Холодные объятия Арментроут Дженнифер

Jennifer L. Armentrout

STONE COLD TOUCH

© 2014 by Jennifer L. Armentrout

© Литвинова И., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Посвящается тем, кто никогда не устает верить, надеяться и рисковать

Глава 1

Как только миссис Клео вошла в класс биологии, включила проектор и погасила свет, Бэмби решила, что ей неуютно так долго обвиваться вокруг моей талии.

На редкость шустрая демоническая змея-татуировка не любила подолгу задерживаться на одном месте, тем более во время нудной лекции по пищевым цепочкам. Я замерла, подавляя желание истерически захихикать, когда Бэмби, скользнув по моему животу, проползла между грудей и положила ромбовидную голову мне на плечо.

Все это время Стейси таращилась на меня, удивленно вскинув брови. Я натянуто улыбнулась, зная, что Бэмби так просто не угомонится. То ли еще будет. Она высунула язычок, щекоча мне шею.

Я зажала рот рукой, скрывая смешок, и заерзала на стуле.

– Ты что, под кайфом? – понизив голос, спросила Стейси и смахнула густую челку с темных глаз. – Или у меня левая сиська вывалилась наружу? Как лучшая подруга, ты обязана сказать мне правду.

Хоть я и знала, что ее грудь надежно спрятана под свитером, или, по крайней мере, надеялась на это, поскольку из такого глубокого выреза не грех чему-то и вывалиться, мой взгляд машинально скользнул к ее бюсту, и я опустила руку.

– С твоей сиськой все в порядке. Я просто… нервничаю.

Она сморщила нос и отвернулась к доске. Глубоко вздохнув, я молилась о том, чтобы Бэмби оставалась на облюбованном плече до конца урока. С тех пор как она поселилась на моей коже, я стала довольно дерганой, как будто страдала от тяжелой формы нервного тика. И когда ты дергаешься каждые пять секунд, от тебя тоже начинают шарахаться. К счастью, на улице заметно похолодало – приближался День благодарения, – и я могла прятать Бэмби под водолазками и длинными рукавами.

Во всяком случае, пока она хотя бы не переползла мне на лицо. Что с удовольствием проделывала всякий раз, когда рядом оказывался Зейн, красавец Страж, представитель расы существ, которые при желании принимают человеческий облик, но их истинная сущность – это то, что люди называют горгульями. Стражи должны были защищать человечество, охотились на демонов по ночам… и даже днем. Я выросла вместе с Зейном и с самого детства была влюблена в него.

Бэмби шевельнулась, пощекотав мне хвостом живот.

Я до сих пор не могла понять, как Рот справлялся с тем, что Бэмби постоянно ползала по его телу.

У меня перехватило дыхание, когда острая боль разлилась глубоко в груди. Рука сама потянулась к кольцу с треснувшим камнем, которое я носила на цепочке – на нем сохранилась кровь моей матери, той самой Лилит[1]. Ощущение холодного металла в стиснутых пальцах успокаивало. И дело было вовсе не в кровных узах, поскольку я никогда не чувствовала родства с матерью; просто это кольцо вместе с Бэмби оставалось единственной ниточкой, связывающей меня с Астаротом, Кронпринцем Ада, который совершил самый не демонический поступок.

Я потерял себя в тот момент, когда встретил тебя.

Рот пожертвовал собой, когда удержал ублюдка Паймона, вознамерившегося спустить с привязи самую отвратительную расу демонов, в той самой дьявольской ловушке, которая отправляет пленников в Ад. Зейн пытался сам одолеть Паймона, но Рот… он занял место Зейна.

И сгинул в пучине Ада.

Наклонившись вперед, я оперлась локтями на прохладную парту, даже не пытаясь вслушиваться в то, что там бубнит миссис Клео. Слезы обожгли гортань, когда я уставилась на спинку впереди стоящего стула, который когда-то занимал Рот. Я закрыла глаза.

Две недели. Без малого триста тридцать шесть часов прошло с той ночи в старом спортзале, но легче не становилось, ни на мгновение. Сердце все так же разрывалось от боли, словно все случилось только что, и я сомневалась в том, что через месяц и даже год что-нибудь изменится.

И труднее всего давалась ложь. Стейси и Сэм засыпали меня вопросами о том, куда подевался Рот. Он так и не вернулся в школу после той ночи, когда мы отыскали «Малый ключ Соломона» (древнюю книгу, из которой я могла узнать все о своей матери), которая потом попала в руки Эббота (главы клана Стражей Округа Колумбия, удочерившего меня в детстве). Постепенно их любопытство угасало, а мой перечень секретов пополнился еще одним.

Несмотря на нашу дружбу, никто из них не знал, что я – полудемон-полустраж. Как не догадывался и о том, что Рот вовсе не заболел мононуклеозом[2] и не сменил школу. Хотя иногда мне и самой хотелось верить в то, что он учится в другой школе, а не оказался там, куда его отправили.

В груди жгло все сильнее, и в жилах медленно закипала кровь. Желание забрать чью-то душу – проклятье, унаследованное от матери, – за эти пару недель тоже никуда не исчезло. Более того, оно как будто усилилось. Именно из-за своей способности вытягивать душу из любого существа, ею обладавшего, я и не смела приблизиться ни к одному из парней.

Пока в моей жизни не появился Рот.

Поскольку он оказался демоном, досадная проблема души исчезла сама собой. У демонов, как известно, нет души. И, в отличие от Эббота и почти всех остальных членов клана Стражей, включая даже Зейна, Рота ничуть не смущала моя дурная родословная. Он просто… принял меня такой, какая я есть.

Вытирая глаза ладонями, я закусила щеку. Когда в квартире Рота я нашла свою починенную и начищенную цепочку – ее порвал напавший на меня Петр, один из Стражей, мой сводный брат, – во мне зажглась надежда, что Рот все-таки не угодил в чертоги Ада, что ему как-то удалось сбежать. Но с каждым прожитым днем эта надежда угасала, как свеча.

Я ничуть не сомневалась в том, что, если бы Рот мог вернуться ко мне, он бы уже это сделал, так значит…

В груди защемило, я открыла глаза и медленно выдохнула. Классная комната выглядела чуть размытой сквозь пелену непролитых слез. Я поморгала, откидываясь на спинку стула. Мелькавшие на экране слайды казались полной бессмыслицей. Что-то связанное с кругом жизни? Хотя нет, это из мультика «Король Лев»[3]. Все шло к тому, что биологию я завалю. Решив, что стоит хотя бы попытаться делать записи, я схватила авторучку и…

Где-то впереди душераздирающе заскрежетали по полу металлические ножки стула. Парень, как ошпаренный, вскочил со стула, слабое желтое свечение – его аура – окутывало его. Только я могла ее видеть, но она как будто подрагивала, то вспыхивая, то угасая. Я обладала уникальной способностью различать человеческие ауры – отражения души, – и для меня это обычное дело. Ауры бывают самых разных цветов, зачастую сочетая в себе сразу несколько оттенков, но никогда еще мне не приходилось видеть таких вибраций. Я огляделась по сторонам, и в глазах зарябила мерцающая мозаика бликов.

Что за черт?

Миссис Клео нахмурилась, и ее рука зависла над проектором.

– Дин Макдэниел, что такое…

Дин резко повернулся и уставился на двух парней, сидящих сзади. Они развалились на стульях, откинувшись на спинки, сложив на груди руки, с одинаковыми ухмылками на лицах. Губы Дина вытянулись в тонкую линию, он вспыхнул от гнева. Разинув рот, я наблюдала за тем, как он оперся одной рукой о белую столешницу и заехал кулаком прямо в челюсть одному из парней. Звук удара эхом разнесся по классной комнате, сопровождаемый дружным хором изумленных возгласов.

Ни фига себе!

И тут я дернулась, потому что Стейси шлепнула руками по парте.

– Черт побери, – прошептала она и ахнула, когда парень, получивший зуботычину, начал заваливаться на бок и плюхнулся на пол, как мешок с картошкой.

Не сказать, чтобы я очень хорошо знала Дина. Да что греха таить, за четыре года в старшей школе я, пожалуй, не обменялась с ним и десятком слов, но он был спокойным и сдержанным, высоким и стройным, очень напоминая Сэма.

Во всяком случае он никак не походил на того, который может отправить верзилу в нокаут.

– Дин! – крикнула миссис Клео, бросаясь к стене, чтобы включить свет – ее пышная грудь от частого дыхания ходила ходуном. – Что ты себе позволяешь?..

Другой парень взвился стрелой, сжимая мясистые кулаки.

– Какой бес в тебя вселился? – Он вылетел из-за парты, скидывая с себя толстовку с капюшоном. – Хочешь огрести по полной?

Если парни начинали скидывать одежду, дело пахло мордобоем.

Злорадно хихикая, Дин выступил в проход между рядами. Все задвигали стульями, освобождая ему дорогу.

– О, мне прямо не терпится.

– Ура, драка! – воскликнула Стейси и полезла в сумку за сотовым телефоном. Многие одноклассники рядом с нами последовали ее примеру. – Я должна запечатлеть это на камеру.

– Мальчики! Прекратите немедленно. – Миссис Клео пошарила рукой по стене, нащупывая кнопку интеркома, прямой связи с дирекцией. Раздался звуковой сигнал, и она истошно прокричала: – Срочно охранника в кабинет два-ноль-четыре!

Тем временем Дин кинулся на противника, опрокидывая его на пол. Сцепившись, они покатились под ножки соседнего стола. Мы со Стейси вскочили из-за парты, хотя находились в задней части класса и нам ничего не угрожало. Дрожь пробежала по моему телу, когда Бэмби переместилась без всякого предупреждения, скользнув хвостом по животу.

Стейси приподнялась на цыпочки, выискивая лучший ракурс для съемки.

– Это же…

– Странно? – подхватила я и поморщилась, увидев, как парень ударился головой об пол, отбиваясь от Дина.

Стейси удивленно вскинула брови:

– Я бы сказала, потрясающе.

– Но они же… – Я вздрогнула, когда дверь распахнулась настежь и грохнула об стену.

Охранники вломились в класс и бросились разнимать дерущихся. Один из них – крепкий накачанный парень – схватил Дина и оттащил его в сторону, пока миссис Клео, словно испуганная колибри, носилась по комнате, вцепившись обеими руками в безвкусное колье из бисера.

Пожилой охранник опустился на колени возле второго участника драки. И только тогда до меня дошло, что мальчишка так и не пошевелился с тех пор, как ударился об пол. Липкое чувство тревоги, никак не связанное с перемещениями Бэмби, разлилось у меня в животе, когда охранник склонился над лежащим на спине парнем, прижимаясь ухом к его грудной клетке.

В следующее мгновение охранник резко поднял голову и потянулся к микрофону на плече. Его лицо стало белым, как бумага в моей тетрадке.

– Срочно бригаду «Скорой». У меня подросток мужского пола, лет семнадцати-восемнадцати. Похоже, травма черепа. Он не дышит.

– О боже, – прошептала я, хватая Стейси за руку.

Тишина опустилась на только что гудевший класс. Миссис Клео замерла у стола, беззвучно шевеля губами. Стейси еле слышно ахнула, опуская мобильник.

Впрочем, молчание длилось недолго – его нарушил Дин, который запрокинул голову и расхохотался, когда другой охранник поволок его за дверь.

Стейси откинула назад черные длинные волосы. Она так и не притронулась ни к пицце, ни к банке с газировкой. Впрочем, как и я. Наверное, мы думали об одном и том же. Директор Блант и школьный психолог, которого я прежде никогда не замечала, разрешили всем, кто хочет, идти домой.

Но меня некому было подвезти. Мориса, шофера клана Стражей, мастера на все руки и отличного во всех отношениях парня, отстранили от поездок со мной после того случая на дороге, когда за нами гнался одержимый водитель. И мне не хотелось будить ни Зейна, ни Николая – чистокровные Стражи обычно крепко спали днем, заключенные в свои непробиваемые оболочки. А Стейси и вовсе не тянуло домой, где ей пришлось бы сидеть с маленьким братом. Так что мы остались в школьном кафе.

Но ни мне, ни Стейси не шел кусок в горло.

– Я получила глубокую травму, – тяжело вздохнув, сказала она. – Серьезно.

– Да будет тебе, парень вроде оклемался, – ответил Сэм, уплетая пиццу. Его очки в тонкой металлической оправе сползли на кончик носа. Пряди волнистых каштановых волос упали на лоб. Душа, в которой смешались желтые и голубые оттенки, мерцала и вибрировала точно так же, как и все другие сегодня утром, словно играла со мной в прятки. – Я слышал, его реанимировали в карете «Скорой».

– И все равно это ничего не меняет. Человека с такой силой ударили в лицо, что он умер прямо на наших глазах, – не унималась она. – Или ты чего-то не понимаешь?

Сэм проглотил кусок пиццы.

– С чего ты взяла, что он умер? Даже если какой-то офицер полиции заявляет, что человек не дышит, это еще ничего не значит. – Он покосился на мою тарелку. – Ты есть будешь?

Я покачала головой, совершенно сбитая с толку.

– Это все твое. – Приятель, стрельнув в меня взглядом, тут же вцепился в кусок пиццы с кубиками пеперони[4]. – Ты в порядке? – спросила я.

Не отвлекаясь от пиццы, он кивнул:

– Извини. Я знаю, что выгляжу толстокожим.

– Неужели? – сухо пробормотала Стейси.

Я почувствовала тупую боль в глазницах и потянулась за газировкой. Надо взбодриться кофеином. И неплохо бы разобраться, что, черт возьми, сегодня творится с аурами. Цветное свечение, окружавшее человека, выдавало его сущность: белым были окрашены самые чистые души, пастельные тона – они встречались чаще всего – обычно не вызывали подозрений, но, чем темнее становились цвета, тем более сомнительной казалась душа. И если человека не окружало сияние, это означало, что души у него нет.

Иначе говоря, это демон.

В последнее время я забросила свое занятие – ставить метки на бездушных и проклятых. Этот особый дар тоже передался мне по наследству. Мое прикосновение к демону оставляет сияющий след на его теле, и Стражи без труда могут распознать его в толпе.

Впрочем, с Верховными демонами этот номер не проходит. Ни в коем случае.

Я прекратила ставить метки вовсе не потому, что мне это запретили после того, что случилось с Паймоном. Той ночью, в спортзале, Эббот разрешил мне снова вернуться к обычной жизни, но мне самой казалось неправильным охотиться на демонов, тем более теперь, когда я знала, что многие из них вполне безобидны. Раньше я помечала Притворщиков, поскольку они опасны и имеют привычку кусать людей, избегая преследовать демонов.

По правде говоря, избавиться от этой привычки мне помог Рот.

– Просто эти придурки достали Дина, – продолжил Сэм, прикончив пиццу в мгновение ока. – А человек может вспылить, это обычное дело.

– Ты считаешь нормальным, когда кулаки становятся смертельным оружием? – возразила Стейси.

Я отвлеклась на щебет мобильника и, нагнувшись, достала его из сумки. Уголки моих губ невольно поползли вверх, когда я увидела, что это сообщение от Зейна, хотя боль в глазах неумолимо усиливалась.

Ник заедет за тобой. Встретимся в тренажерном зале дома.

Вау, тренировка. В животе затрепетало, как бывало всякий раз, когда мне предстояло тренироваться с Зейном. Отрабатывая приемы самообороны, он потел и непременно скидывал рубашку. И, что уж греха таить, как бы я ни оплакивала в душе потерю Рота, перспектива увидеть Зейна с обнаженным торсом волновала меня несказанно.

А Зейн… он всегда значил для меня весь мир и даже больше. Это не изменилось. И никогда не изменится. Когда меня впервые привели в клан Стражей, я так перепугалась, что сразу спряталась в шкафу. Это Зейн выманил меня из укрытия потрепанным плюшевым мишкой, которого я тотчас окрестила Мистер Снотти. С тех пор я всюду хвостом следовала за Зейном. Во всяком случае, пока не появился Рот. Зейн оставался моим единственным союзником; только он знал, кто я на самом деле, и только на него я могла опереться в эти последние две недели.

– Ну, как тебе сказать… – протянул Сэм. Я успела отправить Зейну эсэмэску и убрала мобильник в сумку. – Ты знаешь, что когда змея рождается с двумя головами, эти головы дерутся за еду?

– Что? – спросила Стейси, сердито сдвинув брови.

Он кивнул, слегка ухмыляясь.

– Да. Это что-то вроде битвы насмерть… с самим собой.

Напряжени чуть отпустило меня, когда Стейси, подавив смешок, ответила:

– Не перестаю восхищаться твоей тягой к бесполезным знаниям.

– Это потому что ты меня любишь.

Стейси заморгала, и ее щеки вспыхнули. Она бросила на меня взгляд, словно искала поддержки, не зная, что ей делать с недавно обнаруженной влюбленностью в Сэма. Но уж от меня меньше всего можно ожидать помощи в делах сердечных.

За всю свою жизнь я поцеловалась только с одним парнем.

Демоном.

Так что…

Она рассмеялась громко и радостно и потянулась за газировкой.

– Думай, что хочешь. Я слишком холодна, чтобы в кого-нибудь влюбиться.

– На самом деле… – Сэм, похоже, приготовился рассуждать о любви и температурах, когда в моей голове вспыхнула адская боль.

Судорожно вздохнув, я прижала ладонь к глазам и зажмурилась, стараясь сдержать раскаленную лаву. Приступ – жестокий и молниеносный – закончился, едва начавшись.

– Лейла? Ты в порядке? – спросил Сэм.

Медленно кивнув, я опустила руку и открыла глаза. Сэм пристально смотрел на меня, но…

Он склонил голову набок.

– Ты что-то побледнела.

Я уставилась на него, чувствуя, как накатывает головокружение.

– Ты…

– Я? Хм? – Нахмурившись, он быстро взглянул на Стейси. – Что я?

Сэма ничего не окружало – не осталось и следа бледно-голубого или маслянисто-желтого свечения. Мое сердце замерло, когда я повернулась к Стейси. Зеленоватое облако ее ауры тоже растворилось. Это означало, что ни у Сэма, ни у Стейси нет… – не может быть, у них есть душа. Я точно знала, что есть.

– Лейла? – тихо произнесла Стейси, коснувшись моей руки.

Я завертелась, оглядывая переполненный зал кафетерия. С виду все казались обычными, только никого из присутствующих не окружала сверкающая аура. Куда делись их души? Я почувствовала, как участился пульс, а лоб покрылся испариной. Что происходит?

Я поискала глазами Еву Хашер, чью ауру слишком хорошо знала, и увидела ее за столиком неподалеку, где она устроилась в окружении своих подпевал – «сучьей своры», как любовно называла их Стейси. Рядом с ней сидел Гарет, ее парень, с которым они то расставались, то снова сходились. Он наклонился вперед, скрестив руки на столе, и смотрел в пустоту красными остекленевшими глазами. Он любил тусовки, но я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела его под кайфом в школе. Вокруг него тоже не наблюдалось никакого свечения.

Я перевела взгляд на Еву. Эту сексапильную брюнетку обычно окружала фиолетовая аура, означающая сомнительный статус души. Меня всегда так и подмывало поглотить эту душу.

Но сейчас и она тоже исчезла.

– О боже, – прошептала я.

Стейси крепко сжала мою руку.

– Что происходит?

Я снова перевела на нее взгляд. Никакой ауры. Я с надеждой взглянула на Сэма. Тоже ничего. Я не могла различить ни одной души.

Глава 2

Остаток дня прошел как в тумане. Как ни тяжело было это сознавать, но Стейси и Сэм, похоже, уже привыкли к моим резким перепадам настроения и внезапным исчезновениям. Никто из них не спрашивал меня о том, почему я так странно себя веду.

Когда я увидела Николая у ворот школы, мне стало окончательно ясно, что мои уникальные способности к распознаванию демонов улетучились. У всех Стражей души чисты, как небесный свет, поэтому их окружает жемчужно-белое сияние. Даже у Петра, который был негодяем и пытался меня убить, душа казалась невинной.

Но сегодня и Николая – Стража, которому я доверяла так же, как Зейну, – не окружало привычное белое сияние. Я забралась в черный «Кадиллак Эскалейд» и, совершенно сбитая с толку, хлопнула дверцей.

Николай бросил на меня быстрый взгляд. С тех пор как во время родов он потерял жену и своего единственного ребенка, он редко улыбался. Обычно мне доставалось больше улыбок, чем остальным, но все изменилось с той ночи, когда клан застукал меня с Ротом.

– Ты в порядке? – спросил Николай, глядя на меня такими же голубыми, как у Зейна, глазами. У всех Стражей яркие голубые глаза, цвета летнего неба перед бурей. Мне же достались глаза самого бледного серого оттенка, как если бы из них вымыли все цвета, и это тоже порождение моей демонической крови.

Я таращилась на него, как тупая деревенщина, и по его красивому лицу пробежала легкая тень.

– Лейла?

Я моргнула, словно выходя из транса, и впилась взглядом в толпу прохожих. Небо хмурилось после недавнего холодного дождя, тучи наливались свинцом, и я по-прежнему не видела никаких следов человеческих душ.

– Все хорошо, – тряхнув головой, ответила я.

Мы молчали всю дорогу домой. Добираться до владений Эббота пришлось слишком долго, хотя его убежище располагалось сразу за мостом. Но пробки! Когда меня отвозил и привозил Морис, он тоже никогда не разговаривал за рулем, но я болтала за нас обоих. С Николаем такое было невозможно. Я до сих пор мучилась сомнениями, считает ли он по-прежнему, что я предала клан, помогая Роту отыскать «Малый ключ Соломона», и гадала, улыбнется ли он мне когда-нибудь снова.

Казалось, прошло тридцать минут и десять лет, прежде чем «Эскалейд» плавно затормозил у крыльца особняка. Как обычно, я схватила свой рюкзак и распахнула дверцу. Я проделывала это так много раз, что даже не смотрела, куда ставлю ногу. Я знала, что ступлю на бордюр подъездной дорожки, ведущей к ступенькам крыльца.

Но когда я выпрыгнула из машины, мои ноги не ощутили опоры. Потеряв равновесие, я взмахнула руками и полетела «рыбкой» вперед. Рюкзак отбросило в сторону, когда я приземлилась на ладони. Бэмби без предупреждения сместилась, обвиваясь вокруг моей талии – видимо, чтобы не оказаться раздавленной при падении.

Спасибо за помощь.

Я чудом не расквасила себе нос, пока скользила по щебенке. Ободранные ладони саднило.

Николай выскочил из джипа и, громко выругавшись, бросился ко мне.

– С тобой все в порядке, малышка?

– Ай, – застонала я, вставая на колени и разглядывая изодранные в кровь руки. Если не считать того, что я проклинала себя за неуклюжесть, со мной все было в порядке. Вся красная от смущения, я закусила губу, сдерживая поток грязных ругательств. – Да, все нормально.

– Ты уверена? – Он подхватил меня под руку, помогая подняться. Однако стоило Николаю прикоснуться ко мне, как Бэмби пришла в движение, и я почувствовала, как она скользнула по шее и показалась прямо под челюсть. Увидев это, Страж резко отдернул руку, кашлянул и посмотрел мне в глаза. – У тебя содрана кожа на ладонях.

– Ничего, заживет. – Я знала, что пройдет несколько часов и от царапин не останется и следа. Хорошо бы еще, чтобы Бэмби к тому времени спустилась пониже и не маячила у всех на виду. Никому из Стражей не доставляло удовольствия видеть ее, и тому были причины. – Что случилось с бордюром?

– Понятия не имею. – Николай нахмурился, разглядывая серый раскрошенный камень. – Должно быть, дождем размыло.

– Странно, – пробормотала я, обнаруживая свой рюкзак в луже. Глубоко вздохнув, я подошла и достала его из грязной жижи.

Николай последовал за мной вверх по ступенькам.

– Ты уверена, что тебе не больно? Я могу попросить Жасмин, чтобы она осмотрела твои руки.

Для меня оставалось загадкой, почему Жасмин, член нью-йоркского клана Стражей, до сих пор не уехала. И не то чтобы мы с ней не ладили. Другое дело ее младшая сестра Даника, прекрасная, полнокровная горгулья, которая хотела детей от Зейна. Хотя, если вспомнить все, что связывало меня с Ротом, вряд ли я имела право на ревность.

Тем не менее каждый раз, когда я видела темноволосую красавицу, меня обжигало горечью. Двойная мораль вызывала отвращение, но я ничего не могла с собой поделать.

– Честное слово, со мной все в порядке, – повторила я. Мы томились в ожидании, пока Джефф, скрытый где-то в чреве особняка, разблокирует дверь. – Очевидно, я просто неуклюжая.

Николай не ответил, и – слава младенцу Иисусу и милым ангелам, – открылась входная дверь. Осторожно переступив порог, я бросила рюкзак и поспешила наверх к себе в комнату.

Мне повезло. Я не упала с лестницы, и Бэмби решила убраться с моего лица и теперь снова обвивала мое тело.

Из-за того, что мы так задержались, плюс это нелепое падение, я опаздывала на встречу с Зейном, но, уже скидывая сапоги, поймала себя на мысли, что вряд ли смогу сосредоточиться на тренировке, учитывая то, что творится у меня в голове.

Почему я не могла видеть души? И что бы это значило?

Мне хотелось поделиться с кем-то своими тревогами – возможно, с Зейном, но только не с его отцом. Я больше не доверяла Эбботу. Во всяком случае, после того, как обнаружила, что все это время он знал, кто мои мать и отец. К тому же я почти не сомневалась в том, что и он не доверяет мне до конца, опасаясь моей испорченной крови.

Я достала из шкафа спортивные штаны и футболку и швырнула их на кровать. Прохаживаясь по комнате в носках, я расстегнула джинсы и стащила через голову свитер. Волосы наэлектризовались и встали дыбом. Зейн наверняка подскажет, что мне делать. С тех пор как Рот…

Дверь спальни распахнулась, и ворвался Зейн.

– Николай сказал мне… что за черт?

Я застыла у кровати, и мои глаза увеличились, наверное, до размеров космического корабля. Вот черт! Свитер так и остался болтаться на руке, а из одежды на мне остались лишь лифчик – черный – и джинсы, наполовину расстегнутые. Не знаю, почему я так зациклилась на цвете лифчика, но сути это ничего не меняло – полураздетая, я стояла, хватая воздух.

Зейн замер на месте, и я опять, как в случае с Николаем, не увидела привычного жемчужного свечения. Но куда больше меня беспокоило то, что видел Зейн: меня, стоящую перед ним в одном лифчике – черном лифчике.

Его красивые голубые глаза были широко распахнуты, зрачки казались почти вертикальными. Волнистые белокурые волосы, которые он недавно подрезал, все еще оставались довольно длинными и закрывали широкие скулы. Полные губы приоткрылись.

Десять лет я росла рядом с Зейном. Он на четыре года старше меня, и я боготворила его, как любая младшая сестренка, но чувства, которые я испытывала к Зейну, по крайней мере, последние пару лет, нельзя назвать сестринскими. Я хотела его с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы оценить четко очерченные кубики мышц на его животе.

Но Зейн всегда был и будет для меня вне досягаемости.

Он полнокровный Страж, и, пусть я не могла увидеть его душу прямо сейчас, я знала, что она у него есть и что она чиста. Хотя в прошлом ничто не мешало нашей с ним близости, отношения с кем-то, имеющим душу, слишком опасны, потому что я могу выпить ее, как ароматный сок.

Его отец рассчитывал, что они с Даникой непременно станут парой.

Гадость.

Впрочем, в эту минуту его многодетное будущее с Даникой на повестке дня явно не стояло. Зейн уставился на меня так, будто увидел впервые. Да я и сама не могла припомнить, чтобы когда-нибудь щеголяла перед ним в купальнике, а тем более в лифчике. Я старалась не думать о красных трусиках в горошек, проглядывающих в расстегнутой ширинке джинсов.

И тут до меня дошло, куда устремлен его взгляд.

Румянец вспыхнул на моих щеках и следом за его взглядом спустился к шее и еще ниже. Я чувствовала, как у меня на спине подергивает хвостом Бэмби. Она свернулась вокруг талии; ее длинная шея вытянулась между моих грудей, а голова покоилась, как на подушке, на выпуклой возвышенности справа, прямо под цепочкой с кольцом.

Взгляд Зейна скользнул по всей длине татуировки, и я съежилась, а румянец на щеках заполыхал еще жарче. Что он должен думать при виде Бэмби, которая нарочито выставилась напоказ как напоминание о том, что я другая? Нет, лучше этого не знать.

Он сделал шаг вперед и снова остановился, в то время как его пристальный взгляд бродил по моему телу, и я ощущала его как физическую ласку. Что-то шевельнулось во мне, и смущение сменилось пьянящей теплотой. Тяжесть поселилась в груди, заломило внизу живота.

Я знала, что надо натянуть свитер или хотя бы сделать попытку прикрыться, но в том, как он смотрел на меня, было что-то необъяснимо притягательное, что мешало мне пошевелиться, и я… я хотела, чтобы он видел меня.

Видел, что я уже не та маленькая девочка, которая прячется в шкафу.

– Боже, – произнес он, наконец, голосом глубоким и низким, больше похожим на урчание. – Какая ты красивая, Лейла. Очаровательная.

Мое сердце исполнило сальто, но слух, должно быть, меня обманывал, потому что не мог он такое сказать. В прошлом он бы назвал меня симпатичной, но не красивой – и уж точно не очаровательной. Во всяком случае, не бывает красавиц с такими белесыми, почти бесцветными, волосами, которые, скорее, подходят глуповатым пупсам Кьюли[5], и глазами и ртом, слишком крупными для моего лица. Не хочу назвать себя уродиной, но я уж точно не Даника. С глянцевыми черными волосами, высокая и изящная, эта девушка ослепительно хороша.

А я только что кубарем вывалилась из машины и издалека могла сойти за альбиноса.

– Что? – прошептала я, прижимая свитер к груди.

Качая головой, он подошел – нет, прошествовал – ко мне. Каждый его шаг был наполнен уверенностью и врожденной грацией, которой позавидовал бы любой танцор.

– Ты прекрасна, – сказал он, и в его глазах блеснула синева. – Кажется, я никогда не говорил тебе об этом.

– Нет, но я н…

– Не говори, что ты не красивая. – Его взгляд снова скользнул туда, где лежала голова Бэмби, и я еле слышно выдохнула сквозь приоткрытые губы. На этот раз демоническая татуировка не шелохнулась. – Потому что это не так, Лейла. Ты прекрасна.

На кончике моего языка уже вертелось спасибо, которое казалось самым подходящим ответом, но слова умерли, когда он поднял руку. Бретелька лифчика сползла вниз, и он подхватил ее двумя пальцами. От этого прикосновения мелкая дрожь пробежала по моему телу.

Во мне вдруг проснулась собственница. Потребность заявить свои права на него пронзила меня так глубоко и так сильно, что от слабости подкосились ноги, и перехватило дыхание. Когда он вернул бретельку на место, его пальцы коснулись моей кожи, и страстное желание лишь укрепилось во мне, хотя что-то в нем казалось чуждым. Да, я чувствовала голод, но…

Наши взгляды встретились, и теперь его зрачки стали четкими вертикалями. У меня пересохло во рту, и на какое-то безумное мгновение показалось, что он поцелует меня. Я напряглась каждой клеточкой, отчего хвост Бэмби заерзал по моей спине. Тысячи фантазий, в которых присутствовал Зейн, так и не подготовили меня к этому моменту. Зейн… он значил для меня целый мир, и прежде чем Рот…

Рот.

Горло сдавило при мысли о золотоглазом демоне. Его образ тотчас возник перед глазами – волосы темные, как обсидиан, высокие и угловатые скулы, губы, изогнутые в хитрой улыбке, которая меня бесила и в то же время волновала.

Как я могла стоять рядом с Зейном, грезить о поцелуе – а я действительно хотела, чтобы он поцеловал меня, – когда совсем недавно я потеряла Рота?

Но Рот никогда не принадлежал мне по-настоящему, а целовать Зейна я не могла.

С видимым усилием он оторвал от меня взгляд и оглянулся. Боже правый, дверь осталась открытой. Кто бы ни прошел мимо, мог увидеть меня, застывшую перед Зейном, в одном лифчике.

Меня снова окатило теплой волной, я отступила назад и поспешно натянула свитер через голову. Потом отвернулась и пригладила руками наэлектризованные волосы. Лицо горело так, будто я валялась самом солнцепеке, и мысли путались, пока я застегивала джинсы дрожащими пальцами.

Зейн откашлялся, но, когда заговорил, его голос прозвучал глубже и грубее обычного:

– Наверное, мне стоило постучаться, да?

Сосчитав до десяти, я повернулась и заставила себя непринужденно пожать плечами. Он по-прежнему таращился на меня, словно я все еще была без одежды.

– Я и сама вламываюсь к тебе без стука.

– Да, но… – Он вскинул брови, потирая рукой подбородок. – Извини за вторжение… и за то что так пялился на тебя.

Теперь меня как будто впечатали лицом в солнце. Я села на край кровати и закусила губу.

– Все в порядке. Просто лифчик, да? Эка невидаль.

Он опустился рядом и, склонив голову набок, посмотрел на меня. Густые золотистые ресницы прикрывали его глаза.

– Да, ты права. – Он помолчал, и я почувствовала, что он отвел взгляд. – Я пришел, потому что Николай сказал, ты упала на улице.

О боже. Я совсем забыла про свое унизительное падение.

– Ты в порядке?

Я подняла руки и показала ему исцарапанные красные ладони.