Дай им шанс! Бивальд Катарина
Сара ясно расслышала кавычки, в которые было заключено слово «привлечет». Том весь трясся от смеха. Сара грозно посмотрела на него, словно жена, урезонивающая мужа. Они вели себя, как пара, у которой вошло в привычку поддразнивать друг друга.
— Я предложил семейное фото, — сказал Энди. — Но Джен заявила, что это не даст «желаемого эффекта».
— И она не хотела рассказывать, кому в голову пришла эту чудная идея, — продолжил Карл, — но не стала присваивать эту честь. Джен у нас скромница. Так что в конце концов призналась, что это твоя заслуга.
— Так почему же мое фото не дало бы желаемого эффекта? — поинтересовался Энди, открывая пиво и одновременно наливая три стакана виски.
— Я подумала, что это будет хорошая реклама для бара, — сказала Сара.
— Превосходная! — сказал Карл, бросая ей смятую бумажку. Это оказалась газета. Рядом с фото Карла огромными — просто гигантскими — буквами был набран заголовок: «Самый приятный бар в Айове. Созданы, чтобы обслуживать». Далее шел короткий текст о «Площади», в котором говорилось, что здесь подают спиртное и простую еду и что желания клиента для них закон. Джен превзошла саму себя.
— Я считаю, что ты несешь персональную ответственность за все последствия твоих поступков, — сообщил Карл.
— Могу ли я получить прощение?
— Если ты сменишь меня за стойкой, получишь полцарства и моего первенца.
— Ты же гей, — напомнила Сара.
— Мы усыновим.
— Я не хочу детей.
— Все царство?
Сара засмеялась.
— Почему бы и нет? Зови меня Ваше Величество королева Сара. — Она попыталась выпрямиться, но Том ее не пускал.
— Не оставляй меня, — взмолился он.
Сара знала, что он напуган количеством пьяных женщин в баре, но все равно не удержалась от соблазна еще немного побыть с ним рядом. Карл продолжал умоляюще смотреть на Сару, и она неохотно отстранилась от Тома и прошла за стойку. Одна из посетительниц попыталась проскользнуть за ней, но Карл поспешил закрыть дверцу.
Сара поразилась тому, как все выглядело по эту сторону стойки. Посетители превратились в безликую массу, накатывающую волнами. Но между ней и людской массой была преграда в виде стойки, и Сара могла различать выражения лиц ближайших к ней посетителей, подслушивать их разговоры (сейчас они обсуждали Карла и ее саму; они явно считали, что Саре не место рядом с ним), угадывать их мысли. Том с растерянным видом вжался в угол.
— Что мне делать? — спросила Сара, оглядывая царящий на стойке хаос. Доска с нарезанным лимоном, пустые стаканы в раковине, бутылки, бокалы, холодильник. Давай, Сара, велела она себе, соберись!
— Открой пиво и налей виски, — скомандовал Энди, показывая на бутылки. — Остальное не трогай. Они все равно пьют только пиво и виски. Если закажут что-то другое, пошли их к нам.
— И не жадничай с виски, — добавил Карл. — А то они снесут этот бар ко всем чертям.
Сара засмеялась.
— Эй ты, дамочка! — сказала одна из женщин. — Два пива, два виски. И побыстрее. У меня в горле пересохло.
Сара наливала напитки в три раза медленнее Энди и Карла. C деньгами было полегче, потому что это она уже умела. Сара быстро отсчитала сдачу и вручила женщине. Та не оставила чаевых. В отличие от клиентки, которую обслуживал Карл. Ее присутствие явно негативно скажется на прибыли, подумала Сара. Спустя три часа она валилась с ног от усталости. Вся одежда промокла от пота. Она была так занята, что даже не заметила, как Том ушел.
— Слава богу, это закончилось, — прошептал Карл.
Он зажег свет и с облегчением смотрел, как посетители расходятся, оставляя после себя море пустых бутылок, разбитые стаканы, смятые салфетки и миски с орехами. Карл налил им всем виски. Сара рухнула на один из барных стульев и закинула ноги на другой, давая им отдохнуть.
— Спасибо за помощь, — сказал Карл. Этой благодарности Сара не заслужила.
— Прости меня, — сказала она.
— Думаете, они вернутся? — спросил Энди.
— Судя по всему, — ответил Карл, собирая стаканы и салфетки.
— Особенно если вы станцуете тот танец, который они просили, — добавила Сара. Ей хотелось помочь ему с уборкой, но не было сил шевелиться. Она сделала глоток виски. Ноги были словно налиты свинцом.
— Я не танцую, — ответил Карл.
— Зато я танцую, — сказал Энди.
Откуда в нем столько энергии?
— Устроим танцы? — спросил он с энтузиазмом.
— У нас недостаточно персонала, — урезонил его Карл.
— Сара нам поможет.
— У нас нет денег платить.
— Как насчет Джоша? Он наверняка согласится помочь.
— Танцы? — переспросила Каролина.
— Танцы, — повторила Джен.
Они снова собрались в книжном, но, поскольку пришла Каролина, Грейс не показывалась. Сара сидела за прилавком. Каролина стояла перед ней, не давая Саре сосредоточиться, а Джен устроилась в одном из кресел.
— Это только приведет к пьянству и непотребству, — заявила Каролина.
— Я могу написать об этом в газете, — проигнорировала ее Джен.
Каролина уставилась на нее.
— О танцах, конечно, — поспешила добавить Джен.
— Это непристойно, — произнесла Каролина, но без обычной твердости. В глазах у нее появился испуг. Сара делала вид, что ничего не замечает.
— Может быть, — невинно предложила Сара, — совместим танец с ярмаркой? В пользу церкви. На весь день. Для всей семьи. И закончим приличными танцами в «Площади» вечером.
Сара не сомневалась, что Энди думал совсем о других танцах, но Каролине лучше этого не знать.
— Церкви деньги не помешают, — согласилась Каролина.
Двумя днями позже в книжный заглянул Джош. По дороге он встретил Каролину. Она была в темных очках и красивом шарфе. Джош окинул ее восхищенным взглядом. У нее есть вкус, подумал он.
— Мне позвонили из «Площади», — сообщил он. — И предложили поработать на них. Сказали, что заплатят телом.
Сара поперхнулась кофе.
— Шучу. Я бы предпочел натурой, но они обещали только чаевые. К сожалению, бар посещают в основном женщины. Но они очень щедрые, — взмахнул руками Джош. — Я умею очаровывать женщин. И не только.
— Не сомневаюсь! — улыбнулась Сара.
Он оглянулся.
— А кто эта женщина, которая только что вышла из магазина?
Сара опустила глаза.
— А это… Я не раскрываю имена моих клиентов.
Сара, ты должна научиться лучше врать, сказала она себе мысленно. Перед дверью Джош остановился и обернулся:
— Спасибо, Сара.
После признания Каролины в том, что церкви нужны деньги, в городе началась бурная деятельность. Все загорелись идеей танцев. Никто даже не задумался, почему Каролина так быстро согласилась. Никто не заметил, что вид у нее усталый. Никто не понял, что в ее жизни произошло большое потрясение. И что все началось с гомоэротики.
Каролина против книг — 0:3
На часах было половина одиннадцатого, но Каролина не спала. Не могла заснуть. Она смотрела на книгу, а книга смотрела на нее. «Возьми меня, — умоляла книга. — Коснись меня. Открой меня. Почитай меня».
Как же Каролина ее ненавидела.
Каролина прознала про новый дом греха в их маленьком городе. Именно поэтому сейчас она сидела у себя в гостиной и смотрела на книгу. Естественно, Каролина была возмущена. Немыслимо, чтобы в Броукенвиле продавали гомосексуальную порнографию. Даже сами эти слова вызывали у нее отвращение. Может, в Броукенвиле и остались одна церковь и один никудышный священник, но пока она, Каролина, жива, она не позволит здесь твориться таким непристойностям. Или во всяком случае сделает все, чтобы остановить это распутство. Каролина была готова к новой битве. Давно уже она не сталкивалась со столь сильным противником. Каролина чувствовала, что стареет. Силы были уже не те. Ей нужен был новый вызов, чтобы вернуть душевные силы. Она и не ожидала, что такая жалкая женщина, как Сара, осмелится бросить ей вызов. Она же даже глаз не могла на нее поднять. Эти европейцы понятия не имеют об истинном христианстве. Откуда им знать, как много значит религия для жителей Айовы. Но даже атеизм не мог быть оправданием наличия порнографии в ее книжном магазине. Их приличный маленький город — не место для разврата.
Каролина ворвалась в книжный. Сара еще ниже опустила голову за прилавком.
— Сара, — угрожающе произнесла Каролина, — ты продаешь порнографию.
Каролина всегда выражала свои мысли прямо. Сара выпрямилась. Каролина даже почувствовала уважение. Немногие отваживались выпрямить спину под грозным взглядом Каролины. Смеяться за ее спиной они могли, но не открыто смотреть ей в глаза. Да и смеяться люди начинали, только если знали, что никто не передаст Каролине. Пятнадцать лет она работала учительницей в Броукенвиле. Не было в городе жителя, которому она хоть раз не прочла бы нотацию.
— Это не так, — сказала в свою защиту Сара.
— Не так? — возмутилась Каролина. — Я вижу полку отсюда. Ты даже особо ее выделила. И осмеливаешься утверждать, что это не так. Я и не подозревала, что ты способна на столь наглую ложь. Конечно, у тебя много недостатков (Каролина выделила голосом «много»), но так врать — это уже слишком.
— Это эротика, не порнография.
— Сути это не меняет, — отрезала Каролина, буравя Сару глазами.
Сара смело встретила ее взгляд, но выдержала только несколько секунд.
— Это эротическая литература. Истории любви и дружбы. В некоторых, конечно, есть секс, но в отличие от порнографии (она выделила голосом «порнографии», подсознательно провоцируя Каролину), секс здесь только дополняет историю, а не является ее главным элементом. Даже гетеросексуальные книги содержат постельные сцены.
— Ты осмеливаешься утверждать, что между ними нет никакой разницы?
— Осмеливаюсь. В отличие от тебя, я их прочитала.
— Прочитала?
— Разумеется, — сказала Сара. — Я всегда считала, что это аморально — осуждать людей или книги, не зная их или не читая.
— Аморально?
Каролина почувствовала, как лицо ее наливается кровью. Разговор получался совсем не таким, как она ожидала. У нее появилось неприятное чувство, которое она не могла выразить словами. Но оно рвалось наружу.
— Да. Это не по-американски. И не по-христиански.
— Не по-христиански?
Неприятное чувство нарастало. Каролина поняла, что ее так сильно беспокоит. В чем-то Сара была права. Но она бросала ей вызов. А Каролина не боялась вызовов.
— Мне надо подумать! — выпалила Каролина и в ярости выбежала из магазина.
Священник работал в саду, когда на него упала тень Каролины.
— Уильям Кристофер! — процедила она. Священник вздрогнул. Раньше она была его учительницей.
— Разве единственному священнику в Броукенвиле больше нечем заняться, как выдергивать сорняки? Где твое достоинство?
Уильям беззвучно вздохнул и оторвался от грядки.
— Ты права, — согласился он.
Каролина кивнула.
— Что я могу для тебя сделать? — спросил он, прекрасно зная, что это скорее Каролина хочет помочь ему делать его работу, невзирая на его мнение на этот счет. Но ее вопрос его удивил.
— Я много думала. — Каролина замолчала, словно ждала, что он закончит за нее фразу. Уильям тоже ждал. Каролина начала искать слова. С минуту она молчала, а потом нервно продолжила: — Допустим, кто-то слышал, что что-то неправильно, но сам никогда этого не делал, но слышал из надежных источников, и все свидетельствует о том, что это неправильно; можно ли осуждать людей, которые этим занимаются, если сам человек никогда этого не пробовал?
Уильям ничего не понял из этой тирады, но признался, что, по его мнению, и это, естественно, только его мнение, надо проявлять осторожность в вопросах осуждения вещей, о которых понятия не имеешь. Каролину его ответ явно не обрадовал. Но это был ответ, и она понимала, что отчасти священник прав. Нельзя осуждать всех и вся, не имея серьезных на то оснований. Но все равно это было неприятно.
— Спасибо, — ответила Каролина.
Уильям снова вздрогнул.
— Не за что, — пробормотал он.
Ситуация, в которой Каролина просит у него совета, да еще и нервничает, была для него непривычной.
Каролина вернулась в книжный.
— Окей, — сказала она после того, как убедилась, что в магазине нет других посетителей. — Дай мне одну.
— Одну?
— Одну такую книгу, естественно.
Каролина не могла произнести это слово вслух.
— Я справедливый человек, — добавила она. — Как ты правильно сказала, нельзя осуждать людей, не выслушав их сначала. В нашем же случае нельзя осуждать книги, не читая их. Так что дай мне одну. Я прочту и скажу свое мнение.
Сара уставилась на нее, не зная, что ей делать. Но Каролина не двигалась с места. Поняв, что она не отступит, Сара пошла к полке с гомоэротикой и выбрала книгу в суперобложке. Каролина заплатила, не проронив ни слова. Но, придя домой, она поняла, что не знает, что делать с книгой. Эмоции поутихли, и теперь она уже была не столь уверена в том, что нужно было прочитать книгу, прежде чем осуждать ее. Каролину бросало в холодный пот при одной мысли о том, что подобная литература находится у нее в доме. Она повертела книгу в руках. Убедилась, что через обложку не видно картинку и название. Потом положила ее под стопку газет, чтобы не испытывать искушения открыть ее. Потом снова достала, чтобы проверить, что написано на корешке, потом спрятала под вышивкой на ночном столике на случай, если кто-то придет к ней в гости и обнаружит книгу под газетами в гостиной. Каролина вздрогнула при этой мысли. И чем чаще она касалась книги, тем сильнее было искушение. Голос в голове говорил ей: «Неужели ты так ее и не откроешь? Будешь и дальше осуждать, не читая? Что такого опасного в том, чтобы прочитать одну главу? Ты же уже не девочка, Каролина. Ты всю жизнь жила праведно. Одна книга не сможет это изменить». Книга словно смотрела на Каролину, призывая открыть ее. Давно уже Каролина не чувствовала себя так ужасно. Эта книга вызывала у нее раздражение. Как она осмеливается провоцировать и смущать Каролину? Как ей не стыдно скрывать свой порок под этой невинной обложкой с дубами и надписью «Дубовая роща», набранной цветом осенней листвы. Но сквозь обложку просвечивала картинка, изображающая полуголых мужчин, слившихся в объятье в неоновом свете вывесок в одном из злачных районов, какие бывают в больших городах. Разврат! Разврат! Разврат! — кричала картинка. Что подумали бы люди, узнай они, что Каролина читает такое! Правда, как они узнают, если книга спрятана у нее в спальне? Хорошо спрятана. Может, наоборот, положить ее на столик в гостиной и говорить всем гостям: «Смотрите, что Сара продает в своем книжном!» Интересно, какая реакция была бы у Джен. Она сделала шаг по направлению к спальне и остановилась. Черт, о чем она только думает. Положить книгу с голыми мужчинами на столик в гостиной? Рассказать о ней Джен? Да она всему городу расскажет. Нет, пусть лежит в спальне.
Ночами присутствие книги в спальне не давало Каролине спать. Ее власть над женщиной становилась все сильнее. Каролина стала нервной и раздражительной. Бессонные ночи лишили ее сил. Растерянная, она слонялась по дому, вместо того чтобы заняться подобающими женщине ее возраста делами. Наконец она решила прочитать одну главу. В чисто исследовательских целях. Каролина готова была поклясться, что книга смеется над ней, когда она наконец ее открыла.
— Если другие книги такие же наглые, как ты, неудивительно, что люди столько веков жгли вас на кострах, — пригрозила она книге. Это подействовало. Каролина почувствовала облегчение. Собравшись с силами, она открыла книгу. Пять лет работы учителем, напомнила она себе. Что может меня напугать? Ничего. Каролина приступила к чтению.
Сара Линдквист
Корнвэген 7-1
13638 Ханинге
Швеция
Броукенвил, Айова, 19 января 2011 года
Дорогая Сара!
Том никогда не умел принимать помощь. И никогда не показывал, что в ней нуждается. Я его в этом не виню. Я очень люблю Тома. Мне кажется, он очень одинок, но он сам выбрал одиночество. Наверно, он считает, что ему никто не нужен. Такой он человек, Том. Если бы я сказала, что ему необходим кислород, он и это стал бы отрицать. Просто улыбнулся бы и сказал, что не надо за него волноваться. «Я справлюсь» — его обычные слова. Не сомневаюсь, втайне он уверен, что он единственный человек на свете, который может прожить без кислорода. Но кто знает, где заканчивается независимость и начинается глупость.
В ту ночь, когда Энди поссорился с отцом и решил переехать в Денвер, он ночевал у меня. Я была вдовой, так что мне не нужно было никому ничего объяснять. Я никогда никому не рассказывала, что он спал у меня и что это я дала ему денег на автобусный билет и первое время в Денвере. Он уехал в Денвер, потому что хотел сбежать из штата. Не только из Броукенвила, вообще из Айовы. Не знаю, простил ли он отца, но расстояние определенно улучшило их отношения. Я не хочу, чтобы ты думала, будто Энди было легко принять мои деньги. В нем столько же гордости, сколько в Томе и в Клэр. Просто эта гордость — другая. Я думаю, ему нужно было знать, что существуют люди, которым важно знать, что у Энди есть крыша над головой. Спустя месяц после его отъезда я получила конверт. Там были деньги, которые я одолжила, и открытка с полуголым юношей. Я не просила его вернуть деньги, но открытка мне понравилась. Она свидетельствовала о том, что Энди сохранил свое чувство юмора.
С наилучшими пожеланиями,
Эми
Инфляция мечты
Сара начала наслаждаться своей работой в книжном магазине. Но ей все равно было немного грустно. Сара приоткрыла дверь, впуская в помещение прохладный осенний воздух, чтобы он смешивался с запахом книг. Саре всегда казалось, что осень и книги просто созданы друг для друга. Особенно если их дополнить покрывалами, удобными креслами, кружками чая или кофе. Именно эту атмосферу Сара и пыталась создать в своем книжном. Точнее, в книжном ее и Эми. Она все время думала о вещах, о которых хотела спросить Эми. Они переписывались почти два года, но все равно не успели обсудить все. Ей не хватало Эми. «Думаешь, книги можно выбрасывать?» — спросила она Эми. Сара старалась не разговаривать с Эми в присутствии покупателей. Но сейчас, накануне ярмарки, у жителей Броукенвила были дела поважнее, чем навещать Сару в книжном. Сара решила, что нужно подготовить еще одну полку. Она даже придумала название: «Встреча с писателями», — и собиралась заказать еще биографий писателей. Пока что у нее было только три биографии, но можно было еще добавить книги, в которых рассказывалось о других книгах. И, взяв в руки книгу Хелены Ханфф, она задумалась, выбрасывала ли Эми книги. Перед этим она поставила на полку «Черинг-Кросс, 84» — одну из лучших книг о книгах, сравниться с которой могло разве что «Литературное общество Пирога с картофельными очистками на острове Гернси». В Швеции переписка американки Хелены Ханфф с деликатным британским антикваром недавно была переиздана под названием «Письма книготорговцу», дополненным подзаголовком «Герцогиня на Блумсберри-стрит», посвященная поездке Хелены в Англию. Мисс Ханфф не понимала людей, которые выбрасывали книги. Для нее не существовало плохих или средних книг. Но в этом Сара не могла с ней согласиться. Сара могла подарить прочитанную книгу или продать, но не могла выбросить. Даже самую плохую. Хотя часто ей казалось, что это преступление — передавать плохую книгу новому читателю, который ничем перед Сарой не провинился. Интересно, что думала по этому поводу Эми. Что касается биографий, у Эми была биография Джейн Остин, Шарлотты Бронте, роман о жизни сестер Бронте — «Вкус горечи». Подходящее название, вздохнула Сара. Ее полка пока была пустой.
«Думаешь, написание книг делает людей счастливее или несчастнее?» — спросила она, ставя на полку биографию Джейн Остин. Сара надеялась на первое. Ей хотелось, чтобы писатели были счастливыми. Особенно Джейн. Сара представляла, как Джейн смотрит на окружающих ее людей и думает: «Я могу создать мир лучше и интереснее этого», или: «Ты невыносимо скучный человек. Из вежливости я не буду ничего говорить, но я помещу тебя в свою следующую книгу. Мне как раз не помешает священник-клоун». Интересно, Джейн тоже мечтала о встрече с Фицуильямом Дарси (как она вообще могла выбрать такое имя? Одна из загадок истории литературы)? Ведь она сама его придумала. Или у Дарси был прототип? Сара впервые прочитала «Гордость и предубеждение» в четырнадцать лет, и долгое время она оставалась для нее главной книгой Джейн Остин. Она затмила все остальные, как Дарси затмил всех реальных мужчин. Мир Остин был настолько прекрасен и совершенен, что никакая реальная жизнь не могла с ним сравниться. Сильной женщине достался самый богатый и самый интересный мужчина, ее сестре — не менее достойный жених. Эдвард Феррарс[11] уже был не столь богат и не столь интересен. Разумеется, «Мэнсфилд-парк» неплохо написан, но Сара не могла простить Эдмунду Бертраму, что он так поздно заметил удивительную Фанни Прайс. Только в самом конце. Да и чувства его были далеки от пылких. Но хотя бы теперь Сара была способна оценить их прелесть. Теперь она видела, что «Доводы рассудка» с их тихой грустью были не хуже «Гордости и предубеждения», но понимание пришло не сразу. Ей даже понравилась последняя незаконченная книга Джейн Остин «Сандитон». Сара втайне наслаждалась первыми пятьюдесятью страницами, написанными самой Джейн, пролистала остальные, плохо написанные «другой дамой», страдающей отсутствием фантазии.
— Думаешь, Джейн в какой-то момент жизни перестала мечтать? — спросила она Эми. Эми не ответила. Сара взяла роман о сестрах Бронте. Она не хотела его читать. Слишком печальная история. Главной мечтой Шарлотты Бронте был дом у воды, где она жила бы с сестрами и братом и писала книги, не испытывая нужды в деньгах, чтобы не надо было больше преподавать. Это было все, о чем она мечтала, но эта мечта была несбыточной. Шарлотта знала, что глупо даже мечтать о таком. Сегодня люди мечтают о вещах, которые возможны. О том, чтобы встретить любовь, сделать карьеру, отправиться в путешествие, завести семью, стать популярной, худой, красивой и счастливой. «Эми, — спросила она, — тебе не кажется, что произошла инфляция мечты?»
— Да, — ответил голос от входа. Сара вздрогнула, повернулась и увидела в дверях улыбающегося Тома. Сколько он уже тут стоит? И что именно он услышал? Во всяком случае, виду, что что-то не так, он не показывал. На поясе у него была рабочая сумка с инструментами. На улице был припаркован его автомобиль с досками на багажнике. Том проследил за ее взглядом:
— Другу нужна была помощь.
Сара прокомментировала его первые слова.
— Ты прав. Но делает это нас счастливее или несчастнее?
Том пожал плечами.
— Я никогда не видел, чтобы мечты делали кого-то счастливее или несчастнее.
Сара тоже. Но ей казалось, что мечты делают жизнь интереснее. Том не был похож на человека, который много мечтает. Впрочем, и у Сары никогда не было самой большой мечты. Другие девушки в магазине мечтали о вещах. Или о поездках, на которые они копили деньги. Мечтали завести детей, встретить любовь, отремонтировать кухню. О настоящих вещах, которые можно было обсудить с коллегами. Сара же все время читала. Но время, проведенное в Броукенвиле, заставило ее задуматься о том, чем она занималась в Швеции. Все вечера и выходные она читала. Она не могла вспомнить, чтобы делала что-то другое, и это пугало Сару. Что, если в будущем ей будет мало одного чтения? Но как стать человеком, мечтающим о чем-то в жизни? Сара не могла не думать, что она что-то упустила в жизни. Пока другие были несчастными подростками, над которыми можно было посмеиваться, не было ничего странного в том, чтобы читать книги. Но внезапно все вокруг повзрослели и зажили своей жизнью, а Сара продолжала читать. Только сейчас в ее жизни появилось что-то еще, кроме книг. Люди, которые с ней разговаривали. Люди, которые специально приходили к ней, чтобы поговорить. Несколько раз Сара ловила себя на том, что счастлива отложить книгу в сторону и поболтать. На чтение у тебя еще будет время, говорила она себе в такой момент. Все это было новым и волнующим.
— Чашечку кофе? — спросила она. — Я как раз поставила.
Том едва заметно кивнул, словно согласился против своей воли.
Сара налила им кофе, и аромат наполнил магазин.
— Как ты думаешь, у Эми были мечты? — спросила она. Том присел в одно кресло, а Сара — в другое.
— Нет, — ответил он, но, подумав, добавил: — Но я не знаю наверняка.
Сара кивнула.
— Я о стольком не успел ее спросить, — продолжил Том и неожиданно спросил: — А ты — о чем ты мечтаешь?
Он сказал это с иронией, но Сара почувствовала серьезность этого вопроса, от которой Том пытался защититься с помощью иронии.
— Я не мечтаю, — ответила она и отпила кофе.
— Что ты будешь делать, когда вернешься домой?
Домой. Саре не хотелось об этом думать.
— Откроешь еще один книжный?
Она покачала головой. Это было невозможно.
— Слишком много всего надо знать, чтобы открыть магазин. Экономику, например.
Том огляделся по сторонам. Покупателей в магазине не было.
— Да, экономика не помешает. И стартовый капитал.
— Том, — сказала она, — думаешь, Джон против всего этого? Я про книжный магазин, — добавила она, хотя на самом деле имела в виду себя. — Думаешь, он что-то имеет против меня?
— С чего бы это?
— Из-за Эми. Он… ни разу не зашел в магазин.
— Мне кажется, Джону теперь все равно.
Они какое-то время молчали. Том посмотрел в пустую кружку и сказал сам себе:
— Мне, наверное, пора.
Но он не спешил уходить. Сара тоже не торопилась возвращаться к чтению. Сара не знала, что заставило ее задать этот вопрос, — то, что он не уходил, или то, что он всегда был так занят работой, — но она спросила:
— Хочешь прийти на ужин? В дом Эми?
Наверно, Сара в состоянии приготовить простой ужин. Ответ ее удивил.
— С удовольствием. В семь? Мне нужно перед этим кое-что сделать.
— Окей, — ответила она, борясь с подступающей паникой. — Семь будет в самый раз.
Сара хотела закрыть магазин пораньше, чтобы успеть купить продукты и приготовить все дома к ужину, но ей не дали Гертруда и Энни-Мэй. Они как раз шли за покупками и заглянули и к Саре тоже. После знаменитой распродажи они начали регулярно наведываться в книжный. Сперва видно было, что Гертруда ходит вместе с Энни-Мэй, только чтобы поиздеваться над книжным выбором подруги. Первое, что она сказала Саре, было: «Ха! Лягушки! Все это чушь!» — и зашлась смехом, больше похожим на кашель. Но с тех пор, как Сара разрешила ей курить внутри, Гертруда оставила Энни-Мэй в покое. Они заглядывали пару раз в неделю. Энни-Мэй — обменять книги, а Гертруда — покурить и допросить Сару.
— Ты в это веришь? В романтику и прочую хрень? И почему они так странно одеты? Ты бы легла в постель с мужиком с длинными волосами в фиолетовой шелковой рубашке? Шелковой! Да к тому же незастегнутой!
Сара давала Энни-Мэй книги бесплатно. Но сегодня их появление удивило Сару, так как они были у нее только вчера, и Энни-Мэй забрала домой пять новых любовных романов. И даже Гертруда выбрала себе книгу с полки «Секс, насилие и оружие».
— Никакой романтики, — пригрозила она.
Сара посоветовала ей первую книгу Стига Ларссона, будучи в полной уверенности, что уж романтики там точно нет. Сегодня же Гертруда сразу подошла к прилавку, забыв про сигареты. Под глазами у нее были темные круги. На лице написано отчаяние.
— Быстрее! — крикнула она. — Продолжение! Я хочу прочитать продолжение!
Видимо, она поняла, что ведет себя подозрительно, и понизила голос. Почти извиняющимся тоном она добавила:
— Я всю ночь ее читала. Даже про сигареты забыла.
Энни-Мэй нервно посмотрела на подругу и спросила Сару:
— Она ведь у тебя есть? Вторая книга?
Видимо, Энни-Мэй чувствовала, что душевное здоровье подруги зависит от наличия в магазине второй книги. И наверное, так оно и было. Незаконченные книжные серии — что может быть хуже. Сара ободрительно улыбнулась:
— Конечно. Думаете, я бы стала продавать первую часть, не имея в запасе второй и третьей?
Она сходила и принесла «Девушку, которая играла с огнем» и «Девушку, которая взрывала воздушные замки». По мнению Сары, слишком много девушек в переводе названий на английский. В оригинале «Девушка с татуировкой дракона» называлась «Мужчины, которые ненавидят женщин». Она положила книги на прилавок перед Гертрудой.
— Можешь взять обе, — сказала она и повернулась к Энни-Мэй: — Еще парочку?
— Черт! — сказала Гертруда. — Я всю ночь спать не буду.
Заплатив — Гертруда отказалась возвращать первую книгу, — они удалились. Сара поспешила закрыть магазин. На часах уже было пять. Она выключила свет, заперла дверь и пошла к Джону. Со времени ее первого визита в лавку ничего не изменилось. Она на автомате взяла корзинку и пошла к полкам, составляя в уме список продуктов. В магазине было слишком мало товаров, чтобы можно было совершать импульсивные покупки, но Саре этого скромного ассортимента было достаточно. Она ни разу не попросила Джорджа отвезти ее в супермаркет в Хоуп. Но одно дело было есть самой, а другое — кормить гостей. Что бы такое приготовить? Она старалась не смотреть на Джона. Тот тоже не обращал на нее внимания, держась холодно и отстраненно. Наконец Сара решила, что рагу с корнеплодами — прекрасный вариант для осени, тем более что и то и другое имелось в лавке. Она помедлила перед бутылками с вином и пивом и остановила свой выбор на красном. Если что, можно будет добавить в рагу. Джон сложил ее покупки в пакет, не поднимая глаз. Сара протянула купюры, Джон отсчитал сдачу. Сара сказала «спасибо». И только тогда он посмотрел на нее, словно не зная, что ответить.
— Джон, — произнесла Сара. — Мне так жаль… что Эми умерла. Она много для меня значила…
Но Джон продолжал испуганно смотреть на нее. Сара взяла пакет, сделала шаг назад, повторила «спасибо» и выбежала из магазина.
Сара Линдквист
Корнвэген 7-1
13638 Ханинге
Швеция
Броукенвил, Айова, 22 февраля 2011 года
Это невозможно!
Мы с тобой переписываемся уже несколько месяцев, а я тебе не послала книгу про Дьюи — кота из библиотеки. Это, наверное, самая прекрасная книга об Айове. Источник бесконечной гордости за штат для меня. Приятно знать, что в нашем штате был настоящий библиотечный кот. Я посылаю тебе эту замечательную книгу. Из нее ты узнаешь, как важны бывают для людей книги и как много может сделать один кот для библиотеки!
Я всегда верила, что книги обладают целительной силой. Во-первых, они отвлекают человека от грустных событий. А во-вторых, улучшают настроение. Том говорит, что он снова видел таблички «Продается» в Хоупе. В первый кризис такие таблички были повсюду и в Хоупе, и здесь, но мне кажется, что все, что могло быть продано, уже продано. Я ненавижу эти таблички. В восьмидесятые я видела столько, что у меня выработалась защитная реакция. Я прихожу в ярость при виде такой таблички. Это ужасно, когда люди вынуждены продавать свои дома, но еще ужаснее, когда нет желающих их купить. А если им и удавалось продать, то вырученная сумма не покрывала кредит, в который они этот дом приобрели. В кризисное время людям в городах необходимо сплотиться. В Спенсере людей сплотил Дьюи. Его нашли в коробке для возврата книг морозным январским утром и назвали в честь Дьюи — автора десятичной классификации для американских библиотек. Потом они хотели его переименовать. И даже устроили конкурс на лучшее имя, но к тому времени все уже привыкли к имени Дьюи. Такие конкурсы они часто устраивали, но мало кто проявлял к ним интерес. Хороший приз мог собрать пятьдесят участников, а дорогой, вроде телевизора, — семьдесят. В конкурсе «Выберем коту имя» приняли участие 397 человек. Большинство хотели оставить имя Дьюи, но часть желали переименовать его в «Читай больше книг», считая, что оно ему больше подходит.
Дьюи нравилось дремать в коробке с библиотечными карточками, и в коробке с налоговыми декларациями, и в коробке с салфетками, а также на коленях у посетителей, особенно когда они пытались искать в компьютерах работу, которой не было. Мне кажется, только он и спас город в это трудное кризисное время.
С наилучшими пожеланиями,
Эми
Не свидание
Разумеется, это было не свидание. Оставалось надеяться, что Сара тоже это понимает. Вообще-то Том сам не знал, зачем согласился. Он планировал поехать домой, поработать над машиной сына Майка (или тем, что ей станет, когда он наконец закончит), выпить пива и отдать Питу доски. Кстати, он даже не знает, в какую смену Пит работает на этой неделе и когда ему нужны доски. На всякий случай он сразу поехал к нему и сложил доски возле дома. Может, и хорошо, что Пита не было. Он бы попытался заплатить, и все кончилось бы тем, что Тома заставили взять еду и варенье, которое варила жена Пита. А одному ему столько все равно не съесть. Когда они познакомились, Пит был плотником. Он делал дорогую мебель. У него была успешная фирма, и он часто пользовался услугами компании Майка для перевозки мебели. Добавьте к этому красотку жену и роскошный дом — и восхищение жителей Броукенвила вам обеспечено. Но потом начался кризис. Люди больше не могли позволить себе дорогую мебель на заказ. Часто они даже не могли позволить себе квартиру, куда ее можно было бы поставить. Пит был вынужден закрыть фирму. На самом деле, в других городах были люди при деньгах. Тому было известно, что даже в самый глубокий кризис есть люди, которые зарабатывают. Вопреки кризису или на кризисе. Ему также было известно, что эти люди не любят себя ни в чем ограничивать. Им ничего не стоит приобрести дорогую эксклюзивную мебель, пока остальной народ перебивается с хлеба на воду. Но, видимо, мебель Пита была недостаточно роскошна для больших городов. Так что он вынужден был снова пойти работать на хозяина и радовался любой возможности подработать. На шесть долларов в час семью не прокормишь. Банк забрал его дом, и они с женой перебрались в лачугу — иначе это строение и не назовешь. Оконные рамы все потрескались. Краска облупилась. Крыша явно протекала. В лачуге была гостиная, крошечная кухня, чулан, превращенный в спальню (там с трудом помещалась одна только кровать). Доски нужны были для веранды. Всего два метра длиной, летом она играла роль дополнительной комнаты. Но половина досок сгнила, и пол грозил провалиться в любой момент. Может, достать еще досок и превратить веранду в настоящую комнату, подумал Том.
Он хотел было написать записку, но на часах было уже шесть, а ему нужно было успеть принять душ. И вовсе не потому, что это свидание, а потому, что этого требовала элементарная вежливость. Он был почти у машины, когда услышал скрип половиц и звук открывающейся двери.
— Том?
Это была жена Пита. Том изобразил улыбку.
Она была в голубом хлопковом платье, шерстяных носках, вязаной кофте и куртке Пита, потому что в лачуге всегда было холодно.
— Кэти, — сказал он. — Я только завез доски.
Она посмотрела на аккуратно сложенные у стены доски.
— А вы с Питом уже это обговорили?
— Потом обговорим.
Он мысленно взмолился, чтобы она подумала, что Пит заплатит ему позже и не стала всучивать ему еду. Но на лице Кэти было сомнение.
— Не знаю… Пит думал, что ты заедешь, когда он будет дома.
— У меня поменялись планы. Я загляну попозже.
— Погоди минутку! Будь так добр!..
Кэти вернулась в дом, и Том подавил желание сбежать. Только не яблочное варенье, подумал он. У него уже целая полка на кухне. И он так и не придумал, с чем его есть. Жена Пита много времени проводила в огороде при доме, так что у нее там круглый год что-нибудь росло. И она умела готовить самые разные блюда из сезонных овощей. Часто она даже угощала соседей, у которых не было огорода или времени им заниматься. Тому было известно, что Пит покупал продукты с истекшим сроком годности и, когда приходилось туго, стоял вместе с Кэти в очереди за талонами на еду. Для Тома было загадкой, как они справлялись, но супруги никогда не жаловались. Когда Том помогал Питу, они всегда чем-нибудь его угощали, даже если это была их единственная еда.
Кэти вернулась с банкой в руке.
— Возьми. Яблочное варенье.
Читать бесплатно другие книги:
