Где Цезарь кровью истекал (сборник) Стаут Рекс

Глава 10

Нэнси, занявшая освободившееся кресло, казалась значительно более неприступной, чем того требовала обстановка, тем более что её отец был законным клиентом Вульфа. Можно было подумать, что её собираются допрашивать враги. Конечно, учитывая смерть её брата, нельзя было ожидать, что девушка будет светиться от радости, тем не менее в её позе читалась не только неприступность, но и явная враждебность. Даже губы, теплоту и чувственность которых я не преминул отметить каких-то двадцать четыре часа назад, теперь сжались в тонкую, напряжённую и почти бесцветную линию.

Вульф откинулся на спинку кресла и разглядывал Нэнси из-под полуприкрытых век.

— Я постараюсь быстро покончить с этим делом, мисс Осгуд, — сказал он елейным голосом. — Думаю, что в отсутствие ваших родителей мы скорее достигнем цели.

Она кивнула, но не проронила ни слова.

Вульф продолжал:

— Мы должны как можно более подробно, желательно шаг за шагом, восстановить действия вашего брата после того, как он покинул дом Пратта вчера днём. Скажите, вы ехали в одной машине с Бронсоном и братом?

— Да, — сказала она низким, но твёрдым голосом.

— Расскажите вкратце обо всём, что случилось после вашего ухода.

— Мы прошли через лужайку к машине, сели и поехали. Хотя нет, Клайд чуть задержался, потому что его окликнул Мак-Миллан. Клайд вылез, подошёл к нему, они поговорили с минуту, затем Клайд вернулся, и мы поехали домой.

— Вы слышали их разговор?

— Нет.

— Это не было похоже на ссору?

— Нет.

Вульф кивнул.

— Мак-Миллан ушёл с террасы, возвестив о намерении посоветовать вашему брату не делать глупостей. Значит, он исполнил это намерение без шума.

— Они просто поговорили, и всё.

— Понятно. Вы вернулись домой, и Клайд имел разговор с отцом.

— Разве?

— Мисс Осгуд, ваша скрытность лишь задерживает нас. — Вульф поднял палец. — Ваш отец описал стычку, точнее, неприятную сцену, по его собственным словам, которая вышла между ним и Клайдом. Это было сразу после вашего приезда домой?

— Да, папа встретил нас на крыльце.

— Разъярённый звонком Пратта, надо полагать. Вы присутствовали во время перепалки?

— Нет, они ушли в библиотеку… сюда, в эту комнату. Я поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок… ведь мы пробыли в Кроуфилде почти целый день.

— Когда вы снова увидели брата?

— За ужином.

— Кто был за столом?

— Мама, я, Бронсон и Клайд. Папа куда-то уехал.

— В какое время закончился ужин?

— Чуть позже восьми. Здесь, в деревне, мы ужинаем рано, а вчера тем более не засиживались, потому что было совсем невесело. Мама сердилась… отец рассказал ей о пари, которое Клайд заключил с Монте Крис… с Праттом, а Клайд надулся и как воды в рот набрал…

— Вы назвали Пратта Монте Кристо?

— Оговорилась, простите.

— Разумеется. Не тревожьтесь, вы никого не предаёте; ваш отец рассказал о мстительности Пратта. Вы назвали его Монте Кристо?

— Да, мы с Клайдом окрестили его так… — Её губы начали вздрагивать, но она сдержалась: — Когда мы придумали это прозвище, оно показалось нам забавным.

— Вполне возможно. А теперь, пожалуйста, расскажите, что вы делали после ужина.

— Мы с мамой пошли в её комнату. Немного поговорили, а затем я отправилась к себе. Позже я спустилась, посидела на веранде и послушала цикад. Когда отец вернулся, я была ещё там.

— А Клайд?

— Не знаю. Я не видела его после ужина.

