Зачем дана вторая жизнь Герасимова Людмила

Глава 8. Больная пропала

— Собирайся в перевязочную. Пришлю санитарку, поможет тебе дойти, — скороговоркой сообщила медсестра Лене, заглянув в палату.

Через пару минут явилась дородная девица, что называется, «кровь с молоком». С ней вместе вплыл резкий запах пота.

— Кто здесь с головой? — недовольно спросила она грудным голосом.

Лена впервые за последние дни улыбнулась:

— Да, кажется, у обеих пока не отвалились.

Нянька перевела неласковый взгляд на неё:

— Чё лежишь? — беззлобно спросила она. — Вставай давай. Пойдём, покажу куда.

Лена с трудом приподнялась, опираясь на руку; переводя дух, села — сильно кружилась голова. Санитарка безучастно наблюдала за её телодвижениями.

— Помогай, что стоишь? — возмутилась Анна Павловна. — Или тебя не за этим прислали? Видишь, плохо ей. Одень её и помоги дойти. Она ещё ни разу не вставала самостоятельно.

— Тут у нас барынь нет, — безапелляционно заявила нянька. — Нас тут мало, денег платят гроши, так что всем даром не поможешь!

— А я вот главному врачу на тебя пожалуюсь, — пригрозила Анна.

— Да и пожалуйста! Пусть выгонит меня и сам туалеты моет! — огрызнулась дивчина.

И всё-таки больная «с головой» была поставлена на пол, халат напялен с усердием, и вот Лена, подхваченная за талию крепкой рукой, засеменила в процедурную, стараясь реже вдыхать запах здорового немытого тела.

Голодная Анна Павловна поспешила в столовую занять лучшее место — приближалось время ужина. В палату, открыв дверь ногой, с тяжёлыми пакетами ввалилась Настя. Что такое? Пустая кровать, смятая простыня, на полу одеяло! Сразу сложилась страшная картинка. Кульки рухнули на пол, Настя, как ужаленная, вылетела в коридор. Пост дежурной медсестры оказался пустым, зато палат было немало. Настю интересовал один вопрос:

— В тридцать пятой никто не умер?

Женщины везде одинаково переглядывались, пожимая плечами; одна старушка с загипсованной ногой на растяжке живо перекрестилась и почему-то сплюнула в сторону. Настя бежала дальше, дверь с надписью «Ординаторская» обнаружилась в конце коридора. На стук никто не ответил, пришлось заглянуть внутрь. За столом, направо от входа, с большой чашкой в руке изучал содержание толстого журнала молодой брюнет в джинсовом костюме.

— За глаз не боитесь? — спросила Настя.

Парень вздрогнул и взглянул на девушку:

— Что вы сказали? — переспросил он.

— Не боитесь ложкой глаз выколоть? — повторила она.

Он посмотрел на чашку, усмехнулся и вытащил ложку.

— А вы кто? — спросил симпатичный незнакомец.

— А вы кто и что здесь делаете? — задала встречный вопрос Анастасия.

— Я вообще-то тут работаю. Я — дежурный врач. А вы что хотели?

— Ой, извините! — смутилась Настя. — Вы такой молодой и не в халате.

Доктор водрузил на голову голубой накрахмаленный колпак, который очень шёл к его голубым глазам, и стал ещё моложе.

— Я только заступил на смену и не успел переодеться. А что вы хотели?

— У меня сегодня пропала подруга!

— Ну, это не к нам. Это вам в милицию надо, — не понял он.

— Так она пропала из вашего отделения. Из тридцать пятой палаты.

— Может, выписали днём?

— Какое там выписали! Ей пять дней назад голову оперировали. Ей ещё вставать не разрешали! — волновалась Настя. — Она не могла умереть?

— Как фамилия? — открыл доктор журнал назначений.

— Селиванова. Елена. Попала к вам после взрыва на заправочной станции. С травмой головы.

Длинный палец заскользил сверху вниз по строчкам, на одной остановился и передвинулся вправо:

— Её не выписывали и в другую палату не переводили, так что должна быть на месте.

— Но её там нет! Нет, и всё тут! И ходить ей не разрешают. Да она и сама двигаться не может, тем более самостоятельно! Куда пропала ваша пациентка? Что у вас здесь творится? На посту нет медсестры! Никого нет! Ходи, куда хочешь! Больных похищай! — вконец разнервничалась Настя.

— Подождите минутку за дверью, я сейчас переоденусь, и вместе пойдём в палату.

Сергей Игоревич, как гласила надпись на бэйдже, в голубом докторском костюме энергично шагал впереди по ярко освещённому коридору. На посту дежурная медсестра раскладывала таблетки по ячейкам и удивлённо подняла глаза на протопавших мимо дежурного врача и невысокую толстушку.

— Что случилось? — послала она им вдогонку.

— Больная пропала! — бросил через плечо доктор.

— Кто пропал? Может, в туалет пошла или с родственниками на лестнице болтает, — предположила медсестра, но всё же поспешила следом.

В палате все были на местах, когда возбуждённый врач с раскрасневшейся Анастасией и удивлённой медсестрой ворвались в помещение. Анна Павловна застыла с ложкой пюре в руке, не успев донести до рта; Лена, полусидя в подушках, собиралась тоже приступить к ужину.

— Кто из вас Селиванова? — строго спросил дежурный доктор, споткнувшись о пакеты на полу.

— Я-а! — удивлённо протянула Лена, переведя взгляд с врача на сестричку, которая только что ей сделала перевязку. — А что случилось?

— Вы почему гуляете, когда вам предписан строгий постельный режим?! Вам, что, некому судно подать? — нахмурился Сергей Игоревич.

— Я н-не гуляла! — пыталась оправдаться Лена.

Доктор не хотел её слушать:

— Вот будут у вас осложнения из-за вашей же беспечности, тогда врачей обвинять начнёте! Нам нарекания ни к чему! «Пропала больная, пропала больная!», а она неизвестно где бродит! А нам жалобы! — покосился он на смущённую Настю.

— Сергей Игоревич! Из-за чего сыр-бор? Я Селивановой перевязку делала в процедурной, в палате же нельзя. Её осторожно привели и отвели.

— Почему вы делали, а не врач?

— Пациентку утром осматривал Александр Иваныч. Шов хорошо заживает, и он записал мне сделать перевязку, а я утром не успела, да и какая разница? Я же сегодня и в ночную смену, — сумбурно объясняла сестричка.

Лена увидела в левой части лба сердитого доктора тёмное пятно и неожиданно для себя попросила:

— Наклонитесь, пожалуйста!

Дежурный врач приблизил к ней ухо, ожидая услышать нечто по секрету, но странная больная положила ему на лоб прохладную ладонь:

— Сейчас пройдёт боль, закройте глаза.

Сергей Игоревич резко выпрямился, с недоумением и некоторым испугом взглянул на Селиванову, потом на её подругу. Медсестра прижалась к стенке, когда доктор, повторно споткнувшись о брошенные пакеты и нелепо взмахнув руками, пролетел мимо к двери.

— Что это ты вдруг? — усмехнулась Настя, когда медики покинули помещение. — Испугала человека! Ещё смирительную рубашку на тебя наденет!

Со своей кровати подала голос Анна Павловна:

— А она и вправду странная!

— Почему ты странная? — удивилась Настя. — Что ещё натворила? Выкладывай!

— Ты ездила к бабушке? — вместо ответа спросила Лена.

— Завтра съезжу, не волнуйся! Сегодня шеф задержал, потом вот тебе фрукты покупала. В общем, не успела! Давай я тебя сейчас покормлю, — придвигая стул к тумбочке, на которой стояла тарелка с уже остывшим сизым пюре и жареным хвостом минтая, взялась за ложку Анастасия: — А тебе наши все передают привет и пожелания скорейшего выздоровления. Голова болит? (Лена, жуя, кивнула.) Чем тебя лечат? (Лена промычала.) Что дают на обед? А нянька ночью подходила? Я вчера деньги дала за ночное дежурство.

Лена ничего об этом не знала, но успокоила Настю:

— Угу, появлялась какая-то. Ты перестань беспокоиться! Не раздавай деньги зря. Вот будешь уходить, меня в туалет сводишь.

— Какой туалет? Слышала, что доктор сказал? Тебе ещё нельзя вставать! Только на судно, поняла? А я вынесу! Ты почему яблоки не ешь и апельсины?

— Ты мне их порежь на кусочки, — попросила Лена.

— Вот я дурочка, сама не догадалась.

Анна скучала в постели. Везёт этой странной девчонке: подружка каждый день ходит, вкусности носит. А тут лежишь одна-одинёшенька, ни одна зараза не вспомнит. Правда, дважды был бригадир, но это было давно. Тоже апельсинчики приносил — за шкуру свою тогда сильно испугался… А весёлая какая эта толстушка! Всё чирикает и чирикает. Всё вертится вокруг этой Лены. А та себе тянет из трубочки сок, ещё улыбается, как нормальная. А сама то ли сумасшедшая, то ли сочинительница, а может, инопланетянка?

Анну всегда интересовало всё загадочное, связанное с пришельцами. Она где-то читала, что среди населения Земли живут тысячи инопланетян, и что сейчас многие дети рождаются особенными, со сверхспособностями и неземными талантами. Вот как их называют? Нет, не вспомнить никак. Она спросила у девушек:

— А вы не знаете, как называют особенных детей, которые стали рождаться в последнее время?

— Индиго! — сразу ответила Лена, отставив пустую коробку из-под сока.

— Индиго! — повторила соседка вслух, а про себя подумала, что и слово она знает, и перемещается во времени, и внешность какая-то непростая, да с травмой головы попала — всё сходится! Инопланетянка! А вторая знает об этом? Или тоже из них?

Анна, осторожно приняв вертикальное положение, набросила халат на плечи и, прихватив грязную посуду, вышла из палаты, на ходу размышляя о своём открытии, и решая, что с ним делать.

— Да! — остановилась она на пути к раздаточной, вперив взгляд в скелет рыбы на тарелке. — Если соседка не сумасшедшая, я завтра увижу сына! Посмотрим, посмотрим, какая из неё пророчица!

Глава 9. Сон о Радуне: в избушке бабки Манефы, лесное озеро, избавление от бремени

Спешит Радуня к бабке, не оглядывается: хочет скрыться от ежедневного кошмара; бежит Васёна вприпрыжку следом, на ходу срывая конский щавель, подорожник, мяту — всё тянет в рот, жуёт, кривится и сплёвывает на землю зелёную жидкую кашицу.

Протоптана дорожка к лесу — на краю стоит покосившаяся избушка бабки Манефы: часто наведываются сюда бабы со своими бедами. Обходят стороною мужики этот двор: боятся одинокой смелой вдовицы, считают ведьмой. А вот и сама бабка навстречу вышла, хлопнула себя по бокам. Заспешила навстречу внучке:

— Радуня! А я сон видела — ждала тебя.

В низенькой избушке полумрак: слабо проходит свет сквозь бычий пузырь на маленьких окошках. Висят над головой пучки разных трав, их свойства знает только ворожея. Булькает что-то на печке в котле, обволакивает дурманящий запах, кружится у Радуни голова. Опускается она на лавку, опирается спиной на бугристые стены, мох между брёвнами щекочет нежную шею. Так хорошо, как в детстве! Так бы сидеть на этом месте всю оставшуюся жизнь!

Смотрит бабка на внучку, качает укоризненно головой. Молча ставит на стол лепёшки, в черпаке горячий пахучий отвар. Потчует Васёну, гладит по голове — засыпает девчонка, не доев, уронив голову прямо на стол. Бережно переносит Манефа обмякшую Васёну на лавку за печкой, достаёт из-под лавки кусок конопляной новины, берёт за руку внучку и ведёт в лесную чащу. Молчит Радуня, ступает по траве босыми ногами, послушно идёт рядом с бабкой. Молчит Манефа, увлекает внучку всё дальше и дальше в лесные заросли, пока не открывается взору огромная поляна с озером прозрачной воды.

Стаскивает бабка с Радуни рубаху, перешагивает через свою сброшенную одежду, тянет внучку за собой в озерцо. Боязно девушке входить в него — ступни чувствуют холод. Но Манефа уже по грудь в воде, оглядывается на внучку и вскрикивает: всё юное тело в синих отметинах. Возвращается бабка, оглаживает Радуню, поворачивает спиной, потом лицом, проводит влажной ладонью по чуть выпуклому животу.

— Мал ещё Варнава! Что? Минай?! — страдает Манефа.

Молчит внучка, только капают на грудь слезинки из опущенных долу очей.

Тяжко вздыхает бабка, бормочет что-то под нос. Заводит внучку по пояс в студёную воду, обмывает поруганное тело. Несётся страстный шёпот выше елей — взлетают вспугнутые заклинанием птицы. Льётся пригоршнями на расплетённые косы вода. Всё быстрее крутится вокруг Радуни ведунья, растирает ей плечи, грудь, живот и спину, бормоча всё быстрей и быстрей. После на бережку окутывает её новиной, сама надевает длинную рубаху на мокрое тело, подбирает с травы разбросанную одежду и, обняв, ведёт внучку в избу.

Сладко спит Васёна на лавке, свесила руку, улыбается во сне. Сердито колдует Манефа над горшком, опускает в него разные травы, шепчет заветные слова над бурлящим варевом, добавляет медку. Остуживает в плошке, обмахивая длинным пучком пахучих трав, поит внучку и укладывает спать. Спит Радуня, и приходит резкая боль в животе, но проснуться никак не может. Будит бабка внучку, показывает тряпицу в крови с куском розовой, в прожилках, плоти.

— Теперь в твоём чреве нет ублюдка, — объясняет она, завязывая тряпку в узел. — В лесу закопаю. А ты спи.

День клонится к вечеру — просыпается голодная Васёна. Кормит Манефа девчонку лепёшками, мёдом, говорит с ней ласково:

— Беги домой, чадушко. Скажи Минаю: захворала Радуня, жжёт её огонь, к завтрему на ноги поставлю, — и суёт в руки узелок с гостинцами.

Вот и скрылась в пыли быстроногая Васёна. Будит знахарка внучку, отпаивает ароматным снадобьем, и всё журчит её тихая неразборчивая речь. Хорошо у бабки в избе, пахнет покоем и детством, мир и благодать разливаются внутри. Наконец-то нет страха: не тронет ночью Радуню ненавистный Минай.

Глава 10. Первые предсказания сбываются

— Девушки! Просыпаемся! Меряем температурку! Селиванова, готовь попку на укольчик, пора обезболивающее колоть.

Бодрая сестричка тут же вернулась с полным шприцем.

В больничном коридоре уже вовсю кипела жизнь: слышались шаги, голоса; хлопали двери.

В палату протиснулась толстая санитарка, грохнула об пол тяжелое ведро — девятый вал выплеснулся на линолеум, слабо запахло хлоркой. Тряпка на шустрой швабре мигом разогнала море по полу, отправив тапки больных далеко под кровать. Нянька с легкостью подхватила ведро и боком удалилась за дверь, оставив её открытой. Анна Павловна, бурча под нос ругательства, предприняла несколько тщетных попыток зацепить тапки ногой. Пришлось отодвинуть койку.

— Давай принесу завтрак, — предложила она Лене, наконец обувшись.

— Нет, спасибо, я фрукты доем.

— Я няньку с судном пришлю, — пообещала Анна и зашаркала к раздаточной.

Лене вспомнился странный сон, и на душе стало легче. Неожиданно явилась мысль о Максиме: как он, думает ли о ней? Сердце отчего-то забилось быстрее. Размышления прервала сестричка. Взглянув на ртутный столбик, она предупредила:

— Приберитесь! Скоро обход.

Лену осматривал лечащий врач: осторожно размотал бинт, приподнял стерильную повязку и остался доволен.

— Теперь можно потихоньку вставать! — разрешил Александр Иванович. — Только не увлекайтесь, и никаких резких движений! Что? Сновидения больше не мучают?

— Мучают! — призналась Лена.

— Может, консультацию психиатра устроить? Как, вы не против? — спросил он, почесав затылок и сбив на лоб накрахмаленный колпак.

— Да! Я вас очень прошу! Пусть меня осмотрит. Может, я его больная! — грустно пошутила Лена.

— Вряд ли, — покачал головой доктор, — думаю, это посттравматический синдром. Со временем должен пройти, но лечиться надо.

Лена в душе ликовала: теперь ей можно вставать. «Вот придет Настя, мы вместе проведаем Максима», — решила она, глядя через открытое окно в голубую высь чистого весеннего неба. Неожиданно мысли вернулись к ночным видениям. Что связывает её с несчастной девушкой, которая жила много веков назад? Или не жила? «Может, это плод моей фантазии? — размышляла она. — Нет, я ведь не знаю, что с ней будет дальше, мне даже самой теперь интересно. Но почему я не вижу Радуню, а ощущаю себя в ней? Я даже не знаю, как она, то есть я, выгляжу! Знаю только, что у неё длинные тёмно-русые косы, она тоненькая. Ой! Я же видела отражение в воде! Эта Радуня просто красавица, но мы с ней вовсе не похожи. А бабушка действительно ворожея, защитила внучку. Бабушка Манефа! Почему так щемит сердце, когда я думаю о ней? А как же родная бабушка Ирина? Ведь я люблю её, и живём мы в одном городе, но редко видимся, и почему-то всегда думаю о ней спокойно.

Что со мной происходит? Почему мне хочется скорей уснуть, чтобы оказаться в доме Манефы, услышать её журчащий убаюкивающий голос, увидеть ясные глаза, почувствовать ласковое прикосновение её рук, вдохнуть особый, травяной, запах бабушкиной избы? Почему мне так хорошо и сладко на сердце?!».

Мысли разлетелись, как осколки.

— Мама! Мама! — вразнобой восклицали двое.

Молодые мужчина и женщина в смешных бахилах и голубых шуршащих халатах только что протиснулись в дверь, обвешанные объёмными пакетами.

Анна Павловна после осмотра доктора решила вздремнуть, напрочь забыв о предсказаниях странной соседки. Сейчас, разбуженная шумом, привстала на локте, с изумлением безмолвно взирая на сына и женщину, которую видела только на свадебных фотографиях.

— Мама! Что ж ты всё хвораешь? — поцеловал сын родительницу в щёку, не выпуская поклажу из рук. — Мы тебе гостинцев привезли, чтоб поправлялась быстрее.

— Павлуша! — вскрикнула наконец мать, целуя небритую щёку сыночка. — Приехал-таки! Я не хочу гостинцев, я домой хочу! — забеспокоилась больная, поглаживая руку сына. — Вы меня разве не заберёте?

Супруги переглянулись, и Павел успокоил:

— Ты лежи, не волнуйся, а мы с врачом поговорим, узнаем всё как да что. С тебя ещё гипс не сняли, а ты домой засобиралась.

Анна Павловна заплакала от разочарования. Сын с невесткой поспешно загрузили тумбочку продуктами, фруктами, бутылками сока и, взяв у расстроенной матери ключи от квартиры, пообещали прийти вечером или завтра («Ты же понимаешь, мы прямо с дороги. Нам помыться надо, еды купить — в холодильнике-то пусто!»). Родственники ушли, а Анна опять улеглась на ненавистную койку и, отвернувшись к окну, собралась тихо всплакнуть, но ей помешали. В палату стремительно вошла рослая черноглазая медсестра с медицинской ванночкой в руках. Сломав горлышки ампул пальцами и набрав в шприцы препарат, она мгновенно уколола одну больную, потом другую.

— А вы не перепутали лекарства? — запоздало поинтересовалась Лена, потирая проспиртованной ваткой мягкое место.

Сестричка метнула в неё тёмный взгляд:

— У вас одинаковое назначение! — и поспешно скрылась за дверью.

— Странно, нас одинаково лечат? — вслух удивилась Елена. — Надо спросить на ночном дежурстве. Что вы об этом думаете? — обратилась она к соседке.

Та не ответила.

— Анна Павловна! Вы не переживайте! Я же говорила, что родственники приедут сегодня. Сбылось ведь?! Значит, заберут они вас отсюда, причём очень скоро, возможно, завтра.

Соседка не поддержала разговор, даже не обернулась: может, не хотела отвечать, а может, уснула. Лена закрыла глаза и представила себя в избушке бабушки Манефы. Вот сейчас история продолжится. Но видение не приходило, спать не хотелось, к тому же разболелась голова. Боль всё усиливалась, мешая сосредоточиться на мыслях.

За стеной прогрохотала тяжёлая тележка, наверное, с огромными кастрюлями — подошло время обеда. Лена решила самостоятельно совершить поход по коридору в поисках врача или медсестры, чтобы сделали обезболивающий укол. Касаясь рукой стены, она медленно двинулась в сторону процедурной, но кабинет оказался закрыт. Пришлось идти дальше. Шаги давались всё труднее, кружилась голова, темнело в глазах от тупой боли в области травмы. Она заглянула в приоткрытую дверь ординаторской — за столом обедал весь медицинский персонал. Лена схватилась за створку и, не успев произнести ни слова, сползла на пол, потеряв сознание.

Глава 11. Сон о Радуне: Минай тащит сноху домой, нападение всадников

Пробудилась Радуня внезапно: взвилась с лавки от страшной хлёсткой боли. Навис над ней разъярённый свекор, замахнулся для очередного удара вожжой, рядом с ним малолетний муж, бледный от испуга. Схватил Минай сноху за косы, накрутил их на руку, потянул за собой. Что ему слёзы жертвы и испуганный рёв сына! Торопится мужик по тропинке скорей от избы, пока не вернулась ворожея. Боится её, оттого и хоронился в кустах, выжидал, когда уйдёт прочь Манефа. Ухватилась сноха за голову, придерживает волосы, бежит, склонив голову набок, земли под собой не видит. Застыло сердечко от страха, чувствует расправу впереди. Где же ты, бабка Манефа, защитница моя? Споткнулась Радуня о камень, падает на колени — подвешенная за косы, не распласталась на земле. Сердится свёкор, рвёт за волосы вверх. Брызжут слёзы из глаз, вскакивает Радуня, готова снова бежать. Но что это?!

Трясётся земля. Свист, гиканье, ржание коней. Испуганный вскрик Варнавы… К ногам Радуни подкатывается большая грязная репа. Не тянет её больше свёкор за волосы, а вокруг храпят и фыркают лошади, спрыгивают бородатые всадники. Девушка пятится от гарцующего перед ней коня с пеной на удилах и… натыкается на репу. Ужас шевелит её растрёпанные волосы: снизу глядят на неё оловянные глаза Миная, ощеренный рот застыл в безмолвном крике. Взлетает Радуня на коня, подхваченная чьей-то сильной рукой, падает животом на потный круп. Ничего не видно вокруг, только мелькают копыта и сухая трава. Резво скачет конь, раздуваются крутые бока, подпрыгивает в такт Радуня, свесив безвольно руки и ноги, теряет дыхание, проваливаясь в спасительную темноту.

Глава 12. Под капельницей

Лена открыла глаза — над ней доктор и медсестра Валерия. На руке под лейкопластырем игла капельницы.

— Что случилось? — с трудом разлепились губы.

— Испугала ты нас, — облегчённо вздохнул Александр Иванович. — Сейчас тебе лучше?

— А что было-то? — повторила вопрос Лена.

— Потеряла сознание на пороге ординаторской, вот, приводили тебя в чувство. Я разрешил вставать, но зачем так ходить далеко?! Что хотела?

— Укол обезболивающий.

— А разве днём не сделали? — удивился доктор и посмотрел на Валерию.

— Сегодня мне Галя в процедурной помогала.

Лена вдруг вспомнила, как днём были сделаны уколы:

— Александр Иваныч, а вы нас с соседкой одинаково лечите?

— Нет, конечно, — удивился доктор. — А почему ты так решила?

— Так Галя сказала, когда нас колола.

Врач и сестричка переглянулись, Валерия подошла к Анне Павловне, потрогала пульс:

— Ей ввели ваше снотворное и обезболивающее — пусть высыпается.

— Я же просил главврача эту Галю уволить! Такая халатность уже второй раз! Неужели надо ждать третьего раза, летального? Пойду всё-таки к Артуру Левонычу, — решительно заявил доктор и вышел.

Валерия проверила капельницу, спросила, болит ли голова, нет ли тошноты и головокружения, и, получив отрицательный ответ, тоже покинула палату.

Лена действительно почувствовала себя лучше и теперь вспомнила то ли сон, то ли видение, то ли бред. За недолгое время её бессознательного состояния она столько успела пережить! Теперь она похищена неизвестными, и её везут куда-то. Что же произошло? Кто эти люди? Неужели больше не видеть ей бабушки Манефы?! Она и не заметила, как снова уснула.

Глава 13. Надо проведать Максима

Интересное сновидение прервал весёлый голос Насти.

— Ну, ты и соня! Всё спишь. Кушать не забываешь? Хотя сон, говорят, лечит. Мы все по тебе соскучились, да и трудно без тебя — заказов сейчас, как всегда весной, тьма. Работаем за себя и за тебя. Наташку в отпуск не пустили, представляешь? А у неё какие-то планы были, — не переставая болтать, Настя выкладывала из огромного пакета принесённое угощение на тумбочку. — Тут тебе моя мама паровых котлеток наделала, сейчас буду кормить тебя, пока не остыли. Да, ездила сегодня в универ (шеф по делам отправил в офис, вот я и воспользовалась случаем), сдала, наконец, наши с тобой контрольные, узнала сроки сессии. Представляешь, уже в июне, с восемнадцатого. А ты успеешь поправиться?

Лена удивилась, что не почувствовала, как убирали капельницу. А была ли та вообще? И теряла ли она сознание, или ей это тоже привиделось?! Нет! Вон соседка до сих пор лежит в такой же позе — спит, даже Настин звонкий голос не смог её разбудить.

— Насть, ты оставь котлетку и фрукты, что там ещё принесла, мы с тобой должны сегодня проведать Максима! Я очень тебя ждала!

— Вот поешь сначала, потом поговорим! — подруга усадила Лену, подперев спину подушкой, и начала кормить.

Лена так соскучилась по домашним котлеткам, что с удовольствием съела две вместе с салатом из свежих помидоров и огурцов под майонезом; на десерт оказался любимый черничный йогурт, и вдогонку отправился стакан апельсинового сока. Настя приготовилась накормить подругу ещё и слоеными пирожками с повидлом, но Лена взмолилась:

— Всё, не могу больше! Ты меня раскормить хочешь? Нет, нет и нет! Я наелась! Спасибо, Настя! Теперь собери что-нибудь для угощения и пойдём!

— Нет, ты, подруга, определённо что-то скрываешь! Это не чувство вины тебя толкает к нему. Боюсь, дело тут в другом! Меня саму любопытство разбирает: что там за Максим, что тебе смог так понравиться! Пойдём сейчас же, только тебя надо в порядок привести.

Лена осторожно опустила ноги с кровати, намереваясь подойти к небольшому зеркалу над раковиной.

— Я что, совсем плохо выгляжу? — расстроилась она.

— Косметика у тебя есть? — спросила Настя, оценивающе разглядывая бледное лицо подруги.

— Откуда? Все мои вещи в камере хранения, и сумка тоже. Я как-то не догадалась попросить принести её.

Лена увидела себя в зеркале и покачала головой:

— Ты права, не стоит мне показываться в таком виде — он меня без волос не узнает! Ещё испугается. А знаешь, сходи к нему сама. Передай от меня привет и гостинцы. Только смотри, не очень там!

— Что, не очень? — засмеялась Настя. — Ты заранее ревнуешь? Так я могу и не ходить, чтобы не искушать.

— Нет уж, сходи. Спроси, как он. И возвращайся быстрее.

Анастасия сложила в кулёк часть фруктов, завернула в фольгу пару котлет и, подмигнув Лене, вышла из палаты.

На соседней кровати заворочалась соседка:

— Как хочется есть! Скоро обед?

— Так уже и ужин прошёл. Вы всё проспали, — ответила Лена.

— Так что, уже вечер? — удивилась Анна. — А который час?

— Наверное, девятый. Ко мне Настя в полвосьмого пришла.

— Бог ты мой! Это сколько я спала?! — ужаснулась соседка. — Такого ещё со мной не было.

— Вы, если хотите, возьмите котлетку и пирожки сладкие, вон у меня на тумбочке лежат, — предложила Елена.

— Спасибо! Надо посмотреть, что сын принёс, разобрать пакеты.

Она присела перед тумбочкой и зашуршала кульками. Что-то хрустнуло, запахло копчёной колбасой.

Лена закрыла глаза и представила Максима: вот он лежит под одеялом в кровати, ест из рук Насти вкусные котлетки и смотрит на неё благодарными синими глазами. Она слегка занервничала, но скрипнула дверь, и в палату вернулась озадаченная Анастасия с тем же пакетом в руках.

— Что? — испугалась Лена. — Он умер?

— Нет! Что ты! — покачала головой Настя.

— Выписали?

— Нет пока!

— Да что тогда случилось? Тебя не пустили к нему?

— Да нет же!

— Так что тогда? Говори! — рассердилась Лена.

— У него какая-то фифа расфуфыренная сидит, кормит его; и он с ней даже очень мило беседует. Я только сунулась в палату, увидела её и ушла.

Лена откинулась на подушку и задумалась.

— Ты не расстраивайся. Значит, не твоя это половинка, — пыталась успокоить её подруга. — Ты мне лучше расскажи, как твоя голова, продолжают ли сниться тебе страшные сны.

— Голова не болит, когда делают уколы; а сны продолжают сниться. Вот доктор обещал ко мне психиатра привести для консультации.

— Вот и хорошо. Ты не спрашивала, сколько обычно с твоей болячкой лежат?

— Нет. Завтра обязательно спрошу. Насть! Знаешь, ты завтра всё-таки съезди к бабушке за ключом и расскажи ей обо мне, пусть придёт, проведает. Только смотри, не пугай! А сама больше не приходи, готовься к сессии, а то из-за меня ещё не сдашь.