Не оглядывайся Арментроут Дженнифер

— Мне, честно говоря, наплевать на то, насколько он ужасно себя чувствует, — безразличным тоном произнесла я, думая лишь о том, насколько скверно я сама должна чувствовать себя в этой ситуации. — Не могу представить, что у нас с ним после этого будет все нормально.

Мама тяжело вздохнула.

— Я не одобряю того, что он сделал, Саманта, но он молодой и он мужчина. Наверняка это будет не последней глупостью, которую он совершит в своей жизни.

— Но это будет последней глупостью, которую он совершит с моим участием!

Мама пропустила это мимо ушей.

— У тебя есть все основания обижаться на него. Я не виню тебя за это, но думаю, что тебе надо с ним поговорить. Мы с его матерью уверены, что после… ну, после всего этого вам обоим может потребоваться некоторое время, чтобы вновь узнать друг друга, оставив в прошлом все эти инциденты.

Ну и денек: после школы меня занесло прямиком в сумасшедший дом. Слушая абсурдные аргументы, которые мама приводила в защиту Дела, я едва удерживалась от смеха, но в то же время окончательно укрепилась в своем желании расстаться с ним. И от этого мне стало легче.

— Оставить в прошлом все эти инциденты? — переспросила я после раздумий.

Мама согласно кивнула.

— Пойми, учитывая то, что произошло с Касси и с твоей памятью, тебе потребуется некоторое время, прежде чем ты…

— Но почему ты так настаиваешь на том, чтобы я оставалась с Делом? — перебила ее я. — Этого я не понимаю. Разве это нормально? Разве матери вмешиваются в подобные дела?

В ее глазах промелькнуло сомнение, но так быстро, что я его практически не заметила.

— И твоему отцу, и мне очень важно, чтобы рядом с тобой был тот, кто в состоянии позаботиться о тебе, и равный тебе… по положению в обществе.

Так вот к чему весь этот разговор! Но я не собиралась его продолжать.

— Мама, я не намерена возобновлять отношения с Делом. Он мне противен даже на клеточном уровне.

Взяв в руку свой бокал, мама поверх него посмотрела на меня.

— Ты ведь и с подружками практически прекратила общаться.

— Мои подружки — мерзкие задницы.

— Саманта! — в ужасе воскликнула она, глядя на меня так, словно я шла на нее с ножом в руке.

— Да, это истинная правда. — Я криво усмехнулась. — И можешь позабыть о том, чтобы я и с ними наладила отношения.

— Мне кажется, ты все преувеличиваешь. — Мама допила свой бокал и улыбнулась. Улыбка не нарушила холодную красоту ее лица. — У тебя всегда была страсть к этому.

— Они обзывают меня «Помешанная Сэм» и намекают, будто я имею отношение к убийству Касси. — Мама вздрогнула. Может быть, не стоило быть такой прямолинейной. Но уже поздно. — Так что, как видишь, я не преувеличиваю.

Она собралась ответить, но, показалось, дважды обдумала то, что намеревалась сказать. Я изучала ее в эти редкие моменты, когда она по-настоящему задумывалась, вместо того чтобы пить и разочаровываться во мне.

Я вся напряглась.

Как только последняя мысль сформировалась во мне, я вдруг почувствовала такую теплоту и любовь к маме, что к горлу подкатил ком. И я тут же вспомнила, что в подобном положении мы с ней уже бывали. Я не хотела ее разочаровывать, но не знала, как этого избежать…

Глупые слезы жгли мне глаза, и я опустила глаза. Ее свободная рука сжалась в кулак. Костяшки пальцев побелели. Сердце мое сжалось.

— Я знаю, ты разочарована…

— Да нет, моя милая. Нет. — Мама встала с кресла и села рядом со мной, а я все еще не поднимала на нее глаз, потому не была уверена в том, что она откровенна.

И меня — словно я удачно сложила два элемента пазла — вдруг осенило, что причина ее разочарования заключается не столько во мне, сколько в ней самой. И, наверное, именно это я и узнала в ту самую ночь, перед тем как оказалась на утесе.

— Милая моя, я просто желаю тебе самого хорошего. Только и всего. — Она, замолчав, отвела прядь волос с моего лица. — Но ты выбрала дорогу, и я не уверена, что она окажется самой лучшей для тебя… Разорвать отношения с Делом, восстановить против себя подруг…

Я покачала головой.

— Мама, это правильный выбор.

Она, поколебавшись, спросила:

— А ты много проводишь времени с Карсоном, верно?

Моя голова дернулась, она быстро убрала руку.

— И что?

— Саманта, его отец убирает офис твоего отца за дополнительную плату. Он не подходящий для тебя кавалер.

— Но ведь я встречаюсь сейчас не с его отцом, верно? — огрызнулась я. Этот мой довод, конечно же, выглядел смешным. — Да и с Карсоном я тоже не встречаюсь.

— Но он тебе нравится.

— Да, мама, он мне нравится. Я только не пойму, почему это так тебя волнует. Ты же вышла замуж за папу! — Глаза ее расширились. Я попала в самую точку. — Ведь у него не было денег.

— Твой отец учился в Йельском университете, когда я его встретила. Это другое дело.

— Почему? — не отступала я. — Денег-то у него и тогда не было, а Карсон собирается поступать в Пенсильванский университет.

Мама ответила не сразу, а когда ответила, то я услышала совсем не то, что ожидала.

— Твой отец… он буквально очаровал меня, Саманта. — Отблеск далеких дней появился в ее глазах, а маска, с которой она не расставалась многие годы, слетела с ее лица. Я представила, какой она была, когда познакомилась с моим отцом. — Мы встретились случайно, на вечеринке, и он был совсем не похож на парней, с которыми я общалась. Он прекрасно учился, у него были великолепные манеры. И я решила… ну, в общем, я решила, что мы с ним одного круга. Мой отец не пришел в восторг, когда все открылось, и, возможно, мне следовало…

Возможно, ей следовало послушаться своего отца? Этого мама не сказала, но мне было ясно, что именно так она подумала, а что я могла сказать ей в ответ — этого я не знала.

Вздохнув, она покачала головой.

— Ты заслуживаешь такого человека, который сможет обеспечить тебе определенную жизнь, кто будет твердо стоять на ногах и ни от кого не зависеть. Ты меня понимаешь?

Я думала, что понимаю.

— Но, мама, ведь деньги — это еще не все. Не все подвластно деньгам.

Она открыла рот, но громко хлопнула входная дверь. Послышались шаги моего отца — тяжелые и быстрые. Мама повернулась на этот звук, и в этот момент в гостиную вошел папа: его черные брови были нахмурены, челюсти сжаты. Я сразу почувствовала — случилось что-то ужасное.

— В чем дело, Стивен? — спросила мама, вставая. Ее лицо снова было скрыто ее обычной маской, холодной и безразличной.

Отец посмотрел на нее, потом на меня. Его взъерошенные волосы выглядели так же, как в тот день, когда он зашел в мою больничную палату.

— Джоанна, прошу тебя, не волнуйся и не паникуй. Ничего страшного не произошло. Это обычная процедура.

— Не очень-то успокаивающее вступление, — сказала мама, складывая руки на груди.

— Нам необходимо доставить Саманту в полицейский участок, — объявил отец, его пронзительный взгляд снова остановился на мне. Через мгновение он улыбнулся. В горле у меня пересохло. — У детектива Рамиреза есть к ней вопросы. Линкольн уже ждет нас.

Из-за шума в ушах я не расслышала маминых слов. Линкольн был нашим семейным адвокатом.

Я с трудом сглотнула и поднялась с дивана — ноги у меня подгибались.

— Папа, — прохрипела я.

Он стоял передо мной, нежно обнимая меня за плечи.

— Все нормально. Просто они хотят задать тебе несколько вопросов.

— Но ведь они уже спрашивали меня, и не один раз. И никогда не заставляли приходить для этого туда.

Глянув за его плечо, я увидела, что мама отошла в сторону, прижав руки к вискам.

— Я не хочу отпускать ее туда одну, — сказала она, к моему удивлению. — Я поеду…

— Нет. — Плечи отца распрямились. — Оставайся дома. Я сам разберусь с этим.

— Но зачем мне ехать туда? — не унималась я.

— Потому что они делают свою работу так, дорогая моя, как это описано в книгах, — снова пытаясь улыбнуться, объяснил отец. — Кстати, так будет лучше — пусть убедятся в том, что нам нечего скрывать.

— Нам действительно нечего скрывать.

Раньше, когда Рамирез приходил сюда, мой отец не имел ни малейшего желания что-либо обсуждать с ним. С тех пор что-то изменилось.

Комната для допросов не имела ничего общего с тем, что я видела в кино. Зеркальной стены там не было. Обычная маленькая комната, четыре стены и стол с тремя стульями.

Томас Линкольн, семейный адвокат, сидел рядом со мной. Детектив Рамирез внимательно смотрел на нас, расположившись напротив. Перед ним лежал блокнот, а в руках он вертел ручку. Я не могла отвести от него взгляд. Адвокат держал ордер на обыск, который производился сейчас. Копы прочесывали дом, не щадя мамины сервизы из тонкого фарфора.

Она, наверное, в предынфарктном состоянии.

Я понимала, что и сама близка к такому состоянию, особенно когда папа остался за дверью. Ему разрешили присутствовать, но Линкольн в самой категоричной форме отсоветовал ему.

Все, о чем я могла думать — о записках на желтой бумаге, лежавших у меня в сумке. Слава богу, сумка была со мной. Ну что я смогу сказать им по поводу этих записок, если они вздумают обыскать меня? Скажу, что не представляю, кто оставляет их, но они какие-то странные, правда? Да, не очень убедительное объяснение.

— Вы намерены зачитать Саманте ее права? — спросил Линкольн, откидываясь на стуле.

Рамирез постучал ручкой по блокноту.

— У меня всего несколько вопросов, и если мисс Франко не настаивает, то я не вижу в этом необходимости.

У меня затеплилась надежда.

— Ага, понятно. Вы просто решили выманить ее из дома на время обыска, — догадался Линкольн. — И если что-либо найдете, то она уже здесь.

Моя надежда погасла, а сердце, казалось, опалил смертельный огонь.

Детектив проигнорировал реплику адвоката и устало посмотрел на меня. Мне казалось, что появление в этой комнате подростка, подозреваемого в убийстве, было редкостью. И это начинало действовать Рамирезу на нервы.

— До того, как задать вам вопросы, которые возникли в результате расследования, хочу спросить, удалось ли вам вспомнить или узнать что-нибудь новое после нашего последнего разговора?

Рассказывать Рамирезу о том, что у моих подруг и моего бывшего парня на плечах оказались задницы, было глупо.

— Ничего, — сказала я с чувством, что говорю полуправду. Все то, что я вспомнила, было неконкретным и едва ли имело смысл. — Но я пытаюсь. Я была дома у Касси и…

Линкольн коснулся моей руки.

— Саманта, ты не должна рассказывать об этом.

Я сложила руки на груди.

Рамирез посмотрел на адвоката, в его взгляде читалось нетерпение. Он уже почти взял след.

— Мисс Франко, вы можете продолжать.

— А я считаю, что нет, — возразил Линкольн.

В смущении я переводила взгляд с одного на другого.

— Это не столь значимое событие. Я ездила в дом Касси и даже побывала на озере и утесе. — Линкольн, сидевший рядом, как будто одеревенел, но я же не сделала ничего плохого, побывав там. — Я надеялась, что это поможет мне вернуть память, но мои надежды не сбылись.

— А почему вы думали, что посещение этих мест вам поможет? — спросил Рамирез.

— Консультант по нетипичным ситуациям, которая занимается со мной, сказала, что я должна бывать в знакомых местах, но это не срабатывает.

— Интересно, — пробурчал Рамирез себе под нос. — Вы ездили туда одна?

Я насторожилась.

— На озеро я ездила одна.

— Так это тогда ваша машина попала в ДТП? — Когда я утвердительно кивнула, он что-то черкнул в своем блокноте. — А во время других поездок? Тоже?

Врать для того, чтобы не вмешивать в это дело Карсона, казалось неразумным, и все равно я не хотела упоминать его имя здесь. Однако дедушка Касси видел нас.

— Мой друг ездил со мной к дому Касси, а потом на утес.

— И кто же этот друг?

— Карсон Ортиз, — ответила я, грызя ноготь.

Детектив кивнул, но я не поняла, что значит его кивок.

— Вы ничего больше не хотите мне сказать?

Я посмотрела на Линкольна, выражение лица которого было таким, словно он готов заклеить мой рот изоляционной лентой.

— Нет.

— Хорошо, — улыбнулся Рамирез, но теплоты в его улыбке не было. — Я хотел бы знать ваше мнение по некоторым обстоятельствам дела, а потом, как только вернутся мои офицеры, вы можете отправиться домой, договорились?

Желудок свела нервная судорога, но я согласно кивнула.

— Мы получили из офиса коронера штата протокол вскрытия тела Касси. — Заметив, как я вздрогнула, детектив продолжал: — Токсикологический отчет показал, что она принимала антидепрессанты, и в ее организме был обнаружен фентермин.

— Фентермин? — переспросила я.

— Таблетки для похудения, — объяснил Линкольн, поправляя пиджак на своем могучем животе. — Помимо факта, что большинству подростков не знакомо это название, хочу напомнить вам, что моя клиентка страдает диссоциативной амнезией, о чем вы, разумеется, осведомлены. Я не совсем уверен, нужно ли заводить здесь подобный разговор.

— Я вас понимаю, но я надеялся, что-то из сказанного прозвучит сигнальным гонгом для нее, — ответил Рамирез, хотя его тон подсказывал мне, что он не очень верит в мою амнезию. И я оказалась права. — Я произвел несколько проверок, касающихся данного… данного расстройства. В результате выяснилось, что люди могут симулировать это…

Я задохнулась от возмущения.

— Я ничего не симулирую!

Линкольн сжал мою руку, давая команду молчать.

— Детектив Рамирез, мы согласились приехать сюда и ответить на вопросы, но если вы собираетесь допускать инсинуации, касающиеся медицинского заключения о состоянии здоровья Саманты — заключения, которое было подписано несколькими врачами, — считайте эту встречу законченной.

— Я вовсе не утверждаю, что она симулировала, просто симптомы расстройства можно симулировать, — пояснил он.

Я чувствовала, что передо мной бык, а в моих руках красная тряпка.

— Ответы на вопросы не могут повредить, — продолжал он. — Тем более когда мы расследуем убийство девушки.

Я замерла.

— Значит, Касси действительно убили? Это не был несчастный случай?

На короткий миг на лице детектива появилось странное выражение. Он наклонился вперед, положив локти на стол и держа в руках ручку.

— Нет, это не был несчастный случай. Вскрытие подтвердило, что Касси убили.

Комната сдвинулась влево, я крепко зажмурила глаза. Каждый вдох давался мне с трудом. Убили. Сомнений относительно того, что могло произойти с ней, не осталось. Ее убили.

— Я хочу знать, что произошло, — с усилием произнесла я тонким хриплым голосом.

Рука, держащая мою руку, снова сжалась.

— Саманта, я не уверен, что вам надо это знать.

Я открыла глаза. Мужчины внимательно смотрели на меня. Во мне боролись два чувства: брезгливость — я не хотела знать никаких подробностей — и любопытство, которое одержало верх.

— Я хочу знать.

Наступила пауза.

— Вскрытие показало, что в ее легких не было воды. Она не утонула.

На миг я почувствовала слабое внутреннее облегчение. Утопление казалось мне ужасным.

— Так что все-таки случилось?

— Результаты вскрытия показали, что Касси, по всей вероятности, умерла от закрытой черепно-мозговой травмы. — Рамирез постукивал ручкой по блокноту, в упор глядя мне в лицо пристальным изучающим взглядом. — Она умерла до того, как оказалась в озере.

— Но она же не могла упасть, верно? — Я повернулась к Линкольну. Казалось, он был в ярости: красные щеки и все прочее.

Ручка в руке Рамиреза застыла.

— Группа судмедэкспертов, занимавшаяся обследованием мест преступления, побывала там. Никаких свидетельств того, что кто-то зачищал холм и спускался к озеру, а также свидетельств того, что она прыгнула в озеро, или ее столкнули, или… сбросили, тоже нет. И уж совсем невероятно предполагать, что она упала с холма и каким-то образом скатилась с утеса в озеро выше водопада.

— Так я и предполагала. — Мой голос был до невозможного хриплым. Черт возьми. Ну кто знал, что быть правым означало влипнуть по самую макушку.

— Саманта, — перебил меня Линкольн. — Я настаиваю на том, чтобы вы прекратили этот разговор.

Детектив своим видом походил на гончую, которая взяла след.

— А что вы имели в виду, говоря, что так и предполагали?

— Не отвечай на этот вопрос, — потребовал Линкольн, выходя из себя.

Но я не обратила внимания на его реплику.

— Да просто, когда я приехала туда, подумала, что было бы трудно, падая оттуда, угодить в озеро, если… тебя не толкнут. И я, должно быть, сама упала, потому что… я вспоминаю, как карабкалась, поднимаясь куда-то.

— А я-то думал, что вы вообще ничего не помните, — прозвучал резкий голос детектива.

Я стиснула зубы, представив себе, как выглядят сейчас мои откровения.

— Это не четкое воспоминание — это что-то состоящее из обрывочных фрагментов и ощущений. Я даже не могу сказать, случилось ли это в реальности.

Некоторое время Рамирез молча смотрел на меня.

— А воспоминание о том, что вы карабкались? Как, по-вашему, оно связано с утесом?

— Я думаю, да, — ответила я, опустив глаза. — Я действительно больше ничего не помню. — Правильно сделала, что сказала. — Мне очень жаль, что я не помню. Я больше всех на свете хочу знать, что произошло в ту ночь.

— Желание ее матери знать это, я думаю, сильнее, — поправил Рамирез, отворачиваясь от меня. Мрачный взгляд его глаз нацелился на адвоката. — Очевидно, вы, девушки, вдвоем были на утесе. Это мы установили. Одна жива. Другая погибла. Вопрос остается прежним: был ли там еще кто-то, мисс Франко?

Я выдохнула, не понимая, откуда у меня еще остаются силы на то, чтобы сидеть на стуле.

— Я не знаю.

Вернувшись домой, я обнаружила в своей комнате полный разгром. То, что посторонние люди рылись в моем нижнем белье, взбесило меня. Я не могла успокоиться. Они шарили везде. Даже в моей кровати. Интересно, что они рассчитывали обнаружить в ней? К тому же мой ноутбук пропал. Криминалистическая экспертиза. По словам Рамиреза, его должны вернуть через неделю.

Я надеялась на то, что в нем не окажется ничего из моего порнографического прошлого, о чем я сейчас не помню.

Большую часть вечера я была занята тем, что приводила в порядок комнату. Постоянное присутствие рядом мамы сильно тормозило работу. Бледная и еще не пришедшая в себя, она оставила меня одну лишь для того, чтобы приготовить мне холодный сандвич. Этот ее поступок удивил и даже напугал меня. Я заметила, что ее совершенно не волнует то, как отнесутся к произошедшему у нас в доме ее светские знакомые.

На этот раз мама волновалась из-за меня.

Но это ни на йоту не улучшало ни моего самочувствия, ни моего настроения, поскольку я знала, что причина для беспокойства у меня есть. Мой допрос — э-э… беседа — завершился быстро после вопроса Рамиреза о том, был ли на утесе кто-то еще. Он задавал мне этот вопрос, формулируя по-разному, несколько раз, пытаясь расколоть меня. Было ясно: он верит тому, что я симулирую болезнь или не говорю ему всей правды.

Линкольн подготовил к бою всю адвокатскую артиллерию. Он требовал предъявления улик. Объяснение Рамиреза было простым. Я была последней, кто видел Касси живой. Моя «потеря памяти» оставалась моим единственным средством защиты, единственным «препятствием на пути правосудия». Улики, которыми располагала полиция, были косвенными, но людям выносили обвинительные приговоры и при более скудной доказательной базе. Позднее Линкольн сказал мне и моему папе, что в нашем случае до этого никогда не дойдет. Мне хотелось этому верить, но моя паранойя побила все мыслимые пределы.

Одна жива. Другая погибла.

Меряя шагами свою спальню в этот поздний час, я в буквальном смысле превратилась в комок нервов. Потная, в растрепанных чувствах, я скользнула в постель между двумя одеялами и накрылась с головой, как маленький ребенок. Здесь, в своем безопасном коконе из одеял, я обдумывала случившееся.

Касси убили. Сбросили с утеса, перед этим раскроив череп. А может быть, это произошло, когда она катилась по склону вниз. В любом случае, ее столкнули. Доказательств того, что она сама прыгнула, практически не было. Ясно, что полиция не верит в несчастный случай. Ясно, что полиция не верит и в самоубийство. В легких Касси не было воды. Произошло одно из двух: я, ударив ее чем-то, спихнула вниз, а затем каким-то образом скатилась вниз сама: или там был еще кто-то, и этот кто-то раскроил череп Касси, столкнул ее с утеса, затем сделал то же самое со мной — или, по крайней мере, пытался сделать. Или она могла разбить голову, катясь по склону вниз.

Одна жива. Другая погибла.

Почему-то я почувствовала, что сейчас я ближе к Касси, чем когда-либо раньше. Мы все еще были связаны тайной той ночи, воспоминания о которой пока для меня недостижимы.

В какой-то момент я задремала, и мне приснился утес, Касси и кто-то еще, но он, или это была она, все время скрывался от меня. Я проснулась, моя кожа была липкой от холодного пота, а скомканные одеяла валялись на полу. Лицо было мокрым от слез.

Проходили минуты, но я лежала с закрытыми глазами. Попыталась досчитать до ста, но едва добралась до двадцати, как почувствовала на всем теле мурашки. Меня начала бить странная дрожь, возникшая из смутного ощущения чьего-то присутствия в моей комнате.

Мое дыхание замедлилось. В моей комнате кто-то был. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Меня словно парализовало.

Ледяная дрожь прошла по всему телу.

Я шумно сглотнула, открыла глаза… и из моего горла вырвался душераздирающий крик. Я была не одна.

ГЛАВА 20

Я всматривалась в темноту, а он склонился надо мной. Я видела лишь его грудь. Не в состоянии двигаться, я продолжала кричать, даже когда он отпрянул от меня. Вставай! Ударь его! Убегай! Мой мозг продолжал отдавать команды, но тело не повиновалось.

Он все еще был рядом, холодная рука двигалась по моей шее, нащупала мой колотящийся пульс.

— Саманта, — произнес он грубым голосом, который показался мне знакомым. — Этого не должно было случиться.

Вдруг зажглись лампы, ослепляя меня нестерпимо ярким светом. Я по-прежнему не могла шевельнуться. Я буквально сложилась пополам от страха. Внезапно меня обхватили какие-то незнакомые руки, отчего я завопила еще громче.

— Тише, Сэм, все нормально. Все, все нормально. Тише, все хорошо.

Я старалась узнать голос и руки, обхватившие меня. Я видела лишь мужчину, чувствовала его холодное дыхание и холодные пальцы на своих запястьях. Я не могла унять дрожь, несмотря на его успокаивающие слова, которые он шептал мне прямо в ухо.

Внезапно за дверью раздались громкие голоса — отца и мамы. Скотт, оказывается, держал меня, пытаясь привести в чувство.

— Что здесь происходит? — спрашивал отец, в руке у него был пистолет.

Мама упала на кровать рядом со Скоттом и положила руку мне на спину.

— Саманта, деточка моя, поговори с нами.

Мне потребовалось несколько попыток, чтобы собрать слова в связное предложение.

— Он был в моей спальне, стоял надо мной! Я проснулась, а он здесь.

— Кто? — спросил Скотт, отодвигаясь назад, чтобы заглянуть мне в глаза. — Кто, Сэм?

Папа бросился к окнам спальни, внимательно осмотрел и опробовал оконные замки; я в это время не сводила глаз с лица брата.

— Я не знаю, но это был он. Это был он.

Скотт свел брови в одну линию, а взгляд его сосредоточился где-то за моим плечом.

— Это был Дел?

— Не будь смешным, — всплеснула руками мама, гладя меня по спине. — С какой стати ему заявляться сюда и так ее пугать.

— Я не могла рассмотреть его лицо, — сказала я, высвобождаясь из рук Скотта, — но он, должно быть, сбежал через окно или еще каким-то способом.

— Нет, Саманта. — Папа опустил пистолет, лицо его все еще было бледным.

— Что?! — закричала я срывающимся голосом. — Он был здесь! Он стоял над моей кроватью, дотрагивался до меня.

Мама встала, запахнула полы и подтянула пояс своего шелкового халата. Ее глаза встретились с папиными.

— Стивен, ждать больше нельзя. Ее надо показать врачу.

Я снова села на постель, вцепившись в одеяло. О чем они толкуют? Да зачем он нужен, этот долбаный врач, если в моей спальне был какой-то мужчина?

— Да с ней все в порядке. Просто она видела страшный сон, — поспешил мне на помощь Скотт. — Вы, чего доброго, еще и смирительную рубашку на нее наденете.

— Что?! — снова закричала я. — Смирительную рубашку?!

Мой пульс бешено застучал.

— Скотт, — со вздохом сказала мама, — шел бы ты в свою комнату.

Но Скотт, казалось, не слышал ее слов.

Отец сидел рядом, держа меня за руку.

— Деточка, и окна, и балконная дверь закрыты изнутри. Охранная сигнальная система включена. Она не сработала.

Страницы: «« ... 1314151617181920 »»

Читать бесплатно другие книги:

Как часто с людьми в отпуске случаются невероятные истории? Часто! И довольно часто. Семейная пара п...
Фребель – замечательный немецкий педагог, разработчик идеи и основатель первого «детского сада». В э...
По вашим многочисленным просьбам мы решили посвятить отдельный сборник науке и искусству. Нас ждут и...
Еженедельная программа Сергея Корзуна «Без дураков» выходит в эфир с 2006 года. Сергей Корзун – один...
Леонид Юзефович – известный писатель, историк, автор романов “Казароза”, “Журавли и карлики”, сборни...
Специальный агент Секретной службы США Итан Берк приходит в себя в больнице захолустного городка в ш...