Записки следователя. Привидение Ложнов Рудольф

Посмотрели наблюдатели и ахнули. Палатки не было на месте, а костёр горел, но уже потухал. Наблюдатели в ужасе, в растерянности. Сломя головы прибежали к месту и увидели пустоту. Ни палатки, ни ребят. Было ещё не совсем светло, полумрак. Ребята в отчаянии. Стали искать скрывшихся.

В суматохе один из сотрудников нечаянно наступил ногой на догоравший костёр и провалился в яму почти по пояс. Сам весь при этом вымазался сажей, пеплом и к тому же обжёгся. Затлели его брюки, и тогда он, недолго думая, бросился в водохранилище. Побарахтался в воде, смыл с себя сажу, пепел и стал выходить из воды. У самого берега, на глубине около метра, он наступил ногой на полный мешок. Ногой пощупал мешок и почувствовал, что в мешке бутылки.

Позвал ребят и усилием всех вытащили мешок из воды на берег. Раскрыли мешок и ахнули! Мешок водки! Вот такая история.

– Представляю, – мечтательно и с какой-то завистью протянул Сипов, – не одну бутылку небось оприходовали ребята на радостях. Ох, как им невероятно повезло! Это же надо, целый мешок бесплатной водки! Разве можно сравнить с нашей находкой, каких-то пять бутылок… Везёт же некоторым!

– Сипов, Сипов, что ж ты на чужой каравай рот раскрыл, – прервал я мечтателя, – успокойся! Нам больше повезло, чем им. Скажу больше, им даже и нюхать не пришлось. Это вам действительно сегодня очень повезло, благодаря нашему везучему Батиеву.

– Рудольф Васильевич, – вмешался в разговор Чуев, тоже, по-видимому, заиграло у него чувство зависти к наблюдателям. – Скажите, почему вы сказали, что вашим сотрудникам не повезло? Вы сами сказали, что когда нашли мешок водки, они ведь были сами. Из руководства никого не было. Они свободно могли взять себе несколько бутылок. Никто ведь не знал, сколько в мешке было бутылок. Так ведь?

– Могли, но не сделали. Вы сами понимаете, при той обстановке, которая у них сложилась в тот момент, я уверен и ручаюсь, им не до этого было. Впереди их ждало наказание. Нет! Я ничуть не сомневаюсь в честности этих ребят. Могли ли они взять несколько бутылок на потом? Вряд ли! Мы очень рано приехали к ним. Я сам лично проверил ребят на запах. После выяснения обстоятельств мы ребят забрали с собой.

Ещё я скажу вам одну вещь. Если бы они взяли определённое количество бутылок, знаете, это было бы чревато для них определённой опасностью. Понимаете, в чём суть: то, что сегодня обнаружили вы и то, что обнаружили наблюдатели, они разнятся по понятиям.

Вы нашли ничейное имущество, то есть, будем говорить, бесхозное. Краж в этом округе не было в последнее время. Претендентов на наше найденное имущество нет. А то, что нашли ребята, данное имущество принадлежит определённому юридическому лицу, в данном случае – магазину.

– Как ребята могли знать, что найденная водка принадлежит магазину?

– Очень даже они знали. Они были в курсе событий. Мы им объясняли, что молодые люди подозреваются в краже из магазина и что похищено. Если бы наши сотрудники взяли спиртное, то этот факт быстро обнаружили бы.

– Как вы обнаружили бы?

– Мы обнаруженную водку сдаём в магазин, в таком-то количестве бутылок. Магазин заявляет, что согласно акту ревизии украдено больше бутылок, чем сдано. Тогда сравниваем показания воров. Вот и вся арифметика.

– Скажите напоследок, – спросил Сипов, – вы доказали виновность воров, то есть молодых людей?

– Да.

– Как же вы доказали, если не было никаких улик? Вы же сами сказали, что не было никаких доказательств и улик.

– Это долго рассказывать. Да и ни к чему. Доказали и всё.

– Какой же срок им дали? – не отставал от меня Сипов.

– Суд принял во внимание то, что ущерб полностью возмещён, то есть родители возместили ущерб, чистосердечные признания, раскаяния, положительные характеристики, ранее не судимые и к тому же они собираются поступать в высшие учебные заведения, приговорил к условной мере наказания. А теперь, ребята, в путь!

День клонился к закату, когда мы приехали в Зверев. Я попросил понятых задержаться на некоторое время и присутствовать при посещении квартиры Лисовых. В квартире, когда мы зашли, находились жена Лисова и его сын. Я предложил Лисову предъявить документы на ружьё и патроны к нему.

Из ящика тумбочки, стоявшей в углу комнаты под телевизором, Лисов достал документы и отдал мне. Тут были разрешение на охотничье ружьё шестнадцатого калибра, год выпуска, номер, дата покупки и завод-изготовитель.

– Виктор Антонович, скажите, какой номер дроби был в патроне, когда производился выстрел?

Лисов взял одну из пачек с заряженными патронами, посмотрел на патроны и сказал:

– Вот из этой пачки заряжено было ружьё, – подал мне пачку с патронами. Я открыл пачку. В пачке было пять патронов. Я записал в протокол и эту пачку с патронами изъял для производства экспертизы.

– Скажите, вы часто возите в машине ружьё?

– Прежде я никогда не возил с собой ружьё. Я тогда я впервые взял с собой ружьё. Хотел на природе отметить свой праздник с салютом.

– И когда же вы успели зарядить ружьё?

Лисов замешкался. Не нашёл сразу, как ответить.

– Вы слышали мой вопрос, Виктор Антонович? Не помните, когда зарядили ружьё?

– Я на днях сделал профилактику ему. Чистил ствол, смазал его, потом проверил, как заходят патроны в патронник. Я впервые купил бумажные патроны и поэтому решил проверить. Вероятно, я забыл их вынуть из патронника.

– Не кажется ли вам, что ваша забывчивость могла привести к несчастному случаю? Вас разве не инструктировали или вы не читали правила хранения и перевозки ружья?

– Извините, так получилось.

– Вот и получилось. Если бы в патроннике не было патронов, не было бы вашего несчастного случая. Вы согласны со мной?

– Да, да. Я уже сказал, что так получилось.

– Что получилось, то получилось. Теперь уже поздно оправдываться. Скажите, Виктор Антонович, где сейчас ваша машина?

– В гараже.

– Мы можем посмотреть на неё? Гараж далеко?

– Гараж находится в ста метрах от дома.

– Тогда пошли!

Лисов из ящика той же тумбочки, что стоит под телевизором, достал ключи и направился к выходу из квартиры. Мы тоже последовали за ним. На улице я приблизился к Макарову и тихо, чтобы не слышно было другим, шепнул:

– Иван Григорьевич, пока я осмотрю машину, а ты за это время поговори с женой Лисова с глазу на глаз. Покажи заодно сумки, обнаруженные в реке. Узнает их она или нет? Запиши всё на бумагу. Висящие в воздухе слова не прилипнут к делу. Добро?

Я бегло осмотрел автомашину Лисова. Писать ничего не стал. Решил привезти эксперта-криминалиста и тогда всё описать. К нашему возвращению Иван Григорьевич заканчивал допрашивать жену Лисова. Я поблагодарил понятых и отпустил домой. Довольные нынешним днём понятые на прощанье предложили свою помощь и в следующий раз, если возникнет такая необходимость. Я обнадёжил выполнить их просьбу.

– Есть новости, Иван Григорьевич? Вера Лисова опознала свои сумки?

– Да. Как увидела, сразу же сказала, что эти сумки их. Подтвердила, что её муж Виктор в этих сумках увёз на природу продукты, спиртное и мясо на шашлыки. Кстати, она даже перечислила, сколько бутылок было спиртного.

– Отлично, Иван Григорьевич, отлично! – воскликнул я на радостях. – Всё идёт так, как надо!

– Рудольф Васильевич, почему ты так радуешься, как будто тебе всё уже ясно, всё установлено, всё разложено по палочкам? Ты уже как будто готов сделать официальное заявление и готов вынести окончательный, не подлежащий опровержению вердикт по материалу Лисова. Так можно понять твоё радостное, оживлённое состояние?

– Ты, Иван Григорьевич, всегда правильно меня понимал и сейчас тоже попал в точку, но есть небольшое дельце.

– Ну, и?…

– Сейчас надо ехать в больницу. – Я посмотрел на часы. – У-у, время поздновато! Может, успеем, а? Нужно срочно поговорить с хирургом, проводившим операцию по изъятию дробинок из плеча Лисова. Заодно возьмём выписку из истории болезни. Ну, вперёд, Батиев!

Как только наша машина остановилась возле здания больницы, мы вышли из машины и прямиком направились в хирургическое отделение. Медсестра, попавшаяся нам в отделении, увидев, что мы без белых халатов, загородила нам дорогу. Стала выпроваживать из отделения, сопровождая свои действия словами, что без халатов нельзя. Мы объяснили ей, что гардеробная не работает, где бы мы взяли халаты. Нам нужен хирург и к нему у нас есть срочное дело. Но медсестра стояла на своём и подталкивала нас к выходу. На нашу слёзную просьбу она всё же смягчилась, как будто появилась у неё жалость к нам, сказала, что врачей нет, ушли домой. Рабочее время давно кончилось. Приходите завтра. Выдать выписку из истории болезни тоже отказалась, ссылаясь на то, что без разрешения врача она не может.

Нам ничего не оставалась делать, как ретироваться и закончить на сегодня рабочий день. Нам ещё надо было ехать домой. Мы поговорили с Иваном Григорьевичем и решили разойтись по домам. Я попросил его, так как он жил недалеко от посёлка Зверев, утром взять выписку из истории болезни и поговорить с хирургом. И определил ему, какие вопросы он должен задавать врачу. С выпиской и результатом разговора ко мне.

– А что, и завтра я нужен тебе?

– Иван Григорьевич! – сделав удивлённый вид, проговорил я. – Разве мы с тобой решили вынести вердикт по материалу? Что-то я не помню подобного разговора. Разве ты забыл про тех трёх мужиков, которые якобы ограбили Лисова, да ещё отметину оставили ему на плече? Нет, дружище, покоя нам не будет и спать спокойно не будем, пока не найдём мотоцикл и не установим этих мужиков! Мотоцикл и мужики – это наш козырь!

Завтра снова поедем туда, где мы были сегодня. Я возьму с собой эксперта-криминалиста.

– Рудольф Васильевич, если таков план на завтра, то не лучше ли будет, если я буду ждать вас возле больницы?

– Возражений нет. Так и поступим. Даже к лучшему. Тебе не добираться до отдела, а эксперт заодно осмотрит и сфотографирует автомашину Лисова. Я эту операцию думал проводить по возвращении с природы. Пусть будет так. До завтра!

Утро следующего дня выдалось, как и вчера, ясное, солнечное. Яркие солнечные лучи предвещали, что день будет жаркий.

– Куда сегодня путь держим? – спросил Батиев, когда я и Валентина Петровна сели в его старенький «УАЗик».

– У нас, уважаемый товарищ Батиев, пока одна дорога. Сначала – в Зверев. В больницу. После к Лисову. От Лисова…

– …от Лисова к реке Кундрючьей, – продолжил мою мысль Батиев. – Угадал, Рудольф Васильевич?

– Угадал, товарищ Батиев. Поездил со мной всего один денёчек, а уже научился читать мои мысли. Молодец!

– Посмотри-ка, Валентина Петровна, – обратив свой взор на эксперта, сказал я, – как быстро гонит свою машину наш водитель Батиев. Видать, ему очень понравился вчерашний день. Хочет быстрее добраться к реке Кундрючьей.

– Чем же так запомнился ему вчерашний день? – заинтересованно спросила Валентина Петровна.

– Ты не представляешь, Валентина Петровна, каким везучим оказался наш Батиев. Нашёл клад! Да ещё какой!

– Что, и вправду нашёл клад, Батиев? Да ну, Рудольф Васильевич, это твоя очередная шутка. Ты не можешь без шуток. Снова что-то придумал, чтобы поддразнить меня. Так ведь?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я говорю в полном серьёзе. Никакая не шутка. Истинная правда. Клянусь! Посмотри ты на него, посмотри, он весь сияет. Видно же, что у него душа поёт, радуется. Даже затылок посветлел. Видишь, он весь в мечтах. Надеется на очередную удачу!

– Ну, полно, Рудольф Васильевич, шутить, издеваться над бедной женщиной. Ты серьёзный, искренний мужчина, а занимаешься чепухой. Клады, к твоему сведению, Рудольф Васильевич, давно уже обнаружены и изъяты. Их практически нет.

Высказав своё мнение, Валентина Петровна отвернулась от меня, явно оставшись недовольной, и сделала на лице вид, что её больше этот вопрос не интересует. Всё своё внимание обратила на природу, мелькавшую за окном машины.

– Ей-богу, – вдруг подал голос Батиев, не спуская своих глаз с дороги, как бы дразня Валентину Петровну, – вчера, по приезде в гараж, я с другими водителями распил свою, из той находки, бутылку водки. Я рассказал им о находке. И что вы думаете, поверили? Черта с два! И вот, Валентина Петровна тоже так думает. Не поверила.

Услышав о находке от самого Батиева, Валентина Петровна вдруг проснулась, не осталась равнодушной и, по-видимому, терзаемая сомнением, выкрикнула:

– Имейте совесть, хоть какую-то порядочность, не выворачивайте наизнанку мою душу, вы серьёзно про находку?

– Валентина Петровна, боже упаси! Я ещё вначале разговора был вполне серьёзен и искренен. И, к твоему сведению, и сейчас являюсь таким.

– У тебя, Рудольф Васильевич, что-то в последнее время уж больно много находок и разных таинственных историй и потому трудно и тяжело воспринимать твои рассказы за правду. Где правда, где ложь, выдумка, фантазия. Я хочу знать: что на этот раз?

– На этот раз ты, Валентина Петровна, не по адресу попала. Мне не повезло. Счастливчиком оказался вот он! – и я рукой показал на водителя.

– И что за клад или находка?

– Так, мелочь: три бутылки водки, бутылка коньяка, несколько банок консервов и две сумки впридачу. Вот вся находка. Ну, были там ещё разные колбасы, но они были уже испорчены. К употреблению не годились. Пришлось покормить раков.

– Не совсем уж мелочь. На двоих вполне достаточно, – с улыбкой на лице, довольная тем, что наконец-то узнала про находку, проговорила Валентина Петровна. – Где же вы обнаружили этот клад?

– Если бы досталась эта находка на двоих, ты, Валентина Петровна, сегодня вряд ли узнала бы о находке и вряд ли мы сейчас ехали бы к месту находки. Нас было много, и потому тебе достаётся, извини, конечно, только пустая бутылка из-под коньяка.

– Зачем она мне – пустая?

– О, Валентина Петровна, ты забываешься, кто ты есть для следствия! Ты для следствия дороже любого клада и незаменимый человек! Не возражай, я знаю, что говорю. Теперь без шуток, Валентина Петровна, может, обрадуешь меня, а может, нет, но ответь мне, пожалуйста, возможно ли обнаружить на пустой бутылке отпечатки пальцев? Добавляю к сказанному, что бутылка в какое-то время находилась в воде.

– Ответ, Рудольф Васильевич, услышишь или получишь в письменном исполнении после того, как будет обследована бутылка. Такой вариант устраивает?

– Мы во власти науки, Валентина Петровна! А обнаружил клад наш Батиев в реке, имя которой Кундрючья.

– Как в реке?

– Вот так, в реке. Помнишь, Валентина Петровна, несколько лет тому назад на дне Киселевского водохранилища нашли целый мешок с водкой? Не забыла?

– Помню, помню.

– Вот так, вчера, наш Батиев, любитель драть раков, искал раков в реке. Вместо раков поймал бутылки с водкой.

– Просто удивляюсь, какой же ты везучий, Рудольф Васильевич! Ты тогда раскрыл кражу, и я ничуть не сомневаюсь и убеждена, что ты и на этот раз, наверняка раскрутишь эту загадочную историю.

– Не мне везёт, Валентина Петровна. В прошлый раз мешок с водкой нашли милиционеры, а теперь вроде бы тоже милиционер, но уже в должности водителя. Мне только остаётся распутывать эти дела. В данный момент у меня эта находка стоит поперёк горла: почему она попала в реку и кто её туда спрятал? Эта история намного сложнее и путанее, чем тот случай с мешком водки. Тогда с водкой была определённая ясность, а тут ничего не ясно. Всё загадочно!

– Возле ворот больницы стоит опер Макаров, остановить машину? – спросил водитель, оборачиваясь в мою сторону.

– Да.

Батиев остановил машину. Как только в машину сел Макаров, я спросил:

– Поговорил с хирургом?

– Да.

– Что нового сообщил он?

– Ничего существенного.

– Ты хоть спросил насчёт направления полёта дроби?

– Да. Он предполагает, что направление было горизонтальное. Но он предупредил, что определить направление обязан судмедэксперт.

– Прекрасно, Иван Григорьевич, прекрасно! Меня ответ хирурга устраивает. Он ведь тоже врач, как и патологоанатом. Там разберёмся, кто что должен делать. Выписку взял?

– Взял. Вот она. – Макаров отдал мне выписку из истории болезни Лисова.

– Теперь, товарищ Батиев, прямиком к Лисову. Ты не забыл, где он живёт?

– Пока ещё на память жалобу не имею, – последовал ответ.

Минут через десять мы были у Лисова.

– Валентина Петровна, ты свою работу знаешь. Фотографируй машину, ищи отпечатки пальцев, где только возможно, но не забывай о других уликах. После откатай всю семью. Обрати особое внимание на полёт дроби. Мы с Макаровым поедем к Липкиным. Поговорить и допросить их надо. За работу!

– Я поняла, товарищ следователь. Сделаю всё необходимое. Будь спокоен!

Больше получаса мы потратили на разговор. Записали показания Андрея и Зинаиды. Их показания ничего нового не внесли. Точно такие же показания, что и раньше в объяснениях. По-другому быть не могло. Они рассказывали то, что рассказывал им Лисов.

– Иван Григорьевич, ты ничего такого не заметил в поведении Зинаиды, когда я спросил у неё, не заметила ли она какие-либо странности в поведении Лисова, когда они приехали на поляну?

– Да нет. Я ведь разговаривал в это время с Андреем. На его жену не обращал внимания. Почему ты спрашиваешь? Ты что-то заметил?

– Я кое-что заметил. Когда я задал этот вопрос ей, она, прежде чем ответить, почему-то сначала посмотрела на своего мужа. Муж её дал ли какой-либо знак, я не успел выследить, но я готов поклясться, что Андрей сделал ей незаметный знак глазами. Мол, не говори лишнего. Когда я спросил у неё, почему она молчит, она быстро отвела свои глаза от мужа и чуточку покраснела в лице.

– Несомненно, они с нами не совсем откровенны, – поддержал меня Макаров. – Мне тоже показалось, что Андрей тоже не договаривает. Старается отвечать однотипно. Я спросил у Андрея, что он думает по поводу стрельбы по машине Лисова. Ты думаешь, что он ответил? Он сказал, что он не эксперт, не ему судить: «Сами разберётесь – что, как и почему».

– Андрей, в сущности, прав. Он тоже, вероятно, сомневается. Но высказать свои сомнения он не хочет, как-никак друзья и кумовья.

– Ты сам, Рудольф Васильевич, как считаешь: Лисов искренен, честен, то, что он сочинил? Ты ведь так не считаешь, правда? Я правильно тебя понял?

– Ты правильно меня понял, Иван Григорьевич. Думаю, он эту историю очень умно и хитро придумал. Но пока рано сделать выводы. Поживём и увидим! Ты сам, Иван Григорьевич, в какую сторону клонишься?

– А что мне думать, я придерживаюсь твоего мнения.

– Отлично, Иван Григорьевич! Если наши мнения сходятся, значит, мы на верном пути.

На этом месте наш разговор прервался, так как наша машина остановилась возле дома, где живёт Лисов. Валентина Петровна уже ожидала нас.

– Работа выполнена, Валентина Петровна? – был первый мой вопрос по приезде.

– Да.

– Тогда садись в машину и в путь за кладом. – По пути к нашей цели я спросил у эксперта: – Я понимаю, Валентина Петровна, что ты не баллистик, но всё же ты эксперт-криминалист, скажи, какое впечатление оставило в твоей памяти повреждение на двери машины? Меня больше интересует, из какого положения: горизонтального, вертикального – был произведён выстрел?

– Я выскажу свою точку зрения не как эксперта. О вертикальном положении и речи быть не может. Наклонность – тут ещё можно поспорить. Вот горизонтальное положение – более реальная ситуация. Я бы остановилась на горизонтальном положении. Рудольф Васильевич, в том районе, где был произведён выстрел, есть дерево, ну хотя бы кустарник?

– Есть. Настоящее дерево. Акация огромного размера. Почему ты спросила про дерево?

– Осмотрю я это дерево, тогда поделюсь. Кстати, я при осмотре машины в кабине обнаружила одну дробинку. Вот эта дробинка, – и Валентина Петровна протянула мне дробинку. – Она лежала на сидушке водителя.

– За дробинку спасибо, Валентина Петровна. Я и Иван Григорьевич придерживаемся тоже твоей теории о горизонтальности положения.

– Я предупредила, что высказываю своё мнение по твоей просьбе, Рудольф Васильевич. В момент выстрела ствол ружья, применительно к поверхности земли, находился в горизонтальном положении.

– Это замечательно, Валентина Петровна. Теперь давайте немного поразмышляем. На какой высоте предположительно располагался ствол ружья от поверхности земли? Ну, хотя бы примерно?

– Я прекрасно поняла твою мысль, Рудольф Васильевич. Нетрудно ответить на твой вопрос. Допуская плюс и минус – в пределах полметра.

– И выстрел был произведён с расстояния трёх-четырёх метров, – дополнил я к ответу эксперта.

– Коли ты, Рудольф Васильевич, всё предположил, всё рассчитал, всё измерил, то зачем тогда нужны были мои подсказки?

– Знаешь, Валентина Петровна, есть русская поговорка: одна голова хорошо, а две – лучше. А теперь, товарищ эксперт-криминалист, действительно у меня есть к тебе очень важный, необходимый, судьбоносный вопрос, теперь уже точно к профессионалу: не оставило ли неизвестное нам лицо свои отпечатки пальцев на память на автомашине Лисова?

– Хороший вопрос, товарищ следователь. Я, к твоему сведению, давно ожидала подобного вопроса от тебя и признаюсь перед следствием чистосердечно: к твоему и моему огорчению – нет!

– Были препятствия в этом многотрудном деле, товарищ эксперт?

– Видишь ли, товарищ следователь, хозяин, то бишь Лисов, оказался ясновидящим пророком. Очень даже, с таким рвением, скрупулёзно, старанием, не жалея сил своих, а может, всей семьи, смыл все чужие и в том числе и свои отпечатки пальцев, чтобы не оставить память на долгие лета.

– А конкретнее может эксперт просветить голову следователя? Уж очень туго, невыносимо туманно соображает его голова.

– Я-то могу, не вопрос, а что следователь совсем разленился, напустил туману и доволен. Так, что ли?

– Гадать, выдвигать версии, предположения, ошибаться, доказывать – вечные спутники следователя. Но зачем в данный момент заниматься вышеназванными спутниками, когда у меня, как говорят, под рукой есть подготовленный для этих целей специалист, который без особых усилий вправит мои мозги?

– Я поняла твой намёк. Докладываю, что наш пророк-ясновидящий, предвидя подобный шаг со стороны следствия, вымыл машину. Довёл до идеального состояния, что не оставил нигде никаких следов. Машина чиста – как снаружи, так и внутри. Какие-либо соображения не возникают у следователя или у сыщика по этому поводу?

– Ух, эти мыслишки или соображения! – грустно вздохнул я, глядя на колхозные поля, лесополосы, мелькавшие мимо окна нашей машины. С одних полей уже убран урожай, остались торчать только копны соломы. На других – как навозные жуки копошатся комбайны и машины, снующие туда-сюда, увозившие зерно, и без зерна.

Впереди показался хутор.

– Иван Григорьевич, где нас будет ждать участковый Есауленко? Ты с ним договаривался?

– Обещал быть возле правления колхоза. Поедем туда?

– Ну что ж, возле правления так возле правления. Это же по пути в хутор Малый?

– Да.

– Забираем участкового и прямиком в хутор Малый.

– Почему в хутор Малый, Рудольф Васильевич? – спросил Макаров. – Может, начнём искать мужчин и мотоцикл сначала в этом хуторе, а уж после поедем в хутор Малый? Тут правление колхоза. Больше возможностей узнать что-нибудь. Согласен?

– Правильно мыслишь, Иван Григорьевич. Всё верно. Я вчера по приезде в отдел попросил работников ГАИ проверить, у кого из жителей близлежащих хуторов в районе поляны имеется мотоцикл с коляской. Так вот, по сведениям работников ГАИ, только у одного жителя имеется мотоцикл с коляской, и хозяин его живёт в хуторе Малом. Таким человеком является бригадир колхоза Иван Потапович Шершнев. Мне даже дали номер мотоцикла его. Ты, Иван Григорьевич, должен его знать. Так?

– Не совсем. Так, слышал. Лично не знаком.

– Значит, есть повод познакомиться, так, Иван Григорьевич?

– Получается, так.

Водитель Батиев повернул машину к правлению колхоза.

– Вон и участковый! – сказал Макаров, увидев участкового возле правления колхоза.

Когда мы остановились, участковый подошёл к нам.

– Давно ждёшь? – спросил Макаров у Есауленко.

– Минут двадцать. Спешил, думал, опоздал. Прибежал, а мне говорят, никакой машины из милиции не было.

– Не переживай, – сказал я, садясь на скамейку возле правления колхоза, которая находилась под огромным раскидистым тополем. – Давайте немного отдохнём, освежимся от духоты в машине. Проветримся в тени и поговорим о делах.

Незаметно возле нас стали собираться любопытные зеваки и детвора. Как же, в хуторе не так часто появляются работники милиции и тем более в большом количестве. Слух в хуторах, в деревнях распространяется с быстротой молнии. Беспроводное радио работает чётко, безотказно. Каждый судачил на свой лад: что-то случилось, может, кого-то ищут, может, приехали арестовать кого-то и тому подобное. Сейчас же посыпались жалобы разного рода, вопросы. Вот две женщины окружили Макарова. Наверняка подумали, что он старший из приезжих. Он плотный, рослый и вполне подходит за начальника. Жаловались на своих пьющих мужей. Требовали, чтобы их отправили в лечебно-трудовой профилакторий. Две другие женщины жаловались друг на друга по поводу кур, которые вредят их огородам. Разбирался с ними участковый.

Откуда ни возьмись, внезапно появился председатель колхоза Иван Петрович Фомин. Я хорошо знал его, и он меня. Наше знакомство состоялось лет шесть тому назад при исключительно непредвиденных обстоятельствах. Иван Петрович с женой уехали зимой отдыхать в санаторий. Пока они поправляли свое пошатнувшееся здоровье, их дом обчистили воры. Расследованием занимался я.

Мы воров установили и задержали через три дня. Похищенное почти в полном объёме вернули хозяевам. Часть денег воры успели израсходовать. В связи с возбуждением уголовного дела и арестом воров мне пришлось отозвать Ивана Петровича из отпуска. Он являлся потерпевшим, и я обязан был его допросить. Вот при таких обстоятельствах состоялось наше знакомство.

Увидев меня, он тут же подошёл ко мне, обнял, как полагается у старых друзей.

– Мне участковый сообщил, что ты должен приехать в наши края. Как мы давно не виделись, а? Я практически стал забывать твоё лицо.

– Узнал же. Не забыл.

– Узнал, узнал! Так спешил, думал, не успею. Сам знаешь, уборочная. Времени совсем нет. Вот и славно, что встретились! – Иван Петрович взглянул на часы. – Время подходит к обеду. Думаю, пора на стан, на обед! Возражений не принимаю! – волевым тоном проговорил председатель, обводя своим взглядом нас.

«Добрейшей души человек. Вот так всегда при встречах. Быстрее покормить, – мысленно вспомнил я его добродушие и гостеприимство. – Жаль только, что придётся отказаться. Сейчас не до обеда. Для обеда нужно время, а у меня его совсем нет». Чтобы не огорчать доброго, гостеприимного, добродушного человека, я вслух сказал:

– Иван Петрович, спасибо за беспокойство. Не обессудь, но вынуждены мы отказаться. Выслушай меня, что я скажу, потом делай вывод. Мы приехали в ваши края по очень важному делу и у нас со временем очень напряжёнка. Сколько времени мы потратим на дело – может, час, может, два, а то и больше, сказать не берусь. Но эту работу нужно сделать срочно и сейчас. Прости, Иван Петрович. У меня есть на всякий случай встречное предложение. Как только мы закончим работу, тогда, пожалуй, можно организовать обед. Со спокойной совестью посидим, поговорим. Принимаешь моё предложение, Иван Петрович?

– Я согласен, но только при одном условии: как только закончите работу, сразу же на стан. По рукам?

– По рукам!

– Сейчас двенадцать часов, – сказал Иван Петрович, посмотрев на часы. – Я вам даю целых три часа. Я думаю, вы за это время управитесь. Буду ждать вас к четырём часам на стане, лады?

– Договорились. Иван Петрович, пока ты здесь, не подскажешь, где можем найти бригадира Ивана Потаповича Шершнева?

Председатель удивлённо уставился на меня.

– А, Иван Потапович, зачем нужен вам? Что-то натворил, что ли? Я ничего не знаю. Может, я могу ответить за него? Или это у вас, кажется, называется следственной тайной. Так ведь?

– Иван Петрович, нет у нас никакой тайны от вас. У нас к Ивану Потаповичу есть несколько вопросов. Кое-что надо выяснить. Думаю, никакого криминала нет. После всё расскажу. Где его можно найти?

– С утра он уехал с механизаторами на свои поля. Уборка же идёт. К обеду он должен вернуться в хутор. Может, послать за ним?

– Нет, нет, Иван Петрович, мы сами поедем к нему в хутор. Так надо.

– Ну, тогда до встречи, Рудольф Васильевич!

– До встречи, Иван Петрович!

Домовладение Шершнева находилось по правой стороне единственной улицы хутора от въезда, которая тянулась вдоль правого берега реки Кундрючьей. Огороды жителей этой стороны доходили почти до самого берега реки. По ту сторону реки вдоль берега тянулся смешанный лес. Дом Шершневых не так уж сильно отличался от других домов жителей хутора Малого. Может, только что размерами. Дом чуть больше, чем у других. Обложен красным кирпичом снаружи и выглядит как кирпичный дом. А на самом деле дом сложен из плоского камня. Все хутора с небольшим количеством жителей, как хутор Малый, не имели дорог с асфальтовым покрытием, что в самом хуторе и за хутором тоже.

Наша машина остановилась у дома Шершневых. Палисадник перед домом, так и забор, отгораживающий двор со стороны улицы, сложены из камня-пластушки. Из камня-пластушки сделаны заборы почти у каждого домовладения. Как дома, так и подсобные помещения – летние кухни, сараи, подвалы – сделаны в основном из камня-пластушки.

Не успели мы толком выйти из машины, как из соседнего двора, расположенного по правую сторону от Шершневых, вышел на улицу, как будто ждал нас, старичок с длинной, совершенно как побеленная известью стена, белой бородой, с такими же белыми волосами, доходившими до плеч. Точно сказочный персонаж из детских сказок. Только не в длинной белой холщовой, доходившей до колен, рубашке и в лаптях, а в современной обычной одёжке: в тёмных стареньких, видавших много всего на своём веку брюках, в синей рубашке, заведённой в брюки, и в изношенных сандалиях. Прикрыв старенькой ладонью глаза от яркого солнца, стал пристально разглядывать нашу машину и нас, выходивших из машины.

Старик, по-видимому, поняв, что машина милицейская и люди, приехавшие на ней, из милиции, поспешно направился к нам. Среди нас в форменной одежде были только участковый Есауленко и водитель Батиев. Старик сначала подошёл к нашему водителю и что-то спросил или сказал. Батиев направил его ко мне.

– Вы тут будете главным? – спросил старческим, чуть скрипучим голосом он, вплотную приблизившись ко мне.

– Вы что-то хотите спросить или какая у вас жалоба к нам? Простите, я не знаю вашего имени.

– Фролыч, так меня все в хуторе зовут.

– У вас, Фролыч, вопрос к нам или ради любопытства? Говорите, я слушаю вас.

– Да. Вопрос мой не ради любопытства. Не знаю, к кому обратиться.

– Говорите, какая у вас проблема, Фролыч?

– Проблема не моя личная, хотя и моя личная тоже, а многих хуторян. Спасу нет от этих басурманов…

Старик замолчал. Вытащил из кармана брюк небольшой кусок материи серого цвета. Непонятно было только, то ли этот кусок материи был носовым платком, или просто тряпка. Он стал вытирать слезившиеся глаза.

– Скажите, вы окажете нам помощь? Нас, хуторян, очень тревожат браконьеры. Житья нет от них, просто беда какая. Наглые. Никого не боятся. Ладно уж эти браконьеры сетями рыбу ловят, это ещё полбеды. Но они ещё нас, хуторян, обижают. Частенько наших гусей и уток прихватывают. Или вот, на днях, у моих соседей картошку копнули. Бывает, и овощами не брезгуют…

Я дождался, когда он закончит свою речь, и тут же сказал:

– Фролыч, я понял ваши проблемы и заботы. Обязательно поможем. Только в настоящий момент мы совсем по другому делу. Я вам советую обратиться по вашим проблемам к вашему участковому. Это в его обязанности входит. Вы знаете своего участкового?

– Личной встречи не имел. Хотелось бы познакомиться.

– Пойдёмте! Я познакомлю с вашим участковым. – Мы подошли к машине, где находился участковый Есауленко. – Вот ваш участковый, Фролыч. Прошу любить и жаловать! Товарищ участковый, у Фролыча есть к тебе несколько вопросов. Поговори с ним и прими меры. Мы пока займёмся со своим делом. Как закончишь с Фролычем, присоединишься к нам.

Увидев возле своего двора собравшихся людей и милицейскую машину, из дома Шершневых вышла пожилая женщина и подошла к калитке, выходящей на улицу.

– Сыночки, вы кого-то ищете? – проскрипел её голос через калитку.

– Нам нужен Иван Потапович, он дома? – ответил Макаров, подойдя к калитке.

– Зачем он вам? – пристально вглядываясь старческими глазами в Макарова, спросила она.

– Поговорить надо. Позовите его, если он дома.

– А вы кто будете? – допытывалась женщина. – Раньше я вас в хуторе не видела. Вы из города?

– Мы работники милиции. Иван Потапович очень нам нужен, – вмешался в разговор я. – Будьте добры, пригласите его.

– Его нет дома. Он рано уехал в поле. Обещал вернуться к обеду. Подождите. Скоро должен появиться.

– Бабушка, как вас зовут?

– Зовите Матрёной.