Что у принца под короной Полынская Галина
Я посторонилась, впихнула внутрь Тайку, закрыла за нею дверь и принялась ходить туда-сюда по коридору, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Как же так? Если Ганс посредник, то кто тогда убийца? Еще один стоматолог, работающий в клинике вместе с Гансом? Целая компания дантистов преступников? Может я и впрямь пошла по ложному пути и убийца не стоматолог? Чертовщина какая-то… Внезапно дверь кабинета номер шесть распахнулась и в коридор вылетела Тайка с перекошенным от ужаса лицом.
– Ты чего? Ты куда?
– Он меня в третий кабинет отправил снимок делать, – зашептала она. – Это ведь ресторанный Ганс, да?
– Похоже на то. Слушай, это, конечно, безумное предположение, но может они братья близнецы? Один врач, второй бандит?
– Да нет, по-моему, это один и тот же персонаж и у меня еще нехорошее подозрение, что он нас узнал.
– Брось, он видел нас один раз в Борисовке, второй раз в ресторане и то в ресторане он в нашу сторону вообще не смотрел. Иди, делай снимок. Кстати, а где твоя сумка?
– Там, в кабинете осталась.
– А чего ты ее с собой не взяла?
– Забыла. Ладно, пошла клыки фотографировать.
С фотографированием подруга управилась быстро и, на подгибающихся от страха ногах, полезла обратно в кабинет. Подойдя к двери, я огляделась по сторонам, никого не увидала и с чистой совестью стала подслушивать. Раздался противный свист бормашины, одновременно с этим завыла Тайка – леденящее кровь сочетание звуков… «Заодно вылечит свой дырявый зуб, – мысленно утешала я саму себя, – а то ведь жаловалась, что болит». Минут через сорок подруга выпала из кабинета с ошалелым видом.
– Дружочек, ты в порядке? – взволнованно залепетала я. – Он тебе мозг не просверлил?
– Нет, он просверлил мне зуб, – еле ворочая языком, произнесла она, – поставил временную пломбу, через четыре дня на прием.
– И… и все?
– А что еще? – Тайка сердито зыркнула на меня, перебрасывая ремешок сумочки через плечо. – Тебе этого мало? По-твоему, я еще не достаточно настрадалась?! Злыдня!
– Да я не об этом… Ладно, идем на воздух.
На воздухе Тая зачем-то полезла в сумку и остановилась посередь дороги.
– В чем дело?
– У меня тут все вверх дном перевернуто.
– У тебя там всегда все перевернуто вверх дном. Идем дальше.
– Да нет же! Говорю тебе, в моей сумке кто-то рылся! Я клала удостоверение на самое дно, а теперь оно лежит поверх кошелька!
– Какое еще удостоверение?
– Наше фальшивое удостоверение частного детектива.
– А зачем ты его с собой вообще брала? – на душе сразу сделалось тоскливо и тревожно.
– Ну так, на всякий случай, – пожала плечами Тая. – Думала, может, придется с кем-нибудь из сотрудников побеседовать…
– Боже! Значит, Ганс и впрямь нас узнал, догадался, что мы за ним следим! Отправил тебя на снимок, а сам порылся в твоей сумке и увидал удостоверение частного детектива!
– И что теперь? – перепугалась подруга. – Думаешь, он что-нибудь с нами сделает? Конкретно со мной?
– Не знаю, быть может, уже что-то сделал…
– Что ты имеешь в виду?! – запаниковала Тая. – Что ты в виду имеешь, Сена?!
– Погоди, успокойся, – я полезла в сумку за блокнотом, – надо срочно показать твой запломбированный зуб другому врачу.
– Хочешь сказать, яд в пломбе?! – подруга выглядела так, будто сию секунду рухнет в обморок.
– Не знаю! Дай мобильник!
На этот раз Тая не сопротивлялась, не заводила песню жадности и скорби про один вонючий доллар на счету, а быстренько протянула телефон. Я набрала номер Дмитрия и когда он ответил, в максимально сжатой и доступной форме сообщила, насколько нам немедленно и срочно надо посетить его отчима дантиста и, что возможно, речь идет о вопросе жизни и смерти. Дмитрий проникся важностью вопроса, назвал адрес и сказал, что пока мы едем, позвонит отчиму и предупредит о нашем визите. И мы понеслись на станцию метро «Рязанский проспект». Всю дорогу Тая ехала с вытаращенными от ужаса глазами и приоткрытым ртом, должно быть думала, что стоит только ей рот закрыть, как жизнь немедленно закончится. Пассажиры заинтересованно поглядывали на нее, но подруга ни на что и ни на кого внимания не обращала, ее волновала исключительно скорость передвижения к Рязанскому проспекту. Поликлиника, в которой принимал отчим Дмитрия – Анатолий Евгеньевич Тобольцев, оказалась обыкновенной государственной стоматологией и этот факт почему-то сильно обрадовал нас обеих. Анатолий Евгеньевич, невысокий плотненький дядечка преклонных годов, сначала никак не мог понять, чего, собственно, от него хотят взбудораженные девицы, вместе ввалившиеся в кабинет, причем одна все время мычала что-то непонятное с открытым ртом. Я перевела дух, немного успокоилась и постаралась объяснить еще раз.
– Ей только что запломбировали зуб, поставили временную пломбу. Осмотрите ее, пожалуйста, внимательно, все ли с этой пломбой в порядке? Это очень важно!
– Ну, хорошо, присаживайтесь.
Похоже, он решил, что лучше выполнить эту странную просьбу, чем связываться со всякими там психическими личностями. Тайка проворно уселась в кресло и раззявила рот, насколько это было возможно.
– Ну, что там? Что? – нетерпеливо топталась я рядом, так же норовя заглянуть Тайке в рот.
– Обычная временная пломба, ничего особенного.
– Вы хорошенечко смотрите, хорошенечко!
И доктор терпеливо продолжил изучать свежезапломбированный зуб.
– Ну, вот разве что крошечное отверстие я вижу, совсем крошечное, сразу и не заметишь.
– Какое отверстие? Где?
– Непосредственно в пломбе, – и он полез, было, Тайке в рот какой-то железякой.
– Стойте, только не трогайте! – Я лихорадочно соображала, как же правильнее поступить. Тая сидела неподвижно, с раскрытым ртом, бледно-зеленая от ужаса и смотрела остановившимся взглядом в мировое пространство. – Скажите, а возможно как-то очень-очень аккуратно, осторожно вскрыть пломбу?
– Зачем?
– Понимаете, там, в зубе, под пломбой, может оказаться яд!
– Все правильно, он там и должен быть. Когда ставится временная пломба, в полости зуба оставляют мышьяк, чтобы убить нерв.
– Но в нашем случае, там может оказаться цианистый калий!
– Господи, да с чего вы это взяли?
Какой дотошный отчим у Дмитрия! Все ему знать надо!
– Понимаете, мы частные детективы и расследуем сейчас такое преступление, из-за которого там, – я указала пальцем Тайке в рот, – может оказаться цианистый калий! Так можете вы или не можете вскрыть пломбу так, чтобы девушка осталась в живых? Видите ли, я заинтересована в том, чтобы она не померла, этот человек мне очень дорог… – И дальше я совсем уж какой-то испуганный бред понесла.
– Хорошо, я все понял, – вздохнул Анатолий Евгеньевич, – надо, так надо, сейчас вскроем. Вон туда, на стульчик присядьте.
– А если вы начнете вскрывать пломбу, а яд как польется? – пододвинув стульчик поближе, я присела рядышком, чтобы ничего не пропустить.
Услышав это, Тая басовито загудела и закатила глаза, намереваясь отъехать в обморок. Доктор дал ей нюхнуть нашатыря и принялся набивать Тайкину пасть ватными тампонами.
– Не польется, не беспокойтесь.
– Вы уверены?
– Да.
– А можно и мне нашатырику нюхнуть?
– Сколько угодно, – он протянул мне ватку и взялся за дело.
Безобразно долго тянулось время, Тая сидела, зажмурившись и, кажется, не дышала, а я время от времени подносила к носу нашатырную ватку.
– Мда, что-то тут и впрямь есть интересное, – озадаченно произнес Анатолий Евгеньевич.
– Погодите! – я соскочила со стульчика, схватила сумку и вытащила фотоаппарат. – Я должна все запечатлеть!
А запечатлевать было что. Из Тайкиного зуба врач извлек крошечный контейнер-капсулу, заботливо поместил его в пузырек и закрыл крышечкой.
– Вы полагаете, что это и впрямь цианистый калий? – он посмотрел пузырек на свет.
– Мы в этом не сомневаемся, – дрожащими руками я укладывала фотоаппарат обратно в сумку. – Можно я это возьму? Мы должны отвезти улику на экспертизу.
– Да, конечно, – он протянул мне пузырек. – Надо же, поразительно, никогда с таким не сталкивался.
– Теперь я буду жить? – умудрилась произнести Тая, не смотря на полный рот ваты.
– Теперь будете, – улыбнулся милый доктор. – Сейчас только зуб вам запломбирую и станете как новенькая. Поставлю сразу постоянную пломбу, потому что во временной тут не было никакой необходимости.
Глава восемнадцатая
Спустя час мы покинули стоматологию, сердечно поблагодарив Анатолия Евгеньевича. Доктор Айболит остался переваривать новые впечатления, а мы пошли к метро. На воздухе Таисия малость ожила, порозовела, даже взгляд сделался осмысленным.
– Вот, значит, как все происходило, – я прикурила сигарету и протянула пачку с зажигалкой Тае. – Через крошечное отверстие в пломбе слюна попадала в полость зуба и постепенно растворяла капсулу. Когда она лопалась, яд через это же отверстие попадал в рот и все – заказывайте похороны.
– Вот тебе и доктор Пыткин, – Тая судорожно затянулась.
– Надо Горбачеву срочно позвонить, дай-ка телефон.
Но, к сожалению, в агентстве сказали, что Михаил Сергеевич на выезде, а мобильник Горбачева не ответил, сообщив о недоступности абонента.
– Едем домой, – я протянула мобильник Тае.
– Как это домой? Почему? Я не хочу домой!
– А куда ты хочешь?
– К Горбачеву! В милицию! В прокуратуру! Куда угодно, лишь бы Маршавина срочно повязали! Я боюсь! Мне страшно!
– Чего ты боишься? Ему же не известно, что ты сразу пошла к другому дантисту и избавилась от яда?
– А вдруг он еще как-нибудь захочет подстраховаться и убрать меня поскорее? Кстати говоря, еще ты осталась! Он же нас двоих видел, значит, как-то постарается и тебя устранить!
– Не волнуйся, не успеет. Горбачева все равно нет на месте, едем домой, а то я от голода сейчас коньки отброшу.
Благо домой добираться было не далеко, а на Выхино всегда продаются куры гриль. Приобретя куренка, залезли в маршрутку и вскоре переступили порог родной, уютной, милой, безопасной квартирки, где объятиями и поцелуями встретил нас самый лучший и красивый пес на свете. Наевшись горячей, умопомрачительно ароматной курицы, наболтали по чашке растворимого кофе и дружно закурили папюросины, желая расслабить нервную систему после пережитого стресса.
– Бардак какой-то, да? – Тая сунула палец в рот, трогая многострадальный зуб. – Что получается, Маршавин-Ганс вовсе никакой не посредник, а самый что ни на есть убийца? На кой черт он себя за посредника-то выдавал?
– Засекретился, должно быть, таким образом. А что, очень даже удобно: таинственного душегубца никто не видит и не знает, все общаются исключительно с посредником, за которого сам убийца себя же и выдает. Существуй же посредник на самом деле, Маршвин не спал бы спокойно – а вдруг тот его сдаст в любой момент? Так что все очень даже мило придумано. Слушай, давай-ка принесу ручку, листочек и мы все аккуратненько, в подробностях распишем, а то у меня в мозгах такая каша неприятная барахтается.
Сказано-сделано. И я все аккуратно расписала: и о том, что Петр Осадчий собственного брата за наследство заказал, и о том, что Маршавин, скорее всего, лично был знаком с Одинцовой Эммой Валентиновной, занял у нее крупную сумму денег, а потом предложил по дружески зубки подлечить, и что Маршавин Д. В. носит прозвище «Ганс» и состоит в преступной группировке, и что у нас имеется свидетель, а так же фотодокументы, подтверждающие извлечение капсулы с ядом из зуба потенциальной жертвы.
– А всех остальных он зачем убил? – Тая пробежала глазами мое эпистолярное творение.
– Это уже пускай следствие выясняет, не можем же мы вдвоем за всю милицию отдуваться? И так жирно больно получается.
– Ты знаешь, – Тая наболтала себе еще кофейку и взяла сигарету, – что пошлют нас с этой писулькой куда подальше, да и сам Маршавин без труда отвертится.
– Это почему еще? – изумилась я.
– Да потому что нет у нас прямых и веских доказательств.
– Как это… как это нет?! Да у нас целый свидетель у тебя яд из зуба вытаскивал!
– А есть свидетель, могущий подтвердить, что именно Маршавин этот яд мне в зуб засовывал? – Тая уныло болтала ложкой в чашке, размешивая сахар. – Гадюка отвертится, как пить дать и тогда нас с тобой от убийцы вряд ли кто защитит. Надо как-то подстраховаться.
– Как? – я в растерянности смотрела на сосредоточенное Тайкино лицо. Лично мне и в голову не приходило, что у нас еще недостаточно улик, чтобы засадить Маршавина на всю оставшуюся жизнь.
Немного подумав, Таисия сказала:
– Неплохо было бы вызвать его на откровенный разговор и чистосердечное признание и записать на пленку. У нас с тобой часто такую фишку устраивали и всегда срабатывало.
– Как ты себе на этот раз представляешь «устройство фишки»? – Я честно не могла вообразить при всем богатстве творческой фантазии.
– Надо подумать, – Таисия с умным видом уставилась в окно. – Пошевелить мозгой.
– Так что, Горбачеву пока не звонить?
– Пока не надо, Михал Сергеич моментально возьмется за Маршавина и всю малину нам перепортит. Столько времени и сил потратили, меня вообще чуть не убили в лучших детективных традициях и вдруг под конец пьесы, Главный Убийца отвертится от всех воздушных обвинений, а когда стихнет шум и ляжет пыль, тихонечко где-нибудь удавит нас по одиночке.
– Слушай, а с чего ты вообще взяла, что он может так запросто отвертеться?
– Если за столько времени его не поймали и не посадили, значит, мужик умный и верткий. Не стоит, я думаю, недооценивать своего противника.
Это да, с этим я была согласна, следовало проявить осторожность. Но, как бы долго и усердно не «шевелили мы мозгой», вариантов пообщаться с Маршавиным на чистоту вырисовывалось немного. Снова являться в больницу и пытаться разговорить его на рабочем месте было бы глупо, опять следить и таскаться за ним долго и, возможно, не совсем безопасно. Оставался самый наглый и отчаянный вариант – заявиться к нему домой.
– Честно признаться, мне страшновато лезть к нему в логово, – поморщилась я. – Человек, который спокойно, возможно с улыбкой, шутками-прибаутками начинявший цианидом зубы разнообразным гражданам, не кажется радушным хозяином. А уж как он обрадуется недобитым детективам, упорно таскающимся за ним по пятам – даже страшно себе вообразить. И ничто ему не помешает довершить начатое.
– Да ну, – дерзко хмыкнул недобитый детектив, – и что же он будет делать с двумя трупами? Куда спрячет?
– Ой, да придумает что-нибудь, не маленький! Расчленит как-нибудь удачно с медицинской точки зрения и раскидает по авоськам.
– Я не хочу, чтоб меня раскидывали по авоськам, – Тая задумчиво подперла кулаком подбородок.
– Да меня вот тоже такая перспектива ничуть не радует.
– А что нам мешает предупредить Горбачева о том, куда мы настропалились и попросить нас подстраховать?
– Тогда придется ему все выкладывать.
– Совсем не обязательно. Скажем, что есть подозреваемый, но мы отнюдь не уверены, что это он и есть, едем с ним покудахтать по душам, но немного опасаемся за собственную сохранность. И он нас без проблем подстрахует.
В принципе, да, логично.
– А что насчет адреса Маршавина?
– Выясним в клинике.
– Так нам и сказали!
– А удостоверение частного детектива нам на что? Вот и пригодится.
И это верно. Оставалась еще одна маленькая, совсем крошечная проблемка, которую стоило незамедлительно решать, а именно сказать разлюбезному Конякину Станиславу Станиславовичу, что и завтра я на работу не приду… и послезавтра может быть тоже. Кто знает, как быстро дела продвинутся и в какую сторону. С духом я собиралась минут тридцать, не меньше, затем с замиранием души и тела набрала Конякинский номер. Начальство как всегда отрывисто и нервно гавкнуло:
– Да!
А я торопливо и жалобно зашепелявила о том, что дела мои плохи, зуб мне так толком и не починили и мне еще потребуется пара денечков. Из мембраны полился гремучий яд, я отодвинула немного трубку от уха и молча ждала, пока предводитель выскажется. Высказывался он долго, цветисто, образно, а когда сделал небольшую паузу, я быстренько прошепелявила, что напишу еще много изумительных статей сверхурочно. И даже составлю гороскоп. Вот. Составлением гороскопа у нас занимались все члены коллектива по очереди и все очень не любили это занятие, что касается меня, я же просто ненавидела гороскопы, никак не могла запомнить все эти планеты, даты и названия, но в данной ситуации приходилось чем-то жертвовать. Конякин помолчал, подумал и нехотя согласился, предупредив, чтобы ни на какие поблажки в дальнейшем я больше не рассчитывала. Горячо поблагодарив, положила трубку и утерла пот со лба.
– Тай! – крикнула я в сторону кухни. – Надумала, как адресом Маршавина разжиться?
– А чего тут думать? – донеслось в ответ. – Сказала же, поедем снова в клинику, сунем под нос регистраторше удостоверение и вытребуем адрес! Скажем, что Маршавин важный свидетель по делу и нам требуется с ним поговорить!
– Когда поедем?
– Надо выяснить, когда он не работает, чтобы не столкнуться невзначай. Позвоним в «Альфадент» завтра с утречка.
Хорошо, с утречка, так с утречка, на сегодняшний день мне уже ничего делать не хотелось, силы, понимаете ли, закончились. Надо бы в горячий душ, да в люльку под теплое одеяльце и спа-а-а-ать…
Всю ночь меня мучили кошмары, в которых дьявольски хохочущий Маршавин просверливал мою черепушку ни чем-нибудь, а дрелью и в образовавшееся отверстие щедро сыпал столовой ложкой мышьяк и заливал из чайника цианистый калий. В общем, проснулась я «бодрой и отдохнувшей», Тайка тоже еле поднялась и сразу принялась жаловаться, что чувствует себя полной развалиной.
– Это все потому, что мы вчера перенервничали, – я поставила чайник на плиту и заглянула в холодильник.
– Сена, если сейчас опять будет яичница, я умру! – простонала подруга, усаживаясь за стол. – Понимаешь? Издохну как человеческая личность!
– Не будет, – успокоила я, – яйца кончились.
– И чем же будем завтракать?
– А вот это уже вопро-о-о-ос…
Завтракать пришлось бутербродами, что тоже не больно-то пришлось по вкусу привередливой подружке. Ей вообще очень трудно в чем-нибудь угодить, но что поделать, с фуа-гра нынче в стране напряженка. Завершив все важные мероприятия и всячески позаботившись о Лаврентии, занялись детективно-следственными делами, а именно: позвонили в «Альфадент» и выяснили, что Маршавин Дмитрий Валентинович не работает сегодня.
– А завтра?
– Завтра работает. Вас записать?
– Нет, спасибо, не надо.
Поставив аппарат на диван рядом с собой, я посмотрела на подругу.
– Ну что, поедем?
– А есть другие варианты?
– В общем-то, нет.
– Значит, едем.
И мы поехали, вооружившись до зубов фото-аудиотехникой и фальшивыми удостоверениями.
Всю дорогу думали, как себя вести с Маршавиным, что ему говорить и как вызвать на откровенный разговор.
– Может, сказать ему, что хотим заказать кого-нибудь неугодного? – внесла нелепое предложение Тая, забираясь в маршрутку.
– Очень умно! – я примостилась на самом неудобном в маршрутке месте – спиною к водителю, а значит, мне всю дорогу придется «работать кондуктором» и передавать туда-сюда деньги. – Он же видел твое удостоверение!
– Ах, да, как-то вылетело из головы. Тогда…
– Давай приедем, выйдем и ты мне все расскажешь!
Как-то не хотелось мне, чтобы все пассажиры «газели» слушали наши сверхсекретные разговоры. Даже не знаю, как Таисия продержалась с закрытым ртом целых семь минут, должно быть нелегко ей дался этот подвиг. Маршрутка остановилась у метро, мы выбрались наружу и Тая сразу же затарахтела.
– Ну тогда скажем, что мы частные детективы, расследуем дело… дело… к примеру, дело Эммы Одинцовой.
– Какое «дело Эммы Одинцовой»? – Я надвинула поглубже капюшон куртки. Дул холодный, остро пахнущий снегом ветер – зима совсем уже близко подобралась. – Ее смерть была признана самоубийством.
– А мы скажем, что нас наняла ее сестра, желая докопаться до правды, дескать она до сих пор не верит в самоубийство Эммы.
Мы поднялись на платформу метро и встали в очередь в кассу.
– А каким таким боком к этому причастен дантист? Как мы на него вышли?
– Разговариваем и расспрашиваем всех знакомых и друзей покойной, а о том, что он был знаком с Эммой, бывал у них в доме, нам рассказал ее приемный сын.
– А если Маршавин упрется рогом в землю и скажет, что не был знаком с Эммой и никогда не бывал у нее в доме?
– Тогда пригрозим ему очной ставкой!
Надо же, какая деловая…
Купив карточки, миновали турникеты и забежали в вагон уже стоявшего у платформы поезда.
В «Альфаденте» снова было пусто, не наблюдалось почему-то желающих отремонтировать клыки с резцами, за справочно-регистрационной конторкой сидела все та же симпатичная молоденькая медсестричка. К ней и мы лыжи и навострили.
– День добрый! – суровым тоном произнесла Тая, моментально входя в роль «мента позорного». – У нас к вам есть пара вопросов!
– Да-да, конечно, – приветливо улыбнулась девушка. – Что вы хотите узнать?
– Домашний адрес Маршавина Дмитрия Валентиновича! – еще суровее произнесла Тая – ментозавр.
Миловидное личико девушки удивленно вытянулось, а в глазах зажглись вопросительные знаки.
– Видите ли, мы из детективного агентства, – на всякий случай я полезла в сумку за липовыми корочками, – расследуем один несчастный случай и нам нужно поговорить с Дмитрием Валентиновичем, возможно, он помог бы следствию.
– Из детективного агентства? – девушка так растерялась, что даже побледнела. – А-а-а-а…
– Не беспокойтесь, ваш доктор ни в чем не виноват, он просто может оказаться важным свидетелем, понимаете? Дайте нам, пожалуйста, его адрес.
– Я даже не знаю… – она поднялась со стула, обратно села, снова поднялась, лицо ее было уже не только растерянным, но и отчего-то напуганным.
Ничего себе правила в этой больнице! Ее что, выведут во двор и расстреляют за то, что она даст нам адрес дантиста? С грехом пополам мы все-таки добились своего и девушка записала нам вожделенный адрес на голубом квадратике стикера, при этом она так волновалась, что у нее руки дрожали. Нет, ей нужно срочно менять работу, срочно, такая молодая, а уже такая нервная.
Проживал засекреченный дантист-душегубец на метро Автозаводская в старой страшной пятиэтажке, чему мы не могли не удивиться. Мы с подругой всегда полагали, что зубной врач должен неплохо зарабатывать, а уж наемный убийца так и вовсе как сыр в масле кататься обязан, а если ловкач еще и совмещает две таких доходных работенки, то вполне можно наскрести на красивую квартирку в приличном доме с камуфлированной охраной. Домофон в двери очень кстати оказался сломан, что не могло не радовать, не надо было мерзнуть и ждать, пока какой-нибудь жилец нас впустит, а названивать в квартиру убийце и предупреждать о нашем визите мы не желали. Поднявшись на второй этаж, мы остановились у металлической двери с цифрой 8, отдышались, собрались с мыслями, с духом, набрались храбрости, смелости, борзости…
– Давай, звони, – шепнула Тая, переступая с ноги на ногу.
– Чего это я? Сама звони.
– Ты ближе к звонку стоишь.
Вот ведь бестия продувная, везде выкрутится! Что делать, пришлось затаить дыхание и тыкать неуверенным пальчиком в кнопочку. Тр-р-р-рак! Тр-р-р-рак! Мы поспешно состряпали внимательно-напряженные детективные лица, сурово глядя на кругляшок глазка. Открывать нам никто не поспешил. Я еще пару раз нажала на кнопочку, звонок послушно протарахтел, но результат остался тем же.
– Его нет дома, – разочаровалась Тая. – Есть тут где-нибудь поблизости кафешник?
– Я этого района совершенно не знаю.
– Не будем же мы его дожидаться в подъезде!
– Не кричи на весь дом, сейчас выйдем и поищем кафешник.
Что за человек, а? Чуть что сразу возникать и возмущаться начинает. Для верности я еще пару раз позвонила, хоть и понимала, что не услышать такой громкий, резкий звонок может только доктор, злоупотребляющий наркозом на дому.
– Пойдем уже, ясно, что дома никого нет.
– Идем.
Но, перед этим я зачем-то взялась за дверную ручку, опустила ее вниз и потянула на себя. И железная дверь отворилась.
– О боже… – испуганно прошептала Тая, – дверь что, открыта?
– Похоже, да.
Я тоже разволновалась, ведь ни разу еще в нашей практике открытые двери в квартиру до добра не доводили. Однако, за железной дверью оказалась еще одна – простенькая деревянная. С замиранием души и тела, я осторожно взялась за ручку, будто она могла оказаться раскаленной, и попробовала открыть. Деревянная дверь не поддалась.
– Странно, – я на всякий случай постучала.
– Ты уверена, что она заперта? Отойди, дай-ка я попробую.
Тая бесцеремонно оттеснила меня в сторону, подергала ручку, потянула на себя, затем навалилась всей своей немаленькой тушкой и толкнула как следует дверцу. Что-то щелкнуло, громко хрустнуло и дверь подалась внутрь.
– Тая, что ты наделала! Ты замок, что ли сломала, злобный бегемот?!
– Да какой тут замок, одно название, – она потрогала пальцем «собачку» хлипкой защелки.
– Теперь Маршавин сам нас может засадить за вторжение в его квартиру!
– Мы же не грабить его идем, так, просто, посмотрим, что там к чему. Всегда хотела посмотреть, как живут простые российские киллеры. – Тая приоткрыла дверь и заглянула в прихожую. – Идем, позырим.
– А если он вернется с минуты на минуту? Вдруг в магазин отошел?
– Тогда он удивится и обрадуется, увидав в своей квартирке сразу двух прекрасных мадмуазелей. Идем, идем, пока соседи не повылезали.
Прикрыв за собой обе двери, мы тихонечко полезли в квартиру простого российского киллера.
Глава девятнадцатая
Где-то в квартире едва слышно тикали часы, больше тишину ничто не нарушало. Первым делом мы заглянули на кухню и мой наметанный и завистливый до чужого добра глаз мигом отметил и оценил шикарную мебель и обстановку. Вроде и кухня не больше моей, а как все замечательно распланировано и обставлено! И вот как раз о такой кофеварке я совсем недавно мечтала… иш ты, новенькая совсем…
– Сена, куда ты лапы тянешь к чужому имуществу! – зашипела Тая. – Идем дальше!
Ну, дальше, так дальше. Заглянули в спальню и направились в зал. Вот там-то нас сюрприз и поджидал.
– Ой, – Тая резко затормозила в дверном проеме, – черт подери…
В одном из двух мягких кресел у полированного сервировочного столика, сидел облаченный в черных халат с большими белыми иероглифами господин Маршавин собственной персоной. Положив руки на подлокотники, сидел он неподвижно и смотрел прямо на нас. На столике кроме квадратного широкого стакана, на четверть полного золотистой жидкостью больше ничего не было.
– Здравствуйте, – залепетала Тая, – извините, что вот так вот ворвались, но мы звонили, стучали… у вас там открыто было…
Маршавин никак не отреагировал. Он, в общем-то, даже и не моргал.
– Тай, тише, – я оттеснила подругу и зашла в комнату. – Извините, с вами все в порядке?
Ноль реакции.
Читать бесплатно другие книги:
