Танец на кладбище Чайлд Линкольн

78

Пендергаст шел по подземному ходу, придерживаясь левой стены и прикрывая рукой тонкий лучик фонарика. На повороте он увидел, что на земле лежит какой-то длинный светлый предмет.

Он осторожно приблизился к нему. Это был тяжелый пластиковый мешок с молнией, весь в грязи и прилипшей траве, словно его тащили по земле. На боковой стороне виднелась надпись «Нью-йоркский морг» и был указан номер.

Опустившись на колени, Пендергаст потянул за молнию, стараясь производить как можно меньше шума. В ноздри ему ударил резкий запах формалина, спирта и разлагающейся плоти. Раскрыв мешок до середины, Пендергаст взялся за его края и раздвинул пластик, чтобы открыть лицо.

Уильям Смитбек-младший.

Пендергаст долго смотрел на труп. Потом с благоговейной осторожностью потянул молнию вниз, открывая все тело. Оно уже совсем разложилось. После вскрытия тело Смитбека было приведено в порядок, чтобы его можно было передать семье. Все органы были возвращены на место, огромный разрез зашит, верхняя часть черепа скреплена с нижней, лицо подреставрировано, все пустоты заполнены. Это была довольно грубая работа, но от патологоанатома нельзя ожидать ювелирной отделки. Во всяком случае, труп был в целости, и хороший гробовщик вполне мог привести его в пристойный вид.

Только вот в похоронное бюро попасть ему было не суждено. Его похитили, и он оказался здесь.

Внезапно Пендергаст что-то заметил. Вынув из кармана пиджака пинцет, он собрал кусочки белого латекса, прилипшие к лицу трупа: один вынул из ноздрей, другой снял с мочки уха. Внимательно рассмотрев свою находку в свете фонарика, он осторожно положил ее в карман.

Осветив ближайшее пространство, Пендергаст заметил еще одно тело в черном похоронном костюме. Лицо ему было незнакомо, но ростом и телосложением этот человек походил на Феринга.

При виде этих трупов Пендергаст наконец понял, в чем состоял план Эстебана. Он был весьма хитроумен. Оставался только один вопрос: что за документ Эстебан похитил из саркофага? Вероятно, это что-то из ряда вон выходящее, что-то неимоверно ценное, если он пошел на такой риск. Пендергаст медленно закрыл молнию. Сложность и дерзость этого плана потрясли его. Такое мог осуществить только человек, обладающий незаурядными дарованиями, терпением, талантом стратега и отчаянной смелостью. Причем осуществить так, как сделал это он. Если бы Пендергаст не наткнулся в Вилле на вскрытую гробницу и не сопоставил это обстоятельство с оберткой от баранины, найденной в поместье Эстебана, тот с легкостью довел бы свой замысел до конца.

Стоя в зловонной темноте, Пендергаст усиленно размышлял. Кинувшись сломя голову спасать Нору, он совсем не подумал об Эстебане. Сейчас он понял, что недооценил этого человека, а это был грозный противник. Сейчас он уже наверняка вернулся домой. И скорее всего знает, что в его дом проник посторонний. Такой человек вряд ли растеряется. Он, видимо, уже разработал план действий и поджидает непрошеного гостя. Надо перехитрить его и напасть, в буквальном смысле слова, с неожиданной стороны.

Пендергаст повернулся и бесшумно зашагал назад.

Стоя рядом с рычагом, Эстебан напряженно прислушивался. Агент вел себя на удивление тихо. Но в этом огромном подземелье каждый звук отдавался громким эхом, поэтому Эстебан с легкостью следил за каждым его шагом. Сначала послышался звук открываемой молнии, потом зашелестел пластик. Несколько минут тишины — и вот опять заскрипела молния. Потом мелькнул слабый отблеск фонарика. Эстебан терпеливо ждал.

Забавно, что те два трупа обнаружил агент ФБР. Вот это был удар. Интересно, о чем он уже успел догадаться? Увидев трупы, он, вероятно, многое понял, ведь этот парень дьявольски умен. Возможно, он уже знает все. Кроме одного — что за документ забрал Эстебан из могилы своего предка.

Хорошо уже то, что у него пока лишь подозрения без каких-либо доказательств, иначе он явился бы сюда не один, а со спецназом.

При мысли о документе Эстебан похолодел. Он не забрал его с собой. Где он мог его оставить? Да в машине, конечно. Эта проклятая сигнализация сбила его с толку. А что, если его украли? Ведь машина открыта. А если его нашел Пендергаст? Нет, это все глупости. Ворота в поместье заперты, а Пендергаст находится в подвале. При первой же возможности он заберет документ, а сейчас у него более неотложное дело.

В туннеле было абсолютно тихо. Затаив дыхание, Эстебан прислушивался и ждал.

Он ждал, но далекий свет фонарика оставался неподвижен. Время шло, и постепенно до Эстебана стало доходить: что-то здесь не так.

Вдруг позади него послышался приятный голос:

— Мистер Эстебан? Будьте любезны, не двигайтесь и выпустите из рук оружие, чтобы оно упало на землю. Хочу предупредить вас, что малейшее движение, даже если это нервный тик, приведет к вашей немедленной смерти.

79

Эстебан выпустил пистолет, и он со стуком упал на землю.

— А теперь медленно поднимите руки, сделайте два шага назад и прислонитесь к стене.

Эстебан в точности исполнил приказание. Наклонившись, Пендергаст поднял «браунинг» и опустил его в карман пиджака. Потом обыскал Эстебана и вытащил его фонарик. Немного отступив, он включил его.

— Послушайте… — начал Эстебан.

— Никаких разговоров, пожалуйста. Отвечайте только на мои вопросы. Сейчас вы отведете меня к Норе Келли. Кивните, если вы поняли.

Эстебан кивнул. Еще не все потеряно… Его можно переиграть. Он медленно двинулся по направлению к дому.

— Она не там, — остановил его Пендергаст. — Там я уже все осмотрел. Считайте, что вы использовали свой единственный шанс. Если вы опять попытаетесь смошенничать, я сочту вас бесполезным и убью без всякого предупреждения, а мисс Келли найду и без вашей помощи. Кивните, если вы поняли.

Эстебан кивнул.

— Она в подвале амбара?

Эстебан покачал головой.

— Тогда где? Можете говорить.

— Она в помещении, которое находится за стеной подземного хода. Вход замаскирован штукатуркой. Недалеко от тела Смитбека.

— Там не было свежей штукатурки.

— Дверь находится под старой гипсокартонной плитой, которую можно сдвинуть.

Пендергаст задумался. Потом махнул пистолетом.

— Идите вперед. И помните, что случится, если вы окажетесь бесполезным.

Эстебан снова пошел в сторону дома, придерживаясь правой стены. Пендергаст следовал за ним на расстоянии десяти футов. Эстебан перешагнул через крошечный фонарик, лежавший на полу туннеля. Он явно принадлежал агенту. Проходя мимо торчащей из стены ручки, он сделал вид, что споткнулся, и, падая, нажал на рычаг.

Немедленно прозвучал выстрел, но пуля пролетела слишком высоко, задев лишь волосы Эстебана. Механизм сработал, с грохотом обрушив потолок. Конечно, это был не настоящий обвал. Вниз полетели пенопластовые глыбы, обломки фальшивой крепи из крашеной фанеры, песок и гравий, смешанные с крашеным поп-корном. Не такие тяжелые, как камни и земля, но все же достаточно увесистые. Пендергаст отскочил в сторону, но, несмотря на всю свою ловкость, не смог избежать столкновения с тонной мусора, свалившегося ему на голову. Лавина полистирола, деревяшек и поп-корна сбила его с ног и похоронила под собой. Край этой лавины чуть не задел самого Эстебана, который еле успел отползти.

Вокруг было темно — фонарь засыпало вместе с Пендергастом. Услышав, как падают последние кусочки гравия, Эстебан расхохотался. Это была кульминационная сцена из его фильма «Побег из Синг-Синга», когда тюремщики, преследующие главного героя, попадают под обвал и тот вырывается на свободу. Сейчас он воспроизвел этот эпизод в натуре.

Пендергаст явно не ходил в кино. Иначе он узнал бы этот туннель и догадался, что может произойти. Тем хуже для него.

Эстебан стал раскидывать ногами завал, чтобы откопать Пендергаста. Минут через пять среди мусора засветился фонарик, к показалось окровавленное тело агента, покрытое толстым слоем пыли. Рядом лежал «браунинг», отобранный у Эстебана. Свой собственный пистолет Пендергаст все еще держал в руке. Его сотовый валялся неподалеку. Агента здорово оглушило, возможно, он был убит, но в таком деле нельзя полагаться на случай. Эстебан поднял оба пистолета. Потом наступил ногой на сотовый и раздавил его. Подняв «браунинг», он проверил магазин и, прицелившись в грудь агента, сделал три выстрела в сердце — два подряд, а потом третий для верности. При каждом попадании тело Пендергаста дергалось, и с его груди и плеч слетала пыль.

На земле растеклось пятно крови.

Эстебан чуть заметно улыбнулся. Жаль, что эта сцена не попадет на экран. А сейчас наступает заключительная сцена его личной эпопеи — убийство женщины и избавление от тел. Всех четырех.

80

Лаура Хейворд осторожно пробиралась по подземным лабиринтам Вилля. Доносившиеся сверху крики внезапно прекратились: либо потасовка выплеснулась на улицу, либо она находилась слишком глубоко под землей. Подземелье это занимало несколько уровней и изобиловало разнообразными архитектурными решениями — от грубо вырубленных гротов до тщательно отделанных подземных палат с изящными крестовыми сводами. Похоже, каждое новое поколение поселенцев вносило свою лепту в расширение подземного пространства исходя из собственных нужд и строительных талантов.

Взглянув на часы, Хейворд увидела, что исследует подвал уже пятнадцать минут. Четверть часа блуждания по бесконечным ходам и тупикам самого ужасного вида. Интересно, как далеко тянется этот лабиринт? И как здесь найти Винсента? Она все время порывалась его окликнуть, но каждый раз какое-то шестое чувство удерживало ее. Рация тоже молчала.

Наконец Хейворд остановилась на пересечении четырех коротких ходов, каждый из которых оканчивался железной дверью. Повернув в один из них, она немного постояла у двери, прислушиваясь, потом резко открыла ее. За дверью оказался грязный вонючий туннель, заросший плесенью и паутиной. С мокрого каменного потолка непрерывно капало, и Хейворд, идя по коридору, брезгливо стряхивала с себя грязную жидкость.

Ярдов через двадцать туннель разделился на два хода. Хейворд пошла по правому, поскольку он, как ей казалось вел к церкви. Воздух здесь был не такой зловонный, стены сложены из грубо обтесанных камней. Она посветила на них фонариком и, наклонившись, стала внимательно рассматривать. Стена выглядела совсем не так, как на видеоролике с Норой Келли.

Внезапно тишину нарушил какой-то звук. Чей-то крик?

Хейворд застыла в темноте, прислушиваясь. Но крик больше не повторялся. Возможно, ей показалось.

Она пошла дальше. Каменный коридор закончился массивной сводчатой аркой. За ней оказалась похожая на пещеру усыпальница с вырытыми в стенах нишами, в каждой из которых стояло по гниющему гробу. Везде были разбросаны амулеты и талисманы: кожаные мешочки, украшенные блестками, нелепые куклы с огромными головами, дощечки и шкуры с замысловатыми узорами из спиралей и сеток. Очевидно, это был подземный храм, где хоронили умерших главарей Вилля. Или не совсем умерших? Гробы выглядели несколько странно — их стягивали железные полосы, скрепленные замками, словно для того, чтобы удержать там мертвецов. Некоторые гробы были проткнуты насквозь огромными острыми штырями. Хейворд невольно содрогнулась, вспомнив впечатляющие детали красочных рассказов своих бывших коллег из полиции Нового Орлеана.

…Звук раздался снова, и на этот раз у нее не было сомнений: из темноты слышался тихий женский плач.

Нора Келли? Вынув пистолет, Хейворд двинулась через вудуистскую усыпальницу, прикрывая свет от фонарика. Голос звучал где-то совсем рядом, возможно, в соседнем помещении или чуть дальше. Усыпальница закончилась двумя коридорами. Плач раздавался из левого, и Хейворд пошла туда. Если это Нора, то ее скорее всего охраняют. Сюда наверняка кого-то послали, когда началась вся эта заварушка.

Сделав резкий поворот, коридор вывел ее в огромный склеп со сводчатым потолком и массивными колоннами. Все пространство было уставлено рядами деревянных саркофагов, которые тянулись до противоположной стены. Там она увидела три человеческие фигуры, освещенные мигающим светом, похожим на огонь зажигалки. Две женщины и мужчина. Одна из женщин плакала, а мужчина что-то негромко говорил. Он стоял спиной к Хейворд, но по его тону и жестам было видно, что он пытается их успокоить.

Сердце у нее забилось. Она сделала шаг вперед, потом еще один. Сомнений не было: это Винсент д’Агоста.

— Винни!

Он удивленно обернулся. На лице его появилась облегченная улыбка.

— Лаура! Что ты здесь делаешь?

Она быстро пошла вперед, уже не пряча фонарик. Женщины с испугом смотрели на нее.

Правая рука д’Агосты покоилась на некоем подобии перевязи, расцарапанное лицо было в грязи, костюм измят и порван. Но Лаура была так рада видеть его, что едва обратила на это внимание.

Она торопливо обняла его, стараясь не задеть поврежденную руку. Потом внимательно оглядела.

— Винни, тебя словно протащили по земле на буксире.

— Именно так я себя и чувствую. Я здесь нашел пару людей, которым нужна помощь. На них напал один из обитателей Вилля, они попытались убежать и заблудились. — Он помолчал. — Ты тоже ищешь Нору?

— Нет, я искала тебя.

— Меня? Зачем? — недовольно спросил д’Агоста.

— Пендергаст сказал, что ты здесь и находишься в опасности.

— Я искал Нору. Ты разговаривала с Пендергастом?

— Когда он выбрался отсюда, то позвонил мне. Он отправился освобождать Нору. Сказал мне, что она не здесь.

— Что? А где же она?

— Не знаю. Он только сказал, что на вас напало какое-то странное существо.

— Это правда. Лаура, если Норы здесь нет, нам надо уходить отсюда. Немедленно.

Вдруг он замолчал. Через мгновение Хейворд услышала тяжелое шлепанье, словно кто-то большими руками отбивал такт на холодном камне. Звук был довольно слабый, но он приближался. Через минуту к нему прибавилось слюнявое причмокивание и тихий вой, похожий на звук, который издают проткнутые кузнечные мехи: а-а-а-а-у-у-у-у-у-у…

Одна из женщин ахнула и испуганно отступила назад.

Д’Агоста вздрогнул.

— Поздно. Оно возвращается.

81

Нора ждала в затхлой темноте подземелья. Голова у нее раскалывалась от боли. При любом движении виски словно пронзал раскаленный вертел. Удар, который она получила от своего тюремщика, вызвал еще одно сотрясение мозга. Несмотря на боль, ей приходилось бороться с апатией, которая временами охватывала ее. Сколько она здесь провела? Сутки? Или больше? Удивительно, как темнота меняет представление о времени.

Нора лежала у двери, прислонившись к стене. Ожидая возвращения своего мучителя, она размышляла, хватит ли у нее сил напасть на него. Затея казалась ей безнадежной — если у нее не вышло в первый раз, то вряд ли получится во второй. Но иного выхода не было. Если она сядет в любом другом месте, он просто застрелит ее из двери. Теперь уже ясно, что освобождать ее никто не собирается. Ее держат здесь для каких-то непонятных целей и, как только цели эти будут достигнуты, немедленно убьют.

Мысли беспорядочно блуждали в голове. Норе вспомнился черный лимузин на пристани городка Пейдж в Аризоне. Вдали возвышались красные скалы озера Пауэлл, над головой сияло ослепительно синее небо. Над стоянкой поднимались волны горячего воздуха. Дверь лимузина открылась, и из него неуклюже выбрался худой мужчина. Стряхнув с себя пыль, он выпрямился и огляделся по сторонам. На голове у него красовался смешной козырек, из-под которого во все стороны торчали вихры. Он слегка сутулился, словно стесняясь своего высокого роста. Нора вспомнила его орлиный нос, длинное худое лицо, застенчивую манеру поведения, которая каким-то непонятным образом уживалась в нем с внутренней уверенностью в себе. Так она впервые встретила человека, который впоследствии стал ее мужем. Он был включен в состав археологической экспедиции в район каньонов штата Юта для освещения их работы в прессе. При первой встрече Билл показался ей полным ослом, и только позже она поняла, что лучшие свои качества он предпочитал скрывать, словно тяготился ими.

В памяти проплывали их первые дни в Юте: Билл, называющий ее «мадам председатель», Билл, с проклятиями взбирающийся на своего коня Урагана, который танцует и машет головой. Потом воспоминания возвратились к их совместной жизни в Нью-Йорке: Билл проливает коньячный соус на свой новый костюм в «Caf des Artistes». Билл под видом бродяги проникает на строительную площадку, где обнаружили тридцать шесть трупов. Билл лежит на больничной койке после спасения из Ленга.

…Эти образы, возникавшие сами собой, приносили Норе странное утешение. Не имея больше сил им противиться, она, балансируя между сном и явью, обреченно смотрела, как они проплывали у нее перед глазами. Сейчас, когда ее собственная жизнь могла кончиться в любую минуту, она наконец смирилась с потерей.

Приглушенный грохот, от которого затряслись стены, возвратил ее к действительности. Она привстала, на время забыв про боль. Через некотоое время грохот затих, и наступила тишина. Потом раздались два выстрела подряд, за которыми вскоре последовал третий.

После долгой тишины этот шум подействовал на нее как наркотик. Что-то явно случилось, и надо воспользоваться этим шансом. Она стала прислушиваться. За стеной что-то волокли по полу. Сначала звук был чуть слышен, потом стал раздаваться отчетливее. Кряхтенье, пауза, снова поволокли. Тишина. Потом открылось окошко в двери, и голос тюремщика произнес:

— К вам гости.

Нора не пошевелилась. В окошке показался свет, и на стене появилась тень от решетки. Нора продолжала выжидать. Пусть войдет — и тогда она бросится на него.

Она услышала, как в замке повернулся ключ. Дверь приоткрылась, но вместо того, чтобы войти, ее тюремщик бросил на пол чье-то тело и тотчас же захлопнул дверь. В свете, падавшем через окошко, Нора разглядела точеное лицо с высокими скулами, мраморную кожу, густые волосы. Из-под прикрытых век виднелись белки закатившихся глаз, на волосах запеклась кровь, черный костюм был разорван и запылен, на рубашке расплылось кровавое пятно.

Пендергаст. Убит.

Нора в ужасе вскрикнула.

— Ваш дружок? — донесся из-за решетки насмешливый голос.

Потом звякнул замок, и в подземелье снова стало темно.

82

Александр Эстебан быстро прошел через подвал, где ему был известен каждый камень, и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся наверх. Через минуту он был уже на улице. Стояла холодная осенняя ночь, на бархатном небе сверкали звезды. Он подбежал к машине, рывком открыл дверь и — какое счастье! — схватил конверт, лежавший на пассажирском сиденье. Вынув пергаментные листки, он просмотрел их и неторопливо вложил обратно в конверт.

Потом, тяжело дыша, прислонился к машине. Глупо было так паниковать. Куда ему деться, этому документу. Ведь, кроме него, он вряд ли кому-нибудь нужен. Мало кто вообще сможет его понять. Но все равно, сознавать, что он остался в незакрытой машине, было невыносимо. Он так тщательно разработал план действий, искал нужных людей, потратил целое состояние, обманывал, подкупал, запугивал, убивал — и все это ради двух листочков пергамента. Мысль, что они лежат без присмотра и могут стать добычей какого-нибудь случайного вора или пострадать от капризов лонг-айлендской погоды, причиняла ему почти физическую боль. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь, когда документ снова у него в руках, не грех и посмеяться над своими страхами.

Грустно улыбнувшись, Эстебан пошел к дому. Пройдя темными коридорами, он вошел в кабинет и открыл сейф. Положив туда документ, он какое-то время нежно смотрел на него. Теперь можно расслабиться. Осталось только пойти в подвал и завершить начатое дело. Пендергаст убит, дело за женщиной. Их тела будут погребены в подвале — он уже присмотрел место, — и больше их никто не увидит.

Закрыв массивную стальную дверцу, Эстебан набрал код. Слушая, как щелкает запирающее устройство, он думал о своем будущем и улыбался. Конечно, ему предстоит нелегкая борьба, но, когда она завершится, он будет очень, очень богат.

Выйдя из дома, он зашагал по газону, держа в руке пистолет, найденный рядом с телом агента ФБР. Это было полицейское оружие, идеально подходящее для его цели. Устранив женщину, он избавится и от него.

Женщина. Он удивлялся ее стойкости и выносливости. К тому же люди бывают весьма изобретательны на пороге смерти. Это тоже нужно учесть. Хотя она нездорова и провела много времени взаперти, от нее можно ожидать всякого. Надо быть осторожнее — было бы непростительно оступиться в самый последний момент, когда он наконец поймал удачу за хвост.

Войдя в амбар, он включил фонарик и стал спускаться в подвал. Интересно, она опять будет сидеть у двери, как в прошлый раз? Это может усложнить дело. Нет, вряд ли. Мертвое тело, брошенное к ней в камеру, наверняка повергнет ее в истерику. Она скорее всего будет плакать, умолять, попытается его уговорить. Не надо давать ей этого шанса.

Подойдя к двери камеры, он открыл зарешеченное окошко и направил внутрь луч фонарика. Вот она. Лежит на соломе посередине камеры и рыдает, закрыв лицо руками. Больше никаких мыслей о сопротивлении. В ее спину очень удобно целиться. Справа валяется этот фэбээровский агент в распотрошенной одежде. Возможно, она искала его пистолет и, не найдя, окончательно потеряла надежду.

Эстебан вдруг почувствовал угрызения совести. Очень уж грязная работа. Убить Феринга и Кидд — совсем другое дело. За пачку баксов эти продажные ничтожества были готовы на все, что угодно. И все же женщину придется убрать, это неизбежно. Прищурившись, он прицелился в верхнюю часть спины, туда, где было сердце, и выстрелил из «кольта». Она дернулась в сторону и коротко вскрикнула. Вторая пуля попала ниже, как раз над почками, заставив ее дернуться еще раз. На этот раз она не закричала.

Все было кончено.

Но все-таки нужна полная уверенность. Пуля в голову для каждого — и быстро похоронить. Вместе со Смитбеком и ученым. Муж и жена в одной могиле — все как полагается.

Держа пистолет наготове, он отпер замок и открыл дверь.

83

Д’Агоста повернулся к испуганным демонстранткам. В готической усыпальнице их кашемировые свитера и спортивные туфли выглядели довольно дико.

— Спрячьтесь за этим саркофагом, — сказал он, указывая на ближайшую мраморную гробницу. — Пригнитесь, чтобы вас не было видно. Быстрее.

Он повернулся к Хейворд. Сломанная рука немедленно отозвалась на резкое движение.

— Дай мне твой фонарик.

Она отдала ему фонарик, и он быстро прикрыл его рукой.

— Лаура, я безоружен. От него не спрячешься и не убежишь. Когда он войдет, сразу стреляй.

— Когда кто войдет?

— Увидишь. Он не чувствует боли и ничего не боится. Выглядит как человек, но человеческого в нем мало. У него потрясающая реакция. Я направлю на него свет. Если ты замешкаешься, нам конец.

Кивнув, Хейворд проверила затвор.

Сунув фонарик в карман, д’Агоста скрылся за большим мраморным саркофагом и жестом показал Хейворд, чтобы она спряталась за соседним. Они стали ждать. С минуту д’Агоста слышал лишь частое дыхание Лауры, тихий плач одной из демонстранток и биение своего сердца. Потом послышался топот босых ног по каменному полу. Сейчас он раздавался чуть дальше, чем вначале. Под низкими сводами разнесся протяжный голодный вой: «А-а-а-а-а-а-у-у-у-у-у…»

Демонстрантка зарыдала во весь голос.

— Тихо! — прошептал д’Агоста.

Шаги затихли. У д’Агосты заколотилось сердце. Он полез в карман за фонариком и в этот момент нащупал иконку святого архангела Михаила, покровителя полицейских. Ее дала ему мать, когда он стал служить в полиции. Каждое утро д’Агоста привычно клал иконку в карман. Хотя он никогда не молился и не был в церкви уже лет десять, сейчас он вдруг обратился к Богу: «В дни скорби моей ищу Господа…»

«А-а-а-а-а-и-и-и-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…» Вой зазвучал уже ближе.

«…Избавь меня от врагов моих, защити меня от восстающих на меня, смири их злобные сердца. Святой архангел Михаил, будь нам помощник в битве нашей…»

В дальнем конце склепа возникло какое-то движение. Кто-то крался между саркофагами, припадая к земле. Д’Агоста вытащил из кармана фонарик.

— Готова? — прошептал он.

Хейворд двумя руками подняла пистолет.

Направив фонарик на арку, д’Агоста включил свет.

Луч осветил бледную согнутую фигуру. Одной рукой она опиралась о каменный пол, другую прижимала к боку, где на лохмотьях расплылось кровавое пятно. Единственный глаз дико уставился на свет, на месте второго запеклась вытекшая кровь. Нижняя челюсть отвисла и раскачивалась при каждом движении, с темного распухшего языка стекала струйка слюны. Существо было ранено и истекало кровью, но это никак не отражалось на его агрессивности. Издав голодное рычание, оно бросилось на свет.

Раздались выстрелы. Бах! Бах! Бах!

Д’Агоста выключил фонарик, чтобы не привлекать внимание. В ушах у него звенело от выстрелов и вскриков демонстранток.

В коридорах раскатилось громкое эхо, и наступила тишина.

— О Боже, — выдохнула Хейворд. — О Боже.

— Ты попала?

— Похоже, да.

Д’Агоста, пригнувшись, терпеливо ждал, когда пройдет звон в ушах. Крики за его спиной сменились душераздирающими рыданиями. Потом все стихло, кроме прерывистого дыхания Хейворд.

Неужели она его убила?

Д’Агоста подождал еще пару минут. Потом включил фонарик и пошарил лучом по залу. Никого.

Но умер этот монстр или нет, они по-прежнему находились на вражеской территории, и надо было уносить ноги.

— Пошли, — скомандовал он. — Надо скорей убираться отсюда.

Д’Агоста сгреб в охапку демонстранток и силой поставил их на ноги. Они побежали сквозь лес саркофагов к арке в дальней стене усыпальницы. Лейтенант посветил на пол. Там лишь краснели капли крови. Войдя в арку, за которой находилось огромное хранилище, он поманил за собой женщин.

— Осторожно! Здесь посередине большой колодец. Держитесь ближе к стенам.

Когда они пробирались среди старой полусгнившей мебели и наваленных в кучи книг в кожаных переплетах, из темноты послышался резкий свист. Повернувшись в ту сторону, д’Агоста поднял фонарик, который осветил подбегающее к ним существо. Рот его был широко раскрыт, руки с черными поломанными ногтями были готовы вцепиться в жертву, чтобы терзать ее и рвать на части. Хейворд подняла пистолет, но было уже поздно. Существо метнулось вперед, свалив ее на пол. Пистолет, вращаясь, отлетел в сторону. Забыв про боль в сломанной руке, д’Агоста бросился на чудовище и стал лупить его по чему попало. Но оно, не замечая ударов, неумолимо сжимало шею пытавшейся освободиться Хейворд, издавая плотоядное рычание.

Внезапно хранилище осветил яркий оранжевый свет. Оглянувшись, д’Агоста увидел Боссона, стоявшего на пороге с пылающим факелом в руке. Лицо его было окровавлено, но это никак не повлияло на грозный, почти царственный, вид главы общины.

— Arrt![44] — закричал он, и его низкий голос эхом разнесся по подземелью.

Существо послушно отпустило Хейворд и недовольно подняло на Боссона вытаращенный глаз.

Д’Агоста заметил, что пистолет Хейворд лежит всего в нескольких дюймах от ног Боссона. Он потянулся к нему, но Боссон быстро поднял оружие и направил на пришельцев.

— Боссон! Прогони его! — крикнул лейтенант.

Глава вилльской общины молчал, не опуская пистолет.

— Так вот чему вы поклоняетесь? Этому чудовищу?

— Это чудовище нас защищает, — бросил Боссон.

— Ничего себе защита — убить полицейского, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

Боссон посмотрел на д’Агосту, потом перевел взгляд на зомби и Хейворд и снова взглянул на лейтенанта.

— Она ничего вам не сделала! Прогони его!

— Она вторглась в наше жилище и осквернила нашу церковь.

— Она пришла сюда, чтобы спасти меня и всех остальных, — возразил д’Агоста, пристально глядя на Боссона. — Я всегда считал, что ты кровожадный сектант, убивающий животных для собственного низменного удовольствия. Давай, Боссон, докажи, что я не прав. Сейчас как раз подходящий случай. Докажи, что ты чего-то стоишь. Защити свою веру.

Какое-то время Боссон стоял неподвижно. Потом выпрямился во весь свой огромный рост и повернулся к зомби.

— C’est suffice! — крикнул он. — N’est-ce envoi pas![45]

Что-то промычав, существо уставилось на Боссона. Изо рта у него текла слюна. Потом оно ослабило свою хватку, и Хейворд, задыхаясь и кашляя, вырвалась из его лап. Д’Агоста помог ей подняться на ноги, и они отступили назад.

— Этому пора положить конец, — сказал Боссон. — Насилие должно прекратиться.

Существо нерешительно топталось на месте, переводя взгляд с Хейворд на Боссона. Потом в нем возобладал дикий инстинкт, и оно снова бросилось на женщину.

Раздался оглушительный выстрел. Существо крутанулось в воздухе и рухнуло на землю, но сразу же с яростным рычанием поднялось на четвереньки и, обливаясь кровью, зашлепало в сторону Боссона. Следующая пуля попала ему в живот, и оно, захрипев, согнулось пополам. Кровь хлестала из ран и текла изо рта, но оно все еще пыталось двигаться дальше. Третья пуля угодила ему в грудь, свалив на землю. Корчась и извиваясь от боли, оно стало кататься по каменному полу.

Д’Агоста попытался поймать его, но было уже поздно — с громким стоном существо сорвалось в колодец. Послышался дикий крик, который через несколько долгих секунд сменился чуть слышным всплеском.

Боссон медленно опустил пистолет.

— Все кончилось, как и началось, — во тьме, — подвел черту он.

84

Эстебан вошел в камеру и остановился. Кого сначала? Однако он был не из тех, кто долго размышляет над подобными проблемами. Переступив через женщину, он подошел к окровавленному телу агента. Этот тип вполне заслужил свою смерть. Впрочем, он и так уже умер или близок к этому. Сейчас наверняка брызнет кровь и заложит уши от выстрела. Перезаряжая пистолет, он думал о том, что ему предстоит. Вместе с телами придется похоронить оружие и свою одежду. В наши дни кровь нельзя смыть — с современными химикатами эксперты обнаружат любые ее следы. Но помещение можно замуровать так, что никто не догадается о его существовании. Сюда можно сложить все тела. Фэбээровцы, конечно, будут разыскивать своего коллегу. Возможно, он даже сказал, куда идет. Но здесь нет никаких следов его пребывания — ни машины, ни катера, ничего.

Вставив магазин, Эстебан сделал пробный выстрел и, осветив фонариком тело, поднял пистолет.

Вдруг сзади его ударили по голове, и в следующую секунду чьи-то руки вцепились ему в лицо, раздирая ногтями кожу. Он почувствовал, как в глаз ему вонзился палец. Вскрикнув от страшной боли, Эстебан завертелся на месте, стараясь стряхнуть с себя нападавшего. Он хватал воздух у себя за спиной и отчаянно палил из пистолета. Фонарик упал на пол и разбился. Все поглотила темнота.

Режиссер был так ошарашен, что не сразу понял, кто на него напал. Потом до него дошло — это женщина. Он кричал и сопротивлялся, пытаясь схватить ее свободной рукой, но ее пальцы все глубже уходили под глазное яблоко.

Вдруг он с ужасом почувствовал, как глаз с влажным хлюпаньем выскакивает из глазницы. Боль была такая, что на мгновение он потерял всякую способность соображать.

Эстебан со стоном повалился на пол. От удара она выпустила его лицо. Но когда он перевернулся и поднял пистолет, подоспел еще один противник — очевидно, этот агент ФБР — и ногой выбил оружие у него из рук. Энергично заработав кулаками, Эстебан сумел отбиться, вскочил на ноги и побежал. Налетев со всего маху на стену, он стал ощупью пробираться вдоль нее, в ужасе прислушиваясь к дыханию своих преследователей.

…Дверь! Спотыкаясь, Эстебан выскочил из камеры и в панике стал блуждать в темноте, натыкаясь на декорации и стены. От боли и ужаса он полностью потерял способность ориентироваться. В отчаянных попытках найти выход он метался среди хлама, круша все на своем пути. Эта женщина и агент — как им удалось выжить? Ответ напрашивался сам собой — во всем виновата его потрясающая глупость. Он совершил колоссальную ошибку. Ускорив шаг, он почувствовал, как болтается глаз, висящий на зрительном нерве. Каждое движение причиняло мучительную боль.

«Браунинг»! Он совсем забыл о своем втором оружии. Вытащив его из-за пояса, он повернулся и несколько раз пальнул по своим преследователям. В ответ немедленно громыхнул выстрел из «кольта», и пуля, просвистев у него над ухом, впилась в стоящую рядом декорацию, засыпав его щепками.

Господи, да они совсем рядом. Эстебан бросился бежать, отчаянно пытаясь сориентироваться на этой свалке старья. Погоня приближалась. Стрелять в темноту было опасно. Так он только обнаружит свое присутствие.

Наткнувшись на какую-то декорацию, он понял, что совсем заблудился. Где, черт возьми, он находится? И что это за штука? Массивная стена из гипсокартона, отделанная под кирпич. Это, наверное, башня замка. Да, это она! Сунув пистолет за пояс, Эстебан тал карабкаться наверх, к бойницам. Еще немного, еще одно усилие… Он перелез через зубцы и спрыгнул вниз, приземлившись на что-то вроде пандуса. Что за черт? Он думал, что окажется рядом с бутафорским саркофагом египетского фараона Ранеба, но это было нечто иное. Значит, он опять шел не туда? Эстебан напряг память, пытаясь вспомнить расположение декораций. Но боль не давала ему сосредоточиться. Он пошел вверх по пандусу, но споткнулся и упал на деревянный помост. Если он затаится, они вряд ли его найдут. Нет, это глупо. Они обязательно придут сюда, и тогда… Надо бежать.

В следующий момент Эстебан услышал, как они ходят вдоль бойниц, пытаясь обнаружить его присутствие.

Он был раздавлен крушением всех своих надежд. Ему оставалось только бежать. В Мексику или Индонезию, может быть, в Сомали. Но сначала надо выбраться из этой мрачной тюрьмы и обратиться за помощью к врачу. Он сел и почувствовал, как лица его коснулась свисавшая сверху веревка. Ухватившись за нее, он попытался подняться на ноги, но веревка неожиданно ослабла, и сверху послышался какой-то странный шуршащий звук. За оставшуюся долю секунды он успел понять, что это за веревка, но было уже поздно, и короткий, резкий удар навсегда оборвал его жизнь.

Нора услышала какой-то шорох, потом что-то засвистело, и подвал осветился колеблющимся желтым огнем. Пендергаст держал в руке горящий жгут, скрученный из газеты. На бетонном полу лежала открытая гильза, из которой он вытряхнул порох, чтобы зажечь огонь.

— Пойдем посмотрим, — слабым голосом сказал агент.