Не оглядывайся Арментроут Дженнифер
Скотт откинулся назад, закатив глаза, потом поправил тонкое больничное одеяло.
— Да не думай ты об этой дурацкой машине. Ею уже занимаются. Утром я возьму тачку в прокате. — Он поднял глаза, наши взгляды встретились. — Как ты себя чувствуешь?
— Так, как будто побывала в автомобильной аварии, — сообщила ему я, поднимая другую руку — из этой, как выяснилось, трубки не торчали. Я осторожно дотронулась до головы. На лбу была повязка. — Как… Плохо, да?
— Да ничего особо серьезного. Да и мозги тебе ни к чему, верно?
Я засмеялась, но смех сразу перешел в стон.
— Ой.
— Ты вся в синяках, и они еще некоторое время будут болеть, но главное то, что ты выжила.
— Это хорошо. — Я закрыла глаза, силясь сделать еще какое-то движение, но поняла, что лучше об этом не думать. Какая-то мысль поджидала меня на краю моего сознания. Она не давала мне покоя. Бросив быстрый взгляд на окно, я поняла, что сейчас глухая ночь. — А сколько времени я нахожусь здесь?
Посмотрев на настенные часы, Скотт, вздохнув, ответил:
— Авария произошла около пяти вечера. После этого ты все время спала.
О Господи.
— Мне кажется, я слышал, что врач собирается оставить тебя здесь на весь сегодняшний день для наблюдения. — Он снова улыбнулся, но улыбка вышла совсем слабой и какой-то вынужденной. — Так что у тебя будет освобождение от школы на всю оставшуюся неделю. Вот так-то.
Мне хотелось рассмеяться и пошутить, но еле заметная улыбка брата буквально переворачивала все во мне.
— И ты был здесь все это время?
Скотт утвердительно кивнул.
— Дел-трахальщик заглянул под самый конец времени посещения. И Джулия тоже. — Он сделал паузу и наконец-то по-настоящему улыбнулся. — После того как я послал эсэмэску Карсону, он примчался сюда меньше чем через десять минут. И расстроился, когда ему не позволили остаться.
— Карсон, — пробормотала я.
— Да, сестренка, он… он действительно перепугался. Мы с ним собираемся обсудить произошедшее. — Тревожный взгляд плохо сочетался с лукавой улыбкой Скотта. — Сэм, фельдшер «Скорой помощи» и полиция сказали, что ты что-то говорила, когда они прибыли на место аварии. Что-то про…
В палату вошел папа. Он выглядел так, словно только что сошел с плаката рекламы загородного клуба:[30] прическа — волосок к волоску. Улыбнувшись мне, он быстро прошел к другой стороне кровати.
— Ну как ты себя чувствуешь, моя принцесса? — спросил он, убирая челку с моего забинтованного лба.
— Нормально. — Я посмотрела на моего внезапно притихшего брата. — А где мама?
Широкая улыбка на папином лице стала неловкой.
— Она была здесь раньше, а сейчас дома… отдыхает.
Я заморгала, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. Мама со мной не осталась. Я в больнице, опутанная множеством трубок, а моя мама отдыхает дома. У меня все болит, на теле живого места не осталось, а мамы рядом нет. А я хотела, чтобы она была, внезапно испытала желание почувствовать ее рядом — успокоить, сказать, что я в порядке.
А вдруг она больше не может меня видеть, веря, что я как-то связана со смертью Касси… На меня снова нахлынуло отчаяние.
Загородный дом, озеро и утес над водопадом, черный человек, преследовавший меня, записка, машина, авария… Мое сердце забилось сильнее — и аппарат с трубками отреагировал на это.
Я снова попыталась сесть, но Скотт и папа удержали меня.
— Вы не понимаете, — я судорожно вдохнула, кровь усиленно пульсировала в голове. — В машине кто-то был. Он сидел на заднем сиденье. Его арестовали?
Отец осторожно опустил меня на подушку и, откашлявшись, произнес:
— Саманта, в машине никого не было.
Мой лоб горел.
— Нет. Вы не понимаете. Этот человек преследовал меня еще в лесу и подложил записку в мою машину…
— А что ты делала в загородном доме? — спросил отец, глядя мне в глаза.
Я, посмотрев на Скотта, сглотнула. Кому какое дело, зачем я там была? Разве они поймут?
— Я думала, что если поеду туда… Я, возможно, вспомню, что произошло. — Мое горло пересохло, словно вдруг стало бумажным. Голос превратился в хриплый шепот. — Папа, он преследовал меня. А потом очутился в машине. Вот поэтому я и попала в аварию.
— Кто это он? — спросил Скотт.
— Скотт, — отец остановил брата предупреждающим жестом.
Лицо Скотта помрачнело.
— Сэм, кто тебя преследовал?
— Я не знаю, кто это был. — Я прикрыла глаза ладонью. — Я даже не рассмотрела его лица, но он оставил мне записку. — Отец и брат насторожились. — И эту записку я положила в свою сумку… Кстати, а где моя сумка?
Скотт посмотрел на отца, который в ответ покачал головой.
— Что? Скажите же, где моя сумка? — потребовала я ответа.
— Девочка моя, тебе нужно немного отдохнуть, — сказал папа, беря меня за руку и отводя ее от моего лица. — Ты совсем измучилась.
Я вырвала у него руку. Что-то сдавило мне грудь.
— Моя сумка еще в машине?
— Да нет, — не сразу ответил Скотт, глядя в сторону. — Твоя сумка у тебя в спальне. Ты же не брала ее с собой.
— Что? — У меня в полном смысле слова поехала крыша. Я ничего не понимала. — Этого не может быть. Я брала ее с собой и положила в нее записку.
— Сэм, нам необходимо было взять твою сумку с документами, чтобы идентифицировать тебя, когда полиция прибыла на место аварии, — качая головой, печальным голосом произнес Скотт. — Так что с собой ты ее не брала.
При взгляде на него на меня словно пахнуло холодом, но, несмотря на это, я покрылась испариной.
— Но ведь этот парень был в машине…
— В машине никого не было. — Отец сжал своей ладонью мою руку.
Нет. Нет. Нет.
— Он был и сидел на заднем сиденье. И преследовал меня. Я не… — В палату с кислым лицом вошла медсестра. Она молча проследовала к трубкам, соединенным с капельницами. В руке она держала иглу. Страх парализовал меня. — Что она делает, папа?
— Она просто введет тебе обезболивающее средство. — Отец погладил меня по руке. — Не волнуйся, все нормально.
Я наблюдала, как медсестра вводит иглу, как в капельницу поступает жидкость. Женщина молча вышла из палаты, даже не взглянув на меня. Я-то думала, что медсестрам полагается быть добрыми и приветливыми.
— Папа…
— Тебе надо отдохнуть.
Отдыхать я не хотела, я хотела, чтобы они поверили мне. Повернув голову, я встретила тревожный взгляд брата.
— Скотт, кто-то преследовал меня, когда я ходила около летнего дома. Там кто-то был. Там были свежие сигаретные окурки и…
— Девочка моя, да это я их оставил. — Папа почесал затылок. — Иногда я езжу на озеро, чтобы покурить. Твоя мама не знает об этом. Несколько лет назад я прекратил туда ездить, а совсем недавно…
Я впилась в него пристальным взглядом.
— Но… но кто-то был в машине. Он напугал меня, и поэтому я потеряла контроль над дорогой.
Не поднимая глаз, Скотт сказал:
— Сэм, когда прибыла полиция, двери машины были заблокированы. — После короткой паузы брат продолжил, медленно и тщательно выговаривая каждое слово: — Он не мог заблокировать двери машины, после того как вышел из нее. Бортовой компьютер работал. Спасателям пришлось вырезать дверь в машине, чтобы извлечь тебя.
Ох, я же разбила и его автомобиль…
— Страховая компания уже… — заговорил папа, обращаясь к Скотту.
— В машине кто-то был, — прервала я отца высоким надтреснутым голосом. Для галлюцинации все это было слишком реальным. И у меня было видение — воспоминание о том, как я ползла. Как может быть видение во время галлюцинации? — Мне это не привиделось! Я ничего не выдумываю!
Папа снова сел на кровать, вид у него был беспомощный.
— Я знаю, моя девочка, ты не выдумываешь. И не сомневаюсь, что ты веришь, что в машине кто-то был.
Я шумно выдохнула.
— Я не сумасшедшая.
Он издал какой-то странный звук; вид у него был такой, словно он сейчас взорвется и через секунду разлетится на тысячу кусков.
— Я знаю, деточка, ты не сумасшедшая.
Нервно двигающиеся желваки отца нельзя было не заметить, и именно в эту минуту я поняла, что он сам не верит в то, что говорит.
В тот же вечер врачи отпустили меня из больницы, выписав рецепт на обезболивающие препараты и строго наказав избегать любых волнений в последующие два дня. Если бы не обстоятельство, из-за которого меня поместили в больницу две недели назад, возможно, выписали бы меня еще раньше.
Красные розы от Дела стояли на столе в моей спальне, наполняя комнату острым свежим ароматом. Корзиночка меньшего размера с ярко-розовыми пионами выглядывала из-за вазы. Этот букет был от Вероники и ее подруг.
Моя сумка лежала на стуле у стола: внутри ключи от дома, кошелек и телефон. Я вытряхнула ее содержимое на стол. Записки не было.
Мне стало плохо.
Ну как все случившееся можно было считать галлюцинацией? Мое тело ничего не чувствовало, мысли путались. Болеутоляющие лекарства все еще действовали, и я, с трудом переставляя ноги, пошла в ванную комнату. Сняла повязку — багровый кровоподтек тянулся от самой линии волос и расплывался по всей левой половине лица ниже виска. Мелкие порезы добавились к тем царапинам, которые я нанесла себе в среду.
Я проглотила ком, застрявший в горле. Ладони были влажными. Медленно переодевшись в пижаму с шортами, я оглядела свои разбитые колени, еще раз убедившись, что погоня и падение были реальными.
Так и не выйдя из оцепенения, я дважды почистила зубы и легла в постель. Один раз ко мне зашла мама. Она была немногословна, но ее наманикюренные ногти были обгрызены почти до корней.
— Я рада, что ты в порядке, — обронила она, уже направляясь к двери.
Я промолчала.
— Я… я люблю тебя, милая.
Мне нечего было сказать ей в ответ. Хотя я могла повторить то же самое. Вражда или нет, воспоминания или не воспоминания, я все равно любила ее, но промолчала. Она долго смотрела на меня усталыми печальными глазами, а затем вышла.
Она думала, что я способна на убийство. Не надо быть особо проницательной, чтобы понять — она считает меня безумной.
Скотт зашел ко мне уже около десяти, но я не говорила и с ним. Притворилась спящей, а потом и действительно уснула. Во сне не нужно размышлять. Размышления всегда приводят к одному — к сомнениям в собственном умственном состоянии.
Сквозь сон я почувствовала мягкое ласковое прикосновение к носу. Запах напомнил мне весну. Я с трудом разомкнула веки. Одна из подаренных Делом роз лежала на моем лице, но загорелые пальцы, державшие стебель, не принадлежали моему парню.
Дерзкая улыбка Карсона наводила на мысль о том, что он решил в наших отношениях подняться на ступеньку выше.
— Хватит спать, хватит спать, лучше булки выпекать, — пропел он вполголоса.
— Это действительно ты?
— Да, это я, — ответил он, опуская розу. — А почему ты спрашиваешь?
Объяснять, что меня преследуют яркие, близкие к реальности галлюцинации, было совершенно неподходящим в данной ситуации. Я часто заморгала, прогоняя остатки сна, и когда мой мозг окончательно осознал тот факт, что Карсон действительно находится рядом, в груди у меня все затрепетало.
— А что ты здесь делаешь?
Прислонившись к спинке кровати, Кар вытянул свои длинные ноги. Обувь он уже сбросил и теперь демонстрировал мне свои носки в клетку.
— Мне хотелось тебя увидеть. Ведь ты, Сэм, здорово нас перепугала. Опять.
— Ну прости, — пробормотала я, садясь на постели. Натягивая одеяло к подбородку, я почувствовала сильное головокружение — меня будто волной накрыло и раскачивает. Взглянув на часы, я обнаружила, что сейчас всего десять утра.
— Забиваешь на школу?
— Да.
Карсон положил розу себе на живот и закинул сложенные руки за голову.
— А как ты попал сюда?
Дерзкая улыбка снова появилась на его лице, а я не могла отвести глаз от его губ, будто специально созданных для поцелуев.
— Отец работает в игровой комнате — меняет там пол. Я дождался, пока твоя мама уйдет, и пробрался к тебе.
Я пристально посмотрела на него. Мне показалось, что в его бездонных голубых глазах отражается нерешительность.
— Скотт знает, что я здесь.
Я не могла подобрать слова, которые могли бы снизить градус напряжения, усиливающегося с каждым вдохом. Эмоции закружили меня, словно парящие в воздухе птицы: опьяняющие, вселяющие надежду, но лишающие способности соображать.
— Я… могу уйти, если ты не хочешь меня видеть.
— Нет, — быстро произнесла я. — Нет. Не уходи. Я просто удивилась.
Наши взгляды встретились, и мы долго смотрели в глаза друг другу.
— Твои родители не пустили бы к тебе никого, — Карсон замолчал, отведя наконец глаза в сторону. Видимая непринужденность совсем не соответствовала ни его позе, ни напряженным мускулам. — Скотт беспокоился.
Эти слова меня обескуражили, и я, ударив кулаком по одеялу, спросила:
— Так вот почему ты здесь? Потому что мой брат беспокоится?
Карсон бросил на меня удивленный взгляд.
— Сэм, я здесь потому, что я волнуюсь.
— Ой. — Мои щеки вспыхнули, когда я опустила глаза на его губы — черт бы их побрал. — Я в полном порядке.
— Это правда? — Выражение его лица стало серьезным.
Я утвердительно кивнула.
Чуть помедлив, Карсон осторожно провел пальцами по отвратительному багрово-сизому кровоподтеку на моем лбу.
— Что случилось?
От этого прикосновения, легкого, как крыло бабочки, я затрепетала.
— Попала в автомобильную аварию.
В его взгляде снова появилась насмешка, не отводя от меня взгляда, он снова закинул за голову сложенные руки.
— Ну это я уже знаю.
Закусив губу, я смотрела на вещи, лежавшие на стуле. Все, что я вытряхнула из сумки. Но записки там не было. Не было и парня на заднем сиденье. Значит, будем считать, что и того человека в лесу тоже не было.
Горло у меня пересохло. Я посмотрела на Карсона.
— Останешься?
Он поднял бровь.
— Я никуда и не собираюсь.
Столько счастья — и все мне одной. Кивнув ему, я сбросила с себя одеяло, слезла с кровати и, как могла, заторопилась в ванную. Почистила зубы и быстро ополоснула лицо. Вернувшись в спальню, я нашла Карсона на прежнем месте. Я взяла бутылку воды и приняла две таблетки аспирина вместо назначенного врачом болеутоляющего средства. Спросила, не хочет ли Карсон пить, но у него с собой была банка тоника.
Он не сводил с меня глаз все время, пока я снова не легла в кровать, и тут я осознала, что на мне только крошечные пижамные шорты и тонкая майка. Прежняя Сэмми сейчас наслаждалась бы произведенным эффектом: замедлила бы движения или покачала бедрами, но я, вместо того чтобы разлечься в манящей позе, скользнула под одеяло, буквально пылая с головы до ног.
Карсон негромко засмеялся.
— Заглохни, — пробормотала я.
Он повернулся на бок, лицом ко мне; в его глазах я заметила озорные искорки.
— А что? Мне нравится, как ты выглядишь.
Я, закатив глаза, свернулась калачиком.
— Ты здесь для того, чтобы поговорить о моей пижаме?
— Нет, а кстати, это вовсе не плохое начало разговора. — Карсон сполз со спинки кровати и растянулся рядом со мной. Нас отделяло друг от друга только лоскутное одеяло, и я, находясь так близко с Карсоном, испытывала какое-то неясное странное чувство. Странное, но приятное. — Ты хотела рассказать мне, что произошло.
— А разве Скотт ничего тебе не говорил?
— Нет, — покачал головой Карсон с едва заметной улыбкой.
Желание рассказать возникло у меня сразу, как это происходило при встречах с миссис Мессер по средам. Мне было необходимо кому-то выговориться, а между мной и Карсоном возникла особая связь. И он был здесь, рядом, потому что волновался обо мне. Дел, если бы действительно переживал за меня, мог бы пробраться сюда почти беспрепятственно. Может, я была не совсем справедлива к нему, но это было правдой.
Карсон был здесь.
Он был здесь, даже несмотря на то что последние шесть лет я его и за человека не считала. Он видел меня насквозь, прекрасно знал все мои недостатки.
— Мне кажется, я сумасшедшая, — сказала я, сделав глубокий вдох.
ГЛАВА 14
Казалось, Карсон ожидал услышать от меня что угодно, но только не это. Его глаза сузились.
— Ты не сумасшедшая.
Он произнес это настолько искренне, что у меня возник ком в горле.
— Ты не понимаешь, что со мной произошло.
— Так расскажи, — сказал он, не отрывая от меня взгляда.
Что я и сделала. Рассказала ему все — о записках, о том, что случилось на озере, а затем в машине. Даже о подозрениях моей мамы и — о самом худшем — о своих галлюцинациях. Выговорившись, я почувствовала огромное облегчение. Я ни на чем не заостряла внимание, ничего не приукрашивала, но, поделившись с ним, как будто снова обрела способность дышать. Я ожидала, что он дежурно посочувствует и потихонечку слиняет.
Но Карсон не сделал ни того, ни другого.
— Ты не сумасшедшая, — повторил он, и в его голосе слышалась убежденность.
— Ты в этом уверен? — Слезы, которые я так долго сдерживала, в конце концов хлынули по моим щекам. — Пойми, я не вижу различий между тем, что действительно реально, и тем, что реальным уже не является.
Карсон придвинулся ближе и вытер мне слезы.
— Послушай, должно же быть какое-то объяснение большинству этих вещей. Ты говорила, что Скотт видел первую записку, так? И я тоже помню, как на одном из уроков биологии ты держала в руках листок желтой бумаги. Так что эти записки существовали.
— Ну а как быть с той, что была в машине? Выяснилось, что я оставила сумку дома, но я готова поклясться, что она была со мной и я положила в нее записку.
— Послушай, я не исключаю стресс. Когда моя… когда моя мама умерла, отец думал, что сделал много того, чего не делал. Однажды он оставил машину с работающим мотором и обвинил в этом меня. Он повсюду расклеивал стикеры с напоминаниями, а потом забывал об этом. — Карсон протянул руку и вытер еще одну катившуюся по моей щеке слезу. — Ты говорила, что этот парень выглядел как расплывчатое черное пятно?
Всхлипывая, я утвердительно кивнула.
— Однажды на занятиях ты рисовала темную фигуру. Я думаю, происходит вот что: твое подсознание выталкивает образы в реальный мир. Тот парень в лесу и в машине — это, вероятно, какое-то воспоминание. — Карсон сжал челюсти, решительно вскинул подбородок, но его глаза, такие ярко-синие, что казались фиолетовыми, были добрыми. — Ты не знаешь, что с тобой произошло. Кто-то, возможно, и преследовал тебя. Эти галлюцинации могли быть воспоминаниями.
— Мое отражение, разговаривающее со мной, — это воспоминание? — спросила я, покраснев, хотя уже рассказывала ему об этом.
— Как я говорил, некоторые события произошли под воздействием стресса, и тебе нечего стыдиться, — мягко произнес он. — Сэм, ведь ты испытала многое. И ты не щадишь себя, стараясь вспомнить то, что может помочь в выяснении обстоятельств гибели Касси. — Он замолчал, гладя меня по щеке. — Пожалуйста. Прошу тебя, прекрати плакать.
Его просьба, произнесенная мягким, тихим голосом, дошла до самого моего сердца. Я кивнула, изо всех сил стараясь сдерживать слезы. Это было нелегко, учитывая, насколько серьезно Карсон воспринимал все произошедшее.
— Спасибо тебе, — сказала я, когда мне наконец удалось справиться со слезами и он убрал руку с моего лица. — Сейчас я уже не чувствую себя сумасшедшей.
Карсон кивнул.
— Я счастлив слышать это.
Сердце вновь затрепетало в моей в груди, я, перевернувшись на спину, начала глубоко дышать. Я уже рассказала ему о видении с Дайаной и хотела узнать, в чем там дело, но решила не спешить.
Карсон тоже перевернулся на спину. Несколько секунд мы лежали рядом; тишина успокаивала, мы не чувствовали никакой неловкости.
— Ты и вправду считаешь, что если мы поднимемся на утес, это поможет?
— Да, — я вздохнула, вытирая ладонями свои влажные щеки. — Думаю, должно помочь. Миссис Мессер постоянно просит меня бывать в знакомых местах.
— Я могу пойти с тобой, — предложил он. — Я довольно хорошо знаю эти места. Да и ты тоже знала дорогу туда.
Я знала многое. Повернувшись к нему, я улыбнулась.
— Если ты сможешь… это было бы здорово.
— А Дел-трахальщик не взбесится? — Одна его темная бровь удивленно приподнялась.
Хороший вопрос. Я вяло повела плечами.
— Вряд ли, но не называй его так, ладно?
Карсон засмеялся.
— А тебя колышет, взбесится он или нет?
Ответ на его едкий вопрос готов был сорваться с моего языка, но я, придержав его, сменила тему.
— Не уверена, что родители выпустят меня из дома в эти выходные, видимо, придется после школы…
— Когда захочешь, только дай мне знать заранее.
— Конечно. — Я снова посмотрела на его лицо — широкие скулы, приоткрытые губы. Сейчас я была уверена, что мне никогда не надоест смотреть на него, но в то же время понимала: за этой красотой скрывается родственная мне душа. Карсон заставил меня чувствовать себя нормальной, внушил мне, что я в здравом уме. Вряд ли я смогу когда-нибудь отплатить ему этот долг. — Спасибо, что зашел ко мне. Я правда рада.
Карсон снова улыбнулся, обнажив передний зуб со щербинкой, и у меня опять перехватило дыхание.
— Да это не проблема. Меня удивляет то, что ты не выставила меня вон.
— Ты серьезно? Ты считаешь, что я должна была это сделать? Но ведь ты мне нравишься, — сказала я, заливаясь краской. — Разумеется, мне не стоит признаваться в этом, но… это так. Ты мне нравишься, и я не могу понять, почему я прежде не замечала этого.
Карсон смотрел на меня без малейшего удивления, а лишь с любопытством, потом снова перекатился на свою сторону. Его колено прижалось к моему бедру, прикрытому одеялом. От его близости кровать казалась совсем узкой.
— Как странно, — наконец произнес он. — Я многое узнаю в тебе. Твоя… смелость: ты всегда говоришь то, что думаешь.
Как раз в эту минуту я думала о том, насколько мы были сейчас близки, и никакая в мире сила не могла бы заставить меня отвернуться от него. Сладкая мука томила мое тело. Таких ощущений я никогда не испытывала с Делом. А это кое-что значило.
— А тут ты открываешься с новой стороны, — Карсон лукаво ухмыльнулся. — И самое забавное — новая Сэм напоминает мне ту девочку, которой ты была в детстве.
— Так это хорошо? — спросила я, глядя на его губы, такие мягкие и такие упругие.
Ухмылка сошла с лица Карсона.
— Теперь все иначе.
— Ох. — Снова встретившись с ним взглядом, я задумалась: разрешила бы я ему поцеловать меня и захотела бы этого, учитывая все обстоятельства? — Значит, это плохо.
— Как раз хорошо, — прерывисто дыша, он отвел глаза в сторону.
Когда я поняла, что все еще не могу оторвать взгляд от его профиля, заставила себя смотреть на маленькие звездочки, украшающие потолок.
— Ты была первой, кого я поцеловал, — спокойно произнес он.
Я почти подпрыгнула на кровати, потрясенная и самими словами, и тем, как они были произнесены.
— Ты серьезно? Тебе понравилось? А ты был первым, кого я поцеловала?
Пожалуйста, скажи да; пожалуйста, скажи да.
Плечи Карсона затряслись в беззвучном смехе.
— Нам было по десять, поэтому я надеюсь, что это были наши первые поцелуи.