Сценарист Альманах

16:57

Железняк ехал по городу и думал о том, каким может быть его ближайшее будущее. Конечно, первым делом – кабинет. Он представил, как он идет по коридору. Сотрудники идут навстречу, подобострастно с ним раскланиваются, а он никого не замечает, погруженный в свои мысли, важные и масштабные.

Он проходит через просторную приемную, мимо секретарши, которая подает ему папку с планом дня и документами на подпись, и входит в кабинет.

Ему хотелось бы, чтобы это был кабинет на последнем этаже высотного здания. Как в нью-йоркских небоскребах. Чтобы он был выше всех людей, всех проблем.

Когда-то он боялся высоты. Он точно помнил момент возникновения этого страха.

Это было во сне. Ему однажды приснилась школа. Точнее, кабинет труда. Ряды станков вдоль стен и ряды квадратных верстаков, за которыми мальчишки сидели по четыре человека во время уроков труда. И их учитель, который сидел за столом на возвышении и говорил в маленький микрофон, стоящий перед ним на столе.

Этот учитель – как его звали? Вениамин Германович? Кажется, так. Ученики дразнили его «Веник», потому что он после каждого урока назначал двух дежурных, которые подметали кабинет.

Он все время рассказывал всякие страшные истории о том, что могут сделать с детьми машины. Например, он рассказал о том, как его брат однажды случайно засунул палец между велосипедной цепью и звездочкой и ему пришлось прокрутить цепь до конца так, чтобы звездочка описала полный круг, потому что назад цепь не двигалась. Только после этого палец удалось вытащить.

Или про то, как однажды рабочий стоял перед станком, который ставил заклепки на кожаную обувь, кто-то отвлек его, он нажал на педаль и поставил заклепку себе на ноготь большого пальца правой руки.

Или про девушку с длинными волосами, которая работала на токарном станке, повернулась, волосы попали в станок, их тут же намотало на деталь, и с девушки сняло скальп.

Он рассказывал эти страшные истории одну за другой, у него было много таких историй. Он учил детей тому, что станки, с которыми они работают, могут убить или покалечить их в любой момент. Возможно, он действовал из лучших побуждений – он хотел приучить детей к осторожности. Но посеянные им страхи прорастали в молодых душах и приносили странные и причудливые результаты.

Сам его кабинет стал ассоциироваться у Железняка со страхом.

Именно поэтому в том его сне появился кабинет труда. Он стоял посреди кабинета, и под его ногами вдруг исчез пол. Внизу была бездна. Он висел над этой бездной бесконечно долгое мгновение, понимая, что, если он посмотрит вниз, то он упадет.

Он посмотрел вниз – и проснулся.

С этого момента он стал бояться высоты. Поначалу этот страх приходил только во сне.

Например, ему снилось, что он поднимается в горы. Или что он живет на последнем этаже высокого дома и ему нужно попасть в квартиру, но лестница вдруг исчезла и в квартиру можно пройти только по узенькой досочке, брошенной над бездной, или вскарабкаться по веревке.

Потом этот страх стал просачиваться из снов в его дневную жизнь. То вдруг он чувствовал его тогда, когда вместе с одноклассниками играл на третьем этаже стройки в снежки. То когда лез на дерево. То когда смотрел из окна школы.

Высота манила его и одновременно пугала. Он чувствовал, что есть только один способ справиться с этим страхом – однажды сделать шаг вниз. Обнять высоту – и упасть вниз и разбиться.

Он стал бояться уже не высоты, а того, что однажды, оказавшись где-нибудь наверху, он не выдержит и бросится вниз.

И лишь потом, много лет спустя один очень умный человек объяснил ему, что за этим его страхом кроется другой страх – страх оказаться выше других людей. Тот человек не был психологом, он был просто толстым старым бандитом, но он знал многое о человеческой душе, что не дано понять тысячам психологов.

Он вывел Железняка на балкон своей роскошной квартиры и показал на раскинувшийся вокруг Тбилиси.

– Посмотри, – сказал он, – видишь этот огромный мир?

– Вижу, – ответил Железняк.

– Подойди ближе к краю.

Железняк подошел к перилам балкона. Он чувствовал, как все его тело напряглось, не пуская его дальше.

– Смотри вниз.

Железняк посмотрел, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

– Что ты чувствуешь?

– Страшно, – сказал Железняк.

– Смотри вниз. Видишь, там, внизу, на площади, стоят люди.

Площадь была пуста.

– Представь, что они там стоят и смотрят на тебя.

Это было несложно. Железняк представил, что площадь битком забита людьми.

– А теперь представь, что все они смотрят на тебя и перешептываются, глядя на тебя.

Железняк вдруг почувствовал, как будто его ударили в лицо. Его шатнуло назад.

– Вот! Поймал?

– Кажется, да, – растерянно сказал Железняк.

– А теперь представь, что они восхищаются тобой. Они смотрят на тебя и говорят – ах, какой прекрасный человек! Мы так его любим.

Железняк увидел тысячу устремленных на него глаз и вдруг почувствовал, что его страх отпускает его – впервые с того момента, как он увидел сон про кабинет труда.

– Что чувствуешь?

– Хорошо.

– Тянет туда?

– Нет. Зачем?

– Правильно. Тебе туда не надо. Твое место здесь. А теперь представь, что вон там стоит кучка отщепенцев, которые смотрят на тебя и переговариваются и показывают на тебя пальцем. Они готовят заговор против тебя.

Железняк вдруг явственно увидел то, о чем ему говорили – нескольких людей, которые стояли внизу и показывали на него пальцами.

– Это камни! Держи!

И бандит подал ему несколько персиков, которые взял со стола.

– Кидай в них. Убей проклятых заговорщиков.

Железняк кинул персики вниз, явственно видя, как люди внизу разбегаются, закрываясь руками от обрушивающихся на них камней.

– Все. С заговором покончено, все остальные тебя любят.

Больше Железняк никогда не боялся высоты и не испытывал потребности шагнуть с высоты вниз.

Он полюбил высоту. Она стала его другом и союзником. Он легко занимал позицию над другими людьми и быстро и легко делал карьеру.

Именно поэтому теперь он хотел, чтобы у него был кабинет на верхнем этаже высотного здания.

Задумавшись, Железняк не заметил, как подъехал к месту. Он вышел из машины и тут же пошатнулся и едва не упал. Схватился за горячий капот машины.

Ничего. Просто головокружение. Это из-за отравленного воздуха.

Завтра он сможет уехать из города. Когда сделает все дела сегодня.

Железняк улыбнулся.

Конечно, никуда он не уедет. Неподходящее время для того, чтобы уехать из Москвы. Все самое интересное происходит здесь. И сейчас. Он поднялся по невысокой лестнице и вошел в подъезд неприметного офисного здания на Мясницкой.

17:10

Стальные ворота открылись, и еще одна машина въехала во двор. Во дворе машина остановилась, и из нее вышли еще два человека в кожаных куртках. Они подошли к остальным и поздоровались со всеми за руку.

– Теперь восемнадцать, – сказал Павел.

– Целая армия, – сказал Андрей.

– Что же там такое происходит?

Они лежали на вершине холма и смотрели через высокий металлический забор на двор дома, в котором Нину ждал Лупоглазый.

Они видели огромную территорию с автостоянкой, гаражами, спортивной площадкой и несколько одинаковых корпусов.

– Похоже на… – задумчиво сказала Нина.

– Это пионерлагерь, – уверенно сказал Павел.

– А теперь, похоже, тут какая-то бандитская база, – заметил Андрей, – это странно. Я думал, что Лупоглазый – одиночка.

Андрей посмотрел на Нину и осекся. Но она ничего ему не сказала.

– Ну что? – деловито сказал Гриша и положил руку на автомат. – Какой план? Врываемся и крошим всех в капусту?

Все посмотрели на Гришу. Павел покачал головой:

– Нет. Нам нужно проникнуть туда незаметно. Дождемся темноты.

Нина посмотрела на него:

– Да, я понимаю, что это значит для Эрнеста. Но идти туда сейчас – это значит погибнуть всем.

– А как мы проникнем на территорию? Ворота выглядят прочными, и там наверняка есть охрана. Забор высокий и вокруг везде камеры.

– Есть у меня одна мысль, – сказал Павел, – идемте.

Они поднялись и начали спускаться вниз, к забору.

Лупоглазый услышал скрежещущий звук, который шел сверху. Сначала он был тихий и далекий, но быстро приближался. Потом на лицо ему посыпалась земля. Возница лопатой сгребал землю с веток, которыми была забросана могила. Потом он разбросал ветки и наконец поднял жерди, уложенные крест-накрест поверх могилы.

Солнце уже село, но было достаточно светло, чтобы разглядеть ветви деревьев над могилой и облака на небе.

Лупоглазый щурился – его глаза отвыкли от света. Сколько он провел в могиле? Два, может быть, три дня.

Возница поднял его наверх и на руках бережно отнес домой, уложил на лавку.

Он дождался ночи. Дождался, пока Возница уляжется. Поднялся, подошел к Вознице, схватил его двумя руками за горло и держал так, пока он не перестал дергаться.

Вот так все и произошло. Очень просто.

Он вышел из дома, прошел мимо собаки, которая проводила его равнодушным взглядом, и пошел прямо через лес. Через сорок минут он вышел на дорогу, которая к рассвету привела его в поселок, из которого он на рейсовом автобусе добрался до Волоковца.

Рыжая девочка больше не появлялась.

17:11

– Он меня вылечил. Он голыми руками достал из моей головы мою опухоль. Можешь в это поверить?

Эрнест покачал головой:

– Вы сумасшедший. Ваше свидетельство ненадежно.

Лупоглазый топнул ногой.

– Это мне не привиделось! У меня была опухоль в голове, и сейчас ее нет.

– Откуда вы знаете, то ее там нет? Вы делали томографию?

– Рыжая девочка больше не появляется. Бензином не пахнет. Голова у меня не болит. Я здоров.

– Ваше поведение говорит об обратном, – усмехнулся Эрнест. По его бледному лицу прокатилась капля пота.

– Возница и его сад мертвецов мне не привиделись. Его нашли примерно через полгода после того, как я у него погостил. Об этом был репортаж по телевидению. Газеты писали… он лежал там, где я его оставил, – в кровати. А его собака так и сидела возле дома. Ее пристрелили, потому что она не подпускала людей к дому.

– Я не знаю, что вы там видели, а чего не видели. От меня-то вы чего хотите?

– Я хочу знать. Ты все знаешь про мозги…

Лупоглазый подался вперед. Видно было, что то, что он сейчас говорит, очень важно для него.

– У меня была опухоль в голове. И эта опухоль делала меня безумным. Я жил как в горячке. Я не понимал, что реально, а что нет. И я видел призрака. Я слышал голоса. Я был по-настоящему безумным. А сейчас я здоров. Абсолютно, стопроцентно.

Эрнест покачал головой.

– Что ты качаешь головой? – рассердился Лупоглазый. – Я чувствую, что со мной все в порядке.

– Вы убиваете людей. Вы считаете, что это нормально? Смотрите, что вы сделали с моей ногой.

– Я делаю это не для удовольствия, – объяснил Лупоглазый, – это необходимость. Солдат тоже убивает на войне. А военачальник отправляет людей на смерть во имя победы. Я делаю то же самое.

– Солдат убивает других солдат. Когда он убивает мирных жителей, он становится военным преступником.

– Давай не будем углубляться в эту тему, хотя мне есть что сказать по этому поводу. Так вот, теперь, когда из моей головы вытащили паука, я уверен в том, что я здоров, и то, что я делаю, принесет результат.

– О чем вы говорите?

– О Нине.

Эрнест посмотрел на Лупоглазого. Тот смотрел на него.

– Ты ведь знаешь о моем плане?

– Каком плане?

– Нина моя дочь. Она родила девочку. Когда девочка вырастет…

– Этот ваш план я знаю, – перебил его Эрнест, – вы с какого-то перепуга решили, что инцест в квадрате сделает вас бессмертным.

Лупоглазый замолчал.

– Я тебя недооценил, мозговед.

Несколько секунд он думал, потом весело подмигнул Эрнесту:

– Ну что, какой диагноз ты теперь мне поставишь, а?

– Диагноз бы я вам сейчас ставить не стал. Мне нужно больше времени для наблюдений.

– Наблюдай! У тебя есть еще целый час! – воскликнул Лупоглазый. – А может быть, ты мне еще и лечение пропишешь? Выпишешь рецепт?

Теперь задумался Эрнест.

– Есть врачебная этика. Она состоит в том, что мы должны помогать любому пациенту. В том числе убийце, преступнику. В вашем случае я не знаю, кто убивает людей – вы или ваша болезнь. Но я бы прописал вам один рецепт…

– Я весь внимание, – торжественно сказал Лупоглазый.

– Вам не помешала бы хорошая пуля между глаз. Она бы прочистила вам мозги.

Лупоглазый расхохотался.

– Отлично сказано, доктор Менгеле. Ваш рецепт мне нравится. Но мы сначала попробуем по-моему.

– Не попробуем.

– Что?

– Вы ошиблись.

– В чем же?

– Ваш план не сработает.

Лупоглазый махнул рукой.

– Оставьте ваш голос разума при себе. Я твердо верю, что…

– Девочка не ваша дочь.

– Что?

– Девочка, которую родила Нина, не ваша дочь.

Лупоглазый замер, открыв рот.

– Вы не знали? Отец ребенка – школьник, с которым у Нины был роман в Шиченге.

– Врешь, – сказал Лупоглазый.

– Ваш план провалился. Отпустите меня или убейте. Вам это никак не поможет. Никакого инцеста в квадрате не будет. Вы не будете бессмертным, во что бы вы там ни верили.

Лупоглазый взял из ящика с инструментами нож, подошел к Эрнесту и воткнул нож ему в ногу. Эрнест взвыл. Лупоглазый выдернул нож и воткнул его снова.

– Врешь! – сказал он. – Врешь! Врешь!

17:15

Ася стояла в коридоре, крутя головой во все стороны. Блондинка сказала – там бар. Значит, она сама пошла в другую сторону. Или нет? Или она просчитала логику и спокойно пошла как раз туда, куда показала, зная, что как раз там ее никто не будет искать. Как в старом детективном рассказе, где секретное письмо положили на самом видном месте и именно там его никто не искал.

Ася решительно побежала по коридору. Она старалась никого не задеть, но это получалось не всегда. Вслед ей неслись проклятия. Но в основном пассажиры относились с пониманием: бегущий человек в залах аэропорта – не такое уж редкое зрелище. Кто-то даже пытался ей помочь.

– Девушка, к какому выходу бежим?

Ася отмахивалась и бежала дальше.

Длинный зал упирался в стену, возле которой стояла стойка и несколько столиков. Бар. Уже подбегая к бару, Ася поняла, что ошиблась. В баре сидели два или три человека. Пожилая женщина. Бородатый мужик в очках. Прыщавый металлист в джинсовой куртке с заклепками.

Блондинки среди них не было. Ася остановилась. Оглянулась. Позади был длинный коридор. Кругом ходили люди. Диспетчеры объявляли посадку.

Ася закусила губу. Больно, до крови.

Думай! Думай! Думай!

Куда теперь? Что делать? Куда идти? Где она может быть? Может быть, она уже вышла из аэропорта?

В этот момент дверь туалета слева от бара открылась, и из нее вышла блондинка. Красной сумки при ней не было.

Она посмотрела на Асю и улыбнулась.

– Ты все-таки решила пойти в бар? – спросила она. – Пойдем, я тебя угощу.

И она протянула Асе руку.

Ася двинулась вперед, подпрыгнула и, навалившись на блондинку всем телом, сбила ее с ног.

– Тварь! – заорала она. – Где моя сумка!

Кто-то сзади закричал.

– Позовите милицию! Здесь девушку избивают!

Подбежали люди, Асю схватили за руки и оттащили от блондинки. Та отряхивалась и с плохо скрываемым удовольствием смотрела на Асю.

– Что здесь происходит? – спросил кто-то.

– Сумасшедшая какая-то, – сказала блондинка и незаметно, так, чтобы окружающие не видели, подмигнула Асе. Ася дернулась к ней, но ее остановили.

– Ну где там милиция? Почему их никогда нет, когда они нужны?

17:19

– И чем это нам поможет?

Вся компания стояла на берегу небольшой речки.

– Я видел карту, – сказал Павел, – река пересекает забор. Идем дальше.

Они прошли еще метров триста вдоль реки и уперлись в забор. А река уходила в две бетонные трубы, чуть приподнявшиеся над поверхностью.

– Ныряем здесь, выныриваем там, – сказал Павел, – осматриваемся, ждем темноты. Ищем твоего мужа. Освобождаем его.

– А уходить как? Тем же путем? – спросил Андрей.

Павел поморщился.

– Не получится. Течение идет в одну сторону. Пройти через трубу против течения невозможно. Не забывайте, с нами будет раненый человек.

– Так как же мы выйдем? – настаивал Андрей. – Будем пробиваться с боем? Вчетвером против армии?

– Нет. Наша задача – спасти Эрнеста. Если мы просто сообщим в милицию, он погибнет. Но когда мы проникнем внутрь и освободим его, после этого мы вполне можем вызвать милицию и сказать, что тут собралась целая банда.

– Ты уверен, что милиционеры сюда сунутся?

Павел пожал плечами:

– Это будет зависеть от того, что мы там найдем. Я уверен, что это будет что-то интересное для правоохранительных органов.

– Безумие, – сказал Андрей.

– Если не хочешь – можешь не идти, – сказала Нина.