Дорога в Омаху Ладлэм Роберт

— Не знаю, Джиллиган...

— Я Миллиган!

— Хотелось бы, чтобы на твоем месте был Джиллиган! Он ведь как-никак находился в действующей армии.

— А я что — нет?.. Так чего же ты не знаешь, старая перечница?

— Предположим, что к телефону подойдет секретарша. Ну и что же ты тогда скажешь? «Просим прощения, девушка, но кто-то — не знаю кто — собирается разнести на куски великого генерала и его друга — большую шишку из евреев — не это ли? Чтобы вызвали они тех ребят, что водят маленькие белые фургончики с толстыми резиновыми стенками и решетками на окнах?»

— Я ни с кем не собираюсь говорить ни о чем подобном, ты, старая калоша! Пэдди Лафферти сказал нам о великой тяжбе, которую ведет его хозяин, только мы не знаем, где именно. Теперь же клеркам придется открыться мне, потому что у меня важное и срочное сообщение, ведь верно?

Опять раздался хор согласных голосов. И лишь семидесятилетний легионер и на этот раз имел особое мнение:

— А если они тебе не поверят? Я бы, например, не поверил: у тебя бегающие глазки, и стоит только на них посмотреть, как сразу все становится ясно.

Товарищи по оружию внимательно изучили утопающие в жирных складках глаза Гарри Миллигана, после чего несколько голов кивнули в знак согласия со старым бойцом.

— Заткнись! — крикнул Гарри своему оппоненту в надежде на то, что его соратники перейдут наконец к делу. — Поверят мне или нет — это не имеет никакого значения. Им все равно придется предоставить мне возможность поговорить с генералом по телефону, а как они сделают это, если не сообщат номер его комнаты? Вот тогда-то мы и узнаем, где она!

— И что потом? — спросил все тот же скептик-перестраховщик.

— А потом мы разделимся. Ты, ходячая мумия, встанешь у входной двери и, если мы выкурим оттуда мерзавцев и они побегут к своим машинам, будешь запоминать номера их драндулетов... Слава Богу, тебе не довелось побыть в моей шкуре, а то бы ты стад спорить с самим Айком![93]— Миллиган указал на троих оставшихся легионеров, которым пока еще не нашлось достойного дела. — Вы же, ребята, прикроете остальные выходы на улицу: Лафферти на этот счет выразился достаточно четко.

— А где они, Гарри? — спросил маленький, среднего возраста человечек в летной кожаной куртке. — Я был артиллеристом хвостового отсека, поэтому не очень знаком с наземной тактикой.

— Ты познакомишься с ней, парень. Пэдди сказал, что их всех надо взять на мушку.

— Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Ну... ну... Пэдди высказался по этому вопросу не так чтобы очень уж ясно, но, я думаю, он хотел, чтобы мы не выпустили кого не следует.

— И все же чем должны мы конкретно заниматься? — поинтересовался высокий стройный человек лет под семьдесят в совершенно не соответствовавшей текущему моменту гавайской рубашке в ярко-оранжевых цветочных узорах и резко контрастировавшей с ней синей шапочке легионера.

— Гарри уже сказал нам! — выкрикнул среднего роста толстячок с одутловатым, словно пузырь, лицом, обрамленным металлическим шлемом. — Наша задача — следить за ублюдками, которые побегут из здания к своим машинам.

— Вот тогда-то мы и откроем по ним огонь! — произнес мечтательно стройный джентльмен в гавайской рубашке.

— Бить только по ногам, парень, — уточнил Гарри Миллиган, — как делали мы это с кислокапустниками, чтобы сохранить их для допроса.

— Все так и было, — высказался пехотинец в шлеме. — Я помню, парень, как взяли мы их как-то в плен и все, что они делали — это прикрывали свои причиндалы. Конечно, я и не собирался по ним стрелять, но намек кислокапустники поняли.

— Ребята, давайте-ка снимем военные головные уборы, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Вам ясно, что я имею в виду? — Потом Гарри обратился к троим бойцам с поста О'Брайена: — Вы пойдете со мной. Смешаетесь с гостиничной публикой, но, чур, глаз с меня не спускать! Куда бы я ни двинул, вы идете следом за мной. Ну как, заметано, ребята?

Согласный хор прозвучал еще громче и решительнее, чем прежде.

— Мы пойдем в первых рядах, — заявил повышенной упитанности пехотинец, пристегивая шлем к поясу под вздыбившейся рубашкой с рекламой, превозносившей достоинства мясной продукции фирмы О'Бойла. — Дай нам только минуту, и мы закроем все входы!

— Отлично, ребята! А теперь за дело: время не ждет!

Миллиган взглянул на свои часы. Его авангард из трех человек, лавируя между машинами, перебежал Бойлстон-стрит настолько быстро, насколько позволяли их старые ноги, и скрылся в здании отеля. Вид этой троицы не сразил наповал швейцара в ливрее и не внушил ему никаких вдохновляющих мыслей.

Войдя в здание вслед за своими соратниками, Гарри обратился к ним:

— Сейчас я подойду к столику администратора — с небрежным видом, уверяю вас, будто я всю жизнь только и делал, что разгуливал по отелю, — и склонюсь над конторкой, словно крупная шишка, да еще, может быть, пару раз подмигну, чтобы показать, что у меня крайне важное секретное сообщение для больших людей. А потом нокаутирую дежурных одним-двумя ударами или попросту назову им пару великих имен — Хаукинза и Пинкасса.

— По-моему, Гарри, его зовут Пинкуус, — заметил лысеющий человек с цветущим лицом в возрасте между шестьюдесятью и семьюдесятью годами, — по-видимому, партнер пехотинца по игре в шары. К сожалению, его рубашка с короткими рукавами, рекламировавшая мясной рынок О'Бойла, была надета наизнанку.

— Он прав, Миллиган, — подтвердил коротышка с длинными густыми усами, ассоциируемыми обычно с английскими старшими офицерами на рубеже прошлого и нынешнего столетий и не имевшими ничего общего с надетыми на нем грязными джинсами «Левис», поддерживаемыми красными помочами поверх желто-черной рубашки из шотландки. — Я много раз слышал, как Пэдди называл его Пинкусом.

— Точнее, Пинкасон, — вмешался в разговор третий боец из команды Гарри, необычайно высокий и тонкий как тростинка человек в темно-зеленой форме танкиста, оставлявшей для обозрения изрядную долю татуировки на руках, включая длинную шипящую змею с надписью под ней: «Не наступи на меня!»

— Я бы сказал, «Пинкис». Это, пожалуй, самое правильное... Итак, ребята с поста О'Брайена, мы атакуем и победим! Вперед за генерала!

На заднем сиденье «бьюика» Арона Пинкуса расположились до неузнаваемости преображенные портняжным искусством Дези-Один и Дези-Два, первый — с несколько увеличенным в размере ртом из-за вставных зубов из пластика. Каждый из них любовался собой и беспрестанно поглаживал ласково гладкую черную ткань своего смокинга и особенно атласные отвороты.

— Запоминайте, сержанты: вы должны сделать вид, будто ни слова не понимаете по-английски, — сказал Арон, сидевший за рулем, когда они сворачивали на Бойлстон-стрит. — Вы — эмиссары Организации Объединенных Наций, представители Испании, персоны очень важные...

— Это мило! — перебил его Дези-Один, сильно шепелявя из-за накладки. — Но мы все еще не понимать, почему этот vicioso[94]такой сердитый на нас.

— Вы по ошибке принимаете за него кого-то другого, сержант, — мы уже обсуждали этот вопрос. Когда вы увидите этого «кто-то» в холле, то кинетесь к нему и, указывая на него пальцем, начнете кричать, что это разыскиваемый по всему миру преступник из Мадрида.

— Да, мы это проходить, — откликнулся Дези-Два. — И нам ни нравиться это. У этот vicioso, как у всех vicioso — пистолет, и он дать нам знать это!

— Он не сможет сделать вам ничего плохого, — попытался успокоить их Арон. — Генерал будет находиться сзади него и тут же вмешается, чтобы «обездвижить» его, — мне кажется, именно это слово употребил он. Вы ведь доверяете генералу, не так ли?

— О да, нам нравиться он, — ответил Дези-Один, — этот безумный hombre. Он собираться взять нас в армия!

— Он выбить из нас куча дерьмо в аэропорт, амиго! Вот почему мы ему доверять, — закивал головой Дези-Два, поглаживая складки на брюках. — Этот старый человек иметь отличный festiculos[95]. И что же дальше, команданте? — молвил нетерпеливо Дези-Один.

— Генерал, хотя и в несколько необычной, лишь ему свойственной манере, высказал в целом здравую мысль: когда создается угроза национальной безопасности, ни одно правительство не решится оскорбить руководство дружественной и тем более важной в стратегическом отношении страны, — заметил Пинкус, пристраивая свою машину у обочины тротуара позади нескольких такси у входа в отель «Времена года». — Оно и понятно: ведь в случае чего правительство государства, которому нанесено оскорбление, может отозвать свое посольство и порвать дипломатические отношения со страной-обидчицей.

— Это нам не нравиться, — заявил решительно Дези-Один. — Мы не хотеть никакой посольство Espanol быть закрытый, хотя мы не быть в Espana. Особенно нам не нравиться все это, потому что нас может застрелить. Мы против такой дело.

— Генерал дал вам слово.

— Это, конечно, лучше, черт возьми!.. Но что потом?

— Попробую объяснить вам вот так: кто бы ни послал этого ужасного человека в Бостон, чтобы покончить с генералом, ему придется пересмотреть свои методы.

— Я не понимать.

— Испугавшись, тот опасный тип не только сам откажется от насилия, но и попытается убедить в Вашингтоне всех, кто имеет отношение к покушению на жизнь генерала, расстаться с подобным замыслом и вообще затихнуть. Хаукинз отлично разбирается в геополитике: наши базы в Испании — в основном военно-воздушные — должны быть сохранены любой ценой.

— Ясно, команданте!

Маккензи Хаукинз подал команду:

— Немедленно открыть дверь с помощью паяльной лампы! Даю на это пять минут. Вы поняли, капитан?

— Так точно, генерал, — прозвучал по телефону голос служившего в отеле инженера. — Но вы обещали, сэр, сфотографироваться рядом со мной, не забудете об этом?

— Я с удовольствием снимусь с вами, сынок. Положу вам руку на плечо, словно мы вместе форсировали Рейн.

— Боже милостивый, я побываю на небесах еще до того, как окажусь на смертном одре!

— А теперь, капитан, приступайте! Ваше задание необычайно важно для всей операции.

— В моем распоряжении четыре минуты восемь секунд, генерал!

Хаукинз шлепнул слегка по аппарату и набрал номер радиотелефона Арона Пинкуса в его «бьюике»:

— Командир?

— Слушаю вас, генерал!

— Я спущусь через пять минут. Где вы в данный момент?

— За тремя машинами у входа.

— Хорошо. Соберитесь перед столиком администратора и сверьте часы. Действуйте в соответствии с нулевым вариантом. Начало операции — между тринадцатью и семнадцатью минутами. Все ясно?

— Да, генерал. Вы изъясняетесь не столь уж труднодоступным для понимания языком.

Бригада с поста О'Брайена — рядовые бойцы, явившие во всем великолепии и форму танкиста, и татуировку, и летную куртку, и каску, и красные подтяжки, и гавайскую рубашку, и заляпанные джинсы «Левис», и, наконец, их косоглазый, вечно подмигивающий командир — оказалась у столика администратора.

— Да, сэр? — обратился к руководителю клерк и тут же вытащил из нагрудного кармана носовой платок, словно один лишь вид этого человека ассоциировался в его сознании с неприятным запахом.

— Сейчас ты услышишь, парень, чего мне надо, так что давай-ка шевелись! Такие имена, как Пинкус и Хаукинз ни о чем не говорят тебе?

— У мистера Пинкуса здесь апартаменты, если вы это имеете в виду.

— Меня не касается его личная жизнь, парнишка, и мне тысячу раз плевать на то, сколько милашек приводит он сюда. У меня для него — для него и для генерала — сообщение, очень важное и строго конфиденциальное. Ну и что ты посоветуешь мне в связи с этим?

— Взять да и позвонить в номер мистера Пинкуса. Добавочный — пять тысяч пять.

— Пять-ноль-ноль-пять, — верно, паренек?

— Верно.

— И это же — номер его комнаты?

— В нашем здании нет пятидесяти этажей. И вообще, в Бостоне нет ни одного пятидесятиэтажного отеля. И то, что я вам сообщил, — это добавочный номер.

— Ни черта не понимаю. В любом порядочном отеле номер комнаты совпадает с номером телефона.

— Не всегда.

— Почему же? И как в таком случае узнать, в каком номере остановился нужный человек?

— Вопрос интересный, — признал клерк. — Но ответить на него вы могли бы и сами.

— И каким же образом?

— Ну, это совсем уж несложно, сэр... Телефонные аппараты вот на той стойке.

Сбитый с толку Гарри Миллиган поспешил к телефонам, стоявшим на мраморной доске, и, подняв трубку одного из них, торопливо набрал номер. Линия была занята.

— Говорит ваш вашингтонский наблюдатель, — понизив голос, сообщил по телефону Маккензи Хаукинз, произнося слова мягко, но убедительно.

— Мой — кто? — молвил человек в номере двумя этажами ниже столь же тихо, но отнюдь не мягко.

— Выслушайте меня. Вам приказано незамедлительно выписаться из отеля... Мой осведомитель сообщил мне, что он позвонил капитану, чтобы тот отправил багаж вниз.

— Кто вы, черт бы вас побрал?

— Ваш связной по округу Колумбия. Вы должны благодарить меня, а не браниться. Поспешите же. Следуйте за ним.

— Меня заперли! — свирепо завопил предполагаемый убийца. — Заклинило дверь. Как раз сейчас возятся с нею.

— Удирайте как можно быстрее! Нам нельзя быть замешанными в этом деле!

— Вот дьявол!.. Подождите минуту, вот-вот высадят дверь!

— Поторапливайтесь! — Хаук опустил на рычаг трубку и посмотрел сверху вниз на Маленького Джо Савана, сидевшего на краю постели. — Ты и дальше собираешься запудривать мне мозги, утверждая, будто не знал, что этот человек в отеле?

— Какой человек? — упорствовал Джо. — Ты псих из психов, Мики Ха-Ха. Явно клинический случай, верзила. Тебе не повредил бы заветный уголок с зелеными лужайками, железными воротами и множеством врачей.

— А знаешь. Крошка Джозеф, я тебе верю, — сказал генерал. — Уже не раз случалось такое, когда командование скрывало от своих подчиненных некоторые аспекты боевой операции.

С этими словами Хаук стремительно вышел из номера. Было слышно, как он шел по коридору, все ускоряя шаг. Зазвонил телефон. Джо взял трубку:

— Д-да-а?

— Это великий, знаменитый генерал собственной персоной? Не так ли, сэр?

— Ну? — откликнулся маленький Джо, любопытствуя, кто бы это мог быть.

— Разговаривать с вами — великая честь для меня! Это — счастливейший момент в моей жизни, генерал! Докладывает рядовой Гарри Миллиган! Сообщаю, что мы не только окружили этот объект, но и просочились внутрь! Вам нечего теперь опасаться, сэр, — слово патриотов, ребят с поста легиона имени Пэта О'Брайена!

Джо не спеша положил телефонную трубку и откинулся на подушки. Психи, размышлял он. Весь мир населен идиотами, но особенно много их в Бостоне, штат Массачусетс, где эти чертовы пилигримы, вероятно, так и рождаются со всеми своими закидонами. В конце концов, чем им было заниматься, как не развлекаться во время того долгого путешествия на корабле... Как он там назывался? Уж не «Мэйпот»[96]ли? А потом Джо вспомнил, что хотел заказать сюда, в номер, роскошный обед и уже затем набрать вашингтонский код своего хозяина. И на этот раз Винни Бам-Баму придется все же выслушать длинную-предлинную и к тому же до ужаса запутанную историю, нравится ему это или нет. Ну и психи же вся эта публика!

Подведя двух дипломатов в смокингах к столику администратора, Арон Пинкус возгласил гордо, что его гости — посланцы Испании — займут его апартаменты и что оказанные им любезности, соответствующие их положению, будут высоко оценены не только их гостеприимным хозяином, но и правительством Соединенных Штатов Америки.

В холл высыпал весь административный персонал, чтобы оказать достойную встречу столь важным особам. Выяснив, что ни один из представителей дружественной страны не говорит по-английски, руководство гостиницы тут же возложило обязанности переводчика на мальчика на побегушках, пуэрториканца по имени Рауль. Тот пришел в дикий восторг от своей беседы с Дези-Один, прозвучавшей в свободном переводе примерно так:

— Эй, приятель, откуда у тебя этот маскарадный костюм с блестящими пуговицами? Ты что, служишь в армии?

— Нет, парень, я ношу чемоданы. Меня приставили к тебе, чтобы я помог этим гринго разобраться в том, что ты говоришь.

— Это здорово! А откуда ты?

— Из Пуэрто-Рико.

— И мы оттуда же!

— Да нет же, вы ведь большие шишки, дипломаты из Мадрида! Так мне сказал тот тип.

— Это все только для гринго, парень! Может, закатим чуть позже пирушку? Ты как?

— Там, где вы поселитесь, парень, ни в чем вам не будет отказа.

— Что, и девочки там найдутся? Я имею в виду, конечно же, славных девочек, потому что мой товарищ очень религиозен.

— Я доставлю ему все, чего он ни пожелает, а для нас — что мы захотим. Положись на меня, парень!

Однако диалог был вскоре прерван старшим клерком:

— Что он сказал, Педро?

— Меня зовут Рауль, сэр.

— Прошу прощения. Итак, что же он все-таки сказал?

— Он высоко оценил прекрасные манеры и исключительную любезность, проявленные всеми вами. Особенно же благодарен он вам за то, что вы приставили к ним своего скромного слугу Рауля на все время их пребывания здесь.

— Могу поклясться, — заметил помощник управляющего, — что ты слишком хорошо говоришь по-английски для... для человека, недавно приставшего к нашим берегам.

— Вечерняя школа, сэр! Специальные курсы для иммигрантов при Бостонском университете.

— Не спускайте глаз с этого молодого человека, джентльмены, он не так-то прост!

— Это величайший прохвост из всех них. Но в этом славном заведении он не продержится и месяца!

— Скажи нам что-нибудь еще, чего мы не знаем, Педро!

— Возможно, — обратился к «дипломатам» Арон Пинкус, — вам захочется пройтись по этому великолепному холлу. Он действительно уникален... Не будете так любезны, Рауль, перевести им это?

— С величайшим удовольствием, сэр!

Гарри Миллиган подошел к украшенному татуировкой соратнику в форме танкиста и, не обращая особого внимания на то, что множество народу в холле глазеют на них, прошептал ему на ухо:

— Великий генерал ведет себя весьма таинственно, парень! Я объяснил ему суть нашей операции, но он был до удивления немногословен. Однако — Господь тому свидетель! — я отчетливо слышал, как колесики вращаются в его прекрасном мозгу... Знаешь, вполне возможно, что этот замечательный человек уже спускается сейчас вниз по стене. Мне говорили, что он обучал всех десантников, и все, что им известно, они усвоили от него!..

Договорить командиру не удалось. Выделывая кривыми ногами немыслимые кренделя, к Миллигану и бывшему танкисту внезапно подскочил семидесятилетний легионер в полевой форме с нашивками.

— Я усек, ребята! — выкрикнул он. — Они террористы!

— Кто «они», говори же, Христа ради!

— Да эти маскарадные рожи в фальшивых смокингах!

— О ком ты?

— О тех двух типах с темной кожей... Ну, об этих черноволосых, что подходили к столу администратора! И делали еще вид, будто они большие шишки!

— Думаю, они и есть большие шишки, парень. Погляди-ка на них!

— Когда бывало такое, чтобы большие шишки, одетые с иголочки, выходили не из большого лимузина, а из вшивого маленького «бьюика», к тому же выпущенного еще три года назад? Я тебя спрашиваю, Гарри Миллиган: мыслимо ли это?

— Нет, это немыслимо и противоестественно для столь знатных особ и к тому же в таком месте, как этот отель, — согласился командир. — Ты, конечно же, прав: «бьюик», выпущенный три года назад, для них не годится.

Гарри покосился на загадочных субъектов, богатым убранством своим походивших на вечно прихорашивающихся павлинов. Судя по их смуглой коже, это были иностранцы из какой-то выжженной солнцем средиземноморской страны... Ой, да это же арабы! Арабские террористы! И, понятно, европейская одежда была им непривычна: иначе они бы не прихрамывали, не дергали плечами и не виляли задом в брюках в обтяжку... Нет, господа, этим ребятам куда милее бурнусы — ну как в кино про жителей пустыни — и широкие пояса с заткнутыми за них длинными кривыми ножами, а не маскарадные ремни, что обхватывают их талии.

— Пресвятая Дева Мария, матерь Господа Христа! — зашептал Миллиган, обращаясь к танкисту. — Боюсь, парень, что тут что-то не так. Слетай на улицу и переговори с теми, кто там... Скажи, чтобы незаметно прошли в холл и не упускали из виду этих крыс из Сахары. Если чертовы арабы войдут в лифт, то и мы — туда же!

— Гарри, я не исповедовался на этой неделе!

— Заткнись, Христа ради, нас же тут семеро!

— Получается, что на каждого приходится больше, чем по трое наших!

— Ты что, в счетоводы записался, парень? Давай веди сюда всех!

Словно разыгрывая некую изящную хореографическую сценку, бойцы из бригады Миллигана — Джиллигана с грациозностью едва ли не профессиональных танцоров начали пробираться сквозь теснившуюся в холле разнаряженную публику. Голые руки татуированного и рубашка без рукавов с рекламой говядины О'Бойла резко контрастировали с тропически яркими, цветастыми костюмами от Кристиана Диора, а раскачивавшийся на поясе металлический шлем то и дело врезался в животы, обтянутые блейзерами от братьев Брукс или платьями для коктейля от Адольфо. Вторжение отважных ветеранов встревожило администрацию, равно как и клиентуру отеля, взиравшую с ужасом на странный десант в столь причудливых одеяниях.

Неожиданно из лифта выкатился крепко сложенный мужчина со сверкающим взором. Оглядевшись, он устремился к удобной позиции у центрального входа, откуда просматривался весь холл. И тут же из тени выступила не замеченная им высокая седовласая фигура в индейской куртке из оленьих шкур и остановилась в нескольких футах от него.

— Caramba![97]

— Madre de Dios![98]

He ограничившись этими восклицаниями, разнесшимися по всему холлу, «испанцы» в смокингах направили с обвиняющим видом перст, указующий на крепыша у входа.

— Homicide![99]

— Asesino![100]

— Criminal![101]

— Demendare el policia![102]

He выдержав обрушившегося на него каскада обвинений со стороны каких-то типов в смокингах, гражданин далеко не дружелюбного вида попытался было обратиться в бегство, но тут же был остановлен мужчиной в костюме индейца, мгновенно схватившим его за голову и шею и вслед за тем поддавшим ему коленом в спину.

— Это он, ребята! — раздался оглушительный рев и, отразившись эхом от стен, пронесся над толпою в холле. — Великий человек собственной персоной, ребята! Вперед во имя Святого Уильяма Патрика О'Брайена!

Бригада Миллигана — Джиллигана, пробившись с помощью кулаков сквозь истерически вопящее скопище людское, набросилась на двух арабских террористов в смокингах.

— Что ты делать, старый человек? — крикнул Дези-Один, отражая атаку толстяка с каской на голове.

— Эй вы, безумный ослы! — заорал Дези-Два. Отшвырнув ударом ноги пропагандиста говядины О'Бойла на прелестный стул в стиле эпохи королевы Анны[103], тотчас же осевший под внушительным весом поборника справедливости, он захватил руку человека в форме танкиста. — Очень славненький змея, старый гринго, и я не хотеть ее портить, но ты оставлять меня в покой! Я не иметь ничего против тебя!

— Сержанты! — рявкнул Хаук, прокладывая себе путь между вошедшими в раж бойцами, пытавшимися безуспешно одолеть двух его искусных в драках адъютантов. — Командир Пинкус приказал эвакуироваться!

— И побыстрее, — добавил Арон, стоя у двери. — Отдел безопасности отеля заполняет бланки на украденную собственность. Полицейских пока здесь нет, но их уже вызвали.

— А как насчет vicioso, генерал?

— Когда он придет в себя, у него еще месяц-другой будет болеть спина. Интересно, пользуется ли мафия страховой медициной?

— Эй вы, все трое, поторопитесь!

— О'кей, команданте! — отозвался Дези-Один, созерцая толчею в холле. — Эй, Рауль!

— Si, senor Ambajador? Вы сматываетесь?

— Мы позвоним тебе позже, парень! Может, ты захочешь поступить в армию вместе с нами?

— Возможно, амиго. Пожалуй, там безопаснее, чем в этом отеле. Пока!

«Бьюик» Арона Пинкуса рванул с места по Бойлстон-стрит и, свернув за угол, помчался по направлению к Арлингтону, а затем — к отелю «Ритц-Карлтон».

— Я ровным счетом ничего не понимаю! — жаловался знаменитый горист. — Кто эти люди?

— Выжившие из ума старики, страдающие сенильным психозом! — ответил разгневанно Маккензи Хаукинз, бросая взгляд на заднее сиденье. — Как вы там? Не ранены случайно?

— Ты сумасшедший, генерал! Эти старый люди не может украсть даже цыпленок!

— Что это? — крикнул Хаук, заметив, что Дези-Один укладывает четыре бумажника на сиденье между собой и Дези-Два.

— Что это? — повторил вопрос Дези-Один, глядя с невинным видом на генерала. — Это такой штучка для деньги. Бумажники. Четыре!

— Там был большой толпа, — пояснил Дези-Два. — Мой друг не очень хорошо работать сегодня, он мог бы работать лучше.

— Боже милостивый, — произнес в отчаянии Пинкус. — Служба безопасности отеля!.. Отчеты об украденной собственности!

— Вы не должны были этого делать, сержанты!

— Я вовсе не такой подлый, генерал. Это только побочный работа, как говорить вы, гринго!

— О, великий Авраам! — взмолился тихо Арон. — Мне необходимо взять себя в руки и успокоиться: давление у меня и так уж подскочило, что дальше некуда.

— В чем дело, командир Пинкус?

— Сформулируем следующим образом, генерал: сегодня не совсем нормальный для меня рабочий день!

— Хотите, я поведу машину?

— О нет, благодарю вас. Сидя за рулем, я отвлекаюсь от неприятных мыслей.

Арон потянулся к радиоприемнику. Звуки концерта Вивальди в тональности «ре» для флейты с оркестром заполнили маленькую машину. Дези-Один и Дези-Два переглянулись с недовольным видом, Пинкус же задышал глубже и спокойнее, отключившись на какое-то время от терзавших его дум. Именно — на какое-то время. Поскольку по прошествии нескольких минут музыка оборвалась и диктор, сменивший умиротворяющего Вивальди, произнес взволнованно, опять погружая старого юриста в состояние нервного напряжения:

— Мы прерываем эту программу, чтобы зачитать эксклюзивное сообщение. Всего несколько минут назад в отеле «Времена года», что на Бойлстон-стрит, произошел из ряда вон выходящий случай. Подробности еще неизвестны, однако факт налицо: в гостиничном холле произошла потасовка. Многие из присутствовавших там были сбиты с ног, но, к счастью, насколько мы информированы, никто особо не пострадал. Сейчас мы подключаем телефон нашего специального корреспондента Криса Николза, находящегося на месте происшествия — он как раз обедал в то время в этом отеле. — Сделав небольшую паузу, диктор добавил как бы против воли: — Обед в отеле «Времена года»?! Это на наше-то жалованье?

— Какой там обед, ты, идиот?! — вклинился другой голос, глубокий и хорошо поставленный. — Моя жена думает, что я в Марблхеде...

— Крис, ты в эфире!

— Мы просто пошутили, друзья!.. Но в том, что произошло только что, каких-нибудь пять минут назад, не было ничего смешного. Полиция пытается размотать клубок, однако сделать это нелегко. Все, что мы знаем на данный момент, сводится в основном к тому, что в холле как бы был разыгран спектакль с участием персонажей из фильмов Хичкока. Состав действующих лиц более чем удивителен: известный бостонский юрист, два дипломата из Испании, арабские террористы, высокий пожилой индеец с силой буйвола, целая компания ветеранов Второй мировой войны в странных костюмах и с еще более странным поведением, словно они дошли уже до галлюцинаций, и, наконец, наемный убийца, состоящий на службе у мафии. Пока что удалось идентифицировать только первого и последнего из перечисленных выше лиц — знаменитого владельца юридической фирмы мистера Арона Пинкуса и Цезаря Боккегаллупо, якобы примитивного человека из мафиозной семьи Борджиа в городе Бруклин, штат Нью-Йорк. Что касается Арона Пинкуса, то каждый из вас волен придерживаться любого из высказанных нами предположений: или ему удалось спастись вместе с двумя испанскими дипломатами, или же он был захвачен в качестве заложника арабскими террористами. Мистер же Боккегаллупо взят под стражу и, как передали мне, не перестает кричать, требуя, чтобы ему предоставили возможность переговорить с его адвокатом, который, утверждает он, не кто иной, как сам президент Соединенных Штатов. Но, безотносительно к вопросу о политических партиях, всем нам ясно, что президент в любом случае не может выступать в роли поверенного.

— Благодарю тебя, Крис, за эксклюзивное сообщение! И удачи тебе в Марблхеде, в изумительной регате вашего яхт-клуба...

— Кончай трепаться, тупоголовый...

Вновь зазвучала музыка Вивальди, но уже ничто теперь не смогло бы снизить кровяное давление у Арона Пинкуса.

— Видать, Авраам покинул меня! — прошептал первый юрист Бостона, штат Массачусетс.

— Я слышал, что вы сказали, командир! — воскликнул Маккензи Хаукинз. — Он, возможно, и покинул вас, но не я! Это так же верно, как и то, что шкура леопарда покрыта пятнами! Мы вместе встретим бурю, откроем огонь по противникам и разделаем их под орех, мой старый товарищ!

— Реально ли такое, — молвил тихо Арон Пинкус, глядя на Хаука, — чтобы я встретился вдруг с материализовавшимся в облике другого человека своим собственным умонастроением?