Дай им шанс! Бивальд Катарина

Нечего рассказывать

— Ты собираешься рассказать родителям?

Они лежали обнаженные на кровати. Свет, конечно, был выключен, но поскольку дело было днем, в комнате было светло. Каролина не знала, как назвать то, что произошло, — грехом, непристойностью или обретением свободы? Она не знала, что ей думать. Даже внутренний голос замолчал. За несколько часов он не произнес ни одного нравоучительного слова, как будто ее нравственный компас внезапно размагнитился. Каролина уже занималась сексом. Много лет назад. Это был не самый приятный опыт в жизни, явно не стоящий того, чтобы потом так над собой измываться, считая грешницей. Но сегодня все было по-другому. Каролина и не подозревала, что секс бывает таким. Секс с Джошем был просто божественным.

— О нас? — спросил Джош.

Каролина хотела было сесть на кровати, но поняла, что она совсем голая, и поспешила накрыться одеялом.

— Не о нас, разумеется, — шокированная, ответила она. Как ему вообще в голову пришла такая мысль. Никто не должен узнать. Ни его родители (ей захотелось залезть с головой под одеяло), ни жители Броукенвила. — О тебе… что ты предпочитаешь мужчин.

Он рассмеялся и притянул Каролину к себе так, что ее голова оказалась у него на плече. Это было не очень удобно, но приятно.

— Сейчас это уже не актуально, — сказал Джош.

Каролина попыталась обдумать его слова, но мысли путались. Тогда она сказала:

— Ты знаешь, что никаких «нас» нет, ведь так?

Он даже не потрудился ответить.

— Ты встретишь приятного мужчину. Или женщину, если так тебе больше нравится. Одних с тобой лет, — добавила она. Конечно, встретит. Каролина слишком стара для него. Но, в отличие от него, она понимает всю серьезность ситуации. И она готова к тому, что он уйдет. Она сможет это пережить. Главное, чтобы никто не узнал. Ты с ума сошла, Каролина! Конечно, все узнают! Как ты сможешь им помешать? Тебя разорвут на части. И его тоже в покое не оставят. Он не знает, какими жестокими бывают люди, когда находят предмет для насмешек. Но Джош оставил ее слова без ответа. Тогда Каролина на всякий случай сказала:

— Никто не должен ничего узнать, Джош. Они нас просто засмеют.

Он медленно водил пальцем по ее плечу, рисуя бесформенные узоры. Каролина немного расслабилась, но все равно ее мучила мысль о том, понимает ли он, насколько это все серьезно. И в этот момент он произнес:

— Поскольку нет никаких нас, то нечего и рассказывать.

Каролина кивнула. Именно так. Можно расслабиться и просто получать удовольствие, пока это все не закончится.

Подозрения усиливаются

— Ха-ха, — сказал Гэвин Джонс соседу. Он был из тех, кому свойственно даже смех выражать словами. Сосед стоял, перегнувшись через забор, и явно не собирался оставлять Гэвина в покое.

— Давненько ты не высылал мексиканцев из страны?

Гэвин вздохнул. Всего пару минут назад он спокойно сгребал осеннюю листву, наслаждаясь тихим вечером пятницы, и вот он уже вынужден выслушивать все эти глупости.

— С того случая в Поствиле? — продолжал сосед. — Сотни несчастных мексиканцев, убивавшихся за мизерные зарплаты на работе, которую отказываются делать американцы…

Этим случаем занимался другой департамент. Но Гэвину тоже не нравилась их деятельность, вот почему он сменил направление.

— Тебе их не жалко? Разве нельзя было оставить бедняжек в покое?

В прошлом месяце сосед жаловался на то, что «понаехавшие» воруют у него работу. Которую ты не стал бы делать, подумал тогда Гэвин. А теперь они, значит, бедняжки. Он пожал плечами. Наверное, ему все равно, на что жаловаться. Сам же он предпочел нелегальным рабочим отдел, который занимался европейцами, заключившими брак — легальный или нет — с американскими гражданами. Куча бумажной работы, но зато непыльной и спокойной. У Гэвина было шестое чувство. Он всегда знал, когда кто-то лжет. Это производило большое впечатление на коллег, потому что ему достаточно было взглянуть на анкету, чтобы понять, что податели лгут. Но иногда коллеги смотрели на него с жалостью и даже с отвращением — наверное, потому, что считали эту работу слишком нудной и не стоящей того, чтобы на ней так выкладываться. Но Гэвин ничего не мог с собой поделать. Он был хорошим работником. Просто раньше он вычислял нелегальных иммигрантов, которые просто хотели заработать, а теперь — избалованных европейцев, которые думали, что им закон не писан. Европейцы почему-то считали, что у них есть право оставаться в США сколько им заблагорассудится. Этим они сильно отличались от латиноамериканцев, которые прекрасно знали, что у них нет никаких прав, и ничего не ждали от жизни, кроме тяжелой работы, разлуки с семьей и мизерной зарплаты. Нет, ему не доставляло удовольствия их наказывать, хотя именно так и думали его коллеги. Нет, ему нравилось видеть, как люди нервничают и переживают в его офисе. Он знал, что злоупотребляет властью, но ведь это никому не приносило вреда. Европейцев всего-навсего заставляли платить штраф и отправляли домой. Мексиканцам приходилось гораздо хуже. Зачастую они оказывались за решеткой, даже не понимая, какое преступление совершили. И для них депортация была равносильна катастрофе.

— У меня есть для тебя совет, — сказал сосед.

Гэвин вынужден был отставить грабли и повернуться к нему лицом. Может, он выскажет все, что его гложет, и отстанет от Гэвина.

— Подожди меня здесь! — сказал сосед и пошел в дом. Через минуту он вернулся с двумя распечатками. Гэвин неуверенно взял их в руки.

«Новостной бюллетень Броукенвила» — значилось наверху. Он с интересом посмотрел на соседа.

— Новый книжный в Броукенвиле! — сказал сосед. Гэвин прочитал статьи. Сара. Просто совпадение? Или в этом городе две шведки по имени Сара? Фамилия нигде не упоминалась. Но Сара Линдквист из анкеты на его столе на работе находится в США по туристической визе, срок которой не истек. И в анкете было написано, что она влюбилась в американского гражданина. Туристическая виза не дает права открывать книжный магазин. В этом нет никакого сомнения. А раз она это сделала, то внезапный роман с Томом Харрисом предстает совсем в ином свете.

— Можно мне это оставить у себя? — спросил он.

— Конечно, — кивнул сосед и потянулся, оголяя живот.

На дворе был октябрь, а с него еще не сошел загар, с отвращением отметил Гэвин. И рубашка у него была расстегнута, в отличие от укутанного Гэвина. Он вздохнул. Видимо, придется навестить книжный магазин и поговорить с этой Сарой. Ему совсем не улыбалась перспектива работать в субботу.

На следующий день Гэвину не составило труда сразу узнать Сару по фотографии на распечатке. С того места, где он стоял на улице, было прекрасно видно, как она работает в книжном. Она как раз советовала книги покупателю и двигалась со спокойной уверенностью человека, явно хорошо знающего этот магазин. Так могли себя вести только работник или владелец. Гэвин не стал сразу входить. В таких ситуациях он всегда сначала собирал информацию и только потом говорил с подозреваемыми. Но здесь все было уже ясно. Сара Линдквист была в Айове меньше двух месяцев. Если она и правда влюбилась и собралась замуж, то жители города будут в курсе. В маленьких городках все всегда всё знают, а такой бурный роман точно должен быть у всех на устах. К тому же, раз их охватила такая сильная страсть, они, должно быть, уже и живут вместе. Или во всяком случае проводят вместе много времени. Такое невозможно упустить. Конечно, они могла знать друг друга раньше. Но тогда люди тоже были бы в курсе, потому что Том представил бы ее как свою девушку из Швеции. А въезжать в страну по туристической визе с целью брака незаконно.

Закусочная по соседству была заполнена посетителями, но женщина за стойкой при этом явно скучала без дела. У нее был вид человека, который всегда в курсе местных сплетен. Бар и закусочная — лучшие места, чтобы узнать, что происходит в городе, решил Гэвин. Он присел на стул перед стойкой, и женщина тут же принялась жарить гамбургер — как он понял, для него. К горлу тут же подступила тошнота. Он обычно не ел ничего жирного. Потерпи, сказал он себе. И попробуй выудить из нее всю информацию. У него был большой опыт допросов, в том числе с нетерпеливыми людьми того же типа, что и женщина за стойкой. Людям нравится болтать. Это Гэвин знал хорошо. Достаточно только задать пару вопросов, и они с радостью расскажут тебе все, что знают. Нужно только заставить их забыть об осторожности, а потом внимательно слушать и задавать наводящие вопросы. Иногда достаточно было просто повторить последнее сказанное ими предложение, но с вопросительной интонацией, и они тут же бодро продолжали. Даже никаких особых знаний и умений не требовалось. Гэвин поблагодарил за кофе, который перед ним поставили, и приподнял чашку, словно собирался произнести тост.

— Полагаю, ваша семья давно уже живет в Броукенвиле? — начал он.

Обычно вопрос о семье помогал растопить лед в общении с любым собеседником. Грейс просияла:

— Как интересно, что вы спросили, — сказала она, протягивая руку: — Меня зовут Грейс. Точнее, при рождении мне дали имя Мадлен…

Спустя сорок пять минут Гэвин уже чувствовал себя больным и усталым. Он так ничего и не выведал о Саре, но зато узнал о дробовике под раковиной куда больше, чем ему бы хотелось. И он надеялся, что история с шерифом была всего лишь выдумкой. Не может же это быть правдой? Но Грейс упомянула, что собирается сменить дробовик на охотничье ружье, а это уже немного пугало. А потом она заявила, что закрывает закусочную пораньше. И когда Гэвин вышел, в книжном уже тоже было темно.

Сара Линдквист

Корнвэген 7-1

13638 Ханинге

Швеция

Броукенвил, Айова, 4 мая 2011 года

Сара!

У меня остался всего один лист бумаги, так что я напишу тебе больше, когда Джон купит мне новую пачку. Тогда же я и отвечу на все твои вопросы. А сейчас я должна написать, что вчера я попросила Тома снять книги с полок и дать мне их понюхать. И ты была права. Они все пахнут по-разному. Как странно обнаружить это в старости. Нет, я бы не смогла узнать их по запаху, но я буду тренироваться. Я даже заказала три разных книжки карманного формата, альбом и роман в твердой обложке, чтобы узнать, как пахнут «свежие» книги.

Должна тебе признаться, что Том так и не понял, чем я занималась. Я сказала, что следую совету моей хорошей подруги Сары из Швеции, и больше он вопросов не задавал. Наверное, потерял дар речи, узнав, что в моем возрасте еще можно заводить новых друзей. Или он просто слишком хорошо воспитан для того, чтобы приставать с расспросами. Он просто посмотрел на меня так, что непонятно было, смеется он со мной или надо мной, но он слишком вежлив, чтобы это показать. Чувство юмора — это хорошо для мужчины. Обычно Том слишком серьезен, но зато он умеет смеяться глазами. И это говорит о многом. К сожалению, этому нельзя научиться. Конечно, можно быть счастливым и без этого таланта, но мой тебе совет: не выходи замуж за мужчину, который не умеет смеяться глазами. Я жалею, что в свое время не последовала этому совету. Я была слишком молода и не знала, какой именно человек мне нужен. По правде говоря, даже глаза Джона не смеются, но они улыбаются, и это уже много в сложившихся обстоятельствах.

Если ты когда-нибудь приедешь сюда, я надеюсь, что Джон тебе понравится. Он самый необычный человек из всех, кого я встречала. Когда я пишу это письмо, он сидит в своем обычном кресле рядом с моей постелью (я упоминала, что страдаю от болезни, которая иногда вынуждает меня несколько дней проводить в постели? Впрочем, это неважно). Я уверена, Джон знает, что я пишу о нем. И ему это не очень нравится. Но он знает, что я пишу только хорошее, и думает, что я преувеличиваю. Сейчас он нюхает книжку. Это одна из тех вещей, за которые я благодарна жизни. Я благодарна за то, что получила возможность испытать такую дружбу, встретить такого мужчину и оценить его по достоинству. Вот так. Лист закончился прежде, чем я начала распускать сантименты. Последний вопрос: когда ты приедешь?

С наилучшими пожеланиями,

Эми

P.S. Это не каприз сумасшедшей старушки. Если вдруг тебе когда-нибудь захочется посетить маленький город или провести отпуск в покое и тишине, знай, что тебе здесь будут рады. Я покажу тебе улицу Джимми Кугана, мы будем болтать о книгах, и не только. И, конечно, ты познакомишься с другими жителями города тоже. Тебе не придется все время торчать у меня. Не переживай. Мы о тебе позаботимся наилучшим образом. Подумай об этом.

Э.

Только ради секса

— Ты уверена, что хочешь венчаться в платье?

Конечно, Сара не была уверена. Она вообще ни в чем не была уверена. Они набились толпой в безумный магазинчик мадам Хиггинс. Даже Том был здесь. Он пытался не рассмеяться при виде Сары в пышном свадебном платье, пожелтевшем от времени и явно сшитым на какую-нибудь матрону из Айовы с… пышными формами.

— Ты выглядишь потрясающе! — заявила Джен.

— Вы знаете, почему женщины выходят замуж в белом? — спросил Энди.

Никто не удостоил его ответом.

— Это же очевидно. Вся бытовая техника для дома тоже белая.

Сара рассмеялась. Джен щелкнула фотокамерой. Всем присутствующим пришлось разбиться на маленькие группы, чтобы можно было передвигаться среди всех этих пышных платьев. Вид на Вторую улицу закрывали три монстра розового цвета. На прилавок Энди поставил пару бутылок вина и несколько пластиковых стаканов. Стоя рядом с этим импровизированным баром, он рассказывал всем, кому не повезло оказаться рядом, истории, связанные с Сарой.

— Ее лицо, когда мы сделали предложение! Помните? Она была в панике. — Он подмигнул Джошу. — Но еще в большем ужасе был Том. Но это был логичный выбор. Сначала я боялся, что они будут уговаривать меня или Карла. — Он ткнул Джоша локтем. — Это все равно что выбрать тебя.

Джош холодно посмотрел на него. Он стоял, зажатый между Энди и Грейс. Вешалка впивалась ему в спину. Каролина стояла в другом конце комнаты. Каждый раз, когда они оказывались рядом, она вздрагивала.

— Все знают, что мы голубые. Здесь в Броукенвиле народ терпимый, но никто не поверил бы в этот брак.

— Точно, — подтвердила Грейс и ткнула Джоша в плечо.

Он насупился.

— Никто бы нам не поверил, если бы мы выдвинули тебя.

— Почему? — начал было Джош, но его прервал заливистый смех Джен.

Сара заметила, что Джен бросила попытки заставить Энди быть серьезным. Да и они с Томом не пытались исправить ситуацию. Сара скрылась в примерочной (угол комнаты, затянутый двумя занавесками), с трудом вылезла из огромного платья и вздохнула. Главное, что оно белое. Даже USCSI не может требовать, чтобы она выглядела красиво на фотографиях.

— Боже мой! Конечно, нет, — воскликнула Джен. — Должна признаться: сначала я думала о Карле. Он настолько красив, что кто угодно поверил бы, что Сара втюрилась в него без памяти всего за пару недель.

Сара как раз выходила из примерочной и услышала последнюю фразу. Инстинктивно она посмотрела на Тома, но смех в его глазах сказал ей, что он ничуть не обиделся, что ему отказали в мужской привлекательности. Сара была благодарна небесам уже за то, что он не был зол. Она улыбнулась Тому, но потом вспомнила, что он думает о ней и о свадьбе, и улыбка сползла с ее губ.

— Но никто бы не поверил, что Джош внезапно влюбился в женщину.

— Не понимаю, почему вы считаете, что я не способен жениться на женщине, — отрезал Джош. — Вы слышали о понятии «бисексуальность»?

Клэр и Джордж стояли в уголке вдвоем. Он чувствовал себя спокойным и расслабленным и даже уверенным в себе. На нем была выглаженная хлопковая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и под ней — белая футболка, которая хорошо оттеняла голубую ткань рубашки. Он наклонился к Клэр и сказал:

— Ты, наверное, гадаешь, почему я давно к вам не заглядывал?

— Нет.

Он усмехнулся.

— Ты наверняка их видела.

— Да.

— Я имел в виду Софи. И… Мишель.

— Да…

— Софи прекрасная девочка. Такая же чудесная, как и Лейси, — щедро добавил он.

Но Клэр молчала. Взгляд ее был прикован к Тому и Саре. Губы сжаты в тонкую линию. Джордж пожал плечами. Пока другие были заняты разговорами, Сара повесила обратно в шкаф ужасное платье и начала искать ему альтернативу. Она сама не знала, зачем подбирает платье. Нужно поговорить с Джен и покончить с этим безумным планом. Она взглянула на Джен. Та явно была на вершине блаженства и то и дело щелкала камерой. Лучше не сегодня. Сара сняла одно платье с вешалки. Если бы она по правде выходила замуж, то это платье бы ей подошло. Оно не внушало никаких иллюзий о любви и браке. Лучший выбор для фальшивой свадьбы. Вздохнув, Сара вернула его на место, но недостаточно быстро. Повернувшись, она увидела Тома рядом и поняла, что тот видел, как она выбирает платья. Он по-прежнему думает, что она хочет навязать ему этот брак.

— Том, — сказала Сара и коснулась его руки. Их глаза встретились. Глаза Тома потемнели. Взгляд его смягчился, словно он впервые увидел Сару, впервые позволил себе посмотреть на нее. Сара подумала, что ни у кого нет таких выразительных глаз. Он ей нравится. Это осознание было внезапным, но не шокирующим. Сару даже не охватила паника. Она просто смотрела на него и чувствовала, как все ее естество наполняется осознанием того, что она его любит. Спокойная констатация факта. Признаться себе в этом было все равно что признать, что Земля круглая и подчиняется законам гравитации. Она любит его. Это факт. И ничего с этим нельзя поделать. Она знала, что это вызовет новые проблемы, но не хотела об этом думать. Она хотела наслаждаться тем душевным покоем, который ей принесло это осознание. И оно придало ей мужества.

— Том, тебе не нужно этого делать. — Ее рука все еще касалась его руки. — Я сказала Джен, что это безумие.

Том засмеялся.

— И она, естественно, послушала тебя и положила конец этой безумной затее?

— Я с ней снова поговорю.

— Сара, я подписал прошение.

— Но… — Она опешила. — Зачем?

Он пожал плечами:

— Эми бы этого хотела.

— Но это неправильно, — пробормотала Сара.

Он сделал это, потому что его вынудили, подумала она. Потому что он считает, что его долг — помогать всем и каждому.

— Почему же? — спросил он и кивнул на платья. — У тебя есть платье.

Сара скривилась.

— И я знаю, что Джен уже поговорила со священником и назначила венчание на следующую субботу.

Его глаза по-прежнему смеялись.

— Поздно уже что-то менять. Но, конечно, ты всегда можешь сказать «нет», когда священник спросит.

Сара судорожно соображала. Нехорошо выходить замуж ради вида на жительство. Нехорошо выходить замуж за человека, которого не знаешь. Нехорошо принуждать другую сторону к заключению брака. Сара смотрела на старомодные платья ужасных фасонов, пожелтевшие от времени, в надежде, что они вернут ее к реальности. Но все, что она видела, это обрыв. Забавно, подумала Сара: человек выбирает проверенные дорожки в жизни, расставляет указатели, смотрит под ноги — делает все, чтобы не видеть открывающихся перед ним видов. Не видит высоты, на которой находится, не видит обрыва перед собой, не видит всех возможностей, которые существуют только для него, и не осознает, что иногда нужно просто прыгнуть с обрыва и полететь. Хотя бы на мгновение. Сара старалась всю жизнь идти по дорожке. Впервые она подошла к самому краю обрыва и лишилась дара речи при виде всего того, что находится за ним. Впервые она узнала, что жизнь может быть другой, что она может быть полнее, насыщеннее. И реакция ее была такой же, как на краю настоящего обрыва. У нее кружилась голова. Сара испытывала огромное желание прыгнуть вниз, невзирая на последствия. Она пыталась представить, каково это — испытать свободный полет. Она хотела прыгнуть, но что-то удерживало ее, тянуло обратно — к безопасности. Ты его любишь, говорила она себе. Но не знала, это аргумент за или против прыжка.

— Давай же, Сара, — сказал Том, словно читая ее мысли.

Сара надеялась, что это не так.

— Ты же хочешь остаться?

— Да, — просто и без тени сомнения ответила Сара.

Она посмотрела на Тома:

— Я так люблю вас всех. И впервые чувствую, что обрела дом. — Помолчав, она добавила: — Ты правда переедешь в Хоуп?

Сара просто не могла удержаться от вопроса.

— Я бы никогда не уехал в Хоуп, — ответил Том. — Но я буду там работать. Приступлю через несколько недель. Я не возражаю. — Он пожал плечами. — Если мы поженимся, тебе не придется переезжать в Хоуп. — Он криво улыбнулся. — Но, наверное, тебе стоит переехать ко мне на время. Нам нужно побольше узнать друг о друге. Например, ешь ли ты на завтрак птичий корм.

— Птичий корм? — удивилась Сара, чувствуя, что теряет контроль над разговором.

— Это из фильма, — пояснил он с улыбкой. — С Жераром Депардье и Энди Макдауэл.

— А… — протянула Сара. — Я редко смотрю фильмы. Я предпочитаю…

— …книги, — закончил он с улыбкой.

— Ну так что? Думаете, Джош правда влюблен в Сару? — поинтересовалась Джен.

— С чего бы это? — спросил Энди.

— А с чего он вдруг заговорил о бисексуальности? Это подозрительно. — Она подлила вина в стакан. — Он явно обиделся, что мы не допускаем такой возможности.

— А он заходил в книжный? — спросила Грейс.

— Нет, — ответила Джен с сомнением. — Во всяком случае, в последнее время.

Она помахала бутылкой Энди и Грейс, и те с готовностью подставили стаканы.

— Вот именно, — сказал Энди.

— Но у него явно есть женщина, — настаивала Джен. — Но может, не из Броукенвила. Единственная женщина, с которой я его здесь видела, это Каролина.

Грейс с Энди уставились на нее во все глаза.

— Боже мой, Джен! — воскликнул Энди, но явно задумался и добавил: — Они пили пиво вместе после танцев.

— Пиво? — удивилась Джен. — Каролина пила пиво?

Это явно стало решающим доказательством. Все автоматически повернулись к Джошу и Каролине. Джош как раз накрыл ее руку своей и смеялся тому, что она говорила. Каролина, разумеется, сразу отдернула руку. Впрочем, это ничего не значило. Он мог коснуться ее случайно. Но смеяться над словами Каролины? На это способен только влюбленный.

— Может, он пьян? — предположила Грейс.

— Что-то не верится, — протянула Джен.

Энди больше не протестовал. У него в глазах появилась решимость. И когда Джош проходил мимо, он поймал его за рукав и прямо сказал:

— Джен тут выдвинула любопытную теорию.

Джош спокойно посмотрел на него.

— Какую же?

— Весьма занятную, надо сказать. Она считает, что вы с Каролиной встречаетесь.

Джош ничего не ответил, но лицо его напряглось.

— Безумная теория, согласись? Подумать только — встречаетесь с Каролиной.

— Вот как?

— Я знал, что это неправда. Одно дело бисексуальность. Женщины постарше еще куда ни шло. Но чтобы Каролина? Да от нее таким холодом веет, что и на метр подойти нельзя. И рядом с ней любой станет святошей.

Он рассмеялся своей шутке, а потом добавил:

— Справедливости ради надо сказать, что для секса она годится. Она неплохо сохранилась. Но чтобы влюбиться? В Каролину?

— Мы с Каролиной не встречаемся, — заявил Джош равнодушно.

Энди похлопал его по плечу.

— Конечно-конечно. — И добавил с надеждой: — Но может, она тобой интересуется? Женщины постарше частенько влюбляются в молодых мужчин. Я такое вижу каждый день.

Джош засмеялся, но без тени веселости.

— Я могу тебя заверить: Каролина в меня не влюблена.

— Нет? — разочарованно протянул Энди.

— Нет, — ответил Джош. — Она использует меня только для секса.

Миссис Херст (Книги против жизни — 4:1)

На вкус они были похожи на смесь чересчур сладких блинчиков и сосисок, чем, если подумать, и являлись. Том приготовил ей корн-доги. И пока Сара их пробовала, он нарезал лук и поджарил фарш для «Ленивых Джо». Его старания растрогали Сару до слез. Подумать только — он приготовил ей корн-доги! Настоящую американскую еду. Сначала Том отвез ее домой и, пока Сара собирала все необходимое для того, чтобы провести у него несколько дней, съездил в магазин за продуктами. Сначала он не признавался, что у них будет на ужин, — хотел сделать Саре сюрприз. Оказалось, что корн-доги готовят из кукурузной муки с большим количеством сахара и яиц (видимо, главные составляющие всех американских рецептов, подумала Сара, поскольку Том насыпал сахар даже в фарш). В получившееся тесто закатывают сосиски и жарят во фритюре, для чего нужна глубокая сковорода с раскаленным маслом. Почему-то корн-доги получились тоньше, чем на картинках в кулинарных книгах, но так Саре даже больше понравилось. Они были настоящие. У сосисок был обычный вкус жареных сосисок, только слаще. Сара принялась за второй корн-дог. Ни она, ни Том не упоминали Каролину, но Сара не переставала о ней думать. В ее глазах было столько муки. Все в магазине слышали комментарий Джоша и на автомате повернулись к ней, но Каролина только вздернула подбородок и окинула их своим обычным ледяным взглядом. Потом она кивнула мадам Хиггинс на прощание и ушла не обернувшись. На Джоша она даже не взглянула. Но лицо у нее было бледнее обычного. И движения немного скованные, подумала Сара. Но больше она ничем не выдала своего состояния. Ни словом. Ни взглядом. Просто удалилась с достоинством. Все знали, что это только шутка, но какая злая шутка. Сара разочаровалась в Джоше. Энди, конечно, она понравилась, но Саре стало жаль Каролину, хоть та и с достоинством вышла из ситуации и явно не нуждалась ни в чьей жалости. Том отвернулся от кухонной стойки и сделал глоток пива. Когда он так стоял, Сара могла рассмотреть мускулы его пресса. В кухне внезапно стало тесно.

— Секрет «Ленивых Джо» в консистенции, — объявил он. — Они должны быть приготовлены так, чтобы можно было откусывать от бургера, не боясь, что вся начинка высыпется. Конечно, при этом фарш получается липким, но это вынужденное неудобство. Секрет заключается в том, чтобы все время помешивать фарш, пока он жарится.