Кремль 2222. Фрязино Волков Алексей
Своих пострадавших, и живых, и мертвых, забрали всех, а вот чужих так и бросили на поживу зверью. Все равно при возвращении здесь даже кости не будут валяться.
– Весело тут у вас, – протянул Михаил, когда караван наконец-то выехал из леса и остановился посреди большого поля. На месте раненых лишь наскоро перевязали, задерживаться в зарослях никому не хотелось, хотя в повторное нападение разбойников и не верилось.
– Первый раз в этом году, – вздохнул Изяслав. – До сих пор Бог миловал. Еще хорошо, вы были с нами. Иначе сколько потерь бы было, даже представлять не хочется.
– Но ведь еще выследить надо! – заметил монах.
– Выследить не проблема. Открытых мест вокруг полно, заметить и посчитать нас не трудно. А тут еще машины… Знатная ведь добыча! Вот о возможностях ваших не знали, иначе бы не рискнули. Значит, обошлось без предателей. Но сейчас допросим по-быстрому на всякий случай.
– Логично. Возьми в помощь Рамзана с Кириллом. А я ранеными займусь. Хоть кому-то помогу.
В отличие от допроса, помощь – дело долгое. Сведения-то из пленных выбили быстро. Самыми простыми и жестокими методами. Изяслав оказался во всем прав. Банда вышла на поиск, далеко разбросала дозоры, и один из них заметил идущий караван. А дальше разбойники всей толпой решили, что добыча стоит риска, и выбрали местечко, где можно было навалиться сразу и почти наверняка. Даже расположение лагеря, в котором сейчас оставалась только охрана да немногочисленные женщины, – и то стало достоянием караванщиков. Но по прикидкам сына мэра, до стоянки лесных молодцев было порядка тридцати километров, и потому об ответном визите речь не пошла. Хотелось, конечно, решить проблему окончательно, да только времени ушло бы слишком много. И куда девать товар? Разве что подбить фрязинцев, раз банда засела недалеко от них, – но те не любили покидать свой защищенный город.
– Что могли, то сделали, – сообщил Михаил. – Думаю, максимум дня через три или четыре все будут на ногах. Кроме двоих.
Из разведчиков пострадали только Денис с Ростиславом; дружинник должен был вылечиться уже к утру, водитель – к следующему вечеру, но у Ростислава осталась еще одна рана, из тех, что не заживают очень долго. И как с нею справиться, смиренный воин Господа не знал. Ростислав безучастно принял помощь, дал втереть в рану мазь, наложить перевязку, однако так и сидел рядышком с убитой возлюбленной, пока ее тело вместе с остальными погибшими не было предано земле. Последняя молитва – и караван тронулся дальше.
Живые не должны оставаться рядом с мертвыми. С собой забирается память, а остальное…
Только Ярополк перебрался на вторую машину. Все-таки легче, когда вокруг если не друзья, то проверенные спутники…
Спала донимавшая весь день жара, удлинились тени, и солнце уже висело почти над самым горизонтом, то и дело скрываясь за гордо возвышающимися мрачными лесами. И путь был не настолько велик, а времени занял…
– Почти приехали! – Изяслав поравнялся с головной бээмпэшкой. – Сейчас сгоняю, договорюсь о проезде.
– Ладненько, – Михаил уже давно убедился, что боевые машины многие воспринимают как опасность. Понятно, что прежде обязан появиться кто-то уже знакомый, и лишь потом придет черед остальных.
Двигатели заглушили. При выезде из монастыря баки были полны под завязку, но это не повод расходовать солярку без необходимости. Пополнить запасы не удастся, а еще предстоит дальняя дорога, да и на возвращение необходим какой-то резерв.
Изяслав с парой наездников ускакали вперед, практически сразу скрывшись в очередном лесном туннеле, а колонна подтянулась и застыла. Люди разминали затекшие мышцы, кое-кто отходил по вполне понятным делам, а вот разговоры велись вполголоса.
Михаил прошелся вдоль ряда повозок. Его окликали, благодарили те, кто получил облегчение от ран. Понятно, не полное, дорожная тряска не способствует полному заживлению, но все-таки…
– Как ты? – смиренный воин Господа мог бы не спрашивать.
Вид Ростислава был ужасен. Глаза покраснели и опухли, в лице появилась отрешенность, как у человека, который настолько погружен в себя, что не воспринимает окружающий мир. Даже вопрос пришлось повторить дважды, прежде чем смысл его дошел до мужчины.
– Все нормально, – выдавил Ростислав.
Слова не всегда помогают, и Михаил молча положил руку спутнику на здоровое плечо. Губы Ростислава дрогнули.
– Всякое бывает, – вздохнул монах. – Мы же то и дело теряем друзей, самых близких людей в этом мире. Но они уходят не до конца – пока в нас живет память. У меня когда-то погибли и любимая, и сын. Давно, ты наверняка и не помнишь по малолетству.
– Понимаешь, она же меня спасала!
– А ты – ее. Был бы бросок точнее, и мы бы не разговаривали.
Он не стал говорить, что прыжок с брони был лишним. Михаил был уверен, что все проблемы в бою надо стараться решить при помощи огнестрельного оружия, оставаясь в максимальной недосягаемости для противника. Но тут уже вина не только Ростислава. На замыкающей машине все были хороши.
– Но я-то жив, а она…
– Ты жив потому, что обязан выполнить свой долг – вернуться в монастырь и доложить. А шире – помочь местным зажить лучшей жизнью.
Объединить уцелевшие островки цивилизации было давней мечтой Михаила. И как всякая мечта, эта идея вечно пробуксовывала. Помимо чисто технических вопросов все упиралось в людской фактор. А во главе кто будет? В довоенной истории любое объединение достигалось силой, будь то прямое завоевание или добровольное присоединение к более могучему соседу. Чтобы защищал от всяких опасностей, обеспечивал порядок… Однако Донской монастырь защищать кого-то собственными силами не мог: в конце концов, он представлял собой такой же крохотный островок в бескрайних незаселенных и опасных просторах, как и прочие поселения. А завоевывать кого-то, жертвуя жизнями с обеих сторон, граничило с безрассудством. При нынешнем малолюдстве и враждебной человеку окружающей среде любая жизнь была бесценной.
Помимо этого, объединение осуществляют яркие харизматичные лидеры, а таковых Михаил пока не встречал. Настоятель монастыря был руководителем очень хорошим, но все-таки в нем не хватало той уверенности в себе, которая заставляет слушаться вожака безусловно и идти за ним куда угодно, в любых обстоятельствах. Наверно, не было в нем настоящей жажды власти.
– Я покарать их хочу, – вдруг выдохнул Ростислав. – Это же нелюди, и нечего им землю топтать. Всех под корень…
О ком шла речь, пояснять не требовалось. И пусть Михаил не собирался мстить, – но вдруг Ростиславу станет легче, если желание исполнится?
– Завтра, хорошо? – мягко отозвался смиренный воин Господа. – Скоро ночь, а в темноте по незнакомой местности… Думаю, желающих присоединиться найдем.
Ему хотелось поговорить и с остальными, но те не теряли никого из близких и, следовательно, могли подождать. Да и все равно бы ничего обсудить не успел. На дороге показался один из уезжавших с Изяславом всадников, и монах торопливо отправился на свое место.
Караван тронулся. На этот раз проход среди деревьев оказался коротким. Заметить тонкие лучи между кустами по обеим стороная дороги не смог бы никто. Их частота находилась вне узкого спектра человеческого восприятия. Охранная система во Фрязино практически исключала внезапные нападения. Обычный контрольный пункт в городе – а там лампочки известят, в каком именно месте нарушен периметр.
По ту сторону зеленки раскинулось широченное поле. До города было километра два, не меньше, укрытий же на всем долгом пути практически не имелось. Попробуй, дойди, с учетом имеющегося во Фрязино оружия! Но караван под определение вражеского не попадал, и Михаил даже не стал гадать, выдержала бы броня лазерные лучи. По его данным, до войны сверхмощных лазеров не было ни в одной стране, но времени с тех пор прошло немало, а если целенаправленно работать, можно преодолеть любые трудности.
Но были ли в городе лазеры или нет, а вот защитный вал имелся, и все строения помещались за ним. Даже не вал – натуральная крепостная стена; перед ней виднелись бугорки, напомнившие Михаилу дзоты. Жаль, рассматривать в оптику их было неловко – словно оцениваешь мощь чужой обороны да способы ее преодоления.
Рельсы обнаружились позже. Судя по виду, были они старыми, изготовленными еще до войны, а вот шпалы уже новые, недавние. Однако рельсы блестели, что свидетельствовало о частом использовании. Ширина колеи на первый взгляд была стандартной, – но специалистом в подобных вопросах Михаил себя не считал. С другой стороны, если сохранилось что-то из подвижного состава, то и ширину подгоняли под него.
Что до города внутри, то он был несколько просторнее Пригорка. Дома стояли не вплотную друг к другу, практически у каждого имелся двор – подобие небольшого огорода. А кое-где – и фруктовый сад. Правда, подобный простор говорил об относительном безлюдье Фрязина. Вполне возможно, что при возрождении города население здесь было больше. А дальше – эпидемия, нападение… не сразу же появились нынешние средства защиты. Или город строился на вырост, в расчете на приход лучших времен.
Пока прибывшие с караваном обустраивались, Михаила вместе с Изяславом пригласили на заседание городского совета. Считалось, будто Фрязино управляется демократически. Но монах сразу отметил, что решающий голос принадлежит председателю, уже немолодому, черноволосому, с изрядной сединой мужчине по имени Андрей. Был председатель, как ни странно по нынешним временам, грузным, несколько полноватым, говорил же медленно, словно взвешивал перед произнесением каждое слово.
К гостям из Москвы Андрей, как и остальные шестеро членов городского совета, отнесся дружелюбно. Довольно быстро он поинтересовался промышленными возможностями былой столицы. Что удалось сохранить, какое имеется сырье, что изготавливается. Ответы явно разочаровали председателя. Видно, Андрея всерьез заботило развитие технической цивилизации. Но прогресс невозможен был в условиях небольших анклавов, практически отрезанных друг от друга, да еще тратящих большую часть сил на элементарное выживание.
– Для развитого производства необходимы хозяйственные связи, – напомнил простую истину Михаил. – Были районы, в которых добывались полезные ископаемые, были промышленные, сельскохозяйственные, система перевозок от одной части к другой. В условиях небольшого поселения все это выглядит сомнительно. Мы ладно, – Москва отгорожена от мира, да и пострадала едва не больше всех, однако меня удивляет, что вам так нравится жить отдельно от остальных.
– Почему обязательно нравится? – такого поворота беседы Андрей явно не ожидал.
– Не знаю. Что вам стоит собраться всем вместе, как-то распределить ответственность, выбрать некий координирующий орган, те же дороги обезопасить, в конце концов? Ладно, хищники, прочие прелести, но мы не так далеко нарвались на натуральную банду.
– Это ужасно, – согласился один из фрязинцев.
– Не то слово. Но место их постоянного базирования теперь известно. Почему бы не добить разбойников в их логове?
– Наш город населен главным образом специалистами. Мы готовим людей с детства, терять любого из них – огромная роскошь.
Тут явно сквозило желание разделить остатки человечества по уровню знаний и воображаемой полезности, – хотя, судя по известным Михаилу фактам, как раз к знаниям посторонние не допускались. Это коробило, но монах старательно изобразил добродушную улыбку. Сразу изменить положение дел и сложившееся невозможно. На все необходимо время, какая-то постепенность, а не кавалерийский наскок.
– Мы поможем. По имеющимся данным, там сейчас едва наберется два десятка человек, включая женщин. Даже если уцелевшие добегут до логова раньше нас, – будет максимум в два раза больше. Зато одной проблемой станет меньше. Если не откладывать и решать ее сразу же. Они могут перебраться в другое место, а искать – потеряем столько времени… Техника там не понадобится, но полдюжины человек я выделю. Каждый из них десятка стоит. Да и сам пойду вместе с ними.
– Мы с вами, – поддержал монаха Изяслав.
Впрочем, на его поддержку Михаил рассчитывал изначально. После боя в лесном туннеле не только Ростислав горел жаждой мщения.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Андрей. Обсуждать затею с прочими участниками совета он не стал, что говорило о реальном положении вещей. Впрочем, демократия для эффективного управления подходит весьма мало. – Много людей я послать не могу, но все-таки…
– Много и не надо, – Михаил считал, что его людей на разбойников хватит с лихвой, однако надо же приучать местных жителей действовать вместе! А там можно будет попытаться объединить их против шайнов, да и против ногинских, если не удастся договориться миром.
Впрочем, на этом первая часть совместного заседания была закончена. На правах гостеприимного хозяина Андрей вызвался показать гостям некоторые из здешних технических чудес, и Михаил пригласил Влада, Петра, Рамзана и Кирилла разделить с ними экскурсию.
Посмотреть было на что. Еще до спада радиации местные уроженцы всерьез занялись проблемами энергетики, – благо у них нашлись защитные костюмы Фантазия была проявлена немалая. Понятно, все было создано не в одночасье, многое делалось до сих пор, однако в итоге во Фрязино установили сеть термопарных электростанций, ветряки, а на крайний случай – и обычные тепловые станции. Правда, ими пользовались крайне редко, чтобы не тратить топливо. Но обычно хватало и прочих. Удалось даже создать какие-то сверхъемкие аккумуляторы, воплотить в реальность давнюю мечту Жюля Верна, но подробности устройства монахам пока были не ясны.
Жителям города когда-то очень повезло с руководством и с тем, что здесь уцелело немало знающих людей, сумевших применить знания на практике. Правда, народа на сельскохозяйственные работы в итоге не хватало, и часть продуктов приходилось выменивать в других поселениях, но фрязинцам было что предложить. Тот же черный порох, к примеру, который в этом районе производили только они.
Лазеры внешне не впечатляли. Так ведь это не крупнокалиберная артиллерия, чтобы воздействовать на воображение одним видом. Тяжелые, облепленные вспомогательными устройствами, с толстыми кабелями. Зато, по описанию хозяев, на прямом выстреле – вещи страшные. Демонстрировать действие гостям никто не стал, однако тут Михаил с товарищами охотно поверили на слово. Наслушались уже историй в Пригорке.
Зато ручное оружие было представлено лишь разнообразными кремниевыми мушкетами да весьма немногочисленными охотничьими ружьями и карабинами. Никаких складов в районе не обнаружили, и войска в све время здесь не задержались. Не было и нефти и каких-либо ее производных. Создать же переносные лазеры фрязинцы не сумели. Не все же достается одним и тем же людям!
– Одного не пойму, – сел на любимого конька Михаил. – Почему вы не попробовали объединиться с соседями? И вам хорошо, и им польза.
– А надо ли их содержать? Ресурсов у нас не так много, – неожиданно с циничной откровенностью признался Андрей.
– Почему же – содержать? Кто вам продовольствие поставляет? Или вы придумали, как обходиться без пищи? Нет, я понимаю, они вам без всяких объединений продадут все, но ведь о будущем думать надо. Чем больше людей, тем больше можно произвести разных благ. При нынешней технической недостаточности – еще кого-то освободить от добывания хлеба насущного. Опять-таки, генофонд. Да и при расширении территории больше шансов найти что-нибудь полезное. Ладно, в Подмосковье полезных ископаемых нет, но здесь же было столько предприятий, хоть что-то сохранилось. Хотя бы в виде металлолома.
– Когда-нибудь, может быть… – неопределенно протянул председатель. – Да и как ты себе это представляешь? По лазеру каждому поселению дать? Так ведь к ним электростанции ставить нужно. Это ведь не ваши автоматы с пулеметами. Между прочим, тут еще не так давно целые войны между поселениями шли, и еще хорошо, что без всякого продвинутого оружия. Где гарантия, что разборки не начнутся снова? А мы… Мы у себя-то жизнь буквально недавно наладили, а тут опять… Надо хоть какую-то паузу в трудах взять.
– А другие вам ее дадут?
Пришлось рассказать о шайнах. С точки зрения монаха, опасность была весьма существенной. В конце концов, люди стали создавать государства как раз для защиты от врагов, и уж затем – для улучшения быта и эфективного распределения обязанностей внутри социума.
Андрей выслушал серьезно, подвергать сомнению ничего не стал, однако уверенно вымолвил:
– Отобьемся.
– А соседи? Падут они, и вы останетесь без поставляемой части продовольствия. Это первое. Далее: сами вы сможете работать лишь в непосредственной близости от города, под прикрытием лучевого оружия. Не всегда победа достается штурмом. В результате осад пало достаточно крепостей. А даже если удержитесь, с затянутыми до последнего поясами, без возможности отдалиться хоть немного… Оно вам надо? Мой дружеский совет – лучше подумайте заранее. И, понятное дело, мы тоже можем стать вашими союзниками. Не век же нам торчать в разрушенной столице! Это ответ на невысказанный вопрос – в чем наш интерес.
– Да уж… Подумать есть над чем. Только торопиться мы пока не станем. Надо взвесить все за и против, прикинуть, какие шаги придется предпринять, все такое прочее… Серьезные дела с наскока не делаются.
Смиренный воин Господа мог припомнить случаи, когда все делалось именно с наскока, однако сейчас был во многом согласен с собеседником. Людское мнение – штука сложная. Может колебаться без всякого ветерка. Когда привыкли жить по отдельности, вместе становится трудно. Да и зависит решение не только от правителей Фрязино, но и от руководства соседей. На каких условиях, кто станет у власти… Если те же сельские поселения до сих пор никакого союза создать не смогли…
Разговоры с председателем продолжились и во время ужина. Никто не стал накрывать всем прибывшим совместного стола. Просто оказалось так, что и соседей, и разведчиков разобрали небольшими группами местные. Примерно так же обстояли дела и с ночлегом. У многих людей Изяслава во Фрязино имелись знакомые. Для желающих же нашелся отдельный гостевой дом, больше смахивающий на барак со множеством небольших каморок. Без особых удобств, но лежанки были застланы свежим сеном, укрыты сверху подстилками, а в довершение – даже легкими одеялами и подушками. Много ли человеку надо?
Михаил отказался от предложения председателя переночевать у него и после долгих бесед отправился к своим людям. Света в окнах уже не было. Ночь для того и дана, чтобы отдыхать и набираться сил, – если, разумеется, не занят какими-то делами. Завтра вновь ранний подъем, опять дорога, бой…
Лишь одинокий силуэт – улицы во Фрязино, разумеется, не освещались – виднелся на лавочке у самого входа.
– Почему не спишь? – монах присел рядом с пленницей. Не вплотную, на небольшом расстоянии.
– Не хочу пока, – отозвалась Лина. А потом практически без паузы спросила: – Считаешь меня виноватой?
– В чем?
– В схватке у машины.
– Почему же? На то и бой, чтобы порою идти вопреки правилам и здравому смыслу. Да и Катерину стянули с брони не из-за драки у кормы. Судьба…
Он намеренно не стал уточнять, что без рукопашки разведчики могли бы перестрелять большинство нападающих и уже тем помочь погибшей девушке избежать ее доли. С наступавшими-то с тыла огнем было расправиться легко, и сумел бы кто после этого подойти спереди? Захочет – поймет.
– Возьми меня завтра в рейд, – попросила Лина. – Изменить я ничего не смогу, но хоть отомстить… Не бойся, пытаться убежать я больше не буду.
– Нет. Как раз мстителей завтра хватит. Между прочим, разбойнички в лагере на наш караван как раз не нападали. Так что не о мщении речь. Не слишком приятная превентивная акция по искоренению нечисти в здешних лесах. Плюс – небольшое лекарство для Ростислава. Может, хоть немного придет в себя. Нам он здоровым необходим.
– Только я никому не нужна, – с горечью вымолвила бывшая пленница.
– Не говори глупостей. С чего ты взяла?
– Это ты не говори, будто я дурочка и ничего не вижу.
Ночь отчасти способствует близости, люди становятся роднее друг другу. Рука Михаила словно сама коснулась девичьей спины, но Лина внезапно отдернулась, и даже в темноте ее глаза сверкнули неприкрытым возмущением.
– Ладненько, – Михаил скрыл невольную обиду за привычной улыбкой. – Иди спать. И не надо придумывать глупостей. Без них хлопот хватает.
Как ни странно, девушка послушалась и быстро скрылась в доме. Михаил еще некоторое время посидел в одиночестве, затем тоже поднялся и отправился в отведенную ему каморку.
Вот только сон пришел не сразу…
Глава 17
Шли больше извилистыми тропинками, порою же не находили и их, и тогда шагали прямо между деревьями и кустами, всматриваясь, безопасна ли вокруг растительность. Хорошо хоть, народ был опытным, всякую гадость замечал заранее, знаком показывал, что необходим обход. Но путь от этого казался бесконечным. Небольшой отряд выступил из Фрязина перед самым восходом солнца, однако был уже полдень, а до цели предстояло шагать еще километра два. Да и то, если пленные не соврали. Пусть их участь в таком случае была печальной, однако мало ли, – вдруг в лесном тоннеле отряду попались исключительно мазохисты-самоубийцы? Кое-кому из жителей Фрязина доводилось бывать в этих местах, и потому в придачу к пленникам шли еще и свои проводники.
– Кирилл, Изяслав, давайте, как договорились! С богом!
План вчерне наметили еще между вечерними делами, уточнили утром; оставалось самое сложное – выполнить его.
Одна группа шла в обход небольшого озера, на берегу которого находился лагерь, путь другой лежал через лес с противоположной стороны. Михаил должен был ударить в лоб. Старая как мир идея – окружить и уничтожить. Ну или в плен взять. По крайней мере, женщин. Хотя в противном случае тоже недовольных не будет.
На всякий случай Михаил взял в дорогу одноразовый гранатомет. Вдруг по пути попадется жук-медведь или какой-нибудь иной монстр, которого из автомата не взять? Весит «муха» немного, каких-то полтора килограмма. Однако Бог миловал, никаких крупных зверей отряд не встретил.
Ростислава монах оставил при себе. Когда у человека болит душа, можно ожидать от него любого безумства; лучше приглядеть, вовремя остановить, чем вообще потерять. В группе Кирилла – киборг со своей памятью очень хорошо ориентировался в лесу – шел Рамзан, а Петр с пулеметом и Ярополк находились при Изяславе. Дениса оставили во Фрязино под предлогом выздоровления, Влад и Улугбек находились при машинах, а женщин на дело Михаил вообще старался не брать. Впрочем, и местные были представлены исключительно мужчинами. Быть воином – вековая обязанность сильного пола.
Лес все тянулся, словно ничего другого на земле уже не осталось. Пару раз еще пришлось обойти сомнительные растения, потом впереди возникла поляна, которую осторожно обогнули по краю. По словам Сани из Фрязино, человека местного, знакомого с подобными местечками, высокая трава на ней цеплялась за ноги, опутывала неосторожных путников и при удаче была не прочь отобедать мясом. Обычно ей это удавалось. Вот только выступать в качестве обеда никому в группе Михаила не хотелось.
Еще раз пришлось сворачивать перед болотцем, на счастье, небольшим. Оно чуть колыхалось, пару раз выпустило пузыри вонючего газа, но было бессильно перед теми, кто даже не подходил близко к берегам.
– Теперь почти рядом, – шепнул проводник из пленных.
Руки немолодого разбойника были крепко связаны за спиной, а конец веревки находился у рыжебородого парня из Пригорка, потерявшего в лесном бою друга и потому весьма желавшего поквитаться со всеми лесными братьями.
– Ладненько, – Михаил тихо щелкнул предохранителем автомата.
По знаку монаха десяток воинов, составляющих группу, раскинулся в цепь. У каждого в руках появился или арбалет, или лук. Никто не собирался рисковать, ввязываясь в рукопашную схватку. Но теперь идти стало труднее. Когда передвигаешься след в след, вся ответственность за безопасность лежит на передних, поодиночке же каждому приходится следить за окружающим самостоятельно.
Где-то рядышком проходила относительно удобная дорога: разбойники не могли пользоваться узенькими тропами, когда возвращались с добычей. Как правило, трофеи старались захватить вместе с повозками, чтобы не заморачиваться переноской. Вот только фенакодусы у лесного люда не приживались. Многие животные привыкали к хозяевам настолько, что не давали оседлать себя другому. Упряжные еще кое-как слушались, но и их требовалось кормить, а лесные браться старались работать по минимуму.
Впрочем, разбойников можно было понять. По лесу проще передвигаться пешком, скакун в чащобе легко может превратиться в обузу. Конечно, любые трудности преодолимы, однако лесные братья явно не желали преодолевать что-либо, кроме опасностей при нападении на потенциальную добычу да, понятно, обычных проблем с выживанием. Народ здесь подобрался такой. Отчаянный, почти неуправляемый, чурающийся работы, зато вообще не ценящий чужую жизнь. А некоторые – и свою.
Наверно, даже самого хладнокровного человека перед боем посещает волнение. Потом оно куда-то исчезает с первым же выстрелом или с первым ударом, однако до этого мгновения – сильнее бьется сердце, и в кровь начинает поступать адреналин. Все ли было предусмотрено, все ли пойдет так, как предполагалось?
Если с первым бывает всякое, то со вторым вечные проблемы.
Чуть левее и дальше предполагаемого лагеря вдруг раздался шум, а затем грозно загремел пулемет.
– Быстрее! – Михаил первым, подавая пример, перешел на бег.
Он не забывал смотреть по сторонам: глупо влететь с разбега в расставленные хищные ветки. Но древесных хищников по дороге не попалось. А вот чуть в стороне послышался короткий вскрик и затем – шквал отчаянной ругани. Раз ругаются, значит, живы. Впрочем, на такой случай заранее обговорили, что ближайший воин должен немедленно двигаться на помощь попавшему в беду товарищу. В густые заросли опытный человек не полезет, а с редкими двое здоровых мужиков как-нибудь справятся. Все местные имеют при себе клинки. Лучшее оружие против древесных хищников – не считая огнемета.
Пулемет стал работать реже. Изредка подавал голос автомат, но в целом пик напряжения боя схлынул.
Монах буквально в последний момент заметил подозрительный кустарник и едва успел свернуть в сторону. Ветви разочарованно качнулись: добыча пронеслась мимо. А потом из-за деревьев прямо на Михаила выскочил крупный мужик, и указательный палец привычно надавил на спусковой крючок.
Пули ударили в упор, когда расстояние между противниками составляло от силы пару метров. Мужик по инерции еще несся вперед, рука с занесенным в последний миг мечом готовилась обрушиться на возникшую преграду, и монах резво отпрыгнул в сторону. На рухнувшее чуть позади тело смиренный воин Господа смотреть не стал. Покойников он навидался достаточно, да и агония диковинкой не являлась. Высматривать надо живых, мертвые опасными не бывают.
Когда-то в воспоминаниях о давней войне, случившейся задолго до той, что положила конец развитию человечества, Михаил прочитал: «В горах воевать труднее, но в зеленке больше потерь». Горы монах представлял чисто умозрительно, и каково в них, толком не знал, но насчет зеленки уже тогда был согласен. Правда, думал при этом о хищных растениях. Однако тот ветеран имел в виду не хищников, а незапланированные встречи и невозможность полноценно руководить боем. Когда видимость предельно ограничена и не имеешь понятия, где могут находиться противники, да и собственных бойцов не наблюдаешь, неожиданности чаще случаются неприятные.
– Сюда, мужики! – голос раздался справа, и бросившийся на него монах уже через несколько шагов увидел разыгравшуюся схватку.
Мужчина из Фрязино, имя которого Михаил запамятовал, в одиночку отбивался сразу от двух разбойников. Точнее, от разбойника и разбойницы. Третий бандит воспользовался суетой и сейчас убегал вглубь леса. Именно в него монах и выстрелил – только, кажется, не попал. Зато двое сражающихся отвлеклись на грохот стрельбы, и воспользовавшийся заминкой фрязинец сумел достать клинком противника. Женщина отшатнулась, попробовала рвануть прочь, но коротко и зло проговорил автомат. Ростиславу пол врага был безразличен. Зато не безразличен факт чьего-то бегства. Вряд ли он успел заметить скрывшегося разбойника, – механик-водитель появился на крохотной поляне чуть позже Михаила, – но зато увидел направление стрельбы своего командира и отсутствие в той стороне тела. А дальше сыграла обыкновенная жажда мщения. Ростислав бросился следом за убегающим.
– Цел? – Михаил ни за кем бегать пока не собирался.
– Живой, – выдохнул фрязинец. Он сбил дыхание, и ответ дался с трудом.
– Ну и ладненько, – монах прислушался. Где-то впереди раздавались выкрики, и Михаил быстрым шагом двинулся к основной схватке.
Впрочем, он не успел. Разгром разбойников был молниеносным. Как выяснилось практически сразу от захваченной в плен женщины, незадолго перед тем в постоянный лагерь пришло около дюжины тех, кто не столь давно отправился на поиски добычи. Оказалось, только они и уцелели из ударной группы, а прочие полегли во время неудачного нападения на обоз. Может, кто еще и остался в живых, но потерялся в лесах и полях, и ждать никого не стали. Беглецы не решились даже передохнуть, а тут же подняли всех, кто находился на базе, и велели спешно укладывать самое необходимое, а все прочее бросить: дороже жизни ничего нет. Кто-то наверняка попал в плен, следовательно, выдал лагерь, и элементарная сметка говорила, что надо линять возможно скорее. Конечно, местные жители далеко не всегда устраивали погони и рейды, порою они не могли договориться между собой, но разбойникам не давали покоя неизвестные воины на боевых машинах. Именно желание захватить могучую технику заставило их напасть. Риск показался делом благородным, а вышел – самоубийственным, и те, кто выжил, теперь очень боялись появления мстителей. Хотели стать самыми могучими в районе, а в итоге остались без атамана, без сил, небольшой кучкой против всех местных жителей.
Им не хватило каких-то минут. Уже собравшиеся и тронувшиеся в путь разбойники успели отойти от лагеря на несколько сотен метров, когда нарвались на группу Петра. Монах успел заметить их раньше и удобно расположиться с пулеметом.
Шесть женщин было взято в плен, – не у каждого поднялась рука на представительниц противоположного пола, сработал инстинкт: они еще могут родить. А вот мужчин в живых оставлять никто не собирался. Если кому и повезло скрыться в лесу посреди общей кутерьмы, так только чудом. Своего беглеца Ростислав, например, все-таки догнал и сэкономил патроны: не стал стрелять в загнанного бандита, а элементарно зарезал.
В лесном бою погиб один из мстителей, родом из Пригорка, а уроженец Фрязина во всеобщей суете не досмотрел и попал в хищный кустарник, тоже с летальным исходом. Но все-таки это было не такой большой ценой за полный разгром банды, даже с учетом троих раненых, к счастью, не очень серьезно.
– Удивил ты меня, Ростислав, – Михаил с легкой улыбкой следил за тем, как его спутник вытирает лезвие кинжала о мох. – Вроде всегда был добрым парнем…
– Я одного не понимаю, – ответ был неожиданно жесток. – Зачем мы баб взяли? Кончить их здесь же, и все дела.
– А за что? Они же на нас не нападали, кто-то из них наверняка лишь подстилкой бандитам служил. Если лишь за это женщин убивать…
– Вот именно. Раз служили бандитам – то и сами не лучше. Или не знали, чем мужики лесные занимаются?
– А выбор у них был какой? Бежать? Куда? В чащу?
Но взгляд Ростислава по-прежнему не сулил пленницам ничего доброго.
– Ладушки. В общем так… Мы с тобой не в Москве, тут свои законы и обычаи, хороши они, нет – не важно. Вот пусть местные сами и решают их судьбу. А нам мараться не стоит. Пройдет время, сам можешь пожалеть о содеянном, – обычная улыбка исчезла с лица монаха, и тон стал жестким. – Лучше на небо посмотри. Там в стороне, кажется, тучки собираются. Надо назад двигать, пока не поздно. Не хочется без необходимости под дождем мокнуть. Кстати, хочешь верь, хочешь нет, но обратно мне, например, по здешним тропам найти дорогу трудновато.
– Не верю.
– Как знаешь. Хотя… Тут же какая-то просека должна быть. Красться теперь не обязательно. Да и у киборга нашего память абсолютная.
– Не хотел бы, – вздрогнул Ростислав. Он не мог забыть недавней трагедии, но ведь с годами стихает любая боль.
– Знаешь, я тоже… – признался вдруг монах. – Ладушки. Пошли…
– Как ты? – вроде бы от таких слов из уст красивой девушки мужчина обязан таять. Однако важны не только слова, но и интонации, с которыми они произносятся, а вот интонации как раз подкачали.
– Нормально, – буркнул Денис.
Ему было обидно, что пришлось остаться во Фрязино. Тем более, что дружинник понимал: дело не в царапинах, они практически уже зажили. Михаил хотел перестраховаться, не оставлять Лину под присмотром Влада и Улугбека. Они с самого утра были заняты то проверкой машин, то экскурсиями к лазерам, то обсуждениями с фрязинцами каких-то технических аспектов, и девушка вполне могла учудить что-то в собственном стиле. К теориям Денис склонности не питал, на лазеры посмотрел, но стрелять из них было не в кого, а внешне грозное оружие не особо впечатляло. Да и в ремонтах и осмотрах дружинник почти не разбирался. Зато на практике научен не доверять спутнице и весь день не терял ее надолго из вида.
– Я до сих пор не понимаю, как Михаилу удалось выжить.
– Мы просто успели доставить его в монастырь. А там очень хорошие лекари и очень хорошие средства, – как ни вглядывался Денис, никакого раскаяния обнаружить он не сумел.
Они в одной команде, и Лина давала слово не убегать, – если женским словам вообще можно верить. Однако не так давно она метнула нож в Михаила.
– Я по раненым вижу. Вчерашние уже поправляются, а многие вообще почти здоровы, – рассудительно произнесла Лина. – Я точно не помню, но, кажется, ничего подобного у нас не было.
– К тебе стала возвращаться память?
Девушка лишь вздохнула: мол, куда там!
– Это не память, а логика. Если бы я сталкивалась с таким лечением, то не удивлялась бы, а воспринимала, как должное. Значит, не было.
Денис лишь слегка пожал могучими плечами. С его точки зрения было бы лучше, если спутница проявляла больше чувств, а не старалась казаться умной. Пусть ее эмоции не раз доводили всех до беды, но в спокойной ипостаси разведчица шайнов была какой-то скучной и неестественной. Денис в очередной раз поразился: как он мог увлечься такой занудой? Уже не говоря о прочих весьма неприятных с его точки зрения качествах. Правда, проходило какое-то время, и он снова начинал смотреть на спутницу с восхищением, чтобы потом опять окунуться в ушат с ледяной водой. Сейчас его интерес как раз полностью охладился, и Денис тихонько проклинал судьбу, не позволившую пойти с друзьями в рейд. К схваткам отношение дружинника не менялось никогда.
– Как думаешь, у них все пройдет хорошо? Я же волнуюсь, как-никак.
И вновь никаких следов волнения ни в выражении лица, ни в голосе.
– Конечно. Там же Михаил, а у него все всегда получается. Такой он человек. Подожди, он еще все нынешние земли в одно государство объединит, если действительно поставит себе такую цель.
– Что ж, он простой разведчик, а не главный в своем монастыре?
– Положим, не простой. Отец Михаил – один из самых влиятельных людей у себя, и следующим Настоятелем наверняка будет именно он. Только наш командир не любит кабинетной работы и во время рейдов по-настоящему отдыхает. Тут же полная свобода, и все зависит лишь от собственного умения. Никакой скуки, обыденных дел, зато постоянное напряжение сил, борьба с врагами…
– Мне тоже казалось, что он не так прост.
– Михаил очень хороший человек. Я уже не говорю, что он прекрасный воин, много знает, во многом разбирается. Я, помнится, в первую нашу прогулку по Москве удивлялся, что куда бы мы ни попали – везде его знают и уважают.
– Да, стреляет он просто здорово, – согласилась Лина. – Только немного старый, ты не находишь?
– Какой же он старый? Опытный – да. А так он зрелый, – возмутился Денис.
И лишь возразив, подумал: вдруг девушка увлеклась монахом? Сам дружинник возрасту значения не придавал, и с его точки зрения Михаил был надежнейшим другом. А что еще требуется от представителя сильной части человечества?
Нет, никакой ревности не было. Напротив, Денис был бы рад за соратника и командира, если бы хоть немного доверял девушке. Слышалась в ее словах какая-то фальшь. Все словно шло исключительно от рассудка, без малейших проблесков чувств. А разве от рассудка в отношениях людей может быть счастье? Оно зависит не от ума…
– Денис, ты свободен? – не вовремя появился Улугбек.
Или наоборот – вовремя?
– Да в общем-то…
– Мне немного помочь надо.
– Я с вами, – быстро объявила Лина.
Словно от нее мог быть толк в сугубо мужских делах!
Они почти успели. Небо окончательно затянуло буквально на подходе к Фрязино, и под дождем пришлось идти от силы километр. По ощущениям, понятно, побольше.
– Ты всерьез хочешь построить здесь государство? – незадолго до дождя поинтересовался Кирилл у командира.
Отряд поневоле растянулся, как всегда случается в походе; они шагали рядом, а ближайшие спутники или отстали, или ушли вперед.
– Скажем, так. Мне хотелось бы, чтобы появилось государство. Сам я строить что-нибудь вряд ли стану. И не местный – мне обязательно вернуться и доложить надо. И не чувствую в себе столько сил, чтобы соединить все и всех в нечто единое.
Некоторое время киборг шагал молча, переваривая информацию, а затем прямо спросил:
– А меня ты поддержишь, если я попытаюсь это сделать? Лояльность к монастырю и к Кремлю я гарантирую.
– Сомневаюсь, что моя поддержка много значит, – Михаил оценивающе посмотрел на честолюбца. – Мы же не в Москве, здесь у меня ни малейшего авторитета. Так, один из прохожих, совершенно чужой в здешних местах.
– Не скажи. Ты быстро сумел завоевать авторитет и в Пригорке, и во Фрязино. Даже объединить и тех, и других в одном походе.
– Это не авторитет. В Пригорке я предложил устный договор о торговле и пообещал немного оружия и металла. А поход… Разбойники достали всех, потому народ и выступил, чтобы добить их раз и навсегда. Мои заслуги тут минимальны. Если честно, не в обиду будь сказано, не представляю, как ты собираешься взлететь на самый верх. Наскоком не получится: те, кто сейчас занимают должности, их не уступят, а под новую с охотой не пойдут. Это же не так просто. Я немного знаком с историей. Каждое государство складывалось веками, и всегда при том проливалась кровь. Понимаю, твой век длиннее моего, можно действовать не спеша. Если позволят те же шайны, будь они неладны. Или ногинские, которые фактически занялись тем же самым. Пусть в другой форме – взимание дани, раз силы у них побольше. Надо прежде завоевывать авторитет и известность в одном поселении, потом – в соседних, потом… Потом, наверное, убеждать, что вместе станет лучше, сытнее, безопасней, комфортней… Сколько лет уйдет?
– Нет, тянуть мы не станем, – киборг произнес слова так, будто монах был его единомышленником. Ладно хоть не ставленником. – Сам говоришь – могут помешать. Значит, надо спешить.
– Спешка хороша, если ты уже у власти хоть в какой-то крепости. Да и то, пока сумеешь убедить ближайших соседей… Завоевывать и присоединять силой – проблемы себе наживать. Нужна опора среди местных уроженцев. Уважение, благодарность. Наконец, понятная массам идея. Пока идея одна – противостоять военной угрозе.
– Правильно. Идея уже есть. Уважение… Потому мне и необходима твоя поддержка, что ты уже уважение заслужил. В идеале – поддержка, подкрепленная поставками оружия.
– Пойми, я не против. Просто не представляю себе, как все проделать практически. Даже – с чего начать. С моей точки зрения логичнее, если этим займется кто-то из местных. Тот же фрязинский Андрей, например. У них довольно высокий уровень развития. Достаточно снять ограничения, позволить жителям других городов или их детям проходить обучение на производстве и в лабораториях, и они будут рады признать главенство Фрязино. Благо, власть на местах уменьшится лишь чуть – при нынешних-то средствах связи. А тебе лучше пока пристроиться советником. Знаний у тебя не меньше, чем у нынешних ученых. Тем более – в разных областях. Где-то подскажешь, где-то покажешь…
– Советником? – посмаковал, оценивая, Кирилл. – Предлагаешь убрать Андрея потом?
– Разве я такое предлагаю? – поперхнулся монах.
– Сам же сказал – для начала, – как всегда невозмутимо ответил киборг.
– Знаешь, – после невольной паузы заговорил Михаил, – меня учили, что настоящая власть – это прежде всего стремление дать что-то другим, а не получить себе. И ответственность за всех, кто находится под твоим началом.
– Я не страшусь ответственности, – киборг, кажется, его не понял.
А тут как раз упали первые капли дождя, и скоро небо разверзлось. Вначале суховатая земля благодарно впитывала влагу, затем на глазах стала превращаться в грязь, которая стала цепляться за обувь, стараться завладеть этой немалой ценностью или хотя бы сделать ее потяжелее. Люди вынуждены были выбраться из колеи на траву, чтобы не идти дальше босыми.
После жары предыдущих дней первые мгновения было даже приятно попасть под небесный душ. Но еще до полномасштабной грязевой засады одежда промокла, стала неприятно липнуть к телу, а поднявшийся ветер превратил бодрящую прохладу в холод. Теперь вода уже не падала сверху: ее несло под углом к земле, чтобы окатывать участников карательной акции со всех сторон. А уж когда на очередном повороте ветер стал бить в лицо, недавнее палящее солнце вообще перестало казаться неудобством. Хотя бы не грохотал гром и не освещали округу вспышки молний, – но что такое грохот в сравнении с настоящим ливнем?
Один Ростислав был даже доволен непогодой. Она отвечала его душевному настрою, заставляла хоть как-то почувствовать тело, и поневоле хотелось, чтобы и ливень был обильнее, и ветер дул сильнее. Хорошо, что его желания не сбылись. Остальным ураган был нафиг не нужен…
Глава 18
Без одежды, в одном белье было неудобно. Белье-то было взято в запас и, оставленное в бээмпэшке, сохранилось сухим, а вот запасного камуфляжа не нашлось. Единственная смена одежды теперь сушилась, и Михаилу приходилось сидеть в комнатке да прихлебывать приготовленный заботливым Улугбеком горячий травяной отвар. Иначе и простыть не долго, – только болезней им в дороге и не хватало.
Конечно, снаружи делать было нечего. Дождь лил, не переставая, словно природа решила выполнить трехмесячную норму. Но нашлись занятия и внутри гостевого дома, – пусть сейчас в нем было темновато, словно уже наступала ночь.
От погоды ли, от послепоходной усталости, от роли, которую невольно на себя взял, – но Михаилу даже не думалось. Требовалось прикинуть дальнейшие шаги, обмозговать хорошенько предложение Кирилла, суметь поставить на пути честолюбивого киборга какие-то преграды, раз внутри него нет нравственных ориентиров. Монах был не против именно киборга. В качестве спутника рейда Кирилл продемонстрировал надежность. Если подумать, толика честолюбия тоже будет плюсом, но толика, а не стремление обязательно и всенепременно подняться над толпой. Разве важно, как именно называется должность, находишься ли ты на виду у всех или незаметно делаешь нужное дело?
С Рамзаном и Петром посоветоваться? Влад вечно размышляет о вещах научных и технических, понятных далеко не всякому, и редко нисходит до житейской суеты, Улугбек тоже занят своим, Ростиславу не до того, дружинники – воины, а не мыслители… А с местными о таком и не стоит…
Еще ногинские, будь они неладны! Или наоборот? Раз они пытаются расширить сферу влияния – может, как раз на них и сделать ставку? Разницы, где именно будет центр первого подмосковного государства, нет. Пусть не очень лежит душа к Ногинску, но тому наверняка есть простая причина: первыми встретились не они.
– Можно? – дверь отворилась без стука. Вопрос был риторическим: Лина шагнула внутрь, не дожидаясь разрешения.
Михаил машинально плотнее закутался в одеяло. Паршиво без привычной формы. Ладно еще хоть оружие под рукой. Без него вообще было бы неловко.
– Присаживайся, – садиться в комнатке было особо некуда. Кровать, на которой восседал монах, да табуретка рядом с небольшим столиком.
– Я хотела бы узнать, что вы дальше думаете насчет меня? – никакого смущения у девушки не было. Ну, мужик в одеяле, подумаешь!
– Есть варианты? Ты же понимаешь: оставить тебя где-нибудь здесь мы не имеем права. Вдруг твои сородичи все-таки объявятся, и что тогда? Память может проснуться, примешься помогать, и все наши новые знакомые окажутся под угрозой.
– Может, я хочу помочь именно местным, – вопросом это не было. Утверждением тоже.
– Чем? Один клинок решающим не будет. Если шайнов действительно много, то судьбу столкновения решит не холодное оружие. И простейший вопрос: что ты здесь вообще станешь делать? Вести жизнь обыкновенной поселянки? Если обратила внимание – положение женщин и в Пригорке, и во Фрязино подчиненное. Никакого равенства, никаких возможностей занять положение повыше. Думаю, в остальных городках ситуация такая же. У нас, признаться, тоже, – не стал скрывать монах.
– Я все-таки попытаюсь попасть к охотникам или разведчикам. Драться я умею не хуже мужиков, меня же готовили, – но уверенности в голосе Лины не было. Кажется, она вновь действовала под влиянием порыва. Или вопросы являлись только предлогом к чему-то другому.
– Не обижайся, но для тебя самой будет лучше вернуться с нами. Я понимаю, здешнее раздолье тебе нравится куда больше Москвы, но все-таки…
– Обижаешься на меня?
Несмотря на некоторую двусмысленность ситуации, Михаил отчетливо чувствовал преграду между собой и девушкой. А как проломить ее, понятия не имел.
– За что?
– За тот нож.
– Брось. Ерунда. Сам виноват, что доверился. Да и тебя понять легко. Пыталась выбраться к своим, позабыв про мой рассказ о схватке на Преображенке и не думая, насколько реально уцелеть в Москве.
А ведь никакого раскаяния у Лины нет, машинально отметил про себя Михаил. И несогласие вызывает в ней только фраза, косвенно указывающая на сомнение в ее уме.
Читать бесплатно другие книги:
