Что у принца под короной Полынская Галина
– Медики не ошибаются! – с умным видом изрекла Тая глупость. – И знаешь, что я думаю?
– Что? – я взмокла от ужаса, увидав, какие пируэты принялась выделывать прямо перед моим носом какая-то безумная «Мазда».
– Если в смерти директора… ты не помнишь, как его звали?
– Нет, – в данный момент меня интересовала только «Мазда» – камикадзе, мечущаяся с одной полосы на другую, судя по тому, как ее здорово заносило, сменить летнюю резину на зимнюю водитель не потрудился.
– Ну да не важно, – Тая наконец-то устроилась и перестала крутиться. – Как бы ни было, ситуация интересная и, если медик не напутал и директор не откинулся по естественным причинам, думаю, нам следует покопаться в этом дельце.
– Чего вдруг? – мне захотелось истово перекреститься, когда психованная «Мазда» вдруг свернула влево и понеслась пугать автомобилистов по другой дороге.
– Во-первых, интересный случай, – Тая вытянула вперед лапу и принялась изучать местами облупившийся красный маникюр, – во-вторых, не мешало бы лишний раз потренироваться, чтобы не терять квалификацию. Я все-таки подумываю к пенсии сменить профессию на частного детектива, стану эдакой мисс Марпл, сующей свой старческий нос во все громкие преступления века. Может, обо мне даже красивую толстую книжку напишут.
– Ага, под названием «Она совала свой нос куда не следует» и фотография твоего оторванного носа на обложке.
Едва сдерживая слезы радости, я свернула в свой родимый дворик, все еще не веря в благополучное завершение снегопадного пути-дороги.
– Похоже, я чувствую какое-то неправильное настроение в наших рядах, – недовольно покосилась на меня дорогая подруга. – Разве тебя не заинтересовало это дело?
– Тай, – я припарковалась под окнами, решив поставить масяню в гараж завтра, при свете дня, – еще даже не ясно, существует ли хоть какое-то «дело», а ты уже собралась расследовать. Я больше чем уверена, что человек умер от естественных причин…
– Например, захлебнулся собственной злобной желчью?
– Может быть и желчью, – я выключила зажигание. – Человек, вообще-то, много от чего способен внезапно умереть, а внешние признаки, если это не ножевое и не пулевое ранение, не стоит принимать во внимание до результатов вскрытия.
– Подумать только, с какой чудовищной занудой я вынуждена общаться! – воскликнула Тая. – Никакой авантюрной романтики в человеке не осталось!
– Знаешь что, мой дорогой авантюрно-романтический дружок! Мне к пятнице нужно Конякину на стол четыре статьи положить, а я даже над темами думать не начинала! Вылезай из машины, идем домой, я есть хочу!
– С темами я тебе помогу – не вопрос, – она и не думала вылезать, – да и вряд ли за два дня появятся результаты вскрытия. Так что разберемся со статьями и вперед – к новым следственным горизонтам!
– Что с тобой, а? Тебя ведь обычно не заставишь!
– Раз на раз не приходится, теперь я очень хочу заняться этим делом.
– Почему?
– Да потому что мне просто-напросто интересно! Любопытно мне узнать, как говориться: «шо это было»? Мы домой вообще идем или нет?
Ничего себе!
– Так это же ты, дорогуша, сидишь и не выходишь!
– Почему не выхожу? Очень даже выхожу!
Щелкая зубами в предвкушении горячего сытного ужина, я открыла дверь квартиры и прямо с порога поняла, что насыщении организма придется отложить: Лаврентий всеми доступными ему способами показывал, как сильно он хочет в туалет.
– Сейчас, лапочка, – скорбно вздохнула я, снимая с крючка его амуницию, – уже идем.
– А я пока покушать приготовлю! – и Тайка побыстрее принялась разуваться-раздеваться, чтобы, стало быть, я не потащила ее гулять вместе с нами.
Судорожно сглатывая голодную слюну, я вывела Лаврентия из подъезда под снегопад, который, как показалось, стал еще сильнее. Сплошная белая завеса крупных пушистых хлопьев превратила окружающий мир удивительное пушистое зазеркалье. Тишина, красота, ни души народа, поэтому безбоязненно отпустил Лавра с поводка прямо во дворе и пошла себе тихонько вслед за резво потрусившей к своим любимым кустам-деревьям собаченцией. Лучше всего мну думалось-соображалось в двух случаях: на прогулках с Лаврентием и за приготовлением пищи, мысли начинали выстраиваться, идеи рождаться сами собой и вообще… Нет, ну все-таки, как же директор умудрился угоститься цианидом прямо в моей машине? Чудеса, да и только… Вдруг откуда-то издалека раздался басовитый лай Лаврентия. Уж что-то, а голос своей любимой-родной собаки я узнаю из тысячи, а так как Лавр собака спокойная, степенная и гавкает крайне редко, то этот лай меня очень насторожил.
– Лаврик! – заголосила я. – Лаврентий, ко мне!
Послушный пес незамедлительно вынырнул из снежной завесы и подбежал ко мне, размахивая хвостом.
– Ты на кого это ругался? – На всякий случай я защелкнула на ошейнике карабин поводка. – Ты с кем скандалил?
– Это он на меня ругался! – донесся из-за деревьев веселый мужской голос. – Не хотел почему-то пропускать! Наверное, я шел по его дорожке или просто не понравился!
Услышав это, Лавр сорвался с места и побежал обратно. Вот только теперь он был на поводке. А на другом конце поводка болталась я. А пес мой весит почти на тридцать килограммов больше своей хозяйки. И на улице, между прочим, снежно и скользко. В общем, пробежать я умудрилась всего пару метров, дальше уже ехала на заднице. Хорошо хоть сугробы намело приличные, поэтому от встречи с бордюром я не сильно пострадала. Привез меня мой лихой скакун прямиком к высокому мужчине в черной куртке и меховой шапке. Притормозив посредством удара лбом о его колени, я, сгорая со стыда, кое-как поднялась на ноги, слава богу, Лаврентий не предпринял попытки бежать дальше. Он обнюхивал мужчину и махал хвостом.
– Извините, пожалуйста, – мне очень хотелось провалиться сквозь землю прямиком куда-нибудь в Австралию, где, как известно, все ходят на головах, – не знаю, что на него нашло. Он вас не напугал, не испачкал?
– Нет, что вы, похоже, он просто хотел пообщаться, – веселился мужчина. – Давайте помогу вам.
Совместными усилиями мы отчистили меня от снега, потом познакомились. Жертву разбойного нападения моей собаки звали Дмитрием. Стояли мы вдалеке от освещения, поэтому толком рассмотреть его никак не получалось, но голос звучал молодо и приятно. Выяснилось, что живет он через два дома от моего, и шел от остановки, возвращаясь с работы.
– А я вон в том доме обитаю, мы здесь все время гуляем, – зачем-то сообщила я. – Вообще-то нам пора.
– Ничего если я вас провожу?
– Конечно-конечно! – закивала я головой, хотя до подъезда было метров сто, да и вряд ли какой-то отчаянный маньяк решился бы покуситься на девушку с сенбернаром. Но уж очень мне хотелось, чтобы в кои-то веки меня кто-нибудь хоть куда-нибудь проводил!
Под светом ближайшего фонаря я наконец-то смогла рассмотреть своего спутника и сразу же позабыла об остром чувстве голода. Батюшки, какой расчудесный кавалер взялся меня провожать! Симпатичное лицо с почти римским носом, большие черные глаза изумительной красы… Неужели судьба наконец-то вспомнила обо мне и решила ниспослать прекрасного принца? Вот ведь Таисию Михайловну от зависти-то растопырит! Хоть раз удача в жизни улыбнется! Надо же а, как фантастично… Разговоры разговаривали до тех пор, пока Лаврентий не начал намекать на то, что не мешало бы наконец-то пойти домой и плотненько поужинать.
– Жаль, у меня нет собаки, – улыбнулся на прощание Дмитрий, – а то гуляли бы вместе.
– Можно гулять вместе с моей собакой, – сострила я, стараясь не сильно кокетничать и не выглядеть при этом глупой. – Мы с Лаврентием хорошей компании всегда рады.
Обсудили время нашей вечерней прогулки, время его возвращения с работы и договорились как-нибудь состыковаться и побродить по сугробам вместе. На этом и распрощались. Домой я поднималась вся из себя романтичная и одухотворенная, вся загадочная такая и непознанная… На пороге моей берлоги мы столкнулись с разгневанной и отчего-то облаченной в куртку и сапоги Таисией Михайловной.
– Вы где шлялись целый час?! – развозникалась она на всю лестничную клетку. – Я уже за вами собралась! Думала, что-то случилось!
– Ах, оставьте! – я лебедушкой поплыла в прихожую. – Что ж вы, право, так кричите…
Глава четвертая
Озадаченная Таиска своими расспросами не давала толком поужинать, пришлось рассказать, как Лаврентий сосватал мне раскрасивого вьюношу. Похотливая подруга сразу же сильно заинтересовалась и принялась выведывать подробности, но я лишь загадочно усмехалась, трапезничая макаронами с сыром и упорно отмалчивалась. В конце-концов, Тая рассердилась, обозвала меня сурнамской пипой и пошла в комнату стелить диван. Всю ночь подруга дней моих суровых гадким образом мстила мне за недостаток информации, а именно – она подло храпела. Обычно такого свинства за нею не водилось, а тут решила, значит, устроить показательное выступление. Под переливчатые рулады, я вертелась, крутилась и страдала, время от времени толкая храпуниху в бок. Тая отвечала мне: «Хрррр… аф-аф-аф! Хрррр!» и продолжала свой симфонический концерт. Чтобы не взять подушку и не положить драгоценной подруженьке на личико, я занялась медитацией, старательно перенаправляя мысли в позитивное русло. Самым позитивным были, разумеется, мечтания о Дмитрии. Я вспоминала его лицо, снежинки на густых ресницах, яркую улыбку… К сожалению, выяснить его семейное положение не представилось возможным – на руках у него были кожаные перчатки, посмотреть есть ли кольцо или, к счастью, нету, я не смогла, а сам он ничего не говорил о наличии супруги. Очень хотелось верить в ее отсутствие… Постепенно фантазия разыгралась до такой степени, что я стала представлять, какая чудесная совместная жизнь ожидает нас с Дмитрием. К сожалению, как раз на выборе страны для свадебного путешествия, меня сморил глубокий сон.
И на работу я вдребезги проспала. Если бы меня не разбудил соскучившийся Лаврентий, я имела бы все шансы приехать в редакцию ближе к обеденному перерыву. Скорбя и завывая, заметалась я по квартире, собираясь с самой реактивной скоростью, на которую только мог быть способен человек спросонок.
– Тая! Выгуляй Лавра! Я опоздала уже!
– Мне тоже надо на работу, – сквозь сон пробормотала она.
– Ничего не знаю! Выгуливай! Я даже позавтракать не успеваю!
– Хорошо, только ты это…
Что она хотела сказать, я дослушать не успела, потому что в этот момент впрыгивала в ботинки и вылетала из квартиры, на ходу застегивая куртку. Рисуя всевозможные ужасы, которые учинит надо мной наш грозный предводитель, я неслась как угорелая, вот только, к несчастью, нельзя было заставить поезда орденоносного метрополитена двигаться быстрее положенного. В общем, опоздала я аж на полтора часа. С замиранием души, на плохо слушающихся конечностях, я просочилась в предбанник и первое, что бросилось в глаза – пустое рабочее место нашего секретаря-кроссвордиста Петюни. Это так меня изумило, что даже страх перед гневом начальства улетучился, ведь Петр приходил раньше всех, уходил позднее всех, обедал, не вылезая из-за своего компьютера и, похоже, никогда не отлучался даже в туалет. А тут вдруг стол пустует! И тут из нашего всеми любимого офиса вдруг донесся шум, гам и нечленораздельные выкрики, полные тоски и отчаяния. В полнейшем недоумении бросилась я в лоно родимой редакции и соляным столбом замерла на пороге. Офисное помещение окутывали клубы сырого пара, а с потолка, с лампочек, буквально со всех щелей лилась вода. Весь наш редакционный состав в ужасе и панике метался по офису, спасая компьютеры, бумаги и прочее имущество. Увидав такой вот апокалипсец на отдельно взятой территории, я сразу поняла, что худшие опасения Конякина оправдались. А опасалось дорогое начальство следующего: не так давно журнал «Компьютерная вселенная», располагавшийся прямо над нами этажом выше, с какого-то перепуга решил затеять у себя ремонт. Так как практически все редакции газет-журналов, теснившиеся под крышей издательского дома «Комета» являлись, мягко говоря, небогатыми а, если честно, попросту нищими, поэтому и ремонт компьютерные вселенцы взялись делать собственными силами, страшно при этом собою гордясь. Они прямо на всех углах гордо дребезжали на тему собственной красивости, сообщая, что заменят всё-всё-всё, даже батареи. Вот именно замена батарей и напугала наше мужественное начальство до напряженной задумчивости, он даже пытался отговорить главного редактора «Вселенной» от этого рискованного шага, попробовал убедить не экономить на профессиональных сантехниках, хотя бы в вопросе батарей. Но главред, помутившись мозгами от собственной самонадеянности, заверил, что все будет чики-пуки и волноваться совершенно не о чем. Но Станислав Станиславович все равно волновался. Что ж и он оказался прав, похоже, прорвало новенькие батареи. Быстренько раздевшись и бросив сумку с курткой на стул Петюне, я бросилась на помощь коллегам по перу. Пока что заливало только офис, Петюнин предбанник не пострадал, поэтому имущество перетаскивалось туда.
– Сеныч, я спас твой компьютер! – мимо пронесся Влад с ворохом пластмассовых папок. – Он у С.С. в кабинете!
– А где сам С.С.? – крикнула я ему вслед, спешно вытаскивая из ящиков своего стола все самое ценное.
– Наверху! Казнит, наверное, компьютерных вселенщиков! – донеслось уже из предбанника.
Слаженно, самоотверженно, не обращая внимания на льющуюся на головы воду, мы спасали имущество нашей дорогой газеты. Народ носился туда-сюда как угорелый, а Тина Олеговна, видимо впав в состояние аффекта, усердно спасала унылую старую репродукцию какого-то пейзажика. Репродукция висела высоковато, а Тина Олеговна особа малорослая, даже ее вечные высоченные каблуки не спасали положения, поэтому она упорно подпрыгивала на месте, пытаясь дотянуться до этой, в общем-то, никому не нужной вещицы, а на стул встать почему-то не догадывалась. Наш невозмутимый белый лебедь Оксана Макакина в кои-то веки растеряла свою знаменитую невозмутимость и металась по маршруту офис-предбанник-офис со спринтерской скоростью. Ее блондинистая стрижка, по обыкновению уложенная аккуратными кудрями-локонами, намокла, превратившись в полулысый кошмарик, но это ничуть не беспокоило Оксану – она спасала драгоценные кипы бумаг, скопившиеся на ее столе. Системные блоки и мониторы мужчины эвакуировали в первую очередь, свое, личное бумажное барахло тоже спасли оперативно, под угрозой оставался газетный архив, занимавший два шкафа и три стеллажа. А вода с потолка все продолжала пребывать, клубы пара густели, ведь лилось ни что-нибудь, а кипяток. В общем, страх и скрежет зубовный… Завалив предбанник и конякинский кабинет под завязку, принялись выволакивать архив в коридор и складывать папки штабелями вдоль стены. Вскоре к нам примчались перепуганные сотрудники газетенки анекдотов и сканвордов «Смехач», располагавшейся этажом ниже нас. Они принялись было брызгать ядом, что их заливает, но мы скоренько продемонстрировали им катастрофическую картину, сообщив, что во всем виноваты компьютеристы сверху. Пара сотрудников помчалась наверх, пара вниз – спасать свое анекдотично-сканвордное хозяйство. Таскать архив оказалось крайне утомительно, мы даже и не подозревали, насколько он большой! Вскоре измученному дизайнеру-корректору-верстальщику Диме пришла в голову светлая идея открыть окна и сбрасывать папки прямо во двор, в снег… Слава богу, у коллектива хватило ума-разума блестящую идею отклонить. В битве за спасение архива, даже не заметили появления нашего грозного начальства в мокрых штанах по колено. Предводитель был встрепан, всклокочен и воинственен сверх всякой меры. Тяжело дыша, мокрые и несчастные, обступили мы Конякина, желая разузнать новости сверху.
– Воду мы перекрыли! – прорычал Станислав Станиславович. – Но на полу целый океан! Пока его тряпками, стаканами, тарелками ликвидируют, нас будет топить!
– Фигово, – тяжело вздохнул художник Левик Иловайский, запоздало стаскивая с себя мокрый свитер. – Похоже, и нам ремонта не избежать: обои отвалятся, паркет вздыбится, потолок обрушится…
– Может, еще и обойдется? – с надеждой пискнула Тина Олеговна.
– Не обойдется, – покачал головой Влад, – ой, не обойдется.
– Всё вытащили? – Конякин обвел коллектив горящим взором.
– Еще где-то четверть архива! – простонала Макакина, одним нервным жестом размазывая по лицу всю косметику.
– Тогда чего стоим?! – взревел наш Великий и Ужасный. – Вперед! Спасайте архив!
Кошмар по спасению имущества и самого офиса длился до конца рабочего дня. Мы возились непосредственно в редакции, а Конякин то и дело бегал добывать что-нибудь полезное: тряпки, ведра, швабры… даже умудрился разжиться двумя утюгами, чтобы высушить одежду. К вечеру мы так устали и измучались, что обрадовались все, включая трезвенницу Тину Олеговну, когда Иловайский притащил откуда-то бутылку коньяка «Белый аист» и пластмассовые стаканчики. Кое-как расположились в сухом предбаннике, Влад сбегал за Конякиным и предложил распить с коллективом пятьдесят грамм. Начальство не отказалось, коньяк прикончили моментально. Затем стали думать, как жить дальше. Влад внес предложение приоткрыть окна и дать помещению пару дней просохнуть. Никаких более разумных идей ни у кого не родилось, и Конякин вынужден был согласиться. Сколько трудодней выпадало из жизни любимой газеты, никто не мог спрогнозировать, поэтому Станислав Станиславович всем раздал задания на дом, ведь ничто, никакие катаклизмы не имели права ставить под угрозу выход очередного номера «Непознанного мира». Оставив архив подсыхать в коридоре, подсушенный утюгами и сплоченный общей бедой коллектив, покинул издательский дом «Комета» и поплелся к метрополитену. У метро, не сговариваясь, пришвартовались к палатке, купили по банке джин-тоника и молча выпили с похоронными мордами. Не знаю, кто о чем, лично я думала о ремонте, который теперь уже насильственно грозил нам, и никак не могла представить как, а главное, на какие шиши его осуществлять? М-да, как страшно жить…
Домой приехала позднее обычного и в совершенно собачьем настроении. Единственное, в чем повезло за весь сегодняшний день – Таисия была у меня дома, она успела прогулять Лаврентия и приготовить ужин.
– Чего стряслось? – сразу поинтересовалась она, как только я переступила порог.
– Да так, – без сил махнула я рукой, – нас затопило кипятком. Наверху ремонт делали и как-то криворуко установили батареи, их прорвало и на нескольких этажах случилась Венеция.
– Неплохо! – присвистнула Тая. – Завтра на работу пойдешь?
– Нет, что ты, какая работа, пара дней нужна, пока там все высохнет. А потом придется делать ремонт, – я прошла в ванную вымыть руки.
– Что, так сильно затопило? – подруга двинула за мною следом.
– Не то слово! Что с ремонтом теперь делать, где средства на него брать ума не приложу.
– Ничего, ваш Конякин что-нибудь изобретет, он ведь на редкость изобретательный. Есть будешь? Я макароны по-флотски сварганила.
– Буду, голодная ужасно.
Порой наши с Тайкой взаимоотношения напоминали мне отношения двух близких родственников, проживших под одной крышей лет сорок – не меньше.
– Слушай, знаешь, кем работает наша веселая вдова? – Тая поставила на стол передо мной тарелку с дымящимися макаронами. – Я пристально изучила ее визитку.
– И кем же? – хотя меня в данный момент это меньше всего интересовало.
– Генеральным директором чайной компании «Ароматный дом». Там так и написано: «генеральный директор», представляешь? А по ней и не скажешь, я думала, она с модельным бизнесом связана.
– Ну, мало ли, – пожала я плечами. – А вообще все очень гармонично: муж конфеты-шоколады производит, супруга чаем торгует. Интересно, а кем она была до того, как стала генеральным директором чайной компании?
– Судя по ее внешнему виду и манере поведения она была никем, – Тая заглянула в холодильник, не нашла там ничего интересного и уселась за стол напротив меня.
– Почему ты так решила? – я с аппетитом уплетала макароны, Михайловна сварганила их на славу.
– Сама подумай, – она подперла рукой подбородок, глядя, как я наминаю макароны, – если бы Инна выходила замуж за своего директора по любви, а не из-за денег, она бы хоть немного опечалилась, узнав о его смерти?
– Думаю, да.
– Нет, она, конечно, опечалилась, расстроилась, даже рассердилась, но как будто кошелек потеряла с крупной суммой денег, а не дорогого супруга. Прямо странно это все, интересуюсь я очень ситуацией.
– Все-таки решила заняться этим делом? – я тщательно выскребла вилкой остатки макарон и мясного фарша.
– Да, – всем своим видом Тая демонстрировала детективную решительность. – Очень даже решила заняться. Дела, где фигурируют богатые и мертвые мужья, хищные женушки и любовницы-одноклассницы, дают особый приток адреналина моему горячему сердцу. Спрашивать о том, будешь ли ты расследовать со мной, я считаю излишним, – чересчур уж важно произнесла мадам Ливанова.
Я подумала о притоке адреналина, который меня ожидает в затопленной редакции, отставила в сторонку пустую тарелку и послушно кивнула, да мол, товарищ генерал, конечно же, буду расследовать все, что пожелаете, наплевав на все свои насущные проблемы.
– Что-то я не вижу энтузиазма на твоей мордени! – с подозрением уставилась на меня любимая подруженька. – Не хочется верить, что тебе не интересно такое замечательное дельце!
– Оставь в покое мою мордень, – устало зевнула я, – буду я с тобой расследовать, буду, куда ж от тебя деваться.
– Это да, – довольно ухмыльнулась Таюха, – от меня никуда не денешься!
Уж кто бы сомневался…
Глава пятая
Утром, как обычно, проснулась от грохота будильника. Вскочила, помчалась в ванную и на половине пути вспомнила, что сегодня на работу идти не нужно, можно вывести Лаврентия во двор, вернуться, улечься в кровать и ничего не делать вплоть до вечера. С трудом преодолевая лень, поднялась и стала обираться на работу Тая – хмурая, сонная, всем недовольная, в общем, как обычно. И мы вместе с Лавром пошли ее провожать до угла дома. Пожелав на прощание хорошего трудового дня, я решила сделать крюк и прогуляться вчерашним маршрутом. Хоть и понимала, что в это время вряд ли встречу своего прекрасного принца, но все-таки… Бурная творческая фантазия пару раз прокутилась сладкие мечты о нашем чудесном совместном будущем, а потом неожиданно переключилась на покойного директора кондитерской фабрики. Отчего-то вспомнились слова его супруги: «У него две своих машины и одна служебная, зачем ему ловить такси?» И вправду, зачем? Интересно, откуда он ехал? С работы? Ведь у него при себе была папка с рабочими документами… и вот с этими документами он направился прямиком к любовнице? Так невтерпеж стало? И чего он так докопался ко мне, к моей машине, к моей подруге? Мужчина обладал невыносимым от природы характером и мог вот так вот запросто компостировать мозги первым встречным? Или он нервничал? Был напуган? И как же он умудрился отравиться таким быстродействующим ядом? Ведь он ничего не ел и не пил? Мистика какая-то… Тайка права, дельце интересное, стоит покопаться. Вскоре Лаврентий сообщил, что вдоволь нагулялся и желает проследовать домой. Накормив питомца и позавтракав сама, призадумалась над тем, как провести с пользой неожиданный выходной. Садиться за машинку и вдохновенно строчить статьи пока что не возникало ни малейшего желания. Можно было бы затеять генеральную уборку, но этого хотелось еще меньше. И тут я вспомнила, что давным-давно собиралась навести порядок в салоне своей машинюшки: почистить сидения, вытряхнуть коврики, перебрать содержимое бардачка, а то в последнее время, стоило только его приоткрыть, как что-нибудь непременно вываливалось. Нарядившись в старый теплый спортивный костюм и вооружившись щетками-тряпками, отправилась наводить на масяню лоск и глянец. Первым делом перетряхнула бардачок, удивляясь тому, сколько же всего ненужного успело там скопиться. Выгребая всевозможные обертки от шоколадок, пакетики от сухариков и чипсов, продолжала размышлять о своем покойном пассажире, его жене и неизвестной любовнице. Инна сказала, она ее одноклассница? Очень интересно…
Закончив с бардачком, тщательно вычистила сидения и занялась ковриками. Грязи скопилось порядочно, особенно под задним сидением, где располагались мои пассажиры. Вытаскивая коврики, я заметила какой-то небольшой черный предмет, завалившийся под сидение. Дотянувшись, втащила его и рассмотрела. Находкой оказалась плоская кожаная визитница, необычная, элегантная, с замочком. У меня и сомнений не возникло, что она принадлежала покойному, видать выпала из какого-нибудь кармана, пока мы раздевали, да одевали его.
Закончив с уборкой машины, я вернулась домой, желая получше изучить свою находку. В визитнице находилось девятнадцать визиток и крошечная, скорее сувенирная записная книжечка – малюсенький блокнотик в бумажной обложке. Этим блокнотиком я и занялась в первую очередь. Странички, исписанные бисерным подчерком, я листала и читала с жадностью первооткрывателя. С первых страниц стало понятно, что эта книжечка посвящена только одному человеку – Клюевой Веронике Николаевне, проживающей на Рязанском проспекте. Там была указана подробная дата ее рождения, домашний адрес, записаны важные дня них обоих события, а на предпоследней странице красными чернилами было записано следующее: «8 сентября 2006 года родился Осадчий Михаил Константинович, вес 3800, рост 52 см, волосы черные». Вот так да! Директор, оказывается, совсем недавно ребенка себе родил от любовницы! И признал его, и дал свою фамилию и отчество! Интересно, была ли в курсе законная супруга? И если да, то сильно ли она обрадовалась?.. Зазвонил телефон и от испуга у меня из рук вывалились все «секретные материалы».
– Алло?
– Сенка, это я! – раздался жизнерадостный голос любимой подруги. – Я уже освободилась и еду к тебе! Что-нибудь из продуктов захватить?
– Захватывай все, что хочешь, все равно холодильник пустой. Слушай, я выяснила адрес любовницы нашего покойника! А еще у них есть сын!
– Ух, ты, как умудрилась? Нет, ничего не говори, я уже еду!
Повесив трубку, я вернулась к визиткам. Шесть принадлежали директорам крупных столичных магазинов, одна какому-то врачу, профессору психоневрологу, другая стоматологической клиники, имелись визитки двух юридических и одной адвокатской конторы, остальные в основном касались строительства: риэлторские фирмы и компании, занимающиеся ремонтом. Собрание юридических, адвокатских, риэлторских визиток навевали на мысли о разводе и разделе жилплощади, но это всего лишь, разумеется, фантазии…
Вскоре примчалась возбужденная Таисия и едва ли не с порога потребовала свежих новостей.
– Сейчас все будет, – с довольным видом ответила я, – улики в комнате, разложены на диване.
– Нет, ну а все-таки, откуда ты их взяла? – быстренько раздевшись, она поспешила в комнату.
Никакой блистательной истории на этот счет я, к сожалению, придумать не успела, поэтому пришлось рассказывать правду.
– А там больше ничего не завалялось? – Тайка уселась на диван и принялась рассматривать визитки. – Что-нибудь более ценное?
– Ну, знаешь ли! Ты прочитай этот крошечный блокнотик! Оказывается, у нашего директора от любовницы недавно сын родился! И он его признал, дал свою фамилию и отчество! А вот эти вот визитки? Может, он разводиться и разъезжаться надумал!
– Скажешь тоже, – фыркнула Тая. – А жена его узнала об этом и отравила цианидом прямо в нашей машине?
– Слушай, а он точно ничего не ел и не пил? – ссориться совершенно не хотелось. – Может, жвачку жевал?
– Жвачку? – Тая приподняла одну бровь, с интересом глядя на меня. – Новый «Орбит» со вкусом цианида, такой же, как цианид, только лучше?
– Черт побери! – начала сердиться я. – Тогда выдвигай сама предположения, каким образом это могло произойти! Каким-то образом отрава должна же была попасть ему в рот!
– А почему именно в рот? – подруга сложила карточки в визитницу и принялась листать блокнотик. – Почему мы зациклились на том, что отрава должна была попасть в нашего уважаемого директора обязательно через рот?
– А через что же еще? – я присела на диван рядом с подругой.
– Через что угодно, – громогласно, с умным видом вещала она, как с трибуны перед большой благодарной аудиторией. – К примеру, ему могли отравить носовой платок, воротничок рубашки, сунуть в ботинок что-нибудь отравленное и острое.
– Если так, то отравленный предмет или деталь одежды обязательно обнаружит экспертиза. Да, кстати, не хочешь позвонить Инне и спросить, появилось ли что-нибудь новенькое?
– Не маловато ли времени прошло?
– Тебе трудно сделать звонок? Давай я позвоню, если тебе страшно.
– Да не в этом дело, если будем постоянно названивать и надоедать, вдова просто-напросто пошлет нас куда подальше вместе с нашим неуемным любопытством и все на этом. Подождем пару дней, дадим судмедэкспертам спокойно поработать. А пока можно навестить любовницу.
– Не рановато ли? Мы даже не в курсе пока, что произошло с пассажиром на самом деле.
– Кстати, как его зовут? Все время забываю.
– Константин Осадчий. Знаешь, что я сейчас сделаю?
– Боюсь вообразить. И что же?
– Позвоню Горбачеву, расскажу о случившемся, может, у него возникнут какие-нибудь соображения.
Все-таки у нашего дорогого и горячо любимого детектива большой опыт раскапывания всевозможных больших и малых человеческих гадостей, вдруг он сможет подсказать, каким образом могло произойти такое странное отравление? Бросив взгляд на часы, позвонила Михаилу Сергеевичу на работу.
– Горбачев слушает, – ответил знакомый голос.
– Михал Сергеич, здравствуйте, – бодро затарахтела я, – это Сена! Я вас не сильно отвлеку?
– О, Сеночка, рад слышать! Нет, не отвлечешь, выкладывай, что случилось.
– Да вот такой случай произошел, не знаю, как к нему и относиться. Подвезла я по пути одного мужчину, а он взял и умер прямо в моей машине. Вызвали милицию, судмедэксперта, который, осмотрев покойного пассажира, сказал, что похоже на отравление цианидом. Можете себе представить? Причем у меня в машине он ничего не ел, не пил, не жевал. Как такое возможно, а?
После продолжительно паузы, Горбачев задумчиво произнес:
– Интересно-интересно… Сдается мне, это уже четвертый похожий, если не аналогичный случай, о котором я слышал.
– Да? – растерялась я. – И все вот так вот, в машинах?
– Нет, помню, что кто-то умер на улице, кто-то у себя в кабинете на совещании, если не ошибаюсь, насчет остальных, к сожалению, не припомню, это было, кажется, года два тому назад.
– И все – от цианида?
– Да, от цианистого калия. Я не в курсе подробностей этих дел, но вроде бы следствие пришло к заключению, что это самоубийства.
– Как же так? Какие могут быть самоубийства? Или у нас уже цианистый калий в свободную продажу поступил?
– Сеночка, говорю же, я не в курсе подробностей, но могу поинтересоваться. Когда у тебя умер пассажир?
– Да буквально позавчера.
– М-да, интересно, интересно… Хорошо, поспрашиваю, поищу материалы.
– Большое вам спаси…
– Но и ты, Сеночка, если что узнаешь интересное, будь уж любезна сообщить, очень уж я заинтересовался.
Я клятвенно пообещала, что все так и будет, на том и распрощались.
Поведав Тае «новости от Горбачева», я заметила, что теперь уж точно можно не сомневаться – нашего директора убили, причем неким изощренным способом, от которого полегло еще неизвестно сколько народа. И наша доблестная милиция не придумала ничего умнее, как принять это за самоубийства! Внезапно, понимаешь ли, озарило человека на совещании: «А не съесть ли мне цианиду? Наверное, это будет здорово! Попробую-ка прямо сейчас! Ням-нам! Действительно вку…». Интересно, так следователи думали или как-то иначе?
– Значит, не нашли никаких реально объяснимых путей, каким же образом яд попал в организм, – Тая с видом адмирала миноносца, выглядывающего айсберг, уставилась в окно. – Что ж, дельце становится еще интереснее. Предлагаю, не откладывая начало следствия в долгий ящик, навестить любовницу нашего покойного директора.
– Ты думаешь, она может хоть малейшим образом быть причастна к этому странному убийству или тебе просто хочется покопаться в пикантных тайнах любовного треугольника?
– Мне все хочется, – довольно ухмыльнулась подруга. – Да и надо же хоть с чего-то начинать. В блокнотике есть ее телефон?
– Нет, есть только адрес.
– Ну и поехали сразу без звонка.
– Уверена, что застанем ее дома?
– А куда, по-твоему, может подевать вечером в пятницу женщина с трехмесячным ребенком? Собирайтесь, коллега, собирайтесь, мы приступаем к следствию!
Глава шестая
Ехать решили на машине, таскаться по маршруткам не хотелось ни мне, ни Тае, тем более, что за недолгую свою таксёрскую деятельность я немного осмелела и перестала быть настолько уж отчаянно трусливой автомобилисткой. Памятуя о неистребимой подружкиной болтливости в любом виде транспорта, я постаралась свести к минимуму риск нервного расстройства, заодно и преобразовать ее энергию в мирный атом.
– Тай, пока едем, давай подумаем насчет статей для нашего «Непознанного мира». Тебя частенько такие блестящие идеи озаряют, просто с ума сойти можно.
– Да? – она с подозрением покосилась в мою сторону. – Ты правда так считаешь?
– Еще бы, у тебя самый настоящий талант! Если когда-нибудь все же рискну взяться за написание книги, непременно возьму тебя в соавторы. Итак, давай подумаем, чтобы такого блистательно-сенсационного изобрести?
– Сейчас помозгуем.
Я аккуратно вырулила со двора, сожаления, что теперь так рано темнеет. Хорошо, хоть никаких осадков с небес не лилось, не сыпалось, без них я чувствовала себя и вовсе отважным пилотом Боинга.
– Вот, к примеру, можно рассказать о том, что не все йогурты одинаково полезны, – не слишком долго думала Тая. – А все эти россказни про всевозможные бактерии – блеф и враки и вообще, это споры инопланетных культур, которые инопланетные захватчики проращивают в землянах, опыты ставят на людях и все такое.
– Супер! – абсолютно искренне сказала я, ловко проскакивая на уже мигающий желтый сигнал светофора. – Давай еще!
– Да не вопрос! – ухмыльнулась довольная собой сверх всякой меры Тая. – Сейчас мы тебе не десять, мы тебе сто десять статей намозгуем!
Конечно, сто десять намозговать мы не успели, успели придумать всего три стоящих темы – ехать оказалось совсем не далеко, да и нужный дом отыскался без особого труда. Господин Осадчий не доехал до своей возлюбленной меньше километра…
Припарковавшись у стоявшей в глубине дворов девятиэтажке, я еще раз сверилась с адресом из крошечного блокнотика.
– Да, это здесь, вылезай.
– Слушай, мы же не придумали, кем представимся, что будем говорить этой женщине.
– Думаю, мы представимся е таксистками, в чьей машине умер ее любовник. Короче, будем ориентироваться по ситуации.
Мы вообще очень часто ориентировались по ситуации, да так наловчились, что даже врать порой принимались одно и тоже, не сговариваясь. К сожалению, в блокнотике Константин указал все, кроме номера телефона и кода домофона (интересно, зачем он вообще столь тщательно конспектировал информацию о своей возлюбленной? Страдал расстройством памяти и опасался внезапно запамятовать ее имя-отчество и адрес?). Ладно уж, что поделать, у всех свои странности, к тому же блокнотик оказался очень даже в тему. Пришлось довольно долго топтаться у подъезда, прежде чем появился жилец и открыл нам дверь. Поднялись на шестой этаж, отыскали квартиру 189 и, прежде чем, позвонить, изучили дверь. Вот уж не знаю почему, но прежде чем вламываться в дом к незнакомым людям, мы зачем-то рассматривали обивку, глазок, звонок, ручку… Должно быть это настраивало нас на беседу, не могу точно сказать, но изучение дверей уже превратилось в ритуал. Глазок светился, из-за оббитой дешевым коричневым дерматином двери раздавался надрывный детский плач и, судя по громкости звука, либо дверь была картонной, либо ребенок ревел непосредственно в прихожей.
– Ну-с-с-с, – сказала Тая, поднося указательный палец к кнопке звонка, – приступим, пожалуй.
Тр-р-р-р-рак! – сообщил звонок о нашем визите.
– Кто там?
– Здравствуйте! – громко и важно, как на симпозиуме загрохотала Таисия Михайловна. – Мы пришли к Веронике Клюевой по очень важному делу!
Спрашивать, кто именно пришел и по какому такому делу, нас не стали, просто открыли дверь. Довольно неосмотрительный поступок в наши кровожадные и беспощадные времена… На пороге стояла невысокая, довольно полная женщина трудно определимого возраста с крашеными белыми волосами и лицом… как бы выразиться поудачнее… лицом, измученным первыми месяцами счастливого материнства. Вот. Облаченная в какой-то непонятный то ли сарафан, то ли балахон болотно-зеленого цвета, с ни чем не примечательным бледным, каким-то рыхлым лицом и припухшими красными веками, она являла собой настолько разительный контраст с модельно-ухоженной Инной, что мы даже растерялись и не сразу начали разговор, чего с нами практически никогда не случалось. За спиною хозяйки просматривалась тесная прихожая, заставленная монстрообразными шкафами, где-то дальше надрывно орал ребенок – как мне показалось, этот крик звучал на одной ноте без каких-либо пауз и перерывов для набора воздуха. Женщина молча смотрела на нас тусклым взглядом, мы с подругой тоже стояли столбами и тупо молчали, не зная, с чего начать. Не знаю, как Тая, но лично я никак не ожидала, что любовница директора кондитерской фабрики и одноклассница Инны выглядит именно так.
– Вы кто? – наконец заговорила она. Голос оказался таким же бесцветным и тусклым, как и взгляд.
– Вы Вероника Клюева? – на всякий случай уточнила Тая.
Женщина кивнула.
– Нам нужно с вами поговорить. Вы знаете Константина Осадчего?
В ее глазах возникло подобие интереса.
– Да, знаю. А что, что-то случилось?
– А почему вы решили, что должно что-нибудь случиться? – моментально «включила следователя» Тая.
Вероника Клюева пару раз моргнула короткими ресницами, пытаясь вникнуть в суть вопроса, и я решила, что пора вмешаться, а то до утра будем торчать на пороге.
– Вероника, впустите нас, будьте добры, у нас к вам важный разговор.
Она, как сомнамбула, отступила назад, пропуская нас, не задавая никаких вопросов дождалась, пока мы разуемся-разденемся и пошла в комнату. Мы последовали за нею. По мере продвижения в глубь квартиры, крик младенца становился еще громче. Просто не возможно себе представить, что крошечное существо способно издавать звуки подобной мощности! Невероятно! Войдя в комнату, я мельком осмотрелась. Обычная типовая комната панельной многоэтажки, обои унылой расцветки, стенка советского образца, люстра – сестра близнец моего уродства, «украшающего» потолок, телевизор на тумбочке и разложенный диван, благодаря которому места в комнате не оставалось и приткнуться вообще было некуда. На диване, среди скомканных подушек и одеяла лежал голенький ребятенок в памперсе и орал так, что стены тряслись. Разговаривать при таком аккомпанементе не представлялось никакой возможности.
– Может, вы каким-нибудь образом успокоите его?! – постаралась перекричать «киндер-сюрприз» Таисия Михална.
На что мамаша, со слегка ненормальным равнодушием, ответила:
– Когда-нибудь он сам успокоится.
– Но, может, вы хоть что-нибудь сделаете?
– Я уже все перепробовала. Больше не могу.
И я подумала, что если дела так и дальше пойдут, то молодой мамочке понадобится квалифицированная медицинская помощь.
– Давайте лучше на кухню перейдем! – Тая не удержалась и помассировала виски. Мы и пяти минут еще не находились среди этого крика, а нам уже основательно поплохело, представляю, как здорово чувствовала себя Вероника… На кухне Тая поплотнее закрыла за собой дверь, перевела дух и приступила к изложению печальных новостей.
– Вера, буквально на днях с вашим м-м-м-м… другом Константином Осадчим произошло несчастье. Он умер.
Реакция Веры, подпиравшей собой холодильник, оказалась весьма неожиданной. Она вся подобралась, расправила плечи, а глаза вспыхнули мстительной радостью.
– Умер? – уточнила она с какой-то странной, не совсем нормальной улыбкой. – Туда ему и дорога! Надеюсь, его черная душонка попала в ад!
Вот это да! Ничего себе любовь! Не успели мы хоть что-нибудь вякнуть, как Веронику прорвало на откровенность. И вот что выяснилось из ее сумбурного монолога. Замуж за владельца кондитерской фабрики одноклассница Инна вышла три года тому назад. Планомерная, хорошо продуманная осада убежденного холостяка Осадчего длилась без малого года полтора, прежде чем он сдал позиции и повел в загс счастливую невесту. Как и предполагала Тая, до встречи со своим «богатеньким Буратиной» Инна была ничем и никем, работала моделью в маленьком, никому не известном модельном агентстве и вершиной ее карьеры была реклама клуба игровых автоматов. Зато тщеславия, амбиций и желания во что бы то ни стало выйти замуж за «кошелек с ушками» было хоть отбавляй. С Осадчим она познакомилась на какой-то светской тусовке и вцепилась в него бультерьерской хваткой. Вера была единственной подругой, с которой Инна познакомила свою добычу, не воспринимая ее своей потенциальной конкуренткой. Скорее всего, ей даже хотелось продемонстрировать себя в выходном свете на фоне невзрачной подруги. Пару раз они ходили втроем в ресторан, и всегда Костя был всем недоволен, раздражен, довольно груб с Инной, на Веру вообще не обращал внимания, из чего она сделала вывод, что отношения долго не продлятся, невзирая ни на какие старания подруги. Каково же было удивление Веры, когда вскоре Инна позвала ее на свадьбу. В новом статусе мадам Осадчей стало не до посиделок с подругами, она с головой ушла в бизнес, открытый на средства супруга. Сначала это было собственное модельное агентство, прогоревшее через полгода, затем салон красоты, не просуществовавший и четырех месяцев, потом она захотела зачем-то открыть брачное агентство, но тут уже вмешался взбешенный супруг. Он перекрыл ей доступ к финансам и определил «бизнесменшу» на должность гендиректора чайной компании, которая, к слову сказать, тоже принадлежала Осадчему. Понятное дело, что такое гендиректорство было исключительно для вида, чтобы супруга хоть чем-нибудь занялась и прекратила бездарное разбазаривание финансов. Как-то раз, в дождливый день, стояла Вероника на автобусной остановке, когда рядом притормозил «Мерседес» и сидевший за рулем Константин предложил ее подвезти. Она согласилась. По дороге заехали в кофейню, где за чашечкой горячего шоколада Константин неожиданно принялся жаловаться на свою семейную жизнь, на то, что Инна никак не может родить ему ребенка, а он прямо таки одержим вопросом продолжения рода. Вера посочувствовала, сказав, что она рада бы родить, да не от кого. Сказала, да забыла, а вот Осадчему эти слова видать крепко засели в мозгах. Вскоре он начал оказывать Вере разнообразные знаки внимания, уверяя, что озолотил бы женщину, подарившую ему наследника. Константин умудрился показать себя заботливым, чутким и даже щедрым мужчиной и уставшая от одиночества и безденежья женщина потеряла голову и стала любовницей мужа своей подруги. Как бы тщательно они не скрывали свои отношения от законной супруги, она все равно обо всем узнала. Разразился страшный скандал. Константину пришлось пригрозить разводом и еще какими-то карательными мерами, чтобы супруга угомонилась. Вскоре выяснилось, что Вера беременна. Константин обрадовался, Инна впала в перманентное состояние аффекта, а Вера – в некий ступор от всего происходящего: и от Костиного ликования, и от бесконечных истерик и угроз бывшей подруги. Беременность протекала тяжело, ребенок родился раньше срока, и после его появления на свет, Осадчего как подменили. Интерес к Веронике он потерял напрочь, финансами помогал исключительно на нужды ребенка и стоило только новоиспеченной мамаше заикнуться на тему: «ну и где же обещанные сокровища, машина и новая квартира?», как он в весьма резкой форме заявил, что ничего он ей не должен, ведь он и так подарил ей долгожданное счастье материнства. Дальше – веселее. Константин сообщил, что как только дитя немного подрастет и перестанет нуждаться в материнском молоке, он заберет ребенка в их с Инной семью, все-таки отвалив ей кое-какие отступные. Шокированная женщина послала любимого куда подальше, на что ей было сказано: не отдашь ребенка по-хорошему, заберу по-плохому, лишу родительских прав, опозорю на весь свет и все такое прочее. Что делать и как сопротивляться богатому, властному и, как оказалось, абсолютно бессовестному Константину, Вера не имела представления. Всем радостям вдобавок, ребенок оказался очень беспокойным, крикливым и, ошалевшая от постоянного плача и бессонных ночей, Вера приближалась к помрачению рассудка. Выплеснув информацию, она без сил упала на стул и разрыдалась. Мы с подругой переглянулись, «переваривая» полученные сведения. Да уж, великолепная картина вырисовывалась, нечего сказать! Добрая такая, человечная! Пока мы с Таисией переглядывались, не совсем представляя, что говорить и делать дальше, в дверь позвонили. Михайловна напряглась, зыркнула по сторонам и доверительно, как лучшей подруге, сказала:
– Вер, к тебе, кажется, гости пришли, ничего, если мы в комнате посидим? Не хотим мешать.
– Хорошо, – Вера пошла в прихожую, утирая слезы рукавом халата. Похоже, ей было абсолютно все равно – останемся ли мы на кухне, пойдем ли в комнату или провалимся сквозь землю.
Зайдя в комнату, Тая прикрыла дверь, оставив небольшую щель для обзора и подслушивания, хотя вряд ли можно было хоть что-то услышать за непрекращающимся плачем ребенка.
– Боже, откуда у него столько сил? – Тая присела на стул у кровати. – Может, стоит взять его на руки и укачать? Ну-ка, попробуй, Сена, возьми.
– Нет уж, спасибо. Он такой маленький, не дай бог, что-нибудь сломаю или вывихну. Ты возьми.
– Почему я?
– А почему я?
– У тебя хоть какой-никакой опыт есть, ты же Лаврентия с младенчества вырастила.
– Ну ты сравнила ребенка и щенка!
– И тот и другой – ребенок, только один человечий, а другой собачий! Бери, давай, а то я с ума сойду от этого крика!
– Не буду! Я боюсь!
Читать бесплатно другие книги:
