Что хотят женщины Аделайн Л. Мари
Я быстро сняла рабочую одежду, выбрала длинное черное прозрачное платье и осторожно надела его через голову, удивляясь прочности ткани. Кисея колыхнулась вокруг моих ног, пояс в стиле ампир лег под грудью. Я боялась даже посмотреть на себя в зеркало, но сделала это…
Вау! Отлично.
Я не только выглядела сексуальной. Я чувствовала себя такой.
Я могу это сделать!
Но шаг к зеркалу заставил меня испугаться. Я буквально видела сквозь ткань собственные соски! Я инстинктивно прикрылась руками.
Вообще-то, я не могу этого сделать. Я не могу просто выйти вот в таком виде.
Я снова оглядела вешалку, изучила все эти чудесные эротичные вещи. Я подумала об Эрике, о его руках, о том, как мои пальцы коснутся его волос. Снова посмотрела на себя в зеркало. Все эти годы одиночества, годы работающей матери и очень много работающей матери, похоже, лишили меня способности просто играть.
Послышался мягкий стук в дверь.
– Соланж? Как ты там?
Шампанское согревало мою кожу.
– Сейчас выйду.
Я сунула ноги в туфли на каблуках, сосчитала до пяти. Посмотри на себя в этом черном неглиже. Ты действительно собираешься это сделать, всерьез?
В последний момент я протянула руку к купальному халату и набросила его на себя.
Детский поступок.
Ну же! Просто выйди за дверь. Осторожно ступая в непривычных туфлях, я подошла к двери и открыла ее. В глаза мне ударили бившие в окно лучи садившегося солнца.
– Я здесь, Соланж.
Я пошла на звук его голоса, и каблуки глухо постукивали по деревянным доскам. Я заглянула за перегородку и увидела Эрика, склонившегося над явно очень дорогой фотокамерой, установленной на штатив. Эта камера была совсем не похожа на ту, которой Эрик делал предыдущие снимки. И задник тоже был другим, на этот раз темно-синим, а на невысоком подиуме были разбросаны яркие подушки.
– Привет, – сказал Эрик, поднимая голову.
Его лицо выглядело мягким, спокойным.
– Привет, – ответила я, с трудом изображая улыбку.
– Устраивайся поудобнее.
Придерживая халат, я перешагнула через подушки и раздвинула их в стороны, усевшись, как большая курица в гнездо. Уж это определенно не было сексуальным.
Я все еще оставалась в халате, когда Эрик начал снимать.
Потом он снова посмотрел на меня поверх камеры:
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем, – ответила я, поглядывая на тени в углах и чувствуя себя ужасно неловко. Небо за окнами уже стало темно-синим, сумеречным. – Просто это всего лишь вторая моя фантазия…
– И что ты воображала в этом сценарии?
Я мысленно вернулась в тот день, когда записывала все в папку на кухонном столе. Что я там написала на тему «Смелость»? Конечно, я и не думала о том, чтобы заниматься сексом с неким красавцем-фотографом, я написала нечто вроде того, что мне хотелось бы «понаблюдать за собой, почувствовать себя желанной женщиной».
– Ну, о том, чтобы понаблюдать за собой, почувствовать себя желанной.
– И почему это для тебя так трудно?
– Не знаю… В моем деле внешность отвлекает не меньше, чем привлекает. Чем ты красивее, тем меньше, похоже, тебя воспринимают всерьез.
– Я-то уж точно воспринимаю тебя сейчас очень серьезно, – сказал Эрик, направляя на меня объектив.
Клик-клик…
– Могу я спросить? А почему ты занялся этим?
– А почему ты спрашиваешь? – ответил он вопросом, посмеиваясь.
– Непохоже, чтобы у тебя были проблемы с женщинами.
Куда меня несет? Журналистка готова уничтожить всю химию секса.
– Проблем нет, да. Женщины кругом. – Клик-клик… – Но с другой стороны, я встречаю не так уж много женщин, – добавил Эрик. – Как насчет такого… Вместо того чтобы объяснять тебе на словах, почему я за это взялся, позволь мне показать тебе.
От этого предложения у меня голова пошла кругом.
– Давай начнем с халата. Сбрось его, Соланж. А потом просто не обращай на меня внимания. И расслабься, откинься на подушки.
Может, потому, что Эрик теперь не просил, а приказывал, а может, потому, что свет понемногу угасал и в секции с подушками стало весьма уютно, я обнаружила, что уже стягиваю с себя махровый халат и отбрасываю его в сторону. Я легла на бок, оперлась на локоть в черном прозрачном платье, прижимая вторую ладонь к животу, продолжавшему бурлить.
Сначала я не понимала, куда смотреть, как держаться. А потом… потом начала расслабляться. Я закрыла глаза и откинулась спиной на подушки. После того как я несколько минут потягивалась и устраивалась поудобнее, Эрик плюхнулся рядом со мной, держа камеру. От него замечательно пахло, это был глубокий запах цитрусов и мускуса. Теплая рука Эрика задела меня, когда он наводил видоискатель, выбирая ракурс.
– Я хочу, чтобы ты увидела себя.
И я увидела… Ну, может, это был кто-то другой, похожий на меня, теперь купавшийся в ослепительном свете. Моя кожа словно стала светиться, бархатные тени подчеркивали изгибы моего тела. А потом я увидела темные соски, прижимавшиеся к тонкой ткани. Я закрыла видоискатель ладонью, мой пульс просто сходил с ума.
– Вау! – воскликнула я. – Ты ведь понимаешь, что из-за моей работы ты должен будешь уничтожить эти кадры.
Эрик улыбнулся:
– Я хотел, чтобы ты увидела то, что вижу я, когда на тебя смотрю. Давай-ка еще кое-что сделаем, – добавил он, садясь рядом со мной.
И тут я ощутила знакомую тяжесть, некую боль в животе пониже пупка. Я начинала возбуждаться. То, что я набралась храбрости и открылась перед кем-то другим, завело меня.
– Теперь становишься чуть более дерзкой? – (Я кивнула.) – Хочешь примерить что-нибудь еще? Или что-нибудь снять с себя?
Да уж, вот это выбор!
– Я… я посмотрю, что там еще есть, на той вешалке, – сказала я, не зная толком, хочу ли задержать события или поторопить их.
Но разве это имело какое-нибудь значение? Я уже втянулась.
Я буквально рысцой помчалась в спальню и принялась изучать наряды, чувствуя себя уже куда как смелее. Я выбрала светло-розовый бюстгальтер, отделанный серыми лентами, и парные с ним трусики. Бюстгальтер приподнял и выставил напоказ мою грудь, чего я обычно никогда не делала. Я накинула подходивший к белью серый прозрачный пеньюар и решила, что лучше остаться босиком. Именно поэтому Эрик не услышал, как я подхожу к секции за перегородкой; он уже возился с фильтрами и устанавливал нечто вроде экрана перед осветительной аппаратурой.
Он поднял голову. Я уронила руки вдоль тела, позволив пеньюару распахнуться, чтобы Эрик увидел меня целиком.
Смелость.
– Прекрасно, – прошептал он и кивком предложил мне снова занять позицию в секции.
Его взгляд не отрывался от меня, пока я устраивалась среди подушек. Когда он подошел ближе, я перевернулась на спину и посмотрела ему прямо в глаза. Эрик стоял надо мной, его камера то и дело щелкала, делая кадр за кадром.
– Распахни пеньюар пошире, – велел Эрик низким настойчивым голосом. – Так, хорошо. А теперь проведи руками вдоль тела.
Закрыв глаза, я позволила рукам соскользнуть с груди и погладить бока.
– Да, вот так. Да.
Я медленно погладила живот и остановилась возле трусиков. Я открыла глаза и снова встретила взгляд Эрика. Он стоял на коленях рядом со мной. Протянув свободную руку, он сжал мои пальцы и подсунул их под эластичный край трусиков, понуждая касаться себя более интимно. Я так и сделала, сама изумившись тому, насколько я стала мокрой.
– Скажи, что ты сейчас чувствуешь, – попросил Эрик, теперь уже едва ли не оседлав меня и продолжая щелкать затвором фотокамеры.
Смущенная, я откинулась назад, прижала лицо к подушке, лежавшей рядом со мной, но все равно мои пальцы продолжали двигаться под шелковыми трусиками.
– Я… промокла, – наконец пробормотала я. – Очень.
– Да? Покажи мне, – сказал Эрик, глядя на мою руку.
Я замялась.
– Эти снимки. Ты не можешь… – предостерегла я Эрика.
– Они твои. Не тревожься. Когда мы закончим, ты все заберешь. Обещаю. Помни, любовь моя, – «Смелость»!
Я спустила трусики вниз, стянула их и швырнула на пол. Сжав колени, я положила ладонь между своими бедрами и снова отвернула голову. Я просто… я просто поверить не могла, что делаю такое! Марша была бы в шоке. Не говоря уж о Джулиусе.
Эрик устроился в конце секции, в которой мы находились. Когда я раскинула ноги, он начал щелкать затвором, зачарованно делая кадр за кадром. Мои руки двинулись в обратную сторону. Я сняла серый пеньюар. Потом, выгнувшись, расстегнула бюстгальтер и забросила его через плечо. Вместо чашечек бюстгальтера на грудь легли ладони, и я вдруг обнаружила, что сжимаю собственную грудь и извиваюсь, настолько завела меня реакция Эрика.
– Так, так, Соланж… то, что надо… – бормотал он, придвигаясь ближе.
Я села, внезапно окончательно осмелев:
– А как насчет тебя, Эрик?
Он остановился и водрузил фотоаппарат обратно на штатив, стоявший рядом с нами, настроил его так, чтобы объектив смотрел на нас, щелкнул каким-то переключателем.
– Снимем это на видео, хорошо?
Я сделала глубокий вдох. Смогу ли я? Да. Смогу. Я кивнула, и Эрик наконец отпустил фотокамеру, которая, как я только теперь поняла, была одновременно и видеокамерой. Он через голову снял футболку, явив великолепный торс.
– Все сними, – сказала я. Это действительно был мой голос, и слова вырвались из моего рта. Вот уж воистину смелость.
Эрик весело улыбнулся, расстегивая джинсы, и лишь на мгновение приостановился, чтобы достать из переднего кармана презерватив и бросить его на покрывало рядом со мной. Для такого крупного человека он был на удивление поджарым. И у него было несколько шрамов, и прежде всего бросался в глаза тот, что находился ниже грудной клетки. Эрик увидел, что я смотрю на этот шрам.
– Я занимался фехтованием, – сказал он. Я вскинула брови. – Очень плохо, – добавил Эрик.
Я рассмеялась. А он, полностью обнаженный, начал медленно приближаться ко мне. Он уже стоял надо мной на четвереньках, и его волосы упали вперед, а я, вздрагивая, изо всех сил вжалась в подушки. Мои нервы были натянуты до предела. Как я с этим справлюсь?
– Потрогай мой шрам, – прошептал Эрик, беря мою руку и прижимая ее к своему теплому животу. И я ощутила его глубокое и все ускорявшееся дыхание.
Я провела пальцем по грубоватой коже на линии шрама, потом опустила ниже и добралась до мужского достоинства Эрика, твердого, настойчивого.
– Ох, да, – шепнул Эрик, закрывая глаза.
Я сжала его в руке. То, как исказилось лицо Эрика, подтолкнуло меня к дальнейшим действиям. Эрик приподнялся и коленями раздвинул мои ноги. Он поцеловал меня, его тело покачивалось над моим, а я уже обеими руками ласкала его могучий орган все настойчивее. Эрик прижался горячим жадным ртом к моей груди и стал ее целовать; этот мужчина действительно хотел меня. Глядя на собственное тело сквозь облако его спутанных волос, я понимала, к чему он меня ведет и что хочет со мной сделать.
Эрик обеими руками обхватил меня за талию. И дал мне мгновение покоя, а затем подвел ладони под мои ягодицы и легко, почтительно приподнял мои бедра, и его пальцы становились все настойчивее, когда он раздвигал мои ноги, чтобы начать свой пир. Эрик языком отыскал мою киску, обхватил ртом вход в нее, скользнул языком вглубь. Это было ошеломляюще и невероятно. Разве так бывает – чтобы совершенно незнакомый человек вдруг заставил вас забыть обо всех правилах и запретах? Или, может быть, дело было именно в этом незнакомце, полном жажды и желания?
Я застонала, отвернув лицо в сторону и опять уткнувшись в подушки. А потом все мое тело наполнилось жаром, кожу обожгло желанием. Я повернулась и посмотрела на Эрика: он замер и одной рукой стал нащупывать рядом с собой пакетик с презервативом, другой продолжал поддерживать меня. Разорвав пакетик зубами, Эрик быстро надел презерватив. Я крепко зажмурилась и почувствовала, как он осторожно проникает в меня, крепко сжимая мои бедра, а потом он начал медленно, со знанием дела овладевать мной. Я ничего не видела, потому что закрыла глаза, но ощущала все. Так вот оно каково бывает, если тебя трахает с силой и наслаждением прекрасный мужчина.
И вот каково оно выглядело.
Позже, в надежном уединении собственной спальни, поставив рядом с собой огромный стакан с попкорном, а ноутбук пристроив на коленях, я быстро просмотрела первые снимки из всего того, что Эрик отдал мне. Кое-что мне понравилось, а иной раз я морщилась. Потом я добралась до фотографий в обнаженном виде – тех, где мои ноги были раскинуты, а тело извивалось от сексуальной жажды. Ох, боже, да вы только взгляните на меня!
Я даже взвизгнула от насмешливого огорчения.
А затем очередь дошла до видео, до того момента, когда Эрик широко раздвинул мои ноги, на секунду нависнув надо мной, и его мускулистая спина вздрагивала. Камера крупным планом снимала то, как он ласкал языком мой клитор, мои пальцы цеплялись за его волосы, глаза были закрыты. Бог мой, ну и выражение на моем лице! Чистейший сексуальный экстаз. Вот почему мужчинам нравится смотреть. Я же и в самом деле выглядела восхитительно. Голова Эрика между моими бедрами, а потом он переворачивает меня так, чтобы я встала на колени (должна заметить, я неплохо выглядела в этой позе), и он овладевает мной, яростно, а я замираю в ожидании оргазма. Я таращилась на все это, и на мое лицо падал отсвет с экрана, а глаза стали, наверное, размером с блюдце.
У меня был сексуальный фильм! Черт побери, настоящая запись живого секса! Тут началась та часть, когда Эрик двигался все энергичнее и быстрее, безжалостно вонзаясь в меня, и его пальцы при этом буквально терзали мои бедра. Я совершенно отчетливо видела на записи, когда именно дошла до высшей точки, и я доходила до нее прямо сейчас, глядя на себя со стороны, и мои пальцы повторяли движения рук Эрика, когда я наблюдала за всем. Его взгляд упирался в мою спину, когда он снова и снова погружался в меня, бормоча мое имя: «Соланж, ох, Соланж, ох, черт, детка… Я сейчас кончу, я кончаю…» Так оно и было. И я тоже еще раз достигла пика, только теперь в собственном доме, на собственной постели, и мои глаза закатились к потолку от бесконечного блаженства. Я остановила запись на том месте, где Эрик упал на мою спину, обхватив руками мою талию, ведь этот момент служил доказательством моей смелости, решимости сделать нечто такое, что прежде мне бы и в голову не пришло.
И все это был невыразимо прекрасно.
Утром, перед тем как отправиться на работу, я еще раз просмотрела это видео, пока заваривался кофе. А потом вышла на задний двор и расколотила флешку на тысячу кусков, и захоронила осколки под старой сосной.
Глава четвертая
Кэсси
Когда позвонила Матильда и объяснила, в чем состоит их проблема, я просто не смогла сказать «нет».
– Кэсси, я бы не стала тебя просить, если бы не крайняя необходимость, – сказала она. – Нам нужен кто-то такой, кого не было на церемонии представления.
Она объяснила, что Бернис помогала при разработке весьма интересной фантазии, включающей фотосессию для новенькой, но неожиданно заболела. И им отчаянно нужен был кто-то, кого новая кандидатка не видела и не смогла бы узнать. И вот таким образом я снова вернулась в С.Е.К.Р.Е.Т., на этот раз не как наставница, а как участница фантазий. У меня просто не было времени на то, чтобы стать членом Комитета по-настоящему, пока не было. Может быть, потом, когда ресторан уже начнет работать в полную силу, у меня будет оставаться время для себя. Но хоть что-нибудь я должна была сделать после всего, что С.Е.К.Р.Е.Т. сделал для меня.
В общем, в следующее воскресенье я должна была отправиться в район Уэрхаус. Матильда предложила мне надеть парик со светлыми волосами и наложить побольше косметики, чтобы меня уж наверняка не узнали потом. Задача состояла в следующем: изображать из себя ассистентку некоего фотографа. Я была взволнована, меня радовала возможность отвлечься от всего, хотя должна признать: когда Матильда сообщила мне, что новенькая – не кто иная, как Соланж Фарадей, ведущая выпуски новостей, я была буквально ошарашена. Ведь она была из тех женщин, которых трудно представить нуждающимися в помощи такой организации, как наш С.Е.К.Р.Е.Т., но я тут же поспешила напомнить себе, что Соланж – обыкновенная женщина, как все мы, как я, как Дофина, Кит и Анджела, – женщина, которой необходима небольшая сексуальная встряска.
Эта фантазия и в самом деле потребовала искусной подготовки. Прежде всего обществу С.Е.К.Р.Е.Т. пришлось убедить телестудию нанять для ежегодной фотосессии нового фотографа, некоего Эрика Бандо, и при этом не выдать своих замыслов. Его завербовала и подготовила Анджела. Эрик ничего не взял с телестудии, его работу оплатил С.Е.К.Р.Е.Т., и в итоге фотосессия вышла потрясающая. К тому же Матильда оказалась права в отношении меня. То, что я помогала в осуществлении фантазии Соланж, почти вышибло из моей головы мысли об Уилле. Правда, возникла одна проблема. Я должна была гримировать Соланж! Ну и кошмар я устроила на ее лице! К счастью, она решила взять дело в свои руки и отказалась от моих услуг.
Надо сказать, Соланж произвела на меня огромное впечатление. Меня взволновало и то, что мне пришлось играть роль властной блондинки, стать совсем другим человеком, кем-то более дерзким, сексуальным и уверенным, чем я сама. А еще это приключение подсказало идею, в которой я весьма нуждалась перед открытием ресторана «Кэсси».
Мы решили открыться в канун Нового года. И недели, предшествовавшие великому событию, состояли из сплошной суеты: нужно было подготовить меню, проверить новые блюда, закупить недостающее оборудование, да к тому же еще и нанять и обучить новый персонал – официантов и кухонных работников. И каким-то образом во всей этой неразберихе мы с Уиллом умудрялись избегать друг друга, общаясь в основном с помощью переписки. Многие дела мы делали каждый сам по себе: Уилл закупал пароварки и жаровни, я вела собеседования с поварами, нанимала шеф-повара по соусам и бармена. Уилл договаривался о парковке со скидкой перед рестораном, а я дегустировала миндальное мороженое и прочее в этом роде, стараясь найти самые необычные рецепты приготовления, и Делл, к счастью, помогала мне в этом. И одновременно я успела отработать еще несколько смен внизу, в кафе, обучая Морин.
Я была настолько занята, что и думать забыла составить какие-то планы на Рождество. Я была бы счастлива провести праздники с Дикси, отгоняя ее со стопок рецептов и списков закупок на моем кухонном столе. Но Матильда убедила меня встретить Рождество с ней и Джесси, который оказался свободен, потому что его сын должен был отправиться к своей маме.
Это был очень милый вечер, пусть даже и слегка неловкий. Мы собрались в кухне Особняка. Матильда подумала, что было бы забавно использовать этот дом для других целей, кроме секса. В конце концов, Особняк располагался в прекрасном месте, а кухня в нем была отлично оборудована. Матильда встретила меня у боковой двери – в джинсах, домашних туфлях и свитере, и выглядела она сияющей и невероятно молодой без какой-либо косметики, а ее рыжие волосы свободно спадали ей на плечи. Я почувствовала себя чересчур нарядной в блестящей блузке и на каблуках.
– Кэсси, ты замечательно выглядишь! – воскликнула Матильда, забирая мое пальто.
– Вообще-то, я себя чувствую как рождественская елка на прогулке.
– Надо было тебя предупредить, что лучше прийти в пижаме.
Я отдала Матильде бутылку шампанского средней цены и с восторгом вдохнула запахи, витавшие в кухне.
– Клодетт приготовила отличную индейку, – сказала Матильда.
Клодетт постоянно жила в Особняке. Она была не только помощницей, подходящим для общества С.Е.К.Р.Е.Т. человеком – осторожным и благоразумным, – но и великолепной кулинаркой. Войдя следом за Матильдой в кухню, я увидела, что огромная электрическая духовка еще не выключена, а на сосновом столе уже стоит корзинка с сухариками, супница и большая миска с салатом.
– Когда я была здесь в прошлый раз… – начала я, но не закончила фразу, потому что в этот момент в кухню вошел Джесси – вошел из той самой двери, за которой начала осуществляться моя четвертая фантазия: секс со знаменитостью и оральный секс… в то время как на плите кипела огромная кастрюля с гамбо.
Джесси вытер влажные руки о рубашку.
– В прошлый раз, когда ты была здесь… И что? – спросил он, целуя меня в висок. – Ну, можешь не говорить. Я лучше сам представлю. Надеюсь, у тебя сегодня хороший аппетит.
За последние два месяца я почти не видела Джесси. Время от времени мы обменивались эсэмэсками, неопределенно говоря о том, что неплохо было бы вместе посмотреть какой-нибудь фильм, но ничего конкретного не происходило. Мы оба были до нелепости заняты, но прежде всего я просто не хотела слишком много знать о деятельности Джесси в обществе С.Е.К.Р.Е.Т. Проблема была в том, что, хотя помощь в осуществлении фантазии Соланж отвлекла мои мысли от Уилла, она в то же время вернула их к… сексу.
И теперь, когда справа от меня сидел Джесси, выглядевший соблазнительно в красной рубашке с закатанными рукавами, открывавшими его татуировки, с зачесанными назад волосами, с чисто выбритым лицом, мне было весьма трудно не бросать на него взгляды украдкой. Я вертелась на месте, наблюдая за движением его челюсти, когда он жевал. Черт побери, он был так сексуален! Я и забыла, как мне нравилось смотреть на то, как он ест. Джесси работал с едой, он испытывал к ней особые чувства и сам был весьма аппетитным мужчиной.
После ужина Джесси налил еще вина сначала Матильде, потом мне, а уж потом заново наполнил собственный бокал.
– За Рождество, – сказала Матильда, поднимая свой бокал. – Может быть, мы всегда будем находить утешение в обществе друг друга.
– И за бывших возлюбленных. Пусть они всегда живут в наших сердцах, – добавил Джесси, – даже если их нет в наших постелях.
Я почувствовала, что краснею.
– Джесси Тернбул, да ты пьян! – выбранила его Матильда. – Это совсем не праздничная тема. Немедленно извинись перед Кэсси!
– Перед кем? – переспросил он с усталой улыбкой на лице. И, не ожидая дальнейших слов Матильды, он повернулся ко мне и положил ладонь на мою руку. – Кэсси, прости меня, я немножко перебрал и сказал грубость. Я не хотел тебя обидеть.
– Я приготовлю кофе, – заявила Матильда, вставая из-за стола.
Я посмотрела на Джесси, который вдруг как будто разволновался.
– Эй, с тобой все в порядке? – шепотом спросила я.
Джесси не мог ведь огорчаться из-за нашего разрыва, если это вообще можно так назвать, или мог?
– Я в порядке, но думаю, мне пора. Матильда, передай Клодетт: ужин был просто изумительный.
Я ожидала, что Матильда попросит его задержаться, по крайней мере на кофе. Но она просто вызвала лимузин.
– У меня грузовик.
– А у меня твои ключи от него, – ответила Матильда. – Получишь свой грузовик завтра. Спокойной ночи, Джесси.
Джесси встал, потянулся, поцеловал нам обеим руки, пожелал спокойной ночи и ушел, не добавив больше ни слова.
– Он как-то уж очень напряжен, – заметила я.
– Ну, вино не уменьшает чувство обиды, – ответила Матильда, ставя на стол турку с кофе.
– Но мне и в голову не приходило, что он до сих пор так… раздосадован.
Матильда одарила меня теплой улыбкой:
– Ты знаешь, Кэсси, я не люблю сплетни. А болтовня о только что ушедшем госте сродни им.
Я все поняла. Матильда была права, конечно. Я сменила тему:
– Матильда, я бы хотела кое-что с тобой обсудить. Это насчет Уилла. И нового ресторана. – Я рассказала ей, что Уилл настоял на том, чтобы назвать ресторан моим именем. – Вот так. И я приняла решение. Я хочу вложить в него деньги. Я хочу участвовать в этой игре. У меня есть деньги, что я получила по страховке Скотта. Они вложены в другое, но их нетрудно будет изъять. Ты деловая женщина. Что ты об этом думаешь? Не совершаю ли я глупость?
Матильда хорошенько подумала над ответом:
– Я полагала, что эти деньги ты отложила на старость, Кэсси. Это ведь все, что у тебя есть. А от ресторана нелегко добиться хорошей прибыли, даже в лучшие времена. Есть и менее рискованные способы вложения денег.
– Я знаю, но…
– А что будет, если ресторан прогорит? Как тогда тебе прожить?
– Он не прогорит. Если я вложу в него деньги, то уж все силы приложу к тому, чтобы он стал прибыльным.
Матильда засмеялась:
– Мне очень не хочется этого говорить, но, зная тебя, думаю, так оно и будет. Однако прошу тебя, поступай так ради себя самой, а не ради Уилла. Он будет полным дураком, если откажется от твоего предложения.
Я обняла Матильду и поблагодарила ее. Теперь мне оставалось только убедить Уилла.
В День подарков, когда мы с Клэр чистили новенькие серебряные приборы для ресторана, мои мысли были заняты тем, как изложить Уиллу мое предложение. Я все больше сближалась с Клэр; она сейчас переживала некую романтическую драму у себя в колледже – из тех, через которые проходят все подростки.
– Нет. Оливии нравится Бен, только она думает, что он нравится мне просто потому, что мы с ним как-то занимались сексом, ну, всего разок. Ну ладно, два. Но он мне не нравится! Ладно, он мне нравится как друг. И если ему нравится Оливия, то зачем ему болтаться возле меня? И почему я не могу поддерживать отношения с ним просто из-за того, что ему, возможно, нравится она? Это ужасно глупо! А все девчонки на меня злятся. Но если им так уж обязательно на кого-нибудь злиться, почему бы им не заняться Беном, не выдать ему по первое число за то, что он занимается сексом со мной, когда ему нравится Оливия?
– Вообще-то, звучит довольно путано, милая, – только и смогла ответить я.
Я все еще смотрела на Клэр как на ребенка, думая, что ее проблемы яйца выеденного не стоят. И честно говоря, мысли у меня были заняты другим. Я глянула на часы. Было уже почти четыре. Я согласилась встретиться вечером с Джесси, поскольку утром он позвонил и весьма неуклюже извинился за свою пьяную выходку в Особняке накануне вечером. Мне было интересно, не подтолкнула ли его к этому Матильда?
– Путано? Знаешь, где настоящая путаница? Между тобой и дядей Уиллом! – заявила Клэр, садясь на металлический кухонный стол, тот самый, который постоянно напоминал мне о моей фантазии, осуществленной вместе с Джесси. – Похоже на то, что вы, ребята, разбежались.
Клэр уже получила весьма выразительный ответ от Уилла, сказавшего: «Это не твое дело, детка» – а потому я постаралась ответить ей так же неопределенно.
– Мы решили, что нам лучше быть просто друзьями.
Мне ужасно хотелось добавить: «И я надеюсь, деловыми партнерами». Уилл сегодня должен был закрывать кафе, но пока не появился.
– Ну да. Конечно. Ладно, – пробормотала Клэр, бросая в рот жевательную резинку.
И как раз в этот момент в кухню вошел Уилл с коробкой тонких пластиковых папок, в которые мы собирались вкладывать наши новые меню. Я по-прежнему любила смотреть на его лицо, но злилась на себя за то, что при виде Уилла у меня перехватывает дыхание.
– Извините, опоздал. Только что получил, – сказал он, доставая одну папку и протягивая ее мне.
Я взяла ее из теплой руки Уилла.
– Они просто великолепны, – произнесла я, остро осознавая то, что наши пальцы соприкоснулись на мгновение.
Но в то время как я изо всех сил старалась не выдать своей реакции на это случайное прикосновение, Уилл выглядел явно сконфуженным.
– А что, эта новая посудомоечная машина по-прежнему оставляет пятна? – спросил он у Клэр, проскакивая мимо меня.
– Ага, – кивнула Клэр.
– Черт! С этой машиной да еще с новой проводкой мы разоримся до того, как откроемся.
Момент был подходящий для моего выхода на сцену. Ну же, спроси прямо сейчас.
– Уилл, я хотела кое-что обсудить с тобой.
– А ты, – обратился он к Клэр, не обращая на меня внимания, – выяснила, кто оставил те дерьмовые комментарии в «Фейсбуке»?
Клэр сразу поникла.
– Бен сказал, что это Оливия, – ответила она. – Но я с ней поговорила, и она все отрицает.
Уилл сильно покраснел. Он потряс пальцем перед лицом племянницы:
– Я тебе говорю, Клэр, если кто-нибудь еще раз напишет о тебе нечто подобное, я не смогу остаться в стороне, ясно? Мне придется поговорить с их родителями.
– Ну конечно, дядя Уилл, ведь каждому молодому человеку ужасно хочется, чтобы какой-нибудь сердитый взрослый совался в его проблемы, потому что так все сразу можно решить. – Клэр вытаращила глаза, спрыгнула со стола и потащилась в обеденный зал.
– Что за комментарии? Что вообще происходит? – спросила я.
Уилл громко, протяжно вздохнул:
– Да кто-то, а кто, она говорить не хочет, то и дело треплет имя Клэр на ее странице в «Фейсбуке». Вывешивает там имена ее друзей. А ее друзья говорят, что их преследуют или что-то в этом роде. Я вообще не понимаю, как все это работает. Я знаю лишь одно: ее это очень расстраивает и мешает учиться. Она два раза оставалась дома на прошлой неделе.
– И как они ее называют?
– Ну, шлюхой или кем-то в этом роде.
Я вдруг почувствовала себя виноватой из-за того, что не поддержала Клэр, когда она затронула эту тему.
– Ужасно.
– Знаю. Девочки бывают очень жестокими друг с другом. – Уилл огорченно покачал головой.
– Да, конечно, ты знаешь. С мужчинами тоже такое случается.
Черт! Эти слова вырвались до того, как я успела себя остановить.
Лицо Уилла на мгновение исказилось болью, но я быстро сменила тему, не давая открыться ранам. Сейчас было слишком неподходящее для этого время.
– Слушай, Уилл, я рада, что ты пришел. Потому что… дело в том… Я хотела кое-что с тобой обсудить. У меня есть некое предложение.
– Говори, – ответил Уилл, складывая руки на груди и принимая деловой вид.
– Насчет названия ресторана. Я тут подумала, а что, если…
– Мы это уже обсуждали. Название останется прежним.
– Знаю, Уилл. Это мне понятно. А ты войди в мое положение.
– Я понимаю, но тебе придется привыкнуть.
– Возможно. Но если уж ресторан назван в мою честь, мне бы хотелось… ну, чтобы это что-то значило. Я хотела бы вложить в него деньги.
Уилл несколько раз моргнул, но его лицо оставалось неподвижным.
– Я же говорил тебе, твоего труда будет вполне достаточно.
– Только не для меня. Я ведь тебе рассказывала, когда Скотт умер, мне достались кое-какие деньги по страховке. Я их почти не трогала. И то, что есть, – около шестидесяти пяти тысяч – я хочу вложить в это дело. Хочу быть… твоим партнером. Деловым партнером.
Уилл не стал тратить время на размышления:
– Нет. Невозможно. Это твое пенсионное обеспечение, Кэсси. У тебя ничего больше нет.
– Да. Но мое пенсионное обеспечение – здесь. Вот это место и есть оно. А ты нуждаешься в деньгах, сам знаешь. Если я вложу деньги сюда, это… ну, не знаю, как сказать… в общем, я буду чувствовать, что достойна названия ресторана. И не отказывайся. Мне просто необходимо, чтобы ты согласился. Я хочу это сделать. Или…
– Или – что?
Если ты это произнесешь, тебе придется это сделать. Хватит пустых угроз. Но в тот момент я ощущала это не как угрозу, а как простую необходимость.
– Или я действительно не смогу здесь остаться.
– Не поступай так, Кэсси. Не выдвигай ультиматумов.
– Это не ультиматум. Это факт. Я должна так поступить, потому что я отвратительно себя чувствую. Но если мне будет принадлежать часть ресторана, я буду чувствовать себя лучше. Да, присутствует маленький риск. Но я думаю, что если я буду иметь к этому настоящее отношение, то будет и надежда на удачу.
Уилл почесал в затылке. По выражению его лица я не могла понять, то ли он вроде как рассержен, то ли вроде как польщен.
Читать бесплатно другие книги:
