Проект «Вайнах» Стрельцов Иван

Часть 3

БУРЯ, СКОРО ГРЯНЕТ БУРЯ

Диверсионная группа Волина после ликвидации отряда Абу Хана только на третьи сутки вышла в расположение федеральных войск. Лишь к вечеру морские пехотинцы смогли вернуться в свой батальон. В этот раз встреча была нерадостной, диверсантов встречал лично куратор батальона полковник Анисимов, а также "группа поддержки" в лице заместителя начальника разведки объединенной группировки, военного прокурора и взвода спецназа. Черные маски, скрывающие лица и эмблемы на угловатых бортах "бэтээров", красноречиво говорили матерым диверсантам, что бойцы подчиняются Министерству юстиции.

Едва рейдовая группа морпехов выгрузилась с брони, как их тут же окружили спецназовцы Минюста. Толстые стволы глушителей тяжелых автоматов "вал" недвусмысленно смотрели на "пожарников". Игорь Волин видел округлившиеся от удивления глаза своих бойцов, удивление было и на лицах встречавших офицеров штаба батальона. Нетрудно было сообразить — большое начальство не поставило их в известность о своих намерениях.

В таком положении трудно что-либо изменить, оставалось действовать согласно букве устава, вернее, букве закона. Сделав несколько шагов в направлении старших офицеров, Волин приложил ладонь к виску, обратившись к куратору.

— Товарищ полковник, разведывательно-диверсионная группа батальона особого назначения "Камышовый кот" вернулась из автономного рейда, в ходе которого был уничтожен отряд боевого командира Абу Хана в количестве пятидесяти двух стволов. Наши потери — трое легкораненых. Убитых и тяжелораненых нет. Командир группы подполковник Волин.

Выслушав рапорт командира батальона, полковник Анисимов также был вынужден приложить руку к козырьку своей фуражки, но едва Волин закончил доклад, куратор опустил руку и гневно заговорил:

— Вы, подполковник, слишком много о себе возомнили. Увлеклись статусом своего батальона. Небось решили, что вы новые нибелунги, сверхлюди. Так высоко взобрались, что и начальства не видите над собой. Я лично приказал вам прекратить всю партизанскую деятельность по отстрелу полевых командиров, но что для вас значит куратор ГРУ, если батальон "Камышовый кот" кладет с прибором даже на приказы Верховного главнокомандующего. По всему фронту объявлено перемирие с сепаратистами, на носу президентские выборы, народ в ожидании мира, и только подполковник Волин со своими душегубами, воспользовавшись затишьем, уходит в горы, чтобы как бешеный волк убивать всех на своем пути. И ему плевать, что на следующий день вражеская пресса будет горлопанить на все лады. В каком виде окажется имидж страны и САМОГО Президента? — распалялся куратор все больше. — И это накануне выборов. Вы, Волин, хуже самых отпетых "индейцев", потому что вред от вашей деятельности имеет куда большее значение, международное.

— Абу Хан первым нарушил перемирие, расстреляв колонну с безоружными солдатами, возвращающимися на дембель, — произнес Волин, в упор глядя полковнику в глаза.

Анисимов не отвел взгляда и, глядя на перекатывающиеся желваки на скулах диверсанта, со злобной ухмылкой проговорил:

— Ты и такие, как ты, думаете, что война все спишет. Нет, дружочек, не спишет. Каждый в ответе за содеянное, и ты, Волин, станешь первым. — Сделав шаг чуть в сторону, повышенным тоном добавил: — Сдать оружие, вы арестованы и пойдете под суд.

— Что? — недоверчиво переспросил Игорь, его правая рука машинально легла на открытую кобуру со "стечкиным". Он увидел, что лицо военного прокурора мгновенно стало смертельно бледным, также заметил боковым зрением, как стоящий рядом с майорами Козинцом и Тарасовым капитан Ким сместился влево. Его кобура на поясе была пустой, а руки почему-то начальник батальонной разведки заложил за спину, видимо, пряча пистолет. Увидел на противоположной стороне лейтенанта Жукова с группой солдат, их автоматы уже не свисали с плеч, а оказались в руках и ненавязчиво пялились черными зрачками стволов в спины спецназовцев от юстиции.

Ожили башни "БМД", разворачивая тонкие, длинные стволы автоматических пушек внутрь расположения батальона. Профессиональному военному Игорю Волину не нужно было долго думать, он понял, что через мгновение под прицелом скорострельных пушек окажется техника, на которой прибыли незваные гости. А за спиной подполковника раздался металлический лязг, с каким окруженные морпехами конвойные спецназовцы передергивали затворы своих автоматов.

Карусель смерти медленно стала раскручиваться.

"Сейчас начнется", — подумал Игорь, он уже наметил, куда в следующее мгновение бросить свое тело, обозначал, фиксируя в мозгу, первую, вторую, третью цели. Как вдруг сообразил, что перед ним и его людьми не афганские моджахеды, не чеченские сепаратисты. Перед ним свои, "Перебить этих, а потом что? — с горечью подумал он. — Поднять красный флаг мятежа и объявить себя "Броненосец "Потемкин-2"? Нет, не замараете вы нас пролитием крови своих братьев".

Правая рука подполковника соскользнула с рукоятки "АПСа", он расстегнул ремень, и тот с глухим стуком упал к ногам, после чего настала очередь автомата, и, наконец, Игорь освободился от разгрузочного жилета. За его спиной раздался приглушенный вздох то ли облегчения, что обошлось без крови, то ли сожаления, что командир сдался без боя.

Куратор, еще секунду назад от напряжения прикусивший губу, теперь улыбался, чувствуя себя победитем в этой схватке.

— Следственная группа разберется по факту ваших неправомерных действий, — громко, чтобы слышали все собравшиеся на небольшом пятачке, заговорил полковник Анисимов. — Уверен, кое-кого из вашего ближайшего окружения также придется привлечь. Батальон наверняка будет расформирован, ну а пока командование примет… — Анисимов повернул голову в сторону заместителя начальника армейской разведки, но закончить не успел. Его перебил Волин.

— Не имеете права, — уверенно произнес Игорь, теперь уже он ухмылялся. — У полковника нет допуска работы с нашей аппаратурой, — напомнил он куратору о сверхсекретной аппаратуре спутникового слежения, находящейся под грифом "Особо секретно". — Как бы и вам не пришлось осваивать тюремный быт.

Анисимов от такой наглости позеленел, но через секунду сорвался на крик..

— Отставить! — во весь голос рявкнул он, обвел взглядом офицеров из штаба батальона и приказал: — Майор Козинец, вы назначаетесь временно исполняющим обязанности командира батальона. Ясно?

— Так точно, — козырнул верзила Олег Козинец, не понимая, чем же теперь заниматься батальону.

— Все, возвращаемся на базу, — подвел итог куратор. Бойцы спецназа юстиции споро загрузились на броню "бэтээров", старшие офицеры заняли места внутри одного из них. Второй был предоставлен арестованному Волину.

Бронемоторная колонна, подняв клубы пыли, смешанной с выхлопными газами, с ревом покинула территорию батальона.

Сквозь открытый люк Игорь видел кусок неба, уходящее за горизонт солнце окрасило его в ярко-малиновый цвет. Сунув сигарету в рот, Волин неожиданно вспомнил, как народная примета толкует это явление природы. "К сильному ветру, значит, к большим переменам…"

Сигнал "Сирена" в Службе военной разведки обозначал задание повышенной важности, которое необходимо выполнить в кратчайший срок, невзирая на какое-либо противостояние враждебной стороны. Выполнить, даже рискуя попасть в плен к спецслужбам противной стороны. Такой сигнал являлся редкостью (в СВР ценили свою агентуру), но каждый резидент помнил, что он означает. Тегеранский резидент внешней разведки сидел под надежной "крышей" второго заместителя посла России. Служба была не особо сложная, страна, несмотря на религиозное правление, к России не испытывала враждебности. Российские специалисты строили атомную станцию, Иран закупал в Россвооружении боевую технику, а иранские студенты обучались в российских вузах. Налицо было взаимовыгодное сотрудничество двух стран с разными вероисповеданием и политическими взглядами.

Резидент, носивший не совсем благозвучный для мужчины псевдоним Зухра, находился в Иране уже пятый год. Получив от предшественника по наследству разветвленную агентурную сеть, он добросовестно ее использовал в сборе информации для аналитического отдела СВР, и только дважды за все время задействовал агентов влияния для продвижения стратегических интересов России.

Шифрограмма под грифом "Сирена" на мгновение повергла резидента в шок, в голову полезли самые невероятные предположения. Запершись в своем кабинете, разведчик открыл бутылку "Боржоми", налил полный стакан пузырящейся жидкости, одним глотком жадно осушил его. После чего, раскрыв книгу стихов Омара Хаяма, принялся за расшифровку.

"Зухре.

…числа в порт Бендере-Экзели прибывает рыболовецкий сейнер СКС-1717 с грузом свинца. Необходимо проследить за выгрузкой судна, особо обратить внимание на джип "Хаммер", находящийся в трюме СКС, также надлежит при помощи счетчика Гейгера замерить радиоактивный фон возле машины и самого судна. Обратить внимание на охрану порта (усилены ли меры безопасности?).

Падишах".

После подписи не было приписки "Срочно выполнить и доложить", это подразумевал сам сигнал "Сирена".

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — шепотом произнес резидент, он неожиданно почувствовал, как у него снова пересохло во рту от перевозбуждения, и потянулся за минеральной водой.

Несложно было, связав воедино "свинец", "счетчик Гейгера" и "усиление мер безопасности", сообразить — назревает новый атомный скандал.

"По всей видимости, — размышлял разведчик, наблюдая, как яркими язычками пламени вспыхнул листок с шифрограммой, — кому-то удалось похитить и контрабандой вывезти из России радиоактивные материалы. "Усиление мер безопасности" означает, что эта акция проводится с ведома (или по заказу) иранского правительства. И, скорее всего, человек, пытающийся приблизиться к сейнеру и сделать замер радиоактивного фона, тут же будет арестован. Для иранца это означает обвинение в измене Родине и соответственно казнь после суда. Поэтому необходимо использовать наших, посольских".

Резидент пришел к единственному правильному выводу. В отличие от местных, арестованный дипломат максимум что может получить — это выдворение из страны. Если же удастся выполнить порученное Центром задание, высылка будет считаться равносильной победе.

Сидя за столом перед пепельницей, заполненной черными лоскутами сгоревшей бумаги, резидент прикидывал свои силы и возможности. В подчинении находилось пять человек, двое из обслуживающего персонала посольства, остальные сотрудники аппарата посла. Оборудование для радиоактивной разведки имелось в полном комплекте, от дистанционных анализаторов фона до сверхскоростного передатчика полученной информации.

Опытный разведчик Зухра обдумывал легенду для проникновения в порт.

"Только одному здесь не справиться, нужна парочка", — решил резидент, снимая трубку телефонного аппарата.

Бывший рядовой турецкой армии рейнджер Муса Терачи заступил на пост с двумя чеченскими боевиками. Они должны были охранять дорогу, прорубленную в горе и ведущую к лаборатории, куда доставят ядерную боеголовку. При одной только мысли о соседстве с оружием фантастической разрушительной силы Муса чувствовал, как по спине пробегали колючие мурашки.

Перед вылетом в Азербайджан майор Хашаба собрал всех бойцов отряда "бессмертных" и сообщил о предстоящей задаче. Теперь чеченцев рассматривали уже не как союзников, а как врагов, которых необходимо уничтожить и захватить похищенную боеголовку. Но не ранее того, как ученые раскодируют шифр активизации ядерного запала.

Терачи скосил взгляд туда, где находился вход в лабораторию, надежно защищенный стальной двустворчатой дверью-заслонкой. Возле нее расположился еще один пост. Вчера Муса там дежурил, и ему даже удалось увидеть огромный стальной остроконечный конус, выкрашенный в ядовито-зеленый цвет. Боеголовка лежала на металлической платформе в центре просторного помещения, облицованного квадратами белого кафеля. От боеголовки к расставленным вдоль стен компьютерам тянулись толстые бронированные кабели. Десятки мониторов высвечивали бесконечные столбцы цифр, между компьютерами передвигались трое мужчин в белых халатах, с блокнотами в руках, периодически делая пометки и что-то бормоча себе под нос.

Все это походило на палату современной клиники, если бы не осознание того, какого "больного" лечат "доктора"…

Снова по спине пробежали мурашки, Муса Терачи зажмурился. Его сознание постепенно привыкало к тому, что скоро придется соприкоснуться с огненной дубиной шайтана. После этого возрождение империи Османов вполне может стать реальностью. Улыбнувшись своим мыслям, турок расправил плечи и попытался размяться, но в узком пространстве караульной кабины это было сделать трудно. Бетонный стакан полусферой, наполовину "утопленный" в гору, пялился на охраняемую дорогу двумя узкими бойницами, прикрытыми пулестойкими стеклами. Тут же размещался пульт управления огнем крупнокалиберных пулеметов и инфракрасными прожекторами.

В задней части караулки был установлен топчан, на нем двое бородатых чеченцев азартно играли в нарды.

"Бродячие псы, — с отвращением подумал о них турок. — Воюют ради того, чтобы воевать, ни великой идеи, ни планов на будущее. Живут, пока их не убили. Да таких и убивать не жалко, дышать после этого будет легче".

Муса втянул ноздрями спертый воздух караулки, густо пропитанный потом и жиром давно не мытых тел. Правая рука скользнула к поясу, пальцы мертвой хваткой сжали рифленую рукоятку армейского ножа Ал Мара: холодное оружие, выпущенное для американских "зеленых беретов", участвующих в операциях "Буря в пустыне". Перед отъездом из Турции такими ножами вооружили весь отряд "бессмертных".

— Разрешите, товарищ генерал, — в Кабинет к первому заместителю СВР вошел офицер связи, моложавый майор с кожаной папкой в левой руке, плотно прижатой к бедру. Приблизившись к столу, доложил: — Сообщение от Зухры.

— Спасибо, вы свободны, майор, — принимая папку, не по-военному произнес генерал-лейтенант Прокопенко.

Майор круто развернулся через левое плечо и поспешно покинул кабинет.

Отодвинув на край письменного стола бумаги с текущими делами, Артур Васильевич поправил на переносице дужку очков и раскрыл папку, в которой находился один-единственный листок с машинописным текстом.

"Падишаху.

Силами внутренней агентуры (завербованные сотрудники посольства) произвели проверку порта Бендере-Экзели после прибытия сейнера 1717. Судно действительно доставило в Иран десять тонн свинца в пятидесятикилограммовых болванках. Автомобиля "Хаммер" на сейнере не оказалось, радиационный фон на пирсе разгрузки возле судна соответствует природному.

Меры безопасности в порту не претерпели никаких изменений.

Зухра".

— Вот так дела, — задумчиво произнес генерал Прокопенко.

Все выходило именно так, как и предполагали "волкодавы", идущие по следам похитителей. Заряд не вывозили в Иран. Теперь картина происходящего представлялась совсем в другом ракурсе. Взяв со стола красный маркер, Артур Васильевич подчеркнул строчки текста, касающиеся "Хаммера" и бездействия сил государственной безопасности Ирана. Потом захлопнул папку и нажал кнопку селектора, связывающего его с референтом:

— Виктор Викторович, зайдите ко мне.

В кабинет вошел подтянутый подполковник, исполняющий обязанности "правой руки" генерала больше десяти лет. Референт за это время научился угадывать распоряжения начальника, схватывая все на лету.

— Артур Васильевич, прикажете фельдъегерем отправить депешу генералу Журавлеву? — спросил референт, указав взглядом на папку.

— Да, — кивнул первый заместитель директора Службы внешней разведки. — Времени, подполковник, в обрез, так что поспешите.

Серый угловатый "ГАЗ" с зарешеченными окнами медленно въехал на территорию следственного изолятора. Выпрыгнувший из кабины невысокий коренастый старшина вытер носовым платком вспотевший лоб, водрузил на голову фуражку с золотистой кокардой и, поправив на поясе кобуру с табельным "Макаровым", пошел открывать дверь арестантского кунга.

Наружу выкатился, тяжело отдуваясь, еще один милиционер в бронежилете, с короткоствольным "АКСУ" на плече. Поправив автоматный ремень, конвойный рявкнул в темное чрево автозака:

— Арестованный, на выход.

В проеме кузова появился Игорь Волин. Он на мгновение задержался, обведя глазами глухой тюремный двор, и внезапно сообразил, что это не гарнизонная гауптвахта. Рот офицера искривился в злобной ухмылке. Не произнеся ни звука, он спрыгнул вниз, каблуки сапог мягко погрузились в разогретый за день асфальт.

— Руки за спину. Вперед пошел, — снова прикрикнул конвойный. Заложив руки за спину, сцепив пальцы в замок, подполковник последовал за старшиной. Сержант с автоматом пристроился в хвосте. Идти далеко не пришлось, административный корпус располагался метрах в двадцати.

В тесном помещении канцелярии находился лишь немолодой капитан с узким продолговатым лицом и желтоватой нездоровой кожей, свидетельствующей о желчном характере недовольного жизнью человека.

Приняв из рук старшины папку с документами на Волина, капитан внимательно оглядел выгоревший и латаный-перелатаный камуфляж подполковника, недобро хмыкнул и сквозь зубы процедил:

— Еще один герой Кавказа.

Подполковник никак не отреагировал на этот выпад, продолжая по-прежнему держать руки за спиной. В его пустых глазах не было к тюремщику даже презрения. Эти люди жили в разных измерениях. Один был вольным хищником, дышавшим лесным и горным воздухом, охотился на равных противников; одерживая верх, напитывался жизненной энергией поверженного врага. Другой же был мелким казематным грызуном, мрачные своды, сырой и спертый воздух — это были его владения, а его власть заканчивалась за высокой кирпичной оградой.

— Значит, уже и подполковников стали сажать? — Капитан внимательно изучал бумаги, присланные на арестанта, что-то негромко мурлыча под нос, одновременно комментируя: — Видимо, переизбыток в Министерстве обороны старших офицеров, решили немного разрядить. Ну что же, благое пожелание. Попытаемся помочь коллегам. Пойдет подполковник к сослуживцам, которых РУБОП повязал с пластитом. — Он уж было собрался закрыть папку, как на глаза попала последняя справка. — Что? — Глаза капитана полезли из орбит. — Какая еще одиночная камера? — Но тут же осекся: внизу стояла подпись военного прокурора Северо-Кавказского округа и штамп с грифом "Совершенно секретно". С подобными вещами шутить не стоило.

Капитан недовольно крякнул, обложил папку и во всю мощь рявкнул:

— Сидоренко, ко мне!

В канцелярию, скрипя новыми ремнями портупеи и поигрывая длинной резиновой палкой, вошел крепыш в зелено-желтом камуфляже.

— Ну? — важно спросил он, поблескивая погоном с широкой "соплей" старшего сержанта.

Капитан пропустил мимо ушей неуставное обращение надзирателя и, указывая на Волина, приказал:

— Арестованного в двадцать вторую камеру.

— Так это же коммерческий одноместный "люкс", — удивился вертухай. Явно намекая на то, что камера на особом счету, куда попадают не совсем простые арестанты.

Но капитан грубо его оборвал:

— А теперь там посидит подполковник.

— Ясно, — недовольно буркнул старший сержант, оценивающим взглядом окидывая нового постояльца СИЗО. Весь внешний вид того говорил — поживиться не удастся. И с тяжелым вздохом произнес: — Ну, пошли, подполковник…

Камера оказалась небольшой, квадратной, похожей на каменный мешок. У стены приютилась узкая койка со стертым матрасом, небольшой стол в дальнем углу, мерно журчала вода в унитазе. Небольшое зарешеченное окно под самым потолком почти не давало света, поэтому даже днем горела лампочка, прикрытая плафоном из металлической сетки.

— Вот это и есть "люкс", — раздался за спиной Волина голос надзирателя. До него уже дошло, что такие льготы новому арестанту положены неспроста, поэтому он благоразумно решил соблюдать дипломатичность. — Располагайтесь, подполковник. Раздача пищи у нас строго по графику.

Игорь ничего не ответил, продолжая монументом стоять в проходе, по-прежнему держа руки за спиной. Только после того, как за надзирателем грохнул дверной замок, он сдвинулся с места. Подойдя к кровати, машинально провел рукой по продавленному матрасу, стащил с ног тяжелые кирзовые сапоги и устало растянулся на арестантском ложе, не забыв помянуть добрым словом начальника батальонной разведки. Ким разыскал в Моздоке Волина, сидящего в отдельном модуле под охраной солдат внутренних войск. Проникнуть к нему для капитана особого труда не составило, и пришел он не с пустыми руками, принес от диверсантов смену белья, разных консервов и пару кирзовых сапог.

— А это еще зачем? — удивился Волин, разглядывая сапоги.

— В твоем положении самая незаменимая вещь, — раскладывая на столе консервы, пояснил Евгений Ким. — Ремень у тебя уже отобрали, а как только привезут в Ростов — еще и шнурки из ботинок заставят вынуть, во избежание суицида. А ходить в берцах без шнурков — позор.

— Боятся, что в петлю полезу, — покачал головой подполковник. Вытянувшись на тюремных нарах, он вспоминал недавний разговор с разведчиком. И только сейчас понял, как прав был Ким насчет обувки. Но все это было не столь важно в данной ситуации. Главное заключалось в другом. — Не дождетесь, — упрямо буркнул Волин, проваливаясь в тяжелый сон.

Прилетев в аэропорт имени Шарля де Голля, Руслан Кур-баев потратил некоторое время на прохождение таможни. Французские стражи закона особенно тщательно следили за гостями из азиатских стран. Рейс из Стамбула не был исключением.

Двое таможенников в бледно-голубых форменных рубашках тщательно изучали багаж Курбаева, перебирая рубашки, майки, бритвенные принадлежности. Дважды мимо чеченца как бы случайно прошел третий офицер, держа на поводке вислоухого спаниеля каштанового цвета. В отличие от таможенников, собачка не скрывала своей специализации — поиска наркотиков, и бодро принюхивалась влажным носом. Но в этот раз все было тщетно.

Руслан сдержал улыбку, подумав; "Представляю, как бы вели себя эти ищейки, узнай они, что перед ними бывший резидент КГБ. Наверняка препарировали бы, как лягушку на уроке анатомии".

Взяв такси, Курбаев направился в город, снимать номер в гостинице он не собирался. Резидент достаточно долго проработал в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка) и знал, как лучше остаться незамеченным в стране пребывания. Такая "точка" у бывшего резидента имелась. Два года назад на деньги президента Ичкерии Руслан приобрел отдельную квартиру недалеко от центра, в тихом квартале, застроенном домами начала века. Чтобы отсутствие хозяина не бросалось в глаза, раз в несколько месяцев Курбаев наведывался в Париж и демонстрировал себя не особо любопытным соседям, выполняя различные мелкие задания, способные впоследствии составить необходимые детали одного, но грандиозного дела.

Рассчитавшись с таксистом, чеченец подхватил свой походный чемодан и быстрым шагом прошел во двор. Приветливо кивнув пожилому консьержу, он поднялся на третий этаж, где располагалась его квартира. Заперев за собой дверь и бросив в угол вещи, Руслан первым делом распахнул настежь окна и балконную дверь, наполняя затхлое помещение квартиры свежим парижским воздухом. После чего, раздевшись донага, Курбаев направился в душевую кабину, где в течение сорока минут смывал с себя под тугими горячими струями воды "пыль странствий". Потом докрасна растерся банным полотенцем и, набросив черный длинный халат из легкого китайского шелка, прихватил большую шкатулку с курительными принадлежностями и оккупировал удобное кресло-качалку. Достав из шкатулки длинную трубку из японской вишни с мундштуком из слоновой кости, развязал замшевый мешочек, наполненный смешанными дорогими сортами ароматного трубочного табака — голландского и крепкого египетского. Плотно набив трубку, Курбаев щелкнул золотой зажигалкой и глубоко затянулся, с удовольствием ощущая, как горячая табачная волна смешалась с кровью и приятно окутала мозг. Это была одна из немногих слабостей, которые иногда себе позволял себе бывший советский резидент, а теперь главный разведчик Ичкерии.

Раскачиваясь в кресле, Руслан блаженно попыхивал дымом. Эйфория от никотинового опьянения уже прошла, и теперь мозг работал в нормальном режиме. Сидя на балконе своей парижской квартиры, откуда из-за красных черепичных крыш отчетливо была видна верхушка Эйфелевой башни, он размышлял. Когда готовился "Проект "Вайнах", разработчиком которого являлся в основном полковник Курбаев, учитывающий все нюансы спецоперации, он сам не верил в успех задуманного предприятия. Он слишком хорошо знал, какие силы стоят на охране ядерного стратегического оружия и, соответственно, какие силы будут брошены на поиск похитителей. Но, к его большому удивлению, все задуманное было выполнено.

"Наверное, главную роль в этом деле сыграл фактор предстоящих президентских выборов. — Разведчик уже перебрал множество факторов, пытаясь найти подвох в действиях спецслужб, но зацепиться ему было не за что. — Не хотят пугать мировое сообщество. Это раз. Два — КГБ порвали на части, настоящих специалистов разогнали. А оставшиеся следят за тем, чтобы выборы никто не сорвал. Логично? — задал себе вопрос Руслан и сам же на него ответил: — Вполне логично".

Раскачавшись в кресле, снова пыхнул дотлевающей трубкой. Несмотря на удачное выполнение каждой части сложной многоходовой операции и сложившиеся не менее удачные обстоятельства, душу бывшего резидента что-то глодало. Но откуда исходила тревога, разведчик не мог определить.

Наконец табак в трубке догорел, Руслан выбил остатки пепла и, убрав курительные принадлежности обратно в шкатулку, вернулся в комнату. Время отдыха закончилось, следовало снова приниматься за работу. Оставив шкатулку на столе, Курбаев снял трубку телефонного аппарата и, войдя в память, набрал нужный номер и послал вызов. Через несколько секунд на другом конце сняли трубку.

— Станислав Булл, — ответил чеченцу грубый прокуренный голос.

— Здравствуйте, дружище. Вас приветствует приятель с юга, — на хорошем английском языке поздоровался Курбаев. — Думаю, нам неплохо бы встретиться, позавтракать вместе. Скажем, завтра?

На несколько секунд в динамике телефона повисла пауза, после чего Станислав Булл ответил:

— К сожалению, я через час должен быть в аэропорту. Лечу в Вашингтон на симпозиум журналистов-политологов.

— И как долго вы будете отсутствовать, дружище? — немного расстроившись, спросил чеченец.

— Пять дней, — ответил собеседник и сразу же поправился: — С учетом этого — шесть.

Теперь наступила очередь Руслана задуматься. Из дела вылетала полноценная неделя, но, с другой стороны, она не превышала отведенный лимит времени. А возможно, даже наоборот, разогреет интерес к теме и уже не даст ему остыть.

— Хорошо, значит, через неделю утром встречаемся на Елисейских Полях в нашем бистро, — предложил чеченский эмиссар.

— О'кей, — ответил Булл и отключился.

— Ты уж извини, Валера, что после командировки не даем вам отдохнуть, — виновато произнес командир "Альфы" полковник Маковцев, встречая на полигоне капитана Новодворского с его бойцами. — Сам видишь, какая обстановка в стране, каждый боец на счету.

— Ничего, Андреич, все закончится — тогда и отдохнем, — немного смущенно ответил капитан, пожимая командиру руку.

— Ну, раз обошлось без обид, давайте, хлопцы, переодевайтесь и за работу, — распорядился полковник, кивая в сторону разросшегося "штурмового городка", где вовсю тренировались остальные бойцы отряда антитеррора.

Группу Новодворского долго ждать не пришлось, уже через пять минут три десятка бойцов были облачены в камуфляж, закованы в доспехи бронежилетов и титановые "сферы" с пулестойкими стеклянными забралами. Каждый боец был вооружен по полной программе: тяжелый автомат "вал", восемнадцатизарядный пистолет "гюрза", стреляющий нож разведчика "НРС-2", с полдюжины светошумовых гранат "заря".

Едва взвод Новодворского выстроился на плацу, капитан приблизился к Маковцеву и, приложив ладонь к забралу шлема, доложил:

— Товарищ полковник, взвод к боевой работе готов. Командир взвода капитан Новодворский.

— Хорошо, — кивнул Маковцев. — Давайте-ка начинайте с упражнения номер шесть, объект как раз подготовили.

Развернувшись к выстроившимся бойцам, капитан коротко приказал:

— Налево, бегом марш.

Плац загудел от топота тяжелых штурмовых ботинок. "Шестой объект" располагался в полусотне метров од плаца — огромный лабиринт, выложенный из штабелей использованных автомобильных покрышек. Двухсотметровый лабиринт имитировал внутреннее помещение жилого дома, где находились манекены-мишени "террористов" и "заложников". Здесь бойцы-антитерры отрабатывали боевую стрельбу в условиях замкнутого пространства.

Контролировать ход обучения лучше всего с наблюдательной вышки. Маковцев легко взлетел наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Едва он успел опереться локтями на поручни ограждения, как пошла первая группа. Четверо бойцов двигались ромбом по коридору, один впереди, два по бокам и один замыкающий.

Бойцы прошли с десяток метров, когда из-за угла "выскочила" первая мишень. Плюх, плюх, — едва слышно выплюнул пару пуль автомат дозорного, мишень тут же завалилась на бок. Группа бесшумно проследовала дальше.

Еще через минуту штурмовая группа ворвалась в большую комнату, обставленную на манер офиса фирмы. Сперва громко хлопнула "заря", затем через дверной проем в помещение ворвались бойцы. После взрыва светошумовой гранаты выстрелов вообще не было слышно.

Командир отряда антитеррора с удовольствием отметил, что штурмовая группа работала как единый организм. Все бойцы действовали в полную силу, как будто находились в условиях настоящей операции. Улыбка одобрения сползла с лица полковника Маковцева, он вдруг вспомнил, что является причиной такой активной сосредоточенности. Ядерный заряд все еще в руках террористов. Его пока не нашли, но невидимая работа, которую вели оперативники и следователи, шла полным ходом. И нет ничего тайного, что не стало бы явным. А значит, скоро антитеррам придется показать себя в настоящем деле. Потому что за просто так боеголовку никто не отдаст. Придется повоевать.

Олег Олегович Шинин, ведущий аналитик Центра стратегических исследований при Генеральном штабе Министер¬ства обороны, на время поисковой операции возглавил объединенную группу аналитиков, откомандированных в созданный "Комитет информации". Полковник Шинин практически никогда не носил мундир, в Генеральном штабе его ценили за ум и аналитические способности, он неоднократно давал верную оценку различным событиям.

Теперь в глазах старшего аналитика читалась растерянность и даже страх. Глядя на стоящего перед ним полковника с поникшей головой, генерал Журавлев понял, что положение крайне серьезное. Впрочем, ничего другого ожидать не приходилось.

— Слушаю вас, Олег Олегович? — невозмутимо произнес генерал. Чтобы решить любую задачу, необходимо в первую очередь выяснить все условия.

— Вот, товарищ генерал, — Шинин поставил на стол плоский ноутбук. — Здесь подборка выданной "Иваном Ивановичем" информации, естественно, с нашими пометками.

— Я просмотрю, — кивнул Андрей Андреевич, поднимая плоский экран монитора, и взглянул на аналитика из-под бровей. — Вы свободны, товарищ полковник. Если мне что-то будет непонятно, я вас вызову.

Шинин поспешно покинул кабинет, спокойный тон генерала окончательно выбил его из колеи.

Журавлев включил компьютер, нашел нужный файл, раскрыв его, бегло просмотрел названия организаций-корреспондентов и недовольно хмыкнул. После чего принялся детально изучать собранную и отсортированную информацию.

"По данным Службы воздушной дальней радиолокационной разведки Южного оперативного направления, в ночь прохождения СКС-1717 на траверзе Баку находилось двадцать два судна этого класса".

Внизу под сообщением стоял комментарий аналитиков.

"Вполне возможна подмена судов. Достаточно поменять капитана и судовые документы".

— Вполне возможно, — согласился военный разведчик и продолжил чтение.

"По данным МВД, родственниками заявлено об исчезновении двухсот десяти человек (за последний месяц), из них трое могут представлять конкретный интерес. Профессор прикладной математики А.С. Котов (по данным ФСБ, Котов в свое время был одним из разработчиков системы кодирования ядерных запалов). Подполковник ФАПСИ Л.Ю. Сизов (отставной подполковник, специалист по криптологии — расшифровки кодов). Не вернулся с работы преподаватель программирования института им. Баумана Н.К. Петляков (в узких кругах считается одним из талантливейших хакеров России — специалист по взламыванию компьютерных паролей)".

Внизу, как и положено, комментарии аналитиков.

"Почти одновременное исчезновение таких специалистов свидетельствует о подготовке взлома защитного кода взрывателя ядерного заряда. По данным экспертов 4-го НИИ Министерства обороны (разработка новейших систем ядерных зарядов, ракетоносителей), на раскодирование шифра взрывателя кустарным способом уйдет от полутора до шести месяцев. Но с учетом привлеченных специалистов возможно и в пределах месяца".

"Логично, но печально", — подумал Журавлев и сразу же сообразил, что террористы загнали федеральные спецслужбы во временные рамки. И лимит времени с каждой минутой уменьшался, как вода в дырявом ведре.

По заявлению МИД Украины:

"…числа при перелете на ремонтный завод из Симферополя в Одессу над акваторией Черного моря исчез фронтовой истребитель "МиГ-29" ВВС Украины, пилотируемый капитаном Юрием Иваненко. Никаких следов разбившегося самолета не обнаружено".

"По информации Федеральной пограничной службы…числа Россию посетил (через аэропорт "Пулково") гражданин Венгрии Ежеф Сендер по туристической путевке (посещение "Золотого кольца"). Въехав в Москву, к месту круиза турист не прибыл".

"С учетом того, что в прошлом Ежеф Сендер — полковник ВВС Венгрии (командир эскадрильи "МиГ-29"), а затем действующий пилот частной авиакомпании, ФСБ провела тщательное расследование и выяснила, что на следующий день Сендер покинул Россию (через Шереметьево-1) по подложным документам. Сидоров Иван Иванович (доподлинно установлено при помощи скрытой камеры слежения) вылетел авиарейсом на Стамбул".

Внизу снова оказался комментарий аналитиков.

"Резидентуре СВР было поручено проверить личную жизнь фигуранта (Ежефа Сендера). Установлено, что в годы службы во время Варшавского Договора полковник Сендер активно сотрудничал с КГБ. Его курировал будапештский резидент Руслан Курбаев, в настоящее время один из руководителей сепаратистского движения Ичкерии. Во время несанкционированного проникновения в загородный дом Сендера агент Службы внешней разведки обнаружил во флигеле тренажер кабины управления истребителя "МиГ-29".

— Час от часу не легче, — разведчик уже понял, почему Шинин не смог скрыть растерянность.

"… числа российскими радиостанциями радиолокационного наблюдения 12-й базы (Батуми), 102-й базы (Ереван) и радаром ДОН "Дальнего обнаружения и наведения" (Габа-ле) со стороны Турции было зафиксировано нарушение трех воздушных границ государств Грузии, Армении, Азербайджана. В районе горы Хазар самолет-нарушитель пропал".

И снова комментарии аналитиков.

"Справка из архива: РВСН в начале восьмидесятых годов во время обострения внешнеполитических отношений СССР с Ираном было решено на вершине горы Хазар разместить подземную базу крылатых ракет. В течение трех лет велась горно-проходческая работа, которой руководил майор Муса Танарбиев, впоследствии полковник инженерных войск Российской армии, личный друг Большого Джо, президента самопровозглашенной Ичкерии".

— Вот и сложилась мозаика, твою мать, — зло выругался генерал. Бегло просмотрев оставшуюся информацию, он нетерпеливо снял трубу телефона и связался с аналитическим отделом.

— Слушаю, Шинин, — донесся глуховатый голос старшего аналитика.

— Ну что, Олег Олегович, поработал на славу, — не удержался от похвалы Журавлев. — Но, как я понял из прочитанного, не хватает основного комментария. Так сказать, руководства к действию. Наверняка приготовили сыскарям рекомендацию?

— Да, в общем-то, есть, — вынужден был признаться Ши-нин. — Тут ребята кое-что наработали. Только боюсь, что начальство это примет либо за бред сумасшедшего, либо за фантастику. Но при любом раскладе за подобные рекомендации обязательно холку намылят.

— Ясно. — Генерал понял причину осторожности аналитика, кому охота получать "на орехи" за свою работу. Возможно, ему, старому волку разведки, следовало заняться разработкой, но лимит времени уже давил на горло. — Хорошо, Олег Олегович, жду тебя через десять минут с рекомендациями. Посмотрим, что там сказка, а что бред, и будем подгонять под нашу суровую действительность.

— Хорошо, сейчас буду, товарищ генерал, — со вздохом облегчения ответил Шинин.

Подземный аэродром в горе Хазар был устроен по всем правилам фортификации. Кроме взлетно-посадочной полосы, проходящей насквозь, были выстроены и технические, и вспомогательные помещения. На нижних уровнях располагались топливный склад, арсенал, продовольственный склад, резервуар с питьевой водой. Еще ниже находились помещения для личного состава, казарма для рядового состава, комнаты для руководителей и пилотов. Питались все раздельно. Боевики молились, после чего принимали пищу непосредственно в своей казарме. Для командования базы была выделена отдельная комната. Внутри были установлены два стола — большой, отведенный для руководства, и малый, "лётный". Кроме мадьяра Сендера здесь находились еще два прибалтийских летчика-инструктора, прежде обучавших курсантов в авиаклубе ДОСААФ, и молдавский пилот-штурмовик, боевой опыт которого сводился к пиратскому налету на Тирасполь во время приднестровской войны. Эта троица принимала участие в бомбардировке позиций федеральных войск на учебно-боевых "элках". Военного эффекта не получилось, лишь возникла информационная неразбериха в СМИ, но руководство сепаратистского движения посчитало этот факт большой победой, надеясь получить с заокеанских спонсоров дополнительные финансовые вливания. Но повторных налетов не предпринимали, понимая, что подобная шутка хороша один раз.

Пилоты, как правило, трапезничали раньше остальных. В это время все правоверные исполняли намаз. Ежеф Сен¬дер пришел в столовую после двухчасовой тренировки в тренажерном зале. Мадьяру предстояла напряженная работа, поэтому он старался поддерживать физическую форму. Помимо тренировок в спортзале бывший полковник каждый вечер изучал полетную карту с нанесенным на ней маршрутом. После чего, прикрыл глаза, снова и снова мысленно повторял пройденное: задание слишком серьезное, чтобы можно было допустить хоть незначительную ошибку.

Войдя в столовую, Сендер увидел трех пилотов за столом, сервированным, как и положено, по летной норме. В центре стояла большая стеклянная ваза, в которой горкой были выложены фрукты: искрящиеся влагой желтые апельсины, краснобокие яблоки, гранаты. Вершину этой пирамиды венчала гроздь из четырех спелых бананов. Рядом с вазой лежали четыре плитки горького черного шоколада и стоял графин с виноградным соком.

— Доброе утро, — по-русски первым поздоровался мадьяр. Трое пилотов, машинально поглощающие картофельное пюре с тушеным мясом и салатом, молча закивали в ответ.

Едва Сендер занял свое место, как появился стюард, среднего роста блондин. Как и летчики, он не был правоверным и не исполнял каждодневный религиозный ритуал.

Стюард поставил перед опоздавшим плоскую тарелку, наполненную пюре, мясом и овощами, и удалился.

Мадьяр еще раз обвел взглядом соседей по столу, но те заканчивали обед, уставившись неподвижными взглядами в никуда. Хмыкнув, Ежеф взял вилку и нож и принялся за еду.

Подобрав остатки пюре и капусты, запил стаканом сока, положил в карман плитку шоколада и, не прощаясь, направился к выходу. В дверях он едва не столкнулся с чеченскими начальниками и их турецкими гостями. Впереди шел бывший комсомолец Турпал Габилов, отвечавший за охрану подземной базы. За ним, переваливаясь с боку на бок, торопился толстяк, экс-милиционер Имрам Магамедов, камуфляжная куртка едва сходилась на большом глобусообразном животе. Из-за непомерных габаритов толстяка едва выглядывал комендант базы и ее главный строитель Муса Танарбиев.

Увидев летчика, бывший военный строитель шагнул в сторону, пропуская вперед за ним двух турок. Гости тут же замедлили шаг.

— Здравствуй, Ежеф, — поздоровался с мадьяром за руку Муса. — Как настроение?

— В полном порядке, — ответил тот.

— Вот и славно, — кивнул Танарбиев и заговорщицки подмигнул: — Ты бы наведался наверх, проверил, как там приборы и механизмы у твоей стальной птицы, в порядке?

— Прямо сейчас это сделаю, — ответил пилот.

— Слышал? — Зияд Хашаба обратился к командиру "бессмертных", едва они вошли в столовую.

— Слышал, — негромко ответил капитан Абдулла Окетемер. Обращение Мусы Танарбиева к пилоту угнанного истребителя могло означать только одно — эксперты заканчивали раскодировку взрывателя.

— Передай бойцам "готовность номер один", — приказал Окетемеру Зияд Хашаба.

Замок с противным хрустом вытянул из гнезда дверной коробки стальной язык. Тяжелая железная дверь со скрипом отворилась, и в следующую секунду в дверном проеме поя¬вилась рыхлая фигура надзирателя.

— Волин, на выход, — с порога рявкнул вертухай.

— С вещами? — поинтересовался Игорь, свешивая ноги с нар.

— Держи карман шире, — расхохотался надзиратель. — На допрос.

— На допрос так на допрос. Хоть какое-то разнообразие.

Волин нашарил ногами сапоги. Натянув голенища, поднялся, как положено, заложил руки за спину и прошел на выход. Вертухай поспешил отойти в сторону. Дальше предстояла длинная дорога по коридорам, которую через каждые полсотни шагов перегораживала решетка с дверью-"отсечкой". И прохождение через эту "отсечку" занимало много времени.

Вот, наконец, и зеленая дверь комнаты для допросов. Следователем оказался молодой мужчина в военной форме с погонами майора. Белокожий, румяный, с пухлыми руками, аккуратно уложенными на столе, и умными голубыми глазами.

"Да он больше на поповича похож, чем на следака военной прокуратуры", — посмотрев на офицера, с легкой усмешкой подумал Волин.

Эта ухмылка не укрылась от быстрого взгляда майора.

— Присаживайтесь, Игорь Александрович, — он указал на табурет перед письменным столом. — Как говорится, в ногах правды нет. А правда нам нужна.

После того как Волин занял указанное место, дознаватель представился:

— Грязнов Сергей Яковлевич, старший следователь военной прокуратуры Северо-Кавказского военного округа. Мне поручено вести ваше "дело". Игорь Александрович, на вас можно навешать полдюжины статей, от "невыполнения приказа" до "умышленного убийства".

— Да-а? — У Волина от удивления левая бровь встала дыбом.

Следователь пропустил его реплику мимо ушей и продолжил.

— Но, честно скажу, есть решение вас этими статьями не грузить. В случае, — следователь сделал паузу, — в случае, если мы придем к соглашению и вы подпишете "явку с повинной". Тогда вам будет инкриминирована всего одна статья, а именно "Преступление против человечности". Не скрою, статья тяжелая — до двадцати лет. Но вы — Герой России, думаю, лет пять, а потом амнистия…

— Да-а? — снова удивился Волин и тут же поинтересовался. — Насколько я помню, "преступление против человечности" подразумевает убийство мирных жителей. Ни я, ни мои бойцы не тронули ни одного мирного жителя. За это я могу поручиться собственной головой.