Женщины могут все Робертс Нора
И если она привыкла относиться к ординарным винам свысока, в этом не было ничего плохого. София искала, узнавала и требовала высшего качества, потому что ее приучили не соглашаться на второй сорт.
Сейчас она думала не о вине, хотя находилась посреди бочек и стаканчиков с образцами. У нее на уме были мужчины.
Она изучила и их тоже, потому что любила думать. С первого взгляда узнавала низкосортную смесь, распознавала тех, кто мог вызвать оскомину, и тех, чей вкус оставался во рту спустя долгое время.
Именно поэтому у нее не было долгих и серьезных связей. Никто из тех, кого она пробовала, не обладал нужным вкусом и полным букетом, который мог бы убедить Софию довольствоваться только одним сортом.
София была уверена в своей способности делать правильный выбор и наслаждаться дегустацией без особых последствий, но сомневалась, что ее мать обладает тем же искусством.
— Это их третье свидание за две недели.
— Угу. — Тай держал на свету бокал с кларетом, оценивая цвет вина. Он предпочитал старые, традиционные методы. Так же, как его дед и La Signora. Он одновременно проверял цвет и прозрачность и проставлял в ведомости оценки.
— Моя мать и Дэвид. — София слегка ущипнула Тая за руку, пытаясь привлечь его внимание.
— Ну и что?
— Сегодня вечером они опять куда-то собираются. В третий раз за две недели.
— Ты считаешь, что меня это касается? София шумно выдохнула:
— Она слишком уязвима. Не могу сказать, что он мне не нравится, потому что это не так. Но их отношения мне не по душе. Когда он проявил к ней интерес, на первых порах я даже поощряла ее. Думала, что ей следует развеяться.
— София, во-первых, я занят, а во-вторых, не хочу говорить о личных делах твоей матери.
Тайлер слегка покрутил бокал, сунул в него нос и сделал вдох. Все его внимание было отдано этому процессу.
— Секса у них не было.
Тай сморщился и потерял концентрацию.
— Черт побери, Софи!
— Если бы они спали вместе, я бы не беспокоилась. Это означало бы, что у них нет ничего серьезного. А так… В самом деле, что мы знаем о Дэвиде? Кроме его профессиональных качеств. Он в разводе, а мы не знаем почему. Может быть, он бабник или ищет свою выгоду. В конце концов, он начал ухаживать за моей матерью сразу после того, как отец…
Тайлер снова понюхал вино и проставил ему балл.
— Ты хочешь сказать, что Пилар не может вызвать у мужчины серьезного чувства?
— Ничего подобного! — Оскорбленная София схватила бокал с мерло и рассмотрела его на свет. — Она красива, умна, очаровательна и обладает всем, что ищет мужчина в женщине!
Но не тем, что искал в женщинах ее отец, вспомнила она. Недовольство собой заставило Софию снизить образцу оценку за прозрачность.
— Я не беспокоилась бы, если бы она делилась со мной. Но она говорит только одно: им с Дэвидом нравится быть вместе.
— По-твоему, это плохо?
— Ох, замолчи! — Она понюхала вино, проставила ему балл, затем сделала глоток, подержала вино под языком, прикоснулась к нему кончиком языка, определяя содержание сахара, а затем позволила жидкости попасть на небо. Таким образом оценивалась кислотность и содержание танина.
Потом София определила общие вкусовые качества и выплюнула вино.
— Еще не созрело.
Тайлер проверил вино сам и согласился с ней.
— Пусть постоит. Многое выясняется, если какое-то время не вмешиваться в процесс.
— Очень философское замечание.
— Тебе нужно мое мнение или согласие?
— Хотеть и того и другого было, бы чересчур.
— Тогда отстань. — Тай взял следующий бокал и поднес его к свету. Но на самом деле он смотрел на Софию. Не смотреть на нее было нельзя. И не думать о ней тоже. Они находились в холодном, влажном погребе, где потрескивал огонь, пахло дымом, деревом и землей и по стенам и полу плясали тени.
Кое-кто счел бы эту обстановку романтичной. Но Тай изо всех сил старался не замечать этого. Он старался не думать о Софии как о человеке, тем более как о женщине. В лучшем случае она его партнерша. Партнерша, без которой он мог бы обойтись.
Тем более что сейчас его партнерша была взволнована. Да, может быть, она искала неприятностей, совала свой хорошенький носик не в свое дело, но в том, что София любит мать всем сердцем, сомневаться не приходилось.
