Афганский осведомитель Стрельцов Иван

Легче всего насаждать террор под покровом тайны.

Телесериал «Мафия»

Конец весны в Москве богат на кратковременные дожди. Вот и сегодня с утра выдался яркий и солнечный день, а после обеда набежали тучи, и на раскаленный асфальт упали тяжелые капли теплого майского дождя, обильно орошающего дома, деревья, кустарники.

Через несколько часов дождь прекратился, опустошенные тучи ветер разогнал без следа, и снова над столицей вспыхнул яркий шар солнца, медленно скатывающийся к закату.

Рабочий день подошел к концу, и улицы Москвы заполнили толпы людей. В этой человеческой массе сразу же растворился моложавый подполковник, вышедший из здания Генерального штаба.

Спустившись в метро, военный проехал две остановки, потом поднялся по эскалатору к Киевскому вокзалу. Здесь, стоя в толчее пассажиров, подполковник не спеша выкурил сигарету, небрежным взглядом окидывая приклеенные к фонарному столбу объявления. Когда сигарета догорела до фильтра, офицер кинул окурок в урну, а сам быстрым и четким шагом направился в сторону стекляшки универсама.

Передав свой кожаный кейс молоденькой рыжеволосой девушке за стойкой камеры хранения, подполковник прошел в торговый зал, где несколько минут бесцельно бродил среди прилавков и стеллажей, заставленных различными товарами.

Потом свернул в отдел свежих овощей, но и здесь не найдя ничего для себя привлекательного, двинулся в бакалею. В узком проходе он неожиданно столкнулся с невзрачного вида молодым человеком. Подполковник, пропуская юношу, попятился, прижимаясь к металлической сетке с белокочанной капустой; когда тот оказался рядом, сунул в карман матерчатой куртки спичечный коробок.

На языке спецслужб подобная передача секретной информации называется «моменталкой». Как правило, задержание агентов с поличным в этом случае крайне затруднительно.

Подполковник купил пачку макарон, полкило «Докторской» колбасы и столько же «Российского» сыра. Рассчитавшись в кассе, он забрал свой кейс и двинулся в сторону троллейбусной остановки, на ходу вспоминая, что еще из покупок заказывала жена.

Молодой человек вышел из универсама минутой позже и сел в припаркованные у обочины «Жигули». Через полчаса, рассчитавшись с водителем, юноша быстро перебежал на противоположную сторону, нарушая правила дорожного движения, после чего скользнул в проходной двор.

Вечером того же дня шпионский контейнер лежал на столе перед резидентом ЦРУ, занимающим в посольстве США должность второго советника по культурному обмену.

Информация, полученная от агента, произвела на разведчика шокирующее впечатление. Подобные сведения — это стратегические данные, позволяющие не просто «щелкнуть» оппонентов по носу, но и устроить долгоиграющую комбинацию, выматывающую силы противной стороны.

Немного поколебавшись, резидент открыл нижний ящик своего стола, достал оттуда початую бутылку «Джека Дэниэлса» и толстостенный стакан. Налив на два пальца темно-вишневой жидкости, несколько секунд смотрел на содержимое, потом совсем не по-американски одним глотком осушил его. Спрятав виски в ящик, разведчик поднялся и подошел к сейфу, в котором находился шифро-блокнот.

«По информации, полученной от агента Цезарь, летом (предположительно конец июня — июль) генерал-лейтенант Дрямов наметил инспекционную поездку в Афганистан. Учитывая, что данный военачальник находится в родстве с нынешним главой государства, существует вероятность сбора информации о положении 40-й армии в Афганистане для ближайшего вывода войск в Советский Союз.

Кромвель».

Депеша была записана личным шифром резидента, ключа к нему в посольстве не было ни у кого. По служебной инструкции после того, как шифровка была составлена, следовало вызывать офицера связи. Но данные показались резиденту настолько чрезвычайными, что разведчик лично поспешил в посольский узел связи.

— Сэр, вы могли бы вызвать посыльного. Зачем же лично? — в недоумении пробормотала девушка, дежурный офицер связи.

— Отставить, — негромко рявкнул резидент, из кожаной папки он вытащил листок с шифрограммой. — Срочно отправить под грифом «Космик», после исходник уничтожить.

— Но, сэр… — попыталась возмутиться дежурная. Резидент был неумолим.

— В журнале регистраций сделаете соответствующую пометку, я распишусь. Надеюсь, вы не забыли статьи секретной инструкции?

— Никак нет! — выкрикнула побелевшая дежурная. Вскочив со своего места, она схватила листок и опрометью бросилась в операционную комнату…

Утром следующего дня шифрограмма лежала на столе директора ЦРУ. Главный разведчик Америки дважды перечитал сообщение из Москвы. Резидент, подписывающийся именем Кромвель, правильно ухватил суть полученной информации.

По экспертному заключению аналитиков различных научных и специальных центров выходило, что Афганистан должен стать тем препятствием, которое разрушит глиняные ноги Колосса.

«Вьетнамский синдром» был настолько силен в головах американцев, что даже те, кто там не воевал, все равно панически боялись войны.

«Новый русский генсек, видимо, также отдает себе отчет, к чему приведет длительная война с партизанами, — подумал директор ЦРУ. — На спонсирование войны в Афганистане была разработана многолетняя программа, и вот все может развалиться — допустить этой инспекции никак нельзя».

Пухлый палец главного разведчика уперся в клавишу селектора.

— Эмми, вызовите ко мне главного аналитика и отмените все назначенные на сегодня встречи и совещания…

* * *

Бытует мнение, что у саперов пальцы длинные и тонкие, как у пианистов, и чувствительность у них, как у слепых, читающих строки подушечками.

Может, есть среди них такие, только сейчас перед Кириллом сидел совершенно не подходящий под легендарный образ капитан-сапер. Невысокий, кряжистый, в выгоревшей гимнастерке, на которой искрились кристаллы соли от высохшего пота. И руки у него были вовсе не музыкальные, с короткими толстыми пальцами и траурной каймой под ногтями. Сапер глотнул из фляжки воды, затем взял из руки Евтушенко недокуренную сигарету, сделал несколько быстрых затяжек, с наслаждением выдохнул и только потом заговорил:

— Ну что, подходы к схрону «душки» обработали грамотно. На подходе поставили три неизвлекалки, рвать их я не стал, черт его знает, чего они в тайник набили. В общем, мины обошли, сейчас бойцы вскрывают люк, будем смотреть, что внутри.

Марков, щурясь от ярких лучей солнца, огляделся по сторонам. Они находились почти в сорока километрах от Даши-Мусс, у самого подножия горного массива, где дальше были владения моджахедов.

Тайник с оружием душманов Кириллу сдал его информатор, который был торговцем и кочевал по всем южным провинциям Афганистана, потому много чего знал и многое наблюдал. Когда тайник закладывали, он собственными глазами это увидел, поскольку ночь застала его в пути и ночевать пришлось в машине недалеко от дороги.

Место, где сейчас работали бойцы из саперного взвода, было оцеплено двойным кольцом десантников, за которыми, угрожающе задрав в сторону гор стволы пушек, стояли БМД. Вдалеке слышался шум патрулирующей над дорогой вертолетной пары. Все было обставлено серьезно и основательно. Главным в этой операции был особист, майор Евтушенко приехал на собственном «лимузине», угловатом, выкрашенном в светло-зеленые и коричневые цвета командирском БТРе. Сейчас Роман Иванович мало походил на грозного контрразведчика, сидящего в своем кабинете с неизменной сигаретой в зубах. Майор был облачен в бронежилет с нашитыми поверху подсумками для боеприпасов, а голову прикрывала обычная солдатская панама.

Поигрывая сигаретой, зажатой зубами, Евтушенко внимательно слушал сапера. Наконец, когда тот замолчал, буркнул:

— Действительно, будем посмотреть, что преподнесет нам эта пещера Али-Бабы.

— Роман Иванович, а может, ну ее, эту пещеру? Рванем к чертям собачьим, чего пацанам рисковать своими жизнями из-за этого дерьма? — не удержался от реплики Кирилл, когда сапер ушел.

— Э-э, дружище, тут ты совершенно не прав, — по-отечески проворчал майор, вытаскивая из пачки новую сигарету. — Мы уже говорили с тобой об этом в начале нашего сотрудничества, главное в нашей работе — это не только борьба с бандитами, но еще и отчет перед начальством. Если сейчас рванем этот тайник, то что напишем — «взорван схрон с оружием», и все, одна единица. Причем любой штабист может высказать сомнение, а было ли там оружие или десантура вколачивает баки. А так выпотрошим тайник и напишем, сколько килограммов взрывчатки, сколько снарядов, мин и тому подобного добра. После чего ни одна крыса не вякнет, что мы наводим тень на плетень.

— Кстати, насчет тени, моего информатора не «спалит» весь этот спектакль? — окинув головой стоящие вдалеке фигурки десантников, спохватился Кирилл.

— Да нет, все сделали в лучших традициях театрального жанра. Утром здесь проводили прочесывание правительственные войска, мы к ним прицепили взвод парашютистов и взвод мотострелков. В самый разгар операции бравые десантники нашли «рояль в кустах». Так что, Кирюша, твой информатор при любом раскладе не при делах.

Снова появился перепачканный землей капитан-сапер.

— Все в порядке, — он смахивал пот с лица. — Господа офицеры, можете следовать за мной, только смотрите под ноги.

В разрытую пещеру проходили мимо полуметровых спиц с красными треугольными флажками, указывающими закладки мин, между ними виднелась хорошо протоптанная тропа. Из черного зева пещеры дохнуло жаром. Евтушенко включил фонарь, желтый луч тут же выхватил аккуратно сложенные штабеля ящиков.

— Солидно. Вытаскиваем это добро наружу, хлопцы, — контрразведчик решил в нору не забираться.

Разгрузка пещеры прошла быстро, вскоре на грузовик были погружены двадцать ящиков с минометными снарядами, сотня цинков с автоматными патронами и столько же реактивных гранат к «РПГ-7». Последними в кузов отправилась дюжина похожих на кастрюли итальянских противотанковых мин в пластиковых корпусах.

— Вот такие загадки природы, — негромко произнес капитан-сапер, держа в обеих руках наперевес, как монарх скипетр и державу, противотанковую гранату и патронный цинк. На обоих этих изделиях отчетливо виднелись замысловатые иероглифы, сделанные черной краской.

— Да, русский с китайцем братья навек, — с ироничной усмешкой констатировал Евтушенко, потом посмотрел на часы и объявил: — Пора и нам честь знать…

Сидя у открытого люка в БТРе, Кирилл пытался вдохнуть полной грудью свежего воздуха, но солнце к этому времени накалило все вокруг, и по лицу Маркова хлестали жаркие струи, на зубах противно скрипел песок. Кирилл на эти неудобства старался не обращать внимания.

Настроение у сыщика было приподнятым. Пошел третий месяц, как он на войне. Втянулся, наладил работу с агентурой, даже завербовал духанщика, человека, через чьи уши проходил едва ли не весь городской рынок. И к жаре, которая с каждым днем становилась все сильнее, он стал привыкать. Скорее всего, тому помогла уверенность в своих силах на службе, да и в личной жизни. Воспоминание о Лидии заставило сердце Маркова учащенно забиться. Как и договаривались, они в прошлый раз сходили в кино, фильм оказался старый, заезженный, пленка часто рвалась. Но молодые люди ничего вокруг не замечали, «Вечная сказка любви» совершенно неожиданно превратилась для них в их сказку любви.

Вечерний поход в кино закончился в его общежитии, Костырин заночевал у афганских друзей из царандоя, поэтому комната была предоставлена в их полное распоряжение.

По лицу Кирилла скользнула ухмылка, он вспомнил, как они сперва мостились на его узкой кровати, но панцирная сетка сильно прогибалась, да еще и безбожно скрипела. Пришлось в срочном порядке стаскивать матрас на пол, потом была безумная ночь любви и страсти. Истосковавшиеся молодые люди предавались любви со всем пылом. Очнулись от этого наваждения, лишь когда за окном стало светать… Лиду нельзя было назвать писаной красавицей, с ногами от ушей и осиной талией, но она показалась ему такой родной и близкой, теплой и уютной. В общении с молодой женщиной он забывал обо всем, даже бывшую жену, из-за которой он и угодил «за речку», выбросил из памяти. Ее облик растаял, как утренний туман.

— Чему улыбаешься, Кирилл Николаевич? — мысли сыщика отвлек возглас Евтушенко. Особист присел рядом с капитаном и громко, чтобы перекричать рев двигателя, заговорил: — Только что по радио беседовал с комбатом, он доволен нашим сотрудничеством. Говорит, если так дальше пойдет — будет ходатайствовать о награждении правительственной наградой.

— Не до жиру, быть бы живу, — так же громко ответил Кирилл.

— Все так говорят вначале, а потом… — майор похлопал сыщика по ноге и вернулся к капитану-саперу, который старательно составлял докладную своему начальству…

Впереди колонны двигался танк, мощная бронированная машина с покатой башней и длинным стволом пушки напоминала доисторического зверя, вышедшего на охоту.

Танковый ствол то и дело медленно поворачивался то влево, то вправо, будто был настороже, в ожидании возможной опасности.

За танком следовала четверка БТРов, усеянных бойцами. Вслед за транспортером тащился водовоз, видавший виды «ЗИЛ-131», а за ним пристроилась пара мордатых «Уралов» с брезентовыми тентами.

— А, маленькая колонна — плохой бакшиш, недовольно проворчал Башир Ранжи, опуская бинокль, и посмотрел на лежащего рядом немолодого афганца с прикрытым черной повязкой правым глазом. Кривой Али был кадровым военным, командовал танковым батальоном, и когда власть в стране сменилась — не принял ее. Два десятка «Т-34», стоящих на вооружении тогдашней армии Афганистана, увел в горы, где вместе с моджахедами стал устраивать огневые точки на наиболее удобных местах для засад.

Спрятанные в расщелинах ветераны Второй мировой войны неплохо себя показали. Подавить их удавалось в большинстве случаев лишь при помощи авиации. В последнем танке за наводчика был сам подполковник Али, его бой завершил фронтовой бомбардировщик «Су-24», сбросивший пятисоткилограммовую фугасную бомбу, которая при взрыве обрушила десятки тонн горной породы, похоронившей под собой беспокойный танк.

Трое суток моджахеды разгребали завал, а когда смогли открыть один из люков, то выяснилось, что в живых остался только подполковник. Он был контужен и потерял один глаз, но с тех пор стал по-настоящему свирепым к шурави и при любой возможности наносил удары по колоннам, заставам и даже гарнизонам.

В отличие от Ранжи Али был настоящим воином, который воевал не за золото или доллары. Башир увел свой отряд на север поближе к Кабулу только с одной целью: не настораживать противника, пока из Пакистана не придет отряд Халеда. Вот тогда он покажет ненавистным гяурам, как умеют воевать его люди. Примкнуть к отряду Кривого Али Башир решил по двум причинам: без войны джигиты перестают быть воинами, да и поживиться на трофеях разгромленной колонны не помешает. То, что видел сейчас полевой командир, его вовсе не радовало.

— Может, подождем другую колонну? — спросил Ранжи у Кривого Али.

Физиономия одноглазого искривилась в недовольной гримасе. Не поворачивая головы, он иронично спросил:

— Может, подождем, когда шурави в Москву повезут Кабульский банк?

Это было прямое оскорбление, но Башир стерпел и не подал виду, потому что знал наверняка: сумасшедший подполковник, не моргнув глазом, перережет ему горло.

Не дождавшись от Ранжи ответа, Кривой Али едва заметно взмахнул рукой, и тут же замерший неподалеку моджахед надавил кнопку радиоподрыва.

Под танком взметнулся огненно-черный фонтан взрыва, с грохотом посыпались разорванные траки гусениц, боевая машина тяжело съехала в кювет, подставляя оголенное днище под выстрелы гранатометчиков.

Колонна на мгновение остановилась, с техники кубарем скатывались бойцы, пытаясь занять оборону, и тут же два отряда моджахедов ударили по ним из всех стволов. Заухали минометы и безоткатные орудия, с ревом летели кометы реактивных ракет. Противно визжали рикошетящие от горной породы автоматные пули, шурави с яростью обреченных оборонялись, но их огонь с каждой минутой становился слабее.

Завалившийся на бок танк так и не сделал ни одного выстрела и сейчас чадил двумя черными отверстиями в днище от ракетных попаданий.

Последний из уцелевших БТРов метался по пятаку среди горящей техники, поливая горы из крупнокалиберного пулемета. Транспортер оставался неуязвимым, проскакивая мимо кустов взрывов и уворачиваясь от ракет. БТР не давал моджахедам высунуться из своих нор, чтобы завершить операцию стремительным штурмом. Боевая машина на мгновение замолчала, видимо, наводчик менял ленту и, выскочив из дымной полосы, оказался возле танка, прикрываясь его толстой броней как щитом. Только на этот раз защита стала смертельной ловушкой.

Едва БТР встал вплотную к танку, как внутри его взорвался боезапас. Огромной силы взрыв оторвал танковую башню и, взмахнув длинным пушечным стволом, как огромной дубиной, обрушил ее на бронетранспортер, с легкостью круша противопульную броню. Раскуроченный БТР вспыхнул свечкой.

Над позициями моджахедов звериным рыком пронеслось:

— Аллах акбар!

Люди Кривого Али, сорвавшись со своих мест, со всех ног бросились вниз к позициям русских.

Джигиты Ранжи не торопились покидать свои окопы. Внизу их ждала жалкая добыча, несколько десятков трупов и столько же раненых. Их головы и то, что отыщется в карманах, не стоили того, чтобы подставляться под пули.

Башир Ранжи смотрел на начавшийся внизу кровавый пир. Его нисколько не шокировало зрелище, когда опьяненные победой моджахеды отрезали шурави головы или выволакивали наружу потроха, чтобы вместо них насыпать сухой афганской земли. При хорошем настроении он и сам принимал участие в подобных развлечениях, но на этот раз что-то его удерживало.

Ранжи посмотрел на север, горячий воздух казался безмолвным, но именно это безмолвие его страшило…

* * *

Сегодняшний день был суматошным, никого из офицеров, кроме начальника караула, не оказалось на своих местах. В штаб Кирилла не пустил часовой, объявив тому, что внутри проходит закрытое совещание.

Марков давно уже считал себя неотъемлемой составной частью контрразведки, а теперь ему дали понять, что он все же чужак. Но как профессионал Кирилл понял: все это не просто так. Произошло что-то экстраординарное…

— Здоров, начальник, — неожиданно окликнул сыщика знакомый голос. Он обернулся и увидел подходящих вразвалочку старых знакомых Вакуленко и Джалалова.

— Привет доблестным ВДВ, — ответил Кирилл, пожимая руки младших сержантов. — А что за хипеж, что никого не найти?

— Да три дня назад в соседней провинции «душки» размолотили нашу колонну. Начальство и задергалось. Утром со своей зондеркомандой примчался Башибузук, наверняка сегодня начнется большая облава, — охотно объяснил ситуацию Михаил Вакуленко.

— Вот Прохор уже весь свой взвод и загонял со вчерашнего вечера. Сейчас вся техника стоит под парами, — поддержал разговор Нурали.

— А вы чего прохлаждаетесь? — не удержался от вопроса сыщик.

— Так мы из роты охраны, нас Башибузук с собой не возьмет, — вяло протянул Вакуленко.

— А что, хотел бы в разведку?

Нурали промолчал, а Михаил с деланым безразличием проговорил:

— А чего там хотеть, были мы в разведке. И ротный наш Кочетов, тогда еще взводный, служил под командой Башибузука. Потом, подорвавшись в БМД, два месяца лежали в госпитале, ну а после уже сюда.

— Башибузук «чужих» на боевые не берет, работает только со своими, — поддакнул Джалалов.

— Ясненько, — задумчиво произнес Кирилл. После услышанного ему захотелось попасть на операцию в составе команды легендарного капитана Макуева.

— Я не понял, бойцы, что прохлаждаемся? Работы нет? Так я сейчас найду задание, — раздался грозный голос старшины роты, стремительно выбежавшего на крыльцо штаба.

Младшие сержанты, поспешно козырнув, направились в расположение роты охраны.

Следом за старшиной на крыльцо вышла большая группа офицеров, в центре которой стоял высокий, плотный кавказец с мощным крючковатым носом и пышными, некогда черными, а теперь от постоянного воздействия солнца блекло-рыжими усами. Одет он был в просторный камуфляжный комбинезон и неуставные адидасовские кроссовки. Кавказец сошел с крыльца и, широко расставляя ноги, быстрым шагом устремился за угол, при этом что-то громко говорил и бурно жестикулировал. Группа офицеров, едва за ним поспевая, также свернула за угол.

— Что, Карл Маркс, бродит призрак по Европе… — на этот раз Кирилла окликнул особист Евтушенко. Они с Кочетовым последними вышли из штаба. Майор по обыкновению держал во рту сигарету и прокручивал между пальцами самодельную металлическую шариковую ручку. — Как дела на тайной службе?

— Какие там дела, — усмехнулся Кирилл, пожимая руки офицерам, — сплошные делишки. Это у вас, как я погляжу, дела.

— Что есть, то есть, — подтвердил Евтушенко, потом посмотрел на старшего лейтенанта и сказал: — Ладно, Григорий, давай к своим. Будем ждать новостей. Но ты на всякий случай держи резервную группу, мало ли как карта ляжет.

— Так ведь Султан Алиевич сказал… — начал было Кочетов.

Но особист его резко оборвал:

— То, что говорит горячий кавказец, пусть ему считается, а мы должны быть готовы к любому повороту событий. Не в «Зарницу» играем, на войне все-таки.

Старший лейтенант на прощание кивнул Кириллу и быстрым шагом ушел.

— Ну что, Пинкертон, пошли побеседуем, а то какая-то дискриминация получается. — Евтушенко жестом пригласил сыщика в свой кабинет.

На рабочем столе была расстелена карта восточных провинций Афганистана. Некоторые районы были исчерчены жирными цветными полосами.

— Ситуация вот какая складывается, — начал рассказывать майор Евтушенко. — Три дня назад проходила плановая ротация войск. С севера на юг для замены был направлен мотострелковый полк. Под Кабулом головной дозор подвергся нападению превосходящих сил. Басмачи посчитали, что это отдельный конвой, и ударили. — Рука особиста обозначила красный крест на карте. — Инструктора в Пакистане, как правило, военные из стран НАТО, учат басмачей бороться с частями Советской армии по нашим же уставам, только позабыв, что все они написаны для действий в Европе, а Афганистан — это Восток.

— А Восток — дело тонкое, — неожиданно вставил Кирилл слова из «Белого солнца пустыни».

— Вот именно, — согласился Евтушенко. — В общем, головной дозор от основных сил оторвался на семьдесят километров. Помощь прийти вовремя не успела, но зато, когда «духи» в восторге добивали раненых, вывалил весь полк. Основную массу басмачей уничтожили на месте, правда, какой-то части уйти все же удалось. Взятые в плен «духи» показали, что нападением руководил Кривой Али.

— Это кто такой?

— Да есть такая сука, третий год нам кровь портит. Кровожадный, как бешеный волк. Но ничего, сколько веревочке ни виться, а за кончик ухватят все равно. В общем, разведка засекла недобитков, они сейчас засели у старого рудника, где лет двадцать тому назад добывали изумруды. — Рука майора опять коснулась карты, указывая на заретушированный синий круг. — Места здесь удобные для длительной обороны, но теперь с «духами» уже никто церемониться не будет. Сегодня район обрабатывает авиация вакуумными бомбами, а выход из района перекроет зондеркоманда Башибузука.

— Интересно, — глаза Маркова азартно заблестели, он посмотрел на Евтушенко и попросил: — Роман Иванович, может, посодействуете, чтобы капитан Макуев взял меня с собой на операцию?

— Ты уверен, что это так необходимо? — особист смерил Маркова серьезным взглядом.

— Ну, вроде того, — так же серьезно ответил сыщик.

— Ничего не получится. Во-первых, Башибузук человек своевольный, и из-за этого до сих пор в капитанах ходит, хотя уже давно мог бы Героя Союза получить и соответственное звание. Так нет же, для него принципы превыше всего. И один из них — на боевые не брать «чужих».

— Это я уже слышал, — уныло протянул Марков.

— И второе, твое дело на этой войне не прыгать козлом по горам с автоматом. У тебя совсем другая задача — тайный сбор информации. Это не менее важно, чем зондеркоманда Башибузука. Вот это твой рубеж, и уходить с него ты не имеешь никакого права. И третье, сейчас я тебя познакомлю с одним очень интересным человеком. Тебе будет полезно с ним пообщаться. Иногда нам приходится сотрудничать.

После такой тирады вопрос о поездке на боевые отпал сам по себе…

Новым знакомым Маркова оказался мужчина лет сорока со спортивной, подтянутой фигурой и умным, интеллигентным лицом, но с контрастно загорелой, обветренной кожей. На нем была обычная полевая форма, на погонах виднелись две звезды подполковника. Офицерские сапоги отливали зеркальным блеском, что было несвойственно здешним местам.

— Знакомься, Кирилл, подполковник Назаров Александр Тимофеевич, — представил офицера Евтушенко.

Сыщик ощутил крепкое мужское пожатие. «Интересный» человек сразу же уточнил:

— Военная специальность «разыскник».

— Это что, отдел военной разведки? — не понял Марков, слово «разыскник» у него почему-то ассоциировалось с пионерами, которые разыскивали погибших бойцов Великой Отечественной.

— Нет, — в глазах Назарова блеснули искорки иронии, — хотя в прошлом я офицер ГРУ, но здесь моя специальность в том, чтобы разыскивать пропавших без вести. Находить, вести переговоры с полевыми командирами и возвращать наших бойцов.

— Как возвращать? — снова удивился Марков. До сих пор ни о чем подобном слышать ему не доводилось.

— По-разному, когда вымениваем баш на баш, когда выкупаем.

— За деньги?

— Бывает и за деньги, — усмехнулся Назаров, забрасывая ногу на ногу. — Но чаще всего басмачей больше устраивает товарный обмен. Помню, полгода назад вытягивали нашего летчика-истребителя. Отчаянный, чертяка, но и удачливый настолько же. Сперва попал в серьезный оборот на границе с Пакистаном, во время патрулирования у ведомого случились какие-то неполадки с двигателем, и он ушел «домой», а этот «герой» остался. И буквально через полчаса у него над хвостом зависает пара пакистанских «фантомов». Что тут сделаешь? Попробуешь финтить — тут же разнесут в клочья. Ничего не поделаешь, повели «фантомасы» нашего «мигаря» к себе на аэродром. Дошли спокойненько до ВПП, а вот когда пришлось садиться…

Подполковник Назаров сделал короткую паузу и лукаво усмехнулся, давая понять, что сейчас настало время той самой изюминки рассказа.

— «МиГ-23» изменил стреловидность крыла, отчего «фантомасы» проскочили вперед. Этот босяк всадил им в турбины по ракете и на форсаже ушел к своим. Пакистанцы гибель двух истребителей официально назвали воздушной катастрофой, а наши доблестные командиры наградили «героя» трехэтажным матом и обещанием вернуть в Союз с «волчьим билетом» в заднице вместо стабилизатора. А через месяц «духи» его сбили. Пуля из ДШК разворотила топливную систему, пришлось катапультироваться.

В общем, месяц вели переговоры и таки уломали басмачей на обмен. Пришлось отдать стадо верблюдов, две машины с рисом и «Волгу» «ГАЗ-24». После возвращения на родную базу летун в несколько суток был выдворен в Союз, правда, не на гражданку, а в какое-то училище инструктором. Вот примерно такая наша специализация. Но, говоря откровенно, наших летчиков довольно редко приходится выручать, все больше мотострелки, водители, танкисты…

Александр Тимофеевич еще долго рассказывал не только забавные случаи из своей насыщенной службы, больше было сказано печального. Изуродованные трупы, которые обменивались на такие же трупы только для того, чтобы их можно было по-людски похоронить. Или раненые, измученные пленные, которые по несколько месяцев проводили в земляных ямах-зинданах, вынесшие на себе пытки и издевательства душманов.

Слушая Назарова, Марков про себя отметил, что подполковник на вилле старшего военного советника чувствует себя как дома, видимо, был здесь частым гостем. Впрочем, служба разыскника требует постоянного движения. «Наверняка он себя так же свободно чувствует во многих гарнизонах и базах», — наконец сделал вывод Марков, а вслух сказал:

— Странная какая-то война получается.

— Любая война имеет свои особенности, — будничным тоном ответил Назаров.

— Кирилл, например, твоего крестника Муртазу с его сыном передали царандою, а они их благополучно отпустили, — вставил Евтушенко.

— И что, армия басмачей пополнилась еще двумя активными штыками? — с усмешкой поинтересовался Кирилл. Он был просто уверен в беспросветной глупости кого-то из смежников. По опыту своей милицейской жизни знал, что преступник, хоть на секунду получивший свободу, обязательно попытается пуститься наутек.

— Да нет. Живут в своем имении, как и раньше. А вот их «гостя» после допроса мы отправили в штаб армии. Возможно, в будущем его обменяют на наших горемык.

Только сейчас капитан Марков понял, что здесь все совсем не так, как на родине. На войне совсем другие ценности, о которых на той стороне пограничной речки понятия не имеют.

Разговор затянулся до глубокой ночи. Попрощавшись с офицерами, Кирилл покинул виллу советника и усталой походкой направился в офицерское общежитие.

Ночной воздух уже потерял свою живительную прохладу и обдавал лицо капитана зноем. Сон, который еще полчаса назад его одолевал, неожиданно прошел, захотелось другого общения, появилось желание женской ласки.

Пройдя на вахту общежития, Марков снял трубку телефона и набрал уже знакомый номер.

— Операционное отделение, — донесся из динамика голос Лидии.

— Привет, Зайка, как дела? — произнес Кирилл первое, что пришло на ум.

— Это ты, милый? — ответила девушка с томным придыханием.

— Я решил узнать, как проходит дежурство, и не следует ли мне прийти помочь тебе коротать время?

— Нет, что ты, — придыхание сразу исчезло, в голосе послышались нотки испуга. — Сегодня объявили усиленный режим, так что весь персонал здесь и все кабинеты заняты.

— Ясно, ясно, — спеша успокоить Лидию, произнес Кирилл. Намечается крупная боевая операция, и медики готовятся к приему возможных раненых. Против этого не попрешь. Чтобы завершить разговор, предложил: — Может, завтра в клуб пойдем, говорят, новую картину привезли?

— Обязательно, — пообещала Лидия и поспешно сказала: — Все, идет дежурный врач. Целую, пока.

— Вот так, — опуская трубку на аппарат, проговорил Марков, обращаясь к солдату-срочнику, исполняющему обязанности вахтера. Закурив, сыщик добавил: — У войны свои законы и своя шкала ценностей…

* * *

Двое суток отряд Башира Ранжи уходил по горам дальше на север Афганистана. Едва внезапно появившиеся русские танки открыли огонь по моджахедам Кривого Али, которые добивали раненых солдат, он тут же отдал команду своим людям отходить.

Впрочем, назвать это отходом было невозможно, это было настоящее бегство. Пришлось бросить безоткатные орудия и тяжелые минометы, боеприпасы к ним. Удалось лишь захватить продукты и несколько легких минометов. Но Ранжи не переживал, вооружение — это всего лишь мертвое железо, главное, сохранить людей. А оружие всегда можно достать, тем более что, уходя на Кабул, он заложил несколько тайников.

Трое суток моджахеды упорно карабкались по горам на север, туда, где шурави и в голову не придет их искать.

«Чертов Кривой Али, — то и дело поминал Башир недавнего союзника, — говорил же я ему, надо пропустить эту боевую колонну. Так нет, напал… Бешеный волк ничего не чувствует, кроме жажды крови. Гяуры сдерут с него самого шкуру и правильно сделают».

Мысли о гибели одноглазого полевого командира в этом мучительном переходе грели душу Ранжи. Он даже представлял себе в короткие минуты привала, как мальчишки в выгоревших панамах остервенело пинают оскаленный труп с черной повязкой на глазу. Проваливаясь в забытье, он отчетливо видел скрюченные пальцы, которые в предсмертной агонии до крови сдирают ногти о горную породу…

Только к концу третьих суток отряд моджахедов вышел в район языческих пещер, где когда-то проживали доисторические люди. Это был подземный город, изрытый длинными замысловатыми галереями и переходами, и чтобы этот лабиринт обыскать, потребовалась бы не одна тысяча солдат.

— Всем отдыхать, — оглядев свое измученное, в рваных одеждах и едва удерживающее в руках оружие войско, приказал Ранжи. Потом посмотрел на стоящих рядом помощников и добавил: — Все подходы к стоянке заминировать, раздать опиум, воины должны отдыхать. Никто не знает, сколько нам придется здесь отсиживаться.

Полевой командир устал не меньше своих людей, но голову продолжал держать ясной. Он не строил планы на будущее, считая, что Всевышний подаст необходимый знак.

Ранжи даже не мог себе представить, как быстро это произойдет…

Почти в то же самое время за сотни километров южнее Джон Смит напутствовал Халеда.

— Завтра вечером ты и твои люди отправятся на родину, — наставлял американец племянника Ранжи. — Конечно, времени на подготовку зенитчиков выделено было мало, но зато каждый час был загружен по максимуму, а настоящий опыт можно получить только в бою. Сейчас главное — ударить всей мощью по русским, пусть они почувствуют на своей шкуре гнев правоверных.

При слове «правоверные» Халед, продолжая машинально перебирать свои четки, лишь скосил взгляд на янки. Он был достаточно образован и хорошо знал историю своей страны, своего народа и тех, кто пытался прийти в Афганистан захватчиком. Западные державы давно хотели наложить свои лапы на «Азиатскую Швейцарию», где кроме красивых пейзажей было полно полезных ископаемых.

Афганец, с отличием окончивший медресе, прекрасно понимал, что американцы помогали им выгнать из страны русских только с одной целью, чтобы впоследствии самим занять их место.

Смит, как будто прочитав мысли афганца, с воодушевлением заговорил:

— Когда вы выгоните русских из страны, во главе государства должны стать люди религиозные и в то же время светские, чтобы Афганистан не был оторванным от всего мира.

«Да, да, — мысленно усмехался Халед, слушая американца. — Страну можно оккупировать, не посылая войск, достаточно иметь марионеточное правительство. Но ничего этого ты, янки, не увидишь. Как только мы выгоним шурави, твоя голова в ту же секунду будет надета на кол в центре Кабула».

— Вы пойдете в Афганистан по новому маршруту, но уже опробованному твоим родственником Баширом. Двигайтесь только ночью, а днем маскируйтесь и отдыхайте. Повторюсь, на вашу группу возложены слишком большие надежды.

— Я понимаю, — вынужден был кивнуть Халед, перебирая четки. — Мы будем осторожны.

Мужчины на прощание обнялись, затем американец быстрым шагом направился к ожидавшему его внедорожнику. Афганец, развернувшись, стал бесстрастно наблюдать, как в кузова пикапов загружают длинные ящики с зенитными ракетами.

Моджахеды работали не спеша, сосредоточенно, как будто пытались как можно дольше растянуть этот день. Последний день в относительной безопасности…

* * *

Прошло уже две недели с тех пор, как разведчики ВДВ уничтожили остатки отряда Кривого Али, но в Даши-Мусс ничего не изменилось. Городок жил своей прежней жизнью.

Разве что узкие улицы все больше и больше заполняли орды кочевников со своим скарбом, который привозили на верблюдах и лошадях.

Еще оживленней стала торговля, кочевники доставили из Пакистана новые товары, прибавилось работы и у местной милиции. То и дело угоняли скот, грабили склады сельхозкооперативов, стреляли в активистов.

В этот день также не обошлось без происшествий, в одном из кишлаков увели стадо овец. Информация прошла неясная, проскальзывал намек на похищение животных армейской колонной, которая в тот день проходила через селение. Вместе с группой царандоя выехала оперативная бригада «Кобальта» во главе со старшим лейтенантом Костыриным. Сборы были недолгими, Сергей, подхватив чемодан, в котором лежало все необходимое для фиксирования преступления, повесил на шею автомат и почти бегом вышел из кабинета.

В Управлении царандоя все шло обычным ходом. По коридорам мелькали вечно спешащие следователи с толстыми папками уголовных дел, здесь же сидели те, кто решал в милиции свои вопросы. Война всегда плодит обиженных, и правдоискателей намного больше, чем в мирное время. Люди в ватных халатах, тюбетейках, чалмах давно для Костырина перестали быть экзотикой. Проходя мимо них, старший лейтенант вяло скользнул безразличным взглядом и стал спускаться по лестнице вниз.

Во дворе бойцы афганской милиции уже садились в плоскомордый «ГАЗ-66». Мощного сложения бородатый дядька в серого цвета форме деловито пристраивал на крыше кабины грузовика пулемет. Рядом рассаживались остальные милиционеры в армейских касках. С автоматами в руках они мало отличались от солдат правительственных войск.

Рядом с грузовиком в «таблетку» набилась оперативная группа афганцев, так же обвешанных оружием, как и бойцы команды сопровождения.

Возле кобальтовского «УАЗа» стояли водитель и охранник. Леонид Иванов, облаченный в самодельный «лифчик», держа через локоть свой «АК-74», о чем-то переговаривался с шофером старшим сержантом Поповым.

В своем наряде Иванов мало походил на патрульного милиционера, каким он приехал из родного Челябинска, а больше смахивал на героя-партизана Южной Америки. Костырин всеми силами пытался с этим бороться, но вскоре, устав читать нотации каждый божий день, махнул рукой.

— Готовы? — приблизившись к машине, громко спросил старший лейтенант.

Милиционеры мгновенно оборвали смех, а Сергей Попов по-военному отчеканил:

— Так точно!

— А где толмач?

— Переводчик только что был здесь, видимо, рванул в гальюн, дорога ведь не близкая.

— Засранец, — выругался беззлобно оперативник. Переводчиком у него был солдат срочной службы из Туркмении, неплохо знавший местные наречия. Сергей специально брал толмача с собой на все выезды, и тот ему почти шепотом переводил все, о чем говорили афганские коллеги. Из всего услышанного у Костырина сложилось не самое лучшее мнение о партнерах. И при каждом выезде он старался не выпускать афганцев из виду. — Ладно, грузимся, — приказал старший лейтенант, заметив, что к машине бежит смуглолицый юноша.

Со скрипом открылись ворота управления, выпуская милицейскую колонну. Впереди ехал «ГАЗ-66», за ним тащилась «таблетка», и замыкал движение «УАЗ».

— Вот скажите, товарищ старший лейтенант, где справедливость? — обратился к Костырину Сергей Попов, не выпуская из рук баранку. — Мне сегодня тридцатник стукнуло, а я должен, как говорится, «в день варенья пахать», как ишак кабульский, который воду черпает все время. А команда Маркова, как белые люди, то в город выезжает, когда заблагорассудится, то на базе баклуши бьет.

— А чего ты ко мне имеешь? — буркнул Костырин, ему никак не удавалось пристроить свой автомат. — Сказал бы Артюхову, он старший команды, вот пусть и восстанавливает статус-кво.

— Чего? — не понял Попов.

— В твоем случае, Сережа, справедливость, — по-прежнему угрюмо пояснил старлей. Интеллектуальный уровень водителя был далек от его университетского, что вызывало некоторое раздражение.

— Так я говорил майору, — продолжал роптать на судьбу старший сержант, — а он мне в ответ, дескать, они на специальной подписке, и он ничего тут поделать не может. А я думаю, дело совсем в другом. Артюхов служит с Мыколой Семеновичем уже лет двадцать, вот он ему и устраивает курортный режим.

— А ты, Серега, не переживай, — Иванов миролюбиво хлопнул водителя по плечу. — После этого круиза вечером вернемся на базу и там устроим тебе настоящий «день варенья».

Они отъехали по трассе тридцать километров, потом свернули на второстепенную дорогу, ведущую в сторону ограбленного кишлака. Но едва колонна свернула, как с холма неожиданно ударил гранатомет. Реактивная граната влетела в кабину «таблетки», темно-зеленый микроавтобус в одно мгновение скрылся во вспышке ярко-оранжевого взрыва.

— Твою мать! — заорал Попов, до предела вжимая педаль тормоза. «УАЗ» тут же занесло вбок, под колесами зашуршали мелкие камни, которых здесь было целое море. Двигатель заглох.

— Все из салона! — открывая дверцу, гаркнул Костырин, первым вываливаясь наружу. Выдернув из машины свой автомат, он ужом проворно пополз в сторону от машины, следом за старшим лейтенантом устремились остальные.

Лейтенант Иванов, откинувшись на бок, палил в сторону вершины холма, где среди чахлого кустарника вспыхивали светлячки выстрелов. Охранник все больше и больше погружался в азарт боя. Отстреляв один магазин, он тут же перезарядил оружие и снова стал бить прицельными длинными очередями.

— Леня, Леня! — неистово орал Костырин, забравшись в небольшую ложбину. — Сюда ползи, твою мать! — Возле него уже лежали водитель и переводчик. Они держали перед собой автоматы, но все не стреляли.

Наконец Иванов, расстреляв еще один магазин, вскочил на ноги и бросился во весь опор от «УАЗа», который сейчас напоминал решето с рваными дырами. Пули со свистом поднимали столбики пыли у ног лейтенанта, но, к счастью, ни одна его не зацепила. Плюхнувшись рядом с Костыриным, Леонид с восторгом воскликнул:

— Вот долбят, головы не поднять.

— А ты свою голову побереги, тебя сюда прислали не для того, чтобы потом в цинке назад отправлять, — зло, будто выплюнул в лицо Леониду, выговорил старший лейтенант, его голос тут же заглушил грохот ручного пулемета. Царандоевцы, выскочившие из «газона», теперь заняли позиции и ответили моджахедам огнем. Бой начал принимать осмысленную форму.

Басмачи вели уже не такой интенсивный огонь, как вначале, и вовсе не применяли гранатометов.

— Это не моджахеды, это обычные разбойники, — подобравшись к оперативнику, прокричал ему на ухо переводчик. — Я про таких слышал, их интересует только, чем бы поживиться. Вот они-то, видимо, и украли овец.

— А чего же тогда на нас напали? — спросил Костырин, посылая короткие очереди в места вспышек выстрелов, хотя и понимал, что его пули вряд ли достигают цели.

— Милицию не любят. Да и с учетом того, что ударили из единственного гранатомета по микроавтобусу, не исключено, что сводили счеты.

— Для солдата ты слишком смышленый, — только и смог проговорить старший лейтенант. Его автомат, отстреляв все патроны, напоследок хищно клацнул затвором.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Кришнананда, или доктор медицины Томас Троуб, – американский психиатр, соединивший в своей практике ...
«Сверхэффективность» – повышенная восприимчивость к информации, настроениям других людей, сверхчутко...
Я захотела написать книгу и посвятить её родителям – моей маме и моему папе. Посвятить в качестве «с...
Еще вчера роль российской женщины сводилась к нескольким незыблемым составляющим: дом, муж, дети, мо...
Магия – это не таинство, открытое избранным, а необходимые для повседневной жизни навыки. И если вам...
Премия имени Владимира Гиляровского представляет публициста. В 2005 году выпущен роман «Купола» о су...