Крысиный Вор Орлов Антон

Жертвенная печенка была страсть какая вкусная и полезная – он и сам чуть-чуть проглотил, усталость как рукой сняло.

Господин тоже почувствовал себя лучше, раз – и перекинулся в большую черную змею. Шнырь полез в нору, а змея за ним. На поверхность они выбрались за травяными зарослями, где их дожидался Серебряный Лис. Демон был в тюрбане и потрепанном долгополом балахоне – издали ни дать ни взять местный, а вблизи видно, что кожа чересчур белая и глаза отливают серебром.

Редкие посреди травяного раздолья деревья, темные на фоне оранжево-розового вечернего неба, отбрасывали длинные тени. Слишком много сияния, гнупи зажмурился, но все равно разглядел, какой господин исхудалый и грязный, сколько у него синяков, порезов и запекшихся багровых ожогов. Неровно откромсанные волосы не доходили даже до середины шеи. Вряд ли его сейчас признал бы кто-нибудь из тех, с кем он водил знакомство в Аленде.

– Что они с тобой сделали… – с угрозой произнес Лис, который подхватил его и обнял, едва тот принял человеческий облик. – Они за это поплатятся. Отдашь их мне?

– О чем разговор! Всех, кроме главаря, насчет него у меня другие планы, тебе понравится. Хотел бы я первым делом принять ванну и привести себя в порядок, но атаковать надо сейчас, пока они не заметили, что меня там уже нет, и не ждут неприятностей. Твои ребята готовы?

– Спрашиваешь, – ухмыльнулся князь Хиалы. – Они всегда не прочь совершить увеселительную прогулку в мир живых и устроить тут кавардак. Ты, главное, людскую защиту сними, а дальше мы все сделаем сами. И ванна тебе будет, если в этом гадючнике найдется ванна.

– Предупреди их, чтобы моего Шныря не зашибли.

На радостях, что два таких могущественных существа о нем не забыли, гнупи чуть в ладоши не захлопал.

Кемурт не был силен в лицемерии, а сейчас это для него единственная спасительная тропинка. Две другие ведут к смерти.

Если не поддашься, тебя или казнят, или сгноят в тюрьме. Если начнешь поддаваться и примешь их учение – чтобы выжить, потому что нет иного выхода, только этот узкий коридор, – тебя либо сделают смертником, либо решат, что способный амулетчик и для других поручений сгодится, но тогда все равно перестанешь быть собой. От твоей прежней личности мало что останется, тебя ждет участь послушного безликого существа, которое зауважало и полюбило своих мучителей, чтобы уцелеть.

Кем чувствовал, что эти процессы уже пошли, и наедине с собой цепенел от ужаса и обреченности. Наверное, что-то в этом роде испытывает прокаженный, который понимает, что гниет заживо, но ничего не может с этим поделать.

В приключенческих книгах для юношества, которыми он зачитывался, пока жил дома, восхвалялось чистосердечие и осуждалось подлое притворство. А между тем в иных ситуациях – как сейчас – расчетливое двуличие было бы самой правильной линией поведения. Боги, ведь хочется выжить и не хочется меняться в ту сторону, куда тебя толкают, однако что-то в нем уже начинало мало-помалу поддаваться. Он находился в угнетенном состоянии, и это, похоже, устраивало тех, кто его обрабатывал: все шло по плану.

Он сидел на неудобной низкой скамеечке, спину жгло и стягивало после очередной порки. Серьезный молодой наставник при свете последних лучей вечернего солнца, падавших в окно, читал ему вслух из рукописного трактата Поводыря. В этой главе шла речь о том, какие одежды надлежит носить мужчинам и женщинам, дабы соблюсти свою духовную чистоту и угодить богам, а из окошка веяло теплым ветерком, напоенным ароматами незнакомых Кему трав – от этого контраста хотелось разрыдаться, но толку-то.

– …Зад не должен быть обтянут штанами, ибо это низменная часть тела, пусть лучше штаны пристойно свисают, чтобы кроме плоти их наполняла еще и добродетель. А шеи молодых людей должны быть целомудренно закрыты, чтобы никого не вводить в соблазн, ибо соблазн марает душу, и боги, видя в людях таковую нечестивую грязь, оскорбляются безутешно…

В дверь деликатно поскреблись, словно кто-то царапал ее ножом со стороны коридора.

Чтец прервался. Снова поскреблись, чуть понастойчивей.

– Кто там и что угодно?

Дверь содрогнулась от удара, но не открылась, хотя была не заперта – как будто ее пнули и в то же время придержали за ручку.

– Да кто это развлекается? – Озадаченное выражение на лице ктармийца сменилось изумленной миной.

Сколоченную из поперечных дощечек дверь сотряс новый удар, от которого одна из нижних реек хрустнула. Из пролома выскользнуло щетинистое грязновато-белесое щупальце с когтем-крючком на конце – оно обвило остолбеневшего наставника, а потом так же молниеносно втянулось обратно, уволакивая с собой сорванные тряпки.

«Это, что ли, тоже часть обработки? – уныло подумал Кемурт, безучастно глядя на ошарашенного полуголого парня, оставшегося в изодранных лохмотьях. – Хотят, что ли, посмотреть, как я отреагирую?»

Он находился в том состоянии, когда уже ничему не удивляешься, – словно безнадежный больной, которого не очень-то интересуют дела здоровых.

– Чуете, братва, парень-то с перепугу полные штаны добродетели навалил! – сказали за дверью, после чего там захихикали и загоготали.

– Демоны Хиалы! – вымолвил наставник помертвевшим голосом. – Откуда они… Этого не может быть…

«Похоже, он и правда обделался», – безучастно отметил Кем, а через пару секунд до него в полной мере дошло: происходит нечто из ряда вон выходящее.

– Дайте мне амулеты, я попробую что-нибудь сделать, – произнес он сипло и неубедительно.

«Сделать» означало «унести ноги», но посвящать тюремщика в детали незачем. Впрочем, тот пребывал в таком шоке, что ему было не до подозрений.

– Здесь нет амулетов, ты же еще не стал верным. Как они одолели защиту…

За дверью возились и издевательски хихикали, потом она начала открываться – медленно, словно те, в коридоре, то ли дразнили оказавшихся в западне людей надеждой на спасение, то ли давали им время, чтобы испугаться до такой степени, когда в душе не остается ничего, кроме леденящего страха.

Амулетчик вскочил, загремев опрокинутой скамейкой, едва об нее не запнулся, бросился к окну, а ктармиец принял боевую стойку экзорциста, выставив перед собой руки с дрожащими скрюченными пальцами. Кем глянул на собрата по несчастью мельком, его целью было закругленное окошко, за которым сулил свободу оранжево-золотой тропический закат. Выпрыгнуть и убежать или, на худой конец, разбиться.

Слишком высоко – три этажа, не меньше, внизу каменные плиты. К тому же это внутренний двор. И, судя по тому, какие твари гоняются за людьми среди пегих, как перепелиные яйца, старинных построек, весь замок Поводыря захвачен демонами.

– Эй, куда ты?!

Что-то больно захлестнулось вокруг щиколотки, его рванули назад. От удара лбом сначала о выступ подоконника, а потом и об пол в глазах потемнело.

Очнулся Кемурт оттого, что в лицо плеснули водой. Первым делом попытался слизнуть с губ драгоценные капли, пить-то ему здесь давали всего два раза в день, и то скудными порциями. Голова болела.

– Ну вы и паскуды, – произнес над ним певучий, с чарующей порочной хрипотцой женский голос. – Это же амулетчик Тейзурга, которого надо найти и притащить невредимым, кто ему рожу расквасил?

– Он сам упал, – возразил другой голос, дурашливо квакающий. – Парень, усвой, ты сам упал. Мы тебя спасали, а ты поскользнулся. Не то где хошь достанем, и тогда мертвецам позавидуешь.

– Спасали вы его от этого подоконника? – с издевкой осведомилась обладательница чарующего голоса. – Гады безмозглые, вам только что-нибудь поручи… Бросьте вы этот кусок смертной плоти, никуда он от вас не денется, ищите рыжего мага!

Оглушительный щелчок бича.

– Харменгера, если тебя трахает Лис, это еще не значит, что ты можешь нами командовать!

– Сухап, ты забываешь о том, что я и без Лиса могущественней любого из вас. Не советую об этом забывать. Право же, никому не советую…

Кем с трудом разлепил опухшие веки и первым делом увидел пару стройных ног в лоснящихся черных сапогах с золотыми шпорами. Сапоги высокие, до колен, а дальше на ней ничего не было, и по мертвенно-синеватой коже ветвился черный орнамент – татуировка? Или это у нее расцветка такая? Скуластое лицо с туманно-темными провалами глаз тоже покрывали прихотливые узоры. Волосы на лобке и на голове были алые и как будто мокрые, повыше висков из этой кровавой копны полумесяцем торчали рога. Из-под верхней губы виднелись клыки, левый с обломанным кончиком. Еще у нее был хвост вроде скорпионьего – длинный, суставчатый, с жалом на конце, он-то и щелкал, словно бич.

Захотелось снова зажмуриться, но Кемурт понимал, что в данной ситуации это не выход.

– Вставай, смертный. – Демоница слегка ткнула его острым золоченым носком сапога. – Отведу тебя к Тейзургу, пока не оприходовали. Эти могут. Поверь мне, еще как могут.

– Тейзург жив?

– Да уж поживее, чем ты, дохляк несчастный, – презрительно бросил другой демон, похожий на карлика с бычьей головой. – Хотя досталось ему хуже, чем тебе.

Амулетчик поднялся на ноги и огляделся. Лучше бы не оглядывался. Не питал он ни малейшей симпатии к сладкоречивому наставнику, который читал ему ктармийские поучения, но того, что делали с этим парнем, он бы злейшему врагу не пожелал. Демоны его облепили, как муравьи пойманную гусеницу, и остервенело насиловали. Не кричал он лишь потому, что у него попросту не было такой возможности. Угрожающее зловоние Хиалы смешивалось с запахом человеческих экскрементов. У Кема перед глазами поплыло, накатила дурнота, и его вырвало скудной тюремной кормежкой.

– Слабак, слабак!.. – радостно заверещали и заулюлюкали демоны.

– Пошли! – раздраженно приказала Харменгера, вновь щелкнув своим хвостом-бичом.

И, видимо, разуверившись в его способности передвигаться самостоятельно, ухватила за шиворот и поволокла в коридор.

Во всех помещениях творилось несусветное. Самая безобидная из мельком увиденных сцен: тварь, похожая на ящерицу с зеркальной чешуей, с визгом раскачалась на люстре и свалилась вместе с ней на головы своим собратьям, после чего началась общая потасовка. Намного хуже было там, где пришельцы из Хиалы терзали людей – хоть это и враги, все равно Кемурту всякий раз становилось тошно.

На лестничной площадке орава тварей дралась из-за большой чугунной ванны с ножками в виде львиных лап. Одни ее куда-то тащили, а другие на них напали, намереваясь отобрать. Из гущи свалки доносились вопли:

– Не трожь, это я ее нашел!

– Отдай, всех порву!

– Я сам отнесу ее Лису!

– Рви ему хватала!

Кема что-то стукнуло по щеке, упало под ноги. Сочащийся бурой кровью мясисто-розовый отросток с клешней на конце. Надо понимать, оторванное хватало. Клешня вяло открывалась и закрывалась, чуть не вцепилась ему в босую пятку.

Когда Харменгера втолкнула его в зал с вереницей арочных окон, за которыми сияло над кромкой крепостной стены лилово-золотое вечернее небо, он вздохнул с облегчением, как будто выполз на берег из полосы взбесившегося прилива.

Зал был довольно обшарпанный, немногочисленные предметы обстановки выглядели так, словно всю прочую мебель отсюда вывезли, бросив что похуже. Зато здесь было пусто и тихо, никаких бесчинств. И демон тут присутствовал только один, вдобавок не такой страшный, как остальная свора: высокий белокожий парень с роскошной гривой серебристых волос и лисьим хвостом. Если б не этот хвост и не звериные уши на макушке, его можно было бы принять за человека, лицо у него было незлое и привлекательное. Он сидел на стареньком комоде красного дерева, а напротив, на кушетке с гнутыми ножками, полулежал, облокотившись о вышитую подушку, человек, показавшийся амулетчику знакомым.

Ввалившиеся щеки, разбитые запекшиеся губы, под глазами синяки. Сальные темные волосы коротко острижены. На нем была просторная туника с чужого плеча, ее белизна оттеняла въевшуюся в кожу грязь и разводы засохшей крови.

Кемурт не сразу понял, что перед ним Эдмар.

Тот криво улыбнулся.

– Кем, иди сюда. Масса народу не постояла бы за ценой, лишь бы увидеть меня в таком состоянии, а повезло тебе, лицу до обидного не заинтересованному. Никакой завалящей ванны в этой обители чистоты так и не нашлось?

Вопрос был адресован Харменгере, но впавший в замешательство Кемурт решил, что ему, и выпалил:

– Нашлась, только они из-за нее подрались.

Демоница недовольно щелкнула хвостом.

– Мы должны были это предвидеть… – весело хмыкнул Лис. – Красавица моя, позаботься о ванне!

Из-под арки навстречу Харменгере выпорхнуло существо, похожее на летучую мышь с печальным старческим личиком.

– Мы нашли Хантре Кайдо, он в подвале, в камере, на нем заклятые блокирующие цепи. Еще там двое магов, тоже в цепях. Надзиратель сказал, они из Ложи, что с ними делать?

– Приведите сюда тех двоих, – велел Эдмар. – Хантре оставьте в цепях и в камере. Он не сильно пострадал?

– Целехонек. – Крылатый скорчил обезьянью гримасу.

– Так я и думал. Магов Ложи – сюда, и сделайте одолжение, не надо теребить их по дороге.

– Пойду-ка я сам за этим присмотрю, а то разгулялись ребята, дождешься от них одолжений, – приятель Тейзурга поднялся с комода, обернулся лисицей с мерцающим, будто посеребренным мехом и стремительно, как сверкнувшая молния, выскочил из зала.

– А почему ты решил Хантре там оставить? – поинтересовался Кемурт, подтащив поближе к ложу Эдмара обитое вытертым бархатом кресло. – Думаешь, он завел нас в ловушку? По-моему, он не виноват.

– Да разумеется, – усмехнулся маг. – Увы, мы все облажались. Впрочем, надо ведь хотя бы изредка делать ошибки, быть идеальным игроком – это слишком скучно.

У Кема сложилось впечатление, что он рассуждает об этом, чтобы сохранить хорошую мину.

– Как они нас поймали?

– Западню устроила стекольная ведьма, у которой на меня зуб. Помнишь, Хантре под конец успел сказать, что в этой лавке не янтарь, а стекло? Ничего, я с ней расквитаюсь. А что касается Хантре – ты же видел, что вытворяют ребята Лиса, ему это не понравится. Побережем его нервы. Цепи блокируют способности видящего – вот и чудесно, пусть посидит в камере, пока у нас веселье не закончится. Поверь, для него так будет лучше, уж я-то его знаю.

– Их нельзя как-нибудь остановить? А то они такое делают…

– Демоны Хиалы, чего ты хочешь, – хмыкнул Эдмар. – Дорвались… Это их гонорар за наше спасение. Или ты предпочел бы, чтобы того, что сейчас происходит, не случилось, но мы бы так и остались пленниками Поводыря?

Нет. Не предпочел бы. Поскольку Тейзург смотрел на него в упор, ожидая ответа, он в конце концов отрицательно мотнул головой и буркнул:

– Хотя бы Лис не такой страшный, как остальные…

– О, это Лис-то не страшный? Мило… – Собеседник ухмыльнулся и сощурил в полумесяцы длинные глаза с красноватыми из-за лопнувших сосудов белками. – И с чего бы тогда все остальные его боялись?

Кем понял, что брякнул глупость. После паузы поинтересовался:

– А Поводырь где?

– Здесь.

– Где – здесь?

Маг кивнул на длинный сверток у стены. Кемурт вначале принял его за скатанный половик.

– Вы его в ковер завернули?

– Сам ты ковер! – огрызнулась похожая на череп физиономия, которая в мгновение ока слепилась на боку «свертка», словно из жидкой темной глины, а потом расплылась складками и исчезла.

Еще один демон. Эти твари тут на каждом шагу. Амулетчик украдкой пощупал кресло, в котором сидел: вроде бы настоящее.

– Честно говоря, мы с Лисом его с трудом одолели. Но из объятий Туртуньяго ему не вырваться, этот упырь впитывает магию, как губка, а для совершения экзорцизма Поводырь сейчас не в том положении. Кстати, он ведь нас слышит и все понимает… – Тейзург довольно зажмурился. – Так что расслабься, мы под защитой демонов Хиалы, и наши дела обстоят лучше некуда. Надеюсь, они найдут для нас что-нибудь съестное, тогда еще и поужинаем. Признаться, я и от жертвенного мяса не откажусь, в самый раз, чтобы восстановить силы, но хорошо бы еще и вина… А для тебя поищут на кухне какие-нибудь лепешки.

Услышанное не способствовало тому, чтобы расслабиться, но мысль о лепешках заставила Кемурта сглотнуть слюну: уж очень его тут морили голодом.

Шнырь с опаской выглядывал из-под кушетки, на которой расположился господин. Всяческие безобразия и кутерьму он, как истинный гнупи, очень даже одобрял, но одно дело, когда буянит черноголовый народец, ограниченный непреодолимыми Условиями, и совсем другое – бесчинства демонов. Ему было страшно. Пусть Серебряный Лис и наказал своим его не трогать – а ну, как ослушаются? Вот и забился под кушетку.

Господин после схватки со здешним главарем был совсем плох, лежал пластом. Вначале-то Лис со своей бандой пошел против Поводыря без него, но вражий маг оказался знатным экзорцистом, и битые демоны позвали на помощь Тейзурга. Тот, хоть и был вконец истощен и измучен, принял участие в схватке, отражая экзорцистские приемы супостата – Шнырь все видел, потому что побежал следом и наблюдал из-за колонны.

Теперь будет чего рассказывать! Если он уцелеет. Вражину сообща одолели, но растративший последние силы господин после этого натурально свалился на пол – еще и расшибся бы, не успей Лис его подхватить. Ежели он помрет, некому будет сиротинушку защитить, даже косточек от сиротинушки не останется… Мысль о собственных косточках, тонких и беззащитных, белеющих в пыли, заставила Шныря залиться горючими слезами.

Его всхлипы заглушил чудовищный грохот, оборвавшийся тяжелым ударом, от которого содрогнулся пол. Оказалось, это демоны съехали в ванне по лестнице и врезались в стенку. Потом ванну приволокли в зал – гнупи видел из-под кушетки ее растопыренные чугунные лапы, громадные, когтистые, как у зверя, – и Харменгера велела остальным нагреть и натаскать воды, а также принести ведро свежей крови. Ага, славно, с этого у господина сразу сил прибавится! Шнырь утер слезы и приободрился.

С кухни притащили корзину с сырными и медовыми лепешками, кувшин вина и кувшин козьего молока. Тейзург сказал Кему-амулетчику налить молока в плошку и поставить под кушетку, да положить рядом пару лепешек. Гнупи наконец-то поел, Кем тоже налег на жратву, хоть и убрел для этого в дальний конец зала, подальше от ванны с розовой от крови водой, в которую с блаженным стоном забрался господин.

В особенности Шныря порадовало то, что Крысиного Вора оставили сидеть в подземелье. Хе-хе, так ему и надо, самое место в тюрьме крысокраду! Правда, господин все же попросил Харменгеру отнести ему еды и сказать, что замок взят своими, но при этом велел наврать – мол-де снять с него цепи или хотя бы вывести его из камеры в ближайшее время никак не получится из-за вражьих заклятий.

На самом-то деле здешнего мага, который мог эти цепи расколдовать, изловили и держали под охраной. Его заставили освободить от таких же цепей двух магов Ложи, которых привел из подземелья Серебряный Лис. Вернее, один пришел своим ходом, а второго, вконец искалеченного, демоны приволокли в кресле.

Уж как эти важные волшебники рассыпались в благодарностях перед господином Тейзургом, своим избавителем! Впрочем, оказалось, что нашли их не к добру: мало того что из-за них Крысиного Вора освободили раньше, чем собирались вначале, так еще и Шныря послали его сопровождать. А все из-за их россказней про штаб-квартиру в городе Сулете – от гостей из Хиалы там налажена защита, а господин покамест полуживой, вот и остался «только один вариант».

– Вы же тут без меня будете жертвы демонам приносить! – заныл соглядатай. – А я не увижу, даже одним глазком не увижу…

– Зато будешь следить за Крысиным Вором, которого нельзя оставлять без присмотра. Если справишься, я тебе принесу жертву – хочешь?

– Ой, взаправду? – Шнырь потрясенно всплеснул руками. – Я справлюсь, господин, положитесь на меня!

– Тогда пошли.

После целебной кровавой ванны Тейзург чувствовал себя заметно лучше. Для него нашли чистые штаны и тунику с вышитыми оберегами от демонов – что не помешало этим самым демонам чуть ее не порвать, каждый хотел принести добычу и выслужиться перед Лисом.

– Будь осторожен, когда взойдет солнце, – предупредил он в коридоре. – Я пока еще не могу дотянуться до своей кладовки и достать тебе зелье. Сам видишь, иначе не надел бы эти обноски.

– Я буду осторожен! – восторженно заверил гнупи, он мог сейчас думать только о небывалой награде, которую ему пообещали.

Еще один полусон-полупровал в прошлое. Это определенно было воспоминание – и с ним был связан вопрос, в свое время оставшийся без ответа.

То ли трюм гигантского корабля, то ли подвалы какой-то крепости. И то, и другое сразу: это был корабль-крепость величиной с большой замок, но плавал он не по воде. Вакуум. Что означает это слово, Хантре так и не вспомнил. Эхо чего-то огромного, словно океан. Раньше знал.

Тусклый свет, вдоль стен тянутся трубы, нити, тросы. Утопающие в полумраке помещения беспорядочно загромождены большими и малыми ящиками. Много мусора. Грязный запущенный лабиринт в недрах то ли крепости, то ли корабля, как будто необитаемый, но порой люди туда заглядывают.

Он там прятался. Он попал на корабль, как пленник, но сумел сбежать, кого-то убив. Другое дело, что он не мог оттуда выбраться, вот и спасался в трюме или в подвале – до тех пор, пока не подвернулся случай покинуть это место. Почему его не поймали? Такое впечатление, что потом он не раз об этом думал и не находил ответа. Должны были поймать. Попросту не могли не поймать. Он был сильно избит, его лихорадило, никто ему не помогал. Его искали. Что им помешало?

Теперь он знал разгадку. Они ведь искали человека, а уходил от них дикий кот. Поди найди его, если он то притаится в темном углу, то запрыгнет на высокий ящик и сольется с тенью под потолком. Как будто он там несколько раз перекидывался туда и обратно, да еще и «со всем, что на мне есть». В лихорадке, в бреду, не осознавая, что делает.

Больше ничего не вспомнилось – ни что было до, ни что было после этого чудовищного корабля, но ощущение, что он наконец-то получил ответ на давно мучивший вопрос, заставило его улыбнуться.

Жаль, сейчас эта информация ничем не поможет.

Он дремал, кособоко скорчившись, чтобы в спину не упирались торчащие из стены камни, когда его охватило нарастающее напряжение, схожее с жестокой судорогой. Вокруг что-то менялось. Что-то происходило. Заклятые цепи не позволяли ему узнать больше, но он как будто ощутил тягу сквозняка, свидетельствующую о том, что за стенами бушует ураган.

Когда дверь камеры с лязгом распахнулась и в озаренном призрачным светом проеме возник женский силуэт, он не слишком удивился.

У нее была тонкая талия, крутые бедра, большие налитые груди, синяя кожа покрыта извилистыми узорами, и в придачу рога и хвост. Никакой одежды, кроме сапог. От нее так и разило кровью и дурной смертью – на нематериальном уровне, он это уловил, несмотря на цепи, зато она держала корзину, от которой вполне материально пахло выпечкой, медом и козьим сыром.

– Рада познакомиться, – она медленно облизнула губы острым черным язычком. – Я принесла тебе поесть.

Хантре не спешил притрагиваться к тому, что она разложила перед ним на относительно чистой тряпке.

– Тебя прислал Поводырь или ты из приятелей Тейзурга и вы захватили замок?

– А сам догадайся. – Она снова облизнула губы, глядя на него с таким довольством, что нетрудно было сделать правильные выводы: если бы обитательницу Хиалы вызвали и принудили к повиновению маги Поводыря, она бы испытывала совсем другие эмоции.

– Тейзург и Кем живы?

– Живехоньки оба. Да ты поешь, вон как отощал.

Первым делом он припал к фляге с водой. Потом спросил:

– Сможешь снять с меня цепи?

– Нам это не под силу, а Золотоглазый после драки скверно себя чувствует. Придется тебе подождать. Не бойся, я посижу с тобой и кого-нибудь пошлю за подушкой, чтобы ты смог устроиться поудобней.

– Найдите здешних магов, которые закляли цепи.

– Ну-у, если их не убили в заварушке…

– Вы же каким-то образом освободили Тейзурга, раз он участвовал в драке?

– Для него добыли пламень Анхады, который выжег заклятья, но там было на один раз. Потерпи. Замок наш, беспокоиться тебе не о чем.

Подушку принесли, и он наконец-то смог сесть прямо, расправить спину, облокотиться.

– Видишь, и здесь хорошо… Меня зовут Харменгера.

Она придвинулась ближе, накрыв его руку своей. От нее одуряющее пахло кровью и мускусом. Хантре прикинул, что в случае нападения сможет вывернуться и врезать ей кандалами. Почувствовав его намерение, демоница отстранилась и подарила ему хищную клыкастую улыбку.

– Не бойся, ни один демон Хиалы не посягнет на жизнь Стража Мира, хотя бы даже бывшего и запасного. Не из какого-нибудь там почтения, а потому что без вас нельзя. Есть предположение, что без вас мир пойдет в разнос. Так что никто из наших тебя не тронет. Даже если начнут пугать, дальше этого не зайдет. Другое дело, что соблазнить такого, как ты, – сладкая мечта любого демона. Если мы всего лишь разок поцелуемся, тебе худо не станет, это ведь не соитие, когда открываются каналы жизненной силы, ты ничего не потеряешь…

– Извини, мне сейчас не до поцелуев.

Харменгера отодвинулась и уселась напротив, обхватив колени и обернув вокруг них черный суставчатый хвост.

– Ты дурак, – бросила она после паузы.

– Может быть. Иначе не оказался бы здесь.

– Нет, не поэтому. Какая же развлекуха без ошибок? Если бы вы не угодили в ловушку, нас бы сейчас тут не было. Но ты мог бы получать от жизни намного больше удовольствия, а ты постоянно упускаешь доступные тебе наслаждения, как воду сквозь пальцы…

– Ты так хорошо меня знаешь, ага?

– Я о тебе много слышала. В Хиале вам с Золотоглазым уже все кости не один раз перемыли, а ты как думал? – Она хрипло рассмеялась. – Знаешь, вот смотрю на тебя и нисколько не удивляюсь тому, что в бытность свою Стражем ты довел Сонхи до полной задницы. Хорошо, что нынешняя госпожа Страж на тебя в этом не похожа.

Упрек отозвался в душе застарелой – не из этой жизни – горечью.

– Госпожа? – переспросил Хантре вслух.

– Ну да, она предпочитает женские воплощения. Я-то всего несколько раз ее видела, и то издали. Сейчас она шаманка на восточных островах – за Олосохаром, за горами, за морем… Любит сказки и волшебный народец, недаром при ней он так расплодился.

Хантре хотел сказать, что рад за мир Сонхи, у которого теперь хороший Страж, но тут сверху донесся грохот и как будто шум ссоры.

– Опять сцепились, паскуды, – скривилась Харменгера. – Мне сдается, это Румитанакс и Клоуду – каждый из них треплется, что не сегодня завтра свергнет Серебряного Лиса, хотя куда им, Лиса это только забавляет. На всякий случай они заранее выясняют между собой, кому из них быть князем. Бестолочи, если вдруг Лис куда-нибудь денется, его место займу я, ибо я круче этих придурков.

– Если до этого дойдет, в первую очередь вали того, у которого хребет в пурпурную полоску. Он опасней.

– Это Тирлан. Постой, с чего ты мне об этом сказал?

– Само пришло в голову, со мной иногда бывает. Считай, в благодарность за ужин.

– Меня вполне устраивает наше с Лисом партнерство, и мне бы не хотелось, чтобы с ним приключилось что-нибудь фатальное… Хотя он может вляпаться, как в тот раз, когда его на тысячу лет в скалу засадили. Что-нибудь еще об этом добавишь?

Он не смог уловить никаких подробностей, да и сама вероятность, которая могла бы привести к такому повороту, была зыбкая, как паутинка на ветру: скорее всего порвется в клочья, так и не сложившись.

Когда в дверном проеме появился Эдмар, Хантре в первый момент не узнал его – стриженого, в неказистой одежде, со следами побоев на осунувшемся лице.

– Флиртуешь с очаровательной дамой? Харменгера, тысяча извинений, оставь нас для приватной беседы.

Демоница усмехнулась и выскользнула в коридор, развратно покачивая бедрами. Судя по донесшимся оттуда репликам, с кем-то разминулась.

– Приставала?

– Пыталась.

– Я тронут тем, как ты хранишь верность, – ухмыльнулся Тейзург.

– Да иди ты.

– А я, признаться, однажды с ней целовался. Хотел подразнить Лиса, но в результате он же и посмеялся. Язычок у Харменгеры верткий и жесткий, словно насекомое в хитиновом панцире, – она исцарапала мне и язык, и десны. Но все равно не изведанные прежде ощущения того стоили… Сейчас с тебя снимут цепи, нам повезло найти мага, который с этим управится. Ты ведь никаких физических повреждений не получил?

– Нет.

– В Сулете, это городишко примерно в сотне шабов отсюда, у Ктармы еще одна штаб-квартира. Несколько магов и амулетчиков, плюс обычная вооруженная шушера. Там находятся двое недоделанных смертников с «мясорубками», также там держат заложников. Сможешь зачистить этот притон?

– Думаю, да.

В камеру втолкнули затравленного ктармийца, который расколдовал цепи, потратив на это с четверть часа. Потом оковы попросту распилили – заклятый напильник резал железо, словно буханку хлеба.

У Хантре перехватило дыхание, когда он разом почувствовал все, что творилось сейчас в замке Поводыря – во всех закоулках и строениях, на всех этажах, во всех коридорах и комнатах…

– Нет, я не собираюсь их останавливать! – раньше, чем он успел что-либо сказать, прошипел Тейзург, до боли вцепившись ему в плечи. – Можешь хоть просить, хоть угрожать. Вот только попробуй закатить истерику в защиту несчастных магов Ктармы, которых мучают злые демоны! У тебя есть выбор: здешний сброд – или заложники в Сулете, кого кинешься спасать, тех или этих?

– Если кто-то сейчас и закатил истерику, так это ты! – прошипел в ответ Хантре.

Из коридора в камеру опасливо заглядывали присмиревшие демоны.

– Я всего лишь отзеркалил тебя, мой милый. Одного недоумка с «мясорубкой» собираются отправить в Аленду, другого в Лярану – информация от полевого агента Ложи, которого тоже держали в этом подвале. Подготовкой смертников обычно занимался сам Поводырь, но, возможно, он успел кого-то обучить, тогда закончат без него. Возьми кошелек и нож. Через Хиалу можно добраться до Сулета за полчаса, демон покажет дорогу.

– Тебе о чем-нибудь говорит имя Аннабель?

У нее ведь была еще и фамилия… Была, но растаяла, словно клочок тумана, осталось только имя, и на том спасибо.

– Вроде бы ты однажды сказал, что так зовут твою мать. В том мире, где наши пути пересеклись до твоего возвращения в Сонхи. Я не имел чести ее знать.

Не соврал, но был здесь какой-то намек на обман… Однако размышлять об этом некогда. Крылатый демон, похожий на седую летучую мышь, призывно заверещал и ринулся в открывшиеся прямо в коридоре Врата Хиалы. Хантре, сменив облик, бросился туда следом за ним.

Этот зал с обшарпанными стенами, крошащейся лепниной под потолком и старой мебелью в круге света напоминал Кемурту безопасный островок посреди насланного снаяной кошмара.

Кресла, кушетку и столик с едой озаряла дюжина разнородных волшебных ламп. Стоявшая в стороне ванна на когтистых лапах еле виднелась в густом полумраке и смахивала на притаившегося демона: попробуешь искупаться, тут-то она тебя и сцапает. Может, так и есть, а настоящую ванну гости из Хиалы потихоньку утащили? Вокруг клубилась душная тропическая ночь, оконные проемы выделялись лишь потому, что за ними мерцали звезды.

Поев и умывшись, Кем почувствовал себя более-менее сносно, даже исполосованная в кровь спина сейчас не болела. Ему перепала целая куча трофейных артефактов, среди которых были целебные: такие штуки помогают всем, но амулетчика будут лечить быстрее и эффективней.

Эдмар сказал, что завтра они вместе обшарят замок, наверняка тут найдется что-нибудь любопытное. Маг Ложи Химелдон учтиво предложил свою помощь, Тейзург в самых изысканных выражениях ответил, что не смеет его утруждать, собеседник возразил, что почтет сие не за труд, а за счастливую возможность отблагодарить своего избавителя. Они рассыпались друг перед другом в любезностях: «Коллега Тейзург, мое участие сбережет вам драгоценное время, долг признательности побуждает меня внести свою посильную лепту в это хлопотное дело!» – «Да право же, коллега Химелдон, я до глубины души тронут, но я вижу, что вам необходим отдых, поэтому умоляю вас, не спешите, вы и после нас сможете внести свою посильную лепту».

«Превеликое спасибо, можно подумать, после тебя тут что-нибудь ценное останется!» – читалось в умудренном прищуре ларвезийца.

«Так я и позволю тебе прибрать к рукам то, что мне и самому пригодится», – сквозило в еле обозначенной улыбочке Тейзурга.

Второй маг Ложи, Коргет, чувствовал себя скверно, палачи Поводыря так его искалечили, что он не мог ходить без посторонней помощи. Его бледное отечное лицо напоминало криво слепленную маску из грязноватого папье-маше, глубоко запавшие глаза угрюмо сверкали. Он был боевым магом и провел в застенках около года, а Химелдон, полевой агент и разведчик, попался с месяц назад.

Потом Эдмар отлучился, чтобы принести жертвы Серебряному Лису и остальным демонам. Те и сами могли убить захваченных ктармийцев, но если совершить жертвоприношение, для демона это куда слаще, и вдобавок у него прибавится сил.

Оба мага Светлейшей Ложи отнеслись к этому с философским хладнокровием, а вору было не по себе, и он молился Ланки, Тавше и Кадаху, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы скорей наступило утро и беззаконные твари убрались восвояси.

Вернулся Тейзург уже в другой тунике, подпоясанной златотканым сурийским кушаком (Кем подумал, что на прежнюю, верно, попали брызги, и с этого ему стало совсем тошно). Принес кувшин крови. Химелдон невозмутимо объяснил, что, пожалуй, не нуждается в столь крайних средствах для поправки самочувствия, а Коргет едва ли не обрадовался, так и припал к кружке, да потом еще, завернув штаны, смазал жертвенной кровью свои изувеченные колени. Кемурту, хвала богам, не предлагали: он ведь не маг, чтобы это пошло ему впрок.

Эдмар пил свой жуткий напиток, словно редкое вино, поддерживая светскую беседу с коллегами. Он еще и волосы подровнять не поленился, так что получилась экзотическая стрижка с падающей на глаза косой челкой. С такой прической древний маг в одежке с чужого плеча выглядел совсем молодым и смахивал на вожака банды из городских трущоб – жестокого, склонного к театральным эффектам и не упускающего случая намекнуть на свое аристократическое происхождение.

«Спасибо Ланки-милостивцу, что он мои мысли не читает», – тут же подумал вор.

И какого чворка он не сбежал тем промозглым осенним вечером, когда Эдмар застукал его возле особняка баронессы Тарликенц? Надо было драпать оттуда во все лопатки. Тогда бы жизнь продолжалась, как раньше, и не сидел бы сейчас Кем на тускло освещенном пятачке посреди темноты, в которой копошатся твари Хиалы.

Когда слышались крики, вой, визг, он старался убедить себя, что все эти звуки издают демоны, которые раскачиваются на люстрах, дерутся друг с дружкой и скачут по лестницам. Они вконец разбушевались, но ничего ужасного за стенами зала не происходит, правда же? Порой кричали так, что сразу ясно – не демоны. Его нервы тогда превращались в скрученную проволоку, и он заставлял себя разглядывать собранные со всего замка волшебные лампы: старую тускло-желтую грушу на аляповатом блюдце, изящную хрустальную танцовщицу, украшенный сусальным золотом сияющий дворец размером с чайник – из личного кабинета Поводыря, незатейливый светящийся шар на керамической подставке… Это не помогало, вдобавок глаза начинали болеть.

Химелдону было все равно, а на лице Коргета временами появлялась болезненно-злорадная гримаса. Кем понимал, что у искалеченного боевого мага есть все основания, чтобы желать врагам мучительной смерти. Ногти и волосы отрастут, зубы взамен выбитых любой уважающий себя маг тоже вырастит, но бывают увечья, с которыми ничего не поделаешь, и самостоятельно ходить Коргет уже никогда не сможет. Он провел здесь целый год, еще б ему не радоваться, что этот гадючник вместе с обитателями наконец-то разворошили и растоптали. И не Кемурту его осуждать.

Вору сперва не понравилось, что рыжего Тейзург велел не выпускать из камеры и оставить в заклятых цепях, но потом дошло: это скорее проявление заботы, чем издевательство. Тоже не отказался бы просидеть всю эту ночь в подвале, не зная, что творится вокруг, и выйти оттуда только утром, когда все закончится, пленные умрут, демоны уйдут, и наступит тишина.

Впрочем, планы Тейзурга поменялись, когда Химелдон рассказал о штаб-квартире в Сулете. Хантре освободили, и тот сразу отправился в городок, где находилось еще одно вражеское гнездо.

– А жаль, коллеги, что он не помнит бытности своей в том мире, где родился, – обронил Химелдон. – Я бы кое о чем у него спросил из научного интереса…

– Ну, так спросите у меня, коллега, – предложил Тейзург, откинувшись на спинку кресла, выглядевшего так, словно Поводырь конфисковал его в каком-то захолустном трактире. – Может, я знаю?

– Бывал я, коллеги, в студенческие годы на раскопках в предгорьях Унского хребта, неподалеку от границы с Китоном. Откапывали древний замок, некогда похороненный под сошедшей с гор лавиной. Благодаря сему обстоятельству его не разграбили. Мы обнаружили там библиотеку, но страницы книг от одного прикосновения рассыпались в пыль – хрупкие, словно крылья мертвой бабочки. Что вы хотите, эпоха Золотого Циркуля, около ста тридцати веков до начала Просвещенной эпохи. Кое-что нам все же удалось сохранить и переправить в библиотеку Ложи. Часть книг была на убраке, а я как раз этот древний язык выбрал в Академии для обязательной специализации. Я занимался тем, что накладывал на уцелевшие книги сохраняющие заклятия, и после этого я их наскоро пролистывал, не мог удержаться. Попалось мне там любопытнейшее упоминание о магах-перевертышах: якобы перекидываться они начинают еще на первом году жизни. Только что лежал в колыбели ребенок – и вдруг на его месте звереныш, по этому признаку их и определяли. Но древние книги, как вы прекрасно знаете, материя сомнительная – поди угадай, где там правда, а где сочинительский вымысел. К тому же о магах-перевертышах мало что известно, они давно уже не рождались. Вот и можно было бы справиться у коллеги Кайдо, перекидывался он в период младенчества или нет.

– Нет, коллеги, – ухмыльнулся Тейзург. – На свое счастье, нет. В том мире магия – величайшая редкость, народ там по этой части крайне невежественный, и если бы ребенок превратился в кошачьего детеныша, страшно представить, как бы отреагировали на это окружающие. Забрали бы его в какое-нибудь научное заведение для исследований и до конца жизни оттуда не выпустили. Возможно, Хантре, как видящий, бессознательно чувствовал такую опасность. Своего рода защитный барьер, и хвала всем богам, что у него был этот барьер, иначе бы он пропал.

– Какое удручающее варварство, – заметил Химелдон, и видно было, что это произвело на него несколько большее впечатление, чем демоны Хиалы и кувшин с кровью. – Как они там живут без магии?

– Весьма неплохо живут и знают толк в комфорте, это один из так называемых высокотехнологичных миров.

– И однако же я придерживаюсь мнения, что мы не могли бы назвать их просвещенными людьми. То-то манеры коллеги Кайдо при всех его достоинствах порой оставляют желать лучшего.

– Увы… – голос Эдмара прозвучал печально, хотя глаза насмешливо щурились.

Потом его утащил с собой Серебряный Лис, а Химелдон и Кем, взяв лампу, отправились в уборную, которая находилась в дальнем конце коридора. Вдвоем, потому что соваться наружу поодиночке дураков не нашлось.

– Разумная мера предосторожности, когда вокруг кишат демоны Хиалы, – шепотом пояснил спутнику маг Ложи, дабы его не заподозрили в трусости. – И не забывай глядеть под ноги, это те еще шутники.

Коргет справил малую нужду в чайник, который захватили с собой, чтобы опорожнить.