Новая любовь Розамунды Смолл Бертрис
— Его лечил ученый мавр, специально вызванный королем Яковом. И он сказал, что если через год память не восстановится, значит, этого не случится никогда. Патрик помнит все, что было до его возвращения ко двору. Он не помнит только меня и нашу любовь.
Ричард со вздохом откинулся в кресле:
— Бедная Розамунда.
— Мое сердце было разбито, но жизнь продолжается, не так ли? — с грустной улыбкой добавила леди Фрайарсгейт.
— Лорд Клевенз-Карн снова за ней ухаживает, — не преминул сообщить лорд Кембридж.
— Том! — Розамунда от смущения покраснела до корней волос.
Ричард рассмеялся:
— Очень рад это слышать! Значит, племянница, твоей главной задачей является убедить Генриха Тюдора, что у него не было более преданной и покорной подданной.
— Лишь бы как можно скорее вырваться из его когтей и вернуться во Фрайарсгейт! Теперь я знаю, за что мне молиться!
— Ваши молитвы, милорд приор, послужат мне щитом против короля, — с чувством произнесла Розамунда.
Наутро Розамунда и ее спутники снова двинулись в путь. По мере их продвижения в глубь страны Филиппа все больше убеждалась в том, что эта поездка намного приятнее, чем прошлогоднее путешествие в Шотландию. По дороге то и дело попадались маленькие деревушки и очаровательные города, каких ей прежде видеть не приходилось. Здесь Филиппа впервые осознала важность своего положения наследницы Фрайарсгейта. И разговоры о подходящей партии наполнились смыслом. Она не простая деревенская девчонка, а дочка титулованного рыцаря, верно послужившего своему королю. Ее родители поженились по приказу самого короля. И теперь она едет ко двору, чтобы быть представленной их величествам и чтобы мать могла вывести ее в свет и найти ей подходящую партию. Не важно, что ей всего десять лет. Она наследница Фрайарсгейта, и не за горами то время, когда ее можно будет выдать замуж. От этих мыслей Филиппа гордо приосанилась на своей белой кобылке.
После нескольких утомительных дней пути они наконец-то добрались до Лондона и сразу отправились в дом лорда Кембриджа — большой четырехэтажный особняк на берегу реки. Его кирпичные стены были густо увиты зеленым плющом. Когда кавалькада проезжала через чугунные ворота, привратник выскочил из своей сторожки и низко поклонился, сняв шапку. По ровной, посыпанной гравием дорожке они пересекли парк и подъехали к парадному крыльцу. Закончилась первая неделя июня, стоял теплый летний день.
Парадные двери дома были широко распахнуты. Лакеи стали разгружать багаж и заносить его в дом. Дворецкий почтительно поприветствовал гостей и хозяина:
— Милорд, мы очень рады, что вы наконец-то приехали!
— Вчера здесь должен был быть мой посыльный, — сказал Том. — Вы уже дали знать во дворец, что леди Фрайарсгейт сегодня прибывает в Лондон?
— Да, милорд. Меньше часа назад посыльный из дворца доставил вам письмо. Вот оно, милорд. — И дворецкий протянул лорду Кембриджу свернутый в трубку пергамент.
— Охранники — наши люди. Их следует разместить в доме и накормить. Проследите за этим. И покажите Люси, где находятся комнаты хозяйки и ее дочери. Надеюсь, девочка будет рядом с матерью?
— Да, милорд. Все устроено по вашему желанию, — ответил дворецкий и низко поклонился.
— Идем, милая, покажем Филиппе гостиную, — пригласил Том Розамунду.
— Он в точности такой же, как ваш дом в Оттерли! И я знаю, где гостиная! — весело защебетала Филиппа и бросилась вприпрыжку впереди Тома и Розамунды.
— Ты знаешь все об этом доме, моя драгоценная, но ты еще не знаешь, какой здесь вид из окна! Попробуй только сказать, что он тебе не нравится! — с усмешкой говорил Том, следом за девочкой входя в гостиную.
Комната была длиной во весь дом, и в дальнем ее конце располагался большой камин. Решетку для дров сжимали в зубах большие чугунные мастиффы. Высокий потолок поддерживали толстые балки, а деревянный пол устилали яркие многоцветные ковры. Филиппу словно магнитом притянуло к окнам, из которых открывался чудесный вид на Темзу. Открыв от изумления рот, девочка уставилась на широкую реку, по которой плыло множество судов. Розамунда села в кресло и настороженно взглянула на кузена. Тот распечатал послание из дворца.
— О чем там пишут? — не выдержав, спросила Розамунда. Тот быстро пробежал глазами послание и, взглянув на кузину, ответил:
— Ее величество рады приветствовать тебя в Лондоне и приглашают завтра ко двору, перед полуденной трапезой. Не слишком содержательное письмо, моя милая.
— По крайней мере мне не предлагают сразу явиться в Тауэр, Том, — невесело пошутила Розамунда.
Тот сделал вид, что не услышал ее слов.
— Ванна! Вот что мне необходимо! Хорошая горячая ванна. И превосходный ужин, приготовленный моим поваром. И моя собственная постель!
— Мама, там на причале стоят две большие лодки! — воскликнула Филиппа.
— Это барки, милая. Та, на которой натянут полог из синего бархата, принадлежит мне. В Лондоне слишком узкие улицы, и проехать по ним в карете не так-то просто. Мы считаем, что плыть по реке до дворца гораздо проще, быстрее и приятнее.
— Ох, мама, сколько мне еще всего нужно узнать! — нервно заметила Филиппа. — Ты правда думаешь, что мне пора быть представленной ко двору?
— Конечно, пора, — успокоила Розамунда дочку, — вот только я не думаю, что это случится завтра. Завтра мама пойдет во дворец одна и выяснит, чего хочет от нее королева. А когда я исполню свой долг, Филиппа, можно будет взять тебя с собой и показать придворную жизнь.
— А как только я побываю во дворце, — вставил Том, — то раздобуду для тебя, моя милая, все самые свежие новости.
Розамунда улыбнулась и покачала головой:
— Очень хорошо, кузен. А теперь давай решим одно важное дело. Ты хотел бы принять ванну до обеда или после? Бедные лакеи собьются с ног, таская горячую воду для нас обоих!
— Конечно, до обеда! — воскликнул Том. — Девочка моя, неужели ты считаешь, что дорожная вонь не помешает мне наслаждаться ароматами пищи? Только такая неотесанная провинциалка, как ты, может есть что угодно и как угодно.
— Просто я никогда не возводила прием пищи в ранг священнодействия, кузен, — язвительно заметила Розамунда и повела Филиппу наверх, в отведенные для них комнаты. Там их с нетерпением ждала Люси, и простодушное восхищение молоденькой служанки роскошной обстановкой дома напомнило Розамунде поведение Энни в тот раз, когда она приехала ко двору после гибели Оуэна.
— Дворецкий сказал, что вот эта маленькая комнатка — для меня одной! — сообщила Люси.
— А где буду спать я? — капризным тоном спросила Филиппа.
— А вы, госпожа Филиппа, будете спать в своей спальне. Идемте, я вам покажу ее. Это рядом с комнатой вашей мамы. — Люси провела девочку в спальню Розамунды, отделанную резными панелями. В одной из них была устроена скрытая дверь. Нажав на потайную защелку, Люси распахнула ее. — Вот, поглядите! Это ваша спальня, и из окон можно смотреть на реку. И к тому же, — добавила служанка, оглянувшись на Розамунду, — в эту комнату не попадешь иначе как через спальню вашей матушки. И никто вас здесь не потревожит в своем гнездышке!
Розамунда вдруг подумала, что никогда прежде не видела эту дверь и даже не подозревала о ее существовании. Интересно, есть ли такие же потайные комнаты в домах в Гринвиче и в Оттерли?
Несколькими часами позже, когда на дворе сгустились сумерки, все снова собрались за обеденным столом, накрытым в гостиной. На ужин подали креветок в горчичном соусе и маринованного угря, каплуна, фаршированного яблоками, изюмом, сухарями и шалфеем, баранью ногу и пироги — один с начинкой из оленины, а другой — с утиным мясом, отваренным в красном вине. Из закусок были нежная деревенская ветчина, спаржа, вымоченная в белом вине, молодой зеленый горошек и свекла. На десерт подали свежую клубнику с густыми взбитыми сливками. Филиппе достался маленький кубок вина, не разбавленного водой. Она смаковала его мелкими глотками.
— Превосходный обед! — удовлетворенно заметил Том и откинулся в кресле. — Непременно передай это повару, — добавил он, обращаясь к дворецкому.
— Обязательно передам, милорд, — ответил тот и, посмотрев на Розамунду, сообщил: — Ваша ванна будет готова через полчаса, миледи.
— Поблагодари от меня лакеев, — с улыбкой произнесла Розамунда. — Я знаю, какой это нелегкий труд — таскать на второй этаж ведра с водой. У вас послушные и расторопные слуги.
— Да, миледи, — поклонился дворецкий.
— Ох, мама, как я устала! — зевая, проговорила Филиппа.
— Тогда ты первой полезешь в ванну, моя крошка, и не пытайся увиливать, — строго сказала Розамунда. — Ты не мылась с того дня, как мы выехали из Фрайарсгейта. Хотя многие придворные ленятся принимать ванну каждый день, ты скоро убедишься сама, какой придирчивый у нас король и как легко впасть в немилость из-за того, что от тебя разит потом.
— А что мне делать завтра, пока ты будешь на приеме у королевы? — спросила Филиппа.
— Ты как следует выспишься, чтобы прийти в себя после путешествия, а потом погуляешь в саду у дяди Тома. Оттуда прекрасный вид на реку, а значит — тебе не придется скучать. Особенно сейчас, в середине лета, — ответила Розамунда.
Наконец в гостиной появился дворецкий и сообщил, что ванна готова.
— Доброй ночи, дорогой Том, — попрощалась Розамунда со своим гостеприимным кузеном.
— Доброй ночи, — ответил Том. — Отдохни хорошенько, милая кузина. Завтра тебе предстоит нелегкий день.
Наверху Люси уже успела добавить в ванну любимого ее хозяйкой белого вереска, и по комнате распространялся тонкий аромат.
— Сперва помоги вымыться Филиппе, — приказала Розамунда камеристке, а сама отправилась к себе в спальню и села перед окном, откуда можно было любоваться садом и рекой. Уже стало совсем темно, и видно было лишь мелькание фонарей. Река не засыпала даже ночью. Розамунда вспомнила некоторые из скульптур, украшавших сад ее кузена, и невольно улыбнулась. Вряд ли Филиппа сможет правильно назвать этих мраморных существ. Зато ей удастся как следует изучить подробности строения мужского тела, и когда-нибудь это знание непременно пригодится.
Итак, завтра. Увидит ли она завтра и королеву, и короля? В последний раз они с Генрихом расстались друзьями. Розамунда должна сделать так, чтобы, несмотря на любопытство, а может, даже и ревность из-за ее связи с графом Гленкирком, король простил ее. Значит, надо его как следует попросить. Как следует. Придется проявить полную покорность, чтобы доказать Генриху свою преданность не только как королю, но и как бывшему любовнику. Розамунду бросило в холодный пот при одной мысли об этом, но она трезво оценивала свое положение и была готова к любому повороту событий.
В спальню вошла Люси и доложила:
— Миледи, госпожа Филиппа уже в постели. Вам угодно принять ванну прямо сейчас?
Розамунда встала с кресла и отвернулась от окна.
— Да, только сперва пожелаю дочери спокойной ночи. Она так сильно задумалась, что даже не заметила, как Люси с Филиппой проскользнули в смежную спальню. Розамунда нажала на потайную защелку и вошла в комнату дочери. Здесь было темно и тихо.
— Доброй ночи, дорогая, — сказала она Филиппе. — Пусть тебе приснятся только хорошие сны, и ангелы будут охранять твою кроватку.
— Мне обязательно приснится хороший сон, мама. Кровать такая теплая и мягкая! Дядя Том всегда выбирает для себя самые хорошие вещи!
— Да, это он умеет, — согласилась Розамунда и, наклонившись, поцеловала дочь в лоб.
— Мама! Король не станет тебя обижать, правда? Он не посадит тебя в Тауэр? — На личике Филиппы отразилась взрослая тревога.
— Нет, моя крошка, — заверила Розамунда. — Король никогда не обижал твою маму. И не станет обижать впредь.
Она задула свечу на столике возле кровати и тихонько вышла из комнаты, оставив дверь чуть-чуть приоткрытой, чтобы услышать, если Филиппа проснется ночью и о чем-нибудь попросит.
Люси помогла хозяйке раздеться и аккуратно собрала ее дорожное платье.
— Кое-что придется отдать в стирку, а кое-что просто почистить щеткой, миледи. Что вам угодно надеть завтра?
— Я пока и сама не знаю, — ответила Розамунда. — Ты развесь в гардеробе все мои платья, Люси. Выбери что-нибудь сама и приготовь к тому часу, когда я проснусь.
— Слушаюсь, миледи. — Люси подала Розамунде руку и помогла залезть в ванну. — Вам нужно как следует вымыть волосы, миледи. Они все пропылились в дороге. Вам наверняка хочется показаться при дворе во всем блеске. Всем известно, что наш король любит красивых женщин!
— Это верно, Люси, — откликнулась Розамунда. — Но помни, что не стоит говорить об этом вслух, иначе рискуешь обидеть королеву. Королева Екатерина — женщина воспитанная и требует от своих подданных соблюдения всех приличий. Когда-то давным-давно король увлекся одной из ее фрейлин. Но их было две сестры, и никто не мог сказать точно, какой именно увлекся король. Обе фрейлины были с позором изгнаны из дворца, и королева сочла себя глубоко оскорбленной. Но хуже того — их мужья тоже подверглись опале. Вот почему хорошеньким женщинам следует держаться начеку, когда они имеют дело с королем.
Розамунда подставила голову, чтобы Люси как следует вымыла ей волосы душистым мылом.
Когда волосы стали чистыми и их собрали в тяжелый узел на макушке, Розамунда не стала тратить время даром и быстро вымылась сама, поскольку вода в ванне уже заметно остыла. Люси закутала хозяйку в заранее согретое полотенце. Розамунда села перед огнем, распустила волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не высохли. Затем она надела ночную сорочку, отделанную дорогим кружевом, и забралась в постель.
— На сегодня все, миледи? — спросила Люси.
— Да. Ступай спать. Ты устала не меньше всех нас. Спокойной ночи, — ответила Розамунда и закрыла глаза. Она снова в Лондоне, хотя еще совсем недавно и не помышляла об этом. Завтра ей предстоит явиться ко двору, на допрос к королю.
Завтра. Что принесет ей этот день? И почему Розамундой Болтон так интересуется Генрих Тюдор? Терзаемая этим вопросом, она еще долго беспокойно ворочалась в постели, пока, наконец, не заснула.
Глава 16
Розамунду разбудили звонкие птичьи голоса в саду. Через приоткрытое окно в комнату долетал легкий утренний ветерок. Розамунда зевнула и потянулась всем телом, затем повернула голову и оглянулась на дверь в соседнюю спальню. Филиппа все еще спала. Бедная крошка! Ей нелегко далось это путешествие, однако она ни разу не пожаловалась. Розамунда по опыту знала, что возвращение домой всегда изматывает гораздо меньше. Она откинула одеяло, встала и подошла к окну. Выглянув в сад, Розамунда с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух. Конечно, в городе воздух был совсем не такой, как в деревне. И на реке стало гораздо больше судов, чем запомнилось ей с прошлых лет. Две барки, привязанные к причалу, слегка качались на тихой волне. Розамунда вернулась в комнату, подошла к двери в спальню Филиппы и осторожно прикрыла ее поплотнее.
— Доброе утро, миледи, — поздоровалась Люси, входя в комнату с полным подносом. Она поставила его на столик перед камином.
— Доброе утро, — ответила Розамунда. — Филиппа еще спит. Не надо ее будить, пусть проснется сама, когда захочет.
— Слушаюсь, миледи, — ответила служанка. — А вы пока садитесь завтракать. Уже пробило восемь часов, и у вас не так уж много времени, чтобы вовремя успеть в Вестминстер.
— Да, — согласилась Розамунда, садясь за стол. — Мне никак нельзя сегодня опаздывать. Лорд Кембридж уже встал?
— Ох, он уж давно встал, миледи. И уже загонял своего камердинера, пока выбирал для себя наряд. Он пожелал узнать, что сегодня наденете вы, миледи.
— А что ты выбрала, Люси?
— Ну, миледи, поскольку положение у вас сейчас не ахти какое, я подумала, что неплохо было бы умаслить королеву, надев платье из зеленого бархата — такого же цвета, как цвет дома Тюдоров! — сказала Люси. — Платье хоть и простое, но скроено по последней моде, так что вы не будете в нем выглядеть хуже других.
— А я как-то и не задумывалась над тем, что у меня в гардеробе есть платье в цвет дома Тюдоров, — задумчиво произнесла Розамунда.
— Вы привезли его с собой из Сан-Лоренцо. Я немного переделала ему рукава и вырез, — продолжала щебетать Люси. — Да вы сами гляньте. — Камеристка выскочила из комнаты и вскоре вернулась с платьем в руках.
Розамунда ни за что не признала бы в нем платье, сшитое когда-то Селестиной, если бы не нижняя юбка из тончайшего шелка с искусной вышивкой в виде цветов и бабочек по подолу. Люси переделала глубокий вырез, сделав его не таким открытым и придав ему квадратную форму. А вместо коротких рукавов пришила пышные длинные рукава с украшенными вышивкой манжетами. Теперь туалет выглядел сшитым по последней моде.
— И это все сделала ты сама? — искренне удивилась Розамунда.
— Да, миледи. — Люси даже покраснела от гордости.
— Люси, твоя иголка творит настоящие чудеса! Спасибо тебе. Можешь пойти и сказать камердинеру лорда Кембриджа, что сегодня я надену туалет из зеленого бархата — в цвет дома Тюдоров.
Люси зарделась еще больше, довольная похвалой, и торопливо произнесла:
— Я мигом, миледи, а потом мы начнем одеваться. Розамунда посмотрела, что ей подали на завтрак. Повар прислал яйца-пашот с мускатной приправой, свежий хлеб, масло, джем и кружку превосходного густого эля. Внезапно почувствовав себя ужасно голодной, Розамунда съела все до последней крошки и осушила кружку до дна. Люси уже успела вернуться и теперь вовсю суетилась, выкладывая из сундука нижние юбки, чулки, туфли и украшения. Она подала хозяйке тазик с теплой водой и полотенце. Розамунда умылась и почистила зубы, смешав толченую пемзу с мятой. Она гордилась своими зубами, так как, в отличие от многих женщин в ее возрасте, до сих, пор не потеряла ни одного зуба и все они оставались здоровыми и белыми. Розамунда надела чулки, нижние юбки и сорочку, затем бархатный лиф с пышными рукавами и села в кресло, чтобы Люси могла уложить ее волосы в красивую прическу.
Первым делом камеристка старательно расчесала длинные золотисто-каштановые волосы своей хозяйки, следя за тем, чтобы не осталось ни одного узелка. После мытья они отливали дивным золотистым блеском. Люси всегда жалела о том, что мода заставляет ее госпожу прятать такую красоту под чепцом или вуалью, но не ей спорить о порядках, царивших при дворе. Она разделила волосы на прямой пробор, расчесала еще раз и надела французский шелковый капор, расшитый жемчугом, сдвинув его к затылку, чтобы оставить на виду как можно больше чудесных пышных волос. К французскому капору полагалась легкая белоснежная вуаль.
— Терпеть не могу все эти чепцы да вуали, — ворчала Люси, — ведь у вас такие красивые волосы, миледи!
— Такова здешняя мода, и мы должны ей следовать, — коротко отвечала Розамунда.
Люси положила на пол кринолин, чтобы Розамунда могла в него шагнуть, а затем подняла его и закрепила на талии. И с особой осторожностью стала надевать Розамунде через голову пышную бархатную юбку, стараясь не задевать французский капор и вуаль. Бархат с легким шелестом опустился на кринолин и лег изящными складками. Камеристка сноровисто затянула все завязки и шнурки.
— Ну вот, — сказала она. — Теперь у вас вид хоть куда, миледи. Сейчас я подам вам украшения.
Розамунда выбрала массивную золотую цепь с квадратными звеньями, на которой висело распятие из золота и жемчуга. Длинную нитку жемчуга она надела на шею, а пальцы обеих рук унизала многочисленными кольцами. За последние годы благодаря щедрости Тома у нее собралась приличная коллекция дорогих украшений. Розамунда больше не была той наивной девчушкой, что приехала когда-то к королевскому двору из глухой провинции. Она была леди Фрайарсгейт — женщиной, обладающей хоть и небольшим, но своим собственным состоянием.
— Вам не понадобится накидка, миледи, — сообщила ей Люси. — День будет погожим и жарким.
— Мама? — В дверях маленькой спальни показалась заспанная Филиппа. — Ты уже собралась ехать ко двору? Ох, какая ты сегодня красивая! Я еще никогда не видела тебя в таком красивом платье!
— Я собиралась попрощаться с тобой перед тем, как уйти, — сказала девочке Розамунда. — Ты так крепко спала!
— Да. Я вчера устала. Я же не знала, что Лондон окажется так далеко от Фрайарсгейта. Эдинбург намного ближе, — тоном ворчливой старушки произнесла Филиппа.
Розамунда рассмеялась:
— Я сама помню, как измучилась в дороге, когда приехала сюда в тринадцать лет. Думала, мы уже никогда не доедем. Твоего отца отправили заранее, чтобы проводить меня до Лондона, и он был очень веселым спутником. Так что я не скучала и почти не замечала усталости, хотя в первый раз покинула дом больше чем на сутки.
— Папа всегда умел нас развеселить, — согласилась Филиппа. — Я очень без него скучаю.
Розамунда кивнула, подумав о том, насколько проще была бы ее жизнь, если бы Оуэн не погиб. Но ведь тогда она не познакомилась бы со своим кузеном Томом и Патриком Лесли. В жизни ничего не бывает случайно, все события закономерны.
— Филиппа, хотя королева дала знать, что ждет меня ко двору, ее день бывает так занят, что невозможно выкроить ни одной свободной минуты. Меня могут заставить ждать аудиенции целый день, и тогда я вернусь домой, когда совсем стемнеет. Люси останется с тобой, и со слугами твоего дяди ты уже знакома, ведь они приехали сюда из Оттерли, — объяснила Розамунда своей дочери. — Я хочу, чтобы ты сегодня отдыхала и гуляла в саду.
— Да, мама, — послушно отозвалась Филиппа. Розамунда наклонилась и поцеловала девочку в лоб.
— Надеюсь, что завтра я смогу отвезти тебя ко двору и представить королеве, а может, и королю.
Розамунда повернулась и поспешила выйти из дома. Том уже ждал ее на причале.
— Скорее, милая, не то мы опоздаем! — поторопил он кузину.
— Мы возьмем сегодня обе барки? — спросила Розамунда.
— Конечно. Ты же знаешь, какая неразбериха царит во дворце. Никто не может сказать точно, когда соберется домой.
Том взял кузину под руку и подвел к краю причала, у которого покачивались их лодки.
— Подожди меня, если доберешься первым, кузен, — попросила Розамунда. — Я хочу, чтобы ты проводил меня во дворец.
— Конечно, милая! — пообещал Том, заботливо усаживая ее в лодку.
Розамунда осторожно опустилась на скамью и поздоровалась с двумя гребцами. Они ответили на приветствие, отвязали лодку от причала, вывели на середину реки и развернули вниз по течению, к Вестминстерскому дворцу. Обе барки держались вровень и одновременно коснулись причала у набережной перед королевской резиденцией. Лорд Кембридж ловко выскочил из лодки и помог выбраться на причал своей прелестной спутнице. Рука об руку они вошли во дворец. Поскольку это был не первый их визит ко двору, им не потребовалось выяснять, как пройти к апартаментам ее величества.
Лорд Кембридж подвел Розамунду к дверям и сказал одному из стражей:
— Леди Розамунда Болтон по личному приглашению королевы. — Затем поцеловал кузину в щечку и добавил: — Милая, я отправлюсь на поиски своих друзей.
Он подмигнул Розамунде и был таков.
Часовой распахнул перед леди Фрайарсгейт одну из створок высоких двойных дверей, и она оказалась в королевских апартаментах. Поначалу Розамунде показалось, что среди фрейлин нет ни одного знакомого лица. Но тут к ней поспешила госпожа Драм.
— Леди Розамунда из Фрайарсгейта, не так ли? — спросила она.
— Да, — ответила Розамунда. — Как я рада снова видеть вас, госпожа Драм! Вы передадите королеве, что я пришла?
— Да, миледи. Вы пока подождите здесь, среди этих трещоток. — И госпожа Драм вышла в следующую комнату.
Розамунда украдкой усмехнулась. Госпожа Драм дала весьма точное определение дамам, собравшимся в приемной у королевы. Вскоре вновь появилась госпожа Драм:
— Ее величество не может принять вас сейчас, миледи, но она приказала ждать, когда вас позовут.
— Мне ждать здесь? — уточнила Розамунда.
— Здесь, в приемной, — с виноватым видом ответила госпожа Драм и, обведя взглядом комнату, добавила: — Ага, вон там я вижу достаточно удобное кресло. Присядьте, миледи. — Она провела Розамунду в дальний угол, еще раз улыбнулась, пытаясь ободрить, и вышла.
Розамунда села в кресло. А что еще ей оставалось? Она набралась терпения и стала ждать. Наступило время обеда, и королева в сопровождении пышной свиты проследовала через приемную в тронный зал. Розамунда вскочила, но королева даже виду не подала, что заметила свою старую подругу. Розамунда снова опустилась в кресло. Ее не пригласили к обеду, а значит, она не могла пойти вслед за остальными. Приемная обезлюдела — даже слуги отправились по своим делам, — и Розамунда провела в полном одиночестве несколько долгих часов. Лишь один раз она покинула свой пост, чтобы сходить по нужде, но и тогда поспешила вернуться, чтобы никто не заметил ее отсутствия. Сквозь большое окно в королевской приемной можно было следить за тем, как медленно угасает длинный летний день. Сумерки не спеша превращались в ночную тьму, а Розамунда все еще сидела в кресле. Наконец дверь в приемную отворилась, и вошла госпожа Драм. Судя по ее удивленному виду, она никак не ожидала застать здесь Розамунду.
— Вы все еще здесь, миледи?
— Думаю, королева запамятовала обо мне, — сдержанно ответила Розамунда.
— Я сию же минуту найду ее и скажу, что вы ждете, — пообещала фрейлина, явно чувствуя себя неловко оттого, что Розамунду продержали в приемной целый день. Она вышла, но вскоре вернулась с обескураженным выражением лица. — Простите, миледи. Королева сказала, чтобы вы шли домой и явились завтра.
— Спасибо, госпожа Драм. Пожалуйста, передайте ее величеству, что завтра я вернусь во дворец и буду ожидать ее милости. — С этими словами Розамунда встала, расправила юбку и вышла из королевской приемной. Она чувствовала, как в груди у нее все клокочет от бессильного гнева, и поспешила покинуть дворец. Что это нашло на королеву? Почему она позволяет себе так обращаться с Розамундой? Мало того что она проторчала в приемной весь день, причем большую часть времени — в полном одиночестве, так ей еще не предложили никакого угощения и в конце концов попросту указали на дверь. Ну уж завтра она непременно постарается выяснить причину своей опалы.
Однако и на следующий день Розамунду во дворце проигнорировали. Она вновь сидела в приемной весь день, и никто не предложил ей даже стакан воды. Затем ее отправили домой, не подумав извиниться. То же повторилось и на третий день.
На четвертое утро Розамунда вновь явилась в Вестминстер. И госпожа Драм приветствовала ее с ободряющей улыбкой:
— Королева сказала, что сегодня примет вас, миледи! — А потом добавила, понизив голос: — Сколько лет я служу ее величеству и еще ни разу не видела, чтобы она так сурово обошлась со своей старинной подругой!
— Ничего страшного, госпожа Драм, — удрученным голосом отвечала Розамунда. — Это ведь очень тяжелый труд — быть королевой.
Госпожа Драм поспешно закивала в знак согласия:
— Это все из-за того, что у нее нет ребеночка. А ведь она такая праведная женщина — настоящая христианка!
— Неисповедимы пути Господни! — сказала Розамунда.
— Аминь! — Госпожа Драм перекрестилась и добавила: — Вам снова придется ждать, но уж сегодня вас точно примут. Это я обещаю.
Итак, Розамунде ничего не оставалось, как снова занять свое кресло и продолжать ломать голову над тем, почему королева обращается с ней так невежливо. Это было на нее не похоже. Несмотря на всю свою преданность ее величеству, Розамунда начала сомневаться, не совершила ли она глупость, покинув Фрайарсгейт. Сколько дел пришлось отложить из-за этой поездки! Не говоря уже о том, что Логан ждет ее возвращения. Он снова будет за ней ухаживать. Хочет ли этого она сама? Почему все как сговорились в своих попытках снова выдать ее замуж? И как она сможет принадлежать другому мужчине после Патрика Лесли? Розамунда погрузилась в воспоминания о Сан-Лоренцо. Это было самое чудесное время в ее жизни, и вряд ли ей суждено еще раз изведать то счастье, что было даровано ей судьбой на протяжении нескольких месяцев на берегу моря и потом, во Фрайарсгейте. Это было подобно волшебному сну.
Миновало утро. Королева со своими фрейлинами проследовала на обед. Розамунда продолжала ждать. И вот ближе к вечеру дверь в приемную отворилась, и в комнату вошла Екатерина Испанская. Она прямо посмотрела на Розамунду и сказала:
— Идем!
Розамунда вскочила с кресла и поспешила следом за королевой в ее личный кабинет.
Екатерина резко развернулась и холодно произнесла:
— Как ты посмела не ответить на мой вызов в прошлом году, Розамунда Болтон?
— Я не получила вашего вызова вовремя, ваше величество! — оправдывалась Розамунда. — Меня не было во Фрайарсгейте, когда приехал гонец. Я была в Эдинбурге, куда уехала, собираясь выйти замуж.
— Так ты вышла замуж? — спросила королева, глядя на Розамунду пронизывающим насквозь взглядом.
— Нет, — сдавленно ответила Розамунда.
— Почему нет? — прозвучал резко, как удар бича, вопрос.
— Когда я приехала, у лорда Лесли случился удар. Я провела месяц, выхаживая его, но его память восстановилась лишь частично. Он не смог вспомнить ничего о событиях последних двух лет. Он не вспомнил меня. В сложившихся обстоятельствах мы вряд ли могли пожениться.
— Возможно, он просто передумал, а болезнью воспользовался как оправданием, — с намеренной жестокостью заметила королева. Похоже, ей доставляло удовольствие причинять Розамунде боль…
— Если бы ты видела его, если бы знала его так, как я, ты сама поняла бы, что этого не могло быть, — проговорила Розамунда сквозь слезы.
— Я не давала тебе позволения обращаться ко мне на ты, — резко оборвала ее королева.
— Прошу прощения, ваше величество, — растерянно пролепетала Розамунда.
— Был ли это тот самый мужчина, с которым ты предавалась разврату в Сан-Лоренцо? — осведомилась Екатерина.
— Да, — без колебаний ответила Розамунда. Она понимала, что напрасно потратит время, говоря о своей любви. Екатерина была слишком набожной женщиной, чтобы понять простые человеческие чувства, не освященные узами брака.
— Ты совсем утратила стыд, не так ли? — продолжала королева. — Когда мы были девочками, мне и в голову не могло прийти, что я подружилась с прирожденной шлюхой, Розамунда Болтон!
Розамунда не стала отвечать и молча проглотила обиду. Рано или поздно королева сменит гнев на милость.
— Тебе понравилось предаваться разврату с моим мужем? — неожиданно спросила королева.
— Что?! — удивленно воскликнула Розамунда. Она совершенно не была готова к такому вопросу, но сейчас решила, что ни за что в жизни не признается Екатерине в своей мимолетной связи с королем. Это касается только ее и Генриха.
— Ты смеешь отрицать, что служила подстилкой моему мужу, когда в последний раз была при дворе? — яростно наседала на Розамунду королева.
— Да! — выкрикнула леди Фрайарсгейт. — Я смею это отрицать! И как только можно было подумать такое обо мне, ваше величество!
— Я получила самые веские доказательства этого, — мрачным тоном произнесла Екатерина.
— Кто бы ни сказал вам это, он солгал! — выпалила Розамунда. Ей уже стало ясно, кто очернил ее перед королевой. Но этот человек еще пожалеет о содеянном!
— С какой стати мне будет лгать моя соотечественница, женщина, с которой мы дружим с детства, Розамунда Болтон? — возразила Екатерина.
Розамунда понимала, что ее загнали в угол, но она должна найти выход, во что бы то ни стало убедить королеву в своей преданности — ради Филиппы.
— Похоже, я догадалась, кто обманул вас, ваше величество. Я знаю, что она искренне верит в то, что видела все своими глазами, и хотя я поклялась Пречистой Девой, что это было не так, она заявила, что непременно все расскажет вам. Я умоляла ее молчать — ради вашего же блага, ваше величество.
— Инес никогда мне не лгала, — проговорила королева, однако на этот раз ее голос звучал уже не так уверенно. Инес действительно была ее старой подругой, но, с другой стороны, именно Розамунда пришла Екатерине на помощь в самый тяжелый для нее час. — С какой стати ей врать?
— С такой, что она искренне поверила в то, что в ту ночь видела нас с королем. Но это был Чарлз Брендон. Между нами не было ничего серьезного — просто легкий безобидный флирт, тем более что на следующий день я уезжала домой. Мы встретились, чтобы обнять друг друга и поцеловаться на прощанье. Вот и все. Уверяю вас, ваше величество. Инес наткнулась на нас в темном коридоре и обозналась, приняв Чарлза Брендона за короля. Я не смогла убедить ее в обратном, хотя старалась как могла. Вы и сами наверняка замечали, что издали их можно спутать. Я умоляла Инес не расстраивать вас понапрасну, делясь своими беспочвенными подозрениями. Однако она повела себя крайне оскорбительно, а теперь еще попыталась очернить меня в ваших глазах! — вполне убедительно изобразила праведный гнев Розамунда.
— Хотела бы я тебе поверить… — задумчиво промолвила королева.
— Мадам, я готова на все, чтобы вас убедить. Перед вами моя совесть чиста! — Розамунда мысленно чертыхнулась.
— Я решила, что в прошлом году ты не ответила на мой вызов потому, что не смела посмотреть мне в глаза, — сказала королева.
— Ваше величество, я вернулась из Эдинбурга с разбитым сердцем и с головой окунулась в заботы о Фрайарсгейте. Я растила своих дочерей, занималась их образованием и молилась о лорде Лесли. У меня просто не было сил вернуться в большой мир. А потом шотландские войска пересекли границу, и началась война. Я не посмела оставить Фрайарсгейт без присмотра. Я должна была оставаться дома, чтобы защищать дом от мародеров и разбойников. Но нам повезло. Слава Пречистой Деве, нас никто не тронул. — Розамунда торопливо осенила себя крестным знамением. Королева вздохнула:
— Инес всегда была слишком тороплива в своих суждениях и вдобавок упряма.
— Это так, — ответила Розамунда и позволила себе робко улыбнуться.
— Я склонна поверить тебе, Розамунда Болтон, — смешавшись, сказала королева.
— Буду премного обязана вам, ваше величество. Если вы подвергнете меня опале, то не примете ко двору мою старшую дочь Филиппу. Я привезла ее с собой, чтобы представить вам. Ей уже десять лет, и через два года придет пора искать ей мужа. Я подумала, что сейчас самое время вывезти ее в свет.
— Ох, что ты говоришь! — радостно оживилась королева. — Я ведь отлично помню, когда твоя дочка только появилась на свет! Как летит время! Неужели прошло целых десять лет? Впрочем, раз ты говоришь, значит, так оно и есть. И на кого она похожа?
— Она похожа на меня, — ответила Розамунда. — Но мне постоянно говорят, что характером она пошла в свою прабабушку, женщину рассудительную и практичную. Филиппа мечтает о том, чтобы познакомиться с вашим величеством, а если повезет, то и с его величеством тоже.
Екатерина подала Розамунде руку:
— Целуй мой перстень, Розамунда Болтон. Я тебя прощаю. — Розамунда повиновалась, а когда поднялась с колен, королева расцеловала ее в обе щеки. — Мы снова будем подругами. Приходи завтра и приводи свою дочь. Я скажу Инес, что она действительно обозналась. Я слишком жестоко обошлась с тобой, Розамунда, и искренне об этом сожалею.
— Ваше величество — женщина занятая. Мне не составило труда дождаться, пока у вас найдется для меня время, — пробормотала Розамунда, присев в реверансе, и про себя дивилась тому, что гром небесный не поразил ее на месте, прямо перед лицом ее доброй королевы, за беззастенчивую ложь. Да, ей пришлось солгать, чтобы уберечь королеву от ненужной обиды, а заодно спасти и свою репутацию. Возможно, это не была такая уж непростительная ложь. Почему-то в эту минуту Розамунде вспомнилась бабушка нынешнего короля, достопочтенная Маргарет. Розамунда хорошо знала эту женщину и была уверена, что Маргарита не простила бы ее связь с королем, но наверняка простила бы ложь во спасение королевы Екатерины. Чтобы зачать наследника, королева должна быть довольна своим супругом, своей жизнью и теми, кто ее окружает.
— Теперь ты можешь пойти в тронный зал и отыскать своего кузена, — сказала королева. — Мы задержимся здесь, в Вестминстере, не больше чем на два дня. В Лондоне становится слишком жарко, и летом наверняка усилится эпидемия чумы. Мы переезжаем в Виндзор. Королю нравится Виндзор в летние месяцы. И ты, конечно, поедешь с нами.
— Для меня это великая честь, — ответила Розамунда, — но, ваше величество, смею напомнить вам, что я нужна во Фрайарсгейте. Мой бейлиф уже состарился, да и дочерям нехорошо расти без матери. Могу ли я надеяться на то, что получу разрешение вернуться домой, когда двор соберется покинуть Виндзор?
— Следует ли нам найти для тебя мужа, Розамунда Болтон, пока ты находишься при дворе? — рассуждала вслух королева. — Тебе непременно нужно снова выйти замуж.
— Не смею вам перечить мадам, но вспомните, что говорила когда-то достопочтенная Маргарет. Женщина выходит замуж ради блага всей семьи, а потом ей не возбраняется выйти замуж ради собственного блага. Владелец соседнего поместья собирается сделать мне предложение. Мы знакомы с ним с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Когда я овдовела во второй раз, он попытался свататься ко мне, но тогда я уже была обещана Оуэну Мередиту, — объяснила Розамунда. Меньше всего ей хотелось, чтобы вместо нее самой кто-то снова выбирал ей мужа. И королеве вовсе ни к чему было знать, что ее сосед — шотландец.
— Ох как интересно! — воскликнула Екатерина. — Он красивый?
— Полагаю, многие сочли бы его красивым. У него необыкновенно красивые глаза — синие-синие, — ответила Розамунда с мечтательной улыбкой.
Королева кивнула:
— Трудно устоять перед мужчиной с такими синими глазами. У короля тоже синие глаза.
— Да, я помню, — пробормотала Розамунда, вовсе не желая углубляться в обсуждение внешности Генриха Тюдора. Она сделала реверанс и сказала: — Ваше величество, с вашего позволения пойду поищу своего кузена.
— Конечно, ступай, — милостиво разрешила Екатерина. — Можешь передать ему от меня привет. Я видела его на приемах в тронном зале, но не имела возможности поговорить. Такой учтивый и милый джентльмен. До меня дошли слухи о том, что он, кажется, продал свои земли на юге и перебрался в Камбрию, чтобы жить рядом с вашим семейством?
— Вы не ошиблись, мадам, Том действительно перебрался к нам, — ответила Розамунда. — Для меня его присутствие — большая поддержка. Очень важно иметь помощь родных людей.
Королева кивнула в знак согласия, и Розамунда сочла это за разрешение удалиться. Она сделала еще один реверанс и пятясь вышла из личного кабинета Екатерины в приемную. Здесь было полно народу. Направляясь к дверям, Розамунда заметила в толпе Инес де Салинас. Розамунда мило улыбнулась ей и кивнула как старой знакомой, изо всех сил стараясь сдержать злорадный смех при виде недоуменной физиономии желчной испанки.
Розамунда нашла Томаса Болтона в тронном зале, где он играл в кости с другими джентльменами. Как только лорд Кембридж увидел свою кузину, он извинился перед партнерами, собрал со стола выигрыш и подошел к ней. Вдвоем они постарались найти такое место, где никто не смог бы подслушать их разговор.
— Королева тебя приняла? — в нетерпении спросил Том. — И как она объяснила то, что заставила тебя несколько лап дней дожидаться аудиенции?
— Инес, — коротко ответила Розамунда.
— Что? — не понял Том.
Читать бесплатно другие книги:
