Дело о черной вдове. Записки следователя (сборник) Ковалевский Александр

– Насколько я знаю, на разводе настаивала сама Юля, когда узнала, что муж ей изменяет с какой-то Светкой с бензоколонки, а тот вроде бы не хотел развода. У них ведь общий ребенок, и при разводе он остался бы с Юлей, а она говорила, что он сына очень любит. Сложная, короче, ситуация. А вообще-то Юля в свои семейные дела меня не очень посвящала, так что мне трудно судить о том, какие у нее с мужем были отношения.

– А кто такая эта Светка с бензоколонки, не знаешь?

– Да вроде Юлин муж вместе с ней на АЗС работает. Она – кассиршей, а он – заправщиком. А вы о любовнице лучше его самого расспросите.

– Обязательно спрошу. Ну что, спасибо за помощь следствию, – поблагодарила Зоя, довольная тем, что ей так легко удалось установить контакт с задержанным. – Подпиши каждую страницу протокола и в конце: «С моих слов записано верно и мною прочитано». Дата и подпись. И на этом допрос, пожалуй, закончим. Сейчас я отпускаю тебя под подписку о невыезде, и ты должен будешь сделать анализ ДНК. Направление на генетическую экспертизу я тебе сейчас выпишу.

– А ДНК-то вам зачем? Вы меня все же подозреваете? – насторожился Дужкин.

– Наоборот, хочу получить доказательства твоей невиновности, – успокоила его Зоя. – Дело в том, что убийца не только задушил Юлю, но потом еще ее и изнасиловал. Сперма насильника обнаружена в ее трупе, так что у нас есть код ДНК преступника, по которому мы его сможем идентифицировать, – наблюдая за реакцией Дужкина, сообщила она.

– Ее что, мертвую насиловали?! – неподдельно ужаснулся он.

– Такое заключение сделали эксперты после вскрытия, – подтвердила она.

– Кошмар… Теперь понятно, почему ваши опера так озверели. Решили, раз сидел за изнасилование, то и Юлю я…

– Ну, в общем-то, да. Так что пройти геноскопическую экспертизу в твоих интересах, и сделать это надо прямо сейчас.

– А насколько точна такая экспертиза? – с недоверием поинтересовался он.

– Вероятность того, что существует второй человек с такой же ДНК, возможна, только если бы существовало шесть миллиардов планет Земля. Так что суд принимает заключения генетиков как абсолютное доказательство виновности или невиновности подсудимого, если его ДНК-дактилоскопия не соответствует ДНК преступника.

– Раз так, тогда я могу быть спокоен, что второй раз меня незаконно уже не осудят, – удовлетворенно произнес он.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала она. – Вот здесь распишись, что направление на геномную экспертизу ты получил, а я попрошу оперативников, чтобы они прямо сейчас отвезли тебя к нашему генетику.

– Да, конечно, – кивнул он.

Поблагодарив Василевскую за доверие, он вышел из ее кабинета, еще не веря тому, что для него все так легко обошлось. Поджидавшие его за дверью оперативники были неприятно удивлены тем, что их главного подозреваемого отпустили под подписку о невыезде, но с «важняком» не поспоришь, а генетическая дактилоскопия, на которую они должны отвезти Дужкина, покажет, права она или нет, не арестовав его.

Зоя тем временем созвонилась с Сокольским. Вкратце рассказав ему о результатах только что проведенного допроса, она попросила Сергея срочно к ней приехать, и тот ответил, что минут через пять будет у нее. Оказалось, Сокольский и без нее уже знает о том, что у Виктора Быстрова есть любовница, и он приехал к ней за санкцией на обыск в ее квартире.

– Я переговорил сегодня с обслуживающим персоналом на АЗС, где наш вдовец работает, и о его любовнице – местной королеве бензоколонки, кассирше по имени Светлана, там все знают. С самой Светланой, правда, побеседовать не удалось – у нее сегодня и завтра выходной. Надо будет к ней наведаться, причем не просто так, а с обыском. Любовница подозреваемого автоматически попадает под подозрение, и претензии по поводу обыска в ее квартире пусть эта Светлана предъявляет своему завравшемуся горе-любовнику.

– Но Виктор у нас пока проходит по делу как пострадавший, а не подозреваемый, – возразила Зоя.

– Это еще не все. Наш Бессмертный Ваня не зря потратил два дня на проверку металлоремонтных мастерских и таки нашел мастера, изготовившего тот самый ключ, который мы изъяли у мужа убитой. И как ты думаешь, кто его заказал?

– Виктор?

– Он самый, – подтвердил Сергей. – Ваня предъявил мастеру фото нашего вдовца, и тот уверенно опознал его – Виктор заказывал у него запасной ключ дней пять назад.

– Только если допустить, что дубликат ключа он сделал для киллера, то этот дубликат, по идее, он и должен был отдать, – отметила она.

– По логике да. Но факт – Виктор взял себе новый ключ, а когда Иван стал интересоваться, куда делся его старый ключ, новоиспеченного вдовца этот безобидный, в общем-то, вопрос застал врасплох, потому он и не смог с ходу придумать хоть какую-нибудь правдоподобную версию. На воре, как говорится, и шапка горит, – подытожил он.

– Похоже, ты прав, – согласилась она. – Во всяком случае, другого объяснения этой ключевой истории я не нахожу.

– Тогда чего мы зря теряем время? Поехали брать этого Виктора! – предложил он.

– А что мы ему предъявим? Арестовать его лишь за то, что он заказал себе запасной ключ от собственной квартиры, сам понимаешь, я не могу. Достаточно ему заявить в суде, что новый ключ ему пришлось заказать, потому что он потерял старый, а для изготовления дубликата он, к примеру, мог дать мастеру в качестве образца ключ жены, – и все, наша версия лопнет, как мыльный пузырь.

– Тоже верно. Тогда давай, как я сразу предлагал, нагрянем с обыском к его любовнице.

– И что ты хочешь у нее найти? – поинтересовалась она.

– Если квартирную кражу он инсценировал, то кому, как ты думаешь, досталась дубленка его жены? – спросил он.

– Думаю, что избавиться от жены ради любовницы – это мотив, – сказала она. – На производство обыска нужно, правда, судебное решение, но в исключительных случаях, когда осмотр жилища не терпит отлагательства, обыск можно произвести на основании моего постановления.

– У нас случай исключительный: у самой любовницы Виктора был мотив убить или заказать убийство его жены.

– Но зачем любовнице заказывать убийство Юли, если ее муж и так собирался разводиться?

– Радикально решить, например, квартирный вопрос, – предположил Сергей. – Я навел справки – однокомнатная квартира Виктора была собственностью его жены, а значит, после развода Виктор остался бы без квартиры.

– Любовница заказала убийство из-за квартиры? Версия принимается, – согласилась Зоя.

Сыщицкая интуиция Сокольского не подвела – при проведении обыска в квартире Светланы Пискуновой были обнаружены вещи, о пропаже которых заявил Виктор. А на шее Светланы красовалась золотая цепочка с кулоном, похожая по описанию на украденную цепочку из квартиры Юли.

Светлана, узнав от Василевской, что Юля убита, была потрясена таким известием и уверяла, что ничего об этом не знала. По поводу же цепочки с кулоном она заявила, что это подарок Виктора, который он сделал ей три дня назад, а DVD-проигрыватель и дубленку Юли он привез тогда же. Мол, все это добро было куплено на его деньги и после развода он не хотел оставлять их жене.

После проведения обыска Светлану вместе с изъятыми у нее вещдоками доставили в прокуратуру. Зоя Василевская допросила ее пока что только в качестве свидетеля. Предъявлять ей обвинение было не в чем. Виктор подарил ей цепочку и завез к ней в квартиру вещи утром, а Юля была убита в тот день вечером.

По указанию Василевской оперативники приводом доставили на допрос Виктора. Зоя провела между любовниками перекрестный допрос, на котором выяснилось, что Светлана об убийстве Юли действительно ничего не знала. Она несколько раз звонила Виктору, но так и не смогла ему дозвониться, за что на него сильно обиделась. Виктор ее показания на очной ставке подтвердил, пояснив, что он временно заблокировал на своем мобильном телефоне номер Светланы, чтобы не травмировать ее сообщением, что Юлю убили, пока милиция это убийство не раскроет. Зоя проверила его телефон – номер Светланы действительно был занесен в фильтр звонков.

Сам Виктор хватался за сердце и клятвенно заверял, что к убийству Юли не имеет никакого отношения – у него же есть алиби. На вопрос: зачем же он дал заведомо ложные показания, что его квартиру ограбили, Виктор внятно ответить не смог. Мол, он был в шоковом состоянии из-за гибели жены и почти ничего не соображал, а когда сотрудники милиции его спросили, что пропало из квартиры, он на автопилоте перечислил вещи, которые сам забрал. Новым вопросом Зоя поставила его в тупик.

– Следствием установлено, что дубликат ключа от вашей квартиры вы лично заказали в мастерской за день до того, как убили вашу жену. Вы же этот факт категорически отрицали. Вопрос: почему вы сочли нужным скрыть этот малозначительный факт и кому вы отдали свой старый ключ? – спросила она.

Виктор, понимая, что влип с этим ключом, лихорадочно соображал, что ответить. С ключом у него вышел явный прокол – нужно было оставить себе старый ключ, а дубликат передать своему приятелю Грине, которому он за десять тысяч долларов заказал убийство своей жены. Но признаться в этом было выше его сил, к тому же его еще ни в чем таком не уличили.

– Да что вы прицепились ко мне с этим ключом? Ну заказал я себе запасной ключ, а старый где-то потерял. Вы бы убийцу с таким усердием искали, как этот ключ, – недовольно проворчал он.

– Гражданин Быстров, мой вам совет: если не знаете, как правдоподобно солгать, лучше говорите правду. Учтите – это в ваших же интересах, – отметила она. – Предупреждаю вас, в вашем положении добровольное сотрудничество со следствием – это единственная возможность избежать «вышки».

– К-какой еще вышки? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Максимальный срок наказания, предусмотренного статьей за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, – пояснила она. – А к отягчающим обстоятельствам относится убийство из корыстных побуждений или по найму и наказывается такое особо тяжкое преступление лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет или пожизненным лишением свободы. Согласитесь, есть разница: получить семь лет или схлопотать пожизненное. Будете продолжать мне лгать, а вы уже так заврались, что дальше некуда, «вышку» я вам гарантирую.

– Вот найдите убийцу и приговорите его к высшей мере, а мне нечего тут лекции читать, – огрызнулся Виктор.

– Вы меня, наверное, плохо поняли, – заметила Зоя. – Я вам не лекции читаю, а ставлю в известность, что вас ждет, если вы будете продолжать морочить голову следствию. К вашему сведению, убийца, после того как задушил вашу жену, ее потом еще и изнасиловал.

– Как изнасиловал?! – опешил Виктор.

– Молча, уже мертвую, – жестко произнесла она.

– Какая сволочь это сделала?! – истерично закричал он.

– Вам лучше знать, – пожала плечами она.

– Вызовите мне «скорую», вы же видите, что мне плохо, – потребовал он.

– Вызову, – пообещала Зоя. – Только не советую вам симулировать сердечный приступ, как это вы уже раз проделали, чтобы заполучить свое алиби.

– Ничего я не симулировал.

– Выпейте валерьянки, успокойтесь и выслушайте меня до конца. Как я уже сказала, это в ваших же интересах. Два раза предлагать вам написать явку с повинной я не буду. – Зоя встала из-за стола, накапала в стакан с водой валерьянки.

– Благодарю, – буркнул Виктор, принимая из ее рук стакан.

– Успокоились? – спросила она, когда он выпил валерьянку.

– Немного.

– Так вот. У следствия есть все основания полагать, что убийцу-некрофила наняли вы, гражданин Быстров. Поэтому предлагаю вам написать явку с повинной. Если же мы раскроем убийство вашей супруги без вашего содействия, на снисхождение суда можете не рассчитывать. А вот за явку с повинной, активное способствование раскрытию преступления и изобличение других соучастников преступления, что является смягчающими обстоятельствами, срок наказания не может превышать трех четвертей максимального срока наиболее строгого вида наказания. За умышленное убийство, как я вам уже говорила, предусмотрен максимальный срок пятнадцать лет. При отягчающих обстоятельствах – пожизненное. Ваши заведомо ложные показания о якобы квартирной краже с целью введения следствия в заблуждение – это отягчающие обстоятельства. Но я согласна закрыть на это глаза, если вы сейчас здесь, при мне, напишете явку с повинной и назовете имя убийцы, которого вы наняли, чтобы избавиться от своей супруги. Будете продолжать юлить, тогда вам никакой адвокат не поможет, а я уж постараюсь, чтобы вы получили по максимуму. Я вам понятно все разъяснила?

– Понятно, – поникнув, ответил Виктор.

– Тогда выбирайте: минимальный срок или пожизненное. Время пошло, – сказала Зоя, перевернув стоящие на ее столе песочные часы.

Виктор обреченно уставился на заструившийся песок.

– Дайте мне ручку и бумагу, – попросил он, когда в верхнем сосуде оставалось несколько песчинок…

* * *

Наемного убийцу Юли Быстровой, которого за десять тысяч долларов нанял ее муж, оперативники задержали в тот же день. Им оказался бывший одноклассник Виктора некий Григорий Мельник, державший пивной ларек, в котором Виктор частенько покупал пиво. Убить жену своего приятеля Мельник согласился за аванс в три тысячи долларов, остальную сумму Виктор пообещал ему отдать после того, как продаст квартиру. Когда же заказчик сдал его с потрохами, отрицать свою вину было бессмысленно, и горе-киллер накатал на три страницы чистосердечное признание с такими подробностями, что ни у оперов, ни у следователя Василевской не оставалось никаких сомнений в том, что он наемный убийца. Экспертизой ДНК спермы однозначно было установлено, что Григорий Мельник изнасиловал Юлю Быстрову, так что с доказательствами у следствия теперь был полный порядок.

На допросе Григорий Мельник рассказал старшему следователю прокуратуры Василевской, что за день до убийства Виктор Быстров дал ему свой ключ от квартиры, а в день убийства заранее предупредил его, когда Юля вернется с работы. Мельник открыл ключом Виктора квартиру Быстрова и, притаившись в комнате, поджидал Юлю. Когда та пришла домой, то сразу позвонила мужу на мобильный, узнать, почему его нет дома. Пока Юля разговаривала с супругом, Мельник подкрался сзади и набросил ей на шею удавку из своего брючного ремня. Задушить молодую и физически развитую женщину – Юля в молодости занималась легкой атлетикой – оказалось не так-то просто. Пытаясь освободиться от перехватившей ей горло удавки, она отчаянно трепыхалась, как выброшенная на лед рыба, и из-за ее конвульсивных телодвижений Григорий так распалился, что не обуздал охватившую его похоть и изнасиловал Юлю, когда та еще билась в предсмертной агонии. Чтобы заказчик не узнал о том, что он надругался над его женой, Мельник постарался скрыть следы изнасилования. Снял с еще теплого тела порванные им трусики и надел на труп Юли новые, которые нашел в ее комоде. «Работал» он в тонких хлопчатобумажных перчатках и ничего в квартире не трогал – все было украдено до него, – Виктор сказал ему, что сам сымитирует квартирную кражу, чтобы менты решили, будто Юлю убили неизвестные грабители. По уговору с Виктором Мельник оставил квартиру открытой, чтобы не Виктор, а соседи обнаружили труп и вызвали милицию, что и произошло.

Виктор Быстров признался на допросе, что мысль избавиться от жены пришла ему где-то полгода назад. Нанять для этого дела своего давнего приятеля Григория Мельника он решился не сразу. Просто при разговоре он как-то спросил Мельника, смог бы тот убить человека, тот ответил: да, наверное, смог бы. Потом Виктор долго вел с ним переговоры, торговался за каждый доллар, вместе они и разработали безупречный, как им казалось, план убийства. Виктор обеспечил себе надежное алиби, имитация квартирной кражи по его задумке должна была сбить сыщиков с толку, вот только с ключом он прокололся. «Нужно было оставить старый ключ себе, а Гришке отдать дубликат», – сокрушался он, кляня про себя ушлых ментов, оказавшихся не такими уж тупыми, как о них рассказывают в анекдотах.

Мотивы, толкнувшие Виктора на страшное преступление, в общем-то, сходны с мотивами Клайда Гриффитса из романа Драйзера «Американская трагедия», убившего беременную от него девушку только из-за того, что она стала ему помехой на пути к успеху, который его ожидал бы в случае удачной женитьбы на дочери богатого фабриканта. Виктор же предпочел жене любовницу, и еще он очень хотел иметь собственный автомобиль, на который сам не мог заработать, потому положил глаз на квартиру, принадлежавшую его жене. На вырученные от продажи квартиры деньги он планировал купить себе машину и на «белом коне» переехать к любовнице. При живой жене продать ее квартиру было невозможно, и Виктор решил устранить Юлю, чтобы та не мешала ему воплотить в жизнь мечту о личном автотранспорте.

Будучи человеком слабохарактерным, безвольным и трусливым, сам Виктор не решился бы пойти на убийство, потому прибегнул к помощи своего дружка-отморозка, не испытывая при этом особых моральных терзаний из-за того, что заказал убийство матери своего малолетнего сына, которого очень любил. Наоборот, привязанность к сыну стала для него решающим аргументом, мол, после развода он хотел остаться со своим ребенком, а Юля ему сына не отдала бы. Поэтому убийство супруги виделось ему единственным способом разрешить эту проблему.

В тот вечер, когда убивали его жену, Виктор, конечно, переживал… за своего дружка-киллера (не обманет ли, получив аванс за убийство?), и на нервной почве у него даже случился сердечный приступ. Только вот его переживания были переживаниями «твари дрожащей», страшащейся наказания за свое преступление. Мучительных угрызений совести, которая человеку лучший судья, чистосердечного раскаяния за содеянное от такого «Раскольникова» нашего времени ожидать не приходится…

Почти идеальное преступление

Старший следователь городской прокуратуры Зоя Василевская считала, что у следователя в производстве должно быть одно уголовное дело, чтобы сфокусироваться только на нем, не отвлекаясь на другие, не менее важные дела. Это Юлий Цезарь по преданию мог делать несколько дел одновременно – читать, писать и диктовать. Зоя шутила по этому поводу, что если бы у Цезаря на руках было три десятка дел (вместе с «глухарями»), как у нее, он бы повесился. Когда в конце месяца (он же конец первого квартала) она получила в свое производство очередной «глухарь», ей захотелось если не повеситься, то, как минимум, уволиться. Кляня на чем свет всех, кто «кое-где у нас порой честно жить не хочет», Зоя начала листать дело и вскоре так увлеклась, что об увольнении уже не помышляла.

Три дня назад в городе был убит и ограблен известный бизнесмен Николай Желябкин, который владел сетью кафе и магазинов. Случилось это ночью в подсобном помещении его собственного кафе «Вестерн», где Желябкин обустроил себе спальную комнату для случаев, когда допоздна задерживался на работе. Жил он в пригороде, и ему проще было переночевать в подсобке, чем ехать через весь город домой, чтобы с утра опять возвращаться на работу. В подсобке у него был и сейф, в котором хранилась дневная выручка.

Сотрудники кафе «Вестерн» обнаружили труп хозяина ранним утром, когда пришли на работу. Желябкин лежал на кушетке с двумя огнестрельными ранениями – один заряд попал в область сердца, другой задел шею и подбородок. «Одно ранение было смертельным, другое, к счастью, нет», – написал в своем рапорте местный участковый, первым прибывший на место происшествия. «Нашел счастливчика…» – усмехнулась Зоя, прочитав эти милицейские перлы, и перешла к протоколу осмотра, составленному дежурным следователем. В протоколе отмечалось, что по всей подсобке разбросаны бумаги и одежда, а стоящий в углу сейф открыт. В нем не было ничего, кроме пары пустых папок для бумаг. «Похоже, преступник, застреливший Желябкина, кроме денег, что-то еще конкретно искал», – отметила она про себя. Дежурный следователь также зафиксировал, что рядом с диваном, на котором лежал хозяин кафе, стояла бейсбольная бита, но он не успел ею воспользоваться для своей защиты и, судя по всему, не оказал преступнику никакого сопротивления. «Возможно, – подумала Зоя, – хозяин кафе хорошо знал убийцу и сам впустил его».

По показаниям его главного бухгалтера, неизвестные грабители не только очистили сейф, но и похитили очень дорогой мобильный телефон Желябкина – смартфон «Vertu» стоимостью тридцать тысяч долларов, с которым тот никогда не расставался. Никаких отпечатков убийца после себя не оставил, розыскная собака след не взяла. Эксперты же установили, что Желябкин был застрелен в упор из охотничьего ружья, причем заряд, помимо дроби, для усиления поражающего эффекта был нашпигован сапожными гвоздями, поэтому розыск убийцы начали с отработки сапожных мастерских, однако никто из опрошенных сапожников интереса для следствия не представлял. Оставался похищенный убийцей драгоценный телефон, который рано или поздно должен был где-то всплыть. Если Желябкина убили с целью ограбления, грабители не могли просто так выбросить столь дорогую вещь. Даже если в смартфоне заменить SIM-карту, местонахождение мобильного телефона можно установить по IMEI – международному идентификатору мобильного оборудования. При подключении мобильного устройства к любой сети его идентификатор автоматически обнаруживается операторами мобильной связи, которые могут определить, в пределах какой базовой станции находится данный телефон, и вычислить его координаты с достаточно высокой степенью точности. Так что задержание человека, воспользовавшегося краденым телефоном, дело техники.

После убийства Желябкина с его смартфона был сделан только один звонок – кто-то проверял, сколько денег на счету владельца, после чего он был отключен. По данным компании сотовой связи, этот единственный звонок поступил из пригородного поселка Березовка, поэтому «важняк» Василевская дала поручение уголовному розыску выяснить, кто из окружения Желябкина и работников его кафе проживает в том поселке. А пока оперативники отрабатывали связи Желябкина, устанавливали его друзей и врагов, Зоя решила еще раз осмотреть место происшествия – вдруг дежурный следователь пропустил что-то важное.

В кафе «Вестерн» она поехала вместе с начальником городского угрозыска подполковником Сергеем Сокольским, который никогда не отказывался ей помочь, даже если ее просьбы не были связаны с расследованием уголовных дел. В прокуратуре все были уверены, что Зоя с ним спит, но на самом деле до постели у них дело так и не дошло, хотя знакомы они были уже более десяти лет.

Сокольский приехал за ней в прокуратуру на новенькой служебной «Ниве-Шевроле». Зоя джип оценила – в весеннюю распутицу по нашим дорогам только на внедорожниках и ездить. По дороге в кафе она поделилась с Сергеем своими соображениями по убийству Желябкина.

– На данный момент у меня две версии: убийство с целью грабежа или его устранили конкуренты по бизнесу, то есть мы имеем дело с заказным убийством, а грабеж был для отвода глаз, чтобы скрыть заказной мотив убийства, – предположила она.

– Когда убивают известного бизнесмена, первое, что приходит в голову, – это убийство связано с коммерческой деятельностью, а не из-за дневной выручки, которую он хранил в своем сейфе, – поддержал ее версию о заказном убийстве Сокольский.

– Вот и я о том же. А что агентура, молчит? – поинтересовалась она.

– Задание дали, ориентировки на похищенный телефон разосланы во все скупки и ломбарды, но пока тишина, – пожал плечами он.

– Последний звонок с этого телефона был сделан в районе Березовки. То есть после совершения убийства преступники выехали из города, и если это гастролеры, то ищи их свищи, а мы получим очередной «глухарь», – посетовала она.

– Может, налетчиков сейчас в городе и нет, но вряд ли это залетные, – успокоил ее Сергей. – Такие преступления обычно совершаются по наводке. В нашем случае злодеи точно знали, где хранится выручка, знали, что хозяин часто остается ночевать в подсобке, а значит, ключи от сейфа с деньгами должны быть при нем, и не нужно морочить голову, как его открыть. Такую информацию за один день не соберешь, и получить ее преступники могли от кого-то из работников кафе, а для этого нужно было войти к ним в доверие. Так что, думаю, разбой совершил кто-то из местных. Кстати, Желябкина могли застрелить из зарегистрированного ружья. В общем, проверять надо как ранее судимых за подобные преступления, так и владельцев охотничьего оружия, проживающих в том районе.

– Да это понятно, – согласилась Зоя.

Приехав в кафе «Вестерн», они застали там только охранника и уборщицу. Оставшееся без хозяина кафе не работало, а подсобное помещение, в котором его застрелили, было опечатано дежурным следователем. Сорвав печати, Зоя с Сергеем осмотрели подсобку.

– В принципе, здесь все так, как описано в протоколе осмотра, – заметила она.

– Ну и что ты хочешь здесь найти? – спросил он, рассматривая окровавленную кушетку, на которой нашли труп Желябкина.

– Хочу понять, что искали преступники. Деньги и важные документы он, очевидно, хранил в сейфе, но, опустошив сейф, налетчики на этом не остановились и рылись в его вещах и бумагах. Значит, кроме денег, им еще что-то было нужно от Желябкина. К примеру, компромат на кого-нибудь, – предположила она.

– Тогда бандиты не стали бы его сразу убивать, а сначала узнали бы с помощью утюга или паяльника, где тот хранит то, что их интересует. Тут же все вверх дном перевернуто, как при обычной квартирной краже, в которой хозяева прячут деньги и ценности по разным «нычкам», наивно надеясь, что воры их не найдут. Но здесь не квартира, а подсобка, и все ценности ее хозяин хранил в сейфе, а не в бачке унитаза.

– Так, может, здесь побывали профессиональные квартирные воры, а тут все перерыли просто по воровской привычке?

– По их воровским понятиям квартирный вор на мокрое дело не пойдет, – возразил Сергей.

– Если это заказное убийство, тогда весь этот кавардак, – Зоя обвела взглядом валявшиеся в беспорядке вещи и бумаги, – киллер устроил для инсценировки разбоя.

– Зоя, смотри, что я нашел! – подозвал ее Сергей к письменному столу, из ящика которого он достал тетрадку Желябкина со списком его должников. Напротив каждой фамилии рукой бизнесмена были вписаны весьма крупные суммы. Одним из первых в долговом списке значился некто Петр Колесников, который был должен Желябкину десять тысяч долларов.

– Ну вот тебе и мотив, – сказал он, остановив указательный палец напротив его фамилии.

– Понятые, подойдите сюда! – обратилась Зоя к охраннику и уборщице, приглашенным на осмотр в качестве понятых. – Я изымаю эту тетрадь в качестве вещдока, – пояснила она. – А Петра Колесникова кто-нибудь из вас знает?

– Я знаю, – сказал охранник. – В тот день, ну когда убили хозяина, он отмечал у нас свое сорокалетие, а часов в одиннадцать вечера между хозяином и этим Колесниковым вспыхнула ссора, и я лично слышал, как они разговаривали друг с другом на повышенных тонах. Так, может, этот Колесников его потом и убил? – предположил он.

– А когда закончилась вечеринка? – спросила Зоя.

– Где-то около часа ночи, – ответил он.

Зоя многозначительно переглянулась с Сергеем. По заключению судмедэксперта примерно в это же время и было совершенно убийство. Теперь на первый план выдвигалась версия, что Колесников расправился со своим кредитором, чтобы не отдавать долги. Убийца должен был хорошо знать обстановку в кафе, чтобы быстро войти в подсобку и застать врасплох ее хозяина.

Допросив охранника кафе Андрея Ивасюка, Зоя с Сергеем вернулись в прокуратуру. Сергей, правда, предлагал не откладывая в долгий ящик задержать Петра Колесникова, но Зоя его не поддержала.

– Против Колесникова у нас пока ничего конкретного нет, и я могу только вызвать его на допрос в качестве свидетеля, – сказала она, и Сокольский, хоть остался при своем мнении, вынужден был с ней согласиться.

Допросить Петра Колесникова удалось в тот же день. Он явился в прокуратуру по первому же требованию Василевской. Колесников подтвердил, что в тот вечер он разговаривал с Желябкиным на повышенных тонах, но это был дружеский спор. Хозяин кафе хотел отдохнуть, уйти с банкета, но именинник не отпускал его. Более того, Колесников заявил на допросе, что готов выплатить десять тысяч долларов вознаграждения за поимку убийцы, ведь Желябкин был его давним другом и партнером, потому, кстати, он и решил отметить свой юбилей в его кафе. Как доказательство своих слов он показал старшему следователю Василевской несколько старых фотографий, на которых он был запечатлен с Желябкиным на каком-то семейном торжестве.

– Я специально взял с собой эти фотографии, чтобы вы не сомневались в том, что Коля был моим другом. Более того, он крестный моего сына. Вот он обнимает его на фото, – показал он.

– Я вижу, – кивнула Зоя, рассматривая семейные фотографии.

Она уже завершала допрос, когда ей позвонил Сокольский и сообщил, что по только что полученной им оперативной информации охранник кафе, давший показания против Колесникова, раньше работал сапожником. Но главное – проживает Андрей Ивасюк не по тому адресу, какой он назвал для протокола, хотя именно там он и прописан, а на даче родителей своей молодой жены, с которой расписался пару месяцев назад.

– Угадай с одного раза, где находится эта дача? – предложил он.

– В Березовке, откуда был сделан последний звонок с телефона Желябкина? – догадалась она.

– Ну охранника-то этого можно задержать? Или опять скажешь, что у нас на него ничего нет?

– Давай сначала проведем у него обыск, а на месте уже определимся, что с ним делать.

– Согласен. Когда за тобой заехать?

– Давай минут через тридцать, не раньше. Я закончу допрос свидетеля, и можем ехать на обыск. Да, и возьми с собой еще двух оперов.

– О’кей. Тут как раз Ваня Бессмертный со своим напарником рвутся в бой. Ваня, кстати, и раскопал эту информацию. И то, что охранник в прошлом был сапожником, а убийца, как нам известно, зарядил патроны сапожными гвоздями, такие совпадения, сама понимаешь, не могут быть случайными.

– Хорошо бы еще найти у этого охранника мобильный телефон его хозяина, тогда все пазлы сошлись бы, – заметила она.

– Сойдутся, не сомневайся, – заверил он.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнула Зоя.

Положив трубку, она мысленно похвалила себя за то, что не стала спешить с задержанием Колесникова, как на том настаивал Сокольский. Да, на тот момент вроде бы все свидетельствовало о том, что именно Колесников расправился со своим кредитором, а теперь получалось, что охранник вспомнил об их якобы ссоре накануне убийства только для того, чтобы отвести от себя подозрения.

На служебном джипе Сокольский с двумя операми из «убойного отдела» и «важняком» Василевской добрались до Березовки минут за сорок. Еще минут десять ушло на то, чтобы найти дачу, где проживал охранник, подозреваемый в убийстве хозяина кафе. Обыск в доме Андрея Ивасюка продолжался более часа, подозреваемый был угрюм и молчалив. Он отказывался признать себя виновным. Лишь раз поинтересовался: что ищете? Узнав, что сыщиков интересует мобильный телефон его хозяина, он коротко ответил: у меня вы его не найдете.

Сокольский, уверенный в том, что охранник не мог просто так выбросить телефон, настоял на продолжении обыска. Зоя не возражала. Возможно, охранник просто надежно спрятал дорогой смартфон и потому был так уверен, что его не найдут. Обыск продолжался до тех пор, пока у напарника Ивана Бессмертного – молодого опера Игоря Пинтюка не зазвонил мобильник. Игорь достал из кармана трубку, и в этот момент случилось непредвиденное. Подозреваемый вскочил с места и закричал: «Так вот же этот телефон! Это телефон моего хозяина! Это очень дорогой телефон, хозяин говорил, что он отдал за него тридцать штук баксов, и другого такого телефона в городе нет!»

Лейтенант милиции Пинтюк побледнел как полотно. Он не нашелся, что ответить своим коллегам. Сокольский молча отобрал у впавшего в ступор оперативника мобильник. Оперативники не верили своим глазам. Может, произошло какое-то недоразумение? Но когда серийный номер мобильного телефона лейтенанта совпал с серийным номером разыскиваемого аппарата, сомнения отпали – это действительно был смартфон «Vertu», принадлежавший Желябкину. Такого в истории городского розыска еще не было. Улика, которую столь долго искали, оказалась в руках одного из участников обыска. Положение усугублялось тем, что Пинтюк не мог пояснить, откуда у него телефон убитого бизнесмена, и вообще отказался что-либо говорить. Получалось, что именно он расстрелял хозяина кафе и присвоил себе его телефон.

Не знал, что сказать по этому поводу, и его напарник Иван Бессмертный. Зоя Василевская отозвала его в сторонку.

– Ваня, ты понимаешь, что если твой товарищ так и будет в молчанку играть, я вынуждена буду его закрыть?

– Зоя Юрьевна, да я сам в шоке! Нормальный же парень. Ерунда какая-то… – развел руками Иван Бессмертный.

– К сожалению, не ерунда, – покачала она головой. – Ну что, господа сыщики, – обратилась она к застывшим в немой сцене оперативникам, – обыск закончен. А подполковника Сокольского я попрошу доставить лейтенанта милиции Пинтюка ко мне на допрос в прокуратуру, – произнесла она таким тоном, чтобы всем стало ясно, что Пинтюк фактически арестован.

– Ну что, Игорь, пойдем, – мягко взял его под руку Сокольский. – Только давай без фокусов, – предупредил он.

Лейтенанту милиции Пинтюку было не до фокусов, и на обратной дороге он не проронил ни слова. Зоя, украдкой наблюдая за ним в зеркало заднего вида, видела, как он мучительно о чем-то думает.

На допросе в прокуратуре Игорь Пинтюк замкнулся и не отвечал ни на какие вопросы. Больше всего на свете «важняк» Василевская не любила расследовать преступления коллег. Даже если они оказались «оборотнями», все равно ей было неловко уличать своих. Ей было стыдно за них, и при этом она невольно им сочувствовала, а те, естественно, не могли забыть, как еще недавно находились с ней по одну сторону баррикад.

Вот и сейчас Зоя чувствовала себя не в своей тарелке. Установить контакт с задержанным лейтенантом не удалось, и, сколько она ни пыталась добиться от него вразумительных ответов, тот упорно молчал, и ей пришлось арестовать его по подозрению в убийстве владельца кафе. Пинтюк же воспринял предъявленное ему обвинение в убийстве Желябкина довольно спокойно, и Зою начали терзать сомнения, что в этом, казалось бы, уже раскрытом деле явно что-то не так. Ей все время не давал покоя вопрос: почему лейтенант Пинтюк открыто пользовался «паленым» телефоном, сменив в нем лишь сим-карту? Так понравилась дорогая игрушка, что он потерял от нее голову? Или просто был абсолютно уверен, что раз он сотрудник милиции, то априори вне подозрений? Тогда он просто идиот, но в том-то и загвоздка, что лейтенант Пинтюк не был идиотом, и, как грамотный опер, а другие у Сокольского и не работали, он должен был знать, что даже если заменить сим-карту, краденый мобильник можно запеленговать по IMEI. Разделял ее сомнения и Сокольский, но своим упертым молчанием лейтенант Пинтюк сам тупо напросился на арест.

Проведя ночь в «ментовской» камере, Игорь Пинтюк осознал, что скрывать правду не имеет смысла, и сам попросился к Василевской на допрос.

– Происшедшее во время обыска было для меня психологическим шоком, – объяснил он Василевской свое состояние. – Как сотрудник милиции, я прекрасно понимаю, что означает обнаружение у меня столь важной улики, как мобильный телефон расстрелянного бизнесмена. Я не мог сразу объяснить, откуда у меня этот телефон, так как буквально пару дней назад мне его подарил мой младший брат Николай – он студент третьего курса юридической академии, а до поступления он, кстати, работал в областной прокуратуре, правда, простым водителем. В первый момент я подумал, что это он убил бизнесмена и присвоил себе его телефон, потому отказался дать какие-либо показания. Ну, вы же, наверное, знаете: первое правило опера – никогда не колоться. И потом, по Конституции я не обязан свидетельствовать против себя, моих близких и родственников, так ведь?

– Совершенно верно. В шестьдесят третьей статье нашей Конституции так и записано: «Лицо не несет ответственности за отказ давать показания или пояснения относительно себя, членов семьи или близких родственников, круг которых определяется законом», – зачитала по памяти Василевская.

– Так вот, отказавшись давать против себя показания, я никакого преступления не совершал. Правильно? – спросил он.

– Ну, в общем-то, да, – пожала плечами она.

– Нет, я не в обиде на вас за то, что оказался в камере. Для меня это было даже полезно, на собственной шкуре прочувствовать, как там, за решеткой. Ощущения, скажу я вам, не из приятных. Короче, больше туда попадать не хочется. Зато у меня было время все обдумать, проанализировать все известные мне обстоятельства убийства, и я пришел к выводу, что не мог мой брат убить этого бизнесмена, тем более из-за денег или какого-то телефона. Он же мечтает стать следователем прокуратуры, как вы, потому, собственно, и поступил в юридический на следственный факультет. Кстати, Николай не знал, что этот смартфон стоит так дорого. Да и я, кстати, тоже. Подумал, китайская подделка какая-то, они ведь все известные бренды подделывают, ну и взял у него этот телефон, не задавая лишних вопросов. Дареному коню, знаете ли, в зубы не смотрят.

– Игорь, а на чем основывается твоя уверенность, что твой брат не при делах. У него есть алиби?

– Насчет его алиби ничего пока сказать не могу. Я весь день на работе, а где он тогда был, не знаю. Как братья, мы с ним не очень-то часто общаемся. Знаете, у него своя жизнь, у меня своя. Но подумайте сами, если бы он знал, что на этом телефоне кровь убитого бизнесмена, разве стал бы он его дарить своему родному брату, чтобы так меня подставить?!

– А это мы сейчас выясним. Звони своему брату, поинтересуйся у него, где он взял этот телефон, – предложила она.

– Я его номера не помню. Он у меня в телефоне, ну в том, что вы у меня изъяли.

– Не проблема, – Зоя достала из своего сейфа изъятый смартфон и передала его оперативнику.

Игорь Пинтюк при ней позвонил брату. Тот сказал, что этим телефоном с ним расплатился один пассажир. С его слов дело было так: недавно он отвез на своей «Ладе» одного мужчину в другой город, но когда дело дошло до оплаты, тот заявил, что у него нет денег, и хотел сбежать, не заплатив. Николай его задержал, но чтобы не связываться с милицией, ведь таксовал он без лицензии, пошел с жуликом на мировую и согласился взять в качестве оплаты за проезд его мобильный телефон. И поскольку Коле этот телефон не особенно был нужен, он решил подарить его своему брату. Особых примет этого пассажира Николай припомнить не смог: мужчина средних лет, среднего роста, среднего телосложения, назвался вроде бы Вовой, вот и все, что будущий следователь прокуратуры рассказал по телефону своему брату Игорю.

Выслушав эту правдоподобную, в общем-то, историю, Зоя заметно приуныла. С такими приметами найти преступника практически невозможно. Если бы убийца оставил смартфон себе, теоретически возможно было бы установить его местонахождение. А что теперь? У следствия в руках был самый важный, как поначалу казалось, вещдок, а выяснилось, что толку от него никакого. Похищенный с места преступления супердорогой телефон убийца использовал всего лишь для оплаты своего бегства из города, значит, он представления не имел о его настоящей стоимости. Ни следов, ни версий, кто мог убить бизнесмена, у Зои не было. Получался классический «глухарь». Почти идеальное преступление. Одно радовало, что оперативник оказался полностью реабилитирован.

Освободив лейтенанта Пинтюка из-под стражи, Зоя созвонилась с Сокольским и вкратце рассказала ему о проведенном допросе.

– Фух, от сердца отлегло, что Игорь не убийца, – вздохнул тот с облегчением.

– У меня тоже. А что с раскрытием делать? Есть какие-то предложения? – спросила она.

– Конечно, есть. Вызывай-ка этого горе-таксиста, пусть покажет, где он подобрал своего междугороднего пассажира и где его высадил. Надо будет, проедемся с ним по всему маршруту. Они могли где-то останавливаться заправиться, перекусить. Путь-то был неблизкий. Может, и засветились где-нибудь. Сейчас ведь модно везде видеокамеры устанавливать, а на автомобили – видеорегистраторы. Вот и проверим, вдруг наш преступник где-то в кадр попал.

– Что-то не верится мне в такое везение, – вздохнула Зоя. – У меня вообще от этого дела сложилось впечатление, что преступление специально совершили, чтобы доказать мою профнепригодность. Смотри, сколько мы версий отработали, и все впустую. Словно кто-то намеренно водит нас за нос.

– Это тебе «женская интуиция» подсказала такую оригинальную версию? – с иронией в голосе осведомился Сокольский.

– Издеваешься? – расстроенно вздохнула она. – Напрасно. Между прочим, женская интуиция – это, к твоему сведению, обостренная способность замечать мельчайшие детали во внешности и поведении окружающих. Поэтому женщины-следователи лучше справляются со следственной работой, чем мужчины. Вот!

– Да я никогда и не сомневался в том, что ты – самый лучший следователь во всей нашей прокуратуре, – поспешил успокоить ее Сергей.

– Правда? – недоверчиво спросила она.

– Ну конечно, – заверил он, не собираясь спорить с ней, кто лучше в их работе – мужчина или женщина.

В глубине душе он, как и большинство мужчин, считал, что место женщины – на кухне, но признавал, что порой они действительно лучше мужчин справляются с требующей огромного терпения следственной работой. Ведь главное качество успешного следователя – умение общаться с разными людьми, при этом он должен безошибочно определять, когда подозреваемый говорит правду, а когда лжет. А женщине-следователю и «детектор лжи» не нужен. Великолепная восприимчивость женщины, обладающей природной чувствительностью более тонкой настройки, дает ей возможность мгновенно улавливать нюансы непроизвольной мимики и жестикуляции, замечать смену эмоций и настроения у собеседника по малейшему изменению тональности его голоса, выражению лица, поэтому их сложнее обмануть, чем мужчин.

Предложенный Сокольским план проверить маршрут, по которому брат лейтенанта Пинтюка отвез предполагаемого убийцу в другой город, не вызвал у Зои особого энтузиазма, но отработать его безусловно надо, и пусть городской розыск этим и займется. У «важняка» Василевской было свое «золотое правило» расследования «глухарей», гласившее: если следствие зашло в тупик, допрашивай всех, кто имеет хоть какое-то отношение к делу. У нее уже был на руках список всех работников кафе – уборщиц, охранников, официантов, бухгалтеров, которые могли рассказать о своем бывшем хозяине. За один день допросить такое количество свидетелей невозможно, но и так было ясно, что о раскрытии убийства владельца кафе по горячим следам речь уже не идет. И Зою не покидало предчувствие, что она имеет дело с весьма осведомленным о следственной работе преступником.

Предчувствие это возникло не на пустом месте. То, что убийца не оставил после себя никаких следов, никто его не видел, и, удивительно, никто даже выстрела не слышал, это еще полбеды. А вот финт со звонком с мобильного телефона Желябкина в поселке, где проживал охранник его кафе, оказавшийся к тому же бывшим сапожником, что автоматически бросало на него подозрение в убийстве, поскольку охотничьи патроны были начинены сапожными гвоздями, – это уже высший пилотаж. Чтобы организовать такую грамотную подставу, нужно обладать определенным складом ума. Если бы убийца еще и смартфон Желябкина его охраннику подбросил, то таких прямых и косвенных улик вполне бы хватило для обвинительного приговора. От мысли, что из-за подстроенных убийцей улик она могла отправить невиновного за решетку, Зою прошиб холодный пот.

Конечно, на «выводке» подозреваемый еще должен был в деталях воспроизвести обстановку и обстоятельства совершенного им преступления, но если преступник свою вину категорически отрицает, то и «выводку» производить бессмысленно, но отказ от сотрудничества со следствием суд бы принял за отягчающие обстоятельства.

Чем больше Зоя анализировала обстоятельства этого «глухаря», тем тоскливей ей становилось. Это только Шерлок Холмс исключительно путем своих абстрактных умозаключений с изящной легкостью вычисляет преступника с первого же взгляда на место происшествия. К расследованию реальных преступлений ни один здравомыслящий следователь такого «гениального сыщика» на пушечный выстрел бы не подпустил.

Литературный сыщик лихо распутывает замысловатые преступления благодаря автору, который выдумал это преступление и заранее знает, кто его совершил. И без активной авторской поддержки выдуманные им герои никогда бы не добрались до истины. При расследовании реальных уголовных дел рассчитывать на чью-то помощь и подсказки нельзя. Да и преступники зачастую действуют вопреки законам логики, поэтому так называемый «дедуктивный метод» может увести следствие по ложному пути и привести к непоправимым ошибкам. При упоминании коллегами пресловутого «дедуктивного метода» Зоя приводила им в пример того же Холмса, когда он по размеру попавшей ему в руки шляпы неизвестного делает «совершенно очевидный» для него вывод, что ее владелец – человек большого ума. С чего Холмс взял, что величина черепной коробки прямо пропорционально свидетельствует об уме? Более того, этот приверженец дедуктивного метода безапелляционно заключает, что владелец шляпы был некогда богат, а теперь для него настали черные дни. Он опустился, ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом, стал пьяницей, и жена его из-за этого разлюбила. При этом проницательному Холмсу даже не приходит в голову, что потерявший дорогую, но изрядно заношенную шляпу мог и не быть ее первоначальным владельцем. Шляпу могли украсть или выбросить, и ее подобрал на помойке какой-нибудь забулдыга. Если бы Холмс доложил прокурору свои умозаключения о некогда богатом, но спившемся человеке большого ума, которого разлюбила жена, на основании осмотра шляпы, его немедленно бы уволили из-за полного служебного несоответствия. Для настоящей следственной работы Холмс слишком самонадеян и самоуверен, всегда торопится с выводами и преподносит основанные на своих догадках версии как истину в последней инстанции.

«Важняк» Василевская, понимая, что не имеет права на ошибку, ведь от выводов следователя зависит судьба конкретного человека, прежде чем предъявить кому-то обвинение, всегда дотошно все проверяла и перепроверяла. В случае же с охранником все свидетельствовало против него, и только невероятная история с телефоном отвела от него все подозрения. Преступник, каким бы умным он ни был, предусмотреть столь уникальную в следственной практике ситуацию никак не мог. Если во время обыска у лейтенанта Пинтюка не зазвонил бы телефон, охранник бы не опознал его как телефон хозяина. И что хуже всего, у него ведь не было алиби. После того как Желябкин ушел в подсобку отдыхать, его охранник оставался в кафе, пока не выпроводил последнего посетителя, и только после этого поехал домой.

Размышляя над превратностями судьбы, Зоя не могла успокоиться, думая о чудесном круговороте телефона в этом деле. В городе проживает более миллиона человек, и вероятность того, что телефон убитого мог попасть от убийцы к оперу всего через одни руки, была один к миллиону. Не верила Зоя в такие случайные совпадения, хоть убей.

Начать допрос студента юрфака Николая Пинтюка младший советник юстиции Василевская, носившая согласно классному чину майорские погоны, решила стандартно – с разъяснения допрашиваемому значения чистосердечного признания и активной помощи в раскрытии преступления. Николай лишь усмехнулся ей в ответ и на допросе держался нагловато, мол, мы почти уже коллеги и обращаться с ним надобно соответственно. Зоя одергивать его не стала, ведь не исключено, что через пару лет ей придется работать с этим молодым дарованием в одном кабинете. Если, конечно, ее саму до того времени не уволят из прокуратуры, например, из-за предвзятого к ней отношения заместителя областной прокуратуры Синицына, притязания которого она недавно решительно пресекла.

Старший советник юстиции Петр Синицын перевелся к ним из Генеральной прокуратуры и сразу положил на нее глаз. Зое повышенное внимание этого ловеласа не льстило. Она знала себе цену и без его пошлых комплиментов. За ее спиной было два неудачных брака, и хотя времена, когда она меняла воздыхателей, как перчатки, увы, прошли безвозвратно, мужчины по-прежнему заглядывались на ее стройные ножки. И если бы у старшего следователя городской прокуратуры Василевской было время на косметические салоны и фитнес-клубы, она и в свои годы выглядела бы как фотомодель с обложки глянцевого журнала. Но времени постоянно не хватало, и сидячий образ жизни, а следователь – это кабинетный работник (за преступниками следователи бегают только в кино), давал о себе знать лишними килограммами, избавиться от которых Зоя особо и не пыталась. Изнурять себя диетами она не любила, да и не для кого ей было заботиться о своих формах, а те, кто стремился затянуть ее в свою постель (а это в основном коллеги из прокуратуры), признавали ее очень даже сексуальной.

Будучи свободной от брачных уз, она не видела ничего предосудительного в том, чтобы для собственного удовольствия время от времени завести себе нового любовника, но от чванливого прокурора ее просто воротило. И когда Синицын начал откровенно ее домогаться, она дала ему такой от ворот поворот, что теперь он ее считал своим личным врагом и обещал поквитаться с ней при первом же удобном случае. Ее же задачей было такой случай ему не предоставить.

Расследование считается проведенным недобросовестно, если суд отправлял уголовное дело на дорасследование. От ошибок, конечно, никто не застрахован. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, и Зоя старалась брака в своей работе не допускать. Она не понаслышке знала, как опера умеют выбивать «чистосердечные» признания – под пытками подозреваемый может взять на себя любую вину, а на суде потом заявит, что его избивали и принудили оговорить себя. В подобных ситуациях суду ничего не остается делать, как более пристально изучить собранные следствием улики и вещдоки, подтверждающие вину подсудимого. Доказательства, полученные под воздействием физического насилия или психологического давления, являются недопустимыми и юридической силы не имеют. Признание же обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. И если выяснится, например, что обвиняемый при воспроизведении инкриминируемого ему преступления дал свои показания без конкретных подробностей, позволяющих однозначно утверждать, что такие детали мог знать только совершивший это преступление, его придется отпустить прямо из зала суда за недоказанностью его вины, а дело отправят на дорасследование. Понятно, что за такую топорную работу следователя по головке не погладят. Дорасследование – это брак в работе следователя, а привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности с обвинением его в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет. Поэтому Зоя руководствовалась принципом: лучше отпустить десять виновных, чем посадить одного невиновного.

Допрашивая Николая Пинтюка, она не могла отделаться от чувства растущей неприязни к нему. Профессиональная интуиция подсказывала ей, что нагловатый студент неспроста так вызывающе себя ведет и вся его бравада напускная, но ничего конкретно предъявить ему не смогла. Видимо, будущий юрист к этому допросу неплохо подготовился, заключила она. Завершив допрос, она попросила Николая расписаться в протоколе. Младший Пинтюк черкнул, где она ему показала, и, откланявшись, направился к выходу, и тут опять произошло то, чего она не могла предвидеть заранее. К ней в кабинет заглянул вызванный ею на допрос охранник кафе Андрей Ивасюк, явившийся за двадцать минут до назначенного ему срока. Поздоровавшись с ней, он, увидев выходящего из ее кабинета Николая Пинтюка, поприветствовал его, как здороваются с закадычными друзьями.

– Колян, привет! А тебя что, тоже на допросы тягают или стажируешься? Ты ж у нас вроде как на прокурора учишься? – обменявшись с ним рукопожатиями, поинтересовался он.

– Да пора уже и стажироваться начинать, – уклончиво ответил тот.

Василевской факт их знакомства показался интересным, что-то уж слишком много случайных совпадений для одного дела, и она попросила Николая Пинтюка задержаться, чтобы устроить между ним и охранником кафе очную ставку. И тут у недоучившегося юриста вдруг сдали нервы.

– Какая еще очная ставка?! Я и так из-за вас семинар по уголовному праву сегодня пропустил. Вы, что ли, за меня потом зачеты сдавать будете? – истерично выкрикнул он.

– В этом кабинете я решаю, как и кого мне допрашивать! – повысила она голос.

– Да пошла ты! – отмахнулся он, собираясь уйти.

– Гражданин Пинтюк, я вас не отпускала, – требовательно сказала она.

– Я, к вашему сведению, тоже юрист и свои права знаю. Короче, без адвоката ты вообще не имела права меня допрашивать, понятно? И вообще, я на тебя жалобу в областную прокуратуру напишу, что на допросе ты меня своими прелестями пыталась соблазнить, а еще следователь по особо важным делам называется! Ничего, теперь все будут знать, чем ты тут на самом деле занимаешься! – пообещал он, демонстративно хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка.

Следователям не привыкать к экстравагантным выходкам своих подследственных. В ее кабинете и эпилептический припадок не раз разыгрывали, и даже из окна один псих как-то пытался выброситься, но сейчас она была в шоке от устроенной Колей Пинтюком отвратительной сцены. Выпив почти стакан холодной воды, она постаралась взять себя в руки и вернулась за рабочий стол.

– Может, я не вовремя? – ехидно осведомился Андрей Ивасюк, и до Зои наконец дошло, на кого была рассчитана вся эта «цыганочка с выходом». То, что Николай испугался очной ставки, было очевидно. А поскольку лучшая защита – это нападение, жалобу на нее он непременно накатает, можно в этом не сомневаться. Бросив при своем приятеле ей в лицо, что она якобы его соблазняла, он фактически взял его в свидетели крайне неприятного для нее инцидента. Она представила себе, что будет, если такая жалоба попадет к Синицыну, и ее бросило в жар.

– Что с вами, вам плохо? – участливо спросил он.

– Да все нормально уже, – ответила она. Инцидент с пока еще свидетелем Колей Пинтюком совершенно выбил ее из колеи. Тем не менее она продолжила допрос.

Поначалу Ивасюк отвечал на ее вопросы неохотно, но Зоя сумела его разговорить. Охраннику Желябкина и самому было интересно узнать, какая сволочь расстреляла его хозяина, и он предложил «важняку» Василевской свою версию этого убийства, которая ее весьма заинтересовала. Оказалось, что Андрей провел собственное расследование, пытаясь выяснить, кто из обслуживающего персонала кафе мог дать наводку преступникам. По его мнению, это мог быть кто-то из своих, кто хорошо знал образ жизни хозяина, кому было известно, что выручку со всех своих кафе и сети магазинов он хранил в своем личном сейфе. И что было самое для Андрея неприятное, этот кто-то хотел именно его подставить в убийстве владельца кафе, поэтому, собственно, к нему и нагрянули с обыском и, возможно, арестовали бы, если бы разыскиваемый телефон не нашелся у проводившего обыск опера.

– Ну и кто, по-твоему, мог так подставить тебя? У тебя среди персонала кафе есть заклятые враги? – заинтригованно спросила Зоя.

– В том-то и дело, что нет у меня таких врагов. У нас вообще очень дружный коллектив, а кто мог оказаться вольным или невольным наводчиком, я понял только сейчас у вас в кабинете.

– Твой приятель Пинтюк?

– Да какой он мне приятель, – отмахнулся Андрей. – Он просто один из завсегдатаев нашего кафе, причем появился он у нас совсем недавно, недели три назад, и сразу запал на нашу официантку Галю. Нет, вел он себя вполне прилично, не напивался, не дебоширил, к официанткам не приставал, иначе я бы его в два счета выставил. Приходил в кафе только в ее смену, то есть именно Галя его интересовала, а когда добился ее расположения, часто провожал ее после работы домой. Вот я и думаю, что Галка вполне могла ему разболтать все, что знала и обо мне, и о хозяине.

– Так ты подозреваешь, что он использовал вашу официантку лишь как источник информации?

– Есть такие подозрения, – кивнул он. – И я бы никогда его ни в чем не заподозрил, если бы не пересекся с ним сейчас. Ну а как он себя при этом повел, вы видели сами.

– Да уж… – вздохнула она. – А Галина знала, что ты раньше работал в сапожной мастерской?

– Да в кафе все об этом знали. Меня ведь Желябкин прямо из сапожников к себе в охранники взял. Его жена мне как-то заказала на свои сапожки набойки новые поставить, а забирать их ее муж приехал. Он поблагодарил меня за работу и спросил, чего это я в армейском камуфляже сапожником работаю, из армии, что ли, недавно пришел? Я сказал, что да. Ну он и предложил мне пойти к нему работать, ему в кафе как раз охранник новый нужен был. И зарплату мне сразу предложил втрое выше, чем я тогда мог заработать. Так я из сапожной мастерской на его машине к нему в кафе и поехал. В общем, неплохим мужиком был наш шеф, и обязательно надо найти, какая сволочь его замочила.

– С такими свидетелями, как ты, мы убийцу обязательно найдем! – заверила Зоя. – Кстати, Андрей, никто из опрошенных нами жителей близлежащих домов не слышал выстрелов в ту ночь, когда застрелили твоего шефа. У тебя есть какие-нибудь соображения, почему выстрелов никто не слышал, хотя грохот от дуплета из охотничьего ружья мог бы и мертвого разбудить?

– Странно, что выстрелов никто не слышал, – удивился он. – А впрочем, может, и слышал, просто внимания на них не обратил. Я вот что вспомнил: за пару недель до убийства хозяина рядом с нашим кафе какие-то придурки повадились взрывать довольно мощные петарды. Желябкин пару раз даже посылал меня надрать им уши, но они убегали сразу после взрывов, и мне никого поймать так и не удалось. Сейчас вообще эти петарды взрывают все кому не лень, а тут чуть ли не каждую ночь у нас стало бабахать, вот народ и не обратил внимания на выстрелы, приняв их за петарды. Знаете, я в армии на военном аэродроме служил, так поначалу невозможно было спать от рева взлетающих на форсаже истребителей, а через пару недель так к этому привык, что засыпал спокойно под любой грохот. Так что преступники могли специально приучать окружающих к взрыву петард, чтобы потом на выстрелы никто не обратил внимания.

– Очень может быть, – согласилась Василевская. – Но в любом случае уже ясно, что разбойное нападение было хорошо подготовлено и преступники располагали информацией, которую могли получить только от сотрудников вашего кафе. Надо будет допросить эту вашу Галину в первую очередь. Геращенко ее фамилия? – уточнила она, заглянув в предоставленный ей оперативниками список сотрудников кафе.

– Да, Галина Геращенко. Только не говорите ей, что это я вам про нее с Колей рассказал, – попросил он.

– За это можешь не переживать. Твои показания – это тайна следствия, – заверила она. – А мне остается только поблагодарить тебя за помощь следствию. Если тебе еще что-нибудь станет известно по этому делу, можешь мне в любое время на мобильный позвонить. Запиши номер, – продиктовала она.

Завершив второй за сегодняшний день допрос, Зоя с удовлетворением отметила, что ее тактика допрашивать всех, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, дала результат. Теперь нужно было продумать тактику допроса Галины Геращенко. Если она действительно наводчица, то станет все отрицать, если же ее использовали втемную, ей нет смысла скрывать, что ее новый поклонник расспрашивал у нее про хозяина кафе и от нее узнал о том, что охранник кафе Ивасюк раньше работал сапожником.

К сожалению, дозвониться Галине не удалось, и Зоя начала подозревать, что та отключила свой мобильный телефон не случайно.

* * *

Для тех, кто выбрал профессию следователя, утро добрым не бывает, потому что утро наступает на смену ночи, а за ночь в городе обязательно произойдет что-нибудь нехорошее – не убийство, так подрез, не разбой, так грабеж. Ночь – любимое время суток для всякой криминальной нечисти: воров, бандитов, насильников и убийц, и хорошего ждать от этой публики не приходится.

Это утро для Зои Василевской началось прескверно. Не успела она переступить порог городской прокуратуры, как ее вызвали в областную, причем срочно – к десяти ноль-ноль она должна была лично явиться к заместителю прокурора области Синицыну, причем причина вызова в телефонограмме не указывалась, что Зое очень не понравилось. Дурные предчувствия ее не обманули.

– Василевская, ты что это себе позволяешь?! – напустился на нее Синицын, как только она переступила порог его кабинета. – Всякое от тебя ожидал, но это уже выходит за все рамки приличия! – он потряс перед ней какой-то бумажкой.

– Вы это о чем, Петр Иванович? – с демонстративным спокойствием осведомилась она.

– О твоем, так сказать, облико-морале. Вот послушай, красавица ты наша, какое впечатление произвели твои прелести на студента третьего курса юридической академии. – Надев очки, Синицын зачитал ей вслух жалобу Николая Пинтюка: «Прошу оградить меня от общения со следователем по особо важным делам Василевской З. Ю., так как у меня с ней сложились личные неприязненные отношения, связанные с ее манерой неприлично для ее возраста и положения одеваться. Как будущий юрист, я вынужден был заметить ей, что сотруднице прокуратуры не пристало носить такое глубокое декольте и такие короткие, как у нее, юбки. На мое справедливое, как я считаю, замечание Василевская в грубой форме унизила мое мужское достоинство и заявила, что я не дорос еще ей указывать, как ей надо одеваться. Пользуясь тем, что мы в кабинете были одни, она продолжала оскорблять меня как мужчину, обзывая импотентом за то, что я не оценил по достоинству ее прелести, которые она мне столь открыто демонстрировала, пока к ней не пришел другой свидетель Андрей Ивасюк. При этом свидетеле я предупредил Василевскую, что мне придется сообщить о ее недостойном поведении вышестоящему начальству, поскольку она не оставила мне иного выхода». Ну и как, Зоя Юрьевна, прикажешь мне все это понимать?

– По-моему, тут и без моих объяснений вам должно быть ясно, что весь этот бред написан с единственной целью, чтобы я больше не вызывала его на допросы. Мой подследственный изложил это в первом предложении, а все остальное – плод его больного воображения. И вам, Петр Иванович, вовсе необязательно было озвучивать его эротические фантазии, – упрекнула его Зоя, готовая сквозь землю провалиться от стыда за прозвучавшие в ее адрес гнусности.

– Нет, вы только посмотрите на нее! – возмущенно воскликнул Синицын. – Я что ли, по-твоему, виноват, что ты одеваешься, как шлюха, потому и жалобы на тебя такие приходят?

– Петр Иванович, если вы старше меня по чину, это вовсе не значит, что вам дал кто-то право меня оскорблять, – с трудом сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину, с вызовом произнесла она. – А если вы оторвали меня от работы только затем, чтобы обсудить мой гардероб, то на мне сейчас тот же деловой костюм, в котором я вчера проводила допрос этого пасквилянта, что может подтвердить вся наша городская прокуратура. Еще вопросы есть?

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

История русского предпринимательства хранит множество славных имен: Строгановы, Прохоровы, Морозовы,...
История киллера Валерия Дурманова, который родился не в то время и не в том месте. Ментовский Харько...
Историко-приключенческая повесть, повествующая о жизни библейского патриарха Авраама и его жены Сарр...
В сборник «Этюд на счастье» вошли избранные стихотворения пейзажной, любовной, философской лирики и ...
Это история о двух давних врагах — о Свете и Тьме. Всегда ли Свет замечает каждого из своих подопечн...
Автор попытался в нескольких стихотворениях представить читателям один из самых приятных для него пе...