Сентрал-парк Мюссо Гийом

21

Радужная пелена

Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.

Екклезиаст 4:10

Вокруг «Шелби» становилось все темнее и темнее.

Гроза обрушилась на горы с силой, готовой разрушить все. Порывы ветра раскачивали машину, дождь с оглушительным шумом барабанил в окна и по пластику, которым Гэбриэл заклеил разбитое окно.

Полчаса назад они проехали через перевал, и теперь начался долгий спуск в долину. Крутая дорога вилась серпантином, став от дождя неимоверно скользкой.

Алиса не выпускала из рук фотографию автостоянки, на которой так отчетливо было видно лицо Сеймура. Она уже много раз пыталась дозвониться своему «другу», но всякий раз попадала на автоответчик.

И вот она снова опустила глаза, и, направив на фотографию слабый свет мобильника, стала ее рассматривать.

Она отчетливо видела себя рядом с Сеймуром в своей «Ауди». Вид у нее был подавленный, она явно была пьяна, но находилась в сознании.

Как же могло случиться, что она не помнит, что произошло прошлой ночью? Алиса вновь и вновь попыталась расшевелить свою память, но ее опять заволокла радужная пелена, сквозь которую она никак не могла пробиться к воспоминаниям. Между тем благодаря ее неустанным усилиям часовой механизм ее мозга, похоже, сдвинулся с мертвой точки. Сердце Алисы забилось. Да, воспоминания были. Нейроны должны до них дотянуться, хотя они затаились в туманном лабиринте ее подсознания. Затаились, но давали знать о себе смутным мерцанием. Истина где-то рядом. Алиса ходила вокруг да около. Но стоило ей попытаться пробиться к ней, как она пряталась, рассыпалась, истаивала в ледяном салоне машины.

Вот уж воистину танталовы муки!

Внезапно в чернильной ночи обозначилось пятно цвета яркого кармина. На панели замигал индикатор бензина.

— Черт! — рявкнул Гэбриэл. — Мы рискуем не добраться до больницы! «Мустанг», похоже, жрет больше двадцати литров на сотню километров!

— Сколько мы можем еще проехать?

— Километров пятьдесят, не больше!

Алиса посветила телефоном на карту.

— Судя по карте, по дороге есть магазин «Дженерал Стар», при них обычно бывает бензоколонка. Как вы думаете, сможем до нее дотянуть?

Гэбриэл прищурился, пытаясь поточнее определить местонахождение магазина.

— Должно хватить, а там кто его знает! Впрочем, другого выхода у нас все равно нет.

Ветер всеми силами стремился ворваться внутрь машины. Дождь по-прежнему лил как из ведра, грозя потопить отважного «Мустанга». Не отрывая глаз от дороги, Гэбриэл заговорил:

— Этот ваш Сеймур… Я сразу почувствовал…

Алиса тяжело вздохнула. Она совсем обессилела.

— Вы его не знаете.

— Он сразу показался мне подозрительным, вот и все.

— А мне кажутся подозрительными ваши скоропалительные выводы. По-моему, нужно дать человеку высказаться, а потом уже судить.

— Не вижу, что могут изменить его высказывания, — сухо отрезал полицейский детектив. — Он лжет вам с самого начала. Нам лжет, черт его побери! Вся информация, которую он сбрасывал нам с самого утра, вполне может быть ложной!

Предположение обескуражило Алису. Гэбриэл отыскал у себя в куртке пачку сигарет и закурил, продолжая неотрывно смотреть на дорогу.

— И ваш отец ведет себя точно так же!

— Оставьте моего отца в покое! Он тут ни при чем!

Гэбриэл сделал несколько затяжек, наполнив салон пряным, едким запахом табака.

— Я просто хочу сказать, что вы окружены людьми, которые вами манипулируют и подвергают вас опасности.

«Шелби» наконец спустился в долину, на дороге стали попадаться машины. Навстречу им двигался грузовик, освещая их ярким светом фар.

— А вы пытаетесь найти оправдание этим людям, — продолжал Гэбриэл.

Алиса с яростью принялась защищать и защищаться:

— Без Сеймура и папы меня бы вообще на свете не было! Как можно продолжать жить, если тебя пырнули ножом в живот, убили твоего ребенка и бросили издыхать в луже крови?

Гэбриэл попытался доказать свою правоту, но Алиса повысила голос, не желая слушать никаких доводов:

— Гибель Поля меня раздавила, и только ОНИ поддерживали меня! Но вы, похоже, просто дурак и вообще ничего не способны понять!

Гэбриэл замолчал. Погрузившись в раздумья, он продолжал нервно курить, выпуская клубы дыма. Алиса вздохнула и повернула голову к окну. Дождь барабанил в стекло. Воспоминания вновь забарабанили по мозгам.

Декабрь 2011 — июль 2013

Я вспоминаю.

Вспоминаю, что была убеждена: для меня все кончено.

Я не видела для себя исхода. Как только вернусь домой, возьму служебный пистолет и пущу себе пулю в лоб.

Выстрел вызволит меня из ада, в котором я отныне обречена пребывать.

Прикованная к больничной койке, я мысленно прокручивала один и тот же фильм: сухой щелчок курка, который я взвожу, холодное металлическое дуло во рту, я направляю его вверх, чтобы высадить себе мозги.

Перед сном я только и делала, что представляла себе эту картинку. Палец нажимает на спусковой крючок. Голова разлетается от спасительного выстрела.

Но жизнь повела меня по другому пути.

— Ты будешь жить с нами, — сказал отец, когда приехал забирать меня из больницы.

От изумления глаза у меня полезли на лоб.

— С кем это с вами?

— Со мной и с твоим приятелем-геем.

Не сказав мне ни слова, отец, пока меня лечили, снял большой дом с садом на улице Сквер-Монсури. Когда-то этот дом был мастерской художника и буквально утопал в зелени. Настоящий загород в центре 14-го округа.

Отец воспользовался моментом любовного разочарования Сеймура и уговорил его поселиться с нами. Я знала, что мой коллега пережил непростой роман. Его давний друг, танцовщик и хореограф, работавший в парижской Опере, в интересах карьеры переехал в Штаты, и их чувства не выдержали испытания разлукой.

И вот почти два года мы прожили втроем под одной крышей. Наше необычное содружество оказалось жизнеспособным. Против всех ожиданий, отец и Сеймур отбросили все свои предрассудки и стали наилучшими друзьями, их отношения друг к другу граничили с обожанием. Сеймура восхищал легендарный детектив, каким был Ален Шафер. Ему в нем нравилось все: чутье, крупный нос, чувство юмора, умение настоять на своем и умение сопротивляться. Отец же признал, что поспешил с выводами относительно молодого коллеги. Теперь он оценил состоятельного дэнди-гомосексуалиста, пропитанного утонченной культурой, но способного постоять за себя с кулаками и пить виски двадцатилетней выдержки.

А главное, оба яростно стремились вытащить из ямы меня, защитить от меня самой.

После больницы отец повез меня восстанавливать силы в Италию и Португалию. В начале весны Сеймур взял отпуск и повез показывать мне Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Путешествия и постоянно окружавшая меня атмосфера семейного тепла помогли мне преодолеть кризис.

Едва почувствовав себя лучше, я вернулась на работу, хотя первые полгода работа была для меня настоящим адом. Сеймур взял на себя обязанности начальника следственно-оперативной группы Шафер, а я исполняла роль секретаря.[19] Целый год я проходила курс интенсивной психотерапии, который вел со мной специалист по посттравматическим шокам.

В угрозыске у меня было сложное положение. После неудачи с расследованием дела Эрика Вога Таландье следила за мной, не спуская глаз. При других обстоятельствах от меня бы избавились в два счета, но моей историей заинтересовалась пресса. «Пари матч» посвятила целых четыре полосы случившейся со мной трагедии, сделав из моего провала романтический рассказ, где мне была отведена роль этакой парижской Клариссы Старлинг, которая пошла на все, лишь бы обезвредить опасного преступника номер один. В скором времени министр внутренних дел наградил меня почетной медалью за проявленную храбрость и преданность делу. Поддержка прессы и награда не слишком пришлись по душе моим коллегам, но благодаря им я по крайней мере могла продолжать заниматься своим делом.

Бывают испытания, с которыми так и не удается справиться до конца, и все же ты оставляешь их позади, несмотря ни на что. Какая-то часть меня так и не оправилась и отмерла навсегда. Прошлое не отпускало меня, но мне повезло с людьми, которые были рядом и не давали мне опустить руки.

Поль был мертв, мертв был мой ребенок, сердце у меня омертвело. Но где-то глубоко внутри таилось смутное ощущение, что моя история еще не закончилась, что когда-нибудь жизнь подарит мне что-то еще.

А пока я жила словно на ощупь. Цеплялась за ничего не значащие пустяки: лесная прогулка под ясным небом, час ходьбы по песку на пляже, остроумное замечание отца, хохот вместе с Сеймуром, стакан вина «Сен-Жюльен», выпитый на террасе кафе, первые весенние почки, еженедельные встречи с подругами по факультету, старенький томик Уилки Коллинза, купленный у букиниста…

В сентябре 2012 года я снова возглавила группу. Я не утратила интереса к работе и любви к расследованиям. Целый год «группу Шафер» небеса благословляли удачей. Мы очень быстро закрывали дела, которые нам поручали расследовать. И результат не замедлил сказаться.

Жизнь мчится вперед во весь опор. Три месяца назад, к началу лета 2013-го, на работе снова в меня поверили, а я снова поверила в себя. Вернули мне свое доверие и мои помощники, и мы снова стали надежными товарищами.

Вот тогда-то у меня и стало иногда возникать ощущение, что для меня еще не все потеряно.

Но мне и в голову не приходило, что меня одарят еще одним, к тому же таким мучительным, испытанием.

22

Вог

Ночь приходит, пробил час.

Гийом Аполлинер

Ветер обрушился со страшной силой. Скотч не выдержал порывов ветра с ливнем, пластиковая вставка отвалилась, и вот вместо заднего стекла в «Шелби» вновь зияет дыра. Ливень радостно ею воспользовался и залил сиденье и пол спортивной машины.

— Мы почти у цели! — радостно вскрикнула Алиса, надеясь, что, несмотря на бурю, ее услышат.

Карта, которую она держала на коленях, тоже промокла и грозила расползтись у нее под руками.

Гэбриэл сбросил скорость. Они осторожно миновали перекресток, где из-за грозы не работал светофор, и сразу за ним с радостью обнаружили вывеску «Гран Дженерал Стар», продолжавшую сиять в ночи.

Остановились они прямо перед двумя бензиновыми колонками, которые торчали перед магазином. Гэбриэл не раз нажал на клаксон, сообщая о своем прибытии, но поначалу безуспешно. Наконец в дождевике и с зонтиком появился беззубый старичок, служащий бензоколонки, и наклонился к окну Гэбриэла.

— Виргилий к вашим услугам. Чем могу быть полезен, господа?

— Если можно, налейте полный бак, пожалуйста!

— Можно, и нальем, а еще не худо бы вставить вам заднее стекло.

— А это возможно? Может, закрыть дыру куском ткани и залепить покрепче клейкой лентой?

— Я посмотрю, что тут можно сделать, — пообещал Виргилий. — А пока будете ждать, идите-ка погрейтесь в магазине.

Алиса и Гэбриэл вылезли из машины и бегом бросились под навес. Толкнув дверь, они оказались в просторном, светлом, оживленном зале, вода текла с них ручьями. Зал был разделен пополам. Справа — обыкновенный универсальный магазин, деревянный пол, деревянные полки, а на полках всевозможные товары местного производства: банки с вареньем, кленовым сиропом, медом, пирожные «брауни» и «вупи пай», сладкие ватрушки с тыквой, шоколадные батончики… А по другую сторону, слева, возвышалась гигантская стойка, за которой сидела пышнотелая матрона и снабжала голодающих омлетом, яичницей с беконом и картофельными пирожками, не забывая кружечку свежесваренного домашнего пива.

Теплой семейной атмосфере способствовали завсегдатаи, уютно расположившиеся за столиками со своим пивком. На стенах красовались старые, годов 50-х, афиши, объявляя о ближайших рок-концертах. Забегаловка была настолько вне времени, что создавалось впечатление, будто Чак Берри, Билл Хейли со своими «кометами» или Бадди Холли и в самом деле будут играть здесь в ближайший уик-энд.

Алиса с Гэбриэлом устроились в глубине зала, заняв два круглых красных кожаных табурета друг напротив друга, так как стойка, у которой они присели, были в форме буквы L.

— Чем вас угостить, влюбленные голубки? — осведомилась хозяйка, протянув им два меню в пластике.

Ни Алиса, ни Гэбриэл не были особенно голодны, но они сообразили, что занимать здесь место, не заказав чего-нибудь, не положено.

Пока они смотрели меню, хозяйка налила им по стакану воды и подвинула салфеточницу с бумажными салфетками.

— Вы насквозь промокли, дети мои! Будьте осторожны, не играйте со смертью!

Полицейские следователи поблагодарили хозяйку за любезное предупреждение. Гэбриэл заказал себе клубный сэндвич, а Алиса — суп с «ракушками».

Дожидаясь заказов, они вытерли салфетками лица, шеи, промокнули волосы.

— Кушайте на здоровье, — улыбнулась хозяйка, подвигая к ним сэндвич, разрезанный на треугольнички, и суп, налитый в краюшку хлеба, откуда была вынута мякоть.

Вслед за едой пухлые руки хозяйки, словно по мановению волшебной палочки, поставили два стаканчика виски.

— Это от заведения, чтобы вы согрелись. Из личных запасов старичка Виргилия.

— С превеликим удовольствием, — радостно отозвался Кейн и отхлебнул хлебной водки.

Он захрустел своим сэндвичем, дожидаясь, когда любопытная хозяйка перестанет одарять их вниманием, после чего со значением посмотрел Алисе в глаза.

— Мы километрах в пятнадцати от больницы, Шафер, и у меня к вам небольшой разговор.

Алиса проглотила ложку супа.

— Отчего ж не поговорить? — вяло отозвалась она.

— Я серьезно, Алиса. Я прекрасно знаю, какие страдания причинил Вог вам и вашей семье…

— У вас редкий дар говорить эвфемизмами.

— Но я хочу, чтобы между нами не было никаких недоразумений. Мы с вами ведем следствие, но мы не карательная экспедиция, это ясно? Мы приезжаем в больницу, арестовываем этого типа и везем его в Бостон, чтобы допросить, как того требует закон.

Алиса отвела глаза. Теперь настала ее очередь хлебнуть водки. Сделанная из перебродившей ржи, она благоухала абрикосом, сливой и гвоздикой.

— Мы ведь с вами одного мнения, не так ли?

Алиса по-прежнему смотрела в сторону.

— Каждый имеет право действовать по своему усмотрению, — нехотя ответила она.

Не желая вступать в долгую дискуссию, Гэбриэл повысил голос.

— Тогда я по своему усмотрению забираю у вас пистолет. Или, предупреждаю, мы никуда не поедем.

— Ну, это мы еще посмотрим!

— Алиса! Это не обсуждается.

Капитан Алиса Шафер пребывала в нерешительности. Но, поглядев на Гэбриэла, поняла, что тот не отступит. Вытащила «Глок» из кобуры и протянула ему под столом.

— Так будет гораздо лучше, — заверил он ее, пряча пистолет за пояс.

Алиса пожала плечами и допила водку до дна. И как всегда, когда пила, физически ощутила согревающее воздействие алкоголя. Кровь сразу побежала быстрее. Поначалу алкоголь приводил ее в великолепнейшее настроение. Выброс адреналина обострял все чувства. Рождал волшебное ощущение свободы, позволял ослабить контроль.

Взгляд Алисы переходил с одного лица на другое, с предмета на предмет, пока наконец не остановился на стакане Гэбриэла, где оставалась еще душистая водка. Блики света, змеившиеся на поверхности жидкости, словно приворожили ее зоркий взгляд. Золотистые, медные, бронзовые, янтарные отблески расплывались, меняя очертания. Мир вокруг Алисы тоже, меняясь, плыл… Она испытывала то же странное и счастливое ощущение, которое недавно охватило ее в машине: истина — вот она! Совсем близко! Еще чуть-чуть — и откроется.

Алиса не сомневалась: наконец-то она достигла желанной точки! Завеса вот-вот упадет.

Глаза Алисы следили за радужной игрой света на поверхности алкоголя. Следили, не отрываясь, следили, как завороженные. Внезапно она вся покрылась гусиной кожей, комок подкатил к горлу. Она вдруг поняла, что смотрит вовсе не на стакан с виски, а на руку Гэбриэла, которая держит этот стакан. А еще точнее, на палец, который постукивает по нему четко и нервно. Все, что Алиса видела, было необыкновенно отчетливо, словно она смотрела через лупу. Вот она, рука Гэбриэла, выпуклые суставы, продолговатые ногти, едва заметный шрам в виде креста на указательном пальце, который постукивает по стакану. Шрам, который мог остаться с детства, когда ты неосторожно наткнулся на острие своего первого перочинного ножа, и потом память о нем сопутствовала тебе всю твою жизнь.

И тут рядом с ними неожиданно появилась всклокоченная голова Виргилия, бензозаправщика.

— Я тут кое-как заделал ваше окошко, господа хорошие, — сообщил он. — Пойдемте-ка посмотрим, понравится ли вам моя выдумка.

Гэбриэл поднялся с табурета.

— Сидите в тепле, я приду за вами, когда буду уверен, что можно ехать дальше.

Алиса следила, как удаляется Гэбриэл, чувствуя, что кровь бросилась ей в лицо, как у нее в груди сумасшедше колотится сердце, как огонь пробегает по жилам. Еще она чувствовала, что у нее кружится голова. Что она погружается в небытие. Тонет. Идет ко дну. Что ей нужно срочно спасаться. Срочно знать правду.

— Все в порядке, милая? Подать вам что-нибудь еще?

Алиса попросила еще стаканчик виски и выпила залпом. Ей вдруг показалось, что алкоголь обладает способностью прояснять мысли. И уж точно придавать мужества.

«Действовать во что бы то ни стало, иначе смерть».

Алиса открыла рюкзачок и достала набор, с помощью которого снимают отпечатки пальцев. Обернула руку салфеткой и взяла стакан, из которого только что пил Гэбриэл, потом проделала все то же самое, что делала со шприцем: кисточкой нанесла на стакан черную пудру, зафиксировала отпечаток указательного пальца липкой лентой, потом перенесла его на тот самый картонный кружок, где уже находился отпечаток пальца владельца шприца. Она действовала автоматически, каждое ее движение было точным и безупречным. У нее было слишком мало времени, она не имела права на ошибку.

Алиса поднесла картонный кружок к глазам, чтобы сверить отпечатки, и в этот самый миг услышала веселый звон колокольчика входной двери.

Она резко обернулась и увидела Гэбриэла, который уже шел к ней.

— Можно ехать! — объявил он издалека, напрягая голос, чтобы перекрыть веселый шум зала.

По спине Алисы потек холодный пот. Гэбриэл приближался, на лице его сияла радостная улыбка.

— Наш Виргилий проделал черт-те какую работу! У «Мустанга» снова водонепроницаемая переборка!

Алиса сделала последнюю ставку.

— Идите разогревайте мотор. Я расплачусь и подойду, — пообещала она, надеясь, что он тут же повернет к двери.

— Да нет, не стоит, я…

Хозяйка, протянув из-за стойки свою могучую руку, остановила Гэбриэла:

— Погоди, сердечко мое, налью тебе последнюю на дорожку. Джин собственноручного приготовления Виргилия. Вкус меда и можжевельника! А ты расскажешь мне, какие на свете новости!

Фамильярность хозяйки явно покоробила Гэбриэла.

— Да нет, спасибо, — отказался он. — Нам пора ехать.

Алиса воспользовалась этими несколькими секундами задержки и убрала все принадлежности в рюкзачок. Потом достала из кошелька три купюры по десять долларов и положила на стойку.

— Пойдемте, — позвал Гэбриэл, подходя к ней.

С самым непринужденным видом Алиса последовала за ним к входной двери. На улице по-прежнему лило как из ведра.

— Подождите под козырьком, я подгоню машину.

Гэбриэл побежал к «Шелби», а Алиса повернулась спиной к стоянке и достала из сумки картонный кружок. Сравнила два отпечатка при свете вывески «Дженерал Стар». Отпечатки были совершенно одинаковыми. По крайней мере, на первый взгляд. На обоих те же самые линии, похожие на удлиненные лодочки, и поверх них — маленький шрамик в виде креста…

Значит, Гэбриэл лгал ей с самой первой минуты…

Она подняла голову, почувствовав, что «Шелби» остановился за спиной. Гэбриэл открыл дверцу, приглашая садиться. Капитан французской полиции Алиса Шафер села в машину и пристегнула ремень.

— Все в порядке? У вас какое-то странное лицо.

— Все в порядке, — сказала Алиса, внезапно сообразив, что только что отдала своему спутнику пистолет и теперь безоружна.

Дверца за ней захлопнулась. Охваченная дрожью, Алиса повернула голову к окну, по которому потоком стекали струи воды.

«Мустанг» мчался вперед, рассекая ночную тьму, и молодой женщине понадобилось немало времени, чтобы смириться с очевидностью: Гэбриэл Кейн и Эрик Вог — это один и тот же человек.