Сценарист Альманах

16:38

– Кто такой Мирон?

Аделаида быстро шла по улице и на ходу говорила по телефону.

– Что случилось?

– На меня напали. Человек, к которому ты меня отправил. У него была бритва.

–С тобой все в порядке?

– Да. Я его немного порезала.

Валентин на секунду задумался.

– Насмерть?

– Нет.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Портье, когда мы входили в гостиницу.

– Понятно. Уходи оттуда.

– Уже ушла.

– Откуда ты узнала про Мирона?

– Я спросила у него, кто его прислал.

– И он сказал?

– Ему пришлось.

– Я тебя обожаю.

– Перестань. Что мне теперь делать?

– Дай мне подумать.

– Ты так и не сказал мне, кто такой Мирон.

– Он наемник.

– Чей?

– Пока не знаю. Есть предположение. Ему была нужна не ты.

– Ясное дело.

– И не я.

– Курашов?

– Да.

– А это мог сделать сам Курашов?

– Не думаю. Зачем.

– Ты же сам говорил – ты слишком много знаешь. Возможно, он решил, что ты стал для него опасен.

– А вот я сам у него спрошу.

– У кого?

– У Мирона.

– Мне ехать домой?

– Нет. Вот. Знаешь ресторан «Мама Рита»?

– Нет.

– Его легко найти. Это корабль.

– Что?

– Это деревянный корабль. Он стоит под Крымским мостом. Поезжай туда. И жди меня там. Я приеду и заберу тебя оттуда.

– Хорошо.

– Заодно поужинаем.

– Хорошо.

Валентин в своем кабинете положил телефон на стол и долго-долго смотрел в окно невидящим взглядом. Потом снова взял телефон, набрал номер и сказал:

– Мирон. Привет. Твой человек уже сообщил тебе, что у него ничего не получилось?

Ну другом конце трубки помолчали, а потом низкий мужской голос сказал:

– Что будем делать, Валентин?

Валентин улыбнулся.

– Ты же хотел поиграть со мной, Мирон. Вот и давай поиграем.

– Давай поиграем, – согласился Мирон.

– Ты свой ход сделал. Теперь моя очередь. Зачем хотел взять в заложницы мою жену?

– Все знают, как ты ее любишь, – усмехнулся Мирон, – если бы она была у меня, с тобой было бы легче разговаривать. Ты ведь не будешь с этим спорить.

– Не буду. Ну что ж. Давай попробуем сделать по-твоему. Знаешь ресторан «Мама Рита»?

– Кораблик? Знаю.

– Поезжай туда. Там ты найдешь Аделаиду.

– Уверен, что я найду там именно ее, а не твою армию?

– Если боишься одной безоружной молодой женщины, можешь взять с собой свою армию.

– Я возьму. Не сомневайся. А тебя когда ждать?

– Я немного опоздаю. Дела.

– Стираешь носки твоего шефа?

– Так точно. Стираю. С отбеливателем.

– До встречи, Валентин. Приходи один.

– Я приду.

– Один, я сказал, один.

– Я один приду, не сомневайся.

И Валентин положил телефон на стол экраном вниз. Лицо его было бледным от бешенства.

16:41

Ася бежала по коридору, расталкивая людей.

– Смотри, куда прешь!

– Эй, девушка, можно не толкаться?

– Глаза разуй!

Ей кричали вслед, но она не слышала. Бежала, высматривая белую голову девушки, которая отвлекла ее разговорами в то время, как ее напарник подошел к Асе с другой стороны и утащил ее сумку.

Она едва не сбила с ног человека в форме.

– У меня сумку украли! – быстро заговорила она. – Помогите мне.

Человек помотал головой.

– Я не милиционер. Я техник.

– Где тут милиция?

– Там, – махнул рукой человек в форме.

Ася побежала дальше. Аэропорт кажется огромным, когда бежишь через всю территорию из одного конца в другой. Ася несколько раз сбивалась с пути, два раза спрашивала дорогу, пока наконец не нашла милицейский пост. Она без стука влетела в приоткрытую дверь и увидела двух милиционеров – молодого, который сидел на столе с кружкой кофе в руке, и постарше, который сидел за столом и раскладывал пасьянс на компьютере.

– Меня обокрали! – выпалила Ася. – Помогите.

– Тихо, тихо! – сказал ей молодой. – Не шумим. Говорим по порядку.

– Девушка… блондинка… – Ася выпаливала слово за словом, не успевая перевести дыхание, – отвлекала разговором… видимо, их двое… красная сумка.

– О чем говорила? – спросил молодой. – О том, что боится летать?

– Да! Вы ее знаете?

Молодой повернулся к пожилому:

– Видишь, Алексеич, уже третий случай за неделю.

– А что мы можем сделать? – вздохнул пожилой. – Разве только с поличным взять. А как это сделать?

– Может, засаду устроить?

– Где? Аэропорт огромный.

Ася смотрела на них и не верила своим глазам. Милиционеры спокойно болтали между собой, не обращая на нее никакого внимания. Ни одни из них не изменил позу и не подумал о том, чтобы встать и пойти ловить вора.

– Вы что сидите? – возмутилась Ася. – Она же уйдет с моей сумкой.

– Конечно, уйдет, – согласился пожилой.

– Так поймайте ее! Это ваша работа!

– Так, вот только голос тут мне повышать не надо! – резко сказал молодой.

Пожилой тронул его легонько за рукав.

– Тихо, – сказал он и повернулся к Асе. – Девушка, вора никто не видел. Видели только блондинку. Работают они в паре. Даже если мы найдем эту блондинку, мы ей ничего предъявить не сможем, потому что она ничего плохого не сделала.

– Как это не сделала?

– А вот так. У нас не запрещено подходить к людям и рассказывать о том, как страшно летать на самолете. А второго, ее помощника, вообще никто не видел, ему тоже предъявить нечего.

– И что же, получается, вы ничем не можете мне помочь?

– Именно, – кивнул молодой.

– Можем принять заявление, – сказал пожилой, – только толку-то.

Ася развернулась и выбежала из комнаты.

16:51

К вечеру пробки в городе стали понемногу рассасываться. Заторы остались только на выезде из города. Москвичи и гости столицы покидали отравленный гарью мегаполис. Все, у кого было куда уехать, уезжали. Многие просто бежали куда глаза глядят. Куда угодно – лишь бы подальше от этой серой мглы, опустившейся на город.

Ярко-красный «Запорожец», бодро грохоча своим мотоциклетным двигателем, ехал по одной из подмосковных трасс.

За рулем сидел Гриша, рядом с ним – Павел.

На заднем сиденье устроились, согнувшись в три погибели, Нина и Андрей.

– А знаете, почему у «Запорожца» багажник впереди? – спросил Гриша.

– Почему? – поинтересовалась Нина.

– Потому что двигатель сзади, – лениво сказал Павел.

– Ты знал!

– Старая шутка. Сколько лет твоей колымаге?

– Мою иномарку попрошу не обижать! Вы ведь знаете, что это иномарка? Имеет все недостатки советского автомобиля – дребезжит, все время ломается. И все недостатки иномарки – запчастей днем с огнем не достать.

– Ну так и чего ты от него не избавишься? – спросил Андрей. – Купил бы что-нибудь поприличнее.

– Не хочу поприличнее, – отмахнулся Гриша, – мне эта машина дорога как память. От отца осталась. Отца бандиты убили в девяносто втором. На машине брат ездил старший. А его в девяносто пятом… под Грозным.

– Болтаешь много, – заметил Павел.

– Нервничаю. О, черт!

Гриша показал на машину, стоящую справа от дороги, с открытым капотом. У машины возились твое парней с обнаженными мускулистыми торсами. Вместо знака аварийной остановки в нескольких метрах от машины стояла желтая пластиковая канистра.

– Не останавливайся, – сказал Павел.

– Согласен, – сказал Гриша и прибавил скорость.

– Почему? – спросила Нина.

Гриша не успел ответить.

Один из парней развернулся, сделал два шага в сторону и перекрыл узкий проезд между своей машиной и обочиной.

– Уходим! – приказал Павел. – По обочине!

Гриша ударил педаль газа, крутанул руль, двигатель чихнул, заглох, и «Запорожец» медленно, без звука, покатился вперед. Парень протянул руку и, положив ее на капот «Запорожца», остановил его.

Вокруг была абсолютная, бездонная чернота и тишина. В этой черноте постепенно исчезало время. Поначалу Лупоглазый чувствовал холод земли вокруг себя, но потом это ощущение ушло. Один раз он протянул руку перед собой и нащупал жерди и еловые ветки, которые были положены поверх его могилы. Сколько земли насыпал возница поверх этих жердей – неизвестно, но никакие звуки внутрь не проникали.

Стало тяжело дышать. Возница бросил в могилу коричневую ребристую трубку от стиральной машины. Она была где-то рядом, Лупоглазый пошарил вокруг себя, но не смог ее найти – его руки повсюду натыкались на землю.

Потом как будто подул легкий ветерок и дышать стало легче.

Лупоглазый пробовал думать.

Зачем Возница его зарыл в землю? Что он хотел с ним сделать? Почему он убил всех этих людей и зачем снял с них кожу и сделал из них чучела?

Но мысли начали путаться, он заснул.

Когда проснулся, грань между сном и явью начала потихоньку расшатываться. Он начал было что-то вспоминать, потом мечтать о чем-то, но постепенно его сознание вплыло в состояние легкого транса. Так же как вокруг него была чернота и тишина, так же и в его душе наступило состояние полной черноты и тишины.

Так прошло еще какое-то время.

Он засыпал, просыпался снова, балансируя на границе бодрствования.

И вдруг в какой-то момент его глаза открылись, и он стал видеть жерди и ветки перед собой, землю, потом кусты и ветви деревьев, потом звезды над головой.

И он услышал что-то вроде музыки, которая неслась откуда-то сверху, со звезд. И он понял, что это поют сами звезды. Их голос был похож на звон хрусталя, он был пронзительный, четкий и гармоничный. Но если бы он попробовал повторить мелодию, которую он услышал, то ничего бы не получилось.

И вот, глядя на звезды и слушая их пение, он увидел, как к нему движется огненный силуэт. Он сразу понял, что это и есть Возница. Он двигался плавно, как будто плыл по воздуху. Когда он приблизился, стало видно, что он выглядит как огненный шар, а точнее, огненное яйцо – продолговатое, сужающееся кверху.

И в то же время это был именно Возница, у Лупоглазого не было в этом никаких сомнений.

От яйца отделилась сияющая нить и протянулась к Лупоглазому. Когда она приблизилась, Лупоглазый увидел, что это огненная рука с четырьмя длинными пальцами. Эта рука коснулась его лба, и в тот же момент в его голове вспыхнул горячий огонь.

Лупоглазый понял, что он умирает.

Огонь прокатился волной по всему его телу, от головы до кончиков пальцев ног и рук, он наполнил его целиком и ушел в окружающую его землю.

Потом огненная рука отделилась от его головы, и Лупоглазый увидел, что в руке находится большой черный паук. Паук с громким скрежетом шевелил своими черными конечностями и тянулся к Лупоглазому.

Огненная рука сжалась, панцирь паука треснул, и на землю полилась желтая дымящаяся кровь. Там, где она соприкоснулась с землей, тут же зашипело. Запахло отвратительной гнилью.

Огненная рука взмыла вверх, и раздавленный паук улетел куда-то к вершинам деревьев.

Лупоглазым овладела слабость, и он заснул.

16:54

Лупоглазый сидел на стуле и смотрел на Эрнеста. Эрнест лежал на верстаке и смотрел на него. Его ноги были накрыты окровавленной клеенкой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Лупоглазый.

– Никак, – ответил Эрнест.

– Действует обезболивающее, – сказал Лупоглазый, – у тебя есть еще полчаса, может, час. Потом опять будет больно. Придется потерпеть. Уколы так часто нельзя делать. Можно превысить дозу.

Лупоглазый помолчал несколько секунд.

– Как ты думаешь, она придет?

– Не знаю, – сказал Эрнест.

– Рассказывать дальше?

Эрнест кивнул.

– Видимо, я заснул. А когда проснулся, увидел, что Возница откапывает меня. Он снял лопатой слой земли, потом разобрал ветки и убрал жерди. Я не знаю, сколько было времени. Кажется, был вечер. Солнце уже село, но было достаточно светло, чтобы я мог его увидеть. Глаза за это время отвыкли от света, и мне пришлось зажмуриться. Я не знаю, сколько времени я провел в могиле. Может быть, два или три дня. Он взял меня на руки и, бережно прижав к себе, отнес в дом. В этот момент я уже понял, чего он от меня хочет. И я твердо решил, что сделаю это для него.

16:55

Парень постучал в стекло со стороны пассажира. Павел опустил стекло.

– Что это за маневры, молодые люди? – спросил парень.

Второй тем временем обходил «Запорожец» с другой стороны, внимательно его разглядывая.

– Извините, ребята. – сказал Павел, – мы торопимся. Что у вас случилось?

– Да вот, обсохли. Отлейте бензина.

– Не можем, – сказал Павел, – я же сказал, мы торопимся.

Второй парень подошел к багажнику и ковырнул его снизу рукой, пытаясь открыть. Потом поднял голову и сказал Грише:

– Эй, открой багажник.

– Что? – спросил Гриша.

– Ты что, не слышал, что он сказал? – прищурился первый. – Багажник открой.

– Зачем это?