Пепел и страховой бес Чубаха Игорь

Серпухова и не восприняла слова, как размахивание кулаками после драки. Ей понравилось принять выпад за еще один знак капитуляции, нечто вроде швыряния знамен к мавзолею.

– Ага. Мне собственной психической базы не хватает, – улыбнулась Елизавета, доставая жвачку, – антиникотиновая. Мне теперь здоровой быть нужно.

Мимо них, и дальше по ступенькам, скатила вниз коляску сосредоточенная мамаша лет шестнадцати. Невзрачненькая, в курточке с самого дешевого рынка, разве что спина гордо не гнулась.

– Говоришь, как беременная, – приняла подсказку извне Павлова.

– Очередной идеей, – гоготнула Елизавета, из-за гремящих в ушах победных фанфар готовая спустить поверженному врагу даже легкую фронду. Кажется, Серпухова именно здесь и именно сейчас испытывала к Насте нечто, похожее на сочувствие.

– Слушай, Лиза, давай пройдемся, – тоном бывалого миротворца предложила Настя, оглянувшись, – у меня ноги затекли, пока я в очереди сидела.

– Ну, давай. Заодно в курс дела введешь, – не стала противоречить Елизавета, чувствуя, что ей, в общем-то, по барабану, где беседовать с Павловой. Победительницу обволокла та приятная расслабленность, когда ни одна мелочь не портит благодушного настроя, и когда все в тему – от теплых джинсов до удачно состряпанного дела, в проекции обещающего множество приятностей.

Анастасия развернулась и пошла с крыльца к тротуару. Ветер вцепился в полы ее плаща, стал теребить и трясти, словно ненавистник рекламы телевизионный пульт.

– Ну, Елизавета, что ты ждешь? Пойдем! – она сделала приглашающий жест рукой, – к тому же, манеру «передачи материала» я уже обдумала на досуге.

Наверное, в последних словах не хватило пораженческих нот. Острая на нюх товарищ по партии вынырнула из счастливого дурмана:

– Что-то ты разговорчивая, – подозрительно заявила Серпухова, краем глаза поглядывая на Павлову. Причем смотрела она сверху вниз не фигурально: среднего роста Анастасия была ниже ее на добрых полголовы.

– Отвлечься пытаюсь, – снова натянув смирительную рубашку покорности, ответила Павлова.

– Знаешь, у молодежи теперь новый лозунг – «Серп и молот, коси и забивай», – утешающим тоном произнесла Елизавета, опять переставшая ненавидеть Павлову: ведь та при всех демаршах уже не конкурентка. Серпухова удивилась собственным примиренческим настроениям. «Прямо хрущевская оттепель», – с недоумением мысленно присвистнула она.

Настя промолчала, старательно огибая встречную толпу. По периметру парка народ ходил охотно и в большом количестве, а дорогу, естественно, уступать не хотел никто. Жлобский мир.

– Что-то здесь тесновато, – загадочно констатировала Настя.

– Нормально, – не согласилась Елизавета: видимо, дух противоречия так просто сдаваться не собирался.

Да вот продолжиться подспудному спору было не суждено. Перед Елизаветой вырос нахальный и явно поддатый паренек лет двадцати двух, не по погоде одетый в футболку расцветки «матрас», выпрямился во весь рост – довольно приличный – и приступил к «знакомству»:

– Слышьте, телки. Особенно ты, длинная. Твоей маме случаем не нужен зять-алкоголик?

– У нее уже есть, – хмуро отсекла Серпухова и попыталась пройти дальше.

– Ну и пошла в кунсткамеру! Кроме старого маньяка на такую, как ты, ни у кого и не встанет. И на человека не похожа, так – рогулька…

Елизавета остановилась. Прохожие уже начали оглядываться. Анастасия почувствовала резкий выброс адреналина, сердце учащенно заколотилось. Она машинально пыталась поймать первое же подозрительное движенье парня, она не знала полного СЦЕНАРИЯ. А парень глянул на Павлову и неожиданно трезво подмигнул, указывая на парковую скамейку.

– Не обращай внимания, Лиза, он пьян в драбадан, – сказала Анастасия, беря Серпухову за локоть. – Давай отойдем.

– Четыре дня пьянка, осталась пива банка! – орал парень, приставая уже к другим прохожим.

– Да у меня в глазах мельтешит от этого электората, – раздраженно бросила Елизавета, направляясь к стоящей в небольшом отдалении скамейке. Ей самой было неясно, почему этот незначительный инцидент завибрировал где-то в районе желудка такой неприятной иглой.

Они уселись. Сердце у Насти прыгало уже где-то ближе к горлу. Она не знала подробного СЦЕНАРИЯ.

– Не, ну какой урод! – Все не могла успокоиться Елизавета.

– Да ладно тебе, – ласково начала Настя, – вдохни полной грудью, Лиза, послушай шум деревьев…

– И машин…

– Посмотри вокруг. И на нас – со стороны. Зацени, кстати, какой гениальный ход для раскрутки партийных лозунгов. Сидят два члена партии, два руководителя – бывший и настоящий, на скамеечке в парке, среди простого народа, обозревают площадку, на которой играют обычные, не блатные и не понтовые дети… Вот бы это заснять… Кстати, о передаче дел, у регионального отделения партии наклюнулся очень любопытный спонсор, хозяин страхового общества… Смотри, смотри, они в футбол играют, а сами-то не больше мяча!

Настя засмеялась, будто поехала крышей, и побежала к площадке.

– Вавка в голове! На самом интересном месте… – недовольно пробурчала Елизавета, выплевывая жвачку точно в урну. Она вообще редко промазывала.

Настя бесшабашно весело, но, как показалось Серпуховой, несколько нарочито, пнула черно-серый потрепанный мяч и погнала его в сторону от детей. Дети не завыли, а, наоборот, с гиканьем бросились догонять взрослую тетю, так неожиданно и кайфово подключившуюся к игре. Мамаши продолжали судачить о своем, искоса поглядывая за чадами.

– Ребя! – вдруг заорал пацан лет трех, вытягивая руку, – смотрите, какая машина! И дядька со стреликом!

Никто даже не успел поднять вой, упасть в обморок или захохотать диким истеричным гоготом. Черный джип сбавил скорость, молодой человек не запоминающейся внешности открыл огонь из приоткрывшейся дверцы – правда, не из пистолета, как показалось трехлетнему эксперту, а из калаша. И джип, оставив щемящий запах бензиново-порохового выхлопа, пропал из поля зрения.

Настя видела, как медленно сползла со скамейки изрешеченная Елизавета, и сама приготовилась почувствовать боль. Порыв ветра распахнул плащ. Анастасия вскрикнула. Пуля калибра девять миллиметров, весом двадцать три грамма, вылетела со скоростью двести девяносто метров в секунду. Снайпер на крыше противоположного дома развинтил эсведушку и бросил в дорожную сумку, ситуация не требовала избавляться от снайперки на месте. «Хороша оптика», – любовно подумал наемник.

Мамаши вышли из ступора и бросились к детям, подняв запоздалую панику, ветер взмел пыль.

Уже вызвали «скорую помощь», которая в кои-то веки прибыла на удивление быстро, оказавшиеся тут как тут менты буквально за локти принялись хватать свидетелей. Добровольцем оказался тот самый парень в матрасной футболке, делавший Елизавете «неприличное предложение». Врачи безнадежно покачали головами, только увидев рваные клочья грудной клетки Елизаветы.

– А вот вам повезло, – сказал главный Насте, – легкое ранение, так, пустяк. Ткань в рану не попала, даже кость не задета.

«Ну, значит, не зря мерзла в этой долбаной мини-юбке, – мстительно подумала Настя, сопровождаемая в машину „скорой помощи“, – Да, мне повезло». Тогда, после шантажной атаки Лизаветы Анастасия позвонила Караванцу и вывалила все собранные вокруг войны за фармацевтическое наследство факты, но при этом Настя назвала цену за свою душу. О том, что ее условия приняты, капитан Павлова поняла, когда ее начальника турнули на пенсию. И ей пришлось выполнять иудин танец со своей стороны – для начала сдать Сергея Ожогова на пару с заложником. И теперь она принадлежала Захару с потрохами.

– Выздоровеешь – приходи опять в футбол играть, – успел на прощанье крикнуть мальчишка. Мать уже тащила его за руку домой, так, что он только задевал по асфальту носками.

* * *

Экономя последние гроши, чистую одежку Сергей ухитрился банально спереть в бесконечно-просторном универмаге. Всего и делов, что, знаючи, затеряться в шеренгах шмотья и содрать магнитные метки. Прикинут он теперь был прилично, только вот вооружен по минимуму – выкидухой. К тому же, после предательства со стороны всех и вся, Сергей даже думать себе запретил ради подпитки кармана соваться в игорные заведения от казиношек до бильярдных. Искать его в первую очередь станут именно там, а финансов оставалось впритык.

– Слышь, мужик, – Пепла легонько ткнули в плечо, – прикурить не найдется?

Пепел обернулся на мелодично прокуренный женский голос, медленно вытягивая из кармана куртки зажигалку, которая при надобности легко заменит свинчатку. Нет, это оказалась не засада, никто не торопился сунуть в пах ствол под злобное шипение: «Ты сейчас пойдешь, куда укажем». Девица, не глядя на Серегу, сдула со лба длинную рыжую челку, прикурила, поправила на шее фанатский шарф оккультных для сине-бело-голубого Питера цветов. Разом вспомнилось мутное возвращение в Питер, гудеж в душном купе… Пепел безрадостно усмехнулся:

– Итак, она звалась Татьяна?

– Ты что, Копперфильд? – не удивилась девица, так и не дав сразу понять, узнала ли она в свою очередь Пепла.

– Я – его лучший ученик. Пить меньше надо.

Клюющие грязь продрогшие голуби жались к парапету. Ветер делал с городом, что хотел; насморки так и охотились за пешеходами. Сырые рекламные щиты выглядели уныло, унылостью запотевали стекла кабаков и кафе. Унылое небо сулило близкую морось.

– Говоришь, как моя мама, – недовольно скривилась Таня, и, видимо, все-таки вспомнив, продолжила начатый еще в поезде диалог, – ты-то как? Я вот на телевиденье не прижилась.

– Сочувствую.

– Да ладно, конь с ними, – беспечно отмахнулась Таня, – может, пойдем куда, пивка треснем?

– Отчего бы не треснуть? Только сначала… Слушай, тут же букмекерская контора рядом?

– Да. Я как раз оттуда. Можешь поздравить, приподнялась на итальянской серии. Правда, навар копьевый, чуть ли не больше на дорогу уходит.

– Давай так. Я тебе скажу, на что ставить, бабла дам, а ты поставишь за меня, – предложил Сергей.

– Why not? – согласилась Таня.

Ожогов оценил редкое женское качество – не задавать лишних вопросов, мысленно улыбнувшись, вспомнил Настю и нашелестел предпоследних купюр:

– Поставь все на победу «Локомотива» в двадцать восьмом туре.

– Не низко ли плаваешь? Кофф-то мизерный, что заморачиваться? – не выдержала Таня. Видно, игорно-спортивные дебаты в ее понимании к лишним вопросам не относились.

– Нормально, – здраво рассудил Пепел.

– Ну, жди меня, и я вернусь.

Пепел примостился у входа в маленьком дворике непонятного, но очевидно светского учреждения (выяснять было лень), а Таня походкой праздного хулигана неторопливо двинула через Манежную площадь.

Через две сигареты до фильтра она вернулась, слегка оживившаяся. Сергей, прежде тревожно оглядевшись, вышел ей навстречу.

– Сделано, – сообщила девица с видом неуемного личностного достоинства, – матч скоро. Давай в каком-нибудь кабаке его посмотрим.

– Не, в кабак не пойду, – Сергей прикинулся, что гнушается.

Небо чуть просветлело, будто устало дуться, но опускать зад на мокрые скамейки все едино никто не рисковал. Лысые ветки деревьев в сквере безоговорочно подчинялись беспутному ветру. Одним словом – промозгло, Таня недовольно скривилась:

– Тогда жди меня здесь, буду через два часа. Извини, я уважаю чужую блажь, но матч из-за нее пропускать не желаю.

Если Пепел опасался, что в игровом зале его могут накрыть облавой, то уж в кабак он не ломанет тем более. Риск – дело благородное, но неоправданный риск приведет, как два пальца об асфальт, к тому, что Пепел будет курить бабмук. Конечно, он не прилип к мокрой скамейке в сквере, где всего пару поворотов циферблата назад дожидался интерполовца. Вот уж где засаде не бывать, это в Михайловском замке. Измерив шагами очередную аллею, вспугнув очередную стаю озябших голубей и пнув очередной упавший с дерева созревший каштан, Ожогов купил билет в музей.

Рядом с кассой за стеклом нагло, спиной к гражданам, сидел вахтер, дул чай из блюдца и пялился в телек. То, что показывал экран, Ожогова не могло не заинтересовать:

– Борьба с бандитизмом, как известно, нередко становится оружием в предвыборной гонке. Но еще чаще дело не продвигается дальше слов. В силу этого политик, который хорошо осведомлен о незаконных структурах и позиционирует это на протяжении всего предшествующего выборам периода…

– Разрешите представить, – очнулся согбенный за древностью лет телеведущий, – сегодня гости нашей программы – политтехнологи: доктор исторических наук Андрей Алексеевич Кваснецов (он кивнул в сторону начавшего диалог) и член-корреспондент Академии Наук Владислав Аристархович Ромин.

– Позвольте, – не дослушав ведущего, заговорил второй собеседник, до рези в глазах похожий на Роберта де Ниро, – если человек так хорошо осведомлен о бандформированиях, участие в политике для него должно на этом заканчиваться! Потому что такая осведомленность наводит на определенные соображения весьма двусмысленного характера.

– Именно! Именно поэтому с точки зрения пиаркампании инцидент у морга идет на пользу Анастасии Павловой!

– Если мы все будет сводить к пиаркампаниям… – поморщился «Де Ниро»…

– Только не надо дергаться, Серега! – легла на плечо тяжелая рука, – привет от Шрама.

Мышцы Пепла налились электричеством, когда он поворачивался, то уже был готов рвать глотки, выкалывать глаза и уходить по крышам. Однако пока прямой необходимости совершать рекорды выживания не возникло. Сверху до низу напрягшуюся фигуру Ожогова оценили довольной улыбкой, обрамленной копной седых волос:

– Саечку за испуг, – хохотнул работающий на самого Шрама некто Гречкин, – У меня к тебе солидное деловое предложение.

– Я – в бегах, – не расслабляясь, ответил Сергей, ясен пень, шрамовские люди не станут шакалить на медицинскую блатоту, однако…

– Оповещен и еле тебя разыскал. Но подпишешь контракт, Шрам от всего отмажет в пять минут. Ему сейчас очень нужен верный человек для непыльной работы, очень интересная тема – перекупать у строительных компаний пятна застройки под небоскребы, на взгляд Шрама, ты бы справился.

Телек бубнил по прежнему, а вахтер внимал вместо того, чтобы бдить, проучить бы его, обнести музей…

– А как, по-вашему, иначе? Полагаете, народ…

– Полагаю, не народ, но часть населения периодически заглядывает в программы партий и кандидатов. Естественно, наиболее разумная часть населения…

– Господа, господа, – засуетился ведущий…

– Если по рукам, здесь недалече открылся любопытный кабачок «Реанимация», – блеснул фарфоровой фиксой Гречкин, – официантки под медсестер, дизайн – аптека, сидишь на кушетках, фирменное блюдо – водка из капельницы. Поедем, обмоем новую должность.

Сергей выдержал паузу, чтобы ответ прозвучал глубоко взвешенным. Предложение было заманчивым, именно сейчас заманчивым, чем когда бы то еще:

– Ты же знаешь, я – один на льдине, работаю только на себя.

– Жаль, жаль, – пожал плечами, дескать, мое дело – предложить, Гречкин, уже повернул, но не смог не подарить Ожогову последнюю фарфоровую улыбку, – А классно ты тогда на боях без правил Стивену Сигалу арбуз начистил… – и был таков.

Телек в вахтерской продолжал пережевывать политику:

– Нет, и еще раз нет! Не более трех процентов избирателей вообще знают, чем отличается программа «СПС» от «Яблочников». Более того – о чем вообще говорится в этих программах! И здесь в силу вступают разработка имиджа, активные действия, порой скандалы – то есть пиар компания. Согласитесь, те же «СПС» ошибаются, и крепко, в одном – один из представителей их партии Анатолий Чубайс, а кто у нас в России во всем виноват?

– Это не определяет успех сугубо региональных партий, – отвесил «Де Ниро», доставая из серебренного портсигара длинную сигарету с мундштуком и мусоля ее в аристократичных пальцах…

Слушать экскурсию о гвардейских нагрудных знаках в царской армии Сергею перехотелось, маячить за вахтерской спиной – тем более. От нечего делать нелегал Ожогов послонялся по прилегающим к Манежной улочкам, взял у рекламного коробейника пригласительный билет на Выставку медицинского оборудования в ЛЕНЭКСПО, повертел в руках и отправил в урну, прокантовался в парке, а ровно через два часа вернулся в сквер. Таня не замедлила появиться, будто пятый туз в колоде, которую Пеплу доверили сдавать.

– Хорошие новости! – крикнула она еще через дорогу, размахивая, аки Кармен, вынутой из зубов невесть откуда стянутой розой, – выиграли шесть – один. Только вот турки подвели.

– Какие еще турки? – насторожился Пепел, почуяв неладное, будто пожилой муж при голенастой миниюбочной, отданной не по любви, осьмнадцатилетней супруге.

– Ясное дело, обычные турки, потомки янычар. Которые не знают жалости ни к англичанам, ни к латышам, порой себе же в убыток. Только на этот раз подвели, ублюдки. Фак, обидно. Я же у наших на счет поставила. Угадала. Дай, думаю, турками добью. Что меня поперло? Всего-то один и восемь… – Все это Таня произносила с искренним возмущением – ненадежные турки явно задели ее за глубинное живое.

– Женский фактор, – вздохнул Пепел, которому злиться и скандалить было совершенно не в дугу, – поставишь второй раз.

– Так футбола сегодня больше нет, – невинно огорчилась Таня.

– И к лучшему, – хмуро усмехнулся Пепел, – у тебя от футбола рассудок прется и в кипятке клокочет.

Таня горделиво приосанилась и даже зарделась:

– Спасибо. Такого комплимента мне еще не делали. Правда… Я со своим мужиком из-за этого рассталась. Он меня к команде приревновал, дурень. А тебе моя роза нравится? – невпопад спросила она.

– Шварценеггер, танго из «Правдивой лжи» [28]. Хорошая роза, зеленый стебель, пурпурные лепестки – как в цветочном магазине… – а ведь Сереге так нужны были рубли, чтобы купить самое завалящее огнестрельное, иначе он в дамках.

– Ладно, ближе к делу. Короче, теперь только НХЛ, – вернула цветок в зубы и принялась вакхически жевать стебель «старая» знакомая.

– Линия есть? – если безобразие нельзя прекратить, его нужно возглавить.

– Обижаешь, – роза куртуазно дала Сереге пощечину.

Малышка забывалась. Женщин Серега никогда в жизни не бил, но сейчас еле усмирил позыв мышц. Стенать о несбывшемся поздно, жаль, что не оказалось рядом более надежных плеч, дабы опереться. Гречкин – не в счет, в том раскладе никто не позволил бы Сереге оставаться независимым. Пепел пробежал глазами по строкам:

– Ставь на победу Анахайма, – сквозь зубы определил он и постарался, чтобы краткие емкие слова, где мат оставался за кадром, вливались в уши безбашенной девчонки безаппеляционным приказом.

– Не спорю, – согласилась Таня, – дай глянуть. Ух ты, и кофф приличный. Ладно, Серега, не смотри зверем. Куда я денусь с подводной лодки?

Она опять исчезла в дверях, но вернулась почти сразу, всего через полсигареты.

* * *

Руль в послушных руках рывком повернулся вправо, Опель занесло на сумме четырех колес. Трое находящихся внутри авто персонажей испытали сомнительный кайф, будто задник Опеля оторвался от дороги, но руки водилы, не отпуская баранку, шарахнулись влево. Набирая скорость, машина помчалась по проспекту Непокоренных.

Через два светофора Чеснок стал соблюдать правила уличного движения. Веня Портер, снял руку, сжимающую пропитанную эфиром тряпку, с опухшего лица неряшливо одетой гражданки лет сорока и, чтобы самому не забалдеть по случаю, вышвырнул тряпку в опущенное окно. Кажется, он поторопился. Гражданка, хоть и плыла по волнам шизы, полной отключки не достигла, глаза, со дна которых взвилась муть, тупо ощупывали пространство, бородавка на щеке топорщилась ежиком волосин.

Веня Портер решил, что минут пять пленница на большее, чем пускание слюней, не способна, и высыпал на серую юбку гражданки нехитрое содержимое ее видавшей виды сумочки. В компании с надтреснутой пудреницей, ключами от квартиры, несвежим носовым платком и упаковкой аспирина оказался недавно полученный паспорт: Локтионова Варвара Петровна. Преклонного года рождения…

– Локтионова Варвара Петровна. – Довольно оскалился Веня Портер, и Чеснок вздохнул с облегчением. Два месяца назад случилась у них такая промашка, они изловили и привезли по приказу шефа человечка, а оказался не тот, только усы похожие.

Чеснок ослепил зеркальце заднего вида счастливой улыбкой и закурил, Веня Портер беззлобно пихнул Варвару Петровну локтем в бок, чтобы она собрала свой скарб с колен в сумку. Безнадежно – тетка оставалась в ступоре.

– Варвара Петровна, – начал вешать ей Веня Портер обычную при такой работе лапшу и для наведения контакта сам собирать барахло в сумочку, – вы задержаны в соответствии со статьей Сто семьдесят три Уголовного Кодекса Российской Федерации для дачи показаний. – В сумку отправился носовой платок. – Мы – сотрудники Управления по борьбе с незаконным оборотом сильнодействующих фармацевтических средств – в сумку вернулись ключи, – были вынуждены привлечь вас к даче показаний таким необычным методом, поскольку наша беседа должна пройти в обстановке глубокой секретности. Мы надеемся на понимание и долгосрочное сотрудничество, – Веня Портер застегнул сумку на змейку и сунул пленнице под локоть.

– С вашей стороны! – подчеркнул не отрывающийся от руля Чеснок.

– Да, понимание с вашей стороны, – поправился Веня Портер.

Пленница, чуть оклемавшись, откинулась на спинку сидения и равнодушно уставилась вперед. Честно говоря, с такой реакцией Чеснок и Веня Портер сталкивались впервые.

– Вам ничего не грозит. – На всякий случай сказал Веня Портер.

– Ответите на вопросы нашего начальства, и мы отвезем вас, куда пожелаете. – Уточнил Чеснок.

Впереди на обочине показался фехтующий полосатой палкой гибедедешник. Чеснок сбросил скорость до сорока. Веня Портер сфотографировал, что пленница оказалась с норовом и прикидывает, как бы распахнуть дверцу и выскочить из машины. С размазанной по сусалам губной помадой она напоминала пытающуюся дать деру с места преступления вампиршу.

– Эта дверца не открывается, уважаемая Варвара Петровна, так сказать, на вечном запоре, – остудил порыв Веня Портер. – Вынужден еще раз повторить, вы задержаны представителями власти, и после дачи показаний вам ничего не грозит.

– Прекращай, тетка, ерзать! – обозлился Чеснок, – Или впаяем три года с конфискацией за пособничество. Тебе же русским языком сказано, что мы из Управления по борьбе с подпольным оборотом сильнодействующих лекарственных препаратов.

– А он говорил, – пленница покосилась на соседа, – что вы из Управления по борьбе с незаконным оборотом сильнодействующих фармацевтических средств. И еще вы мне не показали удостоверений. И еще меня схватили и затащили в машину прямо у подъезда! Кому же верить? – эфир окончательно улетучился из мозгов пленницы, и она соображала вполне здраво. – Прошу вас, отпустите меня! Я ни в чем не виновата, прошу вас!

Дорожного служаку с жезлом-кормильцем Опель не заинтересовал. Веня Портер достал из женской сумки аспирин, вылущил таблетку и насильно затолкал тетке в рот:

– Ну-ка, никни, шалава! – шикнул он, – Еще истерики тут будешь закатывать. Кому ты нужна? Расслабишь язык перед командиром на пятнадцать минут, и свободна. Даже бабок срубишь. Сколько ты получаешь: три тыщи деревянных, пять? Шеф тебе месячную зарплату с барского плеча отстегнет за подсказку!

– Отпустите меня! – не вняла советам пленница. – Я вам только могу помешать. Я могу застучать в окно на светофоре. Могу закричать! Другие поймут, что меня похитили! Я могу рвануть руль на скорости!

– У тебя остался эфир? – спросил Чеснок второго.

– Канистра, – соврал Веня Портер.

Это, наконец, подействовало, пленница заткнулась.

По встречной покатил милицейский пазик. Надежда вспыхнула в глазах гражданки Локтионовой, глазки оказались с желтинкой, маленькие и злые. Руки сцепились в замок, кожа морщинистая и шершавая, привычная к грубой работе.

– Не дури, – Веня Портер ткнул появившимся словно из ниоткуда в руке стволом похищенной под ребро.

Запланированный крик оказался блеклым болезненным всхлипом. Пазик умчался по неотложным делам. Пленница еще крепче сжала руки, и только-то.

– Вы не из Управления по борьбе, – вдруг обвинила похитителей дамочка.

– Зато у нас есть эфир, – лениво пожал плечами Веня Портер.

Опель свернул на грунтовку, рядом по мосту прогромыхала опаздывающая на Финляндский вокзал электричка, Опель преодолел распаханную бульдозером лужу и свернул в гаражный лабиринт. На третьем повороте машина остановилась. Вокруг ни единой души. Тем не менее, Чеснок, выбравшись из машины, прошагал вдоль ряда гаражных дверей и проверил, насколько надежно они заперты. Только после этого он трижды с большими паузами стукнул в тупиковую дверь и крикнул придуманный Гришей Наумкиным шутливый пароль:

– Оказываем услуги по нераспространению электронных вирусов по вашим адресам! – не дожидаясь реакции, Чеснок кивнул напарнику, дескать, пора выводить заключенную на прогулку.

– Вы не завязали мне глаза, значит, вы меня убьете! – попыталась глубже забиться в машину тетка.

– Если ты не прекратишь бычиться, я пристрелю тебя сейчас же, – рассвирепел Веня Портер. – Разве не врубаешься, что шефу проще тебе сотку баков за молчание сунуть, чем мне за твою душу пятьсот отлистывать!?

Аргумент возымел действие. Не забыв дешевую сумочку, пленница выбралась из машины и гусиной походкой затопала к открывшейся двери, бородавка на ее щеке вызывала у бойцов господина Мурзенко лишнюю неприязнь. Чеснок остался снаружи и для близира открыл капот, Веня Портер, не пряча ствол, последовал за гражданкой.

Ее действительно никто не собирался убивать, посему допрос господин Мурзенко наметил в случайном гараже, записанном на третье лицо через четвертые руки.

Чуть сбоку стояла пара новеньких велосипедов; на них из-под потолка падал свет сорокаватной лампы, и звонки на их рулях блестели загадочнее звезд. Сверху на стене висел пластмассовый обруч. На полках лежала всякая ерунда, на нитке, протянутой от стены к стене, сохли душица и укроп, но это не помогало перебить запах машинного масла. Сам Константин Эдуардович восседал на раскладном стульчике, поджав ноги. Он очень боялся перемазаться местной автомобильной грязью. Гриша держал приготовленный косяк и глядел на приконвоированную из-за спины командира.

– Локтионова Варвара Петровна, работает уборщицей в медицинской конторе, где строгают таблетки, – по военному бодро и молодцевато доложил Веня Портер и вручил изъятый паспорт главному. – Неделю назад, в гостях у подруги Варвара хвасталась, что ей платят вдвое больше, чем на прежнем месте, а убираться надо раз в неделю. Только, жаловалась, директор больно строгий, и запрещает языком мести, чем они там занимаются. Фирма находится где-то «рядом с нефтебазой „Ручьи“. Ни в Комитете по здравоохранению, ни в Лицензионной палате подобной фирмы в этом районе не зарегистрировано. – Очень уж горд был выполненной работой Веня Портер, даже грудь выпятил.

Гриша Наумкин отложил забитый косяк в пепльницу и вышел из-за спины босса. Вынув из ладони бойца ствол, Гриша кивнул тому на дверь:

– Погуляй пока снаружи, понадобишься, аукнем, – и повернулся к Варваре Петровне, – вам, голубушка, присаживаться не предлагаю, разговор у нас будет короткий. И, чтобы никаких иллюзий, я вам предскажу ваше будущее не хуже гадалки.

Тетка напряженно мяла в руках сумочку.

– Я задам вам ровно три вопроса. Потом мы будем вынуждены вас связать и оставить здесь до утра. Неудобства будут компенсированы. Если же вы соврете, никто не вернется вас из гаража вызволять. С учетом того, что хозяин этого железа на два месяца укатил в Чехию, советую вам говорить чистую правду.

– Я все скажу, – как-то чересчур поспешно согласилась пленница, и это напрягло Константина Эдуардовича.

Он посопел и пролистнул паспорт:

– Какую сумму вы хотите за ответы?

– Смотря какие будут вопросы. Но ваш… работник обещал не меньше ста долларов.

– Вопросы для дебилов, не с экзамена по философии. Точный адрес места работы, сколько людей всего там трудится? И как площадка охраняется?

Пленница закашлялась, застучала себя по груди и резко зажмурилась. Из ее руки выпал стальной цилиндрик, покатился по бетонным плитам и наконец сверкнул ослепительней солнца. Гриша от боли в глазах выронил пистолет.

– Я ничего не вижу!!! – заверещал Костик, сжал пальцами фейс и грохнулся с раскладного стула в масляное пятно.

– Спрашивать вас про адрес Лунгинского завода, я понимаю, бессмысленно, – оскалилась тетка и появившимся из рукава лезвием рассекла кадык ловящему пальцами воздух тоже ослепшему от вспышки световой гранаты Наумкину. – Привет от Баева, на него не только Кандид работал! – крякнула дамочка, всаживая лезвие в основание черепа вставшему на карачки господину Мурзенко.

Осмотрев дело рук своих, мадам несвежим носовым платком протерла обернутую изолентой, торчащую ниже затылка Костика ручку заточки, подобрала пистолет и проверила обойму.

– Становлюсь такая рассеянная, как покойный Кандид, – извинилась Варвара Петровна перед трупами, – Я ведь забыла вас поблагодарить за него. Это очень помогло моему карьерному росту, – прежде чем толкнуть дверь наружу, госпожа Локтионова сняла ствол с предохранителя.

* * *

Фасады окружающих сквер домов были цвета дорожной пыли и время от времени перемежались влажными зевами дворовых садиков. По старому, покрытому небольшими, но частыми выбоинами асфальту сочились различного достатка прохожие. Вблизи, за деревьями, шуршали машины, которых было немного.

– НХЛ я не люблю, – рассудительно пояснила Таня, – хотя хоккей уважаю. Но эти американцы, понимаешь, все как пыльным мешком по голове ударенные, – она брезгливо сощурилась.

Сергей примирился, в конце концов он сам умеет терять башню. Вопросы геополитики и связей оной со спортом они обсуждали в том же скверике, за балдометром «Петровского». Пиво оказалось чуть ли не ершом, но было не привыкать. Болтанув остатки, чтобы лучше смешалось со спиртягой, Таня печально констатировала:

– Наверное, я алкоголичка? Не отвечай, это риторический вопрос. Все, пора.

Она опустила в урну пустую тару и пошла в те же набившие оскомину стеклянные двери. Вид у нее был почему-то понурый, а Сергей думал не о деньгах, а о том, во что втягивает эту бестормозную шизовую пацанку, ведь в его мире такие долго не живут. Потом стал смотреть, как бродячая кошка точит когти о шину припаркованного у конторы мерса. Вернулась агентша с таким же депрессивным менталитетом.

– Что наши «Могучие утки»?

– Смогли, – Татьяна кивнула, типа иначе и быть не могло, раз в вопрос вписался такой продвинутый специалист.

– Только не говори, что опять добила чем-то не прошедшим, – расклад Серегу стал прикалывать, к черту подробности, пусть и финансовые. Жить надо легко, даже если у тебя на шее петля.

– Да все прошло, – нетерпеливо отмахнулась Таня, – держи бабло. – Она протянула обернутую талоном пачку.

– Спасибо за помощь и поддержку. Что такая смурная? – пересчитывать заработок сейчас было дурным тоном.

– Накатило, – а ведь Татьяна до финала не верила. Надеялась, что этот симпатичный парень из ее мира, где чаще выворачивают карманы, чем выигрывают. Теперь романтика сдохла, перед девочкой выпячивался реальный профи, умеющий и знающий. А с таким рядом жить – чересчур смертным быть. Опасно смертельно – от многих знаний многие печали.

– Спрыснуть везение хочешь?

– Я просекла, что это – не везение, – обозлилась Таня, – знаешь, нервная становлюсь, наверное, к дождю. Кстати, – она порылась в сумке, быстро намалевала семь цифр в блокноте и выдернула страницу, – возьми-ка мой номер. – А ведь она всерьез рисковала, вписываясь, уже поняла, из какой жестокой он среды, тем не менее… – Захочешь – брякни как-нибудь. Пошатаемся, выпьем, турок добьем. В спорт-кабак надо будет завалиться – мне удобно, я живу на Караванной.

Пепел не стал оскорблять девчонку отказом и спрятал сложенный в четвертушку листок в нагрудный карман куртки.

– Ну, бывай. Рада была тебя увидеть. А в поезде… хорошо оттянулись.

– Взаимно.

Таня поправила на шее шарф, подтянула сползавшую с плеча сумку и, не затягивая сцену, свернула на Караванную.

Глава 13. То, что доктор прописал.

…В полях войны среди мечей

Встречал я смерть не раз,

Но не дрожал я перед ней –

Не дрогну и сейчас!

Разбейте сталь моих оков,

Верните мой доспех.

Пусть выйдет десять смельчаков,

Я одолею всех…

«Макферсон перед казнью» Эдгар Алан По

В накинутом на плечи белом халате младший лейтенант Игнатик выглядел еще моложе.

– Вот, – отдельно положив на стул полиэтиленовый пакет и беззащитно улыбаясь, протянул он вперед нехилую картонную коробку. Посетитель явно гордился своим подношением.

Забеленные известкой до серебристости стены палаты создавали, черт их услужливость возьми, некое состояние покоя. Обязательная горизонтальная полоса, отделяющая побелку от бежевого масляного низа не напрягала, наоборот, рождала уют на уровне детства с его халявными ОРЗ, когда на законных основаниях можно манкировать школьные будни со сменной обувью, заседаниями пионерской дружины и списыванием проклятой алгебры на переменах.

– И что это у нас? – Насте доставляло какое-никакое удовольствие ловить взгляд Игнатика и потешаться, когда его глаза от ее шального взгляда шарахались, будто воробьи от опытной кошки.

А еще лейтенант изо всех сил старался не смотреть на высвобожденную из-под сиротского больничного одеяла красиво упакованную в бинты Настину ногу. Ведь в этой картинке не оставалось ни капли от инвалидной ущербности, наоборот, сплошная эротика.

– Телевизор, чтоб не скучала, – гордо сообщил Михаил Игнатик.

– Сам допер? – ну как же не помыкать таким скромным, милым мальчиком?

– Да он не тяжелый.

– Я имею в виду – сам проявил инициативу, или подсказал кто?

– Старлей Фролов.

– Ну, тогда я точно – новый начальник отдела. – Зря Настя брызжет завуалированным ядом по аурам будущих подчиненных. Но так нравится брызгать!

– А ты сомневалась? Кто б тебе тогда отдельную палату выделил?

Ай, вьюноша, вы столь наивны, что заслуженной весталке милицейского отдела чуть скучно. Анастасия покровительственно улыбнулась:

– Не мельтеши, давай, врубай.

Игнатик засуетился – будем надеяться, малыш все же когда-нибудь превратится в сильный пол – поставил коробку на свободный стул, убрал со стула на потрескавшийся палатный линолеум. Открыл, достал двумя руками малодиагональный «Фунай» и водрузил на тумбочку. Рожа его в этот момент цвела столь сложной палитрой влюбленности, что любая реприза превращалась бы в шваль. Не заслужил паренек обиды, однако, я – стерва!!!

– Шнур не забыл? А пульт есть?

– Обижаешь, – достал Игнатик из кармана шнур и соединил телек с розеткой. Торжественно, словно, посвящая в рыцари, вручил дистанционник.

Конечно же, в это время дня по каналам шла перемешанная с рекламой мутотень. Наконец на регионалке Настя приказала Игнатику тормознуть.

Здесь экран шалил цветами, проповедуемая западными технологиями контрастность оборачивалась пургой: если зеленый, то только изумрудный, если красный, то, конечно, багровый, если остальные, то дискотечно-кислотные.

– …Да, конечно. Но, судите сами. Вам, с вашим цинизмом, это близко. Партия «Люди России» ставит целью борьбу с бандитизмом. Причем один из лидеров, Анастасия Павлова, мыслит весьма прагматично и замков на песке не строит. – важно рассуждал прилизанный тип, – Помните ее слова о том, что она не собирается ловить бандитов за руку, но намерена до предела осложнить им жизнь? Это – раз. Избирательная компания партии набирает ход. Есть мысли о том, что партия подвергается угрозам со стороны тех самых структур, с которыми собирается бороться. Это – два. Умирает…

– Если принимать на веру версию собственной смерти, – вставил слово экранный «Де Ниро».

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге представлены разнообразные материалы, отражающие характер взаимосвязи между современным сост...
Как бы парадоксально это ни звучало, у психопатов есть чему поучиться!.. Психопаты не знают страха и...
Монография посвящена исследованию социальных и правовых аспектов проституции. В книге дана условная ...
В мире мертвецов страх окутывает окраины Атланты, не жалея живых. Но и живые, кажется, тоже не жалею...
Семейные трагедии представителей дома Романовых достойны пера Шекспира. Личная биография каждого из ...
Все, кто выбрал для себя сыроедение, сталкиваются с огромным количеством вопросов: как переходить на...