Ложь удавалась ей плохо, она не умела лгать. Как учил меня Вульф, для того, чтобы успешно лгать, необходимо научиться расслаблять голосовые связки и мышцы гортани; в противном случае приходится прилагать дополнительные усилия, чтобы протолкнуть ложь сквозь горло, в результате человек тужится и говорит быстрее и более высоким голосом, а к лицу приливает кровь. У Нэнси Осгуд все эти признаки были налицо. Я взглянул на Вульфа, но он как ни в чём не бывало задал следующий вопрос:

— Итак, вы не знаете, когда ваш брат вышел из дому?

— Нет, — сказала она, беспокойно заёрзав. Потом повторила: — Нет.

— Жаль. Разве он не сказал вам или вашей матери, что собирается к Пратту?

— Насколько мне известно, он никому не говорил об этом.

Нас прервал стук в дверь. Я подошёл, столкнулся нос к носу с курносой девицей и принял у неё поднос с тремя бутылочками пива. Потрогав одну и найдя её достаточно охлаждённой, я отнёс поднос Вульфу. Тот откупорил бутылочку, наполнил стакан и предложил Нэнси. Девушка, поблагодарив, отказалась. Вульф залпом опустошил стакан, поставил его на стол и вытер губы платком.

— Итак, мисс Осгуд, — сказал он изменившимся тоном, — у меня есть и другие вопросы к вам, но этот, пожалуй, наиболее важен. Когда именно ваш брат рассказал вам, каким образом рассчитывает выиграть пари у Пратта?

Нэнси на мгновение уставилась на Вульфа, затем довольно естественным, как мне показалось, голосом ответила:

— Он вообще не говорил мне этого. С чего вы взяли?

— Это показалось мне весьма вероятным. Ваш отец утверждает, что вы были очень дружны с братом.

— Да, это так.

— И он ничего не рассказал вам о пари?

— Ему незачем было, ведь я присутствовала при заключении пари. И Клайд не говорил, как рассчитывает его выиграть.

— О чём вы беседовали, когда возвращались домой от Пратта?

— Ни о чём особенном.

— Поразительно. Неужели не обсуждали только что заключённое и столь необычное пари?

— Нет. Бронсон был… От Пратта до нас всего пара минут езды…

— «Бронсон был» что?

— Ничего. Он был с нами, только и всего.

— Он старый друг вашего брата?

— Он не… Нет, не старый друг.

— Но всё же, видимо, приятель, раз вы и ваш брат пригласили его сюда?

— Да, — отрезала Нэнси. Никудышная лгунья.

— Он также и ваш приятель?

— Нет! — Она слегка повысила голос. — Почему вы спрашиваете меня о Бронсоне?

— Милая девочка, — Вульф пожевал губами, — вы должны изменить своё отношение к делу. Я всего лишь наёмное орудие отмщения… нанятое вашим отцом. В наши дни эринии[7] носят пиджаки и брюки, пьют пиво и работают за деньги, но задачи их не изменились с древних времён и должны выполняться без жалости и сомнения. Я твёрдо намерен найти убийцу вашего брата. При этом я обязан проверить любые доступные факты. Я займусь мистером Бронсоном, так же как и всеми другими, кто имел несчастье находиться недалеко от места преступления. Возьмём, к примеру, мисс Пратт. Вы одобряли её помолвку с вашим братом?

Нэнси оцепенела, беззвучно открыла и закрыла рот.

Вульф покачал головой:

— Поверьте, я вовсе не пытаюсь хитрить, привести вас в замешательство или припереть к стенке. Это ни к чему — вы сделали себя слишком уязвимой. Чтобы вы поняли, вот несколько вопросов, на которые я желал бы получить ответ: почему, несмотря на отвращение, которое вы питаете к Бронсону, вы позволяете ему оставаться здесь в качестве гостя? Я знаю, что вы его терпеть не можете. Вчера на террасе у Пратта он случайно задел вас, и вы отшатнулись от него, как от прокажённого. Далее. Почему вы не хотите, чтобы я раскрыл тайну убийства вашего брата, и предпочитаете свалить вину за его гибель на быка? Я знаю это, потому что видел, какое облегчение отразилось сегодня на вашем лице, когда в ответ на грубость вашего отца я хотел уйти. Почему вы сказали, что не видели брата после ужина? Это очевидная ложь, потому что я наблюдал за вашим лицом в тот миг. Видите, как вы себя разоблачили?

Нэнси вскочила, закусив губу и порываясь уйти. Она уже шагнула к двери, потом сказала:

— Мой отец… я спрошу, хочет ли он…

— Ерунда, — оборвал её Вульф, — пожалуйста, сядьте. Ваш отец хочет узнать, кто убил его сына, всё остальное, включая достоинство и душевное спокойствие дочери, сейчас для него не важно. Вы всё равно ничего не добьётесь, скрывая факты. Вы должны дать удовлетворительные и полные ответы на мои вопросы, и для вас будет лучше, если вы ответите мне здесь и сейчас.

— Как вы можете так поступать со мной?! — Она нервно взмахнула рукой. Подбородок её предательски задрожал. — Как вы можете?..

Она выглядела как настоящая красотка в беде, и если бы её донимал кто другой, я уложил бы его на месте и умчался, перебросив её через седло.

— Вы видите, как обстоит дело, — нетерпеливо начал Вульф. — Садитесь. Чёрт побери, разве вы хотите, чтобы я позвал вашего отца и мы вдвоём начали кричать на вас? Вам придётся рассказать обо всём, потому что мы должны знать факты, пригодятся они нам или нет. Не надейтесь, что сможете скрыть их. К примеру, ваша неприязнь к Бронсону. Я могу сейчас же, в вашем присутствии, снять телефонную трубку и позвонить в Нью-Йорк одному способному и трудолюбивому человеку по имени Сол Пензер и попросить его разузнать всё, что касается Бронсона, вас и вашего брата. Вы же видите, как глупо заставлять нас тратить лишнее время и деньги. Итак, насчёт Бронсона. Кто он?

— Если я расскажу вам о Бронсоне… — Она попыталась овладеть своим голосом. — Нет, не могу. Я обещала Клайду…

— Клайда нет в живых. Говорите, мисс Осгуд. Мы всё равно узнаем, уверяю вас.

— Да… наверное. — Она внезапно села, закрыла лицо ладонями и замерла.

— Говорите, — Вульф был резок. — Кто такой Бронсон?

Она медленно подняла голову, словно загипнотизированная:

— Он мошенник.

— Профессиональный? Какого профиля?

— Не знаю. Я его не знаю. Я познакомилась с ним всего несколько дней назад. Знаю только, что Клайд… — Она умолкла, глядя на Вульфа и словно надеясь на какое-то чудо, которое избавит её от пытки. — Ладно, — решилась она. — Я думала, что у меня хватит мужества вынести это. Что это даст? Кому это поможет, если вы, или папа, или ещё кто-то узнает, что его убил Бронсон?..

— Вам это известно наверняка?

— Да.

— Бронсон убил вашего брата?

— Да.

— Так-так. И вы это видели?

— Нет.

— Какой у него был повод к убийству?

— Не знаю. Во всяком случае, не эти деньги. У Клайда их и в самом деле не было.

Вульф откинулся назад и вздохнул.

— Ну что ж, — буркнул он, — придётся это выяснить. А какие деньги Бронсон хотел получить и почему?

— Те, что задолжал ему Клайд.

— В количестве десяти тысяч долларов, я полагаю. Не спрашивайте, пожалуйста, откуда я это знаю. И Бронсон настаивал на уплате?

— Да. За этим он и приехал. Клайд надеялся получить эту сумму у отца. Он должен был уплатить на этой неделе или же…

Она замолкла и в отчаянии заломила руки.

— Прошу вас, — взмолилась она, — пожалуйста… Я поклялась Клайду никому про это не говорить…

— Клятва умерла вместе с ним. Поверьте мне, мисс Осгуд, если бы вы не были так потрясены и опечалены, вы бы по-иному смотрели на вещи. Эти деньги Клайд одолжил у Бронсона?

— Нет. Бронсон заплатил ему…

— За что?

Вульф терпеливо вытянул из неё всю историю. Суть её была проста и малопривлекательна. Клайд полностью растратился на Лили Роуэн и остался без гроша в кармане. Вскоре он лишился поддержки отца, брал деньги у сестры, занимал у приятелей. Потом решил поправить дела за карточным столом, но слишком поздно обнаружил, что фортуна обернулась к нему спиной. Когда он уже сидел по уши в долгах, некий Говард Бронсон помахал у него перед носом солидной пачкой купюр, предложил выкупить все долги, но за это выразил желание быть принятым в определённых кругах, включая два самых привилегированных карточных клуба в Нью-Йорке. Фамильные связи Клайда открывали ему доступ почти всюду. Клайду деньги требовались немедленно, и он согласился. Он рассчитался с долгами, а остаток спустил за карточным столом. Он во всём признался сестре, приведя её в полный ужас, после чего наконец прозрел и с запозданием осознал, что натворил, взяв на себя такие обязательства, которые не мог выполнить ни один Осгуд. Он уведомил об этом Бронсона, пообещав возвратить десять тысяч при первой возможности. Но тут Бронсон проявил свой гнусный характер и потребовал возвращения денег немедленно или выполнения обязательств. Беда состояла в том, что Клайд опрометчиво дал расписку, в которой было чёрным по белому написано, что именно должен получить Бронсон в обмен на деньги. Бронсон грозил предать дело гласности. Запахло палёным. У Клайда оставалась последняя надежда на спасение, и он поехал в Кроуфилд просить денег у отца, но недоверие Бронсона возросло настолько, что он настоял на том, чтобы сопровождать Клайда. Отделаться от него было невозможно. Нэнси поехала с ними, чтобы помочь уговорить отца. Тот, однако, был непреклонен, и в понедельник стало уже ясно, что Клайду придётся во всём признаться отцу. Это была катастрофа, но тут на террасе у Пратта фортуна снова улыбнулась Клайду, и ему удалось заключить пари.

Вульф терпеливо вытягивал из Нэнси различные мелкие подробности и даты. Наконец, допив вторую бутылочку пива, он глубокомысленно изрёк, что, хотя эти сведения и подтверждают сомнительную репутацию Бронсона, мотива для убийства он не усматривает.

— Правильно, — вымолвила Нэнси. — Я же говорила вам, что он убил не из-за денег, так как их у Клайда и не было. В противном случае он рассчитался бы с Бронсоном.

— И всё же вы утверждаете, что Клайда убил именно Бронсон?

— Да.

— Почему?

— Потому что я видела, как Бронсон пошёл вместе с Клайдом к ферме Пратта.

— Вот как! Вчера вечером?

— Да.

— Расскажите поподробнее.

Скрывать было уже нечего, и Нэнси выложила всё без утайки.

— Было около девяти часов, может, чуть позже, когда я ушла от мамы, чтобы разыскать Клайда и узнать, зачем он заключил это пари с Праттом. Я боялась, что он выкинет какую-нибудь глупость. Около теннисного корта я увидела Клайда, который беседовал с Бронсоном, но, когда я подошла, они замолчали. Я сказала, что хочу поговорить с братом, и мы отошли в сторонку, но объяснить он ничего не захотел. Я сказала, что почти наверняка смогу раздобыть деньги через маму, напомнила, что он обещал образумиться, и добавила, что, если он сделает ещё одну глупость, она может оказаться для него последней. Ну, и дальше в том же духе. Он возразил, что на этот раз я ошибаюсь, а он прав, что он не собирается делать никаких глупостей, что он открыл новую страницу в своей жизни и ведёт себя разумно и практично и что я соглашусь с ним, когда всё узнаю, но вдаваться в подробности не пожелал. Я пыталась настаивать, но тщетно — он всегда был упрямцем.

— Он не вдавался в подробности о том, что задумал?

— Даже не упоминал. — Нэнси покачала головой. — Лишь обронил что-то о том, что не станет чинить Пратту препятствий зарезать быка.

— Дословно не припомните?

— Ну, он сказал примерно так: «Я не собираюсь никому причинять вреда, даже Монте Кристо, разве что выиграю у него пари. Я даже не стану препятствовать его мерзкому пикнику. Он ничего не поймёт до самого конца, если всё выйдет по-моему». Вот, кажется, и всё.

— Он что-нибудь говорил ещё о пикнике, или о быке, или о ком-нибудь из гостей Пратта?

— Нет, ничего.

— Вы оставили его на улице?

— Да. Я поспешила домой и переоделась в тёмный свитер и чёрную юбку. Затем вышла из дома через дверь в западном крыле, потому что на веранде горел свет, а я не хотела, чтобы меня видели. Я не знала, собирался ли Клайд куда-нибудь идти или что-нибудь делать, но хотела это выяснить. Сперва я не могла найти его. Там, куда не падал свет с веранды, было темно, хоть глаз выколи. Я походила вокруг, приглядываясь и прислушиваясь изо всех сил, но Клайда нигде не было. Все машины стояли в гараже, впрочем, возьми он даже машину или один из грузовиков, я бы всё равно услышала. Если он и замышлял что-нибудь, то только во владениях Пратта, поэтому я решила пойти туда. Я вышла за ограду и пробралась через рощицу. Это самый короткий путь. Затем пересекла луг и дошла до защитной лесополосы…

— И всё в темноте? — осведомился Вульф.

— Конечно. Я знаю здесь каждый дюйм, я же здесь выросла. Мне ничего не стоит найти дорогу в темноте. Я прошла около половины пути вдоль лесополосы, когда заметила впереди мерцание фонарика. Тут я поступила неосторожно: я побежала — очень уж хотелось проверить, не Клайд ли там. Вдруг я оступилась, упала, и это меня выдало. Луч фонарика повернулся в мою сторону, раздался голос Клайда, и мне стало ясно, что прятаться нет смысла. Я отозвалась, подошёл Клайд, а рядом с ним был Бронсон. В руке Бронсона была палка, кажется, обломанный сук. Клайд был очень зол, почти взбешён. Я потребовала рассказать мне, что он собирается делать, и это ещё больше разозлило его. Он вышел из себя, и сказал… в общем, неважно, что он сказал. Он велел мне вернуться и лечь спать…

— Так и не раскрыв своих замыслов?

— Да. Он не хотел говорить. Я пошла домой, как обещала. Если б только я не послушала его! Если б только…

— Вряд ли это изменило бы что-нибудь. Не корите себя. У вас и без того хватает огорчений, мисс Осгуд. Но вы ещё не сказали, почему считаете, что вашего брата убил Бронсон.

— Почему?.. Он вместе с Клайдом пошёл к Пратту. Он из тех людей, которые способны на любую подлость.

— Ерунда. Вы не спали эту ночь. Вы сейчас плохо соображаете. В котором часу вернулся Бронсон?

— Не знаю. Я сидела на веранде, пока не приехал папа.

— Тогда вот вам задание. Вам полезно чем-нибудь занять себя. Выясните, не заметил ли кто-нибудь из прислуги, когда вернулся Бронсон. Это может сэкономить нам время. — Вульф выпятил губы и снова поджал их. — По логике Бронсону следовало бы беспокоиться по поводу того, что вы застали его вместе с Клайдом, однако, судя по его виду, он вовсе не обеспокоен. Вы не знаете почему?

— Знаю. Он… он говорил со мной утром. Он сказал, что оставил Клайда одного в конце лесополосы, у ограды, где кончаются наши земли, вернулся к дому, сидел и тихо покуривал у теннисного корта. Он добавил, что мой отец, по его мнению, ошибается и что Клайда убил бык, как все и считают. Он показал мне расписку Клайда и выразил надежду, что я не проболтаюсь о ней, чтобы не очернить памяти брата. Ещё он сказал, что готов дать мне возможность вернуть ему деньги до того, как он пойдёт к отцу, при условии, что я забуду о том, что видела его с Клайдом, и тем самым огражу его от мороки, связанной с расспросами о событиях вчерашнего вечера.

— И даже когда последующие события заставили вас прийти к выводу, что Бронсон является убийцей, вы всё же решили молчать, чтобы не запятнать память брата?

— Да. И жалею, что мне это не удалось. — Она подалась вперёд к Вульфу, и на её щеках вспыхнул лёгкий румянец. — Вы вырвали у меня признание. Но больше всего Клайд хотел, чтобы это не стало известно отцу… Папе обязательно знать это? Зачем? Что это даст?

— А вы можете отдать Бронсону десять тысяч? — усмехнулся Вульф.

— Не сейчас. Но после утреннего разговора с Бронсоном я пыталась придумать, как это сделать… Разве Клайд не выиграл своё пари с Праттом? Ведь теперь пикник не состоится, правда? Разве Пратт не проиграл пари?

— Моя милая девочка, — Вульф посмотрел на неё, впервые широко раскрыв глаза, — какая блистательная дедукция! Браво! Подумаем, что можно сделать. Я недооценивал вас и приношу за это глубочайшие извинения. Вы заслуживаете того, чтобы считаться с вашими желаниями. Если возможно, — а это должно быть так, — вы сдержите обещание, данное вашему брату. По просьбе вашего отца я взялся найти убийцу его сына и думаю, можно проделать так, чтобы мистер Осгуд остался в неведении о сделке Клайда с Бронсоном. Отличная мысль: взять деньги у Пратта и передать Бронсону. Она мне нравится. Выиграв пари, ваш брат хорошо отомстил фортуне за все свои прежние неудачи. Достойно всяческой похвалы, что вы решили уважить память брата… Заверяю вас, что сделаю всё возможное…

Он замолчал и посмотрел на меня, поскольку в дверь постучали. Я поднялся, но не успел сделать и пары шагов, как дверь распахнулась и в комнату вошли двое. Я замер на месте, вылупив глаза, потому что это были Том Пратт собственной персоной и Мак-Миллан. Сзади их нагнала горничная, которая не переставая лопотала, что мистера Осгуда здесь нет, что им следует подождать в холле…

Затем события стали развиваться с калейдоскопической быстротой. Я успел разглядеть Говарда Бронсона, приникшего к одной из застеклённых дверей и заглядывавшего внутрь, и увидел, что Вульф тоже заметил его. В тот же миг в коридоре раздался топот, и в библиотеку влетел Фредерик Осгуд с перекошенным от злости лицом. Игнорируя всех прочих, он решительно направился к Пратту и остановился прямо перед ним.

— Вон отсюда!

Мак-Миллан начал что-то говорить, но Осгуд обрушился на него:

— Чёрт вас побери, Монт, это вы привели его сюда? Уберите его немедленно! Чтобы и ноги его не было в моём доме…

— Секунду, Фред, — нетерпеливо перебил Мак-Миллан. — Дайте сказать. Я не приводил его сюда, он сам пришёл. Вы же видите, какие творятся дела, и Пратту это нравится не больше, чем вам или мне. Уодделл и Сэм Лейк с кучей помощников шерифа и полицейских прочёсывают всю ферму Пратта, и мы надеемся, что они найдут всё, что можно. По крайней мере, я надеюсь; Пратт может сказать сам за себя. Но нам надо поговорить. Не только по поводу Клайда, но и по поводу того, что случилось час назад.

Мак-Миллан перевёл дух и в ответ на испепеляющий взгляд Осгуда с трудом выдавил:

— Цезарь околел… Мой Цезарь…

— Мой, — огрызнулся Пратт.

— Ладно, Пратт, ваш, — Мак-Миллан не смотрел на него. — Но он околел… Я вырастил его, и он принадлежал мне. А теперь он там мёртвый.

Глава 11

На хмуром лице Осгуда отразилось недоумение, но тут же он снова взорвался:

— Плевать я хотел на вашего быка! Убирайтесь отсюда! Слышите?

Но тут ему, так же как и всем остальным, пришлось обернуться на резкий оклик Ниро Вульфа:

— Мистер Осгуд, прошу вас!

Вульф выкарабкался из кресла (сами понимаете, сколько труда это ему стоило) и приближался к нам. Хорошо зная Вульфа, можно было догадаться, что он раздражён до крайности, и я понял, что так оно и есть.

— Джентльмены, успокойтесь. Мистер Пратт, надеюсь, вы не считаете себя оскорблённым тем, что в ответ на ваше гостеприимство я предложил свои услуги мистеру Осгуду. Мистер Осгуд, это ваш дом, но как бы вы ни возмущались появлением мистера Пратта, вы должны сдерживать свой нрав при сложившихся обстоятельствах. Заверяю вас, что это необходимо. Мистер Пратт и мистер Мак-Миллан прибыли с важными новостями…

— Грязный, подлый выскочка! — проревел Осгуд, глядя в упор на Пратта.

— Чванливое ничтожество! — не остался в долгу Пратт.

По-моему, оба были где-то недалеко от истины.

— Фу! Помилосердствуйте, господа, — вмешался Вульф. — Мистер Мак-Миллан, прошу вас. Что случилось с быком?

— Околел…

— От чего?

— Сибирская язва.

— Вот как? Это, кажется, болезнь?

— Нет… Это внезапная и ужасная смерть. Формально это, конечно, заболевание. Но оно столь скоротечно и опасно, что больше похоже на укус гремучей змеи или удар молнии. — Скотовод щёлкнул пальцами.

— Мне приходилось слышать об этом в детстве, — кивнул Вульф. — Но ведь утром Цезарь был здоров? Когда вы заметили первые симптомы?

— При сибирской язве симптомы наблюдаются крайне редко. Просто вы приходите на пастбище и обнаруживаете всё стадо павшим. Такое случилось на моей ферме примерно год назад. Такая же участь постигла беднягу Цезаря. В пять часов дня один из помощников Сэма Лейка пошёл в конец пастбища, где я привязал быка, и увидел, что тот пал. Я был в Кроуфилде у Лу Беннета. Мне позвонили, я тут же примчался к Пратту, и вот мы здесь.

Гневное выражение мигом стёрлось с лица Осгуда, словно его корова языком слизнула. Тогда я ещё не знал, какое магическое воздействие оказывает словосочетание «сибирская язва». Одно лишь упоминание о ней вызывает ужас у любого скотовода. А уж если мор начался в каких-то милях от твоего поместья…

Вульф повернулся и деловито заявил:

— Мистер Пратт, я хотел бы приобрести тушу быка. Сколько вы за неё возьмёте?

Я пожирал Вульфа глазами, гадая, не спятил ли он. Пратт, в свою очередь, уставился на него.

— Скотом, павшим от сибирской язвы, распоряжаются федеральные службы, — выпалил Осгуд.

— Чего ради вам понадобилась туша? — буркнул Пратт.

— Федеральные агенты уже там, — мрачно сообщил Мак-Миллан. — Их не меньше дюжины. Они выехали из Кроуфилда следом за нами… А зачем вам туша?

Вульф вздохнул:

— Уодделл наверняка рассказал вам, что я пришёл к выводу о том, что Клайд Осгуд убит не быком. Мне нужна шкура. Присяжные любят наглядные доказательства. А чем занимаются там представители властей? Увозят тушу?

— Нет, боже упаси! К ней и прикоснуться нельзя. Её нельзя закапывать, так как сибиреязвенные бациллы сохраняются в земле годами. К туше нельзя даже близко подходить. Сейчас Цезаря обкладывают дровами, чтобы сжечь. — Мак-Миллан медленно покачал головой. — Он будет гореть всю ночь, мой Цезарь.

— Но как он мог заразиться? Может быть, когда вы доставили его к мистеру Пратту в прошлую пятницу, он уже был болен?

— Нет, это исключено. Сибирская язва очень скоротечна. А вот как он заразился? Это мы и пришли обсудить. — Мак-Миллан посмотрел на Осгуда, помедлил какое-то мгновенье, потом сказал: — Может быть, присядем, Фред? Я едва держусь на ногах.

— Пройдём на веранду, — отрезал Осгуд.

Я еле сдержал ухмылку. Бог ты мой, Осгуд не мог позволить «выскочке» находиться в стенах своего дома! Все направились на веранду, в том числе и Вульф. Я замыкал шествие, предварительно убедившись, что Нэнси тоже встала с кресла, а Бронсон исчез. Я напомнил Нэнси о просьбе Вульфа — расспросить прислугу, и девушка кивнула в ответ.

Когда я вышел на веранду, все уже расселись по плетёным креслам, и Мак-Миллан обратился к Осгуду:

— Все мы хотим разобраться в случившемся, поэтому мы и пришли сюда с Праттом. Уодделл тоже скоро приедет. Когда Цезаря нашли мёртвым, у одного из нас — неважно, у кого, — возникла идея, и мы подумали, что не помешает, чтобы вы узнали о ней первыми. Так будет по справедливости. Почему именно я пришёл сказать вам об этом? Дело в том, что все остальные боялись. Конечно, это не моё дело, а Уодделла или Сэма Лейка, ведь им придётся, если понадобится, вести расследование, но они попросили меня сперва обсудить это с вами. Пратт предложил свои услуги, но мы знаем, куда это может завести, а нам и так хватает неприятностей, поэтому пошёл я, а он вместе со мной с самыми добрыми намерениями… Он сам скажет…

— Дело в том, Фред… — миролюбиво начал Пратт.

— Моя фамилия Осгуд, чёрт побери!

— Ах так! Тогда заткнитесь со своей фамилией и провалитесь с ней к дьяволу!

Осгуд, не обращая на него внимания, повернулся к Мак-Миллану:

— Что вы хотите мне сказать, Монт?

— Я насчёт Клайда, — пробормотал скотовод, переминаясь с ноги на ногу. — Вам, конечно, будет неприятно это слышать, но возьмите себя в руки. Дело в том, что Клайд был ночью на пастбище. А вот зачем? Уодделл, Сэм Лейк, да и капитан Бэрроу из полиции признают, что Ниро Вульф, должно быть, прав. Но тогда вопрос: кто же убил Клайда? Вот что их, главным образом, озадачило.

— Неудивительно, — пробурчал Ниро Вульф.

— Вы хотите сказать, что, по-вашему, его забодал бык? — резко спросил Осгуд.

— Я не хочу этого сказать. — Мак-Миллан приподнял свои сутулые плечи. — Поймите меня правильно, Фред. Я пришёл сюда только потому, что все остальные, за исключением Пратта, струсили. Я вовсе ничего не утверждаю. Но они говорят, что факт в том, что Клайд был на пастбище. А вот зачем он залез туда? Только круглый идиот может предположить, что за быком, да и сам Клайд не был ни идиотом, ни психом. Что он мог сделать с быком? Такую громадину в чемодане не унесёшь. Но вот когда Цезарь пал от сибирской язвы… капитан Бэрроу выдвинул версию… которая могла бы объяснить, почему Клайд залез на пастбище. Как вы знаете, бациллы сибирской язвы могут попасть в организм тремя путями: через кожу, через органы дыхания или с пищей. Если вчера вечером Цезарю скормили какую-то отраву…

Я невольно поджал ноги и подался вперёд, готовый к действию.

Фредерик Осгуд словно оцепенел. Глаза его заблестели холодной яростью. Ледяным тоном он произнёс:

— Берегитесь, Монт! Берегитесь! Если вы намекаете на то, что мой сын умышленно заразил быка…

— Ничего я не намекаю, — хрипло отмахнулся Мак-Миллан. — Я пришёл к вам только как посланник, потому что считал, что вас должен предупредить друг. Уодделл и капитан Бэрроу говорят, что раз вы сами настояли на проведении расследования, то только себя и должны винить, если какие-то результаты не придутся вам по душе. Кстати, они будут здесь с минуты на минуту и наверняка начнут выяснять, где был Клайд последние несколько дней и не имел ли он доступа к бациллам сибирской язвы.

— Любому, кто заявится сюда… — Осгуд прервался, чтобы унять дрожь в голосе, — с подобными намерениями, я укажу на дверь. Это… просто гнусно. — Он затрясся мелкой дрожью. — Бога ради…

— Мистер Осгуд, — перебил Ниро Вульф, — я предупреждал вас! Я говорил и о бесцеремонном вторжении в вашу личную жизнь и о прочих беспокойствах. Мистер Мак-Миллан совершенно прав — вы должны винить в этом только себя.

— Но я не обязан сносить…