Меч королей Янси Рик

50

После смерти я побывал в нескольких местах.

Сперва я завис под сводом пещеры и сверху увидел себя, пригвожденного мечом к стене. Могар, обеими руками схватившись за рукоять, изо всех сил тянул меч к себе. Его лицо перекосилось от натуги. Он рычал от злости и бессилия, и его рев эхом разлетался по всей пещере.

Он все тянул и тянул меч, но никак не мог вытащить его из стены.

Потом Могар, пошатываясь, отошел от меня, разыскал свой кинжал с двухфутовым лезвием, который бросил, когда кинулся за мечом, и снова вернулся ко мне. Наверное, он собрался освободить меч от моей плоти, потому что тело человека слишком мягкое и не может служить упором. После этого картинка постепенно исчезла.

Наступила тишина, а потом я услышал шелест листвы.

И очутился в больничной палате. Я сидел у маминой койки, а мама просила:

– Пожалуйста, помоги. Сделай так, чтобы не было больно.

Я не мог этого вынести, отвернулся и увидел на диване дядю Фаррела с мечом в груди. Он выдернул клинок и протянул мне.

– Забери его, Эл. Забери его.

Я отвернулся от дяди. Рядом со мной стоял Бернард Сэмсон, мой отец, и он говорил мне:

– Они принадлежат древнему тайному Ордену и связаны клятвой хранить меч, пока не придет Хозяин и не предъявит на него свои права.

Я снова отвернулся и увидел Беннасио. Я слышал наши голоса, но это было больше похоже на воспоминание.

Кто же это, если Артур умер?

Хозяин – тот, кто заявит на меч свои права.

И кто это может быть?

Хозяин меча.

Беннасио отвернулся, и мне стало грустно, потому что по нему я скучал больше всех.

А потом я увидел Леди в Белом. Она сидела под тисовым деревом. Ветра я не чувствовал, но ее темные волосы развевались, а полы белого плаща перекатывались, как волны.

Она не посмотрела на меня, когда я встал рядом. Ее щеки были мокры от слез.

– Я умер? – спросил я.

– А ты хочешь умереть?

– Думаю, что хочу. Я очень устал.

Большего всего на свете мне хотелось лечь на землю, положить голову ей на колени и чтобы она гладила мой лоб.

По ее щеке скатилась слеза, и я сказал:

– Пожалуйста, не надо. Я ведь старался. С самого начала я делал то, о чем просили. Дядя Фаррел попросил помочь ему достать этот меч, и я помог. Беннасио попросил помочь вернуть меч, и я снова помог. Могар попросил принести меч ему, и я принес. Но каждый раз, когда я выполнял чью-то просьбу, кто-нибудь умирал. Так что сами видите, леди, – больше никого не осталось. Уже никто не нуждается в моей помощи, и никто не умрет из-за моих стараний. Мне незачем возвращаться.

Я отвернулся, потому что видеть ее слезы было невыносимо. Она оставалась на месте, но я не мог ее видеть; я различал только воспоминания о ней, о тисовом дереве, о высокой траве и блеске битого камня на склоне террикона. И еще о бабочках над головой.

– Час пробил, Альфред Кропп. Теперь ты вспомнил то, что было забыто?

Затем все сгинуло. Даже тьма не была темной, потому что память о темноте угасла. Не было ни света, ни звуков, ни ощущений, даже меня самого не стало. Альфред Кропп умер.

И когда умирала последняя моя частичка, я вспомнил, о чем забыл.

Я потянулся к тисовому дереву и вынул из тела бабочки серебряную булавку. Освобожденная, она забила красно-черными с золотом крыльями, взлетела и поднималась все выше в лазурное небо, пока совсем не исчезла.

Темнота вернулась. Но она царила только потому, что у меня были закрыты глаза.

И я решил их открыть.

Я снова оказался в пещере Мерлина, и у меня из живота торчала рукоятка Меча Королей.

И до меня наконец дошло, кто был хозяином меча.

51

Могар подошел ко мне с черным кинжалом в руке. Но звук моего голоса заставил его остановиться.

– Хозяин… – выдохнул я. – Хозяин меча… тот… – Я закашлялся, кровь наполнила рот и потекла по подбородку. – Тот, кто… объявит себя… хозяином.

Я сжал рукоять. Я потащил из себя меч, и металлический клинок заскрежетал о камень. Могар открыл рот, чтобы закричать или что-то произнести. Но я уже никогда не узнаю зачем, потому что к тому моменту освободился от меча. Или меч освободился от меня. Я размахнулся и по широкой дуге – моя кровь еще слетала с клинка Экскалибура – одним ударом снес его проклятую голову.

Я опустился на холодный каменный пол и понял, что все еще могу умереть. Но я уже однажды умирал, и смерть меня больше не волновала, надо было только закончить начатое.

Я на карачках пополз к Наталии, но сил в руках не осталось, и я плюхнулся на живот. Меч пришлось бросить – чтобы доползти, нужны обе руки.

Ее тело окружал мягкий белый свет. Глаза мои застилали слезы, и я видел смутно, но мне показалось, что над ее телом зависла чья-то тень и что у этой тени были крылья.

В голове у меня было пусто, перед глазами расплывались черные пятна. Мне было не добраться до Наталии, но я твердил себе, что могу продвинуться еще на один дюйм.

«Еще один дюйм, Кропп, – говорил я себе. – И еще один».

Так я и полз. Дюйм за дюймом. От холода у меня клацали зубы. Никогда в жизни мне не было так холодно. Мне было больно смотреть на свет вокруг ее тела, я закрыл глаза и ощутил тепло, словно кто-то закутывал меня в одеяло.

В ушах зашумело. Я представил широкую реку, впадающую в океан. Прошли сотни лет, тысячи лет, а я все не знал, насколько я приблизился к Наталии и приближался ли к ней вообще.

А потом уловил запах персика.

Я открыл глаза и увидел лицо самой прекрасной девушки на земле.

– Силой Меча, Наталия… – зашептал я ей в ухо. – Именем архангела Михаила…

Я погрузил пальцы в рану в животе и поднес руку к тому месту, куда ударил кинжалом Могар.

Я смазывал ее рану своей кровью и шептал:

– Видишь, я вспомнил. Я вспомнил то, что забыл. Я собирался умереть только потому, что страшно устал, но потом вспомнил то, что забыл. Я вспомнил… власть исцелять плоть и уничтожать плоть… Так что вставай, Наталия, потому что теперь я хозяин меча и тебе придется сделать по-моему.

Другой рукой я гладил ее по волосам и по лбу, повторяя:

– Не умирай… не умирай…

Мне казалось, что это длилось очень долго, но вот Наталия открыла глаза, глубоко вздохнула, и я понял, что спас ее.

52

Наверное, после этого я бы истек кровью рядом с Наталией, но появился Майк, который и нашел нас в той пещере. Вскоре какие-то люди погрузили нас на носилки и подняли по тропе наверх, а там уже ждал вертолет. И на этом вертолете нас переправили в лондонскую больницу.

Спустя две недели я уже мог садиться и по чуть-чуть есть густую пищу. Правда, больничная и при лучших обстоятельствах не особенно вкусная, а так как дело происходило в Англии, то еда была просто паршивой.

Мне сделали две операции: удалили часть толстой кишки и подлатали левое легкое, которое Могар порвал своим последним тычком. Спустя еще две недели я начал понемногу ходить. Иногда Наталия прогуливалась со мной по коридору. Мы почти не разговаривали, но она поблагодарила меня за то, что я спас ей жизнь.

А я однажды спросил, верит ли она в ангелов.

– В детстве верила, что у меня есть ангел-хранитель, – ответила Наталия.

– Это не считается. Малые дети и в Санта-Клауса верят. Твой отец говорил, что ангелы существуют, верим мы в них или нет.

Наталия отвернулась, а я готов был отвесить себе пинка за то, что упомянул ее отца. Она ведь впервые заговорила со мной как с человеком нормальным хотя бы наполовину.

– Наверно, тебе будет трудно меня простить, – сказал я. – У меня, как ни стараюсь, не получается.

– Ты должен был позволить мне умереть, – ответила Наталия. – Так было бы лучше. Почему ты не дал мне умереть?

Она расплакалась.

Я попросил прощения, но ей только хуже стало. Тогда я начал думать, что у меня есть особый дар ухудшать и без того скверное. Я попытался взять Наталию за руку, но она только отвернулась. Я спас ее жизнь, но не разбитое сердце.

Когда Наталия ушла, мне стало по-настоящему плохо. Так худо мне не было за всю эту историю с мечом. Вы можете подумать, что после спасения шести миллиардов жизней я должен был чувствовать себя лучше, но этого не случилось. Я спас мир, но не мог оживить дядю Фаррела. И моего отца это тоже не вернуло.

Или Беннасио. Картина его гибели постоянно вставала перед глазами. То, как он развел руки и позволил Могару вонзить в себя меч. Почему Беннасио не стал драться? Он мог броситься вперед и схватить Могара за ноги. Почему он просто взял и сдался? А как же его драгоценная клятва? Я был очень зол на него. Если бы он не сдался, меч бы не оказался у меня, он бы не умер, а сердце Наталии не было бы разбито.

В комнате появилась тень, но я даже не обратил внимания. Я хотел, чтобы все исчезло: больница, Лондон, мои воспоминания, я сам.

Тень приблизилась, и послышался тихий голос:

– Альфред, почему ты плачешь?

– Это срабатывает со всеми, Наталия, кроме меня. Я могу излечить любого, но только не себя.

Наталия села на деревянный стул возле моей кровати. Она уже переоделась, на ней было серое платье с высоким мягким воротником, а сверху – длинный красный плащ. В ушах сверкали серьги с бриллиантами величиной с оливки. Рыжие волосы свободно падали на плечи. Она была похожа на средневековую принцессу, красивая и пугающая одновременно. Увидев ее такой, я сразу понял, что она уходит.

– Ты кое-что забыл, – сказала Наталия.

– Я ничего не могу забыть. В этом вся беда.

– Ты забыл, что спас этот мир.

Я ничего не ответил. Я пытался понять, зачем она вернулась, и в то же время понимал, но просто не мог выразить словами.

Тогда она сказала:

– Я ухожу, Альфред.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– Не уходи.

– Я должна.

Наталия тяжело вздохнула. Она очень прямо сидела на стуле.

– Но прежде, чем уйти, – продолжила она, – я хочу отдать дань уважения хозяину.

Наталия посмотрела сверху на мою зареванную физиономию.

– Никакой я не хозяин, – буркнул я.

– Альфред, мы с отцом очень долго ждали, когда же ты наконец придешь. Отец рассказывал мне истории о нашем предке Бедивере – о том, как он предал короля, отказавшись вернуть меч озеру, из которого тот появился. Я часами воображала, каким будет хозяин меча. Высокий, красивый, храбрый, честный, скромный, рыцарь из рыцарей… короче, я наделила его всеми качествами моего отца. – Наталия покосилась на меня, ничуть не подходившего под описание. – Если честно, то в детстве я заявила отцу, что это он должен быть хозяином меча – возможно, это его предназначение: предъявить права на меч, а потом искупить грех Бедивера.

– А он что сказал?

– Он поведал о пророчестве Мерлина, которое тот сделал перед тем, как уйти из мира людей. Хозяин не явится, пока не умрет последний мужчина из рода Бедивера. Мой отец верил в это пророчество, Альфред. Он верил в него, потому что считал, что это справедливо. Такова цена, которую мы должны заплатить за падение Бедивера, это искупление греха.

Я вспомнил, как Беннасио стоял на коленях перед Могаром, и понял, почему он раскинул руки, словно говоря: «Вот он я».

– О господи, – произнес я. – Я думал, что хуже не будет. И что мне с этим делать? Как, по-твоему, я должен поступить? Я, знаешь ли, просто помогал дяде. Я не знал, кто мой отец, и уж точно не догадывался, что украл Меч Королей для черного рыцаря, или агента тьмы, или кем он там был. Разве нормальный человек поверит во все это? Мерлин и король Артур, волшебные мечи, ангелы, пророчества… кто в наше время в них верит? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Наталия. Ты можешь сказать, что мне делать дальше? Лучше бы кто-нибудь объяснил, да поскорее, потому что я уже на пределе.

Наталия встала, подошла к кровати и наклонилась. Ее волосы упали мне на лицо.

– Он упокоился с миром, – прошептала она. – Его мечта сбылась, и он отправился в мир иной. А теперь и ты утешься.

Наталия поцеловала меня в лоб, ее волосы окружили мое лицо, как стены собора, как святилище, и она шепнула мне на ухо:

– Мир тебе, Альфред – хозяин меча.

53

За неделю до выписки в мою палату вошел человек в черном костюме. Он был высокий, сутулый, с длинным лицом, и мочки ушей у него тоже были вытянутые; в общем, он был похож на бассета с грустными глазами. Гость закрыл за собой дверь, а я сел на кровати и подумал: «Ну, что на этот раз?»

Незнакомец не произнес ни слова и на меня-то едва взглянул. Он подошел к окну, посмотрел в щель между занавесками, а потом еще и в ванную заглянул. После этого он высунулся в коридор и негромко что-то сказал. Потом посторонился, и в палату вошла женщина в деловом костюме в тонкую полоску. Черные блестящие туфли громко цокали по линолеуму, светлые волосы были затянуты на затылке в пучок. В руках она держала продолговатый предмет, завернутый в белый атлас.

– Абигейл? – удивился я.

– Альфред. – Она улыбнулась, и меня поразило идеальное состояние ее зубов. – Рада, что не забыл.

Она передала сверток мужчине с лицом бассета и присела подле моей постели.

– Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво, – ответил я. – Физически я иду на поправку, меня беспокоят другие материи.

– Тебе пришлось через многое пройти, – кивнула Абигейл.

Повисла неловкая пауза.

– У меня его нет, – выпалил я.

– Чего у тебя нет, дорогой?

– Вы знаете чего. У меня его нет. И я не знаю, где он, хотя догадываюсь.

– И где же он может быть?

Я закусил губу. Улыбка не покидала лица Абигейл, ее голубые глаза ярко блестели.

– Ты мне не доверяешь, – спокойно сказала она. – Я тебя в этом не виню, Альфред. Мы мало сделали, чтобы заслужить твое доверие. Но тебе и не нужно ничего говорить. Я думаю, что и сама знаю. Дар вернулся к дарителю.

Я ничего на это не ответил, и она понизила голос до шепота:

– Хозяин меча предъявил свои права и понял, что меч не может никому принадлежать. – К этому моменту Абигейл вся прямо сияла. – Мы разнесли пещеру по камешку и прочесали тралом бухту, Альфред. Меч исчез, это большая потеря и великое благо. Его земное время истекло, и теперь в нашем мире стало на одно чудо меньше. Возможно, это цена, которую мы должны заплатить за наше… взросление.

Я удивленно уставился на Абигейл.

– Да кто же вы такие?

– Я думала, ты знаешь.

– Я знаю только, что ваши ребята обманули мистера Сэмсона и его рыцарей, и вы обманули Беннасио и его дочь. Из-за вас ее чуть не убили, а меня убили и…

– АМПНА их не обманывало, Альфред, это все сделал Майк. – Абигейл поморщилась, словно само это имя было ей противно. – Ты лучше других понимаешь, какой эффект может оказать меч на умы… слабых людей. Майк с самого начала не смог устоять перед искушением. Он без нашего ведома связался с Драконом и сообщил ему, что Сэмсон планирует напасть на его замок в Испании. И согласился пожертвовать Беннасио, чтобы завладеть мечом. Майк также сказал Могару, где найти Наталию. И все это без нашего ведома. Он оказался, скажем так, двойным агентом и был списан.

– Вы убили Майка Арнольда?

Абигейл улыбнулась:

– Он больше не работает в Конторе.

– В Конторе, – повторил я. – Что это такое? Что означает АМПНА и почему Контора интересуется этим мечом?

– Интересуется, потому что обязана. Это ее задача – интересоваться.

Я секунду молча смотрел на Абигейл, а потом, благо все же успел кое-чему научиться, произнес:

– Моя ошибка. Я задал два вопроса и этим позволил выбрать, на какой из них отвечать.

Абигейл рассмеялась тихим журчащим смехом, который обычно ассоциируется с очень утонченными людьми или англичанами.

– Наша организация занимается изучением и охраной великих мировых тайн, – сказала она.

– Неужели? А я-то думал, что вы какое-то суперсекретное подразделение шпионов, которое занимается убийством неугодных.

– Мы не шпионы, Альфред. Не в том смысле, как ты себе представляешь. Мы засекреченная организация, и очень немногие знают о нашем существовании. И мы действительно располагаем… технологиями, которые еще официально не признаны. Но мы скорее оснащены карманными протекторами и ноутбуками, чем бронежилетами и пистолетами. Большая часть сотрудников АМПНА – ученые, историки и теоретики, а таких, как Майк, оперативников у нас не так уж много. Глава моего отдела – доктор тауматологии. А у меня докторская степень по эсхатологии.

– Это что значит? – спросил я.

Она вела себя очень похоже на Беннасио – чем больше объясняла, тем сильнее я запутывался.

– Эсхатология изучает последние рубежи. Смерть. Загробную жизнь. Конец света.

– Ага, усек.

– А тауматология – чудеса. Как видишь, вполне естественно, что Сэмсон сразу обратился к нам, как только меч был утерян.

Абигейл махнула высокому сутулому мужчине с собачьим лицом, и тот поднес ей продолговатый предмет, завернутый в атлас. Она положила эту штуковину мне на колени.

– Что это? – спросил я, но сам догадался еще до того, как услышал ответ.

Я потянул за край ткани, под нею оказался черный клинок.

– Меч Беннасио, – пояснила Абигейл. – Мы нашли его в Стоунхендже и подумали, что ты, возможно, захочешь оставить его себе.

Я уставился на меч и шепнул:

– Спасибо.

– И еще, Альфред. Перед уходом я должна сообщить, что руководство Конторы находится под большим впечатлением.

– От чего?

– От тебя. Это экстраординарно, иначе не назовешь.

– Что именно?

– То, что ты не только остался жив, пройдя через такое испытание, но и выполнил то, чего мы не добились со всеми своими ресурсами.

– Ну, – сказал я, – все началось из-за меня, мне пришлось и заканчивать.

– Не будь так строг к себе. Ты еще очень молод. Ты понятия не имеешь, какая это редкость.

– Молодость?

– Способность поступать правильно. Не только совершать правильные поступки, но и понимать, что правильно, а что нет.

– О, – подхватил я, – это точно.

Хотя я не очень-то понимал, к чему она клонит и почему вдруг у нас пошла философская беседа.

– Мы будем присматривать за тобой, Альфред Кропп, – пообещала Абигейл.

– Да?

Звучало это не очень.

– Мы заинтересованы в твоем… развитии.

Я похолодел.

– Послушайте, Эбби… Абигейл… мэм… у меня нет никакого желания снова ввязаться в какую-нибудь историю вроде этой, с мечом, и если вы беспокоитесь, что…

Она подняла руку, давая понять, что мне пора заткнуться.

– Мы совершенно не беспокоимся. Я лишь хочу вручить тебе вот это на случай, если ты захочешь поближе познакомиться с нашей Конторой. Мы всегда ищем свежие таланты… к экстраординарному, если угодно.

Абигейл бросила мне на колени визитку, резко поднялась, кивнула мужчине с лицом бассета, и они оставили меня одного.

Я взял визитку, на ней было написано:

АГЕНТСТВО МЕЖПРОСТРАНСТВЕННЫХ ПАРАДОКСОВ и НЕИЗУЧЕННЫХ АНОМАЛИЙ (АМПНА)

Абигейл Смит,

доктор медицины, доктор философии, доктор юридических наук, магистр делового администрирования.

Специальный ответственный агент.

Отдел полевых операций.

Вашингтон • Лондон • Париж • Токио • Брюссель • Рим • Москва • Сидней

54

На следующий день за мной приехали мои приемные родители, Таттлы. Я их вовсе не ждал. Они просто возникли на пороге палаты, и Хорас заорал:

– Альфред Кропп, ты головастая заноза в заднице! Какого черта ты делаешь в Лондоне?

– Если ты еще раз так удерешь, нам придется тебя отдать, Альфред, – слезливо посулила Бетти Таттл.

– И без того можем отдать! – пропыхтел Хорас. – Тебе многое придется объяснить, молодой человек!

– Вообще-то, – сказал я им, – я спас мир от полного уничтожения.

– Ну конечно! – воскликнул Хорас. – А я Тарзан, король обезьян!

– Перестань, Хорас, – попросила Бетти. – Ты же помнишь, что нам сказал социальный работник: Альфред – проблемный подросток.

– У всех проблемы, – буркнул Хорас.