— Бывшая жена бросила его и детей.
София опустила бокал и посмотрела Таю в глаза.
— Бросила?
— Угу. Решила, что на свете есть другая жизнь и что она имеет на нее право. Но с мужем и парой детей нельзя узнать ни жизнь, ни самое себя. И ушла.
— Как ты это узнал?
— Мадди сказала. — Тай тут же почувствовал себя виноватым. Девочка рассказала о своей семейной жизни не слишком много, но достаточно, чтобы у него сложилась ясная картина. — Вообще-то она не болтушка. Так, одно слово здесь, другое там… Из услышанного я понял, что мать с ними почти не видится. Так что после ее ухода всю заботу о детях взял на себя Каттер. У Тео в Нью-Йорке были сложности, и Каттер принял этот пост, чтобы увезти сына из города.
— Стало быть, он хороший отец. — Она по собственному опыту знала, что значит быть брошенной одним из родителей. — Но это не значит, что он достаточно хорош для моей матери.
— Это должна решить она сама, верно? Ты ищешь недостатки в каждом мужчине и, конечно, что-нибудь находишь.
— Ничего я не ищу!
— Вот именно, ищешь.
— С тобой и искать не надо, — медовым голосом пропела она. — Все на поверхности.
— Рад за нас обоих.
— Ну положим, сам-то ты вообще ничего не ищешь. Конечно, куда проще иметь дело с лозами, чем с живыми людьми.
— Разве теперь мы говорим о моей половой жизни? Должно быть, я что-то пропустил.
— У тебя ее нет.
— По сравнению с тобой — да. — Он поставил бокал и сделал очередную запись. — Впрочем, как знать? Ты проходишь сквозь мужчин как нож сквозь масло. Долго, медленно режешь, откусываешь и выплевываешь. Но если ты думаешь, что это подходит для Пилар, то сильно ошибаешься.
— Понятно. — София обиделась. Он по-прежнему считал ее потаскушкой. А ее отца — волокитой. Чтобы наказать его, она придвинулась ближе. — Но сквозь тебя я еще не проходила, правда? Даже не надрезала. Не потому ли, что ты боишься женщин, которые относятся к сексу, как мужчины?
— Я не хочу иметь дела с женщиной, которая ко всему относится как мужчина. Здесь я придерживаюсь традиционных взглядов.
— Почему бы тебе не расширить кругозор? — София подняла лицо, словно приглашая к поцелую. — Попробуй, — поддразнила она его.
— Меня это не интересует.
Не желая отступать, она обняла его за шею и напрягла руки, когда Тай попытался освободиться.
— Кто из нас врет?
Глаза Софии потемнели. От ее запаха у Тая кружилась голова. Легкое прикосновение ее губ к его губам было невыразимо обольстительным.
— Может быть, попробуешь меня? — тихо спросила она. Это было его ошибкой — впрочем, не первой и не последней.
Тай обхватил ее бедра и провел руками по бокам.
Ее запах был ощутимым и неуловимым одновременно. Настоящая пытка для мужчины.
— Смотри на меня, — велел Тай и прильнул к подставленным губам.
Он получил то, к чему давно стремился. И овладел им так, как хотел. Медленно, тщательно, неторопливо. Попробовал на язык вкус ее губ так же, как пробовал хорошее вино, и позволил этому вкусу проникнуть в мозг.
Прикосновение его губ заставило Софию вздрогнуть. Все переменилось в одну секунду, и искушаемый стал искусителем. Она понимала это, но уже не могла остановиться.
Все оказалось куда важнее, чем она думала. Никогда в жизни она не предлагала и не получала большего.
Тай пристально следил за ней. Даже тогда, когда от его поцелуев у Софии закружилась голова и затрепетало тело, он продолжал следить. Терпеливо, как кот. Одного этого было достаточно, чтобы свести ее с ума. До сих пор никто так никогда не вел себя с ней.
Он снова провел руками по ее бокам, погладил грудь, а потом отстранил.
— София, ты экспериментируешь на мне. Я этого не люблю.
Он отвернулся и сделал глоток воды из бутылки, предназначенной для того, чтобы полоскать рот.
— Винодел — это еще и ученый, — с трудом втягивая в себя воздух, пробормотала София. — Ты слышал про химические реакции…
Тайлер повернулся и протянул ей бутылку.
— Угу. Но хороший винодел знает еще кое-что. А с помощью одних химических реакций нельзя получить ничего, кроме бурды.
Это спокойное замечание вызвало у нее жгучую досаду.
— Неужели ты не можешь просто сказать, что хочешь меня?
— Сказать могу. Я хочу тебя. Когда ты слишком близко, мне больно дышать.
«Как сейчас, — подумал он. — Когда я еще ощущаю вкус твоих губ»..
— Но когда ты ляжешь со мной в постель, то будешь смотреть на меня так, как смотрела только что. Не так, как смотришь на других. На свете останусь я, один я, и ты будешь знать, что других мужчин для тебя больше не существует.
По коже Софии побежали мурашки. Она боролась с желанием растереть предплечья.
— Почему ты говоришь так, словно угрожаешь мне?
— Потому что это так и есть. — Он отодвинулся, поднял следующий бокал и начал рассматривать его содержимое.
ГЛАВА 13
Клермонт штудировал дело Авано. Он потратил уйму времени на изучение данных, доказательств, места преступления и отчетов судмедэкспертов. И мог наизусть цитировать документы и протоколы допросов.
После восьми недель работы стало ясно, что следствие зашло в тупик. Ни правдоподобных версий, ни серьезных доказательств, ни ясных ответов на все растущее число вопросов.
Это приводило его в бешенство.
Идеальных преступлений нет. Есть только проколы и ошибки следователя.
Что же он просмотрел?
— Алекс… — Мейгир остановилась рядом и села на угол письменного стола. Она была в пальто: февраль в Сан-Франциско выдался мерзкий. Ее младшему сыну завтра предстоял экзамен по истории, муж лежал с простудой, а обеда не было.
В общем, все трещало по швам.
— Иди домой, — сказала она.
— Должна же быть какая-то зацепка, — проворчал он.
— Угу. Должна. Но не всегда удается связать концы с концами. Похоже, дело Авано удастся закрыть только в том случае, если нам повезет и появятся новые улики.
— Мне бы не хотелось рассчитывать на везение.
— А мне рассчитывать больше не на что.
— Он использует для встречи квартиру дочери, — начал Клермонт, не обращая внимания на протяжный вздох своей напарницы. — Никто не видит, как он входит, никто не слышит выстрелов, никто не видит, как входит или выходит его гость…
— Потому что в три часа ночи соседи спят. Они привыкли к городскому шуму и не слышат выстрелов из пистолета двадцать пятого калибра.
— Дерьмовый пистолет. Игрушка для женщины.
— Прошу прощения… — Она похлопала по кобуре, в которой лежал девятимиллиметровый пистолет, бывший на вооружении полиции.
— Для штатской женщины, — поправился он, еле заметно улыбнувшись. — Вино, сыр, встреча за полночь в пустой квартире. Тайком от жены. Жертва преступления — человек, привыкший обманывать жену. Здесь пахнет женщиной. Если только это не попытка сбить нас со следа.
— Мы изучали и мужчин тоже.
— Может быть, следует изучить их еще раз. Бывшую миссис Авано — будем называть ее так в отличие от вдовы Авано — часто встречают в компании некоего Дэвида Каттера.
— Похоже, у нее улучшился вкус.
— Но она прожила с этим сукиным сыном в законном браке почти тридцать лет. Почему?
— Послушай, мой муж не бегает за юбками, и я очень люблю его. Но временами спрашиваю себя, почему я до сих пор состою с ним в законном браке… Она католичка. — Мейгир испустила еще один вздох, поняв, что скоро домой не попадет. — Итальянка, католичка и практичная женщина. Развод легко не дается.
— Но когда Авано попросил развода, она согласилась.
— Точнее, не стала ему мешать. Это разные вещи.
— Да, но разведенные католички не могут снова выйти замуж, верно? И даже встречаться с другим мужчиной без одобрения церкви.
— Стало быть, она убила его, чтобы расчистить себе путь? Приди в себя, Алекс. Убийство более тяжелый грех, чем развод. Даже для католиков.
— Или кто-то сделал это за нее. Каттера приняли на работу через голову Авано. Это могло вызвать трения. Каттеру понравилась брошенная жена Авано, которой вскоре предстоял развод.
— Мы проверили Каттера вдоль и поперек. Он чист как стеклышко.
— Может быть. Или просто до сих пор у него не было причины пачкать руки… Послушай, мы выяснили, что у Авано были финансовые трудности. Судя по виду его вдовы, это был для нее очень неприятный сюрприз. Если только она не актриса, способная претендовать на «Оскара». Будем исходить из того, что о своих проблемах с деньгами Авано помалкивал. У кого он мог бы взять взаймы? Наверняка не у своих светских друзей, — размышлял вслух Клермонт. — Иначе он не смог бы появиться на следующем благотворительном балу. Он идет к Джамбелли, где пасся уже много лет. К бывшей жене.
— Если следовать твоей логике, то она соглашается, и это выводит Каттера из себя. Или не соглашается, Авано затаивает на нее злобу, и это тоже выводит Каттера из себя. Но от выхода из себя до трех пуль в сердце далековато.
И все же она почесала в затылке. Тут было над чем подумать. Для них могла оказаться важной любая мелочь.
— Думаю, завтра нам стоит побеседовать с Дэвидом Каттером.
Дэвид разрывался между офисом в Сан-Франциско, своим кабинетом на вилле, виноградниками и винодельней. С учетом двух подрастающих детей его рабочий день составлял не меньше четырнадцати часов.
И все же он был счастлив как никогда.
В «Ла Кер» он почти все время сидел за письменным столом напротив своего помощника. Иногда ездил в командировки, чтобы так же сидеть за столом, только напротив кого-нибудь другого. Занимался делом, которое было ему интересно, позволяло пользоваться уважением и хорошо оплачивалось.
Но ужасно скучал, потому что особых мозгов для этого не требовалось.
Индивидуальный подход, который в «Джамбелли — Мак-миллане» не только разрешался, но и приветствовался, превращал каждый день в маленькое приключение. Дэвид занимался теми сферами бизнеса, которые раньше казались ему сугубо теоретическими или канцелярскими.
Розлив, распространение, транспортировка, маркетинг. И, кроме того, сам виноград. От лозы до стола.
А виноградники!.. Какое счастье видеть их раскинувшимися от горизонта до горизонта, окутанными туманом и сумраком долины. Удивительное сочетание света и тени. А когда на рассвете лозы покрывал иней или в полночь освещал лунный свет, это было настоящее волшебство.
Когда Дэвид шел между рядами в окружении извивающихся, как змеи, побегов, вдыхал в себя полный тайны влажный воздух, ему казалось, что он находился в центре ожившей картины. Картины, которую он писал собственноручно.
Тут была романтика, о которой он совсем забыл, запертый в стальном и стеклянном Нью-Йорке.
Однако его домашний уклад еще не устоялся. Тео бунтовал и не желал соблюдать распорядок дня. Дэвиду начинало казаться, что мальчик не сможет прижиться здесь.
«Каков отец, таков и сын», — часто думал Каттер. Но постоянные стычки начинали ему надоедать. Дэвид не мог понять, почему его собственный отец не запирал своего мрачного, упрямого, несговорчивого отпрыска на чердаке и не держал его там до совершеннолетия.
Впрочем, с Мадди было не легче. Казалось, она перестала мечтать о кольце в носу. Теперь ей приспичило выкрасить волосы в полоску. Дэвида ставило в тупик, почему нормальный ребенок стремится делать со своим телом столь странные вещи.
Он не имел представления об образе мышления четырнадцатилетней девочки. И сомневался, что хочет иметь это представление.
И все же дети постепенно осваивались. Обзаводились друзьями. Входили в ритм новой жизни.
Дэвиду казалось странным, что Тео и Мадди никак не комментируют его связь с Пилар. Обычно они безжалостно дразнили отца, когда тот отправлялся на свидание. Может быть, дети считают их отношения сугубо деловыми? Дай-то бог…
Каттер понял, что грезит. Такое бывало каждый раз, когда он думал о Пилар. Он покачал головой и заерзал в кресле. Давать себе волю было нельзя. Через двадцать минут ему предстояло совещание с заведующими отделами. Надо было просмотреть свои заметки.
И именно в этот момент к нему нагрянула полиция.
— Детективы… Чему обязан?
— Хотим отнять у вас несколько минут, — сказал Клермонт. Тем временем Мейгир осматривала кабинет и изучала вид из окна.
— Несколько минут у меня есть. Присаживайтесь.
«Просторные, мягкие кожаные кресла, — подумала Мейгир. — Просторный, хорошо обставленный угловой кабинет с большими окнами, откуда открывается потрясающий вид на Сан-Франциско. Типичный кабинет удачливого бизнесмена. Кремово-красноватые тона и письменный стол красного дерева. Очень по-мужски».
Интересно, что здесь было первичным? То ли человека подбирали под кабинет, то ли наоборот.
— Я догадываюсь, что это имеет отношение к Энтони Авано, — начал Дэвид. — Как идет следствие? Есть что-нибудь новое?
— Дело не закрыто, мистер Каттер. Не могли бы вы рассказать о своих отношениях с мистером Авано?
— У нас не было никаких отношений, детектив Клермонт, — сухо ответил Дэвид.
— Вы оба являлись руководящими сотрудниками одной и той же компании и работали в одном здании.
— Очень недолго. Я пришел к Джамбелли менее чем за две недели до убийства Авано.
— Но за пару недель у вас должно было сложиться о нем какое-то впечатление, — вставила Мейгир. — Вы встречались, вели деловые беседы…
— Вы так думаете? Встретиться с ним по-настоящему я не успел. А беседа у нас была только одна. Во время рождественского праздника. Как раз накануне его убийства. Тогда я впервые увидел Авано, но времени для серьезного разговора не хватило.
«Он ни словом не упомянул о своем впечатлении, — подумал Клермонт. — Любопытно…»
— Почему вы с ним не встретились?
— Из-за несовпадения расписаний, — любезно ответил Каттер.
— Его или вашего?
Дэвид откинулся на спинку кресло. Ему были безразличны как вопросы полицейских, так и их выводы.
— Видимо, его. Несколько попыток связаться с ним оказались безуспешными. После моего приезда и до своей смерти Авано не появлялся в офисе — во всяком случае, одновременно со мной — и неютвечал на звонки.
— Наверно, это вызывало у вас досаду.
— Да, — кивнул Дэвид, глядя на Мейгир. — И я высказал ее во время нашей короткой встречи на винодельне. Я прямо сказал Авано, что рассчитывал встретиться с ним в рабочее время. Но этого так и не случилось.
— Вам не доводилось встречаться с ним за пределами офиса?
— Нет. Детективы, я не знал этого человека. Не имел причины думать о нем и не успел понять, нравится он мне или нет.
Дэвид говорил тем самым ровным, но не слишком довольным тоном, которым пользовался во время неприятных деловых встреч.
— Насколько я понимаю, вы пытаетесь найти новое направление следствия. Но если вы считаете меня предполагаемым убийцей, то заблуждаетесь.
— Вы встречаетесь с его бывшей женой.
У Дэвида засосало под ложечкой, но лицо сохранило невозмутимое выражение. Он медленно наклонился вперед.
— Верно. С женщиной, которая стала бывшей женой Авано еще до его убийства. И уже была его бывшей женой, когда мы стали появляться с ней на людях.
— Согласно нашим данным бывшая миссис Авано до последнего времени не появлялась с мужчинами на людях.
— Не потому ли, — спросил Дэвид у Мейгир, — что она до сих пор не встречала мужчины, с которым бы ей хотелось появляться на людях? Это лестно, но вовсе не повод для убийства.
— Ее бросили ради более молодой женщины, — небрежно сказала Мейгир и увидела, что в холодных глазах Дэвида что-то вспыхнуло. Видимо, появлением на людях дело не ограничилось, поняла она. Все куда серьезнее.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Каттер. — Что Пилар убила его, потому что он решил уйти к другой? Или что вы считаете ее бессердечной, потому что она заинтересовалась другим мужчиной сразу вскоре после смерти бывшего мужа? Вам не кажется, что одно противоречит другому?
«Он разгневан, но держит себя в руках, — подумала Мейгир. — Именно такой человек мог бы спокойно пить вино и всаживать пули в хозяина».
— Мы никого не обвиняем, — сдержанно произнесла она. — Просто пытаемся составить общую картину.
— Позвольте помочь вам. Авано двадцать лет жил своей жизнью. А Пилар Джамбелли — своей, что само по себе удивительно. Дело, которым в ту ночь занимался Авано, было его собственным и не имело к ней никакого отношения. Поэтому мои отношения с мисс Джамбелли касаются только нас с ней.
— Вы предполагаете, что в ту ночь у Авано было дело. Почему?
— Я ничего не предполагаю. — Дэвид кивнул Клермонту и поднялся. — Предоставляю это вам. У меня совещание.
Клермонт не сдвинулся с места.
— Вы знали, что у мистера Авано были финансовые трудности?
— Финансовые дела Авано не имели ко мне отношения и не представляли для меня никакого интереса.
— Но должны были представлять, поскольку они были связаны с делами Джамбелли. Вам неинтересно, почему мистер Авано избегал вас?
— Меня пригласили со стороны. Можно было ждать, что он обидится.
— Значит, он был обижен на вас.
— Мог быть. Но мы никогда не обсуждали этот вопрос.
— Вы уклоняетесь от ответа, мистер Каттер. — Клермонт поднялся. — У вас есть пистолет?
— Нет. У меня двое детей-подростков. В моем доме нет оружия и никогда не было. В ночь убийства Авано я был дома с детьми.
— Они могут подтвердить это?
У Дэвида сжались кулаки.
— Они бы знали, если бы я ушел из дома. — Он не собирался позволять полиции допрашивать детей. Тем более ради такого ничтожества, как Авано. — Об остальном мы будем разговаривать после того, как я проконсультируюсь со своим адвокатом.
— Это ваше право. — Мейгир встала и выложила на стол то, что считала своей козырной картой. — Благодарим за прием, мистер Каттер. Мы зададим госпоже Джамбелли несколько вопросов о финансовых делах ее бывшего мужа.
— Думаю, его вдова знает об этом больше.
— Пилар Джамбелли была его женой намного дольше, — продолжила Морин. — Кроме того, она продолжает оставаться одной из владелиц компании, в которой работал Авано.
Дэвид сунул руки в карманы.
— Она знает о делах компании меньше, чем кто-нибудь из вас. — Мысль о ней заставила Каттера решиться на то, что при других обстоятельствах он никогда бы не сделал. — Последние три года Авано систематически присваивал деньги Джамбелли. Раздувал счета, завышал данные о продаже, присваивал расходы на поездки, которых он не совершал или совершал по личной необходимости. Суммы были сравнительно небольшими, и брал он их из разных мест, чтобы остаться незамеченным. Учитывая пост и положение Авано, никто не стал бы проверять его отчеты. И этого действительно никто не делал.
Клермонт кивнул:
— Но вы сделали.
— Да, сделал. Я заметил это в день приема, решил проверить себя и начал искать систему. Мне было ясно, что он пользовался своим именем, именем Пилар и своей дочери. Авано не трудился подделывать подписи на документах. Просто подписывал их, и все. За последние три года общая сумма превысила шестьсот тысяч.
— И вы сказали ему об этом в лицо, — кивнула Мейгир.
— Нет. Только собирался. И во время нашего разговора на приеме прозрачно намекнул на это. Судя по впечатлению, он понял, что мне. кое-что известно. Детектив, это был бизнес, и решать проблему нужно было официально. На следующий день после приема я доложил о случившемся Терезе Джамбелли и Эли Макмиллану. Они решили, что я должен взять это на себя и сделать все, что в моих силах, чтобы заставить Авано вернуть эти деньги. Его должны были уволить из компании. Если бы он отказался, Джамбелли дали бы делу законный ход.
— Почему эти сведения утаили от следствия?
— Мисс Джамбелли-старшая не хотела, чтобы ее внучка чувствовала себя униженной из-за публичной огласки постыдного поведения отца. Меня просили ничего не говорить, если полиция не станет задавать прямых вопросов. Так что об этом знают только La Signora, Эли Макмиллан и я. Авано мертв, и нет необходимости раздувать скандал, называя бабника еще и вором. Тем более что к делу это не относится.
— Мистер Каттер, — сказал Клермонт, — когда речь идет об убийстве, к делу относится все.
Едва Дэвид выпроводил копов и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, как дверь открылась опять. Софии и в голову не приходило, что нужно постучаться.
— Чего они хотели?
Пришлось взять себя в руки и скрыть гнев и озабоченность.
— Мы опаздываем на совещание. — Каттер взял свои заметки и сунул в кейс вместе с отчетами, графиками и факсами.
— Дэвид… — София продолжала стоять спиной к двери. — Я могла бы обратиться через голову копов и попытаться получить ответы, которых не могу добиться от них. Я надеялась, что вы меня поймете.
— София, у них были вопросы. Причем достаточно неприятные.
— Но почему они обратились к вам, а не ко мне или кому-нибудь из старых служащих? Вы едва знали моего отца, никогда не работали с ним и, насколько я знаю, почти не общались. Что нового вы могли сообщить полиции?
— Почти ничего… София, прошу прощения, но нам пора.
Люди ждут.
Читать бесплатно другие книги:
