Три кита: БГ, Майк, Цой Рыбин Алексей

Губерман, личность вполне легендарная, проработал он в «Аквариуме» до 1982 года – немного, но громко и качественно. Кроме «Аквариума» Евгений работал в великом множестве групп, включая «Воскресение», «Зоопарк», «Телевизор», «Август», «Облачный край», джаз-ансамбль Давида Голощекина, квинтет Игоря Бутмана.

По рекомендации Артемия Троицкого группа поехала на тбилисский фестиваль «Весенние ритмы».

О тбилисском фестивале написано много – и правильно, в этой истории есть над чем поразмышлять и чем позабавиться. Был создан небывалый прецедент: в официальный и официозный фестиваль советской песни вторглись какие-то невероятные, настоящие рок-музыканты – не то панки, не то гаражный бэнд с Западного побережья, не то просто сумасшедшие (жюри под руководством Юрия Саульского во время выступления группы демонстративно покинуло зал).

«Аквариум» искал и впитывал всю музыкальную информацию, которую только можно было раздобыть в СССР, и панк-рок очаровал Бориса со товарищи – хоть и не на длительное время, но достаточно серьезно.

Собственно, панк-рок «Аквариум» никогда не играл, Борис никогда не писал панк-песен – это достаточно узкий, вполне определенный жанр, и лучшие группы направления очень быстро выходили из его тесных рамок – те же The Clash уже на «London Calling» никакой панк-рок не играли, от него там остался только антураж. PIL Джонни Роттена, в котором переиграли такие музыканты, как Джинджер Бейкер, Джа Уоббл и даже Стив Вай, тоже панком можно назвать очень условно – это настоящий музыкальный авангард, если существует такое определение, как «фри-джаз», то работы Роттена после пары лет существования в Seх Pistols можно назвать «фри-рок». Икона панк-рока Игги Поп вообще никогда не играл панк-рок, оставаясь верен своему замечательному гаражному звуку с залетами в авангардистские штучки.

Вот именно такой «фри-рок» и дали на чопорном тбилисском фестивале музыканты «Аквариума». Часть концерта, сыгранного в городе Гори, запечатлена на первой стороне альбома «Электричество», речь о котором пойдет значительно ниже.

По возвращении в Ленинград Гребенщиков был выгнан из комсомола, а группа окончательно перешла в разряд «провокационных», «антисоветских» и вообще – «врагов народа».

Однако «Аквариум» каким-то мистическим образом продолжал давать редкие концерты. На одном из них я был – выйдя на сцену в черных панковских очках и узком черном костюме, Борис сказал: «Старую программу мы уже не играем, а новая еще не готова, но мы постараемся, чтобы было интересно», и вышедший следом Фагот с фаготом загудел что-то такое минут на десять. Песни, правда, тоже были – и все было действительно хорошо и интересно.

В январе 1981 года Андрей Тропилло привел музыкантов «Аквариума» в кружок звукозаписи в свой Дом пионеров – под видом пионеров, вероятно.

В записи не участвовали Фагот (Александр Александров) и Женя Губерман.

Борис Гребенщиков жил той зимой в поселке Солнечное под Ленинградом, на заливе, снимал комнату с печкой и добирался до города на электричке. В этой электричке и родилась песня «Железнодорожная вода».

От Финляндского вокзала до улицы Панфилова хоть и не слишком далеко, но на советском общественном транспорте ехать довольно утомительно. Однако запись началась и полетела – «Синий альбом», записанный у Тропилло, стал первым «настоящим» альбомом «Аквариума»: песни были расставлены в нужном порядке, в записи принимали участие все основные члены группы, музыка была записана в профессиональной студии. Поучаствовал и приятель музыкантов (приятель, кажется, всех музыкантов Ленинграда) – Дима «Рыжий черт», он подудел в губную гармошку в своем собственном, сметающем все агрессивном стиле – но удивительным образом попадая в тональность.

«Синий альбом» – больше чем первый «настоящий» альбом «Аквариума». По-моему, это вообще первый полноценный альбом рок-музыки на русском языке.

При отсутствии полноценной ритм-секции он потрясающе ритмичен. Несмотря на то что перкуссия иногда играет мимо доли. Ритм задается голосом – так же, как у The Rolling Stones, ритмом управляет не барабанщик и даже не басист, а гитарист.

Гребенщиков поет здесь очень развязно, мощно и ритмично, иногда даже срывающимся голосом – чего больше позволять себе не будет, но все это прекрасно укладывается в канву развязного и при этом камерного, очень мощного (куда мощней, чем, скажем, «Акустика») диска.

Ритмическая, перкуссионно-гитарная вязь «Молодой шпаны» раскручивает и закручивает слушателя, тащит за собой вперед и вперед – даже у современного «Аквариума» мало таких беспредельно ритмичных песен. И – еще раз – сверхритмичное, почти черное пение БГ просто ошеломляюще. В Ленинграде и в России тогда так вообще не пели.

Сразу за «Шпаной» – еще одна фирменно-мелодичная вещь, «Гость» с прекрасной лаконичной партией флейты, сыгранной Дюшей, и опять – мелодика высшей пробы и голос Гребенщикова – открытый и ясный, он удивительно профессионально ведет мелодию.

Дюша связывает эту чудесную вещь с «Электрическим псом» абстрактным коротким инструменталом, добавляя в альбом необходимый концепт, а в «Псе» есть ритмические сбивки – чистый брак, удивительно похожий на брак в песне Дилана «Hurricane» с альбома «Disire», – и там и там этот брак вошел в релиз, значит, правильный брак.

Здесь вообще все правильно – и шагающий бас Фана, и скупые соло Дюши, неожиданно заигравшего и на гитаре, и песни. Монументальная «Все, что я хочу» в другой аранжировке могла бы стать каким-то проколхарумовским арт-роком (если ее сыграть в другом темпе и заменить акустическую гитару на рояль, ее запросто мог петь Гари Брукер), она переходит в легкомысленный «Чай» – почти мюзик-холльный номер, напоминающий о «Сержанте Пеппере», в котором после грандиозной ситарной вещи Харрисона начинается кабаре Маккартни. Сюрреалистическая «Плоскость», откровенное дурачество «Рутмана», потом – спетая с интонациями и неожиданно открывшимся в голосе БГ ленноновским тембром «В подобную ночь», фортепианная баллада «Единственный дом» – совершенно «фирменно» спетая, и реггей «Река», с огромным кайфом исполняющаяся на концертах, – заводная, гимнообразная штука.

«Синий альбом» частью публики был принят с восторгом, частью – со злобной завистью и раздражением, частью (а именно КГБ) – с пониманием опасности момента и необходимости усилить контроль над слишком уж распоясавшейся группой бездельников.

Впрочем, скоро всех бездельников города собрали в одном месте – 7 марта 1981 года на улице Рубинштейна был открыт рок-клуб, ставший на несколько лет центром вселенной для всех, кто играл, помогал играть или просто любил рок-музыку в ее живом варианте. Музыканты «Аквариума» в большинстве своем вошли в совет рок-клуба и помогали протаскивать на концерты своих фаворитов, которых не любили остальные члены правления (например, группу «Кино», считавшуюся в ту пору среди «руководства» клуба едва ли не гопницкой полупопсой).

Следом за «Синим альбомом» летом того же, 1981 года в студии Тропилло записывается второй «большой» альбом «Аквариума», «Треугольник», – самая нашумевшая запись среди всех ранних релизов группы.

И пожалуй, самая популярная в народе. Он растащен на цитаты, и до сих пор нет-нет да и услышишь в самом не привязанном к музыке разговоре строчку из «Двух трактористов» или «Старика Козлодоева».

Помимо БГ в записи альбома принимали участие Андрей Романов, Гаккель, Файнштейн, Курехин, Владимир Козлов, Ольга Першина (Протасова), Тропилло, Владимир Леви и Саша Кондрашкин, занявший место за барабанами, – признанный в свое время лучшим барабанщиком Ленинграда, переигравший в десятке групп и трагически погибший в 1999 году в возрасте 42 лет.

Альбом «Треугольник» вызвал у слушателей общий восторг. Оригиналов – магнитофонных лент с оформлением Вилли Усова – было все так же мало, как и прежде (экземпляров десять – двадцать, сейчас уже вряд ли кто вспомнит точный тираж), но альбом переписывался с магнитофона на магнитофон и шел в народ. Народ его любил, а критики считали ерундой.

Запись была легкой, как воздух, – складывалось ощущение, что это не группа несколько недель записывала музыку, а пришли какие-то клоуны, пошалили в студии и результат выдают за рок-музыку.

«Треугольник» был легким, веселым и ироничным – те, кто считали, что «рок – это серьезное искусство, призванное учить, вдохновлять, призывать и противодействовать», были очень недовольны. В кругах рок-музыкантов, ориентированных на социальный протест, «Треугольник» считался чуть ли не дискредитацией всего «движения», а Гребенщиков среди волосатых хард-рокеров перестал иметь право называться «рок-музыкантом».

«Взрослые», «основательные» рок-музыканты вдруг неистово захотели формализоваться, им в радость были долгие заседания совета рок-клуба, какие-то бумажки, разрешения и уведомления, они с каким-то восторгом входили в бюрократическую машину, которую, в общем, отчасти и представлял собою рок-клуб, они стремились занять посты в правлении, войти в руководство и составлять списки «хороших» и «плохих» групп. А «Аквариум» вдруг вместо серьезной «рок-деятельности» делает какую-то ерунду… И народ с удовольствием поет эти песни, лишенные какого бы то ни было социального смысла и идейной нагрузки.

«„Аквариум“ – это не группа», – говорили «взрослые рок-музыканты» (слово «рокер» тогда отчего-то было не в ходу).

Один хороший современный писатель прочитал отзыв критика о своем первом романе: «Он (не привожу фамилии автора) никогда не войдет в русскую литературу!» «Дурачок, – ответил автор, книга которого была издана более чем стотысячным тиражом и готовилась к экранизации, – я в нее уже вошел».

На 1981 год это, в общем, применительно к Гребенщикову и альбому «Аквариума» «Треугольник».

Гребенщиков – настоящий фанат звукозаписи. Он был им и остается таковым до сих пор. Он начинает мысленно записывать новый альбом, готовиться к нему – еще не закончив предыдущий. В 1981 году, получив в свое распоряжение первую профессиональную студию – Тропилло приходил на записи «Аквариума» как на свою основную работу: почти параллельно с «Треугольником» шла запись «Электричества» – совершенно другой музыки, другого настроения и инструментария.

Хотя, если прислушаться, становится очевидным, что жесткое, холодное «Электричество» вышло из тех же стен и в то же время, что и «Треугольник», – по крайней мере, настройки в древнем (тогда – новейшем) цифровом ревербераторе SPX не менялись.

Первая сторона «Электричества» концертная – это запись выступления на тбилисском фестивале. После ухода жюри из зала, было понятно, что «Аквариум» в конкурсной программе не участвует и никакого места не займет, – и их концертирование в Тбилиси было уже никому не нужно. Однако в городе Гори группе выступить разрешили – и она выступила по полной схеме, не преследуя никаких целей, кроме художественных.

Концерт был отснят финскими телеоператорами, и «волна пошла» – одним из ее следствий было изгнание Гребенщикова из комсомола.

На клавишах играл Мартиньш Браун из группы «Сиполи» (Рига), на сцене вновь появился Дима Рыжий черт с гармошкой и дублирующий барабанщик – Майкл Кордюков, игравший на пару с Губерманом.

Все было очень громко и очень нагло. «Герои» – хороший стандарт, похожий сразу на все любимые песни тех времен – в первую очередь на «Sweet Jane» (о чем Гребенщиков и напоминает, выкрикнув «Sweet Jane!» после очередного куплета). В песне «Сладкая N» Майк тоже использовал эту последовательность аккордов – и ничего, все три песни – у Лу Рида, БГ и Майка – все равно совершенно разные.

В остальном – звук «Аквариума» на концерте в Гори столь невероятен, даже в плохой записи, использованной на альбоме, что в какое-нибудь другое время группа могла бы получить премию «За самобытность» или «За новации в концертном звучании». Это похоже на хорошие гаражные американские бэнды конца 60-х, когда все очень грязно, но при этом абсолютно все слышно.

Гараж прерывается на «–30» – здесь «Аквариум» показывает такую мощь, какая вообще-то у этой группы бывает редко. Изысканность, драйв, рок-н-ролл – все что угодно, но этой звериной мощи группа добивалась всего несколько раз, это редкая штука.

Тяжелый рок «Марины» сродни тяжелому року Дэвида Боуи на «The Man Who Sold The World» – опять-таки в подобной манере в России тогда не играл никто, да и сейчас в эту сторону мало кто шагает. Была (не знаю, есть ли теперь) в городе Ухта группа «Даун» – великий коллектив, года три назад они делали что-то похожее.

«Электричество», как и большинство записей 70–80-х, – магнитоальбом, впоследствии сразу переведенный на CD, но традиции тех лет требовали деления на стороны – и в этом есть смысл. Любая виниловая пластинка – двухчастевое произведение. В таком формате слушать интереснее, и у художника больше возможностей для маневра, шире поле охвата. Вторая глава может отличаться от первой – на последней дорожке стороны А ставится точка, и вторая начинается с чистого листа.

Так вот вторая сторона пластинки «Электричество» взлетает с первых тактов на такие высоты, что создается ощущение, будто слушаешь другую группу. Только что был хороший наглый гаражный бэнд, а тут вдруг – кристальная чистота звука, каждая нота на своем месте, аранжировки скупые, прозрачные, а пять песен подряд – разрывающих мозг и выворачивающих наизнанку душу – это уже перебор. Можно было чего и полегче, но даже «Вавилон» не дает передышки – он задает легкое, танцевальное настроение, но следующий за ним «Дилетант» взрывает сознание. Здесь – самое показательное соло Севы на виолончели, а Гребенщиков кричит так страшно, как больше не кричал нигде и никогда.

Гребенщиков говорит, что тогда такие вещи, как «Дилетант», «Аквариум» не научился переносить на пленку и на концертах они звучали мощнее, – может быть, но я более сильного исполнения «Дилетанта» не слышал, хотя в то время старался бывать на всех, по крайней мере ленинградских, концертах «Аквариума». «–30» – песня в том же стиле, и сыграна живьем не хуже, но на концертах «Аквариума» 80-х всегда был элемент музыкального разгильдяйства, здесь же, на «Электричестве», все настолько точно, настолько правильно, даже механистично, что этот движущийся механизм только усиливает воздействие.

«Дилетант» просто сметает, раздавливает слушателя, это неостанавливающийся станок, в который тебя закручивает, затягивает в круговерть шестерней – и из него уже не выбраться, «никто из нас не выйдет отсюда живым» – как спел БГ чуть позже.

Вокал Бориса здесь практически безупречен, он не переходит грани, за которой начинается истерика, он оставляет истерику слабонервному слушателю. Это снайперское попадание в десятку, «Дилетант» – наверное, одно из самых сильных достижений группы в 80-х. Одно из самых, потому что их, вершин, было еще много.

Гитарная игра Владимира Козлова иногда кажется школьной – но это совершенно не портит общей картины, гитара словно висит в воздухе, немного странным для искушенного Тропилло кажется только неожиданно советский подход к использованию на ней реверберации, но должно же в этой записи быть хоть что-то сомнительное, чтобы осталось ощущение, что играли все-таки живые люди. Реверберация в те годы была общей бедой, лучше бы в России вообще не было ревербераторов – и пели бы все лучше, и звук не был бы таким детским. Впрочем, сказанное не относится к голосу Бориса на «Электричестве» – он не нуждался в эхо-эффектах, которыми седеющие звукорежиссеры пытаются спасти нечистое пение солиста. Борис здесь поет идеально.

«Мне было бы легче петь» и «Кто ты сейчас» – логическое продолжение «Дилетанта». Такого трагического альбома, каким получилось в результате «Электричество», я больше не припомню. Дальше трагедия разбрасывается по альбомам, и в целом пластинки выходят светлыми – страшные нотки есть и в «Пси», и в «Сестре Хаос», и в других альбомах, но такой цельности и такого разрыва – от начала до конца – больше не будет.

Может быть, и к лучшему. «Аквариум» – это все-таки не Van Der Graaf Generator, куец бесконечных трагедий.

В промежутках между сессиями записи «Треугольника» и «Электричества» записывались версии песен, которые группа играла на «квартирниках» и акустических концертах.

Песни были собраны в альбом, получивший название «Акустика».

«Акустика» мгновенно пошла в народ и стала любимой записью всех, кто уже знал и слушал «Аквариум», – к «Электричеству» нужно былое еще привыкать, а здесь были те же песни, почти в тех же версиях, которые поклонники группы слушали на квартирных концертах еще с середины 70-х.

В группе появляются два новых постоянных участника – Александр Ляпин и Петр Трощенков, соответственно гитара и барабаны. Саша Ляпин, которого многие называют «русским Джими Хендриксом», на тот момент времени был «русским воплощением хард-рока», вернее, боз-роковой гитарной игры – тяжелой, злой и хорошей. Петя Трощенков – отличный, техничный и очень молодой барабанщик, называл себя учеником Жени Губермана и даже иногда представлялся как «Петя Губерман».

Поклонники «Аквариума», тогда еще не слишком многочисленные, но уже верные и преданные, замерли в удивлении и ожидании – что же из этого получится?

Новым составом группа отправилась в Москву, где сыграла первый концерт «большим тяжелым составом»: БГ, Дюша, Фан, Сева Гаккель, Саша Ляпин, Петя Трощенков играют в ДК Луначарского – этот концерт будет увековечен на альбоме «Арокс и Штер».

Сет-лист соответствовал общему «электрическому» настрою группы: «Пепел», «Сентябрь», «Марина», «Холодное пиво», «Мы никогда не станем старше», «Мой друг музыкант», «Сыновья молчаливых дней», «Прекрасный Дилетант», «Ляпин’s блюз», «В поле ягода навсегда», «Вавилон».

Публика решила, что «старого», акустического, тихого и пронзительного одновременно, «Аквариума» больше нет – появилась новая супергруппа, играющая громче всех, дольше всех и круче всех. Они и не догадывались, что градус «крутости» совсем скоро поднимется еще – с приходом в концертный состав совершенно уже неожиданных музыкантов.

По-настоящему громко и страшно «Аквариум» выступил в той же Москве 4 июня 1982 года – к достаточно убойному составу предыдущего концерта прибавились Валентина Пономарева (спевшая такой сумасшедший авангард, которого она, кажется, сама от себя не ожидала), Владимир Болучевский (саксофон) и Сергей Курехин (клавишные и все остальное). Впоследствии запись выйдет в виде концертного альбома под названием «Электрошок» – название полностью соответствует состоянию, в которое пришла публика уже к середине выступления «Аквариума»: возможно, это был самый мощный в России рок-концерт за все 80-е.

Иногда это напоминало Doors, иногда – Colosseum, в песне «Мы пили эту чистую воду» Ляпин играл на гитаре зубами, забрасывал ее за спину – в России этого еще не видели. При этом он играл с очень хорошим, «фирменным» звукоизвлечением, технично и очень «по-роковому». Гребенщиков метался по сцене, поднося микрофон к динамику колонки, устраивая неуправляемый фидбэк, – публика цепенела, раскрыв рты, такого она еще не видела и, в большинстве случаев, не слышала.

Чуть позже, вернувшись в Ленинград, группа решила отметить свое десятилетие очередным концертом «для своих». Были приглашены группы-друзья, в том числе – молодое «Кино» (которое «Аквариум» в буквальном смысле слова опекал – все члены группы нянчились с Цоем и Рыбой), «Странные игры» и еще несколько групп – сейчас я уже не могу вспомнить, кто это был, но народу было много. Зал общежития Кораблестроительного института был невелик, «чужих» практически не было.

«Аквариум» должен был играть во втором отделении, группы-гости – в первом.

В последний момент Гребенщиков поменял порядок, и «Аквариум» вышел на сцену первым.

Это, собственно, и спасло концерт. Группа отыграла примерно полчаса, Ляпин успел выдать пару длинных соло – и приехавшие работники КГБ вырубили электричество.

Кто «стуканул» и зачем – неясно до сих пор, но концерт был сорван.

Все боялись, что музыканты «Аквариума» будут арестованы (а зачем еще являться в зал КГБ-шникам), но толпе слушателей, в центре которой находились музыканты, было позволено выкатиться на улицу; Файнштейн тормознул какой-то большой туристический автобус, дал водителю червонец, после чего тот разрешил погрузить нехитрую аппаратуру и забраться в салон наиболее преданной и бесстрашной части слушателей.

Расстроенный Гребенщиков уехал домой, а публика под руководством Файнштейна всем автобусом отправилась к Гене Зайцеву, в коммуналку в районе Технологического института, где (в коммуналке то есть) и куролесила до утра: пел Дюша, пел Файнштейн, пели музыканты «Кино» – в общем, спето и выпито было немало.

Конец лета сверхпродуктивного 1982 года ознаменовался началом записи «Табу». Сыграв несколько прекрасных, мощнейших концертов, группа пришла к выводу, что теперь она в состоянии записать полноценный, настоящий электрический альбом.

Таковым он и получился, но если «Электричество» был холодным и мощным, то «Табу» вышел холодным и каким-то формальным – причем дело тут не в музыке, а в записи. Это та неуловимая химия, которая отличает хорошего продюсера от просто продюсера. Возможно, в записи «Табу» было слишком много продюсеров – каждый хотел как лучше, а получилось достаточно формально. Спасают положение отличные песни, правильно подобранные, в идеальном порядке расставленные и точно сыгранные. Но не оставляет ощущение какой-то пустоты, музыка не заполняет все пространство, она существует только в колонках проигрывателя, а не вокруг слушателя и не внутри него. Еще раз – это вопрос записи. Что-то не сложилось, или, наоборот, слишком уж все хорошо складывалось. Возможно, это был этап неправильного понимания профессиональной работы, внутренний конфликт – группа уже звучала и играла как профессионалы, а существовала вне профессиональной дисциплины, по-любительски.

Были и внешние конфликты – творческие разногласия между Курехиным и Ляпиным: первый не любил блюзовые гитарные соло, длинные и тяжелые, а Ляпин утверждал, что «по клавишам можно колотить и поменьше». Компромисс был найден, но тепла в альбоме так и не появилось. По динамике к нему нет ни малейшей претензии – от первой до последней песни он несется вперед, это настоящий рок, вот только кажется, что это не начало творческого пути хорошей группы, а уже сорок пятый альбом за год. Собственно, примерно так и было в реальности. Четыре альбома за год – слишком серьезный эксперимент.

Весь 82-й год «Аквариум» ведет невероятно бурную деятельность – уже упомянутые четыре альбома, два грандиозных концерта, равных по размаху фестивалям, в Москве и бесчисленное количество акустических выступлений – на квартирах, в институтах (в том числе концерт в институте имени Бонч-Бруевича, тоже впоследствии вышедший на CD, – «Записки о Флоре и Фауне»).

Группу приглашают для съемок в передаче «Веселые ребята» – на свет появляются (и выходят на экран) произведения, которые можно назвать первыми видеоклипами группы: «Два тракториста», «Чай», «Сонет», «Глядя в телевизор». Все очень наивно, снято очень по-советски, но поклонники группы называют это прорывом.

Борис продолжает экспериментировать с музыкой – ему интересно все, он слышал и любит слишком много и слишком разного. 16 ноября 1982 года он играет совместный концерт с Владимиром Чекасиным и Сергеем Курехиным. Позже запись выйдет в Англии под названием «Exercises».

Пресса отреагирует на этот концерт неожиданным образом – одна из прибалтийских газет включит Бориса Гребенщикова в пятерку лучших джазовых гитаристов Союза.

15 мая 1983 года проходит Первый фестиваль Ленинградского рок-клуба.

По всем показателям «Аквариум» – лучшая группа города, если не страны. Во всяком случае, это ближе всего к тому, что называется «рок-музыкой». Мало кто сомневался, что «Аквариум» на этом фестивале займет первое место, – реальных конкурентов у группы на тот момент не было. «Аквариум» уже несколько закалился на гастрольных концертах, поиграл на настоящем, мощном аппарате, на больших сценах и записал на тот момент альбомов больше, чем любая другая группа Ленинграда, – ну что еще?

Но на сцене появляется совершенно никому не известная группа «Мануфактура», и жюри впадет в оторопь. Группа с трагической судьбой, поскольку дальше блестящего начала дело не пошло: через пару месяцев все члены группы были призваны в армию, и как-то само собой получилось, что по возвращении все занялись своими собственными делами, не вернувшись к блестящему проекту Олега Скибы – лидера, клавишника и поэта-композитора «Мануфактуры».

«Мануфактура» играла так цельно, их стиль был настолько выдержан, что часть слушателей объявила группу «эстрадой», в чем очень сильно и принципиально ошибалась. Точно так же можно было назвать «эстрадой» Spandau Ballet, Duran Duran или Japan – группы, которые точно определились в собственном звучании, нашли свой стиль и работали в нем, не делая ни шага вправо, ни шага влево. Другое дело, хорошо это или плохо, с точки зрения свободного художника, но большинство групп, всеми любимых и выставляемых в качестве примера, работают именно так. Даже эволюция Beatles – от «Please Pleae Me» до «Abbey Road» с заходом в психоделию «Revolver» – шла в жестких стилевых границах.

«Мануфактура» играла на основе музыки «новых романтиков» – как в то время играли во всем мире, – но с очень русским мелодическим уклоном.

Их песни были куда легковеснее, чем песни «Аквариума», проигрывали им в глубине и размахе, в том числе музыкальном, но четко выдержанный стиль, цельность были подкупающими, и «Мануфактура» заняла первое место, а «Аквариум» – второе.

Рок-музыка – это не спорт, дух соревнования противен художнику в принципе, но и Джаггер с Ричардсом куксились после того, как услышали «Sgt Pepper’s…».

Авторитет Гребенщикова не пошатнулся, Александр Ляпин был признан лучшим гитаристом конкурса, Сева Гаккель – лучшим виолончелистом, Курехин – лучшим аранжировщиком.

Никакая книга ни о какой группе, написанная одним человеком, не может быть объективной – если это не сухой справочник, который не читают, а заглядывают в него, когда возникает необходимость найти какую-то определенную дату. В любом другом случае автор всегда выражает собственное мнение, свой взгляд на ход событий. Автор данной книги считает, что единственное, чего не хватало «Аквариуму» в 70-е и 80-е, – цельности.

Борис Гребенщиков очень много знал – в данном случае это срабатывало в минус. Хотелось попробовать всего, побыть всем. Может быть, я ошибаюсь, но я делаю такие заключения только на основании того, что видел и слышал все эти годы.

«Аквариум» был камерной группой из четырех человек, всех их знали в лицо и каждого в отдельности любили. Несмотря на ограниченность в выразительных средствах группа играла любимые всеми песни – мило, по-домашнему. И вдруг «Аквариум» становился на сцене совершенно звероподобным оркестром, грохочущим, рычащим и кричащим, ломающим микрофонные стойки и поливавшим зал длиннющими громкими гитарно-саксофонными соло. Или – строгим, как у Боуи, скупым «металлическим диско»… При этом Гребенщиков писал все эти песни – принципиально разные и, в общем, предназначенные для разных групп – совершенно честно, выкладывался в них и делал все на полную катушку. Так может делать сольный артист, так может делать – и делал – Боуи, каждый следующий альбом которого не похож на предыдущий. Сохранить группу в такой гонке сложно, а БГ группу сохранял – это был все тот же «Аквариум». Как Борис не сошел с ума – я не знаю. Но группа жила и играла совершенно разную музыку, и выглядела каждый раз по-разному. И это был не Борис Гребенщиков и группа сопровождения, каждый раз это был «Аквариум».

Позже Андрей Макаревич скажет очень точную фразу, дословно я ее приводить не буду, но смысл в следующем: Гребенщиков – человек невероятной силы. Он создает замечательную группу, достигает с ней вершины, потом полностью разрушает все, что сделано, и снова начинает с нуля. Если бы я поступал так же, я бы сейчас жил среди руин.

На мой взгляд, цельность, стиль Борис Гребенщиков обрел на «Русском альбоме». Все, что после «Русского альбома», – все уже «взрослое», цельное. Стиль стал конкретным – это не значит, что закончился «творческий поиск», да простят меня за избитую фразу. Звук менялся и меняется, песни пишутся совершенно разные, но общий стиль выдержан все время – и в манере поведения на сцене, и в общей звуковой алхимии, – на язык просится слово «состоялось!» – вот так, с восклицательным знаком. Пришла зрелость, и это тоже – в хорошем смысле. В том смысле, что пришло мастерство.

Пишу это, совершенно не умаляя того, что сделал первый состав «Аквариума», который принято называть «классическим», – все, что они делали, было великолепно. И тот «Аквариум», и нынешний – это все тот же «Аквариум». Это, по сути, тот же звук – не замирающий в развитии, в полете, но нашедший себя, нашедший свой канал, нашедший связь – думайте, что хотите, – с космосом, с подземным царством – неважно, как ни назови. Просто он стал современным, он актуален и понятен людям любого возраста.

Пару лет назад я ходил на концерт Боба Дилана. Изменившегося, заматеревшего, постаревшего (что естественно). Многие ругали. Песни, видите ли, в других аранжировках…

А в каких они должны быть аранжировках в 2000-х годах на стадионе – в таких же, как в 1966-м в маленьком клубе? Вряд ли.

Или, может быть, это оттого, что я сам постарел и мне приятно видеть на сцене людей моего возраста и старше? Потому что это дает мне возможность чувствовать себя «еще вполне крепким» и дает шанс успеть сделать еще кучу дел…

Однако цельность начала приходить раньше.

1983 год, лето. Начало записи альбома «Радио Африка». «Спелись, голубчики…»

Это я так чувствую и думаю по поводу «Радио Африки» – великолепного альбома, того самого, большого и электрического, о котором группа мечтала, начав работу над «Табу».

«Радио Африка» и «Табу» – по звуку и настроению – альбомы, записанные двумя разными группами, притом что музыканты и продюсер (Андрей Тропилло) – те же, да и студия та же (за исключением того, что часть работы над «Африкой» сделана в передвижном фургоне-студии MCA, в которую Тропилло неведомыми путями получил доступ).

Здесь электричество звучит мощнее и увереннее, профессиональнее, чем на предыдущем альбоме, но вернулся дух «Аквариума», ощущение праздника, после черно-белых «Электричества» и «Табу» вернулись краски.

Голос Гребенщикова играет, переливается, льется как ручей («Я знаю тропинку, ведущую к самой воде»), «Музыка серебряных спиц» задает тон всему дальнейшему – это идеальное начало диска, классическая увертюра, которая если не показывает мелодические ходы, ждущие слушателя в дальнейшем, то полностью раскрывает смысл всей записи, не обманывает слушателя – «дальше все будет вот так», – говорит эта песня.

Состав музыкантов впечатляет: Борис Гребенщиков – гитара, вокал; Александр Титов – бас-гитара; Владимир Грищенко – бас-гитара; Александр Ляпин – электрогитара; Андрей Романов – вокал, флейта; Михаил Васильев – перкуссия; Евгений Губерман – барабаны; Петр Трощенков – ударные; Александр Кондрашкин – ударные, перкуссия; Всеволод Гаккель – вокал, виолончель, бас-гитара; Сергей Курехин – клавишные; Игорь Бутман – саксофон; Михаил Кордюков – барабаны.

Здесь очевидно примирение Ляпина с Курехиным и всех со всеми.

И поэтому «Рок-н-ролл мертв», написанная во время записи «Табу» «по мотивам» общего раздрая, здесь не звучит трагично-лично, не иллюстрирует происходящее, а приобретает философский смысл, звучит гораздо более общо – что и помогло, вероятно, этой песне стать если не «гимном поколения», то одной из знаковых песен на долгие годы.

Она выделяется, стоит особняком в общем блеске альбома, и гитарное соло Ляпина (которым он недоволен по сей день) стало классическим, без него уже трудно представить себе эту песню.

Альбом, хоть и не связан вербально одной идеей, концептуален на сто процентов. Можно называть его русским «Сержантом Пеппером» – по монолитности и вместе с тем по широте охвата. Это самый яркий альбом (во всяком случае, за все 80-е) в русской, условно говоря, рок-музыке. Каждую песню можно разбирать сколь угодно долго, находя в ней новые и новые прелести.

Булькающие психоделические звуки в «Возьми меня к реке» (клавиши Курехина, слэповый бас и гитара Ляпина) создают такое музыкальное пространство, что оно визуализируется: «Возьми меня к реке, положи меня в воду», – поет Гребенщиков – а музыканты рисуют эту реку-воду, ее видно – она булькает, она темная, спокойная, но все время движущаяся. Это один из самых удачных примеров соответствия аранжировки сути песни.

Совершенно идиотское «Тибетское танго» отсылает – в части игры Курехина – к Ирмину Шмидту (Can), во всем остальном – к поэтам-футуристам, хотя про «гургу-фифи» у них, кажется, ничего нет. Такие вещи, как «Танго», очень правильны тем, что сбивают пафос, который появляется волей-неволей, – просто от очень хороших аранжировок, раздолбаи так не играют. И – раздолбаи приходят на «Тибетское танго». Мы здесь, не волнуйтесь.

Кабарешные «Мальчик Евграф» и «Песни вычерпывающих людей» заставляют напрочь забыть об общей смури «русского рока» 80-х, а героизм новых романтиков («Время луны», «С утра шел снег») напоминает о том, что играют эту музыку самые современные и модные парни 80-х.

Это великий альбом. Обязателен к приобретению.

Старый «Аквариум» ничем не хуже нового, и песня «Герои» из «Электричества» – про них, про музыкантов первого состава группы. Создавать такие светлые вещи, как «Радио Африка», в Ленинграде, вообще в СССР 80-х могли только герои.

По окончании записи «Радио Африки» и после выступления на фестивале в Выборге (на следующий день после ночи микширования) Александру Титову делается предложение играть в «Аквариуме» постоянно – и он его принимает.

В 1984 году музыканты «Аквариума» знакомятся с Джоанной Стингрей – позже она выпустит на Западе двойной альбом «Red Wave», куда войдут песни «Сегодня ночью», «Пепел», «Сны о чем-то большем», «Жажда», «Танцы на грани весны» и «Рок-н-ролл мертв».

Запад начинает узнавать, что в страшной России есть рок-музыка – хотя Борис уже давно переписывается с Джерри Гарсией (Grateful Dead) и Дэвидом Боуи.

К этому же времени относятся первые «Поп-механики»: акции-концерты, придуманные Курехиным, проходили в больших, прежде коммунальных квартирах расселенных домов, пара таких домов в центре являлись первыми зачаточными сквотами – базами художников-авангардистов, возглавлял которых молодой, полный идей, моральных и физических сил, веселый и здоровый Тимур Новиков.

Тимур, кажется, и придумал главный инструмент первых «Поп-механик» утюгон – обеденный стол, в который были набиты гвозди, к гвоздям привязаны куски рыболовной лески, а на лесках болтались чугунные утюги. К каждому утюгу был прикреплен микрофон. При покачивании стола утюги бились друг о друга и глухо звенели – эти звуки снимались микрофоном и усиливались. Вокруг утюгона ходил Курехин с разнообразными инструментами и использовал их максимально парадоксально, потом из тьмы выходил Борис Гребенщиков в белом балахоне и с электрической гитарой в руках и играл что-то уже совсем свободное.

Зрителей собиралось немного, но всем было очень интересно и весело.

Через небольшой промежуток времени «Поп-механика» монетизировалась и вышла на большую сцену, причем во многих странах мира, в зарубежных поездках «Механики» принимало значительное количество музыкантов «Аквариума».

Летом 1984 года в группе «Аквариум» появляется новый музыкант – Александр Куссуль, Сиша, – студент консерватории, прекрасный скрипач, по слухам – праправнук композитора Вагнера. Сиша умел не только прекрасно играть, но еще и манипулировать временем. Иначе невозможно объяснить, как он умудрялся одновременно учиться в консерватории, играть в Театре музкомедии, по ночам музицировать на набережных Невы и регулярно репетировать с «Аквариумом».

Летом 1984 года «Аквариуму» вновь запретили выступать на сцене. Запретил все тот же рок-клуб, созданный для «свободы самовыражения» рок-музыкантов – так, по крайней мере, подразумевалось.

Группа ответила на этот запрет увеличением количества «квартирных» и прочих локальных концертов, в том числе – в зале театра «Лицедеи», артистов которого контакты с опальной группой никак не смущали.

Записи с этих концертов легли в основу альбома «Ихтиология», показывающего «Аквариум» – при всей скупости аранжировок – идеально сыгранным концертным составом. Так играть «живьем» и сейчас мало кто сдюжит – абсолютно в духе групп начала 60-х, те приходили в студию и живьем писали студийные альбомы. Это очень убедительная запись, большой плюс в истории группы и доказательство профессионализма «первого состава» – героев, игравших, несмотря ни на что, только свою игру.

Соло на виолончели в песне «Лети, мой ангел, лети» – это соло номер два после «Дилетанта», еще одна «классическая» штука Севы Гаккеля.

Запреты на концертную деятельность не помешали группе приступить к записи нового альбома – осенью 1984 года в студии Тропилло «Аквариум» начал работу над альбомом «День Серебра», а записав его, через короткое время выпустил «Детей Декабря».

Эти два альбома похожи; «Продолжение идиллии», – говорит сам Гребенщиков о «Детях Декабря».

Да, это очень хорошие записи.

По большому счету это идеальные русские поп-альбомы – в хорошем смысле, в том же, в каком и «Magical Mystery Tour», и «Exile on Main St.». В смысле – популярные, доступные для слушателей, без фиги в кармане. Сочиненные, написанные и записанные профессионально и с очень комфортным звуком: от влияния ранних Soft Machine, скажем, заставляющих напрягаться и превращающих слушание из наслаждения в труд, – от этого влияния здесь уже ничего не осталось. И хорошо. Потому что музыка, инспирированная Soft Machine (кстати, я совершенно не знаю, как к этой группе относится БГ, возможно, что он считает ее неталантливым занудством), расцветала в коллаборациях с Курехиным. В то же самое время, когда создавались эти кристальные и понятные музыкальные красоты, Борис и Сергей «урезали марш», как писал Булгаков, то есть создали удивительное звуковое полотно, которое выйдет на лейбле Leo Records под названием «Подземная культура» (позже появится еще одна часть симфонии – «Безумные соловьи русского леса»). Запись эта сделана ночью с 24 на 25 февраля 1985 года в Мариинском театре – Курехин играл на органе, Борис Борисович – на гитаре «Фендер», в совершенно free-form guitar манере. При этом музыканты находились в разных помещениях и друг друга не слышали. Так появилось на свет полотно, про которое некорректно рассуждать в терминах «хорошее» или «плохое». Здесь нужна иная шкала оценок, которая пока еще не придумана критиками.

Но «Соловьи» не залетели на территорию «Дня Серебра» и «Детей Декабря».

Борис Гребенщиков говорит, что эти два альбома – лучшее, что группа сделала в 80-е.

Это, конечно, уже дело вкуса, но по качеству исполнения здесь нет откровенных шероховатостей «Радио Африки», которые делают этот альбом все-таки неэталонным (он мог бы быть сыгран и почище), нет ощущения внутренних конфликтов, как в «Табу», нет недостатка в средствах выражения, как в «Электричестве», нет ощущения «бедненько, но чистенько» – как в остальных, очень хороших, но с явно слышимым недостатком средств – что бы ни понималось под «средствами».

Здесь все, что нужно, все достаточно респектабельно, не возникает и мысли о том, что что-то не записано, потому что чего-то просто не было в наличии.

Состав музыкантов на записи этих альбомов впечатляет. «День Серебра»: БГ – голос, гитары, В. Гаккель – виолончель, голос, А. Куссуль – скрипка, П. Трощенков – ударные, А. Титов – бас, А. Романов – флейты, А. Ляпин – гитара, М. Васильев – перкуссия, А. Беренсон – труба. «Дети Декабря»: БГ – голос, гитара, В. Гаккель – виолончель, голос, А. Куссуль – скрипка, А. Титов – бас, П. Трощенков – ударные, С. Курехин – «KORG», А. Ляпин – гитара, А. Романов – tin whistle, М. Васильев – перкуссия, а также: М. Чернов – саксофон, П. Трощенков – вопль и подпевка, А.Тропилло – голос.

Если «День Серебра» – чистая идиллия (начиная с «Сидя на красивом холме» – песни, которая задает тон всему альбому), то «Дети Декабря», по словам самого Бориса Гребенщикова, «Продолжение идиллии. Ощущение того, что мы все можем».

Действительно, у группы все получается – во всяком случае, все задуманное, – и бэнд живет, как и любит БГ, одной семьей – по ночам все сидят дома у Бориса и решают, что и как будет играться завтра в студии.

«День» и «Дети» могли бы выйти в виде двойного альбома (это автор книжки так считает, не группа) – и, если бы в СССР существовала в те времена премия вроде «Грэмми», этот двойник наверняка получил бы какой-нибудь главный приз – за безупречное понимание того, каким должен быть рок-альбом, и за воплощение этого понимания.

Он четко бьется на «Slow side» («День Серебра») и «Fast side» («Дети Декабря»).

Это не значит, что «Дети» – все сплошь яростные и быстрые, но такие песни, как «Жажда», «Она может двигать», «Танцы на грани весны» и, конечно, «2–12…» делают «Детей» быстрым и энергичным рок-альбомом – в отличие от пасторального в целом «Дня Серебра».

Чуть позже фирма «Мелодия» выпустит так называемый «Белый альбом» «Аквариума» (сам по себе факт невероятный!) – виниловый диск, собранный из двух этих альбомов, но совершенно не воспринимающийся как сборник.

Но это будет позже. Возвращаясь же к записи «Дня» и «Детей» – с группой происходили настоящие чудеса.

Самое известное из этих чудес – появление на записи флейт и хоров в песне «Сны о чем-то большем».

Тропилло писал группу на старые ленты, которые он забирал на студии «Мелодия», и во время записи «Снов» на ленте оказалась нестертая дорожка с записанными на ней хорами – в той же тональности и в единственно возможных местах. Эти-то безымянные хоры и звучат в «Снах», украшая и без того прекрасную песню.

Гитара Ляпина в «Снах» близка тембрам гитары Майка Олдфилда – решение, странное для Саши и совершенно правильное.

Бориса Гребенщикова неоднократно обвиняли в заимствованиях, но альбом «Дети Декабря» – пример обратного: песня «Жажда», открывающая альбом, – это то, что сделает Дэвид Боуи на «Outside» ровно через десять лет, в 1995-м, – и по структуре, и по характеру песни, только инструменты у него будут другие – вот и вся разница.

В 1986 году студия Тропилло встала на ремонт, а «Аквариум» уже набрал такую скорость, что просто не мог остановиться. Вообще, звукозапись – это «пунктик» Бориса Гребенщикова, все свободное время он до сих пор проводит в студии (хотя это неточно, потому что «свободное время» – это такое же время жизни, как и любое другое). В общем, можно сказать, что большую часть своего времени Борис проводит в студии: если он не записывает музыку, то просто там живет – и через какое-то время музыка приходит сама.

У Бориса была масса новых и целая обойма старых незаписанных песен, их срочно нужно было записывать.

Решили все писать «вживую», на концертах.

При этом акустические концерты 1986 года отличались от тех, что проходили еще пару лет назад. Группа сидела на сцене полукругом, перед музыкантами стояли пюпитры с нотами (или чем-то еще), и зритель-слушатель видел перед собой вполне профессиональный, академический маленький оркестр. При этом поощрялись всяческие импровизации и откровенное музыкальное хулиганство, неожиданно менялись тональности и темп, новый альбом писался в духе чистой импровизации на основе конкретных песен.

Состав участников на записях-концертах: Борис Гребенщиков, Сева Гаккель, Дюша, Фан, Тит (Александр Титов) и Александр Куссуль.

6 августа 1986 года, переплывая Волгу, Александр Куссуль – Сиша – погиб. Ему было 23 года, альбом «10 стрел» посвящен ему.

Осенью 1986 года «Аквариум» вновь принимает участие в программе «Веселые ребята» (это четвертое появление группы на ТВ) с песнями «Сонет», «Твоей звезде» и снимает клип «Мир, как мы его знали».

Сразу же после этого, 24 октября 1986 года, «Аквариум» приглашается на «Музыкальный ринг» – очень популярную и очень странную телепередачу.

На сцене, обычно под фонограмму, выступала какая-либо группа, вокруг сидели зрители и между песнями задавали артистам вопросы, суть которых сводилась к одному-единственному: «Имеет ли рок-музыка право на существование?»

Стоит напомнить, что дело происходило в 1986 году, и рок-музыка уже не то что завоевала весь мир, она уже раз пять успела умереть и возродиться и давным-давно стала неотъемлемой частью мировой культуры.

А тут мужчины в пиджаках и женщины с прическами все судили-рядили: «Зачем вы, „ребята“, этим занимаетесь?»

Но сам факт появления ленинградских рок-групп на телеэкране был событием, и на идиотские вопросы любители рок-музыки старались не реагировать – программу смотрели ради выступления любимых артистов.

«Аквариум» поверг устроителей в смятение, заявив, что они играют только «живьем» безо всяких фонограмм.

Собственно, первый «Ринг» для «Аквариума» случился еще в 1984-м, но он был показан только в Ленинграде и области, этот же пошел на всю страну и вызвал большой резонанс – «Аквариум» «пошел в массы».

Вопросы были по обыкновению достаточно идиотскими, касались они и «права на существование», и «непонятности» песен Гребенщикова, но музыканты уже привыкли к подобного рода закидонам – продолжаются они и по сей день.

«Аквариум» играл живьем (БГ, Ляпин, Трощенков, Дюша и Фан). Были исполнены «10 стрел», «Игра наверняка», «Город», «Встань у реки», «Орел, Телец и Лев», «Искусство быть смирным», «Пока не начался джаз», «Аделаида», «Золото на голубом», «Глаз», «Моей звезде».

После того как «Аквариум» сыграл концерт на «Ринге», который смотрела вся страна, пришло время «больших концертов».

С 28 октября по 2 ноября «Аквариум» дает восемь концертов в ленинградском Дворце спорта «Юбилейный». Было продано 56 тысяч билетов – их раскупили мгновенно. «Аквариум» был первой в стране группой, которая вышла на стадионные концерты.

Аппаратура на сцене стояла допотопная, слов в зале было почти не слышно, группа работала на износ, как-то выкручиваясь на сцене с тем, что было, чтобы публика хоть что-то услышала. Радости эти концерты музыкантам – в отличие от публики – не принесли. Борис Гребенщиков получил нервное истощение – это не фигура речи, это диагноз врача, лидер «Аквариума» был полностью вымотан, и ему требовался серьезный отдых и восстановление.

После телевизионных эфиров, показанных по всей стране, и концертов на стадионе «Мелодия» уже не боялась «опальных музыкантов», ибо они стали «не совсем опальными». Раз их показывают по ТВ, значит, «можно» – и фирма выпустила тот самый вниловый диск, получивший в народе название «Белый альбом». Перед началом производства состоялся худсовет, на котором присутствовали Алла Пугачева и Андрей Вознесенский – они и помогли утвердить выпуск альбома. Первый тираж составлял 25 тысяч в Москве и 10 тысяч в Ленинграде – и был распродан мгновенно.

Вышел также «миньон» группы с четырьмя песнями – «Жажда», «Колыбельная», «Танцы на грани весны», «Пока не начался джаз».

Группа за этот альбом не получила ни копейки.

Концертная ставка Бориса Гребенщикова, как автора всех песен и солиста, на концертах в «Юбилейном» составляла 36 рублей за концерт – при полных аншлагах и проданных 56 тысячах билетов.

В феврале 1987 года проходят концерты «Аквариума» в БКЗ «Октябрьский» – в них принимал участие оркестр старинной и современной музыки, – и в группе начинают постоянно играть скрипач Андрей «Рюша» Решетин и альтист Иван Воропаев.

Начинается киноэпопея «Аквариума», которая будет продолжаться довольно долго. Начал ее известный (и очень хороший) режиссер Алексей Учитель с документальной картиной «Рок» – Гребенщикову было уделено одно из ведущих мест, но сам фильм – на него, конечно, в то время валом валили – один из примеров совершенно «советского» понимания рок-музыки, взгляд из-за железного занавеса, причем не наружу, а внутрь. При этом смотреть картину достаточно интересно – в первую очередь из-за документальных кадров с любимыми артистами.

Далее была «Асса» Сергея Соловьева – по слухам, роль Бананана писалась для Гребенщикова, который с ужасом отказался и привел Соловьеву Сережу Бугаева «Африку», оставшись на картине в качестве композитора.

Последние пять лет автор этой книги занимается исключительно кинематографом, в том числе и подбором музыки для кино. Поработав в профессиональном кино какое-то время, я отчетливо понял, что привлекать для написания киномузыки рок-музыканта – значит убить время, потратить деньги, а потом сделать все то же самое, только с другим композитором, «заточенным» на киномузыку. Все объясняется тем, что киномузыка – это не музыка в обычном понимании этого слова. Идеальная киномузыка – это музыка, которую зритель вообще не слышит. Есть другой путь – высокая, идеальная мелодия, как у Морриконе, – и на ее основе создается основной музыкальный трек. Но в киномузыке нет и не может быть законченных произведений – сюит, сонат и даже песен. Рок-музыканты же приносят двадцать законченных пьес – с началом, развитием, кульминацией и финалом, отдают режиссеру – и делай с этим добром что хочешь.

Эти пьесы могут быть прекрасными, но все они самодостаточны и ни в каком видеоряде не нуждаются, не говоря уже о том, чтобы как-то ими передавать состояние героя и договаривать за него в музыке то, чего он не говорит в кадре.

В девяноста девяти процентах случаев рок-музыканты с этим не справляются – ни наши, ни, условно говоря, «западные». Даже великий Стэнли Кларк хоть и писал для кино довольно много, но успешной и «правильной» его киномузыку назвать сложо.

Рок-музыкант может посвятить себя кинематографу, но для успеха дела это требует полной его переквалификации, переосмысления подхода к написанию музыки.

В случае с «Ассой» звезды встали так, что все получилось. По нескольким причинам.

Во-первых, кино Соловьева – кино стопроцентно авторское, некоммерческое – при всем бешеном успехе «Ассы». Такое было время; как говорил сам Гребенщиков о своих последующих стадионных концертах, «с осени 86-го мы перемещались со стадиона на стадион под такие бурные овации, как будто лично отменили советскую власть».

Был такой достаточно короткий временной промежуток, когда самым коммерческим было некоммерческое кино. Это время быстро прошло, но Соловьев с «Ассой» в него попал очень точно.

При этом все смотрели на «Ассу» как на нормальный мейнстримовый фильм, и он получил широкий прокат. Работа над картиной тоже шла по обычным, размашистым советским меркам – и у Гребенщикова случайно получилась отличная звуковая дорожка.

Я пишу «случайно» – при всей моей любви к Борису лично и творчеству «Аквариума» в частности. Он шагнул в область, пока что ему чуждую, он занялся делом, которое делать не умел, – но, в силу стечения обстоятельств, таланта и обаяния БГ, все получилось.

«Аквариум» играл в студии, по сути, джемы, а Борис отбирал то, что ему казалось интересным и соответствующим картинке в кадре. Плюс электрическая версия «Плоскости» (которая сама по себе получилась удачной, но это не киномузыка, это самостоятельная песня) и несколько вещей из «Треугольника».

Песен в картине достаточно, открою маленький профессиональный секрет – в тех случаях, если кино не о музыке и не о музыкантах (а «Асса» – не о музыке и не о музыкантах), песни обычно ставятся в картину с единственной целью – компенсировать отсутствие динамики (либо физического действия, либо драматургического) и, в общем, «поднять» картину (чтобы не сказать «спасти»).

В общем, все получилось как нельзя лучше: Соловьев – великолепный режиссер, шагнувший (как и БГ) на совершенно незнакомую ему территорию, за счет своего таланта и профессионализма снял отличное авторское кино… про любовь бандита (поскольку профессиональный актер и мощнейший «киночеловек» Станислав Говорухин легко перетягивает весь фильм «на себя») таким образом, что получилось оно о проблемах постсоветской молодежи.

Не в последнюю очередь за счет закадрового участия «Аквариума».

В 1987 году «Аквариум» впервые начинает работу над новым альбомом в официозной советской студии «Мелодия».

После совершенно домашней, привычной студии Тропилло «Мелодия» была совершенно чужой территорией. Там, как и во всех бывших советских аппаратных – хоть на радио, хоть на телевидении, – сохранилась атмосфера советской конторы, производства, атмосфера, совершенно лишенная даже намека на творчество.

Я бывал на «Мелодии» и даже записывал там музыку, я все это видел и чувствовал. Уюта там ноль, так же как и в других официозных местах, – какие бы мягкие кресла туда ни тащили новые, уже в XXI веке, хозяева.

Впрочем, «хозяева» (если иметь в виду звукорежиссеров, а не администрацию) ни в чем не виноваты. Они просто оказались в таких условиях, и им нужно было как-то адаптироваться.

Александр Докшин, один из «заслуженных» работников «Мелодии», прекрасный звукорежиссер и музыкант, стал, например, впоследствии членом группы «Аквариум», ее «штатным» звукорежиссером, – но до этого было еще далеко.

Работать на «Мелодии» группе было тяжело – здесь никогда еще не писали рок-музыку как таковую (никто ведь не считает советские ВИА рок-музыкой – там был совершенно иной подход к звуку и ко всему, кроме звука, – к чувству, к смыслу, ко всему). Группа пыталась найти взаимопонимание с местными звукорежиссерами. В конце концов какое-то понимание процесса выстроилось, и хотя не удалось записать все те песни, которые хотелось, на «Равноденствии» появились ранее не планировавшиеся «Поколение дворников», «Золото» и «Аделаида».

Звук «Равноденствия» в результате получился настолько мягким и психоделическим, что ничего подобного в смысле классической психоделии здесь еще не было – из ряда Beach Boys самого начала 70-х, периода «Surf’s Up» и Kinks времен «Village Green». Неземные бэк-вокалы группы, космический, отстраненный тембр голоса Гребенщикова, по максимуму использованные «Вау-вау», тремоло, хорусы и флэнжеры, струнные оркестровки и флейты, духовые, спрятанные назад, смягченные барабаны – в первых двух песнях, квазисимфонический «Наблюдатель», напоминающий лучшие песни из первого альбома Эла Купера (не путать с Элисом Купером), чудесное мягкое многоголосие «Партизанов полной Луны», торжественная «Лебединая сталь» – словно эхо «Дня серебра» с true-rock-гитарой Ляпина, до удивления изящная «Золото на голубом» – продолжение привычной акустики «Аквариума», только на два уровня выше, – с фантастической, причудливой вокальной линией и совсем какой-то юношеской блок-флейтой.

«Дерево» – дебют аккордеониста Сергея Щуракова в качестве музыканта «Аквариума»; Сергея привел Сева Гаккель, и «Щур» остался в группе на довольно долгий срок.

Андрей «Рюша» Решетин и Иван Воропаев ко времени начала записи «Равноденствия» уже были постоянными членами группы. Состав на записи: БГ, Дюша, Гаккель, Рюша, Воропаев, Ляпин, Титов, Трощенков, Фан, Вячеслав Егоров, а также Иван Шумилов, Вячеслав Харипов, Дмитрий Кольцов, Сергей Щураков.

«Равноденствие» – последний альбом «старого „Аквариума“». Музыкантам стало тесно в рамках одной группы, у каждого были свои пристрастия, свои цели и своя жизнь. «Аквариум»-1 подходил к концу.

Зимой 1987 года «Аквариум» играет в Москве и Ленинграде совместные концерты с британским фолковым певцом Билли Брэггом, 13 декабря 1987 года Борис Гребенщиков улетает в Америку.

Оставшиеся в Ленинграде музыканты группируются вокруг Дюши, Андрея Романова, – и на свет появляется группа «Трилистник».

Борис же улетел в Америку с запасом новых песен, которые были написаны им во время работы над «Равноденствием», – позже они будут собраны в альбом «Наша жизнь с точки зрения деревьев».

Борис приезжает в Ленинград, уезжает обратно в Америку – работать над англоязычным проектом – и снова возвращается. В группу приходит Олег Гончаров – звукорежиссер и музыкант, задержавшийся в «Аквариуме» на долгие годы.

В 1988 году снимается знаменитый клип «Поезд в огне» (режиссер Сергей Дебижев), летом 1988-го группа впервые выезжает за границу – в Монреаль, где выступает на концерте «Врачи за безъядерный мир».

На одной сцене с «Аквариумом» – Кросби, Стиллс и Нэш. После концерта вышеупомянутые звезды дарят Дюше гитару (от Кросби), а группе – многоканальную студию «Таскам» и целый ящик с лентами.

Параллельно Борис и Александр Титов (единственный из «Аквариума», принимавший участие в работе над этим проектом) записывают «Radio Silence». Запись проходит в США, Великобритании и Канаде. Дирижирует и продюсирует альбом Дэйв Стюарт (Eurythmics).

24–15 ноября в Ленинграде, в СКК, проходит международная презентация «Radio Silence»; на сцене с музыкантами «Аквариума» – Дэйв Стюарт и Рэй Купер.

После этих концертов из группы уходит Сева Гаккель.

Киноэпопея продолжается – «Аквариум» под названием «Русско-Абиссинский оркестр» участвует в записи сразу двух саундтреков – к фильму «Черная роза» Сергея Соловьева и к «Золотому сну» Сергея Дебижева, а Дюша записывает первый альбом «Трилистника» – «Матросская тишина».

Дюша не был исключением – весь «Аквариум» переживал тогда период странного увлечения творчеством ленинградской, как теперь бы сказали, «арт-группы» «Митьки». Я до сих пор не понимаю, почему эта безвкусица так прижилась и почему «Аквариум» довольно долгое время наряжался в тельняшки.

Борис привозит из Америки шубы и вообще приличную одежду жене, что-то для дома – поскольку дома не было по большому счету ничего (его комнату на улице Софьи Перовской несколько раз грабят, проникая в помещение через крышу).

Гребенщиков, несмотря уже на свой статус «почти заграничного артиста», продолжает курить «Беломор» и делает это с таким изяществом, что даже модник Цой не может перейти на сигареты, подражая своему старшему товарищу.

22 мая 1989 года в США, Европе и СССР выходит альбом «Radio Silence» – в хит-параде «Billboard» он занимает 198-е место, компания CBS заключает с Борисом Гребенщиковым контракт на 8 альбомов.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Солнце — самая неизведанная и далекая планета, в совершенно иной вселенной, отличной от нашей с вами...
«Герой романа „Мнемозина или алиби троеженца“ — судмедэксперт, пенсионер Иосиф Розенталь создал неве...
Старинный замок в карпатских горах Трансильвании получил в наследство известный адвокат. Надеясь на ...
В сборник эссе вошли произведения автора: «Сны Эрры» — размышление на тему поиска путей развития лич...
Автобиографическая повесть Натальи Нусиновой, киноведа, дочери писателя и сценариста Ильи Нусинова –...
В королевском дворце Имганта пятый день пируют знатные женихи, собравшиеся сюда со всех срединных ко...