Проект «Вайнах» Стрельцов Иван

— Но я обязан исполнять приказы только Мусы-хаджи, — неуверенно промямлил взводный. Бывший прапорщик автобата был дисциплинированным военным.

— А я здесь что, гость? — Хашаба посмотрел на взводного исподлобья и сделал шаг вперед. Левая рука майора незаметно для собеседника расстегнула предохранительный клапан на чехле с боевым ножом "Ка-Бар". Но до кровопролития не дошло.

— Ну! — грозно рявкнул на командира автомобилистов Хашаба.

— Сейчас, — попятился бывший прапорщик. Он развернулся и со всех ног бросился бежать вдоль шеренги выстроенной техники, которую возглавлял, поблескивая зеленой краской, новый БТР, за ним стояли несколько грузовых и легковых внедорожников.

Взводный пробежал в середину шеренги и взмахнул рукой. Повинуясь его приказу, сразу же выехал плоскомордый, похожий на гигантского таракана, американский "Хаммер". Некогда белоснежный вездеход после долгого использования стал грязно-серого цвета, хотя местами на дверцах можно было разглядеть выцветшую аббревиатуру АБСЕ. За рулем сидел немолодой чеченец с суровым взглядом.

— Заезжай на подъемник, — сухо сказал водителю турок. Обернувшись, он встретился взглядом с командиром автовзвода и строго приказал: — Организуйте оборону, к вам сейчас будет направлено подкрепление.

— Есть, — по-военному ответил чеченец, но Зияд уже поспешно направлялся к грузовому лифту.

Отстреляв последний магазин "Вихря", Артем Чернявский забросил за спину автомат и выхватил из кобуры длинноствольный "пернач", присоединил к рукоятке металлический приставной приклад.

Бой на верхней галерее был кровопролитным, но скоротечным.

"Вымпеловцы", поливая все вокруг себя огнем, рвались к лестнице, ведущей на следующую галерею. Внутренние помещения диверсанты особо тщательно не зачищали. Пробегая мимо открытых дверей, кто-то из бойцов на ходу бросал внутрь гранату или посылал длинную очередь.

Турки с чеченцами, отступив к лестнице, упорно сопротивлялись. Сквозь грохот выстрелов доносились выкрики на русском, турецком, вайнахском.

— Серега, прикрой!

— Шайтан!

— Справа, Витек, прикрой!

— Аллах акбар!

— Гранаты!!!

Мощный взрыв хлестнул осколками по обороняющимся. Протяжный вой раненого зверя заглушил звуки боя. Чернявский подхватил из рук убитого бойца еще горячий от стрельбы автомат; сжимая его в правой руке, в левой держа пистолет, полковник стрелял из двух рук, бросаясь вперед. "Вымпеловцы" ринулись вслед за ним. На лестнице завязался отчаянный рукопашный бой…

Звуки стрельбы уже доносились отовсюду. Старший унтер-офицер Умит Карим, как командир поста, охранявшего подходы к лаборатории, принял единственно верное решение. Опустил тумблер защитной системы "Шквал"— автоматически наводящихся четырехствольных крупнокалиберных авиационных пулеметов "ЯКБЮ", после чего опустил стальные жалюзи, превратив кабину поста в защищенную огневую точку.

Чеченские боевики вокруг лаборатории занимали круговую оборону…

Турпал Габилов ошалело пялился на выезжающий из кабины грузового лифта "Хаммер", в одурманенном гашишем мозгу вспыхнула жуткая картина окружения. Парализованный страхом, Турпал вскинул автомат, но выстрелить не успел. Сидящий рядом с водителем Хашаба его опередил. Выхватив "беретту", он дважды выстрелил. В общей какофонии боя этих выстрелов не было слышно, только в прожженной повязке смертника обозначились две темные аккуратные дырочки. Бывший лидер чеченских комсомольцев Турпал Габилов, выронив оружие, стал медленно сползать по стене.

Зияд Хашаба выпрыгнул из салона "Хаммера", держа пистолет на изготовку. Но в лаборатории, кроме погибшего "комсомольца", боевиков не было. Весь дежурный взвод готовился к обороне снаружи. Убедившись, что ему ничего не грозит, турок перевел оружие на жавшихся в углу программистов.

— Если вы будете мне помогать, с вами ничего не случится, — на хорошем русском языке произнес отставной майор турецкого спецназа. Слишком долго готовили Зияда к тайной войне против северного соседа.

Ученые сразу поняли турка и утвердительно закивали головами. Хашаба широко улыбнулся, демонстрируя крепкие большие зубы, и указал на конической формы боеголовку, установленную на стальном верстаке. От тыльной части ядерного боеприпаса, где был закодированный взрыватель, тянулись десятки тонких разноцветных проводов, подключенных к нескольким компьютерам.

— Поможете загрузить — заберу с собой в Стамбул. Там лучше, чем здесь.

Больше ничего не говоря, турок развернулся и стал отдавать водителю приказания, как тому развернуть вездеход, чтобы удобнее было загрузить полуторатонную боеголовку.

Запрыгнув в кузов "Хаммера", Хашаба включил лебедку и потащил трос к платформе, на которой был установлен боеприпас. Следовало торопиться. Пока шел бой, существовал реальный шанс спуститься на нижнюю галерею и уйти через запасной выход. Недаром одновременно с прокладкой галерей внутри горы Хазар нанятые через подставные фирмы метростроевцы рыли десятикилометровый подземный тоннель, не подозревая об истинном предназначении этого строительства.

"Пока спохватятся, мы уже будем в небе", — размышлял Хашаба. Стальной крюк зацепился за петлю, приваренную к платформе. Он грозно посмотрел на все еще испуганно жавшихся в углу ученых:

— Чего, как овцы, жметесь? Помогайте, шайтан вас задери.

Трое программистов бросились к стеллажу, упершись в поворотное устройство, развернули платформу. Турок рванулся к лебедке, боеголовка медленно стала переползать со стеллажа в кузов "Хаммера". Прикрепленные к ней кабели с треском порвались, наконец платформа целиком въехала в кузов. Хашаба выключил лебедку, теперь оставалось только захлопнуть задний борт. Но он не успел…

Входная дверь в лабораторию с грохотом влетела внутрь.

По серпантину морпехам не пришлось шествовать, как по бульвару. На первом же повороте они лоб в лоб столкнулись с боевиками, выскочившими из вспомогательной галереи.

Игорь Волин первым увидел бегущих прямо на него обвешанных оружием косматых моджахедов. Но подполковник уже снова превратился в терминатора, машину для убийства. Завалившись на бок, он вскинул автомат и надавил на спусковой крючок. Длинная очередь хлестнула по ближайшим, сбивая их с ног. Одного боевика отбросило назад, другой кубарем покатился под ноги бегущим. Те пытались удержать равновесие, что мешало вести прицельный огонь. "АО-38", отстреляв автоматные патроны, самостоятельно переключился на гранатомет. Туг, туг, туг — заухали гранатные выстрелы, осколки с противным визгом разлетались в разные стороны. Это было уже добивание.

Огневой контакт длился считанные секунды. Волин вскочил на ноги, рядом находились бойцы его группы, многие также приняли участие в перестрелке.

— Самсон, — слегка оглушенный стрельбой, рявкнул Игорь, меняя в автомате магазин.

— Я, — выступил вперед верзила-сержант с "калашниковым", к стволу которого был прикреплен громоздкий подствольник "Искра".

— Бери своих хлопцев и зачищай эту нору, — приказал Волин.

— Понял, — кивнул гигант. — Сейчас устроим им Содом с Гоморрой. — Обернувшись к трем бойцам из своей подгруппы, рыкнул: — За мной!

Волин передернул затвор автомата и скомандовал оставшимся бойцам:

— И нам пора.

Морские пехотинцы рванули в гору. Рядом с подполковником неожиданно оказался Наум. Держа автомат на изготовку, он заявил Волину:

— Ну, Александрович, теперь я от тебя ни на шаг, а то точно пулю схлопочешь.

Взбираясь к центральной галерее, штурмовая группа растеряла половину личного состава. Часть морпехов была ранена, часть зачищала подземные ответвления, а кое-кто и голову уже сложил.

До цели оставалось совсем немного, еще метров двести, еще один поворот. Николай Наумов увеличил темп, обогнал Волина и первым скрылся за поворотом… Дуэт двух крупнокалиберных пулеметов грохотом выстрелов ударил по слуховым перепонкам.

Подполковник уже не успевал остановиться, сила инерции несла его вперед. Успел Франчук. Старшина бросился командиру в ноги и сбил того на жесткий бетон.

— Не торопись, Саныч, туда, где нас ждут с нетерпением, — тяжело выдохнул Франчук.

— Да, — переводя дух, тихо ответил подполковник, понимая, что старшина спас ему жизнь, защитил его, приняв вражеский огонь на себя. — Время, — вспомнил Игорь о лимите времени, глянув на циферблат наручных часов.

Командир штурмового отряда хорошо помнил инструктаж полковника Радимцева. "Все должно быть проведено четко по секундомеру. Вся операция рассчитана, как формула цепной реакции. Если будет просчет хоть в одном действии, все пойдет кувырком. А этого допустить нельзя".

— Здесь притормозим, в другом месте нагоним, — тоном бывалого человека ответил Франчук. Опытный воин был кладезем житейской мудрости. Расстегнув подсумок, старшина извлек наружу продолговатое боковое автомобильное зеркало от "Жигулей". Протягивая его Волину, попросил: — Ну-ка, Саныч, оцени ситуацию.

Игорь, ухватив зеркало за гнутую стойку, выдвинул его за угол, пытаясь разглядеть, что происходит с противоположной стороны. Изображение в дрожащей от напряжения руке прыгало, но через несколько секунд подполковник смог совладать с дрожью и разглядеть все детально. Разведчик первым делом старается увидеть главную цель, а уж потом все остальное.

Главной целью и соответственно главной опасностью оказались два крупнокалиберных пулемета на специальных станках, выехавшие из специальных ниш в стенах по бокам дороги. Игорь Волин сразу опознал пулеметы "ЯКБЮ", раньше такими вооружали ударные вертолеты "Ми-24" — "крокодил". Со временем их заменили спаренной скорострельной пушкой, а пулеметами оснащали охранную систему "Шквал", предназначенную для автономной охраны особо секретных объектов (командных бункеров, ракетных шахт, арсеналов с ядерным, химическим и биологическим оружием, а также подходы к линиям правительственного метро). Наводилось оружие при помощи фотоэлементов и лазерного дальномера.

В бригаде "Барс" диверсанты тщательно изучали эту систему, знали все положительные и отрицательные стороны "Шквала". Осмотрев пулеметы, Игорь перевел взгляд на темное пятно убитого морпеха. От Николая Наумова мало что осталось, голова, верхняя часть туловища представляли собой сплошное месиво, погибшего не спасли от крупнокалиберных пуль ни каска, ни бронежилет.

"Явно не дурак их здесь разместил, эти два чудища, и из "бэтээра" сделали бы дуршлаг". — Подполковник размышлял, как обойти эти мясорубки. Время торопило, и следовало прибегать к более радикальным мерам. В экстремальных условиях мозг человека работает быстрее компьютера, пытаясь найди выход из сложившейся ситуации, и чем больше знаний и опыта, тем скорее и, главное, эффективнее будет найден выход. Так вышло и на этот раз, близкое расстояние от поворота для большей убойной силы стало ахиллесовой пятой "Шквала".

Волин вытащил из подсумков три бруска пластида, "лимонку" и моток скотча (клеящая лента давно стала таким же атрибутом диверсанта, как автомат, взрывчатка, нож). Оборонительную гранату Игорь обложил пластидом и туго обмотал скотчем, после чего потребовал у Франчука:

— Давай ремень от автомата.

Старшина без возражений отстегнул от своего оружия брезентовый ремень и передал командиру. Волин тут же соорудил петлю, в которую всунул самодельный взрывпакет. Свободный конец ремня зажал в правой руке, затем левой рукой выломал предохранительный рычаг "лимонки" и, наконец, рванул чеку. Теперь счет шел на секунды. Широко размахнувшись, Игорь швырнул взрывпакет за угол и, прижавшись к стене, присел, зажимая уши руками.

Система прицеливания "Шквала" не успела среагировать на вылетевший комок, зато комок, оказавшись между двумя пулеметами, взорвался с адской силой. Неуправляемая ударная волна, разойдясь в стороны, как круги на воде, своротила один станок с основания, в другом повредила амортизаторы системы наведения. Пулеметные стволы, собранные в один блок, безжизненно повисли, уткнувшись в бетонное перекрытие дороги.

— За мной, по одному! — рыкнул едва не по-звериному Волин, выскакивая за угол.

Из закрытого бронированными жалюзи поста охраны ударил еще один пулемет, пули с противным свистом пролетели над головой подполковника. Тот рванулся вперед, опустился на одно колено возле убитого. Свой "АО-38" повесил на шею, подхватив "калаш" Наумова с громоздкой "Искрой", рывком сорвал брезентовый пояс с подсумками, набитыми зарядами к подствольнику. Одну из гранат сунул в ствол гранатомета и, петляя, как заяц, бросился вперед. Из амбразуры поста засверкали огоньки выстрелов. Пули еще яростней засвистели вокруг головы морского пехотинца.

"Миними" — мозг диверсанта автоматически отметил марку оружия, сумасшедшая скорострельность бельгийского пулемета нисколько его не пугала. Волин рвался вперед.

По всем законам физики зажатый в рамках двух стен подполковник был обречен, но физика — это не реальная жизнь, пули его не цепляли.

Игорь проскочил мимо раскуроченных пулеметных станков, в очередной раз интуитивно ощутив опасность, рванулся вправо, пропуская мимо себя рой светлячков трассирующих пуль. Вскинул к плечу автомат, пальцами левой руки ухватывая угловатую, с деревянными накладками, рукоятку подствольного гранатомета, указательный палец привычно лег на скобу спускового крючка. Опытный глаз совместил мушку с прицельной планкой.

Бух-х — грянул выстрел, кумулятивно-осколочная граната врезалась в стальную полоску защитной жалюзи. Вспыхнула оранжево-красная вспышка взрыва. Пулемет тут же замолчал, будто чем-то подавился. Ничего удивительного, на полигоне диверсантам показывали, как граната прожигает кумулятивной струей пятидесятимиллиметровый лист высоколегированной стали, поражая осколками мишени, стоящие за ней. Но сейчас не было никакой гарантии, что все уничтожены с первого выстрела. Волин еще дважды перезаряжал гранатомет. Из амбразуры повалил смолянистый дым, потом приглушенно грянул взрыв сложенных внутри боеприпасов, теперь уж точно по наступающим стрелять не будут.

— Вперед, — скомандовал Игорь подоспевшим бойцам, вгоняя в ствол гранатомета последнюю гранату…

— Живее, живее, — подгонял боевиков Муса Танарбиев. Бой оказался не пустяковым, хотя и не мог он быть другим, ядерное оружие слишком серьезный аргумент, чтобы относиться к нему шутя. Но и отступать бывший полковник не собирался, честь горца заставляла закончить то, что начали.

Бой — прожорливое чудовище, людей катастрофически не хватало. Танарбиев вызвал боевиков из восточных и западных секторов, гарнизоны тех фортов и секретов бросали свои позиции и по подземным коммуникациям выбирались к месту общего сбора, здесь их ждал комендант горной базы.

Полторы сотни боевиков, свежих матерых вояк — это была серьезная сила. Впрочем, Танарбиев был не только отважным воином, но и реалистом, отдавал себе полный отчет в том, что выиграть этот бой им не под силу. Но отбить первую атаку они еще в состоянии, а значит, у него есть шанс вывезти за пределы базы ядерный боеприпас.

"Спрячу в Баку у племянника, — решил Муса Танарбиев. Часть родни отставного полковника еще во времена СССР осела в Азербайджане. Многие занимались бизнесом и даже преуспели, особенно племянник Аслан. Только личная его усадьба занимала несколько гектаров на берегу Каспия, там не то что боеголовку, авианосец можно спрятать. — Я ее лучше в море утоплю или зарою где-то, — продолжал размышлять бывший военный строитель, — но федералам она не достанется. А страх возможного ее использования будет довлеть над умами руководителей страны. Он будет их изводить, это будет их кошмаром, который постепенно разъест мозги пострашнее любой радиации".

Отвлекшись от своих мыслей, Муса Танарбиев окинул взглядом собравшихся боевиков:

— Теперь главное — отбить лабораторию, — не особо выбирая слова, по-вайнахски произнес отставной полковник и добавил уже по-русски: — За мной, марш.

Комендант пошел первым, а за его спиной, грозно бряцая оружием, двинулись боевики…

Дежурный взвод, которым командовал Турпал Габилов, не смог защитить лабораторию, их в лоб теснили морские пехотинцы Волина, а с тыла напирали "вымпеловцы" Чернявского.

Морпехи в пять стволов, комбинируя огонь из автоматов и самозарядных гранатометов, сбили боевиков с их позиций.

— Тесни тварей, хлопцы! — надрывая горло, хрипел Игорь. Расстреляв все патроны из автомата Наумова, последнюю кумулятивную гранату он всадил в глухую металлическую дверь, которую взрывной волной сорвало с петель.

Волин отбросил уже бесполезный "калаш" и стащил с шеи свой "АО-38". Морские пехотинцы короткими перебежками, прикрывая друг друга огнем, продолжали теснить боевиков в глубь галереи. Подполковник, держа автомат на изготовку, бросился в образовавшийся проем.

В двух десятках метрах перед собой Волин увидел плоскомордый "Хаммер", сквозь ветровое стекло на него пялился скуластый моджахед с налитыми кровью, как у раненого зверя, глазами. Рука водителя метнулась к рукоятке переключения коробки передач, боевик собирался использовать единственное имеющееся у него оружие — машину, решил раздавить ненавистного врага. Движение боевика от Игоря не ускользнуло, большим пальцем левой руки он переключил автоматический огонь на гранатометный и потянул спусковой крючок. Автомат дернулся от выстрела, и из параллельного короткого ствола вырвался сноп огня, граната калибром 12,7 миллиметра продырявила толстое бронебойное стекло и взорвалась внутри, в мгновение ока обезглавив боевика и разбросав содержимое его черепа по салону вездехода…

Когда взорвалась входная дверь, Зияд Хашаба не успел ничего сообразить, инстинкт самосохранения бросил его на дно кузова под защиту туши боеголовки.

"Теперь все, конец", — подумал экс-майор, вытаскивая из кобуры свою "беретту".

Просто так он свою жизнь отдавать не собирался, только в обмен на чью-то. Взведя курок, Зияд услышал истошный вопль программистов, которые снова, как испуганные овцы, забились в угол:

— Не стреляйте, мы свои.

И тут же последовал хриплый ответ:

— Свои так не пакостят.

Длинная очередь разметала ученых, щедро оросив их белые халаты бурой кровью.

"Да, с этими не договоришься. Эти пленных брать не будут", — молниеносно пролетела мысль в голове Хашабы. Удерживая пистолет двумя руками, он вскочил на ноги и, горя желанием положить побольше врагов, стал стрелять туда, где, по его мнению, должны были находиться штурмовики. Но не попал, потому что врагов не было, а был всего один враг, который успел отпрянуть в сторону. Но это ерунда, Зияд вдруг сообразил, что судьба дает ему еще один шанс. Если не удастся вывезти боеголовку, то можно попытаться спасти свою жизнь.

Турок, стреляя из "беретты", бросился под колеса "Хам-мера", а его противник, наоборот, кошкой прыгнул на плоский капот внедорожника, пытаясь достать Зияда из автомата. Вокруг вездехода закрутился хоровод смерти…

В горячке боя Волин умудрился расстрелять все патроны и гранаты, ни разу не зацепив боевика, тот, в свою очередь, разрядил пистолет. Они стояли друг против друга в каком-то десятке шагов, оба невредимые, но измотанные прикладной акробатикой. Тяжело дышащие, с налитыми кровью глазами, они походили на двух первобытных самцов, разделял их только похожий на гигантское насекомое американский вездеход "Хаммер".

Перезаряжать свое оружие ни один из них не успевал, не поставив свою жизнь на кон. Первым это понял Зияд Хашаба. Разжав пальцы, он выпустил пистолет из руки и неуловимым движением выхватил из ножен на поясе остро отточенный "Ка-Бар".

— Аллах акбар! — заорал турок. Взмахнув ножом, он бросился на врага.

— Твою мать, — в сердцах отозвался Волин, отшвыривая в сторону автомат и сдергивая с груди самодельный "Пионерский".

Сталь на сталь, глаза в глаза, рык и хрипы, все слилось в единую какофонию. Теперь это уже был не хоровод, это было танго смерти…

Диверсантов, рейнджеров, коммандос учат убивать всеми доступными и самыми эффективными способами. Поэтому даже заклятые враги пользуются одними и теми же приемами и уловками. А победить в подобной рукопашной сможет только более ловкий, более выносливый и более удачливый.

Два бойца спецназа встретились на небольшом пятачке, сжимая в руках холодную сталь ножей, рядом с огромной мощности боезарядом, способным стереть с лица земли европейское государство средней величины. Но сейчас им было не до этого, их не интересовало все оружие мира. Каждый из них наносил удары своим ножом, целясь во врага, одновременно парируя его удары, уклонялся от остро отточенной стали и снова контратаковал. Противники дрались не на жизнь, а на смерть, как будто в них вселились души всех бойцов двух канувших в Лету великих империй.

Зияд Хашаба в очередной раз рванулся в атаку, его противник, вымотанный длительным переходом по горам, кровопролитным боем и изматывающим марш-броском вверх, заметно устал. Победить Волин мог, только быстрее закончив этот спарринг смерти. Турок тоже это понимал. Перехватив нож лезвием вперед, он решил сделать то, чему его долго учили в Форт Брегге инструкторы "зеленых беретов". Удар ножом в плечо, чтобы ошеломить врага, а потом добить в живот или горло. В горло надежнее, оно ничем не защищенное.

Игорь разгадал маневр турка, в последний момент он успел развернуть корпус к летящему в левое плечо клинку и бросить свой нож наперехват.

Снова сталь на сталь, широкое толстое лезвие "Пионерского", выкованное из поршня двигателя, уступило оружейной стали "Ка-Бара". Со стеклянным звоном лезвие ножа обломалось. Волин сделал единственное, что можно было предпринять в этом положении: кулак с зажатой в нем рукояткой сломанного ножа, гарду которой можно было использовать как кастет, выбросил в лицо врага. Хашаба успел этот удар заблокировать и тут же с разворота ударил морпеха ногой в грудь. Подошва тяжелого ботинка отшвырнула Волина к стене, прямо на труп Турпала Габилова. Игорь почувствовал, что силы стремительно покидают его. Тяжело дыша, он попытался опереться о пол, как вдруг его правая рука коснулась рукоятки кинжала, находящегося в дорогих инкрустированных ножнах на поясе убитого чеченца…

"Пора кончать", — промелькнула торжествующая мысль в голове Зияда при виде тщетных потуг подняться сбитого с ног русского спецназовца. Как тигр, он в один прыжок оказался возле Волина, коленом надавил ему на грудь и, взмахнув рукой, обрушил нож, целясь подполковнику в шею. Игорь успел выставить перед собой лишь раскрытую ладонь. Клинок пробил руку, как листок бумаги, но стальная пластина гарды застряла в кисти. До горла русского оставалось несколько сантиметров, Зияд попытался надавить, но внезапно в его груди вспыхнуло адское пламя. Турок отпрянул от своей жертвы, и последнее, что он с ужасом увидел, это торчащую в боку резную рукоятку кавказского кинжала…

Обоюдоострое лезвие кинжала легко распороло кевлар и прошло между пластинами титана, после чего, скользнув между ребер, распороло сердце турка.

— Вот так-то, — пробормотал Волин. Стиснув зубы, он. вытащил из своей ладони "Ка-Бар", на зазубринах остались частицы кости и кровавых волокон. Ладонь была практически разрублена пополам, из раны обильно потекла кровь. Брезгливо отшвырнув американский нож, Игорь со стоном попытался пошевелить пальцами. Было больно сгибать только большой палец, остальные были как чужие.

Правой рукой Волин вытащил из ножен притороченный к голенищу ботинка нож разведчика, потом разрезал ремень на убитом чеченце и попытался сделать из него жгут на запястье. Кожа оказалась жесткой, как пластмасса, одной рукой у Игоря ничего не вышло. Пришлось содрать с головы покойного зеленую повязку смертника, свернуть в жгут и зубами перетянуть кисть. Немного переждав вспышку боли в раненой руке, подполковник прямо через одежду вколол себе два шприц-тюбика промедола. После инъекции обезболивающегс стало немного полегче, Игорь облизнул пересохшие губы, поднял с пола инкрустированные ножны, после чего едва ли не ползком добрался до раскинувшего руки и ноги Зияда, выдернул из его бока кинжал и, вытерев его об одежду убитого, сунул в ножны и спрятал кинжал под бронежилет. Сейчас Волин действовал почти бессознательно, по наитию, так его предки кубанские казаки (потомки запорожских) забирали трофеи у поверженных абреков.

Усталость прижала морпеха к бетонному полу, Игорь снова облизал губы, его невидящий взгляд был прикован к кузову "Хаммера", где была уложена боеголовка.

— Черт, где же эта "Альфа", омега, мать ее, — тихо бормотал под нос подполковник. Военный до мозга костей, он вдруг понял, что идеальный план, составленный в секретных недрах Генштаба, начал трещать по всем швам. Только для него, морпеха, это ничего не меняло, солдат в окопе, как бы ни ошиблись генералы, должен сражаться до конца, ибо приказ никто не отменял.

"С автоматом одной рукой мне не совладать", — глядя на валяющийся в стороне "АО-38", объективно оценил свое состояние Волин. Расстегнув кобуру, он вытащил длинноствольный и массивный "стечкин". Перевел пистолет в режим автоматического огня и приготовился стоять до конца.

Неожиданно одна из боковых дверей распахнулась, и в лабораторию метнулся темный силуэт. Диверсант рефлекторно вскинул оружие…

Двенадцатимиллиметровая граната, попав боевику в живот, пополам разорвала его, разбросав по стенке окровавленные внутренности. Чеченец был еще жив и мог это видеть собственными глазами, он умирал с ужасом, застывшим в стекленеющих зрачках, думая о том, в каком виде он предстанет перед Аллахом. Это был последний из дежурного взвода.

Старшина Франчук деловито отстегнул от своего двуствольного автомата пустые магазины и с горечью пробормотал:

— Поиздержался я, гранаты закончились, патроны тоже. Взгляд старшины остановился на трупе боевика. При взрыве с него сорвало разгрузочный жилет, и сквозь рваную ткань выглядывали оранжевые пластиковые магазины, набитые патронами с блестящими остро отточенными пулями.

Что простой рабочий инструмент войны "АК-74", что навороченный стрелково-гранатометный комплекс "АО-38", патроны к ним подходят одни и те же Старшина, долго не раздумывая, наклонился, вытащил из подсумков два оставшихся неиспользованных магазина. Один вставил в автомат, другой сунул в свой подсумок. Только после этого Франчук огляделся по сторонам. Комната, куда он загнал последнего боевика, оказалась штабным помещением. В центре стол с картой всего Кавказа, исчерченной разноцветными стрелками. На стене ичкерийский флаг с волчьим силуэтом, над флагом портрет Дудаева в черной рамке, чуть поодаль еще один письменный стол, заставленный различной оргтехникой, среди которой особо выделялся черный ящик с изогнутой трубкой и встроенным факсом.

Едва взгляд старшины скользнул по этому аппарату, как он зазвонил. От неожиданности Франчук даже дернулся, потом зло сплюнул:

— Тьфу ты, напасть, — и решительно снял трубку.

— Да, слушаю.

— Расул, что за шутки? — донесся из динамика мужской голос с легким акцентом. — Позови Мусу.

— Какие на хрен шутки, — взорвался бранью морской пехотинец. — И Расула, и Мусула, мы их всех кончили и до тебя, козел вонючий, доберемся. — Из динамика телефона раздались короткие гудки отбоя.

Физиономия старшины скривилась в злой ухмылке. Отшвырнув трубку, он зашагал к выходу. Остановившись в дверях, поднял одной рукой автомат и, не целясь, дал очередь по оргтехнике…

Смуглолицый (то ли алжирец, то ли ливанец) гарсон поставил на столик заказ — маленькую фарфоровую чашечку с густым ароматным кофе по-турецки и пузатый бокал с темно-коричневым и не менее ароматным коньяком. Поклонившись, безмолвно удалился.

Погрев немного в ладонях бокал, Руслан Курбаев сделал небольшой глоток, на мгновение задержал напиток на кончике языка, чтобы оценить его букет.

Не ради теплого утра ичкерийский разведчик выбрался из своей уютной квартиры и смаковал "Наполеон" десятилетней выдержки в летнем кафе на набережной Сены. Сегодня у Руслана была назначена встреча с английским журналистом Станиславом Буллом, нужно было готовить общественное мнение к предстоящей акции.

Коньяк был действительно хорошим, выдержанным. Поставив на столик бокал, чеченец взял чашку с кофе, этот напиток он предпочитал пить обжигающе горячим.

Мысли о предстоящем разговоре с журналистом не особо занимали мозг разведчика, сейчас его волновало совсем другое. Из головы никак не хотел выходить последний разговор с бывшим бригадным генералом Мохаммедом Абу Алмади. Тогда лидер "Наследников Османов" сообщил ему, что Хусейн Байрамов погиб в автомобильной катастрофе из-за случившегося за рулем инфаркта. Вроде бы все логично, но какое-то тягостное чувство терзало душу. Как всякий профессиональный разведчик, Руслан Курбаев привык доверять своей интуиции. В Турции было множество различных мусульманских организаций, жили чеченцы, которые являлись глазами и ушами ичкерийской разведки, не говоря уже об агентах из среды самих турков. Были у Руслана "свои люди" и в криминальной полиции. Поэтому, прилетев в Париж, Курбаев после недолгих раздумий позвонил знакомому комиссару полиции. Ответ он получил через день, и все было примерно так, как говорил бывший бригадный генерал, но были некоторые несостыковки. Именно эти несостыковки и смазывали всю картину случившегося.

"Маленькая ложь рождает большое недоверие", — в мозгу чеченца всплыла фраза из какого-то детективного романа, прочитанного в детстве.

И сейчас, прихлебывая кофе, Руслан Курбаев уже не мог думать ни о чем другом.

"Маленькая ложь рождает большое недоверие".

"… большое недоверие".

"…большое…".

"БОЛЬШОЕ" — что может быть больше, ценнее и желаннее для радикальной политической организации, рвущейся к власти, чем ядерное оружие. Всесокрушающая дубина.

Теперь картина вырисовывалась в нужном фокусе и цвете. Все сразу объяснилось: и неожиданная смерть Хусейна Бахрамова, и безвозмездная помощь "Наследников Османов", даже отправка отряда "бессмертных" для охраны подземного аэродрома.

"Только людей своих они поставили на внутренних постах, поближе к лаборатории", — забыв об остывающем кофе, размышлял Руслан. Теперь и вовсе не требовалось много ума, чтобы догадаться: турки ждали, когда будет раскодирован взрыватель боеголовки.

К столику Курбаева праздной походкой приближался долговязый рыжий детина с лошадиной физиономией, на которой сверкала широченная улыбка. Но Руслан никого вокруг себя не замечал. Отложив чашку, он по мобильному телефону решил позвонить на подземную базу. Тем более что никаких проблем с этим не было, на горе Хазар была установлена мощная приемная антенна.

Трубку сняли после третьего сигнала. Руслан облегченно вздохнул, но, как оказалось, преждевременно. Из телефонного динамика его как помоями окатили трехэтажным русским матом.

Бывший резидент советской внешней разведки отключил телефон и безвольно опустил руку, сжимающую трубку. Воплощая в жизнь "Проект "Вайнах", Руслан сильно сомневался в его успехе, только клятва, данная Большому Джо, заставляла его действовать в этом направлении. Задуманное бывшим командиром дивизии стратегических бомбардировщиков выполнялось без каких-либо сбоев, пункт за пунктом, приближаясь к моменту отсчета таймера раскодированного запала. Два дня назад, сопоставив все факты, Руслан Курбаев наконец поверил в успех, как казалось в самом начале, фантастического плана. Поверил, а зря… Даже разрушенная, разграбленная и обескровленная Империя все еще была в состоянии защитить свои стратегические интересы.

"Поторопился с выводами", — тяжело вздохнул резидент.

— Хелло, мистер Курбаев, — возле столика остановился рыжеволосый Станислав Булл.

— Здравствуйте, дружище, — пожимая руку англичанину, Руслан привстал со своего места и, указав репортеру на свободное кресло, добавил: — Позавтракайте плотно, все уже оплачено. К сожалению, спешу, поговорим в следующий раз. — Бросив на стол несколько крупных банкнот, Руслан быстрым шагом двинулся вдоль набережной, на ходу пряча трубку мобильного телефона…

Указательный палец, нажав на спусковой крючок, уже совершал холостой ход, но выстрел так и не грянул.

— Свои! — рявкнул мутный силуэт, и только сейчас Волин смог разглядеть светоотражающую повязку красного цвета.

"Свои", — про себя согласился с незнакомцем Игорь, но пистолет не опустил, в бою чего только не бывает. Может, какой сообразительный и хитрый "дух" напялил на себя чужие цацки, чтобы подойти поближе и ударить наверняка. Но когда из того же дверного проема появились другие бойцы с такими же опознавательными повязками, убедился — это точно свои. Так много хитрых "духов" быть не может.

От этой группы отделился крепко сложенный мужчина и, приблизившись к Волину, протянул руку, помогая встать:

— "Вымпел", полковник Чернявский.

— Морская пехота, подполковник Волин, — ответил Игорь. Не было киношных приветствий и страстных объятий и поцелуев, не до того сейчас. Морпех только и спросил у коллеги-диверсанта: — А где "Альфа"?

— "Альфы" не будет, — коротко ответил Чернявский.

Больше не было ни дополнительных вопросов, ни подробных ответов. Прошедшие войну знают цену такой скупости.

— Руку надо перевязать, — сказал Артем, указывая на алые капли, стекающие по ладони на бетонный пол.

— Не до того сейчас, — отмахнулся Волин, хотя от потери крови не только губы сохли, но и тело уже начинало мерзнуть. Кивнул на безжизненный "Хаммер": — Выберемся наружу, тогда и перевяжем.

— Годится, — кивнул Чернявский.

Он хотел еще что-то сказать, но морпех его перебил:

— Сколько у тебя людей? — спросил он, разглядывая диверсантов из смежной организации. Все они были вооружены до зубов, как махновцы, на каждом по нескольку стволов — кроме своих "бизонов" и "вихрей", "Калашниковы" чеченских боевиков, "кольт-командо" турецких рейнджеров, даже была парочка G-36, оставшихся от иранских коммандос. Расчетного количества боеприпасов не хватило, пришлось обзаводиться оружием в бою. Но на начальство никто не держал зуб, это все-таки лучше, чем тащить лишнюю тяжесть на гору. — Одиннадцать, — ответил полковник и тихо добавил: — Осталось одиннадцать, четверо из них ранены.

— Надо рвать когти, — прохрипел Волин, чувствуя, что силы снова покидают его.

Артем поддержал морпеха за плечо и громко приказал своим бойцам:

— Раненых грузить в салон "Хаммера". "Вымпеловцы" стали бережно укладывать в салон раненых товарищей.

— Тебе тоже в салон, Волин, — предложил Чернявский.

— Нет, — упрямо мотнул головой Игорь. — Все не влезем, только мучить друг дружку будем. Поеду в кузове. — Морпех покачнулся, и тут же за спиной раздались возгласы его бойцов:

— Товарищ командир!

— Саныч!

В проеме взорванной двери стояли четверо морских пехотинцев в оборванных маскировочных комбинезонах, с закопченными пороховым нагаром лицами, но живые и невредимые, готовые воевать дальше.

— Отставить скулеж! — рыкнул Волин. Раненую руку он подвесил в кожаную петлю от клапана, фиксирующего ножны "Пионерского", теперь ножны были без надобности. В таком положении стало немного легче. — Франчук за руль "Хаммера", остальные в подчинение полковника Чернявского. — Больше не говоря ни слова, пошатываясь, Волин направился к внедорожнику.

— Так, мужики, — собрав еще способных сражаться бойцов обоих подразделений, по-быстрому объяснял новую боевую задачу Чернявский. — "Боливар" нас всех не выдержит, особенно если учитывать термоядерную чушку. Тем более "духи" сейчас переведут дух и попытаются вцепиться в горло. Этого мы допустить не можем, поэтому бегом вниз и забирайте с собой всех наших, кого только обнаружите в живых. Вопросы? Нет. Выполняйте.

Диверсанты, не теряя времени, бросились на выход. Франчук, открыв дверцу с водительской стороны, недовольно пробурчал: "Кровищи-то", — и, ухватив водителя за шкирку, вышвырнул его обезглавленный труп. Времени наводить марафет не было, поэтому пришлось отбросить в сторону брезгливость и занять место в кабине.

Чернявский забрался в кузов с правой стороны и, встав на одно колено, положил свой "бизон" на крышу. Волин сидел с противоположной стороны в корме кузова, свесив ноги на бордюр опущенного заднего борта.

Американский внедорожник злобно рыкнул, дернулся, и сразу же двигатель заработал ровно и отлажено.

Франчук сдал немного назад, потом, вывернув руль, легко проскочил в пролом взорванных ворот, выезжая на серпантинную дорогу.

Едва "Хаммер" выехал из лаборатории, Игорь Волин увидел, как следом за ними увязались боевики. Один, два, семь, девять.

Морпех сообразил, что произойдет, если те откроют огонь из всех стволов, к тому же на некоторых автоматах были подствольники. Звать на помощь уже не было сил. Волин облизнул шершавым языком потрескавшиеся губы и вытащил из подсумка "Пенал", примитивное устройство для метания гранат. Зубами вцепился в предохранительную чеку, потом выставил за борт руку с зажатым в ней серебристым цилиндром так, чтобы не попасть под удар вышибного заряда, и нажал пусковую клавишу. Раздался приглушенный хлопок выстрела, реактивная граната "ВОГ-25" взорвалась под ногами бежавших боевиков. Обезумевшие чеченцы бросились врассыпную, а уже через секунду "Хаммер" свернул за поворот…

И все-таки он опоздал, федералы его опередили. Когда группа ворвалась в лабораторию, внедорожник с загруженной боеголовкой тронулся с места. Остановить "Хаммер" им не удалось.

Времени на раздумье у Мусы Танарбиева уже не было. Автомобильный парк еще держался, это бывший полковник инженерных войск знал точно (совсем недавно говорил по внутренней связи).

"По серпантину долго ехать, а скоростной лифт в один миг домчит до автопарка, — размышлял комендант павшей цитадели. — Там их и перехватим. — Правда, была одна проблема: в кабину грузового лифта вмещалось лишь два десятка боевиков. — Но ничего, остальные следом поднимутся. Главное, перехватить", — успокоил себя Муса и громко скомандовал:

— На погрузку, бегом…

Группе Кима не удалось захватить автомобильные боксы. Морским пехотинцам только и хватило сил, чтобы захватить "стакан" поста охраны. Здесь же они потеряли половину бойцов группы, двух раненых тоже пришлось отправить в тыл. Хотя какой здесь к черту тыл.

Теперь втроем они отбивали атаки численно превосходящего противника. Боевики пытались подобраться к ним на бросок гранаты, но Ким зорко следил за простреливаемым пространством, лежа за трофейным пулеметом, и каждого решившего попытать судьбу разубеждал длинными и короткими очередями. Благо с боеприпасами к пулемету проблем не было.

— Витязь вызывает Дружину, — неожиданно ожила портативная рация на груди капитана. — Всем отбой. Повторяю, всем отбой.

Группе следовало отходить, оторваться от наседающих моджахедов и вырываться наружу, а там их прикроют бойцы из групп Орлова и Жукова. Не зря же их держали в резерве.

Прикроют братишки.

Все хорошо, только вот оторваться у Кима с его бойцами уже не было никакой возможности. Моджахеды поперли на них косяком, как стадо слепых носорогов.

— Громи их, мочи волков позорных! — стараясь перекричать грохот пулемета, орал во всю мощь своих легких начальник батальонной разведки.

Ему вторили залегшие рядом двое морпехов:

— Суки, падлы, полундра, твари!

Этими криками они то ли себя подбадривали, то ли врагов пытались запугать. Только за двадцать последних минут диверсанты отбили четыре интенсивные атаки, положив с полсотни врагов. Но этот бой они проиграли, за шумом перестрелки морские пехотинцы не могли слышать, как прогревал свой двигатель БТР-80А1, усовершенствованная модель обычного бэтээра, главным отличием которого было вооружение — не крупнокалиберный пулемег Владимирова, а скорострельная пушка.

В пятую атаку моджахеды уже ломанулись под прикрытием броневика. Впрочем, боя как такового не было, "бэтээр", выехав на прямую наводку, ударил главным калибром.

— Эмир, им удалось вырваться из крепости, — к броневику подбежал молодой моджахед.

Муса Танарбиев наполовину вылез из башни "бэтээра". Некоторое время он остановившимся взглядом смотрел на развалины бывшего поста охраны. Из груды битого кирпича выглядывала рука, узкая, как у подростка. Обильно присыпанная известью и цементной пылью, она казалась неживой, гипсовой, и только пальцы в предсмертной агонии скребли обломки кирпича.

— Далеко не уйдут, — угрюмо произнес Муса, наконец оторвав взгляд от развалин. Для себя он все решил, потомок тейпа Танарбиевых не уронит чести рода и пойдет до конца, даже если для этого потребуется спуститься в преисподнюю.

— По машинам — срывая голос на фальцет, заорал бывший полковник инженерных войск. — Аллах акбар.

— Аллах акбар, — наперебой заголосили десятки голосов моджахедов…

— Гнездо вызывает Стрижа. Гнездо вызывает Стрижа, — наблюдая, как по обустроенной на трассе посадочной площадке медленно приближается "Хаммер", за которым изо всех сил бегут полтора десятка бойцов, бубнил в микрофон радиостанции лейтенант Жуков. — Гнездо вызывает Стрижа. Кукушонок дома.

— Вас понял, Гнездо, — откликнулся невидимый Стриж и добавил: — Сажусь.

— Конец связи, — Сергей Жуков отключился и снова посмотрел на "Хаммер". Внедорожнику оставалось проехать не более полукилометра. Внезапно слух лейтенанта привлек странный шелест, нарастающий с каждой секундой. Откуда-то из-за туч вынырнула серебристая точка двухвостого самолета, который, снижаясь, стремительно несся в направлении расположившихся у дороги диверсантов.

Четыре мощных фонаря с красными фильтрами на стеклах обозначали место посадки на дорожном участке. Уже можно было в деталях разглядеть подвешенные под короткими крыльями истребителя две пузатые емкости, похожие на бочки. Это были специальные термосы для транспортировки ядерных боеприпасов, сейчас в них находились капсулы с дополнительным топливом. Слишком долго "Яку" пришлось барражировать в небе. Два термоса должны были обеспечить симметричное расположение груза.

"Хаммер" уже был рядом, когда "Як-141" завис над посадочной площадкой и стал медленно опускаться, выпустив шасси.

Едва крылатая машина коснулась асфальтированного покрытия, как подъехал груженый внедорожник, к самолету бросилось несколько бойцов во главе с Сергеем Жуковым. Одновременно задрался стеклянный фонарь над кабиной истребителя, летчик показал встречающим большой палец, что на всех языках мира означает "хорошо". Потом из-за кресла пилота появилась зеленая физиономия в больших роговых очках с толстыми линзами, это был специалист по ядерному оружию. Крепкие руки тут же извлекли его из кабины и бережно опустили на грешную землю. После тщательного осмотра боеголовки спец авторитетно заявил:

— Код не расшифрован, термоядерный запал не активирован.

— Это радует, — улыбнулся полковник Чернявский, которому пришлось возглавить объединенные силы спецназа. — Можно приступать к погрузке.

Несколько бойцов с готовностью бросились к левой плоскости крыла истребителя, открыли термос, из которого извлекли пустую емкость из-под топлива, потом при помощи принесенных морпехами четырех домкратов стали поднимать полуторатонную боеголовку.

Процесс погрузки Артема Чернявского уже мало волновал, для этого достаточно присутствия и одного лейтенанта. Оставив руководство погрузочными работами на Сергея Жукова, полковник направился к разложенной у обочины плащ-палатке, на которой лежал командир морских пехотинцев.

— Как он? — тихо спросил Артем у бойца, делавшего Волину перевязку.

— Плох, — угрюмо ответил морпех. — Крови много потерял, его бы скорее в госпиталь.

— Хорошо бы, — согласился с бойцом Чернявский, не отрывая взгляда от Игоря. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, его лицо было смертельно бледным, и лишь губы оттенялись блекло-фиолетовым цветом. — Хорошо бы в госпиталь, но как?

— Я знаю как, — возле чекиста внезапно появился старшина Франчук, его глаза горели лукавыми огоньками, и он озорно кивнул на двухфюзеляжный истребитель.

Артем сразу понял, к чему клонит старшина. Одергивать или отговаривать его он не стал, лишь спросил:

— Уболтать летуна сможешь?

— Попытаюсь, — ответил Франчук и поспешил к самолету. Погрузка боеголовки прошла удачно, и двое бойцов уже заканчивали соединять створки на термосе.

Пилот Георгий Лысов оказался мужиком с понятиями. Выслушав старшину, он лишь двинул плечами:

— Я не против, а как мой пассажир? У него ведь билет в оба конца.

— Уговорим, — уверенно пообещал Франчук и со всех ног бросился к стоящему в стороне спецу.