Агрессор Дуглас Пенелопа

Глава 3

Крикк

Баталов открыл глаза. Разбитый левый глаз под набухшей бровью саднил и слезился, словно в зрачок насыпали песка. Олег видел полоску неба и пышные заросли, широкую листву субтропиков в обрамлении раскрывшихся створок грузового шлюза. Они были не просто открыты, он были распахнуты. Пронзительно кричала невидимая в зарослях птица. Влажный воздух врывался в шлюзовую камеру с порывами ветра. Резко пахнуло прелью, гнилью, непривычно густым цветочным ароматом.

На светлом фоне неба вырос двигающийся рывками, искалеченный, дымящийся андроид с головой на плече.

– Где дестроер? – Баталов поднялся, почувствовал укол в руку. Из медблока под коммуникатором вылетела использованная капсула. От инъекции стимулятора в голове прояснилось. – Сколько я был без сознания?

Олег проверил бластер, в любую минуту здесь могли появиться пособники Гарди.

Робот не обращал на Баталова внимания. Правая рука андроида висела плетью. На месте фотоэлектрического датчика зияла рваная сквозная дыра, потому андроид не знал, в каком положении находится поврежденный манипулятор.

В левой руке робот держал за кварцевое забрало нейрошлем для управления «Трояном». Хотя держал, это громко сказано. Из-под вспоротого полукругом, словно консервным ножом, титанового наплечника валил дым. Что-то там тлело, виртуалка сообщала, что это развороченный масляный компенсатор. Неудивительно, что гидравлический привод левой руки работал кое-как… Впрочем, Олегу было сейчас не до диагностики. Зажатый в клешне андроида шлем допуска, набитый сверх меры эксклюзивной аппаратурой, то и дело подлетал в воздухе, а затем резко падал.

– Дай сюда! Уронишь!

Андроид слышал Баталова, но практически не видел его. Большинство осколков застряло в нагрудных пластинах, но лицевым сенсорам тоже досталось – сильно посекло обе видеокамеры. К тому же голова робота лежала на плече. Картинку местности, видимо, резали помехи.

Дестроер стоял за спиной Олега. Броневые обтекаемые плоскости отошли от фюзеляжа, открывая центральную кабину «Трояна». Двухсоттонная громада была готова выехать на поверхность и выпустить крылья. Дестроер мог взлететь не то что из джунглей, из глубоководной расщелины.

Колени Баталова были забрызганы кровью. Озираясь, он не мог понять, куда его ранило. Если бы он знал, что, тратя драгоценные секунды, совершает главную ошибку в своей жизни. Осматривая себя, Олег заметил вбежавшего в отсек аборигена с перекошенным от ярости лицом слишком поздно.

«А как же «Цитадель»?» – только и подумал Баталов. Видимо, взрыв, повредивший андроида, не дал роботу завершить ввод данных.

Арэсс, скаля зубы, прыгал на Крэкка. Пригибаясь, низколобый скакал, словно лягушка, выбрасывая руку с ножом. Крэкк держал обезумевшего друга на расстоянии, ударяя древком перевернутого копья в грудь и плечи нападавшего.

– Стой! Сдурел? Это же я, Крэкк!

Издав звериный рык, низколобый прыгнул. Пружинисто, словно ничего не весил, словно сама земля вытолкнула его вверх. Лезвие просвистело перед лицом отшатнувшегося Крэкка, он тут же перевернул копье. Удар, и наконечник наполовину вошел под ключицу Арэсса. Взревев, низколобый бросился бежать.

Теперь Крэкк преследовал беглеца по алым бусинам крови. Они быстро темнели на сырой земле, блестели, вспыхивали на влажных листьях папоротника. От оставленной другом дорожки начинающему воину было не по себе. В племени ждали, когда Крэкк вернется, чтобы потрясти скальпом перед свирепым лицом Язурга, а потом прибить трофей над входом в хижину или над очагом. Большинство воинов хранили скальпы в домах, редко вывешивали на оружии или щите, и только непобедимый Рутт носил их на поясе, словно ожерелье.

Крэкк подозревал, что не сможет проглотить ни куска, если над обеденным столом будет висеть скальп Арэсса. Миролюбивые пришельцы первой волны, даже те, кто называл себя военными, не могли смотреть на воинскую доблесть соплеменников Крэкка без содрогания. Одного археолога даже стошнило, когда ему объяснили, что это за «шкурки».

Солнечные лучи ударили в широкий просвет между деревьями, стволы на пути высоколобого преследователя расступились. Крэкк увидел громаду корабля пришельцев. От неожиданности молодой дикарь встал как вкопанный, сжимая в руке знаменитое копье дяди. Казалось, корпус корабля вобрал в себя все утреннее солнце, так он сверкал. Его линии, нездешние, красивые, как и очертания всего, что пришло на Крикк со звезд, завораживали.

«Орбита», – почему-то пришло на ум Крэкка слово землян. Такое же выпуклое, обтекаемое и таинственное.

Бог археологов Крэмберг подглядел мысли Крэкка, его желание уйти к землянам. Невероятно, но он знал, где находится Крэкк. И он вывел его к кораблю!

Но… внутри у дикаря все оборвалось. Он, Крэкк, он же выбросил коммуникатор, разбил его на части собственными руками! Шаман вырезал у него из руки микрочип Крэмберга. Но бог людей все же увидел того, кто так вероломно… и, видимо, простил. Могущественный Крэмберг!

Машинально следуя по алым бусинам Арэсса, высоколобый все ближе подходил к кораблю, к открытому провалу грузового отсека, в котором что-то холодно и тревожно мерцало, отражая деревья и листву, словно поверхность металлического озера. Молодой дикарь крался, и все в нем замирало от страха и в то же время от странного пьянящего восторга. Его услышал Крэмберг. Боги мастера подстраивать события. И вот он – корабль! Дикарь долго не мог признаться в этом даже самому себе: он не хотел становиться воином, он мечтал полететь к звездам.

«Навсегда, – вдруг понял Крэкк. – Если я уйду к землянам, то останусь у них навсегда».

Выставив перед собой копье, парень с высоким лбом остановился.

Он почти решился. Его давно манили встающие грядой зеркальные скалы-дома, которые он видел в говорящей воде. Стальные громады пришельцев летали в черном пространстве там, за тонкой пленкой неба. Любопытному мальчишке археологи с удовольствием показывали съемки из космоса, Крэкк видел звездные скопления, галактические туманности. Мириады солнц. Это был шок. Дикарь понял: в космосе может существовать бесконечное число миров, бесчисленное количество подобных Крикку планет!

Скальп Арэсса стал последней каплей. Сейчас Крэкка настораживало только одно – погибший от руки Рутта археолог. Голову землянина принесли в поселок воины. Опьяненные победой, они перекатывали ее, словно мяч. Копье его дяди – кусок дерева с куском железа на конце – перевесило зеркальные и стальные громады пришельцев, перевесило мириады солнц! Земляне – а Крэкк всех пришельцев считал землянами – поднимали в воздух огромные корабли, управляли потоками огня, но стоило Рутту, неграмотному воину, воззвать к помощи своего покровителя, и… Крэмберг дрогнул. Язург, древний, кровавый и беспощадный, оказался сильней.

Стальная, непобедимая, всесокрушающая мощь технической цивилизации землян. Но было в ней что-то такое, что делало ее, как в случае с убитым археологом, беспомощной, мягкой, лишенной сил. Мгновение, и вселенское могущество оборачивалось крайней беззащитностью. В этом была тайна. Величайшая загадка, оборотная сторона повелителей звезд. Нечто необъяснимое, непонятное Крэкку, скрывалось за ударом простого копья, за окровавленной курткой космодесантника, надетой сейчас на жертвенного Арэсса.

«А если Крэмбергу просто понадобилось мое копье?» – подумал юноша, останавливаясь.

Язург смотрел на Крэкка через прозрачные, надвигающиеся с северо-запада облака. Мальчишка мог избороздить вдоль и поперек космос, овладеть всеми чудесами землян, но споткнуться о кремневый нож, только потому, что однажды кто-то из настоящих воинов в священной ярости поднимет глаза к небу и призовет дух крови! И копье опять окажется сильней звездолета.

Путь к настоящей силе лежал через скальп врага. Подрагивающий скользкий горячий кусок кожи. Другого пути не было. Все остальные вели к бессилию. Крэкк убеждал себя, что это не так, но какая-то жестокая, беспощадная часть его сознания упрямо свидетельствовала, что путь крови единственно верный.

Пусть. Крэкк все равно не сможет убить друга. Да и врага не сможет убить. Его дом так и будет стоять опозоренный. Салль родит ребенка от настоящего мужчины, а мать до конца жизни будет смотреть в землю, сгорая от стыда. Бесчестье всего рода. Пусть.

Крэкк осторожно положил копье дяди в траву.

«Извини меня, мам. Я люблю тебя, Салль. Прощайте».

Страшно закричал Арэсс, словно с него с живого сдирали кожу. Вопль донесся из недр солнечного корабля. Подхватив копье, выставив его перед собой, Крэкк в ужасе вытаращил глаза. Его била крупная дрожь. Люди мстили за растерзанного археолога.

– Отпусти его, Крэмберг! – Крэкк занес копье над головой. – Видишь это копье? Оно из рук Рутта! – Крэкк побежал на громаду корабля. – Оно поразит тебя прямо в сердце!

Корабельная система идентификации не могла установить, кто перед ней, но чип ДОКа все еще находился в голове дикаря, потому сканер без труда определил уровень агрессии чужака: 0,34 Ag. Проход разрешен.

Крэкк вбежал в грузовой отсек. Арэсс лежал на полу без движения, справа стоял на колене, сжимая бедро обеими руками, землянин. Перед огромным, занимающим две трети отсека аппаратом обтекаемой формы, застыл железный человек с оторванной головой, дырами и вмятинами на груди. При появлении дикаря, он двинулся к нему со шлемом в руке.

Олег увидел бегущего к нему аборигена в разодранной куртке космодесантника слишком поздно. Смуглое, перемазанное грязью и кровью лицо парня было искажено злобой. В руке дикарь сжимал нож. Лучевая пушка на купольной турели произвела захват цели. Приятный женский голос охранной системы предложил тому, чья личность так и не была идентифицирована, остановиться… Впрочем, механическая болтовня проснувшейся «Цитадели» опоздала. Издав боевой клич, дикарь взмахнул рукой. Почувствовав резкую боль в ноге, Баталов вскинул бластер и выстрелил. Нет допуска.

Что?!

Лучевая пушка сбила дикаря на пол, ударив переменным магнитным полем по его немногочисленным, судя по поведению, нейронам головного мозга.

В правой ноге Баталова торчал нож. Широкое лезвие вошло в бедро почти по рукоятку. От бластера шел красный свет. На коммуникаторе Олега выскочили невероятные 0,82 Ag! Баталов смотрел, как растет алое пятно, как штанина пропитывается кровью, и ничего не понимал. Из медблока вылетела, покатилась по полу использованная капсула обезболивающего.

«Что происходит? И как сучонок попал? Нас разделяло метров пятнадцать! Чертов ублюдок метнул нож, словно копье!»

«Сучонок»… «ублюдок»… Что это со мной?» – Олег чувствовал, как в нем волной закипает, поднимается, растет оглушительная агрессия. Ярость, которую он, опытный инструктор, прошедший огонь и воду, не в состоянии унять.

Пискнул коммуникатор. Твою мать! Изменился состав крови. Высокая интоксикация, вещество «не определено», противоядие – «не установлено». Нож оказался отравленным, при этом яд подействовал молниеносно.

Если бы не боль в ноге, Баталов раскроил бы дикарю башку рукояткой бластера. Выдернув лезвие из бедра, Олег отбросил его к утилизатору у дальней переборки. Ствол лучевой пушки развернулся в сторону инструктора.

– Олег Баталов, ваш уровень агрессии…

– Я в курсе. – Олег убрал бластер в кобуру, пытаясь взять себя в руки. – Я получил дозу отравляющего вещества. Что еще? Что ты уставилась? Следи за придурком, сейчас очнется!

– Олег Баталов, выражение «придурок»…

– Заткнись! Отверни ствол! Я сейчас встану и вырублю на хрен все твое барахло, сука! – Баталов захлебывался от злости. Он понимал, что все делает вопреки искусству холодной нейтрализации, но унять язык… сейчас это было выше его сил. Ну, просто невозможно. С каждым ругательством Олег словно получал глоток воздуха, испытывал невероятное облегчение.

На груди Баталова остановилось пятно лазера. Автоматическое сопровождение цели.

– Тупая железка! Нужно было отстреливать кретинов вроде Гарди!

– Олег Баталов, немедленно займите место в камере релаксации, в противном случае…

Вот так. Послали в камеру релаксации. Олег сам ввел на «Гелиосе» экстренный режим, теперь каждый буйный на корабле будет отправлен во внеочередной сон добровольно или дистанционным парализатором.

– Пушок, твою мать! Ты умер там, что ли?!

Олег матерился. Плевал он на лучевую пушку. Не время валяться на кровати, восстанавливая внутреннее равновесие, с минуты на минуту сюда могли наведаться друзья Гарди. Баталов единственный, кто… Сволочи! Агрики-недоноски!

«Стоп! Что я делаю? Остановись, Баталов».

На пол упала, покатилась вторая капсула из-под обезболивающего. И еще одна. Теперь медблок накачивал космодесантника сильнейшими транквилизаторами. А что еще он мог предложить? Разве что заштопать рану.

По венам гуляла лошадиная доза неизвестного яда-возбудителя, медблок пытался ее остановить. Транквилизаторы в больших объемах вызывали подавленность, затрудняли мышление. Баталову грозило оцепенение мускулов, перепады кровяного давления, нарушения работы сердца.

Плевал он на сердце и на пульс, походит и без него! Главное, чтобы бластер стрелял.

Зеленый сполох. Допуск разрешен. Подействовало.

Рядом находился готовый к действию дестроер, способный превратить треть поверхности планеты в выжженную радиоактивную пустыню, а он, Баталов, жевал сопли. Вырвав из рук андроида нейрошлем, Олег надел его. Забрало со светофильтром закрыло пол-лица. Сверхпрочный корпус, электронная начинка, внутри – пара дисплеев.

В допуске отказано: 0,83 Ag. Еще выше! Долбаные транквилизаторы! Надолго же их хватило! Затолкать медблок в зад разработчикам! В бешенстве Олег швырнул шлем в робота. В ноге зажгло так, что Баталов осел на колено. Опять пошла кровь. Обезболивающего, видимо, больше не полагалось.

Завопил очнувшийся дикарь. Ствол лучевой пушки моментально повернулся к нему, последовал бесшумный выстрел. Вскрикнув, дикарь опрокинулся на спину, застыв без движения. Очередная порция электромагнитного излучения парализовала нервную систему аборигена, погружая агрессора в сон.

Тут снаружи что-то закричали, и в отсек вбежал второй дикарь, на этот раз с копьем в руке.

Неизвестно, какой еще дрянью охотник вымазал наконечник, Олег приготовился отбиваться руками и бластером, словно стальным камнем. Удивительно, но лучевая пушка не спешила поворачиваться к гостю. Святой он, что ли? Вон, какой лоб! А затем случилось и вовсе невероятное: андроид со шлемом двинулся к дикарю. При этом вся его прямая фигура со сломленной набок головой, как казалось обалдевшему Баталову, выражала торжественность, словно робот приносил жителю Крикка дары. Конечно, никаких даров запланировано не было, андроид с осколками в электронном мозгу просто свихнулся.

– Стой, слепой урод! – закричал Баталов. – Положи шлем! Я у тебя за спиной!

Лишенный сенсоров робот не реагировал. «Слепой урод» напялил шлем «Трояна» на голову остолбеневшему аборигену, словно нахлобучил на манекен шапку. Допуск разрешен! Нижние лицевые пластины сомкнулись на скулах и подбородке дикаря. Парень с деформированным черепом получил допуск к боевой машине нового поколения! Неизвестно, что он там предпринял и какие отдал команды, но на фюзеляже «Трояна» пришли в движение броневые щиты, полностью открывая продолговатый купол кабины. Дестроер двинулся вперед, покидая грузовой отсек «Гелиоса».

На мгновение Баталову показалось, что он галлюцинирует.

Вот он – результат поголовной имплантации жителей планет по Крэмбергу. Микрочипы допуска в деформированных головах. Равные возможности. Для кого? Для недоразвитых кровожадных придурков? Имплантировали Крикк и прочие генетические заповедники стопроцентно, и вот результат. У Баталова в сознании не укладывалось: кто бы мог подумать, Крикк стопроцентно населяли агрики, и вот один из них… вертит «Трояном»!

Бластер инструктора предательски светился алым.

Обитатель джунглей, выронив копье, бросился прочь с «железной головой» на плечах. Олег, прихрамывая, побежал за ним.

Сплошная шапка леса проплывала под бронированным корпусом четырехместного военного флаера. Снизившись до двухсот метров, Илья Зимин, больше известный как Фарма, перешел на ручное управление.

– Ну и где ваш Гарди? Куда он посадил транспортник?

Сидевший в кресле стрелка Гюнтер не ответил. Физик хмуро тер изуродованную, словно стянутую к уху, так что открывалась часть десны, щеку. Захватившие его пару лет назад террористы из практически исчезнувшей сейчас группировки «Вооруженный космос» действовали топорно. Создателя аннигилятора – первого излучателя частиц антиматерии – пытали, держа в коллекторе заброшенного материкового опреснителя. Похищенное оружие так и осталось бесполезной грудой металла, а бесценный Гюнтер заработал инфаркт. Когда светило науки попал к Фарме на Крикк, Зимин и пальцем его не тронул, но у нового хозяина физик творил чудеса. В частности, очистил от допуска военный флаер, на котором они сейчас летели. Правда, блокировку Крэмберга с блока репульсора удалось удалить только вместе с обслуживающей электроникой, а с ионных двигателей – вместе с кусками их корпусов, отчего один из двигателей вышел из строя. Флаер потерял в скорости, но все равно мог соперничать со старинным аэромобилем, когда-то принадлежавшим археологам. Аэромобиль летел следом с подручными Фармы – боевиками группировки «Тигры космоса».

Физик скрючился над прицелом и гашетками сдвоенной бластерной пушки, которую они так и не смогли перебить.

– Гюнтер, не грусти!

– Плохо мне, Илья. – Физик клевал носом, он с трудом поднял голову. И без того бледное лицо его еще сильнее побледнело. – Я не должен был лететь.

«Плохо – это хорошо», – улыбнулся Фарма.

Как только Гюнтер ступил на Крикк, с него сняли наручники, перестали бить. Он завтракал, обедал и ужинал вместе с Зиминым, которому после тошнотворной стряпни тюремного белкового синтезатора готовил из настоящего мяса личный повар.

– Нажмите на кнопку, Илья, прошу вас.

Фарма не реагировал. Лобовая плоскость поднялась на бронированный колпак флаера. В кабину хлынул наполненный ароматами субтропиков влажный воздух. Фарма всматривался в изгибы залитых солнцем зеленых холмов.

– Какая красота, а, Гюнтер? – Зимин решил наказать физика за бластерную пушку, чтобы тот не расслаблялся. – Вдохните полной грудью, я уверен, вам станет лучше.

Под курткой старика пришли в движение острые лопатки. Гюнтера скрючило, началась «ломка». Ученый застонал, губы Фармы упрямо сжались. Нужно было дожать. Совершив побег, вернувшись на Крикк, бывший анестезиолог нашел на планете полный разброд и шатание. «Тигры космоса» превратились в «хреновых тигров», непослушных и своевольных.

– Я слышал, при аннигиляции выделяются гамма-кванты, – произнес Фарма, любивший проверить в такие моменты, не заржавели ли у профессора мозги.

– Подоб… подобная фор… мулировка в принципе физически… неверна. Гамма-кванты… – Гюнтер зажмурился, сжал плечи, словно сдавливая в собственной груди острый ком боли. – Прямо выделяются только… при электрон… позитрон… ной аннигиляции. В случае аннигиляции покоящейся… происходит… Кнопка… Илья, умоляю вас! Это невыносимо!

Среди леса показалась стальная верхушка межзвездного транспортника.

– Гюнтер, «Гелиос»! – Фарма направил флаер к кораблю. Он глазам своим не верил: им удалось! – Брикс, свяжись с Гарди.

Брикс, правая рука главаря, летел на аэромобиле.

Зимин нажал кнопку на панели поясного ремня. Медблок Гюнтера выдал использованную капсулу. Доза синтезированного Фармой наркотика, которому метамфетамин и в подметки не годился, буквально подняла физика с кресла. Старик распрямился. Он завороженно смотрел на «Гелиос». В прозрачном, хрустальном воздухе свет шел потоками. Волшебно сверкнула на солнце выдвижная мачта антенн внешнего экранирования, раскрылись плоскости солнечных батарей. От них, от джунглей, от облаков, от щетины на подбородке Фармы, от всего происходящего исходило единое невыразимое ощущение, природу которого лишь приблизительно можно было обозначить словами как «высший смысл».

Запредельность. Гюнтер благодарно прикрыл глаза. Сейчас в каждой исчезающе малой черте, в каждом предмете, в мимолетном запахе, в каждой точке пространства, в сгибах его, Гюнтера, старой куртки из синтетической кожи, проступала, отражалась во всей своей полноте… Вселенная.

– Эй, только без лишнего экстаза, профессор! – прикрикнул на Гюнтера Фарма. – Нам сегодня еще многое надо успеть. Лично вам прислали кучу работы.

Глядя на преображение, на слюну из изуродованного рта старика, Фарма усмехнулся. Сам он гадость собственного производства не употреблял никогда. Даже после клинических испытаний. Летевшие в аэромобиле бойцы не зависели напрямую от пояса главаря, наркотики выдавались им на руки еженедельно. Синтетический эквивалент героина, плохо очищенный, негативно влияющий на интеллект, зато надежно бьющий по мозгам. По праздникам для поднятия боевого духа тигры космоса кололи усовершенствованный Фармой первитин.

– Очистите «Троян» от ДОКа, Гюнтер, и мой пояс достанется вам.

Физик задрожал, он желал бесконечно жать на кнопку. Еще и еще. В том, что он очистит «Троян» от допуска, ученый не сомневался. Сейчас его мозг работал с удвоенной, утроенной, бесконечной ясностью. Гюнтер сиял. Илья Зимин сиял. Они летели над жемчужными джунглями на флаере через хрустальный простор, наблюдая наложение на реальность иных запредельных пространств. Вернее, «летел» только упоротый Гюнтер.

– Ничего не понимаю, «Гелиос» требует назвать себя, – передал Брикс. – Если мы не покинем буферную зону – откроют огонь.

– Он что – рехнулся, ваш Роберт?! – заорал Фарма.

– На связь вышел не Гарди, – ответил Брикс. – Похоже, что сама система охраны корабля.

Зимин заскрипел зубами. Он был рядом, долгожданный «Троян», оружие уничтожения, возмездия, наказания Крэмберга, рукой подать, но… И тут он увидел, как из грузового шлюза выехал дестроер. Следом выбежал дикарь с нейрошлемом на голове, а за ним – хромающий космодесантник с бластером. И это был не Гарди.

Лобовой щиток флаера опустился на место. Зимин включил защитное поле, продолжая снижаться. Бесшумный выстрел из бластерной пушки «Гелиоса» последовал незамедлительно, летящий параллельным курсом аэромобиль превратился в огненный шар. Плазма мгновенно растеклась, обогнув силовое поле несколько раз. Ослепительный шар исчез, аэромобиль остался невредим, но следующий непредупредительный выстрел легко вскрыл бы силовой барьер, превратив машину и людей в облако газа.

Покинувший «Гелиос» космический истребитель, расправив крылья, поднялся в воздух.

– За дикарем! – закричал Фарма, уводя машину из зоны поражения. – Все за ними! Схватить этих ублюдков! Мне нужен шлем!

Спасибо, Гарди, удружил: привел на планету федералов! Зимин пришел в бешенство, потом ему стало очень страшно при взгляде на поднявшийся в небо дестроер. Решив спасаться бегством, Фарма вдруг понял, что истребитель не атакует. «Троян» летел за дикарем! Это было невероятно, но боевая машина следовала за ним, словно собачонка! Задача упрощалась, им неслыханно повезло: теперь незачем было чистить «Троян». Достаточно было перебить нейрошлем, а затем найти пилота-испытателя. Нет, сажать космодесантника на иглу Зимин не собирался, дестроером не может управлять наркоман. Он, Илья Зимин, сядет в «Троян» лично.

– Поймайте дикаря! – повеселел Фарма. – Держите его, ребята! И про прихвостня Крэмберга не забудьте! Только осторожней, он вооружен.

Зимин помнил унижение тюрьмы. Федералы измывались над ним годами. Запах камеры, ощущение позора въелись в кожу, словно татуировка. И теперь один из послушных псов Крэмберга оказался на Крикке. Раб допуска. Собственной персоной! Опасный, дерзкий фанатик. Тем лучше. В древности различный сброд вешали на фонарях, выставляя на всеобщее обозрение, он, Фарма, последует традиции: натянет кожу десантника на фонарную треногу у себя под окнами. Галанет вздрогнет.

«К вечеру у меня будет нейрошлем!» – Фарма ликовал. Судьба подарила Илье Зимину неслыханный шанс – двухсоттонная стальная собачка на коротком поводке.

Олег выбежал из грузового отсека вслед за дикарем. К транспортнику приближался военный флаер, справа от него выскочил неуклюжий аэромобиль, и тут же исчез в облаке пламени. Вынырнув из него, посудина дала задний ход, мнимые археологи решили не рисковать. То, что это друзья Гарди, не вызывало сомнений, «Гелиос» не стал бы стрелять, подтверди гости запрос «Цитадели».

«Лучше бы за «Трояном» смотрела!» – злился Баталов, понимая, что это невозможно, пока нейрошлем на голове парня в грязной набедренной повязке, а распахнутыми настежь грузовыми шлюзами распоряжается поврежденный андроид.

К ужасу Баталова, дестроер не только покинул корабль, но и поднялся в воздух!

Лес надвинулся густой листвой. Мощные стволы поднимались от прелой земли. Солнце пропало в зеленом покрывале верхних ярусов, провалилось, напоследок проколов пространство широкими лучами, словно брошенный в тину ослепительный камень. Дикарь с нейрошлемом исчез, Баталов и понятия не имел, куда тот побежал. Впрочем, ставить рекорды в беге нужды не было. Раз «Троян» дал допуск, значит, чип на месте, и беглеца за пару минут обнаружит спутниковая система навигации. Ныла раненая нога, возможно, лезвие задело кость, лишние пробежки Баталову были ни к чему.

Наложив на рану пару скобок, Олег развернул мягкую консоль коммуникатора и ввел персональный шифр инструктора по нейтрализации. Несколько секунд, и доступ к системе GPS Крикка был получен. Отлично. Диапазон помехоустойчивого кода, которым пользовались инструкторы и прочий спецназ, а значит, и Баталов, был специально разработан для навигационной войны. В отличие от штатского диапазона, он действовал на полюсах, в любую погоду, через лиственный покров.

От нас не убежишь! GPS-приемник засекал объект в горизонтальной плоскости с точностью до нескольких сантиметров. Так что, если дикарь не провалится в болото, и поблизости нет Эвереста, он, Олег, его найдет.

Система сообщала, что в настоящий момент действующих спутников на орбите только два. Для определения трехмерных координат объекта требовалось в два раза больше. Долбаная дыра Крикк!

«Я, что ли, их сейчас запущу?» – Баталов чуть не ударил по коммуникатору кулаком.

Олег запросил резервную навигационную систему. Она действовала, но была оснащена стационарными спутниками, что в джунглях малоэффективно. Все равно что светить фонарем сквозь дырявую тряпку. Олег как раз находился в зоне слепого пятна в несколько десятков квадратных километров. Каменный век!

Над головой пронесся флаер. Невидимый, но с характерным сухим шелестом ионных двигателей. Шелест возвращался, нарастая. Флаер повис над Баталовым, не иначе, друзья Гарди его видели. До Олега дошло: орбитальные спутники исправны, тигры космоса просто перенастроили их под себя! Они прекрасно знали, где Баталов. Шелест двигателей усилился, казалось, флаер рушится, падает Олегу на голову.

Забыв о боли, Баталов побежал. Никогда в жизни он так быстро не бегал. Олег несся, не разбирая дороги, туда, где ему казалось, стволы стояли гуще. Запнувшись, Баталов растянулся во весь рост, а поднявшись, замер. Шелест флаера сместился в сторону и стих. Видимо, системы навигационной войны оказались террористам-хакерам не по зубам, а поиск на прочих частотах иногда давал сбой. Олег попал в слепое пятно, или друзья Гарди решили убить его позже?

Нет, они напряженно ищут. Кружат. За дикарем, скорее всего, отправили аэрокар. Он безобиден, этот людоед-вундеркинд с уровнем агрессии учительницы начальных классов, другое дело инструктор по нейтрализации. Они же не знают о дряни в его крови, они думают, что он вооружен. Эх, Пушок, Пушок…

Олег знал, что выживет только при одном условии: если найдет нейрошлем раньше террористов. Только так, а не иначе. «Троян» поднялся в небо, готовый к бою, его обладатель согнет любого в бараний рог, нужно только снять нейрошлем с головы мальчишки. Баталов тяжело дышал, он и не помнил, когда так лихо скакал на своих двоих без мускульных усилителей.

Впервые в жизни Олег не знал, где находится, понятия не имел, где корабль, а где дикарь. Среди планет Федерации, где можно определить местонахождение всех и каждого, это было дико. Лес вокруг поднимался все тот же, но он словно стал в сто раз больше. Баталова будто опустили в полутемный погреб, полный прелого смрада. Ограничили, зажали, ослепили…

Бластер упрямо горел алым. Пропитавшаяся кровью штанина встала колом, теперь она была в обтяжку. Нога распухла. Джунгли вокруг полнились резкими незнакомыми криками, кто-то, скрытый листвой, все время сновал над головой и вокруг. Олег почувствовал страх, липкий, расслабляющий мышцы. Один. Без оружия, навигации, воды, пищи. Сколько он продержится раненый, без экзоскелета?

Хромая, Баталов пошел, потом вновь попробовал бежать, но надолго его не хватило. Десантник перешел на быстрый шаг. Кружилась голова, по телу разливалась предательская слабость. Медблок явно не справлялся с ноу-хау аборигенов.

«Куда ты смотрел, Крэмберг? Ты же, твою мать, гений! Не мог учесть всех возможных вероятностей. Яд в вине, мина Гарди, проклятый нож! Какого тогда хрена ты… Вообще откуда взялся этот высоколобый уникум?» – с непривычной злобой подумал Олег о нынешнем обладателе нейрошлема.

«Опять началось. – Прислонившись к дереву, космодесантник перевел дух. Озверение накатывало волной. Слепое, яростное. – Не теряй контроля, инструктор!»

Сложно подгонять себя, если не знаешь, куда идешь. Оставался неприкосновенный запас – две инъекции боевых гормономодуляторов. Баталов решил оставить их на случай, если флаер с террористами его найдет.

Сгущался сумрак. Неожиданно с очередным диким воплем лес вокруг Баталова наполнился одним непреодолимым ощущением ужаса. Угроза исходила от деревьев, от листьев папоротника – холодный алый блеск влажной мякоти. В предзакатном свете кроны, словно облили кровью. И даже запах прелой земли под ногами стал запахом отчаяния. Так пахли последние секунды, предсмертные мгновения жизни. Коммуникатор извещал об изменившемся составе крови, но Олег не реагировал. Отравленный, он меньше всего думал сейчас о воздействии яда на психику. Сознание Баталова, вернее, его проблеск, потонул в непреодолимом ощущении скорого конца.

– Листва, – только и произнес Олег, приседая, озираясь в панике, делая усилие, чтобы не закричать. – Слишком густая листва.

– Сообщите ваши координаты, – на экране коммуникатора возник безголовый андроид. – Оставайтесь на месте. Спасательный бот…

Спасательный бот… От этих слов повеяло ужасом. Слишком часто за последние часы техника обращалась против него. Он никогда больше не рискнет управлять оружием, машинами. Слишком густая листва…

Баталов прервал соединение. Забившись под подмытые дождем корни одного из деревьев-гигантов, Олег трясся, словно навигационные спутники Фармы висели не на орбите, а на ветвях.

Всеобщий конец. Тигры космоса перенастроят дестроер. «Троян» убьет Крэмберга, затем свободное оружие уничтожит своих создателей – людей. Так уже было на Зермине. Эра ДОКа всего лишь затянувшийся обреченный всплеск, попытка среди моря колоссального бессилия. Вспышка, озарившая момент уничтожения человеческой цивилизации.

Послышался шорох шагов. Кто-то приближался к дереву, под корнями которого спрятался Баталов.

Вот и все. Его нашли. Последний вздох. Дрожащие пальцы инструктора потянулись к заляпанному грязью сенсорному экрану медблока. Баталову хватило самообладания, чтобы ввести код экстренной фармподдержки. Укол гармономодулятора пришелся в бедро, в кровь вошло ядерное сочетание модифицированных тестостерона, дофамина и адреналина.

Первый гормон ударил сразу, Олег ощутил, как его… короче, корабельный врач назвал бы это «кровенаполнением пещеристых тел». Пещеристое тело Баталова стало железным, кровенаполнение было бешеным. Не подкачал и дофамин, не зря его называли аналогом метамфетамина и кокаина. Об адреналине и говорить нечего: зрачки Баталова стали больше принимающих шлюзов орбитальных доков.

Страх исчез. Пространство вокруг прояснилось. Сам воздух звенел. Звенели мышцы.

Преследователь был один. В следующее мгновение Олег увидел не стальные ботинки экзоскелета с гидроусилителями, как ожидал, а почерневшие ноги дикаря с тощими икрами. Абориген прошагал мимо.

Выскользнув из-под корней, космодесантник, не спуская глаз с удалявшейся фигуры, двинулся следом. Это был он, вундеркинд. Жемчужина посреди дикого чернозема. Баталов узнал спину, шею, открытый затылок… Беззлобный людоед скинул нейрошлем «Трояна». Конечно, лазить за бананами тот только мешает.

«Одна целая и одна десятая агрессора – проклятие! Пушок. Ладно, придется брать дикаря в одиночку, без тебя, напарник».

Сломать аборигену руку или ногу. Да, с хрустом выломить из сустава. Олег легко мог пробить затылок парню ударом кулака и без мускульных усилителей. Инструктора передернуло от предвкушения. Взять врага голыми руками, в этом было притягательное главенство силы. Смотреть, как противник беспомощно корчится…

«Одна целая две десятых агрессора», – агрессия землянина росла на глазах, но по мере того, как Олег терял над собой контроль, крепла и его уверенность, что, заполучив шлем «Трояна», он без особого труда вернет и допуск к нему. Агрессия больше не пугала. Что из того, что пострадает один из местных? Баталову нужен был шлем, дестроер и противоядие, ради этого он проломит десяток затылков.

Мокрая пластинка доплинзы легла на правый глаз космодесантника, а на пространство леса – сетка виртуальных данных. Расстояние до цели. Освещение. Заряд аккумуляторов бластера. Полный. У вундеркинда, спасибо Крэмбергу, тоже имелся чип ДОКа. Перед Олегом шагал Джорба. Племя музай. Уроженец Крикка. Из оружия только нож. Но теперь к ножам Баталов относился еще более уважительно. Набор имплантантов – стандартный. Отдел Межпланетного центра идентификационной имплантации, планета Крикк. Более подробные данные – на чипе-идентификаторе, но сканер никак не мог распознать второй чип дикаря. Понятно: гражданин Джорба его удалил. Олег подозревал, что произошло это, по местному обычаю, без анестезии. Впрочем, банковская и трудовая карта, социальная страховка уроженца Крикка Баталова не интересовали, а вот от голограммы Джорбы он бы не отказался, но чип допуска голограмм не предполагал. Уровень агрессии у вундеркинда подскочил до 1,1 Ag. Ого! Людоед не на шутку рассердился, срывая с себя «стальную голову»!

Землянин старался двигаться бесшумно, насколько позволяла рана. Убойный коктейль из стероидных гормонов наполнял мышцы силой, заглушая боль. Под ногой хрустнула, сломалась ветка.

Абориген замер. По-звериному потянул носом воздух и исчез. Бесшумно. Словно растворился в сумерках. Олег не успел заметить, прикасался ли Джорба к кожаному продолговатому мешочку на бедре, который заменял дикарю ножны.

Виртуальная сетка поредела наполовину. Уроженец Крикка покинул зону действия сканера. Двигался он стремительно. У местных мускулов было маловато, зато реакция и чутье отменные.

Пробежав вперед и не поймав беглеца на сканер, Олег почувствовал спиной нехороший холодок. Теперь среди деревьев бродил парень, на лезвии ножа которого, возможно, соседствовали концентрированная агрессия и безумие. Психология аборигенов была не менее загадочна, чем их оружие. Они метали ножи, они же получали допуск. Джорба мог убежать, а мог напасть в любой момент.

Баталов остановился. Только сейчас он вспомнил, что стопы дикаря были обуты в кожаные следки. Возможно, из плотной, например, кабаньей шкуры. Чтобы топнуть в таких, надо постараться. Высокие ботинки Олега стучали, по голенищам шуршала трава и гниющие листья. Отличная обувь из высокопрочной синтетической ткани, огнестойкая, с металлизированными накладками спереди и сзади, сейчас она могла стоить Баталову жизни. Джорба не оставлял следов. Под каблуками землянина трещали сучья.

Так кто на кого охотится?

Родившись в мегаполисе, Баталов мог различать следы, если они были оставлены на песке или снегу. Ну, еще отпечатаны в сырой земле. Ничего похожего в джунглях не было.

Прислушиваясь, Олег осторожно двигался и всматривался в сумрак. Сканер ухватил фигуру Джорбы в десяти метрах на северо-востоке и вновь потерял. Дикарь преследовал чужака, перемещаясь по непонятной инструктору траектории. Землянин и уроженец Крикка выслеживали друг друга.

Баталов приготовился отбиваться от ножа ногами. Нокаутировать вундеркинда. В крайнем случае ударить бластером, подставив руку или плечо. Секущие удары куртка выдержит. Здесь важно не заиграться, прямой акцентированный выпад не остановит даже продетая в ткань стальная нить. Джорба мог убежать, но он остался. Наверняка нож в его ладони, словно смычок в руке Паганини, им дикарь с детства вспарывал горло животным, рубил, снимал шкуры.

Скрыться от Джорбы в его родном лесу было невозможно. Вундеркинд знал это и потому не спешил. Наверное, хотел, чтобы чужак запаниковал. В спину убегающему можно воткнуть все, что угодно, даже палку, а в руках уроженца Крикка – широкий обоюдоострый нож. Цивилизация стерла в землянах инстинкт воина, Джорба же сам вырезал микрочип из левой кисти.

Дикарь приблизился. Он перемещался по дуге, сокращая дистанцию. Но стоило Баталову двинуться ему навстречу, как вундеркинд исчез из зоны видимости.

– Хочешь поиграть?

Баталов решил изобразить «слепого». Вскоре сканер засек гражданина Джорбу слева, в восьми с половиной метрах. Дикарь выходил на дистанцию атаки, сближался до расстояния удара: чуть больше вытянутой руки. Олег решил обеспечить противнику эффект внезапности, он не подал виду, что…

Баталов развернулся навстречу дикарю за секунду до нападения. Джорба в прыжке нанес колющий удар землянину в грудь. Отбив руку с ножом вниз, Баталов ушел в сторону. Вовремя, иначе клинок угодил бы ему в живот. Джорба, джентльмен джунглей, ударил в пах. Не ногой. Ножом. Снизу вверх. Сбивать лезвие было бессмысленно. Выбросив перед собой обе руки, Баталов отвел оружие, попытался прихватить локоть, но дикарь выскользнул.

Приплясывая, Джорба рубанул ножом, словно саблей. По широкой амплитуде, зато молниеносно. Лезвие рассекло бы Олегу кадык, не подставь инструктор плечо. С разворота Баталов выбросил ногу, тяжелый армейский ботинок ударил дикаря в голову. Видимо, по касательной, потому что, рухнув, Джорба вскочил и бросился наутек. Улепетывал он странно: описывая полукруг, словно переводя дух.

На месте падения – ни капли крови, хотя Баталов был уверен, что сломал дикарю челюсть. И еще: это был другой дикарь. Олег понял это с первых секунд поединка, как только столкнулся с противником лицом к лицу. Он видел Джорбу впервые. У вундеркинда череп был вытянут, а у Джорбы нет, но на адреналине и дофамине на иные «мелочи» не обращаешь внимания.

Нейрошлем стал еще дальше, чем был. Баталов вопросительно взглянул на бластер. Красный. Ну что же ты, друг? Хочешь остаться здесь? Чтобы тебя и еще одного бравого парня занесло листьями?

Джорба стремительно приближался. Расстояние до цели – два метра. Олег озирался, но никого не видел. Сканер не ошибался. Баталов вскинул голову. Дикарь сидел на ветке ближайшего дерева. От неожиданности землянин на автомате выхватил из кобуры бластер.

– Спускайся, твою мать! – Ствол BL-0,8 смотрел на местного Тарзана. – Видишь, красный? Он очень злой на твой нож! Ты должен отдать его и спуститься, иначе я выпущу огонь!

Олег не спрашивал, почему дикарь напал на него. Здесь все нападали друг на друга. Это Крикк, а не комфортабельная Аламея. Здесь перерезать горло в лесу, словно поздороваться.

– Ты понимаешь меня? – При имплантации специалисты Межпланетного центра обеспечивали дикарей Крикка коммуникаторами, а значит, автоматической системой голосового перевода с местного языка на русский и английский. По крайней мере, должны были это сделать по инструкции. – Я больше не стану сдерживать огонь! Тебе будет очень больно! Мой бластер очень зол!

– У тебя глаза гучарро, – произнес сидевший на ветке.

– Что? – Баталов посмотрел на экран коммуникатора, который перевел только часть фразы. Слово «гучарро» в словаре отсутствовало. – Я – Олег, человек с Земли.

– Яд бородавочника, – сказал дикарь. – Теперь ты не Олег, ты – гучарро.

– Поэтому ты решил меня убить?

Дикарь задумчиво переложил нож из левой руки в правую.

– Гражданин Джорба, сдайте оружие и спускайтесь с дерева! – Олег тряс бластером, теряя терпение. – Не для того вам выдали паспорт, чтобы вы вырезали его из себя в антисанитарных условиях. Марш с дерева! Вас эволюционируют, суки, с самого рождения, сколько топлива сожгли, а вы, твари неблагодарные, экспериментируете с ядами. Бросай нож! Или я отгучаррю тебя, тупая ты скотина, прости меня, Крэмберг!

Неожиданно Джорба убрал нож в кожаный чехол. Потом снял ножны вместе с поясом, бросил их к ногам гучарро. Инструктор убрал бесполезный бластер, подобрал пояс, отступил на шаг назад.

Спустившись с дерева, гражданин Джорба встал на колени. Заведя руки за спину, наклонил голову. Не иначе, приготовился к смерти.

– Почему ты решил, что я убью тебя?

Абориген-фаталист молчал.

– Зачем ты тогда спустился?

По щекам Джорбы потекли слезы, при этом лицо дикаря оставалось спокойным, даже строгим.

– Гучарро убивает, – произнес он. – Не может не убивать. Всех.

Сдался ему этот гучарро. Землянин достал нож дикаря из чехла. По сравнению с ним купленный нож, пусть и боевой, выглядел игрушкой. Нож дикаря завораживал своей суровой красотой. Ощущением опасности, угрозы. В грубых очертаниях скрывалось нечто, что подействовало на Баталова словно наркотик. Желание пустить лезвие в дело пришло незаметно, исподволь. Олег почувствовал тяжесть первобытного клинка, его дикий дух. Ничем не прикрытое, незамутненное желание господства, блеск первородной силы. Вызов. Нож вызывал на бой, ему нужна была кровь. Сила и опасность. Один на один, без ограничений цивилизации. Упиться кровью…

– Гучарро будет убивать, пока не убьет самого себя, – сказал Джорба.

Олег вздрогнул. Он забыл о пленнике.

– Я не собираюсь лишать тебя жизни, – сказал землянин, убирая нож. – Я конфискую его. Взамен вы получите виброножи с допуском. Все охотники всех племен получат виброножи.

«Хотя тогда вы все с голоду загнетесь», – подумал Баталов.

Можно было установить посреди леса сотни две списанных белковых синтезаторов с порционной раздачей. Одноразовые стаканы и тарелочки. Или, если не мелочиться, провести вокруг планеты пару-тройку трансконтинентальных пищепроводов – автономные молекулярные репликаторы повышенной прочности.

– Гучарро спасет только Шлем силы, – сказал Джорба.

– О каком шлеме ты говоришь? – насторожился Олег.

– Раз в пять лет лучшие войны Крикка бьются за него насмерть.

Баталов понял, что дикарь говорит о какой-то штуке местного поклонения. Естественно, откуда Джорбе знать о нейрошлеме «Трояна».

– Мне нужно противоядие от гучарро, – сказал Олег. – От бородавочника. Ты сам говорил. Слышишь меня?

Джорба как-то странно посмотрел на землянина. «Как можно быть таким глупым?» – говорил его взгляд.

– Гучарро будет убивать, пока не убьет себя сам, – вновь произнес дикарь. – Легче руками вычерпать реку, чем остановить демона.

– На кой черт мне тогда ваш Шлем силы, если я демон?

– Он сделает высоколобых твоими рабами. Крикк будет принадлежать тебе.

– Они что – ваши враги? – спросил Баталов. Похоже, он зря терял время. За противоядием нужно обращаться к производителю яда. – Вставай, ты проведешь меня к высоколобым.

Дикарь не шелохнулся.

– Вижу, что враги. Вставай, высоколобые украли у меня Шлем Крэмберга. Я намерен его вернуть.

Услышав имя покровителя пришельцев, дикарь взглянул на человека со звезд с еще большим сожалением. Шлем Крэмберга. Джорбу всегда поражала самонадеянность землян. Крэмберг был великим богом, но самым маленьким здесь. Пришельцы вгоняли под кожу куски железа, поднимали над деревьями машины, смотрели в говорящую воду, но от этого Крэмберг не становился больше. Объяснять землянам, что в мире бисера могут стоять скалы, было бесполезно, но Джорба все же рискнул.

– Крэмберг – капля на раскаленном лице Язурга, – сказал он.

Баталов чуть не врезал дикарю между глаз. Ничего толком не могут объяснить! Зад не оторвут от земли без стихов! Мозгов у тебя капля!