Женщины могут все Робертс Нора

— Согласна. — Тереза пропустила мимо ушей негодующее шипение Софии. — Твоя мать будет меньше волноваться, если ты полетишь не одна.

— Нет. Я буду волноваться за двоих близких мне людей… Мама, а как будет с Джиной и детьми?

— Их обеспечат. Я не верю в грехи отцов. — Тереза пристально посмотрела в глаза Софии. — Я верю в детей.

Первое, что сделал Дэвид, когда его выписали из больницы, а точнее, когда он выписался сам, — он купил цветы.

Первым букетом Дэвид остался не совсем доволен — он показался ему не соответствующим случаю, поэтому он купил второй, а спустя некоторое время — третий.

Тащить такую уйму цветов по переполненным улицам Венеции, да еще с рукой на перевязи, было нелегко, но он справился. И даже умудрился найти место, где в него стреляли.

Дэвид готовился к этому, но не ожидал, что ощутит такой лютый гнев. Кто-то воспользовался его беспечностью, продырявил его тело сталью, пролил его кровь. И был очень близок к тому, чтобы сделать его детей сиротами.

«Тот, кто задумал его убийство, дорого заплатит за это, — поклялся себе Дэвид, стоя на мостовой, где еще сохранились пятна его крови, и держа здоровой рукой охапку цветов. — Чего бы это ни стоило. И сколько бы времени ни заняло».

Каттер поднял глаза. Хотя сегодня веревка пустовала, но окно было открыто. Он перехватил цветы поудобнее и вошел в подъезд. Как ни странно, подъем по лестнице вымотал его. Ноги дрожали, кожа покрылась испариной. Какой позор! Хватая ртом воздух, он привалился к стене рядом с нужной квартирой.

Интересно, как он вернется в апартаменты Джамбелли, упакует вещи и закажет билет на самолет, если с трудом может подняться по лестнице? Воспоминание о предупреждении выписывавшего его врача только добавило масла в огонь.

Не успев отдышаться, Дэвид выпрямился и постучал в дверь.

Он не ожидал, что женщина окажется дома. Хотел оставить цветы у ее порога или передать соседям. Но дверь открыла именно она.

— Signorina…

— Si? — Женщина озадаченно посмотрела на Дэвида, и тут ее милое лицо осветилось улыбкой. — Signore! Come sta? Och, och, che belezza! — Она взяла цветы и жестом пригласила его войти. — Сегодня утром я звонила в больницу, — зачастила она по-итальянски. — Мне сказали, что вы отдыхаете. Я так испугалась! Не могла поверить, что такое может случиться прямо у меня под окнами… Ох, — она хлопнула себя по лбу. — Вы американец, — сказала она по-английски, тщательно выговаривая слова. — Scusami. Извините. Я не слишком хорошо говорю по-английски.

— Я говорю по-итальянски. Я хотел поблагодарить вас.

— Меня? Я ничего не сделала. Пожалуйста, входите и садитесь. Вы очень бледны.

— Вы были здесь. — Дэвид обвел взглядом ее квартирку. Маленькая, простая, но уютная. — Если бы не вы… Если бы я не поднял взгляд и не залюбовался тем, как вы поздно вечером вешаете белье, я бы не стоял сейчас здесь. Signorina… — Дэвид взял ее руку и поднес к губам. — Millegrazie.

— Prego. — Она наклонила голову. — Романтическая история. Пойдемте. Я сварю вам кофе.

— Не стоит беспокоиться.

— Пожалуйста. Если я спасла вам жизнь, то должна и дальше беречь ее. — Она отнесла цветы на кухню.

— Гм-м… Одна из причин, по которым я возвращался так поздно, заключалась в том, что перед обедом я прошелся по магазинам. И купил кольцо. Обручальное кольцо для женщины, которую люблю.

— Ох… — Она вздохнула, положила цветы на буфет и еще раз внимательно рассмотрела Дэвида. — Мне жаль себя. Но я рада за нее. И все же я сварю вам кофе.„.

— С удовольствием выпью. Signorina, я не знаю вашего имени.

— Элана.

— Элана, я надеюсь, что вы примете это как должное. Думаю, вы — вторая самая прекрасная женщина на свете.

Она засмеялась и начала ставить цветы в вазу.

— Да, я вижу, что ей очень повезло!

Когда Дэвид добрался до своих апартаментов, он был по горло сыт болью, усталостью, врачами и уличной толкотней. К тому моменту он уже понял, что вечером ему улететь не удастся. Сил оставалось ровно столько, чтобы раздеться и лечь в кровать. О сборах не могло быть и речи.

Плечо болело, ноги дрожали. Чертыхаясь, он кое-как вставил левой рукой ключ в замочную скважину. Однако когда дверь рывком открылась, он успел сжать эту левую руку в кулак, готовый драться.

— А вот и вы! — подбоченилась София. — Вы в своем уме? Удрали из больницы и отправились в одиночку шляться по Венеции! Полюбуйтесь на себя. Белый как мел! Ох уж эти мне мужчины. Настоящие болваны.

— Большое спасибо. Вы не будете возражать, если я войду? Кажется, это еще моя комната.

— Тай рыщет за вами по всему городу! — Продолжая говорить, София взяла его за здоровую руку и провела внутрь. — Мы до смерти испугались, когда приехали в больницу и обнаружили, что вы сбежали, несмотря на приказ врача.

— Даже в Италии не могут сделать больничную еду удобоваримой. — С этими словами Дэвид рухнул на стул. — Человек там может умереть с голоду. Кроме того, я не ожидал вашего прибытия. Чего ради вы примчались сюда?

— Мы вылетели вчера вечером. Я провела слишком много времени в пути, слишком мало спала, а все остальное время расхаживала по комнатам, волнуясь за вас. Так что не спорьте со мной. — София откупорила пузырек и протянула ему таблетку.

— Что это?

— Болеутоляющее. Вы ушли из больницы, не взяв рецептов.

— Лекарства. Вы привезли мне лекарства. София, я предлагаю вам руку и сердце.

— Болваны, — повторила она и пошла к мини-холодильнику за бутылкой воды. — Дэвид, где вас носило?

— Я дарил цветы прекрасной женщине. — Он сел поудобнее, потянулся за бутылкой и вздохнул, когда София отдернула ее. — Перестаньте. Не дразните человека, который должен принять лекарство.

— Вы были с женщиной?

— Был, — подтвердил он. — Пил кофе с женщиной, которая спасла мне жизнь. Отнес ей цветы в благодарность.

София задумчиво склонила голову набок. Он выглядел измученным, слегка вспотевшим и очень романтичным, с рукой на перевязи и тенями под темно-синими глазами.

— Думаю, это нормально. Она красивая?

— Я сказал ей, что она вторая самая красивая женщина на свете, но переставлю ее на третье место, если вы дадите мне этой проклятой воды. Умоляю, не заставляйте меня жевать таблетку.

Она передала Каттеру бутылку и опустилась перед ним на корточки.

— Дэвид, мне очень жаль, что так случилось.

— Угу. Мне тоже. Как дети, в порядке?

— В полном. Конечно, переживают за вас, но Тео начинает думать, что это даже здорово. Не каждый может похвастаться тем, что в его отца стреляли…

— Милая, не вздумайте идти по моим стопам.

— Не пойду. И не собираюсь. — Она тяжело вздохнула. — Вчера Мадди шутила, когда говорила насчет пули. Но сегодня, если верить моей матери, увлеклась этой идеей. Хочет изучить пулю.

— Узнаю свою девочку.

— У вас замечательные дети, Дэвид. Возможно, потому что у них такой отец, который идет покупать цветы женщине, хотя выглядит так, словно его только что соскребли с тротуара. Давайте-ка ложитесь в постель.

— Так многие говорят. — Глуповатая улыбка, которой он наградил Софию, говорила о том, что лекарство начало действовать. — Например, твоя мать от меня без ума.

— Что, хорошее лекарство?

— Очень. Наверно, мне действительно стоит на минутку прилечь.

— Конечно. Большая гладкая-поверхность подойдет? — Она заставила его встать.

— Софи… Пилар не слишком переживает из-за случившегося?

— Конечно, переживает. Но сразу успокоится, когда ты вернешься домой и она сможет ухаживать за тобой.

— Я в порядке, вот только голова кружится. — Он глупо хихикнул и тяжело оперся на Софию, которая вела его в спальню. Дэвиду казалось, что он плывет по воздуху. — Химия облегчает жизнь.

— Еще бы. Мы почти пришли.

— Хочу домой. Но как я соберу вещи одной рукой?

— Не беспокойся. Я помогу.

— Ты? Серьезно? — Он хотел поцеловать Софию в щеку, но промахнулся на добрых десять сантиметров. — Спасибо.

— Нет проблем. А теперь ложись… Ох, извини. Я не хотела причинять тебе боль, — сказала она, когда Дэвид охнул.

— Нет, рука тут ни при чем. Это у меня в кармане. Коробочка. Оно выпало… — Дэвид вынул коробочку, чертыхнулся и лишь слегка смутился, когда София протянула руку и отняла ее.

— Покупаем безделушки, да? — Она открыла коробочку и захлопала глазами. — О боже…

— Думаю, мне следует сказать, что я купил его для твоей матери. Собираюсь сделать ей предложение. — Он попытался приподняться, но снова упал на подушку. — У тебя есть возражения?

— Могли бы быть. Учитывая, что пять минут назад ты, коварный изменник, делал предложение мне. — София села на край кровати. Ее глаза слегка увлажнились. — Дэвид, это прекрасно. Она обрадуется. Она любит тебя.

— В ней есть все, о чем я мечтал. Прекрасная, прекрасная Пилар. Внутри и снаружи. Второй шанс. Я буду ее беречь.

— Я знаю. Знаю. Не прошло и полугода, а все так изменилось, — тихо сказала она. — Но кое-что двигается в правильном направлении. — София наклонилась и поцеловала его в щеку. — Поспи немного, папочка.

Когда Тайлер вернулся, она готовила минестроне. Его всегда поражало, когда София возилась на кухне.

— Он здесь, — сказала она, не оглядываясь. — Спит.

— Я же говорил, что он может сам позаботиться о себе.

— О да, он прекрасно позаботился о себе, подставившись под пулю, правда? Не трогай суп, — добавила София, когда Тай сунул нос в кастрюлю. — Это для Дэвида.

— Здесь хватит на всех.

— Он еще не готов. Тебе нужно съездить на виноградник. На ночь можешь остаться в castello. Мне переслали файлы. Я могу поработать на здешнем компьютере.

— Ты ведь уже все знаешь, не правда ли?

— Мы прилетели сюда не для того, чтобы гадать на кофейной гуще. — София ушла с кухни.

Он выждал мгновение, чтобы сдержать гнев, и следом за ней вошел в маленький кабинет.

— Может, поговорим?

— Не о чем говорить, Тай. Мне надо как следует подумать.

— Я знаю, почему ты не хотела, чтобы я летел с тобой.

— В самом деле? — Она включила компьютер. — Может быть, потому что у меня куча дел, а времени очень мало?

— Просто потому, что ты злишься. Чувствуешь себя преданной. Такие вещи выбивают тебя из колеи. И тогда ты становишься уязвимой. Забываешь о защите. Ты боишься, что я буду слишком близко. А тебе этого не хочется, правда, София? — Тай взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — И никогда не хотелось.

— Мы уже были близки так, что дальше некуда. И инициатива принадлежала мне.

— Секс — это легко. Вставай.

— Тай, я занята и не в том настроении, чтобы трахаться в кабинете.

Он силой вытащил ее из кресла, продолжая держать за подбородок.

— Не пытайся все опошлить.

«Все так изменилось, — снова подумала она. — Слишком много и слишком быстро. Разве я могу держать курс, если не буду стоять за штурвалом?»

— Я не хочу ничего большего. Все остальное слишком хлопотно. Я уже сказала, мне есть о чем подумать. Ты делаешь мне больно.

— И не думал. — Он ослабил хватку. — Может быть, в этом-то все и дело. Ты когда-нибудь спрашивала себя, почему рвешь с парнями, с которыми обычно якшаешься?

— Нет, — вскинула подбородок София.

— С парнями старше себя. Лощеными. Которые выскальзывают в дверь, когда ты даешь им пинка под зад. Но я не лощеный и не скользкий.

— Значит, ты шлепнешься на задницу и под тобой затлеет коврик.

— Черта с два. — Улыбаясь своей совершенно убийственной улыбкой, Тайлер схватил ее и приподнял. — Софи, я не скольжу. Я втыкаюсь, как колючка. Так что подумай как следует. — Он отпустил ее и шагнул к двери. — Я вернусь.

София хмуро смотрела ему вслед и растирала руки. «Здоровенный сукин сын. Наверняка останутся синяки», — думала она.

— Можешь не торопиться.

Она хотела снова сесть за компьютер, но передумала и пнула ногой письменный стол. Этот детский жест помог ей немного успокоиться.

Почему этот человек никогда не делает то, чего от него ждут? Она вспомнила спектакль, который устроил Тай в отделе рекламы. Правда, потом он ускользнул, притворившись безмозглым кретином. Но все же разобрался, что к чему. Воткнулся. И эта мысль снова заставила ее пнуть стол.

«Потом их объединила здоровая животная страсть», — подумала София, садясь в кресло. У них был изумительный секс. Она ждала, что после этого Тай остынет. Но снова ошиблась.

А вдруг Тай прав и она выходит из себя, потому что тоже не чувствует признаков охлаждения? Она привыкла к определенному распорядку. А кто не привык? Ей и в голову не приходило испытывать серьезное чувство к Тайлеру Макмиллану.

Но оно стало серьезным, и это выводило Софию из себя.

Более того, характеристика, данная ей Таем, была точной и совершенно правильной. Она злилась, чувствовала себя преданной, обиженной, беззащитной и хотела, чтобы Тайлер оставался в Калифорнии, за шесть тысяч миль отсюда. Потому что в глубине души отчаянно хотела, чтобы он был рядом. Чтобы было на кого опереться.

Но она не собиралась ни на кого опираться. Ее семья была в беде. Компания, которой ей предстояло руководить, переживала трудности. А человек, который, скорее всего, станет ее отчимом, лежал в соседней комнате с дырой в плече.

Разве этого не достаточно, чтобы не со страхом думать о серьезной связи?

Впрочем, нельзя сказать, что она боится серьезной связи. А если и боится, то у нее еще будет время подумать об этом.

Каттер проспал два часа и проснулся, чувствуя себя так, как должен чувствовать человек, в которого недавно стреляли. Но который при этом все-таки выжил. Теперь, когда Дэвид сидел за столом и ел минестроне, у него появилась возможность подумать.

— К тебе снова вернулся румянец, — сообщила ему София.

— И способность соображать тоже. — Достаточная для того, чтобы понять, что она только делает вид, будто ест суп. — Может быть, введешь меня в курс дела?

— Могу сказать лишь то, что знаю сама. Едва ли я сумею ответить на все твои вопросы. Донато ищут. Не только полиция, но и частные детективы, нанятые бабушкой и дедушкой. Они допросили Джину. Мне говорили, что она устроила истерику и заявила, что ничего не знает. Я ей верю. Если бы Джина что-нибудь знала про мужа, бросившего ее и детей, она вывернулась бы наизнанку, чтобы устроить ему гадость. Они не в состоянии выяснить личность женщины, с которой встречался Донато. Если Дон действительно любит эту женщину, как он говорил мне, то он наверняка взял ее с собой. Как говорится, для компании.

— Джине не позавидуешь.

— Угу. — Она встала из-за стола, перестав притворяться, что ест. — Угу. Мне нравился Дон. Но Джину я едва терпела, а ее потомство просто ненавидела. Теперь этот обманщик, вор и, возможно, убийца бросил ее. Но… черт побери, я не могу ей сочувствовать. Не могу, и все тут.

— Вполне возможно, что именно она заставляла Дона запускать лапу в кассу.

— Даже если и так, он сделал это сознательно и по собственной воле. Но дело не в этом. Я ее не выношу. Просто не выношу, Я ужасный человек. Но… ладно, хватит обо мне.

София махнула рукой, взяла кусочек хлеба, надкусила его и стала расхаживать по комнате.

— Думаю, что у Дона остались кое-какие деньги, украденные у компании. Достаточные, чтобы прожить на них некоторое время. Но, честно говоря, он не настолько умен, чтобы долго оставаться в подполье.

— Я согласен с тобой. Ему кто-то помогал.

— Мой отец.

— Пожалуй, — следя за ней, кивнул Дэвид. — А после его смерти, возможно, Маргарет. Но если они действительно участвовали в этом деле, их участие было минимальным. Не похоже, чтобы кто-то из них играл в этом заговоре главную роль.

София помедлила.

— Ты думаешь, что их тоже использовали?

— Я думаю, что твой отец просто искал способ выйти из игры. А Маргарет только входила в курс дела.

— А потом ее убили, — тихо сказала София. — И отца тоже. Это должно быть как-то связано между собой.

— Возможно. Пойдем дальше. Дон недостаточно хладнокровен и недостаточно умен, чтобы придумать способ, как в течение многих лет водить за нос бухгалтеров «Джамбелли». Он был просто удобным человеком, поскольку состоял в родстве с владельцами компании. Но план, без сомнения, составил кто-то другой… Может быть, его любовница, — добавил он, пожав плечами.

— Может быть. Они найдут его. Даже если он загорает на каком-нибудь тропическом пляже лицом вниз. Когда это случится, мы сможем составить общую картину.

Она вернулась и села.

— Донато мог сам отравить вино, а мог нанять для этого кого-нибудь другого.

— Знаю.

— Но я не могу понять причину. Месть? Но зачем подрывать репутацию и финансовую безопасность компании, которая тебя кормит? А тем более убивать?

Она сделала паузу и посмотрела на перевязанную руку Дэвида.

— Думаю, Дон доказал, что моральных ограничений для него не существует. Он вполне мог сделать и то и другое. — Она прижала пальцы к вискам. — Убил моего отца. Рене привыкла жить на широкую ногу, и отцу требовалось много денег. Он знал, что его вышвырнут из компании. Он порвал все отношения с мамой, и я заявила ему, что тоже не хочу иметь с ним ничего общего.

— София, он сам сделал выбор. — Дэвид воспользовался ее же словами. — Сознательно и по собственной воле.

— Я смирилась с этим. Или почти смирилась. Могу представить себе, что это был за выбор. Он мог как следует прижать Дона. Потребовать отдавать ему больше, чем раньше. Он вполне мог прибегнуть к шантажу — конечно, в цивилизованной форме. Мог знать об отравленном вине и бедном Signore Баптиста. А затем на Дона могла надавить Маргарет. Либо она тоже хотела получать больше, либо Дон боялся, что ей стало известно о его злоупотреблениях. И наконец появился ты со своими разоблачениями. Дон решил, что другого способа у него нет.

— Но зачем, ведь La Signora уже все знала.

— Не знаю, Дэвид. Может быть, он потерял способность разумно мыслить. Думаю, Дон считал, что тебя убьют, он заберет документы, и тогда уже никто ничего не сможет доказать. Но тебя не убили. Должно быть, тут он понял, что отсутствие документов его не спасет и что он сам затянул на своей шее петлю. А тем временем нам придется расхлебывать еще один громкий скандал. Ты еще не думал о том, чтобы бросить нас и вернуться в «Ла Кер»?

— Ни за что… Слушай, на твоем месте я съел бы этот хлеб, вместо того чтобы крошить его.

— Да, папочка. — Нотка раздражения, прозвучавшая в ее голосе, заставила Софию поморщиться. — Извини. В этом виноваты акклиматизация и мое мерзкое настроение. О господи, я же обещала собрать твои вещи! Если тебя не слишком устраивает мое общество, то первый самолет на Сан-Франциско вылетает рано утром.

Он потел как свинья. В открытую настежь балконную дверь врывался прохладный ветер с озера Комо, но пот продолжал течь. И превращался в лед.

Когда любовница заснула, он тайком выскользнул из кровати и прошел в смежную гостиную. Он не смог притворяться, а она сделала вид, будто это не имеет значения. В таком состоянии мужчине не до любовных утех.

Может быть, это действительно не имело значения. Она была в восторге от неожиданного путешествия на курорт у озера. Он обещал ей это десятки раз, но никогда не выполнял обещание. Он превратил это в игру, дал ей кучу наличных, чтобы она могла заказать номер по своей карточке. Сказал ей, что его там не знают. И что он хочет, чтобы так и оставалось. Что он будет делать, если кто-то упомянет, что видел его с другой женщиной?

Он думал, что это умно. Очень умно. Он сам чуть не поверил в эту игру. Пока не увидел телевизионные новости. И свое лицо. Слава богу, что его любовница в это время была в танцевальном зале. Он сумел удержать ее вдали от экрана телевизора и газет.

Но долго так продолжаться не может. Кто-нибудь наверняка увидит его и узнает.

Ему требовалась помощь, и оказать ее мог только один человек.

Он дрожащей рукой набрал нью-йоркский номер.

— Это Донато.

— Я так и думал. — Джерри посмотрел на часы и высчитал, что в Италии сейчас три часа ночи. — Дон, я вижу, ты даром времени не терял.

— Они думают, что я стрелял в Дэвида Каттера.

— Да, знаю. А что думаешь ты сам?

— Я не знать… я не знаю… — Донато с перепугу забыл английский. — Dio! Когда я передал тебе слова Каттера, ты велел мне немедленно уехать из Венеции. Я даже не успел заехать домой, чтобы попрощаться с семьей. Я могу доказать это, — с отчаянием прошептал он. — Могу доказать, что в момент покушения меня не было в Венеции.

— Можешь? Сомневаюсь, что это пойдет тебе на пользу. Судя по тому, что я слышал, ты кого-то нанял.

— Нанял? Нанял кого-то, чтобы застрелить его? Но для чего? Урон уже был нанесен. Ты сам так сказал.

— Это моя точка зрения. — Что ж, все получилось еще лучше. Лучше и приятнее, чем он задумал. — Ты убил двух человек.

Возможно, трех, если считать Аванс Плюс Дэвид Каттер, — продолжил он, наслаждаясь сбивчивым бормотанием Донато. — Чего тебе еще? Ты влип по уши, дружище.

— Мне нужна помощь. Нужно выехать из страны. У меня есть деньги, но их недостаточно. Мне нужен… э-э… паспорт. Новое имя и пластическая операция.

— Дон, все это разумно, но при чем тут я?

— Ты это можешь.

— Ты переоцениваешь мои силы и мой интерес к тебе. Давай считать этот разговор концом наших деловых отношений.

— Ты не можешь так поступить со мной. Если арестуют меня, то арестуют и тебя.

— О, не думаю. Нас с тобой ничто не связывает. Я позаботился об этом заранее. Скажу тебе честно: как только наш разговор закончится, я позвоню в полицию и сообщу, что ты звонил мне и что я пытался убедить тебя сдаться. После этого им не составит труда обнаружить твое местопребывание. Я предупреждаю тебя честно. Учитывая наши прежние отношения. На твоем месте я сейчас удирал бы во все лопатки.

— Ничего этого не случилось бы… Это была твоя идея.

— У меня куча идей. — Джерри безмятежно рассматривал свой маникюр. — Но, как ты понимаешь, я никого не убивал. Дон, будь умницей, если можешь. Беги, и побыстрее.

Он дал отбой, налил бокал вина и закурил сигару. А потом взял телефон и позвонил в полицию.