштейн из будущего?» – все подвергалось сомнению. На прилавках интернет-магазинов возникали и вовсе бредовые сочинения. Дора сильно смеялась, прочитав пару глав из «Как узнать, что я, мои родители, мои дети – пилигримы?». Таким людям предлагалось делать отдельные документы, чтобы все знали, кто они и откуда. Но это в целом мире. В России народ реагировал тише.

Дора вздохнула и снова взялась за учебник.

Поселок угнетал ее. Хотелось событий, свершений, новых людей. Тем более сегодня ей приснилась не Дельта и не обычный микс из событий угасшего дня, страхов, надежд и фантазий. Ей привиделся Ланс – таким, как при прошлой встрече: лысый, жалкий, готовый свернуться в комочек и слиться с интерьером, всюду и везде виноватый. И она окончательно потеряла покой.

Москва и Подмосковье. Роберт Ноэль

Письмо Дорофеи не удивило Роберта, скорей подтвердило догадки. Поначалу ученый даже хотел связаться с Никой. Та моталась между Москвой, Барском и центром клонирования в Сергиевом Посаде, где Павлу Левашову наращивали ампутированную руку. Но вовремя спохватился: Орэфа девчонки чем-то привлекли, значит, появится шанс заманить его в ловушку, а Ильина не позволит рисковать, поднимет шум.

Сейчас Ноэль присутствовал одновременно в двух местах. Физически он оставался в своей лаборатории на стратосферном дирижабле. А сознанием перенесся в один из реабилитационных центров, где содержались Верховицыны и Рюкин. Выглядел ученый совсем непримечательно – белая машина, похожая на вытянутый ввысь пылесос с грубо сделанными головой и руками. Персонал уже не шарахался от мигающего лампой механического создания – аватары гения, понятливо уступал дорогу.

– Кира Альбертовна. – Робот окликнул вышедшую из лифта немолодую женщину. Ту самую, сумевшую в шумной Москве отыскать украденную Дорофею. И Ланса в нагрузку.

Сенс обернулась, удивленно изогнула брови, изучая металлическое диво. Так смотрят на грязную, шелудивую собачонку. Но Роберт не унывал.

– Продвигается следствие? Девушка готова к сотрудничеству?

Женщина скрестила руки на груди, демонстрируя красивые агатовые перстни на узловатых пальцах.

– Я бы голову оторвала ее приемной родне! – Она не торопилась отвечать, и высоко-высоко над облаками мающийся нетерпением Роберт нервно заерзал в кресле. – У нее застарелая психологическая травма из-за гибели родителей, – делая паузы между словами, выговорила Кира Альбертовна. – Поражаюсь, как Антон – сенс и психолог – позволил так запустить ребенка! – Плечи женщины дернулись от возмущения. – Все эти годы ею никто не занимался. Такое впечатление, будто семейка специально поддерживала девочку на грани нервного срыва. С этим мы разберемся.

– Но это не все, – поторопил ее ученый.

– Не все. Девочка медиум. Очень сильный. Талант она развивала сама, не расставалась с колодой карт таро, пыталась заглядывать в будущее, выпрашивала у своей несчастной судьбы поблажек и послаблений. Дар искал выход. И что меня удивляет, даже неумелые предсказания начинающей гадалки всегда сбывались. Думаю…

– Стойте! – невежливо прервал ее Ноэль. – Наш крокодиленыш – медиум, как и Дора? Тогда ясно, отчего Орэф выслал учебники обеим!

Он проигнорировал удивление в глазах сенса. Ну да, про второго адресата не знал никто.

– Девушка переходит под мой полный контроль. Не спорьте, у меня подтвержденные Президентом полномочия. С сегодняшнего дня отправляйте ее взламывать мозги нерадивым родителям, пусть пытается вскрыть мамашкины ментальные блоки! – скомандовал он. – А я покатил к нашему чудищу с картами. Потолкую!

Он не слушал предостережения женщины, не обращал внимания на ее оклики. Связавшись с членами своего отряда «Даждьбог», он быстро выяснил, где сейчас находится девушка.

В этом крыле на окнах не стояло защиты, двери открывались без введения хитроумных кодов и отпечатков сетчатки глаз персонала. Предоставив возможность машине бесшумно катиться по коридорам, Роберт на минуту отключил окружающий голову голографический экран, похожий на шлем из старинного комикса, зато позволяющий виртуально перенестись в исследуемое роботом помещение.

– Ваня, – вызвал он одного из ассистентов, – смотайся-ка на Землю, притащи моего малахольного дружка по имени Ланс. Муки совести в больших количествах вредны для его молодого организма.

Он разослал приказы еще нескольким подчиненным и только тогда обнаружил, что робот выжидающе замер перед стеклянными дверьми карамельного цвета. У входа в комнату караулил человек из «Даждьбога». Завидев аватару начальника, тот кивнул, пропустил робота и тактично захлопнул за машиной непрозрачные створки.

Сидевшая на ковре перед телевизором Ксана резко вскинула голову, изучая неожиданного гостя.

– Привет, малая! – бодро поздоровался Ноэль, для проверки вывел на черный экран «лица» жизнерадостный смайлик, чем явно рассердил девушку.

– Я не малая. У меня имя есть, – вяло огрызнулась она.