Детство Иисуса Кутзее Джозеф

– Откуда берутся деньги? – спрашивает мальчик.

– Зависит от того, какие деньги ты имеешь в виду. Монеты делаются на монетном дворе.

– Ты на монетном дворе деньги получаешь?

– Нет, я получаю деньги от казначея в порту. Ты сам видел.

– Почему ты не ходишь на монетный двор?

– Потому что там деньги не раздают просто так. За них надо трудиться. Их надо зарабатывать.

– Почему?

– Потому что так устроен белый свет. Если б ради денег нам не приходилось трудиться, если бы монетный двор просто раздавал всем деньги, в них бы не было никакой ценности.

Он берет мальчика на футбольный матч и платит у турникета.

– Почему надо платить? – спрашивает мальчик. – Раньше не нужно было.

– Это игра чемпионата, последняя в сезоне. В конце игры победители получат торт и вино. Кто-то должен собрать деньги, чтобы купить торт и вино. Если пекарь не получит деньги за торт, он не сможет купить муку, сахар и масло для следующего торта. Такое правило: хочешь торт – плати за него. И то же с вином.

– Почему?

– Почему? Вот тебе ответ на все твои «почему», прошлые, настоящие и будущие: потому что так устроен белый свет. Он не для нашего удобства сделан, мой юный друг. Это нам надо к нему приспосабливаться.

Мальчик открывает рот, чтобы ответить. Он быстро прижимает палец к его губам.

– Нет, – говорит он. – Больше никаких вопросов. Молчи и смотри футбол.

После игры они возвращаются в квартиру. Инес занята у плиты, в воздухе висит запах горелой пищи.

– Ужин! – кричит она. – Идите мыть руки!

– Мне уже пора, – говорит он. – До свиданья, до завтра.

– Вам надо идти? – говорит Инес. – Не хотите остаться и посмотреть, как он ужинает?

Стол накрыт на одного – на маленького принца. Инес перекладывает из сковородки ему в тарелку две тощие сосиски. Аркой вокруг она размещает половинки вареного картофеля, кружки моркови, головки цветной капусты, капает на все это жиром со сковородки. Боливар, спавший все время у открытого окна, встает со своего места и бредет поближе.

– Мм, сосиски! – говорит мальчик. – Сосиски – лучшая еда.

– Давно я не видал сосисок, – говорит он Инес. – Где вы их купили?

– Диего добыл. Он дружит кое с кем в кухне «Ла Резиденсии».

Мальчик режет сосиски на кусочки, режет картошку, энергично жует. Его, похоже, ничуть не беспокоит, что над ним стоят двое взрослых, а на коленях у него – голова пса, который следит за каждым его движением.

– Морковь не забудь, – говорит Инес. – От нее видишь в темноте.

– Как кошка, – говорит мальчик.

– Как кошка, – говорит Инес.

Мальчик ест морковь.

– А от цветной капусты что? – спрашивает он.

– Цветная капуста полезна для здоровья.

– Цветная капуста полезна для здоровья, а от мяса делаешьс сильный, да?

– Правильно, от мяса делаешься сильный.

– Мне пора, – говорит он Инес. – От мяса делаешься сильный, но вы бы подумали, прежде чем давать ему сосиски.

– Почему? – говорит мальчик. – Почему Инес надо подумать?

– Потому что неизвестно, что они кладут в сосиски. То, что идет на сосиски, не всегда полезно.

– А что идет на сосиски?

– Ну а ты как думаешь?

– Мясо.

– Да, но какое мясо?

– Кенгуриное.

– Не глупи.

– Слоновье.

– Они кладут свиное мясо в сосиски – не всегда, но иногда, а свиньи – нечистые животные. Они не едят траву, как овцы или коровы. Они едят все, на что набредут. – Он поглядывает на Инес. Она смотрит на него, поджав губы. – Они, к примеру, едят какашки.

– Из унитаза?

– Нет, не из унитаза. Но если они натыкаются в поле на какашку, они ее едят. Не задумываясь. Они всеядные, а это значит, что едят они всё подряд. Даже друг дружку.

– Это неправда, – говорит Инес.

– В сосисках – какашки? – спрашивает мальчик. Откладывает вилку.

– Он говорит чепуху, не слушай его, нет у тебя в сосиске какашек.

– Я не говорю, что у тебя в сосиске прямо какашка, – говорит он. – Но в ней есть какашное мясо. Свиньи – нечистые животные. Свинина – какашное мясо. Но это мое мнение. Не все с ним согласятся. Решай сам.

– Я не хочу больше, – говорит мальчик и отодвигает тарелку в сторону. – Пусть Боливар доест.

– Доедай – получишь шоколадку, – говорит Инес.

– Нет.

– Надеюсь, вы собой довольны, – напускается на него Инес.

– Это вопрос гигиены. Нравственной гигиены. Едите свинину – становитесь свиньей. Отчасти. Не целиком, но отчасти. В вас есть свинья.

– Вы сумасшедший, – говорит Инес. Обращается к мальчику: – Не слушай его, он сошел с ума.

– Я не сумасшедший. Это называется пресуществление. Почему еще, вы думаете, есть людоеды? Людоед – это человек, который относится к пресуществлению серьезно. Едим другого человека – воплощаем этого человека. Вот во что верят людоеды.

– Что такое людоед? – спрашивает мальчик.

– Людоеды – дикари, – говорит Инес. – Не тревожься, тут их нет. Людоеды – это легенда.

– Что такое легенда?

– Это история стародавних дней, которая теперь не правда.

– Расскажите мне легенду. Хочу легенду. Расскажи мне легенду о трех братьях. Или о братьях на небе.

– Я не знаю о братьях на небе. Доедай ужин.

– Не хотите рассказывать о братьях, расскажите о Красной Шапочке, – говорит он. – Расскажите, как волк заглатывает бабушку девочки и превращается в бабушку, волка-бабушку. Пресуществлением.

Мальчик встает, соскребает еду с тарелки в собачью миску и кладет тарелку в мойку. Собака заглатывает сосиски.

– Я буду спасателем, – объявляет мальчик. – Диего собирается учить меня в бассейне.

– Отлично, – говорит он. – А еще кем собираешься быть, кроме спасателя, иллюзиониста и фокусника?

– Никем. Это все.

– Вытаскивать людей из воды, ускользать из ящиков и показывать фокусы – это все удовольствие, а не карьера, не труд жизни. Как ты планируешь зарабатывать на жизнь?

Мальчик бросает взгляд на мать, словно ища подсказки. Затем говорит увереннее:

– Мне не надо зарабатывать на жизнь.

– Нам всем надо зарабатывать на жизнь. Такова людская доля.

– Почему?

– Почему? Почему? Почему? Так приличный разговор не ведут. Как ты собираешься питаться, если все время будешь спасать людей, вырываться из цепей и отказываться работать? Где будешь брать еду, которая делает тебя сильным?

– В магазине.

– Ты пойдешь в магазин, и тебе там дадут еду. Просто так.

– Да.

– И что же будет, если люди придут в магазин и заберут всю еду просто так? Что будет, когда магазин опустеет?

Безмятежно, со странной улыбочкой на губах, мальчик отвечает:

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему магазин опустеет?

– Потому что, если есть икс батонов хлеба, и ты отдал из них все просто так, у тебя не останется ни батонов, ни денег, на которые закупить еще батонов. Потому что икс минус икс равно ноль. Равно ничто. Равно пустота. Равно пустой желудок.

– Что такое икс?

– Икс – любое число, от десяти до ста или до тысячи. Если у тебя есть что-то, а ты отдал это, у тебя этого больше нет.

Мальчик зажмуривается и странно гримасничает. А потом начинает хихикать. Он хватается за материну юбку, зарывается лицом ей в бедро и смеется, смеется, пока у него лицо не краснеет.

– Что такое, милый? – говорит Инес. Но мальчик не перестает смеяться. – Лучше уйдите, – говорит Инес. – Вы его расстраиваете.

– Я его просвещаю. А если бы вы отправили его в школу, отпала бы необходимость в таких домашних уроках.

Мальчик подружился со стариком из Корпуса «Е», у того на крыше голубятня. Судя по почтовому ящику в фойе, его зовут Паламаки, но мальчик зовет его сеньором Паломой – господином Голубкой. Сеньор Палома разрешает мальчику кормить голубей с рук. Он даже дает ему личного голубя – белоснежную птицу, которую мальчик называет Бланко.

Бланко – спокойная, даже вялая птица, позволяет мальчику сажать себя на запястье – иногда и на плечо – и так с собой гулять. Голубь не выказывает никакого желания улететь – да и вообще никакого желания летать.

– Мне кажется, у Бланко повреждены крылья, – говорит он мальчику. – Если так, понятно, почему он не летает.

– Нет, – говорит мальчик. – Смотри! – Он подбрасывает птицу в воздух. Она томно машет крыльями, делает круг-другой, после чего усаживается обратно на плечо мальчика и охорашивается.

– Сеньор Палома говорит, что Бланко умеет доставлять записки, – говорит мальчик. – Он говорит, если потеряюсь, я могу привязать записку к лапке Бланко, Бланко прилетит домой, и сеньор Палома придет и найдет меня.

– Сеньор Палома очень добр. Ты уж, пожалуйста, носи с собой карандаш, бумажку и нитку, чтобы привязать записку к лапке Бланко. А что ты напишешь? Покажи, что напишешь, когда захочешь, чтобы тебя спасли.

Они проходят по пустой игровой площадке. В песочнице мальчик садится на корточки, разглаживает песок и начинает писать пальцем. Он читает из-за его плеча: «О», потом «Е», потом значок, который он не может разобрать, затем опять «О», потом «Х», еще раз «Х».

Мальчик встает.

– Читай, – говорит он.

– Мне трудно. Это по-испански?

Мальчик кивает.

– Нет, сдаюсь. Что тут написано?

– Тут написано: «Иди за Бланко, Бланко мой лучший друг».

– Ну конечно. Когда-то Фидель был твоим лучшим другом, а до этого – Эль Рей. Как получилось, что Фидель больше тебе не друг, а его место заняла птица?

– Фидель для меня слишком старый. Фидель грубый.

– Я никогда не видел, чтобы Фидель был груб. Это тебе Инес сказала, что он грубый?

Мальчик кивает.

– Фидель – милейший мальчик. Мне он нравится, и тебе тоже раньше нравился. Я тебе вот что скажу. Фиделю обидно, что ты с ним больше не играешь. По-моему, ты поступаешь с Фиделем плохо. Это ты, вообще-то, с ним груб. По-моему, тебе лучше меньше водиться на крыше с сеньором Паломой и больше – с Фиделем.

Мальчик гладит птицу. Выговор принят без возражений. Или, может, он просто пропускает сказанное мимо ушей.

– Более того, думаю, тебе стоит сказать Инес, что тебе пора в школу. Настаивай на этом. Я знаю, что ты очень умный и сам научился читать и писать, но в настоящей жизни тебе придется писать, как другие люди. Нет смысла отправлять Бланко с сообщением, привязанным к лапке, если его никто не сможет прочесть – даже сеньор Палома.

– Я могу его прочесть.

– Ты можешь, потому что ты же его и написал. Но вся соль записки в том, чтобы другие люди тоже могли ее прочесть. Если потеряешься и пошлешь записку сеньору Паломе, чтобы он пришел и спас тебя, ему нужно разобрать, что ты написал. Иначе придется тебе привязать к лапке Бланко себя самого, и пусть он несет тебя домой.

Мальчик смотрит на него растерянно.

– Но… – говорит он. А потом понимает, что это шутка, и они оба хохочут и никак не могут остановиться.

Они на детской площадке Восточных кварталов. Он качает ребенка на качелях – так высоко, что тот вопит от страха и удовольствия. А теперь гаснут последние сумерки, они сидят рядом, стараются отдышаться, пьют воду.

– А у Инес в животе могут получиться близнецы? – спрашивает мальчик.

– Конечно, могут. Это не очень обычно, однако возможно.

– Если у Инес будут близнецы, я смогу быть третьим братом. Близнецы всегда должны быть вместе?

– Нет, не должны, но обычно склонны. Близнецы от природы любят друг друга, как звездные близнецы. Будь оно иначе, они бы разбрелись и потерялись в небесах. Но их взаимная любовь держит их вместе. И будет держать до скончания веков.

– Но они же не вместе – звездные близнецы, не по-настоящему вместе.

– Верно, они не привязаны друг к другу в небе, между ними есть малюсенький зазор. Так устроено в природе. Вот, к примеру, возлюбленные. Если бы возлюбленные были все время крепко привязаны друг к другу, им бы уже не нужно было друг друга любить. Они бы стали единым целым. И нечего бы им было желать. Поэтому в природе есть зазоры. Если бы все было плотно пригнано одно к другому, все во вселенной, не было бы ни тебя, ни меня, ни Инес. Мы бы сейчас не разговаривали, была бы тишина – единство и тишина. И поэтому, в целом, хорошо, что есть зазоры, что мы с тобой – двое, а не один.

– Но мы же можем упасть. Упасть в зазор. В трещину.

– Зазор – это не то же самое, что трещина, мой мальчик. Зазоры – часть природы, часть того, как все устроено. В зазор нельзя упасть и пропасть. Этого просто не случается. Трещина – другое дело. Трещина – разлом в природном устройстве. Ты все говоришь, что нам надо обходить трещины, но что они, эти трещины? Где между нами трещина? Покажи.

Мальчик молчит.

– Близнецы в небе – как близнецы на земле. А еще они как числа. – Может, для ребенка это все слишком сложно? Вероятно. Однако мальчик впитает его слова – нужно на это надеяться, – впитает их, обдумает и, быть может, начнет видеть в них смысл. – Как один и два. Один и два – не одно и то же, между ними есть разница, и это зазор, но не трещина. Благодаря зазорам мы можем считать – перейти от одного к двум и не бояться упасть.

– Можно мы когда-нибудь пойдем их повидать – близнецов в небе? На корабле – можно?

– Думаю, да, – если найдем подходящее судно. Но туда добираться долго. Близнецы очень далеко. Никто никогда их не навещал – по крайней мере, я о таком не слышал. Вот эта, – он топает, – единственная звезда, которую мы, люди, когда-либо посещали.

Мальчик смотрит на него растерянно.

– Это не звезда, – говорит он.

– Звезда. Она просто так не выглядит вблизи.

– Она не светится.

– С близкого расстояния ничего не светится. А издалека все светится. Ты светишься. Я свечусь. А звезды и подавно.

Мальчику, похоже, это нравится.

– Все звезды – это числа? – спрашивает он.

– Нет. Я говорил, что близнецы – как звезды, но это просто так говорится. Нет, звезды – не числа. Звезды и числа – довольно разные вещи.

– Мне кажется, звезды – числа. Думаю, вон та – 11. – Он тыкает пальцем в небо. – А вон та – 30, а вон та – 33333.

– А, в смысле, можем ли мы присвоить каждой звезде номер? Да, так их можно определять, но это очень скучно, не вдохновенно. Думаю, лучше давать им собственные имена – Медведица, Вечерняя звезда, Близнецы.

– Нет, глупый, я сказал, что любая звезда – это число.

Он качает головой.

– Любая звезда – не число. Звезды в некотором смысле – они как числа, однако в основном они совсем на числа не похожи. Например, звезды рассыпаны по всему небу хаотично, а числа – они как флотилия кораблей, плывущих порядком, и каждый знает свое место.

– Они могут умереть. Числа могут умереть. Что с ними происходит, когда они умирают?

– Числа не могут умереть. Звезды не могут умереть. Звезды бессмертны.

– Числа могут умереть. Звезды могут упасть с неба.

– Неправда. Звезды не могут упасть с неба. Те, которые как будто падают, падающие звезды, – не настоящие. А числа – если б числа выпадали из порядка, возникла бы трещина, разлом, а с числами не так. Между числами никогда не бывает трещины. Ни одно число никогда никуда не пропадает.

– Есть трещина! Ты не понимаешь! Ты ничего не помнишь! Число может упасть с неба, как Дон Кихот, когда он упал в трещину.

– Дон Кихот в трещину не падал. Он спустился в пещеру по лестнице, сделанной из веревки. И вообще Дон Кихот тут ни при чем. Он ненастоящий.

– Настоящий! Он герой!

– Прости. Я не это хотел сказать. Конечно, Дон – герой, и конечно, он настоящий. Я хотел сказать вот что: с людьми такое, как с ним, больше не случается. Люди живут себе от начала жизни до ее конца и в трещины не падают.

– Падают! Они падают в трещины, и их больше не видно, потому что они не могут вылезти. Ты сам говорил.

– Теперь ты путаешь трещины и ямы. Ты думаешь, что люди умирают и их хоронят в могилах – в ямах в земле. Могилу делают могильщики при помощи лопат. Это вполне естественно, в отличие от трещины.

Шуршит одежда, и из темноты возникает Инес.

– Я вас зову-зову, – говорит она сердито. – Меня хоть кто-нибудь слышит вообще?